Текст книги "Шайкаци"

Прибытие на мертвую станцию

– Шайкаци, на связи грузовой корабль 10-30-15, на борту – гуманитарный груз, прошу стыковки, прием.

Шайкаци, огромная шахтерская станция, кормящаяся поясом астероидов этой системы, молчала. Кир и не рассчитывал на отклик: разорванные точно когтями бока многокилометрового строения засвидетельствовали катастрофу, похоже, выпотрошившую из-под металла всякую жизнь.

– Шайкаци, на связи грузовой корабль 10-30-15, на борту – гуманитарный груз, прошу стыковки, прием.

Исполинские щели в теле станции, взрезавшие ее до брюха, напоминали беззубые ухмыляющиеся рты, сквозь которые Шайкаци никак не могла выдавить ни слова.

– На борту – гуманитарный груз, прошу стыковки, прием.

Грузовик Кира заканчивал второй оборот вокруг станции и вновь оказывался перед командными отсеками. Рубка была снесена начисто, и он знал о ней только по схеме. Разрушения с этой стороны были самыми значительными: на сотни метров станция была раскурочена будто чудовищным взрывом. Остатки перегородок и перекрытий торчали в космосе как вывернутые кости.

– Шайкаци, прием.

Грузовик, точно насекомое круживший вокруг станции, летел вдоль «западного» борта, как условно звался тот в плане. Здесь был аварийный шлюз, к которому можно было пристыковаться без содействия портовых служб. Кир обязан был воспользоваться этой возможностью: хотя та часть приказа, которая касалась поиска выживших, была сформулирована достаточно расплывчато, эта директива все же существовала.

– Ну что ж, надеюсь, наше знакомство продлится недолго… – пробормотал Кир, переводя в положение «Вкл» рычаг автоматической стыковки. Уточнив предложенные техникой параметры, он стал ждать.

Шайкаци была почти лишена выносных элементов, а те, что были, в основном, терялись на фоне ее размеров и потому станция представляла собой огромный темный космический кирпич. Иначе выглядел знаменитый артефакт неизвестного происхождения, к которому она была присоединена и который, по всей видимости, выполнял для некоей древней цивилизации те же добывающие функции. Этот объект, в разы превосходивший размерами постройку людей, называли «Зейко». Он имел трапециевидную форму с закругленными краями, а на одной из его сторон вырастали два длинных «уса», бывшие, если Кир помнил верно, устройствами для извлечения породы из астероидов, которые они иногда притягивали. Цвет поверхности различно воспринимался наблюдателем: солнце высвечивало ее желтым, а тень космоса ложилась серым.

«Похоже, отсюда наконец вылезла какая-то тварь», – сказал один из товарищей Кира, когда они перед вылетом разглядывали сделанное после катастрофы совместное фото двух станций. Это было шутливое предположение – Зейко никогда не подавал признаков жизни. Рассуждая о реальных причинах катастрофы, специалисты полагали, что имело место попадание в хвост кометы, и главным для них был вопрос о том, как сближение с опасностью ухитрились проморгать и люди, и техника.

Зейко через некоторое время оказался вне обзора из кабины, оставив Кира наедине с Шайкаци. Борт станции приближался к старенькому грузовику, нависая над ним, как могильная плита. Вокруг аварийного шлюза строение не пострадало, и вскоре из поля зрения исчезла последняя рана, уродовавшая щеку станции царапиной длиною в несколько десятков метров.

Корабль начал падать на гравитационную перину. Ее создавала установка, находящаяся многими километрами ниже станции и присоединенная к ней длинными фермами, кажется, не пострадавшими. Сопротивляясь силе тяжести, заработали маневровые двигатели, аккуратно доставившие Кира ко входу.

От аварийного шлюза к грузовику потянулся стыковочный рукав. Движение, исходящее от мертвой станции, вызывало неприятные ощущения: будто мышечный спазм трупа. Корабль коснулся пуповины умершей роженицей. Они сцепились и с приглушенным шипением давление в коридоре было выровнено.

Кир проверил показатели: атмосфера в следующем отсеке была в норме, температура – чуть меньше нормы. Подключившись к камерам, можно было увидеть пустое помещение зоны прибытия.

Не собираясь посещать поврежденные отсеки, Кир решил, вопреки предписаниям, не надевать скафандр. Разблокировав выход и оружейный шкаф, он съехал в кресле в нижнюю часть кабины, отстегнул ремни и поднялся. После непродолжительный невесомости организм ощущал себя вполне готовым к гравитации, и Кир, забрав кобуру с шокером, вышел наружу.

Проход на станцию преграждала прочная дверь, которую, если ее намеренно не заблокировали с той стороны, легко было отворить, повернув красную ручку. Он посмотрел на матовый фонарь над шлюзом, чей холодный свет не достигал его, точно отделенный веками. Кир замешкался в сминающем нутро ощущении – страх. Неизвестно в каком состоянии, в первую очередь психическом, находятся люди за этой створкой, уже долгое время отрезанные от мира. Однако Кир не смог представить ситуацию, в которой выжившие действительно нападут на него с арматурой. Он надавил на ручку и открыл дверь.

Всю обстановку помещения составляли аптечка на стене, две раковины и ряд сидений. Эта скудость не стала сюрпризом: аварийный шлюз создавался с надеждой, что никто им никогда не воспользуется. Впереди была еще одна дверь, а рядом окно пропускного пункта. За стеклом было пусто.

Кир направился к выходу из карантинной зоны. Путь этот должен быть заперт и открываться по сигналу с КПП. Учитывая, что подать его было некому, Кир приближался к двери, уже размышляя о том, какие еще шаги он может предпринять, чтобы отчет о выполнении миссии казался действительно отчетом о ее выполнении. Но створка легко подалась.

Он нерешительно замер. К разрушенной станции до него вылетал разведчик, но в отчете не указывалось о стыковке. Да и если он высаживался, то как ему удалось вскрыть эту дверь? Вместо него в кабине тогда должен был бы лететь хороший резак. К тому же проход явно открыли, нажав кнопку на КПП. Но зачем? Кому? Быть может, аварийным шлюзом воспользовался один из шахтерских кораблей, перемалывавших астероид во время катастрофы? Но, если и так, то затем, похоже, его пилот покидал Шайкаци в спешке…

Вторая дверь карантинного коридора также была открыта – нараспашку. Проход дальше вел к различным служебным помещениям. Это пространство, казалось, было многократно скопировано и протянулось по станции во все стороны: продавленные дверьми светлые стены, отливавшие желтизной дешевых ламп.

– Есть живые на борту? – крикнул Кир в бесконечные коридоры. Собственный голос прозвучал на заброшенной станции жутковато, однако человек, противясь своему беспокойству, громко свистнул вслед крику.

Наугад проверенные помещения были заперты. Вскоре в коридоре появилась небольшая зона отдыха: полукруглый альков с диванами и столиком. Никаких признаков людей. Как будто Шайкаци вовсе никогда не была заселена. Кир присел, чтобы свериться с планом.

Перспективным с точки зрения поиска выживших или хотя бы понимания того, что случилось на станции, представлялся поворот направо. Он вел к больнице, которая могла оказаться открытой летописью катастрофы. Неподалеку оттуда, за жилыми помещениями для сотрудников лабораторных и медицинских комплексов, находился крупный торговый-развлекательный комплекс и основной гражданский порт станции, куда должны были направиться выжившие для эвакуации.

Решив следовать этому курсу, Кир вскоре добрался до перекрестка. Он посмотрел направо и увидел вдалеке белую стену медицинского комплекса. Клумбы, призванные вселять в пациентов лучшие надежды, издалека выглядели ухоженными – похоже, автоматические системы продолжали заботиться о растениях. Кир скользнул взглядом по коридору, вместе с которым в бесконечность уходила шеренга служебных кабинетов, и посмотрел налево. Здесь он увидел лес.

Не успев осознать этого, он уже отскочил за угол. Потеряв лес из виду, на мгновение Кир понадеялся, что глаза его обманули, однако, выглянув, убедился в обратном. Он не испугался. Он вообще не находил в себе ни эмоций, ни мыслей. Кир просто не понимал.

Пол коридора покрывали черные овальные листы, как будто опавшие с дерева и вставшие на черешки. Они качались на сквозняке, причиной которому, видимо, была какая-то поломка вентиляции. Это напоминало волнующееся ночное море. Среди листков торчали стебли темной травы иного оттенка и нечто, напоминавшее цветы: они распускались напоминавшими шипы язычками и были раскрашены белыми пятнами. Среди них стояли кривые кусты, составленные из грубо погнутых палок, вставленных в одно основание. Они были лишены листьев, но были покрыты некими наростами, вроде серых грибов.

Со стенами коридора как будто срастались огромные шершавые деревья, по цвету напоминавшие прогоревшие угли. Точно опухоли выпирали их стволы, а ветви образовывали невозможный на станции рельеф. Эти деревья повисали над удивительной поляной, процветающей, как, присмотревшись, понял Кир, на их корнях, и проникали сквозь потолок, врастая в металлическое небо. С крон часто, иногда гроздьями, свисали какие-то зеленые нити, напоминавшие водоросли.

В качестве первого осмысленного действия Кир сделал несколько фотографий леса. Это вернуло ему почву под ногами, и он сумел сделать несколько предположений о происхождении этой чертовщины. Например, это могла быть поврежденная голограмма. И хотя эта версия не выдерживала критики, Кир держался ее до тех пор, пока, осторожно приблизившись к поляне, не провел по траве ногой. Трава был настоящая. Как и имевший длинные усики жук размером с ладонь, блестящими глазками взиравший на пришельца со ствола. Кир торопливо вернулся за угол.

Второй вероятной причиной происходящего могли стать проблемы в оранжерее. Но, присев на корточки и развернув на полу план, он убедился, что та отсюда слишком далеко. Да и вряд ли там вывели прорастающие из стен деревья.

У Кира оставалось третье предположение: станция была заражена инопланетной флорой. Попавшей ли на борт с кусками кометы или внезапно выползшей из Зейко – это теперь не важно. Ему было предписано выяснить, что случилось с людьми, и теперь мог представить фотографии своей попытки. С остальным пусть разбираются ученые. Решив возвращаться, Кир бросил последний взгляд в тот коридор, с которого собирался начать расследование.

Медцентр, способный дать окончательные ответы, располагался менее чем в сотне метров отсюда. Кир напряженно обернулся на лес: там нельзя было увидеть ничего, кроме равнодушно волнующихся на сквозняке растений. Даже жук куда-то ушел, не заинтересованный человеком. Командование, конечно, спросит, что еще он предпринял в рамках своих поисков, и, если он скажет в ответ, что предпринимать ботаническую экспедицию в инопланетные джунгли был не уполномочен, это их совсем не удовлетворит. Тем более что справа никаких джунглей не было.

Кир, достав шокер, направился к медцентру. Идти он старался тихо, оглядываясь, готовый, скорее, не стрелять, а бежать. Но Шайкаци не давала поводов ни к тому, ни к другому. Она была практически беззвучна, и лишь слышалось позади мирное шевеление травы, а спереди – журчание из примыкавшего к стене больницы цветника, где между растений спадал небольшой водопад.

Выйдя на новое пересечение дорог, Кир быстро огляделся. Рядом тянулась зона отдыха – ряд альковов вроде виденного ранее, между которых расположился кафетерий. Стена напротив представляла собой экран, до сих пор работавший и демонстрировавший череду одинаковых картинок – план действий в случае ЧС.

Кроме этого и бурого пятна на одном из кресел, иных следов катастрофы не было. Пол был чист, заботливо подчищенный автоматическими уборщиками, а засохшие недоеденные сэндвичи и чашки, впитавшие недопитые чай и кофе, создавали примерную картину конца любого рабочего дня кафетерия. Кир подошел ко входу в медцентр.

Так как уборщики могли мешать врачам, их автоматику здесь в случае ЧС отключали. Благодаря этому ожидания Кира подтвердились – больница зафиксировала следы катастрофы нетронутыми.

От входа тянулись засохшие пятна крови, ведшие мимо регистратуры в палаты. Кровь густо стекала с кого-то, оставив почти сплошной след. Ранение человек получил где-то неподалеку и несли его простые жители Шайкаци, иначе бы его перевязали задолго до больницы, да и не тащили бы через вход для обычных посетителей.

Кир подошел к стойке регистратуры и, открыв электронный журнал, взглянул на последние записи: десять имен в течение трех минут, из которых семеро – «неизвестный». Видимо, поступившие были не в состоянии задерживаться у стойки. Одиннадцатое имя не дописано, и на нем журнал оканчивается.

В следующем помещении, где первичные пациенты ожидали приема, следы крови обрывались – здесь раненного приняли врачи, перевязали его и повезли через приемно-смотровые боксы.

Вновь стала появляться кровь. Она пропитывала бинт, начиная литься сквозь ткань, она капнула, когда врач отнимал повязку, чтобы бросить взгляд на рану, ее роняли люди, пришедшие самостоятельно и при помощи товарищей. Кир пошел в реанимацию, следуя подсказкам плана и ориентируясь по густоте пятен.

Раненного везли мимо тех, кто мог подождать – кого попросили так и кто пришел сам, незамеченный в творящемся безумии и молча присевший в ожидании помощи. Им оказали последнюю милость: накрыли простынями, когда они умерли – упавшие на пол и завалившиеся в кресле. Вентиляция работала, давно поглотив трупный запах.

Кир толкнул двери в реанимацию и замер на пороге. Коридоры отделения напоминали с тех пор морг: каталки стояли в коридоре, скрывая под простынями новые и новые трупы. Кровь здесь достигала какой-то невозможной концентрации: кажется, свободных от нее мест на полу осталось куда меньше, чем сплошь залитых красным.

Возле входа было почище, и Кир, ступая на чистый пол, добрался до ближайшей палаты. Когда двери распахнулись, ему показалось, что под одним из покрывал что-то зашевелилось. Он даже отпрянул, вскинув шокер, но, похоже, это было лишь игрой воображения.

Кир оглядел помещение. Судя по всему, оно вообще не предназначалось для пациентов, во всяком случае, никакой предмет обстановки – шкафчики, сиденья, раковины – не способствовал проведению операций, и людей сюда свезли временно, чтобы не загромождать коридор.

Кровь здесь была все также густа и казалась отвратительным ковром, сотканным жилами лежавших здесь людей.

Одно из тел было приоткрыто, и Кир с удивлением обнаружил, что труп, похоже, совсем не тронут разложением. Лицо его представлялось спящим: оно лишь немного было испачкано бурым, а тянулась из затылка какая-то кровяная нитка, сраставшаяся с красным полотном на полу. Чудовищная ткань даже немного приподнялась, чтобы впитать эту жилку.

Кир похолодел. Тиски напряжения отпустили его разум, и сквозь него пронеслись точно спущенные с цепи вопросы, которые он мысленно кричал этой комнате: почему крови так много? почему тела не разложились? и действительно ли ему показалось, что кто-то шевелился под покрывалом?

Последняя мысль, пронзив его, заставила сделать шаг назад и взяться за шокер покрепче. Мельком он посмотрел вниз, на красный ковер под ногами и увидел, что кровь, лежавшая за порогом, когда он распахнул дверь, теперь пересекла его, медленно подбираясь ближе.

Кир побежал. Мчась к выходу, он старался не наступать даже на мельчайшие пятна, даже те, что не имели яркого оттенка, а были давно засохшей кляксой. Перепрыгнув след на пороге, он остановился и обернулся. Его не преследовали. Кровь здесь была неподвижна и никто не нарушил оставленную Киром тишину.

Он чуть успокоился. Мысль идти к кораблю – в сторону черного леса, представлялась сейчас даже менее заманчивой, чем задержаться здесь. Кир попросту боялся, повернув туда, увидеть, что темные деревья стали ближе и среди них стоят те, кто сделал это с людьми.

Однако особого выбора у него не было. Собравшись с духом, Кир направился в сторону корабля. И вдруг ясно различил какой-то звук за спиной. Он резко обернулся. В коридоре, ведущем к торговому центру, было пусто, но оттуда доносился странный звук, какое-то ритмичное бормотание. Кир, разряжая нервы, криво усмехнулся и решительно пошел прочь.

Лес не приблизился. Странные его травы все так же шевелило ветром, а на стволе вблизи перекрестка вновь сидел жук, задумчиво шевеливший усами и таращившийся на Кира. Тот, торопливо проходя мимо, поднял шокер и предупреждающе прошипел инопланетянину: «Ты меня не законсервируешь».

Собственный голос не облегчил беспокойства. Напротив, сказав о «консервации», Кир превратил его в страх и пошел быстрее. До корабля оставалось преодолеть считанные десятки метров, после чего он достигнет выхода со станции. Воспоминания о войне, которую Кир с удовольствием оставил дома, принимая гуманитарную миссию, не вмешивались в его душу и она становилась все легче с каждым шагом. Пока ее не обрушило вниз появление одного из тех, кто вторгся на Шайкаци.

Он стоял у входа в аварийный шлюз, заинтересованный кораблем. В нем было больше двух метров роста, а спину и руки густо украшали перья. Вытянутые руки (или все-таки крылья?) оканчивались длинными когтями, чуть не скребущими по полу. Остальное тело покрывала коричневых расцветок то ли густая шерсть, то ли похожие на нее издалека мелкие перья. Существо стояло на двух полусогнутых ногах, оканчивающихся когтистой лапой, напоминавшей куриную. На мощной сплюснутой голове было два длинных уха вроде перьев на голове филина.

Создание, преградившие единственный имевшийся у Кира путь отступления, скорее разозлило, чем напугало его, и мыслил он достаточно ясно. Во-первых, он осмотрел дверь карантинного коридора, возле которой стоял, и увидел надпись о том, что она закроется автоматически, если ее захлопнуть. Все в порядке, значит, он выживет. Теперь выстрел. Расстояние? Попадет.

Кир поднял шокер, и в этот момент существо обернулось к нему. На морде его была костяная пластина, сперва показавшаяся клювом, но, когда тварь разинула настоящий рот, стало ясно, что она играет иную функцию. Возможно, защищает глаза, двумя черными плошками таращившиеся на Кира. Крик ее был птичий, напоминавший петушиный, но небольшой рот с темными губами все-таки позволял предположить, что это животное.

Ни резкий крик, ни казавшийся враждебным взгляд не заставили Кира передумать и задержали лишь на мгновение. Он нажал на спуск. С синими и белыми всполохами заряд ударил в грудь существа. Оно, дернувшись от боли, заклекотало, но осталось на ногах и через секунду злобно вперилось в Кира. Тварь устрашающе раскинула руки с черными лезвиями на концах и, подав тело вперед, рванула на обидчика.

Тот выстрелил вновь, заставив врага замереть. Существо закрыло глаза, сдерживая боль, а распахнув их, оглушающе заверещало, смешивая куриный крик со звериным ревом. Наступление продолжилось.

Кир понял, что если и третий выстрел по какой-то причине не задержит тварь, то быть ему пригвожденным к двери, которая должна была спасти его. Он выскочил наружу и быстро захлопнул ее. Щелчок закрытия не раздался. По-видимому, замок был сломан. Кир в ужасе бросился бежать.

С клокочущим ревом тварь распахнула позади дверь, грохнув ею о стену. Киру почудилось, что звук этот ударил ему в спину, и он не понимал, насколько далек он от преследователя. Когти существа скрежетали по полу, каждый раз заставляя выдавливать из мышц еще каплю сил – или верить, что это удается. Вслед несся крик охотника, а Кир отвечал ему только быстрым дыханием, подгонявшим бешено бьющееся сердце. Почти наугад он стрельнул назад, но даже не удостоверился, попал или нет.

Перекресток он проскочил, даже не глядя по сторонам – лес и медцентр представлялись ему опасными. Ярко вспыхнула спасительная мысль о бывшей где-то впереди лестнице, на которой существо с куриными лапами должно было отстать.

Кир не помнил, насколько далеко бежать, а когти, царапавшие пол позади, повреждали веру в то, что он туда доберется. Он стал глядеть на двери, проносившиеся по обеим сторонам, надеясь, что одна из них приоткрыта.

Кабинет 108, 109, 110, 111… Кир с удивительной четкостью подумал, что один из этих номеров может обозначить его гроб, если он запрется там, а тварь останется поджидать его. Тем не менее, он продолжил бросать взгляд по сторонам.

Все двери были плотно закрыты, и Кир уже думал только о лестнице. Она не должна была быть далеко. По ней можно будет спуститься на этаж, который покажется наиболее безопасным и попробовать предпринять новую попытку найти людей. А если их все-таки нет – переждать и постараться добраться до корабля снова.

Неожиданно для самого себя, вопреки этим мыслям, Кир попытался ворваться в одну из дверей, на бегу ударив по ней. Тщетно. Они не будут открыты, не будет никакого задержавшего дверь мусора – здесь уборщики ездили исправно. Оставалось только двигаться дальше.

Кир мчался дальше, весь обращенный в бег, а заострившийся его взгляд, жадно ожидавший поворота на лестницу, вдруг начал подмечать мельчайшие детали дверей. 108 была как будто самой светлой – к ней ближе всего были ламы, ярче горевшие на перекрестке. 109 ничем не была приметна, а 110 имела небольшую царапину на поверхности. На 111 висел бумажка, которую Кир не успел прочитать, но потом откуда-то знал ее содержание – там сообщалось о временном приеме по какому-то административному вопросу.

Он продолжал бежать, ощущая себя так, будто этот коридор и правда был бесконечным: едва успел вступить в него, а силы уже остались где-то далеко позади. В ужасе он осознавал, что уже не бежит, а еле плетется, но все гнал и гнал себя.

Некоторое время, почувствовав, что преследование будто бы отстало, он хотел свериться с планом, чтобы уточнить, что находится в кабинетах со 108 по 111. Ему почему-то начало представляться это важным. Он надолго задумался, какой бы ответ действительно сделал его поиск важным. Не вообразив ничего стоящего, он сосредоточился на беге.

Несколько раз он спотыкался, и с каждым разом сердце волновалось об этом все меньше, в конце концов охотно подстроившись под ритм едва переставляемых ног. Кир уже не мог отдавать себя бегу, и глаза с трудом смотрели вперед. Казалось, он готов упасть в обморок, а шея, всего несколько раз повернувшаяся по сторонам, болела так, словно существо давно нагнало его и попыталось открутить ему голову.

Среди поблекших его ощущений, к которым он обращался, только слух оставался достаточно сильным. Кир напряг его и не услышал ничего, кроме мучительной поступи своих ног и слабого дыхания. Он долго не верил этому, но потом остановился. Возможно, просто ноги перестали нести его.

Его никто не догонял уже очень давно. Ум Кира, почти не работавший уже много часов, стал проясняться. Обжигающим осознанием пришла жажда; пальцы шевельнулись, не нащупав пистолет, валявшийся тут же; подняв руку, он обнаружил щетину – его марафон продолжался по крайней мере целый день, давно сбившись на вялое передвижение ног. Почти с безразличием Кир подумал о чудовище и, оглянувшись, также безразлично обнаружил, что и оно перестало о нем думать, бросив жертву. Быть может, оно и само затерялось где-то среди четырех кабинетов.

Не находя сил и желания подбирать пистолет, Кир по стенке побрел к зоне отдыха возле медцентра. Он даже не обернулся на черный лес и без происшествий дотащился до кафе, где все осталось таким же. За стойкой почти наугад он выбрал себе какой-то напиток, наполнил полулитровый стакан и, не замечая вкуса, влил в себя. Потом он нашел простой воды и уже степеннее насладился жидкостью. Сделав себе третью порцию, Кир отставил стакан и огляделся в поисках съестного.

Увиденное заставило его нахмуриться – прилавки были пусты. Он на всякий случай заглянул в кухню, но и отсюда все съестное было вынесено. Чтобы утвердиться в очевидном предположении, Кир открыл дверцы холодильников. Сами они не захлопывались – их прикрыл тот, кто привык так делать. Впрочем, и без того было понятно, что такую зачистку провели не животные. Еду вынесли либо люди, либо, по крайней мере, существа не менее догадливые и аккуратные.

Кир внимательнее осмотрел кухню и подметил еще несколько свидетельств посткатастрофной разумной деятельности: несколько розеток были пусты, а пол возле них казался менее затертым – холодильные установки кто-то уволок с собой. Кроме того, пустовали ячейки для самых длинных ножей.

Теперь он корил себя за то, что не стал подбирать шокер. Но возвращаться не собирался: его оружие валялось среди проклятых кабинетов, а следующий марафон, пожалуй, мог истощить его до смерти. Взяв наиболее внушительный из оставшихся ножей, Кир вышел в коридор.

Практически ничего здесь его не задерживало. Командование решит, что он надышался каких-нибудь галлюциногенных спор в черному лесу – единственная аномалия, доказательства которой он сможет представить, но зато его доклад будет представлять собой достаточно развернутое объяснение того, почему он не провел более глубокие поиски выживших.

И только существование монструозного филина заставляло Кира стоять возле стойки кафетерия в раздумьях. Следует ли ему продумать другой путь отступления, если он вновь встретит его? Ответ был вроде бы ясен, однако не окажется ли исследование новых территорий станции рискованнее, чем попытка пройти к кораблю?

Не успел он задержаться на одной из перспектив, как вдруг вновь услышал тот странный звук – какое-то бормотание, доносившееся со стороны торгового центра и порта. В этот раз интонации как будто были другими, настойчивее. Наконец Кир понял, что это, и сердце его забилось чаще – то была далекая музыка. Он устремился на звук.

В жилом секторе его вновь ждала череда дверей, к которой доверия теперь не было. Кир нерешительно двинулся вперед, но вскоре успокоился: коридор не спешил превращаться в циклическую ловушку, а обстановка здесь была разнообразнее, и, наверное, затеряться было сложнее. Кир зорко следил за этим.

Многие семьи оригинально украшали двери – экранные панели позволяли проявить фантазию. Странно было видеть среди мрачных сообщений о ЧС оставшиеся следы докатастрофного быта: фотографиями детей, видами с родной планеты и беззаботными абстракциями на дверях; валяющимися возле порога игрушками, забытой на скамье книгой и покоем цветников. Системы полива давно смыли кровь в грунт, а уборщики счистили ее с пола. Но затем показался труп, кем-то разодранный и лежавший несколькими бесформенными грудами среди растений. Это зрелище заставило Кира сосредоточиться цели.

Музыка становилось все громче, превратившись в хорошо различимую и достаточно свежую мелодию. Потом она закончилась и после паузы заиграла следующая, ободрившая Кира веселым напевом. Под ее звуки он вышел к торгово-развлекательному комплексу, за которым располагался один из портов Шайкаци.

Перед ним был длинный неоновый проспект, освещенный сотней огней, зовущих в рестораны, кинотеатры, клубы и магазины. Он манил к своим развлечениям так же красочно, как и в день гибели станции, только Киру разделить их было не с кем. Людей здесь не было, и не было монстров. Летняя песня, игравшая из торгового центра, оказалась знаком не жизни, а ее исчезновения, и звучала в этом запустении тоскливо.

Кир раздумывал о дальнейших своих шагах. Он стоял у бара «Разрядка», утверждавшего, что сегодня к каждому второму пиву полагается на выбор либо еще одно бесплатно, либо малая порция закуски. В текущих условиях он бы не рискнул поддаться алкогольной части акции, но готов был взамен потребовать большую порцию закуски. Однако жареные яства превратились в отвратные на вид останки, а оставленное посетителями пиво на веранде давно стухло. Один завсегдатай, похоже, не собирался уходить, пока не осушит свою кружку, и затем торопился – стул возле единственного столика с пустой посудой был опрокинут.

Кир хотел все-таки дойти до точки сбора – она была слишком близко, чтобы проигнорировать, похоже, последний шанс выяснить судьбу обитателей Шайкаци. В этом решении, пожалуй, господствовало собственное любопытство, а не стремление представить полный отчет.

Внимание Кира привлекло какое-то движение. Он увидел на проспекте шевелящуюся массу, стремительно приближавшуюся к бару – будто смятая куча материи скакала в его сторону. Спустя секунду он понял, что это несколько дюжин более мелких существ бегут, прижавшись друг к другу. Сперва ему почудились крысы, но у этих созданий были тупые морды и не видно было ушей. Кир подскочил к двери в бар, готовый скрыться внутри. Но с облегчением увидел, как это небольшое стадо пробегает мимо. Прислушиваясь, он постоял на пороге еще недолго, после чего осторожно продолжил путь.

Покой покинутого проспекта ничто не нарушало. Прежние события казались странно реалистичным сном. Кир прошел мимо призывно горевшей витрины, надпись на которой предлагал купить со скидкой свежие фрукты из оранжереи. Будто достаточно прикрыть глаза, на мгновение сосредоточиться и вновь появится беззаботная толпа. Почти поверив в эту иллюзию, Кир заметил в одной из клумб пару здешних крыс, и предпочел не проверять ее. В помрачневшем настрое он добрался до порта.

Терминал был отделен от проспекта стеклом. Приближаясь, Кир испытывал все большее напряжение, для которого не видел ясной причины. Будто все дурное, чему он был свидетелем на этой станции, весь ее кошмар должен был сосредоточиться несколькими метрами впереди. Однако, заглянув внутрь, он воодушевился.

Кир сразу заметил пару, сидящую, повернувшись к панорамному виду космоса, транслируемую снаружи во всю стену. Потом увидел еще одного человека, привалившегося к колонне и тоже глядевшего в ту сторону. В следующие несколько секунд он окинул взглядом множество фигур, каждая из которых, отвернувшись от него, таращилась в безграничную черноту. Безусловно, то было зрелище величественное и прекрасное, но за бортом явно не происходило ничего, что было бы внове для них.

Но об этом Кир не думал. Он застучал по стеклу, пока не вспомнил, что оно, конечно, слишком толстое и его не услышат. Тогда он поискал взглядом ближайший вход. Он увидел его, но прежде обнаружил вдали причину, по которой пройти внутрь все равно бы не смог.

Огромная трещина вспарывала по крайней мере два соседних терминала, обвалив между ними часть стены. Панорама там погасла, и, казалось, кто-то, использовав вместо полотна сам космос, нарисовал черный квадрат, разорванный посередине светом прорывавшегося сквозь щель настоящего звездного простора.

Кир теперь подмечал то, что упустил в своем восторге от появления людей: ледяной рисунок, сложившийся на всех поверхностях, треснувшие стаканы, в которых замерзли напитки, неестественную неподвижность всех фигур. Эти люди не могли остаться в таких позах после разгерметизации, но они остались, как если бы мерзлота сковала их до этого. Только стекло перед ним оставалось прозрачным, как воздух, словно отогретое дыханием станции, и лишь какие-то прилипшие лоскуты местами портили его чистоту.