Текст книги "Шайкаци"

– Хорошо. С собакой контактировало несколько человек из Порта. Нам нужно распределиться и подробно расспросить каждого. Через час подобьем итоги. И, учитывая болезненный укус, накиньте одежду поплотнее. Кир, твоя шкура, думаю, сгодится. С кустарником разбираются: люди Колодина торят нам тропу. Будем исходить из того, что это не затянется. Кир, ты у нас новичок, так что тебе особое задание, пока мы опрашиваем людей. Скажи, насколько хорошо ты управляешься своим ножом?

Кир, лучше всего с ножом управлявшийся за столом, потратил следующий час на занятие разведчиком, для которого это было привычное оружие. К исходу первого урока он, конечно, по-прежнему предпочитал шокер, но несколько удачных советов позволили ощутить себя увереннее.

Ничего существенного свидетели не сообщили. Доносились уже отголоски городских легенд: что если прислушаться, то из глубин школы можно услышать чей-то замогильный зов: «Приведи-и моего пса»; что клыки зверя ядовиты, но язык заживляет раны; что он ведет к двери, за которой будет давно оставленный дом, но, войдя в нее, обнаружишь себя задыхающимся снаружи станции; что это питомец Стража Шайкаци (вариант – сгинувшего капитана Шайкаци) и если вывести пса за пределы школы, то его хозяин предстанет перед спасителем, и в благодарность ослепит, дабы тот не видел больше кошмаров этих мест; что, пойдя за Разной собакой, сам превратишься в нее. Детали этих баек встречались в разных сочетаниях.

Таким образом, одна из немногих вещей, которую «Первые люди» твердо знали перед выходом, состояла в том, что им пора выступать.

Его Разная собака

– Готовы?

«Первые люди» кивнули. Кир не знал, каковы границы его готовности, но кивнул со всеми. Все было внове для него и отчетливо он ощущал только любопытство.

Несколько минут назад, пока они укладывали у входа вещи, в Порт вернулся с миссии отряд разведчиков. У одного из бойцов рука висела на перевязи, а у другого на лице запеклась кровь, небрежно размазанная. Ему помогали идти и вручную нацелили на медпункт. Увидев шаткую походку, товарищи вновь подхватили его и довели до красного круга. Глаза раненного были шальные, и Кир увидел, когда тот скользнул по нему взглядом, в их глубине затравленное сознание.

Раздался сгоняющий страх хохот бойцов вернувшегося отряда, оставшихся у входа: они не смогли пожать руку перебинтованному и это вызвало между ними шутку. «Первые люди» беззаботно поболтали с ними, тогда как Кир не мог сосредоточиться на разговоре, возвращаясь мыслями к пострадавшему бойцу. «К Мафусаилу пошли», – отвечал Саймо. «О-о, помню выдавил парня, как мокрую тряпку» – «Они бомбы собрали» – «Во, пусть их выдавливает!» Два командира посмеялись этому, хотя Кир воспринял высушенного парня и чудовищ, против которых требуются бомбы, как плохой фундамент для шуток. Однако это была рутина черты, к границам которой направлялся и он сам.

– Ну, тогда пошли, – скомандовал Саймо.

Они привыкли, и Кир привыкнет вместе с ними. Один за другим они вышли за ворота. Шаг Кира в общий ритм был спокойным, мысли стали ровными.

Укрепляя ощущение обыденности, мужчина в кухонном фартуке прокатил тележку, полную свежей дичи. Какие-то птицы: жирное тело, покрытое у хвоста чем-то вроде шерстки или совсем мелкого пуха, а у острой головы – черными мелкими перьями; длинные толстые крылья, вероятно, служили планированию, а не полету. На покрове виднелись более темные прогалины, пропаленные энергетическим зарядом. Одна из птиц вдруг дернулась, протянула крыло и с трудом подала скрипучий голос, взывая о помощи. Повар вытащил дубинку и привычным движением приглушил недобитую тушу.

Встреченный охранник пожелал «Первым людям» успеха. Все слышали о миссии отряда: беседы прерывались, когда они проходили мимо и вслед звучали сердечные напутствия. Они подошли к блокпосту, возле которого вместе с охранниками хохотал о чем-то Колодин. Увидев Кира, он поразился:

– И ты тут! – он не ожидал, что «Первые люди» потащат новичка на это задание. Тот заносчиво улыбнулся. – Ну удачи, удачи, – чуть потеплевших голосом проводил Колодин вчерашнего сопляка. Кир испытал некоторое смущение.

Когда они немного отошли от блокпоста, Колодин вдруг окликнул Ли и попросил отлучиться на несколько минут для помощи с орудием. Его голос был странно приглушенным, а сама просьба вызвала недоумение Саймо, но Колодин обещал, что не задержит бойца.

– Что он там задумал? – нахмурившись, пробасил Будер.

Саймо промолчал, но затем все же пояснил Киру:

– У них еще до Калама были свои дела. Мне это не интересно, главное, чтобы успел догнать.

Этот эпизод навел Кира на размышления о здешнем вооружении. Служба безопасности станции до катастрофы располагала исключительно нелетальными средствами усмирения нарушителей. Эффективность шокеров, парализаторов и психотронных установок была достаточно высока, но большая часть этого запаса хранилась в административном секторе и разделила его участь. Выжившие выкручивались, как могли. Оказавшиеся во владении Порта шокеры – стандартное оружие сотрудников охраны Шайкаци, которое можно было найти по всей станции, распределили между лучшими бойцами. Другим достались ножи и копья. Потом умельцы Цеха внимательнее присмотрелись к имевшимся в их распоряжении средствам мирного производства. Был выкорчеван первый резак, надежно перекрывший один из проблемных тогда коридоров.

С тех пор сумрачный цеховой гений значительно разнообразил арсенал Порта. Нагревательный элемент мог сжечь морду самого упорного хищника. Лазер пробивал любой панцирь. Рабочие без труда соорудили огнемет, справлявшийся с массовым набегом каких-нибудь мелких тварей. Не отставали и в Оранжерее, у жителей которой под рукой было немало медицинского оборудования, раскрывшего в тяжелые времена свое двойное назначение.

Саймо, разумеется, достался шокер. В Цеху его пересобрали, чтобы увеличить мощность. Это потребовало заменить часть деталей на более выносливые, поставить фокусирующий ствол, а также создать новые батареи на основе энергетических ячеек инструментов, применявшихся в ремонте кораблей. Насыщать их можно было от розеток, питавших оборудование в грузовом терминале. Так как большинство стволов в Порту были уникальны и пользовались нежной любовью владельцев, многие получили прозвища. Редким исключением был как раз этот шокер. Воображение Саймо, видимо, исчерпало себя на «Первых людях».

Бывший труженик конвейера, плазменный штамповщик, подошел Райле. Ласково называемый «Леди», что служило вечным поводом для стычек с насмешливым Ли, он представлял собой толстую трубу, которая соединялась со скрывавшей энергетическое ядро пушки коробкой. Способный проделать отверстие необходимого размера и формы в металле, штамповщик с успехом продолжал выполнять эту функцию в отношении монстров. Эту неказистую модель трудно было перехватить для прицельной стрельбы. В бою «Леди» приходилось держать на весу за длинную ручку, упирая коробкой в бедро. Рабочие, где могли, использовали легкие сплавы, и ноша перестала быть неподъемно тяжелой (во всяком случае, для бойца, привыкшего таскаться с ней). Плотный комок, сжигая воздух, быстро терял энергию и распадался, а отдельные сгустки, пусть короткое время, но представляли угрозу, превращая выстрел в подобие дроби. В ранней, нестабильной конструкции, воздух возле дула раскалялся до такой температуры, что мог опалить руки, и приходилось носить специальные перчатки, использовавшиеся рабочими цехов. Кир догадался, что в одном из боев Райле пришлось стрелять без этой защиты.

Оружие Будера было собрано из резаков с линии точных работ. Кулибины Цеха прикрепили из них под небольшими углами к крутящейся основе и замкнули на мощный аккумулятор. Такое оружие накрывало огромную площадь, при этом один резак оставили отцентрированным, что позволяло делать точный выстрел по отдельной мишени. Крупное чудовище короткая очередь взрывала на месте, лавину нападавших смывала начисто. Лучемет звался «Баран». Он обрел это имя с подачи Ли, убедившего товарища, что оно символизирует исключительно упорство и пробивную силу. Размеры требуемой батареи и сложность механизма сделали габариты устройства – около полутора метров – подходящими только такому гиганту как Будер. В Порту поначалу сомневались в целесообразности монструозного ствола, но слабая подготовка бойцов того времени делала пятерых, вооруженных одиночным лазером, который требователен к точности, менее эффективной силой, чем один Будер, возводивший стену огня. В дальнейшем накопившие опыт разведчики могли бы поставить это утверждение под сомнение, но слава «Первых людей» уже была слишком велика, чтобы кто-то помыслил отнимать привычное оружие одного из них.

С опозданием присоединившись к бойцам, Ли получил в свое распоряжение очередной эксперимент рабочих Цеха, к тому времени распотрошивших у себя все энергетические установки, какие могли. Новый продукт использовался для измельчения прочного сырья и представлял собой кольцо тридцатисантиметровых манипуляторов с шипами на конце. Подкрутив программное обеспечение, удалось изменить функционал и синхронизировать их с движением рук: сжав кулак, их владелец сжимал и шипы, превращая те в своего рода отбойный молоток. В другом режиме это были манипуляторы, способные бережно взять рисовое зернышко или свернуть шею медведю. Вне боя они складывались вдоль руки диковинным украшением. Кольца надевались на предплечье и, если бы крепились сами по себе, мощный хук ободрал бы руку Ли до костей. Но они были боевой частью урезанного экзоскелета, охватывавшего конечности как ортопедические скобы и крепившегося на туловище. Система усиливала удары и гасила отдачу, а работу ее поддерживал небольшой аккумулятор. Ли гордо называл ее ГВОМ – «Гигантское Величественное Орудие Мести».

На концах шипов для их усиления имелась микрогорелка. Поработав над мощностью устройства, конструкторы Цеха добились эффекта выстрела, который можно было произвести, когда манипуляторы соединялись в один кулак. Сильно ее не повысили, так как излишек грозил обжечь самого стрелка, но с расстояния в пару метров Ли мог вышибить дух из любого зверя.

Вскоре их товарищ нагнал отряд, прервав эти размышления.

– Чего там? – буркнул Саймо.

– Да кабели в кожух хотят запихнуть, – махнул рукой Ли. Брови его были сведены, отражая какое-то раздумье, и говорил он механически. – Спросили, водопроводные трубы подойдут ли под это дело.

– Ага…

– Как там с Мафусаилом-то интересно? – вдруг торопливо спросил Ли.

– А чего он им? – откликнулась Райла. – Ты видел, сколько они бомб взяли?

– Это все же Мафусаил… – обеспокоенно пробормотал Будер.

Кир ощутил себя чужим среди этих разговоров.

– Кто-нибудь расскажет, что за Мафусаил?

– Еще один обитатель черты, – проговорил Саймо. – Сейчас это не наша забота.

– Его нора находится на территории, которую Оранжерея обозначила своей и поставила баррикаду, – пояснил Ли, вызвав недовольство командира. – Но для нее это отдаленная глушь, поэтому они ничего не предпринимают. А бродит он и в наших коридорах и перекрывает перспективные маршруты. Это уже стоило жизни одного разведчика.

– Помолчи, Ли, – потребовал Саймо.

– Просто хотел сказать, что с этим давно пора разобраться, – упрямо закончил Ли.

Молчание между ними будто сгустилось.

– Вчера «Семерки», отряд Бардзо, пошли на охоту и пока вестей нет, – сказал Будер.

– А я видел Бардзо?

– Вряд ли, – скривилась Райла. – Лохматый говнюк. Сразу узнаешь. По признаку говнюка, а не лохматости.

Похоже, вслед за этим она поняла, что говорит о человеке, еще не вернувшимся с опасного задания, и сконфуженно оборвала себя. Кир и сам не хотел продолжать эту тему. Из какого-то невозможного прошлого звучали слова о баррикадах, отделяющих одних людей от других. Это напомнило Киру, что он уходит все дальше и дальше от жизни, которую привык знать, как свою. Странно: чужим сейчас казалось все, куда бы он ни бросил взор – и настоящее, и Шайкаци. Как если бы он очутился на перепутье, не уверенный, откуда пришел; точно вечность проторчал на этом перепутье.

Улица стала безлюдной. Апартаменты Камилло начинали пользоваться популярностью ближе к вечеру. В выходные здесь в любой час можно было слышать голоса веселых компаний, направлявшихся или покидавших злачный центр, но, чтобы насытить этот маршрут еще до полудня, людей на станции осталось слишком мало. Только патруль встретился «Первым людям».

Впереди, за пределами световой дорожки, появился тусклый проем, обозначавший переулок. Саймо повел отряд туда.

Путь к школе преграждал наспех поставленный забор из стальных листов. Только собаку он и мог остановить, так что люди без труда перебрались на другую сторону. Центральное освещение здесь не горело, но в школе, чтобы не допустить панику среди детей, имелось автономное аварийное освещение.

Сперва Кир ступал так же спокойно, как на основной улице, но затем услышал резкий металлический звук. Шипы на руках Ли закрепились в положении раскрытой для удара лапы. Райла передвинула «Леди» под руку и держала пальцы на жестком предохранителе. Будер потянул ремень лучемета, выставив шесть стволов перед собой. Саймо достал шокер.

«Первые люди» двигались осторожно, исходя из того, что мальчишку мог утащить зверь, забредший в этот коридор. Исходя из любого еще более грозного сценария. Исходя из того, что приближаются к черте.

Кир почувствовал, что пересек границу – не метафизическую, а вполне реальную – и эти листы металла, поставлены для пусть малой, но защиты. Границу заброшенных земель Шайкаци. Он вытащил клинок и двинулся следом.

Вход был неподалеку. Неожиданно возник уютный закуток, обрамленный несколькими деревцами, среди которых расположили скамьи. Присев, можно было наблюдать за ребятней, резвящейся между на детской площадке. Ныне ее почти всю разобрали, видимо, перетащив инвентарь в Порт.

Стены вокруг были расписаны картинами, призванными понравиться школьникам. Возле дверей, словно перечеркнув все рисунки, чернела печать первых людей. Наверное, оставленная и не ими. Изгиб посередине указывал на вход, слева – треугольник, справа – один штрих. Возможно, добавленный накануне. И, возможно, не последний, который стоило бы.

– «Дорогу уму», – прочитала Райла девиз над входом. Призыву радовался психоделически нарисованный мозг. – Этому парню придется постараться, чтобы не свернуть на кривую дорожку, – прокомментировала она его облик.

Саймо жестом призвал ее сосредоточиться и, удостоверившись, что все готовы, толкнул дверь. Будер, выставив вперед стволы лучемета, грузно шагнул внутрь. Вслед за ним в сумерки школы вошли остальные.

Аварийный генератор перевел часы на пасмурное утро. Далеко тянулся просторный зал, где проходила учеба. Маленькие классы по интересам были отделены от остальных стеклом и пузырями росли по всему помещению. Во время занятий они становились непрозрачными, отражая тематику урока; в каком-то смысле это было верно и сейчас, когда обесточенные экраны являли запустение внутри. Между классами были разбросаны настольные игры, расставлена мягкая мебель, высились полки с книгами. Особого беспорядка не было: черта проявила себя этажом ниже, откуда после Калама никто не вышел.

Наверх вела широкая лестница. По схеме Кир знал, что она ведет к спортивным площадкам. Справа был ряд дверей – кабинеты для работы, требующей большей уединенности. Столовая находились этажом ниже, куда вело несколько спусков: канаты, пандус, лестница, горки, но все проходы упирались в заросли.

– Сразу? – Райла кивнула в нужную им сторону. – Или осмотримся?

– Школу уже не раз осматривали в эти дни, – сказал Саймо. – Идем вниз.

Оттуда доносился глухой перестук: люди Колодина создавали просеку для отряда. Коридор засыпало древесными обломками. Ближе к зарослям они превращались в небольшие холмы.

Оттого, что заросли покрывали коридор до потолка, было темнее. Ветви то ли прорастали из скрытых корней, то ли появились здесь в виде бесконечного, замкнутого в самое себя дерева. Туго втиснутые в проход, перекрученные друг с другом, они не сваливались в просеку и создавали арку, ведущую в какую-то мрачную сказку. Стволы тонкие и толстые, одинаково усеянные острыми шипами, грозили разорвать любого, кто попробовал бы протиснуться между ними. Красный отлив их коры точно был впитанной от прошлых жертв кровью. И все же кто-то достаточно щуплый, пожалуй, мог бы пролезть среди них.

Когда они приблизились, Кир заметил, что почти все сколы были светлыми – свежими, словно работа началась только что. В глубине метались огоньки фонарей, выхватывая на фоне неровной стены взмахивающие топорами фигуры.

– Зачем на космической станции топоры? – спросила Райла.

– Как видишь, – кивнул Ли в проход, – дрова рубить.

– Серьезно.

– Кабели при пожаре отсечь. Удобный рычаг, чтобы двери вскрывать. Кожухи взламывать, чтобы срочно до какой-нибудь коммуникации добраться. Универсальный инструмент.

– Как работа? – крикнул в древесную пещеру Саймо. Райла попробовала один шип пальцем и, шикнув, замотала рукой. Ли стащил одну висевших возле арки маек и растянул ее, чтобы показать обилие дырок, продранных шипами, и бурые разводы.

Топоры стихли. Чья-то невнятная фраза, ответный возглас; потом поднялся шорох, ставший приближающимся грохотом. Отряд отпрыгнул в стороны и на свет выбрался один из рабочих, везя перед собой при помощи столешницы груду обломков. Одна рука его была сильно порезана и по всей длине ее протянулась короста крови, расписанная каплями пота; мелкие царапины были повсюду.

– Не развернешься! – возмутился он, облокотившись на свою лопату. – Один раз топором взмахнул – три раза порезался! Эти сволочи зарастают в момент! Мы уже раз пять вход обновляли!

– Тропа зарастает? – уточнил Саймо.

– Еще как!

– Далеко до конца?

– Да просвет уже! Мы там и не рубим последние полчаса, вас ждем. Пока стены обновляем, – лесоруб отвез кучу подальше и стал раскидывать ее по обочине ногами.

– Что видно? – осведомилась Райла.

– Что здесь видно, то и там.

– Где Разная собака? – спросил Саймо.

– А пес ее знает.

Командир «Первых людей» наметил задачи:

– Будер, Ли, смените людей. Райла, будь наготове с оружием. На ту сторону пока не суйтесь. Мы с Киром пройдемся по школе, приведем пса и посмотрим, куда он попробует нас заманить.

Будер кивнул, стянул лучемет и, низко пригнувшись, нырнул в пещеру. Ли остался у входа. На недоуменный взгляд командира он ответил:

– А через него второй хрен пролезет. Сейчас обратно выбираться будут.

– Не засиживайся. – Отвернувшись, Саймо обратился к лесорубу: – Проход мы доделаем, но вы должны помочь здесь: до лестницы коридор нужно очистить от щепок. Если нам придется отступать, нельзя, чтобы они мешались под ногами.

Колодинский сотрудник, закатив глаза, непонятно качнул головой. Саймо принял это за обессиленное согласие и, хлопнув Кира по плечу, повел за собой. За их спинами с невнятным ворчанием выбирался из пещеры Будер. Подтрунивания Ли заставили его шумно ругаться.

На безмолвном этаже они разделились. Поначалу Кир старался держать командира в поле зрения, но тот, поблуждав поблизости, отправился выше, на спортивные площадки. До привыкшего к тишине слуха вновь стал доноситься шорох снизу, но, проникавший через разные проходы, разносившийся по просторному залу, он казался звучащим не из одной ясной точки, а из-за книжной стенки, из-за ближайшей двери, из-за поворота и прямо за спиной.

Кир обходил затухшие пузыри классов, пытаясь отделаться от ощущения, что слышит чьи-то шаркающие шаги позади себя. Несколько раз он оглядывался, чтобы вновь увидеть тихое помещение. Он представлял прежние дни этого места, но видел перед собой только тени, призраков, никогда не бывших живыми. Словно не это запустение являлось недавним, а присутствие людей было мимолетным, случайным в вечном безмолвии давно мертвой станции. Немного жизни, взятой в аренду у бесконечной смерти.

…Кир нашел Разную собаку в коридоре, ведущем к служебным помещениям. Сюда она, видимо, пришла, чтобы утолить жажду у питьевого фонтанчика. Здесь же она легла, привалившись к пальме, растущей из земляного круга в полу. Саймо застал Кира, сидящим рядом, с бессмысленной улыбкой глядящим на зверя. Сложив морду на лапы, пес выжидающе смотрел на человека. Закрученный хвост приветливо бил то по стволу, то по пыли. Плоть от плоти станции: серое тело на сером полу. От надгробий стен его отделял белый цвет брюха и вытянутой морды.

Кир протянул руку, и пес, будто только и ждал приветливого жеста, вскочил. Саймо потянул шокер, однако зверь лишь обнюхал «хозяина», гавкнул, признавая, и сильнее завилял хвостом.

– Твой? – спросил командир «Первых людей».

– Мо-ой, – ласково протянул Кир. – Его зовут Пит.

– Будь осторожнее.

– Да ты что, это же мой Пит, – засмеялся Кир, почесывая взволнованно вертевшегося питомца.

Саймо с расстановкой поправил его:

– Это не твой пес. Это Разная собака.

Кир сбросил какое-то оцепенение. Улыбка стерлась, взгляд стал хмурым; только рука машинально продолжала чесать за ухом неизвестное существо.

– Что-то вроде гипноза? – осведомился Саймо, внимательно осматривая пса.

Кир отнял руку и задумчиво посмотрел на командира.

– Не то чтобы… – неуверенно начал он. – Но какое-то странное, светлое чувство. Детство. Как сон, мечта. Там, где все могло начинаться. Когда все было возможно.

– О чувстве эйфории нам рассказывали. «Когда все было возможно»… Хорошее чувство. Кто бы не захотел вернуться?

Точно восприняв это в качестве предложения, пес прошел мимо них и замер у поворота. Выжидая, он смотрел то на людей, то на выход. Переглянувшись, «Первые люди» поднялись и побрели за провожатым.

Казалось, это не он их увлекает, а они выгуливают его знакомым маршрутом. Зверь отбегал от них, вынюхивал что-то за диванами и полками, отставал, заинтересовавшись неким особым для собаки углом. Люди терпеливо ожидали своего суетливого питомца.

– Куда привел тебя твой пес? – спросил Саймо.

– К потере близкого существа, – покопавшись в воспоминаниях, ответил Кир. – Наверное, первый осознанный важный опыт в моей жизни. Пита застрелил грабитель, пытавшийся влезть в дом. Сюда, – он показал над глазом. – Помню, я не думал ни о злодее и зачем он это сделал, ни о смерти, а только отчаянно не понимал, как мне дальше жить без любимой собаки.

– И как?

– Оказалось, ты просто идешь из одного дня в следующий, и вот наступает очередной, когда рядом нет того, к кому был привязан, а ты жив и радуешься жизни.

– Это плохо?

– Это, – задумался Кир, – простое человеческое, что эмоции стихают, а воспоминания гаснут. Но, – наблюдая за Разной собакой, убежденно закончил он, – ведь здорово, что у тебя был этот момент: когда рядом был твой пес и ты был счастлив именно с ним.

Пит забежал вперед и стал обнюхивать дверь, из-за которой доносились какие-нибудь неразличимые запахи брошенного класса.

– Нам не стоит его подогнать? – спросил Кир.

Саймо качнул головой.

– Маловероятно, что лишние несколько минут что-то изменят спустя столько часов. А вот… у этого, – кивнул он на собаку, – наша настойчивость может вызвать подозрения. Он, вероятно, заманивает нас в ловушку, а если мы не будем вести себя как жертвы, то попробует схитрить или напасть сам. Нам это не нужно.

Кир скептически отнесся к такой предосторожности.

– Я не знаю, что там под шкурой, но сейчас это обычный пес, – твердо сказал он. – Он выглядит как пес, лает как пес и глаза у него песьи. Я его во всех мелочах узнаю.

– Вот как? Тогда скажи, был ли у него шрам над глазом, когда ты его встретил?

Кир пораженно замер. Пит, словно услышав, что говорят о нем, повернул голову. Над темным собачьим глазом виднелась круглая отметина, выгоревшая яма, на которой не зарастала шерсть. Таким запомнил любимца Кир, увидев перед тем, как над трупом расстелили покрывало.

– Вначале он срисовал из твоей головы самый яркий образ, живой и счастливый, а теперь дополнил, когда ты вспомнил о последнем варианте, о котором предпочитаешь не думать – с дыркой.

Кир таращился на черную прогалину так, словно это была язва какой-то неизлечимой болезни, захватившей невинного зверя. Однако он понимал, что обманывает себя: то была послушная плоть существа, которое само было частью чумы, поразившей Шайкаци. Кир сделал шаг вопреки желанию, ибо вел он его за Разной собакой, и проворчал:

– Зачем вообще он нам нужен?

– Мы вступим на территорию, откуда человек не возвращался, – напомнил Саймо. – Пусть лучше провожатый, который не вызывает доверия, чем никакого. Посмотрим, что он обходит стороной, куда смотрит с опаской, а куда зовет излишне ретиво.

Теперь Кир и сам с подозрением смотрел на своего «питомца». Пес обходил стороной сброшенную подушку, странно смотрел на темный угол за стеллажом, призывал радоваться какому-то запаху, доносившемуся из-под дивана. Глядя на эту обыкновенную собачью возню, Кир вновь засомневался, что от этого существа стоит ждать сюрпризов. Может, это место материализует воспоминания людей? Тогда ничего, кроме призрака пса, перед ними нет. Почему же он не выходит из школы? Тут ясно: аномалия, позволяющая воплощаться Разной собаке, ограничена этой территорией. А зачем ведет вниз? Ловушка? Ну уж: устроенная собакой из детских воспоминаний. Возможно, там лежит тело первого человека, призвавшего пса из мира грез, и, как верный друг, тот ведет их знакомить с хозяином.

Разная собака почти довела их до спуска. Скоро их сомнения останутся позади: либо они обнаружат пустынные помещения и, допустим, пропавшего мальчика со сломанной ногой в каком-нибудь закутке, либо пессимизм Саймо окажется верным и пес ведет их на гибель. Киру было неприятно так думать о столь знакомом существе. Он покосился на обитавшего в школе зверя.

И именно так он заметил: в смутном стеклянном отражении, как тень, жившую только в мгновении случайного взгляда. Длинное и черное, оно шло между ними, то ли вместо собаки, то ли закрывая ее. Мелкие и тонкие отростки, протянувшиеся каплями, свисали вдоль тела. Они покрывали его донизу и на них, вероятно, оно передвигалось, как гусеница. Кверху туловище расширялось и без шеи переходило в голову – разбухший сегмент с побеленной физиономией. Виднелась точка одного из глаз, а впереди шевелился какой-то угловатый нарост, скопление линий, менявшее форму. В тот же миг, как Кир уверился в этом образе и повернулся, наваждение исчезло, а в стекле были привычные трое: два человека и животное.

Застыв на месте, он уставился на разную собаку, также замершую и с интересом глянувшую на него. Ладонь непроизвольно сжала клинок.

– В чем дело? – тут же заметил неладное Саймо.

– Не знаю… – сипло отозвался Кир. – Мне показалось, в отражении, что с нами идет кто-то еще.

Саймо взглянул на их расплывчатые отражения, оглянулся кругом. Присмотрелся к Разной собаке. Рука была на рукоятке шокера, но повода достать оружие не нашлось.

– Какой-то блик?

– Очень уж оформленный блик. – Кир описал, что увидел.

Саймо слишком долго бродил по Шайкаци, чтобы игнорировать «показавшееся». Не снимая руки с шокера, он коротко скомандовал:

– Идем без суеты. Я пойду в стороне, не приближайся.

Он хотел, чтобы существо не смогло бы разом атаковать их обоих, и оставлял Кира первой жертвой.

– Думаешь, Пит меня не сожрет, если что? – с надеждой спросил тот.

– Сожрет, – ответил Саймо. – Если я его не застрелю. Попробуешь зарезать его быстрее?

Новобранец опасливо поглядывал на пса. Со скучающей мордой тот смотрел на спуск и, будто не обращая на них внимания, двинулся туда. Неохотно Кир отправился за ним.

Спустившись вниз, они обнаружили коридор расчищенным: основную часть обломков увезли за лестницу, оставив широкую тропу. Райла делала последние приготовления, утрамбовывая обочину. «Закончили?» – «Ждем твоей отмашки. Чья?» – «Кира».

Вместе с собакой, семенившей поблизости и обнюхивавшей кучки щепок, они подошли к зарослям, где тяжело дышавшие рабочие заканчивали перекур. С их приближением они бросили окурки в угол. Проследив за полетом огарков, Саймо заметил упаковки от наркотиков.

– Ваше? – нахмурился он, представив, сколько в этих пластиковых тюбиках хранится времени, потраченного зря.

– Не, это те, что первые заходили, – покачал головой один из них, похоже, не лукавя. – Не нашли никого, вот, видать, размышляли, куда дальше.

– Ничего не поняли, ничего не сделали, но перекурили, – холодно сказал Саймо. – А пайки разведчиков.

– Ну, они пытались… – пожал плечами Кир.

Саймо, готовый сутками напролет без движения наблюдать за таинственным коридором, чтобы не подвергнуть опасности людей, не мог с этим согласиться.

– Попытка хороша, когда по ее следам можно пройти чуть дальше. А без Колодина мы бы просто записали парня в пропавшие без вести.

В пещере зашевелилась тень. В невысокой фигуре очевидно угадывался Ли.

– Что-то слышно на той стороне? – спросил Саймо. Тень мотнула головой. – Начинаем. С нами? – в шутку предложил он рабочим. Те замахали руками. – Возьмите топоры. Следите, чтобы выход не зарос.

Они вошли в красноватую полутьму древесного свода, наполненного запахом снесенных ветвей и кисловато-хвойным оттенком нетронутой коры. Вначале приходилось идти боком, чтобы не задеть шипы, но затем просека расширялась, и можно было даже протискиваться вдвоем – если, конечно, твое имя не Будер. Кир ощущал себя попавшим в настоящую чащу. Казалось, если начать рубить в сторону, можно будет вечно продираться сквозь шипастые ветви. До Черного леса, например. Или опушки с единорогами. Хотя нет, это злая сказка. Там будет болото и неказистая хижина, а их на исходе дня сварят в котле. Осознав, что любые предположения на Шайкаци могли быть верны, Кир отказался от этих размышлений.

Что-то мягкое обтерлось о его ногу, чуть не заставив отпрыгнуть на шипы. Но это была лишь Разная собака, стремившаяся вновь стать их провожатым. Звонко гавкнув, она заставила посторониться Райлу и Саймо, загородивших ей проход, и пробежала вперед. Там, как сторожащий лес тролль, зашевелился Будер, тоже освобождая путь хранителю школы. Просеку закрывали оставшиеся ветви, напоминавшие ажурную решетку. Небольшая тень пригнулась вниз и пролезла на ту сторону.

Люди увидели, как собака возбужденно обнюхала стены пустынного коридора и отбежала чуть подальше. Здесь она села, глядя на выход из чащи. Ждала их.

Они собрались на прогалине, созданной усилиями Будера. Широкие его одежды были огромным тюком сброшены поблизости, и он остался в футболке, которая могла бы стать парашютом для всей их команды.

Саймо несколько раз позвал мальчика – тщетно. Единственное движение снаружи производила Разная собака, поглядывавшая на них, высунув язык и скучающе шевеля хвостом. Погасшие стены создавали антураж подземелья. Ничто и никто, кроме пса и мальчишки, не беспокоило их с Калама. Последнее, что было будоражащего в их существовании – это паника в роковой день, когда что-то заставило исчезнуть всех, кто оказался заперт зарослями в столовой. Вход в нее виднелся дальше, а помещение пропадало в сумраке.