Текст книги "Шайкаци"

Саймо и Кир пили кофе, Райла, наполняя организм силой, тянула омерзительно полезный коктейль, Ли прихлебывал минералку, Будер размешивал чай. Пожалуй, эти занятия занимали больше их мыслей, чем охота на Мясного ангела. Они не знали, ждет ли их успех, но были уверены, что все будет сделано правильно, и ожидали отправки без волнения.

По одному они разошлись. Саймо отправился в «Сирень», где в свободное время помогал с декорациями. Райла, последние полчаса гневно переписывавшаяся со своим парнем, ушла к подруге. Она позвала с собой Ли, но тот обещал присоединиться позже, встретившись с кем-то из знакомых. Тогда она предложила компанию Киру, однако он, пребывая в меланхоличном настроении, отказался. Райла равнодушно пожала плечами и покинула их. Будера ждала семья.

В конце концов, остался только Кир. Нашлось еще одно место во вселенной, где мне уютно, подумал он. Но вокруг не было никого, чтобы поделиться этим настроением. Он оглядывал поселение, к которому оказался по-своему привязан. Собранное из обломков и барахла, найденного в окрестностях, заключенное в огромную коробку высотой в десяток этажей. В этом Киру мерещилось что-то философское. Вокруг них был космос – бескрайняя природа, где люди возвели грандиозную станцию – венец технологии, но все свелось к шумным трущобам, в которых они теперь копошились. Кир никак не мог сообразить, к каким выводам это стоит привести. Каждый поступок, как слабый удар в гигантском колоколе, отзывается в вечности? Все великое состоит из ничтожных деталей? Место, как ни крути, помойка. Тут было достаточно немного гордости, чтобы опереться и увидеть дальше остальных. Нельзя сказать, что Кир думал о людях станции презрительно. Но они ходили кругами, а он шагал вперед. Они были массовкой, которая останется где-то стороной, если не потянется за ним. Скоро он нанесет удар по Мясному ангелу. Потом настанет черед раскрыть тайны Библиотеки. То, что она хранит, как-то выручит их. Должно. Пора бы уже выбраться отсюда и заодно вытащить эту станцию из бездны.

Заскучав, Кир написал Райле – не ответила. В молчании сети ощущалась какая-то претензия к нему. Тогда он стал доставать Ли. Тот отделывался краткими сообщениями, потом замолчал. Кир нахмурился. «Если что-то пойдет не так и это последний наш вечер в Порту, то я его провел довольно бестолково», – в тоске подумал он и отправился спасть.

…Они собрались утром возле выхода. Саймо разрешил своим людям поспать подольше и подходить к отбытию. Сам он, однако, не изменил правилам и в ранний час обсудил с командирами последние сведения; был и Будер. Кир присоединился к ним, выйдя завтракать, Ли и Райла с небольшой разницей появились последними.

Никто не устраивал проводов команде, шедшей пошатнуть трон черты. В конце концов, каждый день различные отряды отправлялись на встречу со смертью и это давно стало рядовым делом. Но все же это, конечно, был особенный поход. Люди всегда шли против того, с чем могли помериться силой. Однако они выступили против неодолимого, как верили в Порту. На них бросали взгляды, тревожные и восхищенные, почтительно кивали и торжественно желали успеха.

Пока они проверяли вещи, с башни спустились Ивор, Колодин и Нил. Лидер Порта был сдержан, почти монументален. Колодинская морда, вечно кривившаяся так, словно он готовился сплюнуть, сгладилась, обретя уважительное выражение. Даже Кир удостоился взгляда, несшего, хоть и с оттенком удивления, эту эмоцию. Поодаль остановился Нил. Не сходя с места, он источал какую-то суетность: подергивался, топтался, перебирал руками. На физиономии его, корчившей признательность, угадывалось изумление, когда он поглядывал на «Первых людей». Казалось, он не понимал, что за существа могут отправиться на такое задание.

Пожали руки: Ивор, как всегда, крепко, Колодин – крепче обычного, Нил – напряженно. «Задайте ему!» – лязгнул в напутствие глава безопасности Порта. «Первые люди», размышляя о своем, молча уходили в сумерки прилегающей к поселению улицы.

Их путь проходил спокойно. Они шли той же дорогой, что привела их к левиафану. Им предстояло брести, не сворачивая с этой магистрали, много дольше, чем в тот раз. Кир разглядывал знакомые места, воспринимая разруху обыденной частью антуража. Словно страшная чаща, в детстве будоражившая воображение, теперь стала лишь фоном для привычной тропинки.

Темную границу он прошел почти без страха, хотя и с оглушенной головой – таково было свойство черты. «Привет, Баль, – традиционно поздоровался Саймо на той стороне. – Спасибо за все». Алые глаза на полотнище невидяще отвечали ему. Кир, посмотрев на мертвеца, мог поклясться, что тот отозвался на его взгляд. Миновали склеп Бородавки.

Разбитая промышленная зона швыряла к их ногам все новые обломки былого богатства. Брошенные детали, инструменты, болванки – все это перемешалось в свалку запчастей мира, который они были бессильны починить. Кир наступил на какой-то мусор и, обернувшись, увидел, что это была небольшая кость. Странное, неприятное чувство: будто наступил на целые останки. Все же он не привык к разложению Шайкаци.

Они миновали знакомый поворот – дорога к левиафану. С волнением Кир оставил его позади – он вступал в неизвестные земли.

В основном, печати были с одним и двумя штрихами; редко мимолетным взглядом можно было определить, что здесь не так. У первых разведчиков могли уходить целые дни, чтобы заметить странность. Несколько раз он видел три штриха. Однажды это была огромная печать, широко намазанная на плите, которой заварили поворот в другой коридор. Две фигуры были слева: треугольник и круг. «Лучше не спрашивай», – мрачно опередил Ли вопрос Кира. Неуютно поглядывая на устрашающую преграду, они прошли мимо.

Однако, в основном, печати зловеще темнели в боковых проходах, и странствие проходило мирно. «Первые люди» были не одиноки в своем путешествии по этим местам. Им встретилось трое разведчиков. Эта команда уходила несколько дней назад, спускалась на малоисследованные этажи неподалеку от территории Мясного ангела. Обменялись новостями, поправили друг у друга карты. Скоро распрощались. Размышляя об этой встрече, Кир подивился тому, насколько спокойны эти места.

– Да, это хорошая дорога, – согласился Саймо. – В основном, тихие черты, а те, что опасны, крепко закрыты или находятся в стороне. С тех пор, как Райла зарезала матку, даже томы не мешают, – Райла, шедшая в задумчивости, подняла руку и вполголоса приветствовала себя: «Райла молоде-ец!» Ли нешумно поаплодировал ей. – Но из-за Мясного ангела по этой дороге сейчас некуда идти.

– А куда вообще эта дорога может привести?

– Теоретически к Реактору, – ответил Саймо. – Мы давно ищем безопасный путь к нему. Посереди хаоса выжившие там люди продолжают свою дело, чтобы Шайкаци не погрузилась во тьму.

– Заразился от Будера… – пробормотал Ли.

– Кажется, они справляются и без нас, – отметил Кир.

– Но до каких пор? В действительности, мы даже не знаем, живы ли они до их пор. Реактор может работать без контроля человека очень долго. Но одна паршивая крыса, которая перегрызет провод – и Шайкаци погибла, – Саймо рубанул рукой, казнив станцию. – Одна крыса.

– «Да будет свет!» – сказал человек, – продекламировал Ли. – Крыса промолчала и затаилась в темном углу.

– Откуда? – заинтересовалась Райла.

– Экспромт, – гордо ответил Ли.

– Меня восхищают эти люди, – взволнованно продолжал Саймо. – Мы не знаем их, не видим, но их дело отзывается для всей станции.

– Эй, Саймо, они тоже не хотят жить без света, – отказал им в благородстве Ли.

– Не важно. Не важно! – горячо отозвался командир. – Никто не поступает благородно в отрыве от себя. Будер, уничтожая монстров, хочет принести покой семье. Райла – гонится за мечтой. Я, в конечном счете, делаю это, чтобы спать спокойно. Кир ищет путь домой. Ты… – он изучающе посмотрел на Ли. – Да хрен его знает. Тебе нечем заняться?

– Да, люблю в свободное время побродить за чертой, – меланхолично отозвался Ли; глаза его, впрочем, стали злыми. – Бодрит.

– Пусть им тоже нужен свет. Но это доброе дело для всех. Это как бы устройство мира, – с изумлением он обнаружил себя подошедшим к важному выводу. – Что бы ты ни сделал, оно всегда слишком велико, чтобы поглотить это одному. Ему легко дать отозваться шире, в каждом. Те, кто знают это, живут спокойнее и добрее.

– Энтропия добра, – назвал эту теорию Ли.

Саймо подозрительно посмотрел на него, но, не выявив сарказма, промолчал.

– Мы найдем проход к Реактору, – добродушно пробурчал Будер, получавший удовольствие от этих поисков истины. – В конце концов, мы уже доходили до него! Дойдем еще раз.

– Стоп, как это доходили? – поразился Кир.

Четыре взгляда недоуменно уставились на него.

– А ты думал, откуда мы знаем, что там есть выжившие? – спросил Саймо.

Кир об этом не думал вовсе, приняв наличие людей при Реакторе как данность.

– Так и что это был за поход?

Поход Рю

– Что с реакторами? – как груда камней, обвалился голос Ивора, чья голова, словно не склоненная, а надломанная, нависала над картой. Командиры разведчиков стояли вокруг него; иные вернувшиеся с походов – усталые и потрепанные боями, иные ожидавшие задачи – с засохшими ранами, глядевшие в угрюмой готовности. Рядом были Колодин и Нил.

Ивор судорожным движением поднял голову. Спали мало. На серых лицах поблескивали глаза – последний жар жизни на станции, смятой в ледяном космосе.

– Реакторы работают, Ивор, – как ржавый механизм, произнес Колодин. Он сутками обходил рубежи обороны, следя, чтобы людей вовремя сменяли, доставляли им пищу и воду, сегодня – оттаскивал раненых с пробитых позиций.

– До каких пор? – голос его снова погнал камни.

– Что предлагаешь, Ивор? – Рю, привалившись к стене, смотрел мимо всех. Он исхудал. Тонкая его борода, единственная растительность на голове, стала длиннее и приобрела несколько седых волосков. Взгляд его был теперь еще острее, приученный к опасности. Он походил на древнего мудреца, но старцем не был. Все знали с первых боев, что этот невысокий, тонкий человек, подобно бамбуку, оказывается крепче любого врага.

– Один мы потеряли, – стал перечислять Ивор. – Один… – голова его вновь обрушилась. – Если верить донесениям из Оранжереи, туда нельзя идти. Последний вариант. Сектор «Симург».

– Самый дальний от нас! – воскликнул кто-то.

Ивор перемолол его взглядом.

– Нужна большая экспедиция, – обратился он к командирам. – Три группы опытных разведчиков. Две впереди, одна – тыл. Плюс кочующая смена для связи с Портом.

– Подождем «Первых людей»? – предложили в толпе.

– Они ушли за Оранжерею, – покачал головой Ивор. – Вернуться могут не скоро.

– Рю? – предложил Колодин. Это был самый опытный командир из присутствовавших, и глава безопасности не хотел оставлять его присутствие в сводном отряде доброй воле.

– Готов, – легко согласился тот. Голос его, как всегда, звучал ласкающе, замедленно, словно он выводил притчу, а не соглашался с опасным заданием.

–Другие добровольцы? – спросил Ивор.

– Да какой, на хрен, реактор? – возмутились из задних рядов. – У нас людей на передовые позиции не хватает! Нужен реактор – сам и иди!

Толпа расступилась, открыв говорившего Ивору. Глаза лидера Порта были полны усталости и горечи, но веса той правоты, уверенности и твердости, которые они выражали, хватило бы, чтобы покатить валун к обвинителю.

– Знаешь, почему твой брат жив? Потому что я с ребятами на своем хребте перетаскал от Оранжереи хоть какое-то медицинское оборудование. Оранжерею видел в те дни? Дай бог, не увидишь. У меня есть такт, чтобы не желать обратного. А в твоей душонке даже места для благодарности не хватает. – Он потерял интерес к красневшему то ли в ярости, то ли в стыде разведчику, и толпа смокнулась. Хотя Ивор сидел, его взгляд нависал над остальными. – Если еще кто-то не понял, монстры правят на этой станции. И наша задача – отстоять последний человеческий рубеж. Итак, желающие? Кандидатуры?

Для любых заданий в Порту всегда были добровольцы. Люди вошли во вкус войны с чертой. Одиннадцать человек должны были привести припасы и оружие выжившим у реактора, если таковые окажутся, и вернуться со сведениями оттуда.

Рю был самый опытный, но ключевые решения принимать довелось каждому командиру. Отряды сменяли свои позиции: передовой отдыхал в тылу; кочующий задерживался с основной группой, пока другой отходил в другой коридор, проверить альтернативный путь или уточнить интересную аномалию.

По сей день это была самая долгая экспедиция в истории Порта. Не все считали ее обязательной, но все считали ее важной, значащей что-то. Они могли положиться на удачу: тысячи лет реактор мог работать без человека. Однако они пошли, и в этом был смысл, который доносил до них Ивор, пример которого задавал Саймо: не ждать, а делать.

Отряд шел к своей цели по неизведанным землям. «Какие качества нужны человеку, чтобы завершить такой путь?» – спрашивал Рю много позже, и через окно к нему прислушивалось запустелое небо. «Терпение, внимательность, бдительность!» – рапортовали слушатели, восхищенные подвигами «Первых людей». «Верно, – улыбался Рю. Движение мышц словно дорисовали тонким карандашом. – Но неужели больше ничего не нужно?»

«Храбрость!» – подсказал кто-то. «Храбрость важна», – серьезно кивал Рю и рассказывал историю. Там, где кончается морозное дыхание холодильных установок рынка «Амалия» и начинаются технические этажи танцевального зала «Шляпы», их встретило странное существо. Оно сидело на трубе каких-то коммуникаций и напоминало вырезанного из гнилого дерева человека. Но лицо его было определенно нечеловеческим: большую его часть занимали огромные, круглые, желтые глаза. Существо моргало, и тогда вокруг его головы, тоже смаргивая, появлялись десятки глаз поменьше.

– Вот те, кто будет разгадывать мою загадку! – скрипуче воскликнуло оно, увидев людей. Те таращились на него через прицелы, заняв укрытия. Словно не замечая этого, оно спросило: – Кто идет, но никогда не дойдет?

Моргая множеством желтых глаз и иногда выкручивая набок голову, существо ждало ответа. Люди переглянулись. Самым верным было отступить, но значило ли, озвучив этот приказ, дать ответ? Один из бойцов выпалил: «Время! – неуверенно оглянулся на остальных. – Часы!»

– Не верно! – гневно заявило существо, спрыгнув с трубы. Тут оно замерло, запрокинув голову. – Впрочем, подходит. Но я предпочитаю иное. Человек. Потому что либо идет, либо мертв. – Вдруг голос его грозно поменялся; кривой, как коряга, палец указал на ответившего. – Вот ты – не дойдешь.

Человек вскочил на ноги, точно нанизанный на пику. Сдавленный стон вырывался из его груди. Оружие выпало из рук. Кто-то дернулся на помощь; кто-то начал стрелять. Но все было кончено: в следующее мгновение вся кожа его окрасилась алым. Из каждой поры вышла капля крови, брызнула тонкой струей. Глаза стали багровыми проталинами, одежда промокла, тело измялось и было, как тряпичное, брошено на пол.

Существо исчезло, не заметив оружия. Люди подбежали к товарищу, промокнули руки в крови, щупая пульс, но было поздно.

– Следующая загадка! – объявило существо, появляясь за спинами, прилипнув к потолку. По пустому месту шлепнуло несколько выстрелов.

Кашель раздался за спиной. Оно стояло в коридоре, наблюдая за людьми двумя глазами и моргая еще десятками. Убедившись, что оружие молчит, существо вновь собиралось провозгласить:

– Следующая…

– Постой! – поднял руку командир, опуская шокер. – Хочешь ответы на загадки? Я буду давать их хоть весь день. Я один. Пусть они идут. Видишь, мы пытаемся защитить друг друга, тут то и дело будет пальба. Тебе это, наверное, не по нраву? Пусть они идут. Если я ошибусь, можешь выжимать меня постепенно, я потерплю.

– Хм! – задумалось существо. Через секунду командир покрылся красной испариной. Он успел развернуться к оставшимся бойцам и попытался что-то сказать им, но изо рта с хрипом вылезла кровь, а глаза не выражали ничего, кроме багровой агонии. Он рухнул, и тело его, не желавшее отпускать кровь, судорожно изогнулось.

Ноги двоих выживших были прикованы к полу. Бросаться на выручку было поздно. Стрелять было бессмысленно. Убежать у них бы не получилось. Моргнув еще раз, существо исчезло в последний раз. Появилось ли оно где-то рядом, они не увидели, но раздался его разочарованный голос: «Вы скучные». Им потребовалась еще с полминуты, чтобы понять: монстр их действительно покинул. Они потащили тела товарищей к своим. Три штриха, треугольник.

Все в отряде были храбрецы. И потому, что они были храбрецы, погибали эти люди.

«Так что же поможет в такой дороге?» – Рю отпустил воспоминания, делавшие его сумрачно-задумчивым, и вновь зазвучал его ласковый голос. «Взаимовыручка!» – готов был ответ у другого. «Без взаимовыручки не будет хорошо отряда», – кивал Рю и рассказывал историю. Это случилось в широком коридоре, по которому грузовики доставляли продукцию заводов ОПЗВН (Объединение производителей заготовок военного назначения) на транспорты в терминалах сектора «Апулия».

Давно не было под их ногами такой широкой, мирной равнины, пространство которой не нарушала ни одна соринка. Они не верили Шайкаци: шли широкой цепью, останавливались, присматривались, пускали вперед крыс. Но равнина нежила их абсолютным покоем.

Впереди показался первый брошенный грузовик. Люди обрадовались ему, как острову в затаенном океане. Они помнили об осторожности и не поспешили. Но это уже не могло им помочь: они давно вошли в черту.

По полу прошла рябь, которую не ощутили ноги. Но каждый заметил ее и понял, как по первому сотрясению земли, что грядет катастрофа. Вдруг поверхность начала таять. Серый пол треснул, как побитая солнцем глина, и тьма проступила в щелях. Шелуха металла потекла в эти разломы. Бездна поглотила половину равнины, но оставшаяся суша атоллом держалась на черной воде.

Все это произошло слишком быстро, чтобы люди могли что-то предпринять. Мгновение они были уверены: сейчас им предстоит провалиться в тартарары. Но всем повезло: у каждого под ногами остались клочки поверхности, аккуратными обрезанные на смоляном водоеме.

– Аккуратно, – сказал командир, увидев, что у них остается путь по суше.

И тогда утопленные ломти пола, точно пенопластовые листы, всплыли опять. Неуловимо они соединились со старшим архипелагом, но сразу от того откололись новые куски и исчезли в бездне. Все это происходило единовременно по всей поверхности и казалось механической работой, а не изменчивостью неведомого океана.

В этот раз черта вынесла людям предупреждение. Нога одного из людей сорвалась вниз вместе с клочком суши, но он удержался на своем острове. Резко выдернул ногу, скорее, от страха, чем от боли. Он таращился на нее, в ужасе прощаясь с ней; от нее отходил пар, но никаких драматических изменений не происходило. Зато в черте началась новая трансформация.

– Быстрее! – крикнул командир.

Упавший вскочил; люди, глядя под собой, вовремя отпрыгнули от опасных мест. Они понеслись по архипелагу, ожидая, что следующий шаг их попадет на тонущий обломок, но быстро приноровились к ритму. Замирали, когда всплывали листы; увидев, где проходит трещина, мгновенно перескакивали на твердь. Ждали нового цикла.

Командир обеспокоено оглядывал бойцов, шагая на грани, каждый раз почти опаздывая. Он пропустил всех вперед, высматривая опасности, готовый броситься на помощь. Но даже он стал почти спокоен: казалось, они стали вулканами над поверхностью океана, знавшими, когда утихнуть, а когда сотрясти землю.

Боец, возможно, слишком уверился в себе и посчитал стихию покоренной; он поспешил. Неловкий прыжок – и нога его опустилась на трещину, а когда обломок исчез, а человек едва не сорвался следом. Он удержался, но потерял равновесие, взмахнул руками. Бездна готова была принять его объятия.

Командир приземлился рядом, когда его боец оступился. У него не было времени оценивать обстановку – только действовать. Он выбросил руки, склонившись над провалом, и успел подпереть падавшего. Они замерли, не веря, что образовали надежную конструкцию. Командир подтолкнул его вперед и оба твердо встали на поверхность. В этот момент лепесток отшелушился под обеими ногами несчастного.

Поразительно, как лидер этих разведчиков среагировал и на это. Он мгновенно упал на свой остров и, не сомневаясь ни секунды, схватил бойца за одежду. Второй рукой он держался за край своего острова. За воротник он, мобилизовав все силы, скалясь от напряжения, держал своего человека. Только поверх плеч торчал тот над чернильной пустотой. От головы его начал подниматься пар, а в глазах, полных ужаса, появился иней, гасящий последнюю искру надежды.

Океан родил новые острова и взял новую дань. Суша под командиром треснула напополам, и два человека, не успев осознать это под светом Шайкаци, поймут, что погибли, только в ледяной тьме этой черты.

Позже разведчики пытались выявить четкий паттерн изменений, происходивших в океане, надеясь найти безопасный маршрут, но, спустя несколько дней наблюдений, оставили три штриха и квадрат.

Угрюмо слушатели сидели вокруг Рю, мораль историй которого была непонятна. А он, сумрачный мудрец, улыбавшийся их недоумению, ждал новой попытки. «Милосердие!» – заявил один, уверенный в этом ответе. «Какова цена нам как людям, если мы не будем проявлять милосердие в самых худших обстоятельствах?» – немедленно отреагировал Рю и рассказывал историю. Это случилось возле энергораспределительного узла, по которому поток электричества тек в нелюдимые сектора, где стояли мусороперерабатывающие заводы и вредные цеха. Теперь здесь правила ночь.

Фонари выхватывали мутные стены и решетчатый пол, который будто не желал выпускать лучи света из клетки. Они шли здесь, стараясь не задерживаться: завывания, стуки, вопли, чавканье – большинство этих звуков не принадлежали проводам и трубам, и мелькающие тени гнали людей вперед. Двое в авангарде – разведчики, которым суждено было заметить или угодить в ловушку черты, в молчании сменялись каждые двадцать минут.

Рю со своим бойцом завернули за угол. Карта подсказывала: скоро будет лестница к рабочим баракам, а там обычно было пусть слабое, но автономное освещение. Подходя к этому повороту, они ободряюще переглянулись. Зайдя же за него, в страхе бросились обратно. Рю вскинул раскаленное на конце копье. Боец поднял кустарный бластер. Они осторожно выглянули вновь.

Там, где был переход между двумя коридорами, по решетке была размазана кровь. Черная, она давно слиплась с металлом. Сам труп словно прирос к иссеченной поверхности станции. Кровь будто укрывала обрубок туловища. Это был человек, после смерти продолжавший сжимать стальной прут. Похоже, все, что было нижней половиной тела, сейчас было тонко размазано по этому закутку.

Но не тело напугало испытанных воинов. Возле трупа был еще один человек. Девочка. Белое ее платье было испачкано больше грязью, чем кровью. Свет фонарей тускнел на ее серой коже. На четвереньках она крутилось вокруг тела, принюхивалась, поднимала голову. Она поворачивалась к пришедшим и луч отражался от ее блеклых, точно в ночной съемке, глаз. Она быстро теряла интерес к новым людям и продолжала, переставляя босые ноги и цепкие ладони по решетке, крутиться возле… Кого?

Что-то неправильное чувствовал Рю по ее поводу. Ее равнодушие к пришельцам, звериные повадки, может, выражение лица, по которому угадывался волчонок, а не человек. Что пережила она здесь? Рю видел слишком много, чтобы верить одинокой девочке в неизведанных землях Шайкаци. Не знал, что делать, его боец.

– Папа! – вдруг прозвучал тонкий голос. Девочка повернула просящее лицо к воинам Порта, как бы призывая их ответить на этот горький призыв, зазвеневший в серых коридорах.

Боец невольно сделал шаг вперед. Рю поставил руку и, посмотрев на него, качнул головой.

– Папа! – второй раз она позвала так жалостливо, что даже Рю дрогнул.

– С каких же пор она здесь… – пролепетал боец.

Рю смотрел на нее, а она продолжала непонимающе вертеться возле трупа. Как-то странно подпрыгнула, точно взбудораженный щенок.

– Рю, – обратился боец. Лицо его было решительным. Он готов был ослушаться лидера.

То был самый опытный командир после Саймо, но даже ему еще многому предстояло научиться. И он, продолжая сомневаться, сказал:

– Не знаю, кто это, – сказал Рю, – но если ты хочешь проявить милосердие, я не останавливаю тебя. – И опустил руку.

Боец осторожно пошел к девочке. Не зная ее имени, он так и звал ее. Присел на корточки, чтобы не пугать ее ростом. Протянул руку, убрав бластер. Она настороженно смотрела на него, взволнованная, быстро дышавшая, припавшая к месту. Странно: Рю не ощущал в ней беззащитности, но все же молчал. А она шумно принюхивалась, и боец, позволяя ей все лучше узнать себя, становился все ближе. Принюхалась вновь – широко втянула воздух, и Рю увидел: грудная клетка ее раздалась шире, чем должна была, а звук получился глубоким, мощным. Тогда он собирался сказать, но не успел.

Словно разорвав маску, широко раскрылось ее лицо. Чернота проступила в глазах. Провал разверзся вместо рта. Там не было видно ни зубов, ни языка – лишь мешок ненасытного нутра. Оно даже не шевельнулось телом. Эта пасть сама по себе молниеносно растянулась вперед и сомкнулась на бойце до пояса. Губы соединились с лязгом, как железные створки. И тут же эта голова сдулась, стянувшись прежней маской. Затравленная девочка смотрела на Рю, ожидая его реакции. На мгновение показался черный язык, быстро снявший с лица кровь. Бухнула половина тела и тонко закапало на пол. Существо дернулось в каком-то спазме, и темная жижа потекла у нее откуда-то из живота – это тяжело обрушилась выдавленная из человека кровь.

Тварь была быстра, но Рю уже бил ловких тварей. Его копье было брошено вперед, ушло вслед за рывком чудовища, обмануло ложным тычком и настигло в новом маневре. С шипением раскаленная часть вошла в тело и, плавя его, вырвалась с кипящими клочками мяса. Тварь подскочила метра на два, но копье ждало ее где угодно. Вскоре разодранная груда чудовища валялась в крови своих жертв.

Таких тварей больше не видели. Печать первых людей не потребовалась.

– Кажется, я понял, – нахмурился один из слушателей. – Вопрос был ловушкой, да? Все, что нужно, чтобы идти дальше, это терпение, внимательность и бдительность.

– Вовсе нет, – удивился этому предположению Рю. – Разве плоха храбрость? Храбрые люди отбили у черты нашу землю. Разве плоха взаимовыручка? На взаимовыручке стоит наш Порт. Разве плохо милосердие? Милосердие и есть главная черта между чудовищем и человеком.

– Тогда я не понял, – выразил кто-то общее мнение аудитории.

– Лучшие наши качества делают пройденный путь ценнее, – пояснил Рю. – Но лишь несколько качеств помогают нам достичь цели.

Он сделал паузу и окружающие отозвались:

– Терпение, внимательность, бдительность.

– Терпение – это глубокое понятие, целый океан спокойствия, – продолжил Рю. – Внимательность – это широкое понятие, необходимое всюду: и в делах, и в чувствах. Бдительностью же мы вечно обманываемся. Мы все понимаем ее важность до тех, пока не случится беда, которая покажет: мы вовсе не понимали ее важность. А потом это случится вновь.

– Не забудь о добре! – добавил как раз проходивший мимо Коробейник.

– Если ты по-настоящему терпелив и внимателен, ничто не вызовет в тебе зла, – ответил ему Рю. Они улыбнулись друг другу, словно владельцы одной тайны. Он вновь повернулся к слушателям и закончил: – Но все это не имеет смысла за пределами пути. Все обретает смысл, начиная с первого шага и только пока идет их отсчет.

Когда их поредевший отряд добрался до реактора, им предстало поразительное зрелище: в огромном машинном зале то и дело сверкали какие-то вспышки, летали красочные насекомые. Гул машин и хлопанье крыльев наполняло это огромное пространство. Потом новый звук ворвался в эту эко-технологическую идиллию: рыча проклятья и размахивая прутом, по лестницам, связывающим разные технические галереи, гонялся за некоей огромной бабочкой человек.

Людям с большой земли здесь очень обрадовались. Жители Реактора организовали внизу уютное поселение. Питались они, в основном, этими насекомыми, массово залетавшими к ним из провала в какой-то лесной мир. Та огромная бабочка была шикарным блюдом, вроде поросенка. Дикая жизнь каждый день преподносила им немало трудностей, но у них оставалось время следить за машинами, которые связывали их с прошлым миром. Теперь они узнали, насколько важно их дело.

Проведя там несколько дней, жители Порта поняли, что первое впечатление было обманчивым. Черты здесь были всюду и регулярно преподносили свои ужасы. Вампиры-насекомые глубоко взрезали кожу и нередко атаковали стаями. Красное лицо, проявлявшееся на различных поверхностях, требовало специальных заклятий, иначе медленно сжигало человека. Черная лужа время от времени выбрасывала из чрева агрессивных тварей. Чтобы собрать столько опасных черт, сколько их было вокруг реактора, людям Порта пришлось бы долго обходить свои границы.

К сожалению, местные жители не знали безопасных путей от их дома. В отряде долго не могли принять решение: идти прежним маршрутом или искать обходные дороги. Но идти прежним маршрутом все равно бы означало неизвестность: им бы много раз пришлось огибать смертельные печати. Рю высказался за обход и они, обещав Реактору когда-нибудь вернуться, отправились в новую терра инкогнита в надежде все же отыскать надежный путь.

Тщетно. Они вновь теряли людей. Это был уже не сводный отряд, а одна небольшая группа измученных, терявших здравомыслие разведчиков. Они заходили в тупики, плутали по одним и тем же местам, вступали в черты, которые не пропустили бы несколько недель назад. Но когда положение их стало отчаянным, они вдруг увидели в полутемном коридоре странную фигуру. Тень от нее была точно дымка на стене и мягко очерчивала какое-то горбатое существо о двух ногах. Боец поднял оружие, но Рю, доверившийся инстинкту, опустил его руку. Фигура сделала к ним шаг и они узнали встречного.

– Это я, Коробейник! – помахал им рукой этот удивительный житель Порта, всюду таскавший с собой, как горб, огромный рюкзак.

Они объяснили ему, что заблудились и им нужно домой. Он с готовностью взялся помочь им. Вел коридорами, которых нет на карте. Предупреждал об аномалиях, которые они так и не смогли разглядеть. Объяснял повадки окрестных существ, выводя их невредимыми из каждого столкновения. Наконец, они вышли за Темной границей, и Коробейник помахал им рукой, чтобы продолжить свое собственное путешествие. Рю он на прощание дал тряпичный браслет, теперь вплетенный в его бороду.