Текст книги "Шайкаци"

– Я принесу тебе весть о том, что случилось тогда, – все жарче говорил Кир. – Ты объявишь об этом отсюда всем жителям Порта. К черту Шильнер-Вольнову! Только Клубок имеет значение. Он лежит там, в Библиотеке. И только «Первые люди» смогут туда добраться. Я смогу убедить ее.

Ивор поднял на него глаза. Он все еще был ошарашен, но смотрел с осторожной надеждой.

– Это ведь на самом деле может нам ничем не помочь, – печально сказал он.

– Может, – с неудовольствием признал Кир. – Но ведь проверить стоит?

– Ивор, Ивор, не соглашайся с ним! – призвал Колодин, поднимаясь и делая шаг к главе Порта.

Ивор вздохнул шумно, как загнанный бык. С недовольством он посмотрел на Колодина, как бы перекладывая на него часть вины за то, что этот разговор сложился так.

– И что же, – проворчал он, – тебе какая-то помощь нужна от меня?

Кир встал с кресла и подошел к окну. Внизу на ужин как раз собирались «Первые люди». Не хватало Будера, но Кир удовлетворенно кивнул – ему нужно было поговорить с командиром.

– Между вами все еще ходят караваны? – уточнил он. – Предупреди, что я присоединюсь к одному из них. Я бы не хотел вновь лезть по Долгой горе.

– Да, я предупрежу их, – растеряно отозвался Ивор.

– Думаю, все, – ободряюще кивнул Кир и направился к выходу.

– Если из-за тебя начнется война… – прорычал ему в спину Колодин.

– Виноваты будете в этом вы, – холодно отрезал Кир. – А я просто решил никого не убивать.

Прибежав на Центр, Кир стукнул ладонями о стол, занятый «Первыми людьми», и торжествующе воззрился на Саймо. Тот ответил заинтересованным взглядом.

– Это переворот, – разинул рот Ли. – Он решил сместить тебя! Райла, защищай ворота, я спасу сокровищницу.

– Я смогу убедить Шильнер-Вольнову помочь нам, – объявил Кир.

– О, я знала! – обрадовалась Райла. Ли потрясенно уставился на их товарища.

Саймо, не изменив выражения, ждал продолжения. Но иными стали его глаза: что-то отозвалось в нем на слова Кира, какая-то жажда, надежда.

– Если я сумею убедить ее, ты начнешь этот поход?

Райла, соединив у лица ладони, нетерпеливо ждала ответа. Ли, обмерев, смотрел на командира, зная, что он скажет.

– В тыловом отряде должно быть по крайней мере два бойца и один врач, – начал перечислять командир. Райла восторженно захлопала. – Не новички – места трудные. Желательно, свежие карты, но на это Шильнер-Вольнова может не пойти. Без этого справимся; что действительно нужно: нам должны периодически приносить приманки с крысами, воду, припасы. Не одни только сухие пайки – нам и так будет тяжко. Не помешает разнообразие, фрукты. У них есть. Аккумуляторы должны регулярно снаряжаться. Кочующий отряд, который будет работать от наших запросов. И Кир… Я рад, что ты хочешь поговорить с ней.

Он знал или догадался о предложении руководителей Порта. И как бы ни ненавидел Шильнер-Вольнову, одобрял выбранный Киром путь.

– Да-а, – протянул Ли, рассыпавшись на стуле. В голосе его, несмотря ни на что, слышалось облегчение. – Пойду в башню.

– Зачем? – удивился Саймо. В глазах его была искра издевки.

– Напомню Колодину, что он кретин, – сообщил Ли.

Несколько секунд Кир еще оставался с ними и его энтузиазм требовал делиться радостью дальше, однако нужно было еще найти и договориться со снабженцами. Ему повезло – караван отходил утром.

Границы внутри человечества

Круглый, но плотный и крепкий человек с недовольством разглядывал Кира, который был дан в нагрузку к его каравану. Полоска усов под его носом в возмущении шевелилась. Передвигался он несколько неуклюже, часто строил ленивую мину и имел сонный вид, но проницательные глаза были признаком лидера, которому предстояло вести караван за блокпосты Оранжереи и преодолеть с ним не одну черту.

– Ну, ты из «Первых людей», знаешь, видимо, что к чему, – решил он, страдальчески измерив свою обузу. Голос его был сухой; ему словно было трудно произносить полновесные слова и он отламывал их. Звали его Бердевич.

Утром «Первые люди» подошли попрощаться. Что-то новое мог открыть Кир для выживших. Более глубокий смысл обретали их сражения. Ли был теперь воодушевлен и с теплотой провожал Кира. Удивлялся сперва этому предприятию Будер, но, осознав, какие результаты оно может дать, с уважением и одобрением отнесся к нему. Был горд за бойца Саймо. Райла, не давая повода переступить заданные рамки, дружески похлопала его по плечу на прощание, но сама выглядела счастливой.

Выстроились тележки, в основном, нагруженные деталями и запчастями из Цеха. В обмен в Порт поступали медицинские припасы, немного редких теперь фруктов и овощей. Караван сопровождало трое бойцов. Бердевич шел посередине, присматривая за людьми и товарами. Кир держался возле него резервом. Процессия потянулась в путь.

Они спустились на проспект Арктекс, куда Кир не выходил с того дня, как поднялся по этим ступеням, чтобы впервые вступить в Порт. Любопытно, как там Адане и Владлен? Не доехав до Общины, тележки потянули в один из боковых проходов. Торговые точки и кафе некоторое время еще надеялись сманить блуждающую по проспекту публику, затем отступили. Улица сужалась, превращаясь в коридор. Проход перекрыли листами металла. Ворота с прорезанными бойницами сторожило двое охранников, распахнувших створки для каравана.

Они пробирались через покинутый жилой сектор, из которого был изгнан человек. Из стен под прямым углом прорастали искусственные ветви, сходившиеся над головой странной клетчатой кроной. Она сгустилась, смешавшись с реальными растениями, за которыми больше не следили, и стала домом для разнообразных пичуг. Цивилизация оставила этот лесной закуток, бросив упаковки продуктов, мертвых и отдав дома животным, скрывавших носы, завидев караван. Казалось, с уходом человека здесь наступила благодать. Подумав об этом, Кир вступил в помет. Он увидел неподалеку робота-уборщика, загрызенного каким-нибудь любопытным зверьком. Кто же убирал бы грязь в раю, если бы он существовал? Вечность, в которой скапливается пыль, – это, наверное, ловко прикидывающийся ад.

Коридор смешался с просторной улицей, отходившей от Проспекта Арктекс где-то за Общиной. Становилось людно. Встретился патруль, затем – другой состав тележек, везший окровавленные комки птиц для столовой. Вновь стали появляться места отдыха. В одном из них за столиком сидели люди, чьи одежды использовались в каком-то грязном деле – мятые, запятнанные, в том числе багровыми брызгами. Белые чашки, из которых они отпивали, контрастировали с их мясницким обликом.

Бердевич помахал им рукой. Этот приветливый жест вышел, в согласии с его характером, неохотным. В каждой из попадавшихся компаний он видел своих знакомых. Возле одной из них высилась гора ободранных тушек. Люди сидели полукругом и отрывали перья. Из ран мертвых птиц проливалась кровь, когда их тела сжимали. Красная жижа далеко разлилась по улице, толкаясь у подсохших краев лужи.

Удивленный этим необычным для космической станции зрелищем, Кир не сразу заметил, что караван приближается к стадиону – конечно же, тоже носившему имя Арктекс.

Огромное сооружение было щедрым даром от корпорации, профинансировавшей строительство в системе. Кир помнил эту неожиданное углубление на карте Шайкаци. С прежней численностью населения стадион не простаивал: здесь хватало местных спортсменов, достаточно зрителей собиралось для просмотра транслируемых от других звезд состязаний. Но и сегодня это место не было заброшено.

Строение образовывало многоярусный колодец, к которому вели проходы с разных этажей. С высоты на караван глядели местные. Там, где коридоры были захвачены порождениями черты и небезопасны, мосты перекрывали листы металла.

Похоже, в подтрибунных помещениях стадиона и окрестных зданиях осело немало людей. Хватало и тех, кто приходил сюда лишь на работу или останавливался, занимаясь разведкой неподалку. Наверняка здесь были и свои старожилы, зажатые у стадиона после Калама. Кир расспросил подробнее об этом месте.

– Стадион кормит Порт, – утомленно вздохнув перед необходимостью ответить, поведал Бердевич. – В нем поселилась туча существ, особенно эти птицы. Другого такого угодья нет. Без Стадиона половине разведчиков пришлось бы переквалифицироваться в охотники. Неужели ты не знал этого?

Кир покачал головой. Он не раз слышал об этом поселении, но не придавал значения связанным с ним сведениям. Бердевича задело его незнание. Он нахмурился, запыхтел, словно пытался завестись и наконец закряхтел:

– Я тут был, когда все началось. С этажа выше упали какие-то бешеные твари, вроде лошадей, только мощнее и голова совсем узкая. Глаза у них были огромные, как у насекомых. Несколько расшиблось от падения, одну даже разорвало – потрохами брызнуло, люди отскакивают. Это мне запомнилось: перед ними с потолка валится стадо каких-то чудищ, а всех поначалу беспокоило то, как бы не измазаться кровью. Лошади неслись куда-то в сторону Проспекта, хромали, волочили поломанные ноги, мотали головой. Кого-то они затоптали, я сам еле увернулся. Всегда интересовало, куда они потом запропастились? Мы ведь больше таких зверей никогда не встречали, – какая-то живость возникла на его лице, когда он задумался об этом, но вновь сменилась тягучей миной. – Оставили черепа в честь… Я не знаю. Просто памятное событие.

Вдали показался странный монумент: сложенные круг за кругом черепа, создавшие подобие костяного цветка. С человеческую руку длиной, вытянутые, словно искусственно сплюснутые, имевшие задранный нос. Сооружение вызывало ассоциации с капищем.

– Первыми тут появились разведчики Порта, – продолжил Бердевич, – но никаких границ еще не было. Потом пришли люди Оранжереи. Стадиона хватает на всех, так что какое-то время охотники друг другу не мешали. А потом Ивор с Шильнер-Вольновой что-то не поделили и началось, – Бердевич изобразил досадливую гримасу. – Сначала Оранжерея установила тут свою границу. Охотников Порта она при этом пускала. В определенные часы, не большим числом, но все же пускала. Вот только людей у Оранжереи мало. Весь стадион они не охватили, Порт зашел с тыла к основным постам и выгнал их. Обошлось без пальбы, но некоторых ребят побили здорово, кто долго уходить не хотел, – Бердевич помолчал, вспоминая тот день. Он определился в своих эмоциях:– Нехорошо это все было, – отломились его слова.

– Так ты сам за кого, Бердевич?

Тот бросил недовольный – злиться на бестактный вопрос ему не хватило желания – взгляд на Кира. В отсутствии гнева пришлось ответить:

– Да я вроде как местный. Только вот баррикада Порта стоит к моему жилью ближе, чем баррикада Оранжереи. Так что я все-таки из Порта, получается. Но я ни с кем не ругался, зато кое-что изучил вокруг, пока мы одни жили. Был проводником поначалу, а потом и караваны стал водить.

– А Порт, значит, Оранжерею не пускает на стадион? – уточнил Кир.

– Не пускает, – с обидой в голосе сказал Бердевич. Прежние дни ему нравились больше.

Они вышли на площадь с монументом из черепов. Рядом высилась колоннада входа на стадион. Напротив него находился спортивный бар, формой напоминавший смятую сбоку корзину. Надпись, как бы волнующаяся и взрывающаяся, видимо, от забитого гола, гласила: «Удар, бросок!». Здесь расположились отдыхающие охотники, местные рабочие и жители. На караван обратили внимание, некоторые приветствовали, но это было явление обычное и разговоры не стихли. Кто-то торопил с едой; несколько человек, перекрикиваясь, играли во что-то. Очередной патруль задержался возле этой компании, подбадривая игроков.

Бердевич подошел к костям и, просыпая на них пепел, забормотал что-то. Его люди в этом время откинули с части тележек, оказавшихся пустыми, покрывала. Кир догадался, что здесь их загрузят мясом.

– Передохнем, возьмем товары и в путь, – объявил Бердевич, закончив с ритуалом.

– Что это было, Бердевич? – отчего-то насмешила эта сцена Кира. – Теперь феи не будут связывать хвостами наших лам?

Бердевич вздохнул и взгляд его поблек еще больше, видимо, выражая страшный гнев.

– Ты пока иди, посмотри лучше на наши угодья, – едва разборчиво пробормотал он и побрел командовать погрузкой.

Кир посмотрел на сваленные черепа, к подозрительным бурым пятнам на которых прилипал часто просыпаемый пепел, и, почувствовав себя некомфортно, решил воспользоваться советом.

У входа мимо него прошли охотники, тащившие добычу. Первые двое несли в руках известны ему мясистых птиц, двое других, оставляя кровяной след на полу, волокла за лапы какое-то животное, напоминавшее свернутый ковер, из которого торчали клыки и когти. У одного была заклеена щека и разорван рукав на плече – охота в черте не могла быть безопасным занятием.

В подтрибунном помещении ворковали какие-то птахи. В отдалении бурлила темнота – несколько крыс сражались друг с другом. Были раскиданы перья, обломки каких-то растений, принесенные с охоты, виднелись кровавые разводы, грязные следы ботинок. Кир приблизился к оборонительному пункту возле выхода к полю. Бойцы, узнав в нем туриста, посоветовали далеко не заходить, но рисковать своей жизнью не запрещали. Кир вышел на один из ярусов Стадиона Арктекс.

Каскадом стекал с трибун бархатный лес. Могучие стволы в нескольких местах пронзили бетон, дотянулись сквозь заросли к куполу и проткнули его. Трава вытянулась, разрослась лопухами, укрывшими поле, как лоскутное одеяло. Вверху был огромный куб с экранами, но теперь его обхватили ветви стволом и оплели лианы, не обрушившие его и бессильно свесившиеся.

Здесь царили сумерки. Не только потому, что было мало света, но потому, что многие растения имели синеватый окрас. Кир видел стволы цвета сливы, ультрамариновые заросли, васильковые плоды. Была, впрочем, и зелень, и чернота. Казалось, он смотрел на мир в ультрафиолете.

Однако там, где ветви пробили трещины, воздух пронзали лучи. Кир плохо помнил солнечный свет и не знал, он ли это. Но горячее касание словно выжигало растения. Стволы коричневели. Листья набухали, точно от воспаления. На поляне свет оставлял шрам красного цвета. Все это, однако, оставляло ощущение не урона, а вскипевшей жизни.

На краю поля Кир видел трех охотников; стоя, лишь выше плеч высовывались они из травы. Гундосящие крики зверя звали их откуда-то впереди. Свистели из глубин куба птахи. Что-то двигалось сквозь лопухи, вызывая рябь. В воздухе промчались, широко раскинув крылья, темные силуэты, явно большие, чем те, которых разделывали в коридоре. Они спланировали в чащу на одном из ярусов и оттуда раздался захлебывающийся вой. Листья затряслись от происходившей там возни. Охотники проследили за происходящим и головы их скрылись в зарослях. Небольшое дрожание выдало начало их движения куда-то.

– Этот стадион куда больше, чем кажется, – сообщил Бердевич, заставивший Кира вздрогнуть своим появлением. – Лес пробил стены и вывалился не только в соседние коридоры, но и в совершенно неизведанные места… Много помещений под полем. Там, в глубине, можно найти пещеры, которые никто не изучал. Когда тихо, отсюда слышно журчание водопада с горькой водой, непохожей на воду станции.

Они пронаблюдали за планированием широко раскинувшего крылья существо. Оно, сложившись, вонзился в куб, напоминавший теперь Киру гнездо.

– Шумное оружие тут использовать нельзя. Налетают птеры, а они ничего не боятся. Всюду какие-то трещины, проломы и обвалы, из которых лезут новые звери. В Порту ты живешь за городскими стенами, защищенный от диких чащоб Шайкаци, – голосом засыпающего наставника сказал Бердевич, однако взгляд его обрел назидательную серьезность. – Но здесь их обитатели – наши соседи и нужно уметь находить с ними общий язык.

Теперь Кира не веселили местные суеверия.

– Так нам теперь ничего не грозит в дороге?

– Оттого, что я кинул немного пепла на череп лошади? А ты точно к нам на космическом корабле прибыл, а не на телеге? – хотя голос Бердевича почти ничего не выражал, Кир безошибочно угадал ехидство. – Пойдем, погрузка почти окончена.

Бойцы укладывали последние тушки. Бердевич проверил груз и скомандовал отбытие. Попрощавшись с местными, они двинулись дальше. Вскоре они достигли очередного блокпоста, который, располагаясь в новом проходе, означал границу Стадиона. Он же был и границей Порта.

Далеко впереди, в том же коридоре, виднелась еще одна крепко собранная баррикада. Но она не защищала Стадион от нападения. Дула двух энергетических орудий сами целились на выходивших из поселения. Здесь начиналась территория Оранжереи.

Мощные установки через обозначенные кольцами дула фокусировали заряд, готовый расщепить врага. Большие коробы позади хранили достаточную для многих выстрелов энергию. Люди на той стороне, впрочем, смотрели на приближающийся караван не с агрессией, а скукой.

Кир с любопытством смотрел на солдат враждующего поселения. Что он ожидал увидеть? Скорее, хотел увидеть – враждебность. Чтобы нелюбовь к ним жителей Порта перестала казаться бессмысленной. Чтобы понять самого себя. Уйма времени прошла с тех пор, как он был на войне, Кир вспоминал ее. Он знал тогда, что на противоположной стороне было нечто, делавшее справедливым бой с ней. Но, возможно, никогда по-настоящему не знал, что именно. Уж точно не такие скучающие лица рядовых бойцов, вырванных из другой жизни. Уж точно не эти приветствия, обращенные не к врагам, а к знакомым. Уж точно не эта шутка по поводу какой-то прошлой истории.

Двое солдат проверили тележки и дали проход. Вскоре караван добрался до оборудованного на развилке лагеря. Несколько человек сидели на скамьях в небольшой парковой зоне, отставив рюкзаки и оружие. Из-за дверей, распахнутых в этом коридоре, слышались голоса, доносился запах готовки. Иные равнодушно скользнули по каравану, поворачивавшему в следующий коридор. Другие вцепились подозрительно и зло. Кир отметил эту группу: пятеро человек, которые явно были одной компанией. Наверное, эти парни были из числа разведчиков Оранжереи. Кир отметил, что многие вооружены винтовками единого образца.

Возле лагеря караван ожидали двое солдат, знакомых Бердевичу. Они охотно приветствовали его, общим воспоминаниями скрепляя новую встречу с прежними. С остальными поздоровались скупо. Эти солдаты присоединились к каравану в качестве сопровождающих. Оранжерея желала удостовериться, что гости не разбредутся по окрестностям.

Коридоры, сливаясь в бесконечную череду мертвых сцен, вели их разными этажами все ближе к поселению. Продвижению начали мешать аномалии. Печати, как следы болезни, предостерегали их от иных поворотов и дверей. Какой-то гул доносился от одной черты. Странные всполохи виднелись от границ другой. Удивительное существо, крупное и длинное, сродни серому богомолу, проползло по потолку впереди них. По взгляду Бердевича Кир не понял, нормально ли это для здешних мест, и ради своего душевного спокойствия не стал выяснить. Прошмыгнул мелкий зверь; за ним выскочил том, отскочивший при виде людей, припавший к полу и там, где кот бы испуганно зашипел, завизжавший. Его тут же прикончили, оставив дымящуюся шкуру.

Посереди коридора показалась печать с двумя закрашенными делениями. Однако караван не свернул, а пошел дальше. Резко стало жарко – настолько, что через несколько шагов, пожалуй, нельзя было бы вдохнуть, не обжегшись. Кир, испугавшись, тронул Бердевича за руку и тот кивнул на двери, куда сворачивали тележки.

Кир пригнул голову, чтобы втягивать воздух от пола. В действительности, жар был не столь страшен и, справившись с паникой, Кир даже пропустил вперед себя пару тележек. Прежде чем войти, он поднял глаза и увидел то, через, что им предстояло пройти. Коридор кипел. Атмосфера под потолком словно бурлила, пространство пронзали всполохи, как горящие плети, ниоткуда всплывали огоньки.

Пожар остался за порогом, словно захлопнулась дверь. Кир с наслаждением дышал, выпивая воздух. Он огляделся. Они очутились в бассейне. Вода подрагивала волнами. Дальше можно было увидеть проход к саунам, но их ждала своя. На шезлонгах и столах были разбросаны полотенца.

Люди из каравана начали разбирать тряпки и кидать их в бассейн. В какую-то специальную ткань, мочить которую было не нужно, надежно завернули оружие. Затем бойцы полезли в воду сами. Для них не предстояло ничего необычного, и они стали дурачиться. Бердевич даже улыбнулся по такому случаю и благосклонно пояснил растерянному Киру.

– Черта не такая уж страшная. Но от жары можно запаниковать, так и сгинуть. Главное, иди вперед и не дыши, тогда обойдешься без ожогов. Первыми отправятся два опытных бойца, они протянут трос, у него низкая теплопроводность, он не нагреется. Держись за него, не останавливайся и все будет нормально.

Трос закрепили и бойцы, не теряя времени, пошли в огонь. Это произошло между делом и Кир понял, что кто-то их покинул, лишь обратив внимание на высунувшихся поглядеть им вслед товарищей. Трос, сваленный на полу, размотался, натянулся. Потом его несколько раз дернули откуда-то издалека, разрешая идти.

Выкатывали по несколько тележек. Человек пропускал трос под рукой, брался за ручку и разбегался, отправляясь в пекло. Каждого провожали взглядами двое, готовые подхватить его и дотащить до безопасной стороны.

Пошел Бердевич. Обмотал голову тряпкой, накинул покрывало и, прошлепав к выходу, взялся за трос. «Этого за мной отправляйте», – кивнул он на Кира и скрылся в коридоре.

То, что этот круглый человек способен достаточно быстро и ловко преодолеть разверзшийся ад, ободрило Кира. Он тщательно промочил одежду, прикрыл шкурой руки, обмотал вокруг головы поданное ему полотенце. На его вопросительный взгляд отозвались кивком – пора.

Кир понимал, что, выйдя, терять времени не должен. Он взялся за трос и переступил за порог. Лицо его окатило сухим воздухом, и он все же замешкался на мгновение: всполохи впереди играли, грозили. Он смотрел в костер, истосковавшийся по новому топливу. Кир видел вперед на полу черные кучки – возможно, мелкие животные, влетевшие сюда от хищника и прогоревшие до пыли.

Сунув голову обратно за порог, он досыта набрал воздух, перебросил полотенце и, пригнувшись, побежал.

Сперва он не слышал ничего, кроме шороха одежды и своего топота, а ощущал только влагу на теле. Но вот раздался первый вздох пламени. Казалось, оно лизнуло его, дотронувшись до уха. Кир подумал, что, если вдохнет, его тонкая защита сгорит и в легкое ему воткнут раскаленный кол. Он стал бояться сбиться с шага. Ноги одеревенели, под одежду, словно трусливый воришка, проникли лапы огня. Они боялись воды, еще не хватали хозяйски, но уже искали слабые места.

Воздух вокруг заскворчал. Огоньки трещали, хотя им уже нечего было ломать. Будто это Кир был подброшенным в костер поленом, к которому вот-вот прицепится пламя. Ткань на плечах смялась, точно от какого-то мягкого падения. Из-за испарения влаги? Или его ударило полыхающей плетью, примеривающейся к более сильному удару?

Кир спешил вперед, чувствуя, как ему иссушает веки, плохо прикрытые тканью. Обнаружив его слабость, огонь приблизился к нему, обнял иссушающим объятием. Стал пробиваться шепот, убеждающий пожертвовать себя пламени, дать ему силы. Он страдал от голода и знал, какую власть может принять, если кормить его живыми сердцами.

Здесь родилось не просто пламя, а пламенная сущность, почувствовавшая простор. Она прорывалась из какого-то кипящего мира и ей не хватало мощи, чтобы протиснуться дальше. Она должна была опалить чужую жизнь, обрести воинство и тогда вторгнется сюда, превратит Шайкаци в сияющий шар, новую звезду, полную странного существования.

Кир понял, что еще немного и его легкие впитают последний воздух и потребуют нового, оттуда, из пекла. Огонь вольется ему в глотку и возьмет его. Вдруг он врезался куда-то. Кир подумал, что ошибся где-то, свернул, пока не ощутил человеческие руки, стягивавшие с него полотенце.

Бердевич несколько тревожно глядел на него. Возможно, Кир, переживая худшие секунды этого перехода, завихлял и грозил упасть посереди печи.

– Вам стоит искать другой путь, – прохрипел Кир.

– Искали, – тоскливо сказал Бердевич. – Другие хуже или куда неудобнее.

– Да пусть и неудобнее! – воскликнул Кир, но под удивленными взглядами понял, что не сможет объяснить. Они ходили здесь постоянно и привыкли. Слышали ли они то, что слышал он? Так или иначе, его слова сочтут голосом паники. Может, так оно и было. – А, да хрен с ним.

Последние части караваны прибыли на эту сторону. Подтянули трос, отвязанный замыкающим бойцом. Сохнуть никому не было нужно. Киру опалило ресницы, и это было худшей травмой этого перехода. Они побросали полотенца в какой-то коморке с двумя раковинами, чтобы применить на обратном пути.

Вскоре они вновь переступили печать с двумя штрихами. Кир издалека видел, куда лежит их путь. Перед ними развернулось настоящее болото. Воздух был тяжелым, его приходилось заталкивать в легкие. Имел привкус гнили, но приносил и ароматы цветов и плодов. С потолка, вздувшегося, словно банка с порчеными консервами, свисали белые ленты, обозначая наименее опасный путь. Караван вступил в жижу, и Кир почувствовал, что ноги его опираются на мягкую, податливую поверхность – пол, если и сохранился, то где-то далеко внизу. Болото простиралось и вширь: стены оторвались от поверхности, смялись, точно поджавшись в страхе.

Они шли между полуутопленных островков пористой почвы. Мелкие земноводные убирались с их пути. Вокруг высились трубчатые растения, напоминавшие морские губки. В отверстии некоторых торчал красный цветок, на котором копошились мушки, заставляя подрагивать весь ствол. Вода поросла подобием ряски. В ней поднимались мелкие пузыри, ее шевелили прячущиеся в воде существа. Иногда волны расходились долго, круто, обозначая длинное и ловкое создание.

В одном месте с потолка вывалились, как кишки незнакомого мира, заросли темно-зеленого мира, среди которых наверху виднелось движение каких-то созданий.

Раздался глухой звук удара, словно разряд вошел во что-то мягкое. Обернувшись, Кир только увидел, как боец вынимает из воды громовое копье, а среди пузырей тонет какой-то зеленый бугор.

Кир уже начал подозревать, что Шайкаци до дальнего борта превратилась в сплошное болото, когда наконец показался его край. На берегу их ждали трое человек. По оружию, аккуратно исполненному и похожему на то, что он уже видел, можно было, видимо, в любой части станции угадать солдат Оранжереи. Выделялся один из стволов: короткий и толстый, вроде гранатомета, но от него в массивный рюкзак отходили жгуты проводов. Они несли много поклажи и, похоже, направлялись в суровые земли. Вежливо они поздоровались с гостями.

Выйдя на твердую поверхность, в караване стали проверять себя на предмет укусов. У одного на щиколотке оказалось несколько красных пятнышек. Их обработали и дали бойцу некое лекарство из баночки с зеленым листом на этикетке.

Бердевич тем временем коротко обменялся нейтральными для обоих поселений новостями. Указал на Кира, сообщая, видимо, о Мясном ангеле. «Поздравляю», – с искренним чувством сказал ему командир отряда. Кир поблагодарил, ответил на пару общих вопросов. Попрощавшись, караван и разведчики пошли своими дорогами.

Уходя, Кир обратил внимание, что рядом с печатью первых людей располагается другой знак, имевший зеленый цвет. Он был округлым, но на одной стороне выпирало острие, указывающее на болото. Эта деталь делала символ похожим на лист, как на этикете. В верхней части крупно была написана буква «с», а под ней виднелось множество пиктограмм. Похоже, такова была печать Оранжереи. Поселение было совсем близко.

Главная стерва Шайкаци

Миновали еще один блокпост, на котором было развернуто оружие магнитного типа. Такого не могло быть на прежней Шайкаци, но, созданное после Калама, оно было хорошо исполнено и грозило серьезным уроном наступающим. Снарядами ему служили металлические шарики, которые виднелись в открытом коробе за баррикадой. Караван здесь проверили вновь.

Коридор расширялся, образуя местный проспект с зонами для отдыха здешних работников, занятых в медицине, ботанике и генной инженерии. Оранжерея была частью научно-исследовательского и производственного комплекса для большинства специалистов, обеспечивающих жизнеобеспечение станции. В этих секторах раскинулись фермы, поставлявшие редкую для этого уголка вселенной продукцию и удобное сырье для медикаментов, размещались баки для производства мяса, комплексы для выращивания органов и отдельных тканей, проводились эксперименты, связанные с жизнью на космической станции. Здесь работало руководство биологического и медицинского подразделений станции. В отсутствии добрых вестей из физических, инженерных и других лабораторий, можно было считать Оранжерею главным интеллектуальным центром Шайкаци.

Стены коридора склонялись к мягким древесным и лиственным оттенкам. Колонны отделяли прогулочную часть от магистрали, по которой, видимо, могли перемещать отдельные образцы между лабораториями и производствами, не принуждая тружеников ума забираться в пыльные грузовые тоннели.

Появилось протяженное обзорное стекло. За ним, на уходивших к далекой стене грядках, выращивались разнообразные растения. Нынче большая часть емкостей пустовала. Над цветущей флорой ездили роботы-садовники, спрыскивая ее водой и протягивая манипуляторы, чтобы разрыхлить грунт или оборвать плоды. Несколько сотрудников прохаживалось между грядок, контролируя эти процессы.

– Я думал, у них нехватка еды, а они даже не используют всех грядок! – удивился Кир.

– Часть посадок была потравлена чертой, – меланхолично пояснил Бердевич. Кир заметил, что земля в отдаленной грядке покрыта чем-то вроде красной бахромы. Человек, сперва принятый им за одного из фермеров, в костюме химзащиты из шланга на длинной ручке поливал ее жидкостью, от которой исходил пар. От здоровых плантаций эту область отделяла пленка, покрытая чем-то маслянистым. – А если они будут постоянно использовать все, почва надорвется и урожай сократится.

Каравану попадались патрули. В каждом было двое человек. Один неизменно был вооружен уже знакомым Киру карабином, второй нес копье. Похоже, в отсутствии производственных мощностей Цеха, Оранжерея полагалась, в основном, на простое стрелковое оружие.

Стены рассыпались роликами, прославлявшими здешнюю работу. Люди сдували семена, превращавшие Шайкаци в прекрасный лес, подбрасывали из доселе пустых ладоней россыпь сочных фруктов и овощей, заботились о каждом корне, как о величайшем детище природы. Кир, хотя он мало знал об Оранжерее, подумал, что все это по-прежнему верно для ее жителей.

Магистраль влилась в просторную площадь. Прежде здесь сходились потоки людей из разнообразных отделов. Нынче лишь несколько человек прогуливались по ней; работала одинокая кофейня. Нездешним теперь казалось убранство: растущие с потолка цветы и травы, выпирающие среди них полусферы-аквариумы, помутневшие от зеленого налета. Спокойные дни прошли: выходы из лифтов и с лестницы были перегорожены стальными щитами; крепкая круговая баррикада с орудием, напоминавшим спаренную зенитную установку, встречала новый день Шайкаци. Это была последняя линия обороны перед входом в поселение. Караван внутрь не запускали.