Текст книги "Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии"

Фиаско с ленд-лизом

12 мая подкомитет по транспортировке Протокольного комитета по ленд-лизу собрался в Вашингтоне, для того чтобы исполнить указ президента, подписанный двумя днями ранее. Подчиняясь этому указу, подкомитет распорядился остановить поставки в Советский Союз. Портовые службы на Атлантике и в Мексиканском заливе получили распоряжение о прекращении погрузки судов, следующих в Советский Союз, а транспорты, уже находившиеся в море, должны были вернуться назад [Herring 1973: 205; Offner 2002: 44–46; Hellegers 2001, 1: 53–56].

Это решение было принято под влиянием двух факторов. Как указывает Джордж Херринг, после Дня Победы в Европе Трумэн в любом случае был вынужден существенно сократить помощь Советскому Союзу в связи с сильным давлением, оказываемым на него американским общественным мнением. Однако этот шаг также вытекал из желания Трумэна занять жесткую позицию в отношении СССР. Глава Управления внешнеэкономических связей Лео Кроули настаивал на том, чтобы прекратить либеральную политику экономической помощи Советскому Союзу, которой придерживалась предыдущая администрация, и четко следовать правовым положениям, закрепленным в Законе о ленд-лизе. Грю тоже ухватился за возможность изменить курс внешней политики, сделав ее менее уступчивой по отношению к Советскому Союзу. Стеттиниус и Гарриман собирались использовать ситуацию с ленд-лизом для того, чтобы добиться уступок от Советского Союза в вопросе о Польше. Однако Гарриман явно не хотел настолько резкой перемены американской позиции по ленд-лизу, чтобы Советский Союз мог воспринять ее как враждебное действие, направленное против него [Herring 1973: 201; Hellegers 2001, 1: 55; Harriman, Abel 1975: 459–460].

Внезапное прекращение поставок по ленд-лизу без каких-либо предварительных консультаций с советской стороной немедленно вызвало возмущенные протесты Москвы. И. А. Еремин, начальник Советской закупочной комиссии, тут же связался с генералом Джоном Йорком, исполнявшим обязанности председателя Протокольного комитета. Йорк объяснил Еремину, что это решение было принято президентом и связано оно, несомненно, с польским вопросом. Поверенный в делах СССР в США Н. В. Новиков пришел к заключению, что решение Трумэна о прекращении поставок было не случайной ошибкой, а намеренным актом враждебности по отношению к Советскому Союзу[98]98
  Новиков Молотову от 12–13 мая 1945 года, в [САО 1984,2: 388–391]. Подробнее о протесте Новикова см. Grew’s Telephone Memorandum of Conversation with Novikov, Grew Papers.


[Закрыть].

Гарриман пришел в ужас. Как и разговор Трумэна с Молотовым, состоявшийся 23 апреля, решение по ленд-лизу было намного более жесткой мерой, чем все то, что он советовал новому президенту. В конце концов, в отличие от Грю, Гарриман вовсе не стремился к дестабилизации американо-советских отношений, он хотел продолжать сотрудничество с Москвой – только по принципу «услуга за услугу». Гарриман рассчитывал использовать ленд-лиз как пряник в запланированном им задушевном разговоре со Сталиным, в котором он хотел добиться от советского вождя уступок по польскому вопросу. Теперь он боялся, не создаст ли решение от 12 мая у советского правительства впечатление, что Трумэн готов пойти на полный разрыв отношений с СССР [Harriman, Abel 1975: 459–460; Hellegers 2001, 1: 55].

Трумэн тоже был удивлен тем, как быстро его действия привели к ухудшению американо-советских отношений. После этого случая его доверие к Грю было поколеблено, и больше он никогда не полагался на мнение своего и. о. госсекретаря. Гарриману он в дальнейшем тоже не доверял так, как раньше. Теперь Трумэн обратился за советом к Джозефу Дэвису и Гарри Гопкинсу, двум просоветски настроенным консультантам Рузвельта. Он выразил обеспокоенность тем, что прежний курс завел его слишком далеко. После встречи с Молотовым президент спросил у Дэвиса: «Правильно ли я поступил?» Выглядел он при этом студентом, ищущим одобрения у своего преподавателя. Дэвис указал ему на опасность разрыва отношений с Советским Союзом. Если прежде Трумэн пропускал мимо ушей предостережения Стимсона, то теперь он прислушался к словам Дэвиса, что ему «следует не делать поспешных выводов в отношении русских, не судить их строго и пытаться понять их точку зрения»[99]99
  Joseph Davies Diary, 27 and 30 April 1945, Joseph E. Davies Papers, Chronological File, Co. No. 16, File 13–20 April 1945, File 22–29 April 1945, Library of Congress; Davies Journal, 30 April, 13 May 1945, Davies MSS. Цит. no: [Herring 1973: 215].


[Закрыть].

Пересмотр условий Ялтинского соглашения

В то время как японское правительство определялось с новой японо-советской политикой, в правящей верхушке США тоже задумывались о том, каким должен быть курс американского государства по отношению к Японии и СССР. Хотя первым поднял на высшем уровне вопрос о пересмотре понятия «безоговорочная капитуляция» Форрестол, именно Грю начал активно продвигать мысль о том, что его новая трактовка должна обязательно учитываться при выстраивании американо-советских отношений. Вместе Форрестол и Грю пытались перетянуть на свою сторону Стимсона. 11 мая Форрестол встретился с Гарриманом, вице-адмиралом Чарльзом Куком (начальником штаба флота) и вице-адмиралом Эдвардсом (заместителем командующего флотом). Гарриман высказал свои опасения в связи с тем, что после вступления в войну с Японией Советский Союз начнет экспансию в Китай. Кук заявил, что в свете последних событий США уже далеко не так сильно нуждаются в участии СССР в войне с Японией. Эдвардс ответил на это, что для Америки «будет лучше всего, если японцы согласятся на такую безоговорочную капитуляцию, которая позволит им в какой-то степени сохранить честь в собственных глазах». 12 мая Грю провел встречу с Гарриманом, Макклоем, Боуленом и Форрестолом, на которой поднял вопрос о том, вступит ли СССР в войну с Японией. Если это произойдет, сказал он, Советский Союз, скорее всего, будет настаивать на том, чтобы принять участие в оккупации Японии. Видимо, именно на этом совещании Гарриман рассказал Грю о Ялтинском соглашении. И. о. госсекретаря пришел в ужас. Он сразу же стал рассматривать возможность пересмотра условий соглашения. С этой целью он послал письменные запросы в Военное министерство и Военно-морское министерство[100]100
  Forrestal Diary, 11 May 1945, р. 333; Memorandum of Conversation, Stettinius,
  McCloy, Harriman, Grew, U. S. Policy in the Far East, 12 May 1945, Grew Papers.


[Закрыть].

Грю задал военному министру и министру флота три вопроса: будет ли вступление СССР в войну с Японией отвечать жизненно важным интересам США? Не следует ли пересмотреть условия Ялтинского соглашения? Должен ли Советский Союз принять участие в оккупации Японии? Государственный департамент, писал далее Грю, придерживается того мнения, что перед вступлением Советского Союза в войну с Японией ему должны быть предъявлены следующие требования: обещание использовать свое влияние на китайских коммунистов, для того чтобы убедить их поддержать объединение Китая под властью Национального правительства во главе с Чан Кайши; безоговорочное соблюдение Каирской декларации в том, что касалось возвращения Маньчжурии в состав Китая и будущего статуса Кореи; обещание поддержать систему международной опеки Кореи, осуществляемой Соединенными Штатами, Великобританией, Китаем и СССР. Кроме того, прежде чем дать окончательное согласие на аннексию Курил, было бы желательно получить от советского правительства право экстренной посадки коммерческих самолетов на некоторых из этих островов[101]101
  Grew to Stimson, 12 May 1945. Цит. no: [Grew 1952, 2: 1455–1457].


[Закрыть].

У Стимсона письменный запрос Грю вызвал раздражение. Свое недовольство он выразил в дневнике: «Эти вопросы режут до кости и, на мой взгляд, связаны с нашим прогрессом по проекту S-1 [Манхэттенскому проекту]». Как считал Стимсон, ответы на вопросы Грю зависели от того, добьются ли США успеха в создании атомной бомбы, и сейчас был неподходящий момент для того, чтобы отвечать на них. 14 мая Стимсон обсудил эти темы с Маршаллом и Макклоем. Из его дневника за этот день мы можем узнать, что он думал о полезности атомной бомбы:

Я сказал ему [Макклою], что, по моему мнению, сейчас в отношениях с Россией надо держать рот на замке, и пусть вместо слов за нас говорят наши действия. Русские поймут это лучше, чем любые разговоры. Это та ситуация, в которой нам надо вновь перехватить лидерство и, возможно, сделать это довольно грубым и доступным для понимания способом. Они отодвинули нас на второй план, потому что мы слишком много болтали и слишком охотно шли на уступки по отношению к ним. Я сказал ему, что сейчас именно тот момент, когда у нас на руках выигрышная комбинация. Это настоящий флеш-рояль, и мы должны умно его разыграть. Они не могут обойтись без нашей помощи и нашей промышленности, а мы скоро создадим оружие, равного которому нет. Сейчас важно не ввязываться в ненужные ссоры, болтая слишком много, и не проявлять слабость, болтая слишком много; пусть за нас говорят наши действия.

По мнению Стимсона, вся ситуация с американо-советскими отношениями и особенно с вопросом о вступлении СССР в войну с Японией была напрямую связана с атомной бомбой. Будучи отличным игроком в покер и политиком, вышедшим из клики Тома Пендергаста, Трумэн прекрасно понял метафору с «флеш-роялем», придуманную Стимсоном. И действительно, Трумэн полностью согласился с мыслью Стимсона о важности фактора атомной бомбы в переговорах с Советским Союзом. Однако думали они в разных направлениях: если Стимсона волновал вопрос об участии Советского Союза в международном контроле над атомной бомбой, то Трумэна главным образом заботило то, как не допустить советской экспансии на Дальнем Востоке. Началось гонка, в которой все стремились опередить друг друга: США пытались успеть создать атомную бомбу до того, как Советский Союз нападет на Японию, а у Сталина были прямо противоположные планы[102]102
  Stimson Diary, 13 May 1945. Р. 123–124; 14 May 1945. Р. 126. Военно-морское министерство не дало определенного ответа на запрос Грю. 18 мая Форрестол встретился с Кингом, который сказал, что он предпочел бы не отдавать русским Порт-Артур, но поддержал бы политику США, направленную на создание сильного Китая. В любом случае, Кинг не придавал особого значения Ялтинскому соглашению. См. Forrestal Diary, 18 May 1945. Р. 340.


[Закрыть].

На следующий день, 15 мая, состоялось расширенное заседание «Комитета трех», в котором приняли участие заместители глав департаментов, Макклой, Гарриман и майор Матиас Корреа (помощник Форрестола по особым вопросам). Как писал потом Стимсон, «встреча была весьма жаркой». Грю и Гарриман, видимо, активно выступали за пересмотр условий Ялтинского соглашения. Битва за Окинаву еще не была завершена, и новая трактовка безоговорочной капитуляции могла быть воспринята японцами как проявление слабости. Стимсон говорил, что сейчас не время обсуждать пересмотр соглашения. Учитывая предстоящую встречу «Большой тройки», было бы разумно отложить эти вопросы на потом. По мнению Стимсона, позиция Трумэна на этой конференции по всем спорным вопросам должна была зависеть от успеха Манхэттенского проекта. «Представляется ужасной ошибкой, – писал Стимсон в своем дневнике, – играть в дипломатию с такими крупными ставками, не имея на руках выигрышной комбинации». После заседания «Комитета трех» он обсудил Тихоокеанскую кампанию с Маршаллом и Макклоем. Стимсон писал: «В японской кампании есть два неопределенных фактора, играющих огромную роль: во-первых, вступит ли в войну Россия (хотя мы считаем, что да), и во-вторых, как решится вопрос с проектом S-1»[103]103
  Stimson Diary, 8 May 1945. Р. 106; 15 May 1945. Р. 128, 129. Стимсон рассказал Форрестолу и Грю о S-1 (Манхэттенском проекте) 8 мая. Однако Грю в своих воспоминаниях не пишет подробно о том, как он отреагировал на эту новость.


[Закрыть].

Сразу после заседания «Комитета трех» Грю и Гарриман были приняты президентом. На этом совещании они рьяно убеждали Трумэна как можно скорее встретиться со Сталиным. Помимо всего прочего, они призывали президента пересмотреть условия Ялтинского соглашения, особенно те, что касались Китая и Кореи. Трумэн больше не относился к Грю и Гарриману с прежним доверием, но терпеливо выслушал их доводы. После того как они закончили говорить, он ответил им, что из-за внутренних проблем – особенно из-за необходимости подготовить предложение по бюджету – он не сможет принять участие во встрече «Большой тройки» ранее июля [Grew 1952, 2: 1462–1464]. Приоритеты Трумэна, вероятно, повергли Грю и Гарримана в шок, но им было неизвестно, что тот хотел предстать на встрече «Большой тройки», будучи вооружен атомной бомбой.

Неожиданно еще две влиятельные политические силы стали оказывать давление на Стимсона, убеждая его изменить свою позицию. Грю приобрел могучего союзника в лице бывшего президента Герберта Гувера, которого Трумэн вернул в высшую политику как человека, обладающего огромным опытом. Как и Гарриман с Грю, Гувер был озабочен тем, что озвученное США требование о безоговорочной капитуляции Японии неизбежно повлечет за собой советскую экспансию в Азию. 15 мая Гувер написал письмо Стимсону, в котором говорилось, что «Соединенные Штаты, Великобритания и Китай должны, не теряя времени, предложить японцам мир на определенных условиях», прежде чем русские захватят Маньчжурию, Северный Китай и Корею[104]104
  Hoover to Stimson, 15 May 1945, Office of Secretary of War, Stimson Safe File, Japan (After 7 Dec. 1941), RG 107, NA. Цит. no: [Hellegers 2001, 1: 102].


[Закрыть].

С другой стороны на Стимсона оказывал давление генерал-майор Клейтон Бисселл из G-2, Разведывательного управления Генерального штаба армии, который 15 мая написал военному министру, что необходимо как можно скорее предъявить японцам отредактированное требование о безоговорочной капитуляции, поскольку битва за Окинаву близится к концу. Бисселл указывал, что если японское руководство уверено во вступлении СССР в войну, то сейчас, когда Японию можно убедить, что капитулировать придется только перед англо-американскими союзниками, наступил самый подходящий момент, чтобы добиться этой капитуляции[105]105
  Memorandum for Assistant Chief of Staff, OPD, from Clayton Bissell, 15 May 1945, ABC, Historical Draft Documents – Jap Surrender 1945, RG 165, NA.


[Закрыть].

Оперативное управление не согласилось с Гувером и Бисселлом насчет роли Советского Союза. По мнению ОУ, Соединенные Штаты не должны были отказываться от договоренностей, заключенных в Ялте. Также ОУ было несогласно с предположением Гувера, что скорое заключение мира с японцами остановит советскую экспансию на Дальнем Востоке. ОУ одобряло его идею о том, чтобы дать возможность японцам капитулировать «на определенных условиях», однако считало, что такое предложение, сделанное США, Великобританией и Китаем без участия Советского Союза, может поставить под угрозу желанное для Соединенных Штатов вступление СССР в эту войну [Hellegers 2001, 1: 102–103]. 20 мая Макклой ответил на письмо из G-2 отказом, объяснив, что было бы ошибкой предъявлять японцам отредактированное требование о капитуляции до того, как будет завершена кампания на Окинаве. Любой намек на смягчение позиции США мог быть воспринят японцами как свидетельство того, что героическая оборона Окинавы вынудила американцев искать пути к отступлению. Также Стимсон и Макклой считали, что неразумно делать такое заявление до завершения работы по созданию атомной бомбы[106]106
  Memorandum for the Chief of Staff from McCloy, 20 May 1945, Memorandum for the Assistant Secretary, War Department General Staff (WDGS), 28 May 1945, ABC, Historical Draft Documents – JAP Surrender 1945, RG 165, NA. О соображениях Макклоя и его влиянии на Стимсона см. [Hellegers 2001,1: 83–85].


[Закрыть].

21 мая Стимсон послал Грю ответ Военного министерства на запрос Госдепа о Ялтинском соглашении. В начале этого документа было сказано, что, по мнению Военного министерства, русские решат, вступать им в войну с японцами или нет, «исходя из собственных военных и политических соображений, не обращая особого внимания на дипломатические действия, предпринимаемые Соединенными Штатами». Советский Союз охотно примет любые поощрения, предложенные США, но эти поощрения не повлияют на то, когда русские вступят в войну. Далее в письме Стимсона говорилось следующее: «Вступление русских произведет огромный военный эффект, так как, скорее всего, оно существенно приблизит конец войны и спасет американские жизни». Военное министерство выразило решительное несогласие с предположением Грю, что участие СССР в Тихоокеанской войне будет противоречить интересам Соединенных Штатов. Также Стимсон не был согласен с точкой зрения Военно-морского министерства, что США больше не нуждались в советской помощи для победы над Японией.

По поводу Ялтинских договоренностей Стимсон писал следующее:

Уступки, сделанные в Ялте России в отношении Дальнего Востока, по большей части касались тех территорий, которые и так были бы заняты русскими, и никакие военные меры со стороны США, кроме объявления войны, не могли бы этому помешать. Военное министерство полагает, что Россия обладает достаточными военными ресурсами, чтобы победить японцев и оккупировать Карафуто (Южный Сахалин), Маньчжурию, Корею и Северный Китай до того, как эти территории смогут занять американские войска. США могут опередить Россию только в захвате Курил. Однако если Соединенные Штаты решат занять эти острова, чтобы помешать планам русских, это произойдет в ущерб нашей операции против Японии и нам придется заплатить за это неприемлемую цену жизнями американских солдат[107]107
  Stimson Diary, 15 May 1945.


[Закрыть].

Позиция Военного министерства была предельно ясна: США могли забыть об обещаниях, данных Рузвельтом Сталину в Ялте. Эти территории уже были потеряны, если только Вашингтон не был готов вступать из-за них в войну с русскими. А мнение Военного министерства насчет оккупации Японии, должно быть, привело Грю в ужас: «С военной точки зрения участие в оккупации русских представляется желанным, поскольку в таком случае США смогут уменьшить собственное военное присутствие в Японии». Военное министерство выступало за то, чтобы оккупация осуществлялась силами союзников по коалиции, в том числе Советским Союзом. В заключение Стимсон писал: «…у нас очень мало военных рычагов воздействия на русских <…> если мы не решимся использовать силу». Подводя итог, Военное министерство считало, что, хотя было бы хорошо иметь полное взаимопонимание и согласие с Советским Союзом по ситуации на Дальнем Востоке, США не стоило требовать у Москвы пересмотра условий Ялтинского соглашения[108]108
  См. [Grew 1952, 2: 1458–1459]; OPD, 336TS (Section III), RG 165, NA; см. также «Operational Arrangements to Be Made with USSR in Event They Decide to Come into the War against Japan», Part I, Item 4, OPD, Exec File #5, Item #2la, RG 165, NA.


[Закрыть]. Однако это письмо не следует воспринимать как полный отказ от территорий, обещанных Сталину в Ялте. Скорее, стоит обратить внимание на последние слова Стимсона: пока что не было смысла возвращаться к обсуждению прежних договоренностей, потому что ключевую роль в судьбе всех этих территорий должен был сыграть Манхэттенский проект.

Грю пытается добиться изменения условий безоговорочной капитуляции

Грю не удалось добиться пересмотра Ялтинского соглашения, но он прилагал все усилия для реализации другого своего замысла: пересмотра условий безоговорочной капитуляции. В ночь с 25 на 26 мая в результате рейда на Токио зажигательными бомбами были уничтожены западная и северо-восточная части города и сгорели различные правительственные здания, в том числе Министерство иностранных дел и дворцы принцев Микасы и Титибу. Резиденция императора в императорском дворце тоже была сожжена [Shimomura 1948: 31].

В субботу, 26 мая, Грю вызвал в свой кабинет Думэна как раз перед тем, как тот собирался уехать на выходные. Грю приказал Думэну написать черновик обращения президента, которое должно было быть передано японскому правительству после завершения битвы за Окинаву, чтобы США смогли убедить японцев согласиться на отредактированное предложение о безоговорочной капитуляции[109]109
  Eugene Н. Dooman, «Memoir of Eugene H. Dooman: American Foreign Service, 1912–1945», Oral History Project, Butler Library, Columbia University P. 142–143; см. также «Memoir of Eugene H. Dooman». P. 13–14, Eugene Dooman Papers, Hoover Institution; Grew Diary, 25 May 1945, in «Miscellaneous», Dooman Papers, Hoover Institution; Doomans NBC interview with Freed, Dooman Papers. P. 4. См. также [Hellegers 2001, 1: 91].


[Закрыть]. Грю хотел, чтобы в этом документе были прояснены детали, о которых не было сказано в речи Трумэна, посвященной Дню Победы в Европе, а именно статус императора и судьба института монархии.

Думэн взял за основу подготовленный Координационным комитетом (SWNCC) Документ 150, называвшийся «Политика США на первое время после капитуляции», и работал над ним все выходные. Ему пришлось пойти на компромисс в том, что касалось использования термина «безоговорочная капитуляция». Думэну не нравилось это словосочетание, но он сознавал, что не может заменить его каким-то другим, поскольку «его восторженными приверженцами были как президент Трумэн, так и его предшественник». Однако Думэн понимал, что это «понятие было скорее шибболетом или призывным кличем». Поэтому, сохранив для вида термин «безоговорочная капитуляция», Думэн внес в текст документа слова, которые можно было расценить как обещание сохранить монархию. Речь идет о следующем абзаце, содержавшемся в ключевой части документа:

Оккупационные силы союзников покинут Японию, как только будут достигнуты эти цели и будет сформировано легитимное, мирно настроенное и ответственное правительство, представляющее интересы японского народа. Это может произойти и в рамках конституционной монархии с сохранением существующий династии, если миролюбивые нации будут убеждены в том, что истинной целью этого правительства будет проведение мирной политики, которая сделает невозможным возрождение агрессивного милитаризма в Японии в будущем[110]110
  Цит. по: [Giovannitti, Freed 1965: 92–93] (курсив мой. – Ц. X.). Этот отрывок совпадает с пунктом 12 Потсдамской декларации. Сомнительно, что в тексте Думэна говорилось о «конституционной монархии». Скорее всего, там шла речь о том, что после войны японцы сами смогут выбрать форму правления. В упоминаемом выше Документе 150 не было сказано о конституционной монархии.


[Закрыть].

Кропотливая работа, проведенная Бортоном, Блейксли, Баллантайном и Думэном при составлении Документа 150, привела к появлению этого текста, который в итоге стал прототипом Потсдамской декларации.

Однако когда Грю получил написанный Думэном черновик президентского обращения и принес его на совещание высшего руководства Госдепа, этот текст подвергся жесточайшей критике со стороны Дина Ачесона и Арчибальда Маклиша, которые выступали за принудительный мир с окончательным уничтожением императорского строя – источника японского милитаризма. Возразив на это, что «институт монархии может стать краеугольным камнем будущего мирного режима», Грю сердито заявил своим подчиненным, что воспользуется прерогативой исполняющего обязанности госсекретаря и покажет черновик Думэна президенту, несмотря на их возражения[111]111
  Doomans NBC interview with Freed, Dooman Papers. P. 4; Dooman, «American
  Foreign Service». P. 14; см. также [lokibe 1985,2:166–167; Hellegers 2001,1: 93].


[Закрыть].

28 мая Грю познакомил президента с текстом Думэна. Он пояснил Трумэну, что в войне с Японией «ничто не должно быть принесено в жертву». Это означало, что США ни в коем случае не должны были отказываться от достижения своих целей: «уничтожения японских средств ведения войны и лишения Японии самой возможности когда-либо создать такие средства снова». Однако японцы являются нацией фанатиков, «готовых сражаться <…> до последнего». Поэтому, говорил Грю, пришло время, когда США должны задуматься о мерах, которые позволят им, «ничуть не поступаясь своими принципами и задачами, сделать так, что японцам будет легче принять решение о немедленной безоговорочной капитуляции». Здесь Грю перешел к центральному пункту своего плана:

Для японцев главным препятствием к безоговорочной капитуляции является их вера в то, что она повлечет за собой полное отстранение императора или уничтожение института монархии. Если бы мы сейчас могли как-то дать понять японцам, что им самим <…> будет позволено решить, какой будет их политическая система, это дало бы им возможность сохранить лицо; без этого добиться капитуляции будет вряд ли возможно.

Затем Грю объяснил президенту, что японские императоры, включая Хирохито, не обладали реальной властью в течение 800 лет. Он признал, что Хирохито должен понести ответственность за то, что подписал объявление войны Соединенным Штатам. Однако после того, как военная клика будет устранена, императорский строй может стать краеугольным камнем при строительстве мирной Японии. Выслушав предложения Грю, Трумэн сказал, что слова и. о. госсекретаря вызвали у него интерес, «потому что он и сам думал в этом направлении». Однако он предложил Грю обсудить эти вопросы со Стимсоном, Форрестолом, Маршаллом и Кингом[112]112
  Memorandum of Conversation, by the Acting Secretary of State, 28 May 1945 [FRUS 1955,6: 545–547]; [Grew 1952,2:1428–1431]; Dooman, NBC interview with Freed, p. 5, Dooman Papers; Memorandum of Conversation with the President, 28 May 1945, Grew Papers.


[Закрыть].

29 мая Грю и Думэн приняли участие в совещании со Стимсоном, Форрестолом, Элмером Дэвисом и Маршаллом, происходившем в кабинете Стимсона. Стимсон был недоволен тем, что Грю созвал это совещание, поскольку «там находились люди», в чьем присутствии он «не мог говорить о факторе, который должен был сыграть ключевую роль во всей этой ситуации, то есть о проекте S-1». Грю зачитал текст обращения, написанный Думэном. Стимсон похвалил этот документ, сказав, что, по его мнению, единственный недостаток этого текста состоял в том, что в нем недостаточно четко прозвучало обещание сохранить институт монархии. Форрестол спросил, можно ли оставить в документе только слова о том, что безоговорочная капитуляция не будет означать уничтожения японской нации. Думэн ответил, что этого заверения будет недостаточно, поскольку «он считал, что, если у японцев создастся впечатление, будто США стремятся к уничтожению их принципов управления и религии», американцам «придется столкнуться с их самоубийственной обороной на последнем рубеже». Стимсон, Форрестол и Маршалл согласились с этим, но «по некоторым причинам военного характера, не озвученным вслух, было решено, что в настоящий момент президенту не следует выступать с таким обращением». Предложение Грю было временно положено на полку по причинам, которые он не должен был разглашать. Все ждали, чем завершится Манхэттенский проект [Grew 1952, 2: 1434][113]113
  См. также Stimson Diary, May 29, 1945; Forrestal Diary, 29 May 1945. P. 349.


[Закрыть].