Текст книги "Шайкаци"

Вслед за ней, тяжело переваливаясь, брел Будер. Кир догадался о его имени последним, методом исключения. Этот человек был самым старшим из них, имея за плечами около сорока лет. Все эти годы он, казалось, не переставал расти: Будер возвышался среди всех на голову, а шириной мог превзойти Коробейника, взятого от головы до пяток. Фигура его напоминала торбу, из которой торчала небольшая в сравнении с остальным объемом непритязательно стриженная голова. На теле его висели широкие, непослушные одежды, при каждом шаге владельца мявшиеся и обозначавшие нечто бесформенное. На его лице было телячье выражение благостного покоя, а взгляд, медленно перемещавшийся с поворотом головы, встречал людей заботливо и добродушно. Однако было в этом одновременно нечто сосредоточенное и более глубокое, чем представлялось поначалу.

Третьим был Ли. Он то и дело терялся за стеной туловища Будера, а ростом был ненамного внушительнее Коробейника. Он тащился мелкими, нетвердыми шагами и смотрел себе под ноги, как будто иначе не имел над ними прямого контроля. Взгляд его был туманным, почти бестолковым, но при этом имел шальной блеск. Рот был приоткрыт, словно и дыхание давалось тяжело или мучила жажда. Лицо его было мелким, такими же были и черты. Ли вызывал сравнение с небольшим хищником, вроде куницы, шедшим на водопой после неудачной охоты, раздражавшей его и измучившей. Короткие волосы торчали ершисто. Кир посчитал, что частично его вид должен быть результатом возлияний накануне, но едва ли имевшиеся детали могли разгладиться целиком.

– Кир там, – подсказал Саймо, замыкавший процессию.

– Да уж сама вижу, – звонко прозвучал голос Райлы, рождаемый где-то в глубине ее груди. – Ну привет, напарник.

Не впечатленная зрелищем, она ухмыльнулась и, обходя Кира, чтобы сесть рядом, снисходительно похлопала его по плечу. Ли, приблизившись, споткнулся и повис на Будере.

– Прости, у меня плохо получается производить первое впечатление. Мои функции исполняет Райла.

– Не примазывайся, – фыркнула Райла.

Поднятый, Ли напрямик отправился к бару, обозначив знакомство с Киром взмахом руки. Будер был гостеприимнее: благожелательно пробурчал несколько слов и своей мягкой лапой пожал ладонь. Саймо дал Ли время получить у бармена минералку и открыл собрание.

Саймо представил Кира и команду друг другу. «Райла. Есть две вещи, которые она делает лучше любого из нас: очаровывает мужчин и убивает самых жирных монстров». Девушка приветливо пожала ему руку. Кир ощутил под ладонью потрескавшуюся перчатку; хотя он лишь коротко покосился на деталь, взгляд Райля враждебно полыхнул. «Ли – когда он не с похмелья, то настоящая душа компании. К сожалению, с похмелья он всегда». Ли вяло шевельнул ладонью. «Будер – лучшие пятьдесят процентов нашей команды». Гигант неразборчиво пророкотал несколько теплых слов в зачин знакомства.

Наряду с Саймо, Будер был старейшим членом отряда и до Калама работал в одной смене с будущим командиром «Первых людей». В роковой день Саймо, не выдержав общей беспомощности и неизвестности за порогом, решил выяснить, что же творится за переделами их убежища. В своем товарище по бригаде, в которой они оказались единственными выжившими, он нашел первого союзника. Будер пошел за ним, беспокоясь, что Порт может стать ловушкой для его семьи.

Он попрощался с близкими, а Саймо принес шокер и разводной ключ. Вдвоем они вышли во тьму Шайкаци. Долго товарищи блуждали по коридорам, первыми в Порту оценив масштаб произошедшей катастрофы. Десятки людей, заблудившиеся в обрушившейся темноте, были выведены ими в безопасное место. О многих видах тварей, остановленных шокером и добитых разводным ключом, было изначально рассказано именно этой командой.

Первой аномалией, найденной ими, стал огонек. Это был маленький шарик света, казавшийся покрытым пухом и исполнявший замысловатый танец. Будер, завороженный зрелищем, сел, скрестив ноги, перед этим ярким комком и стал наблюдать за ним. Он улыбался первому свету, встреченному ими вдали от Порта, и, быть может, первому неагрессивному созданию, появившемуся на Шайкаци во время Калама.

Однако вскоре его стало тревожить некое предчувствие. Его ум никак не мог зафиксировать некую странность, которую уже обнаружили глаза. Саймо попытался поднять друга, но тот отмахнулся своей лапой, и тот ушел проверить другие помещения. Будер наблюдал. Так появлялся первый принцип исследования черты – терпение.

Много минут он, не отвлекаясь на жуткие шумы развалин Шайкаци, сосредоточенно следил за перемещениями светлячка. Запоминая их сложный рисунок все лучше, он наконец увидел точно: этот танец зациклен. Так появлялся второй принцип исследования черты – внимательность.

Поднявшись, он подошел к огоньку и, играя с ним, рукой повторил за ним этот вальс. С последним па обломок солнца вдруг метнулся к Будеру и завис у пальца. Приятное тепло ощутила кожа. В этот момент вернулся Саймо. «Похоже, у нас теперь будет факел», – обрадовался Будер.

С веселым огоньком на древке пальца они отправились дальше. Саймо с подозрением поглядывал на кусок света. «А он не стал больше?», – с подозрением спросил он. «Не-ет», – неуверенно сказал Будер. Но, подумав немного, добавил: «Хотя вроде стало теплее».

Саймо предложил стряхнуть навязчивую лампу. Не помогло. Будер всерьез обеспокоился: «И правда стало жарче!» Теперь уже оба видели доподлинно, что невинный светлячок жаждет стать светилом.

Они заметались по коридору в поисках спасения. Наброшенная ткань загорелась. Будер уже верещал неожиданно высоким для своей комплекции голосом. Пламя слепило их, мешая отыскать решение. В последние мгновения они нашли распахнутую дверь в квартиру и ворвались в ванную. Кран предоставил им небольшую струю воды. Огонек визгливо зашипел, стал резко чернеть и сорвался с пальца. Обожженная рука Будера дрожала. С ненавистью он ударил ключом по сморщенному черному комку. Однако тот не рассыпался; вместо этого корка его треснула, а внутри показалось густое пламя. Потянуло дымом; протуберанец поднялся из щели; резкий свист раздался из обугленного шара. «Бежим», – коротко сказал Саймо. Едва они выскочили из квартиры, за их спинами раздался грохот. Облако огня выросло позади, сжигая стены ванной. В беглецов бросило осколки раковины, запечатлев полученный опыт несколькими порезами.

Третий и главный принцип исследования черты – всегда сохраняй бдительность.

Райла работала официанткой, примчавшись на Шайкаци за своей любовью. Во время Калама молодой человек погиб. Траур она долго не носила и в последующее время выбирала себе увлечение по крайней из трех вариантов. Полезного занятия не имела и лишь иногда с кем-нибудь из друзей по неусидчивости характера лазила по разгромленным секторам станции, не отдаляясь, впрочем, в опасные дебри. Однажды она уговорила проверить свое старое жилье – чуть глубже в черте. Ей вдруг захотелось забрать оттуда одну ностальгическую безделушку. В квартире она обнаружила тело того, с кем прилетела на станцию, размазанное по полу и лишь несколькими целыми частями оставшееся на диване. На нее таращились глазницы сохранившейся половины обглоданного черепа. Кто его убил – неизвестно, но доедали мелкие хищные твари, напоминавшие кошек и прозванные в Порту тОмами. Наконец она осознала, как глубока преисподняя, в которую провалилась станция – и ее жизнь вместе с ней. Райла не успокоилась, пока не перерезала кухонным ножом всех пировавших тварей; едва не прибила своего провожатого, не понявшего ее ярости.

Когда она вышла в обитаемую часть Шайкаци, волею случая ей первым на глаза попался Саймо. «Ты убиваешь чудовищ?» – «Доводится» – А томов? Томов ты убиваешь?» – хрипло спрашивала Райла. Командир «Первых людей» оглядел покрытую кровью девушку, в руке которой дрожал нож, а в глазах горел огонек безумия. «Я убиваю всех чудовищ, которые угрожают человеку», – осторожно ответил он. «Хорошо, – кивнула Райла. – Я тогда с вами». И на этом ушла прочь. Но, отойдя от срыва, не забыла о своем намерении. Она не думала, что действительно окажется частью отряда, но должна была услышать слова отказа и в ответ как-нибудь поставить на место щуплого блондинчика.

Ее подготовка и резюме этой встречи действительно давали ей мало шансов на вступление в ряды «Первых людей». Но, как и сейчас, Саймо тогда подумывал взять еще одного человека в отряд, а в перспективе было простое задание – разведка по местам, о которых не ходило дурных слухов, но которые нужно было картографировать. Рекрутов в то время было немного: люди были заняты на работах в Порту или спешили получить свой кусок на пиру мародерства. Пообщавшись с Райлой, он решил рискнуть: храбрая, решительная, смышленая девчонка могла оказаться полезной. В ее пользу склонил и опыт общения с томами. Как гласили свидетельства, в предстоящих секторах жило множество этих тварей.

Простое задание превратилось в длительную схватку. У томов оказалась матка, разгромившая несколько коридоров в погоне за отрядом. Осажденные ордой мелких тварей, оказавшихся едва раскрывшим глаза потомством, метровыми самцами и многотонной тушей жирной и облезлой «тигрицы», «Первые люди» выжили и одолели чудовище. Райла лично нанесла последний удар: схватив заостренный обломок перекрытия, вонзила его в бок твари, после чего, уворачиваясь от ударов, чуть ли не голыми руками избавила слоновью тушу от кишок. Ее месть была удовлетворена, а отряд Саймо обрел нового бойца.

Ли пришел к «Первым людям» последним. Когда-то он был осужден за кражу и, согласно приговору, освоил общественно полезную профессию. После того, как его контракт выиграла Арктекс, он попал на Шайкаци как мелкий технический работник системы водоснабжения. Укоренный согражданами и изолированный от прежнего криминального окружения, он прибыл сюда с честными намерениями, хотя и был от них не в восторге.

Как-то раз начальник стал очень недоволен работой их отдела. Вины Ли не было, но он получал вместе со всеми: «Мрази! На хрена вас отмывали? Как были отбросами, так и остались! Ты, мелкий убл…» Ли треснул указавший на него палец раскрытой ладонью. Начальник побагровел и, хотя пузо тянуло его вниз, как мог вытянулся над подчиненным. Почувствовав прилив власти, он замахнулся на наглеца. Ли увернулся от пощечины и кулаком резко проткнул ему мягкий бок. Прикрыв глаза, подрезанный босс упал, а Ли перешагнул через него и ушел. Следующее утро он встречал безработным и бесправным, в ожидании приговора местного суда. Итог был несомненным – депортация.

Однако, как выяснилось, на станции была нехватка специалистов его профиля, и, в силу обособленности Шайкаци, нового человека нанять оперативно было затруднительно. Решено было оставить провинившегося, по крайней мере, на время. Но теперь работа Ли объявлялась общественно полезным деянием. Это значило, что платить ему будут меньше, а право голоса у него очень слабое.

Незаметный Ли тихо выполнял свою работу. Но душу его жгло протестом. Не считая себя морально чем-либо связанным в отношении Шайкаци и испытывая нужду в средствах, он познакомился с теми, кто невысоко ценил местные законы. Выполнив несколько услуг, отразившихся на благосостоянии людей из службы безопасности, он избавил себе от угрозы депортации. Умножая преступный капитал, незаметный Ли тихо продолжал выполнять свою работу. Пока не прогремел Калам.

Катастрофа застала его вместе с подельником. То был не просто случайный партнер – этот человек привел Ли в дело, и они друг друга никогда не подводили. После удара их засыпало обломками, один из которых перебил несчастному ноги.

Ли выбрался спустя несколько часов. Он расчистил завалы и над знакомым, но тот все равно не мог идти. Нужно было искать помощь – в одиночку его нечего было и думать тащить куда-либо. Ли нашел воду и еду. Обнаружив первых монстров, понял, что это необычная катастрофа. С каждым разом он отходил все дальше и дальше. В мыслях о своем спасении Ли не забывал и о товарище.

Состояние того становилось все хуже. Возвращаясь, Ли беседовал с ним, чтобы поддержать в нем надежду. Потом беседовал, чтобы поддержать свою надежду, даже если раненый был в отключке. Беседовал, уже не зная, жив тот или мертв.

Шайкаци превратилась в лабиринт с тупиками чудовищ и аномалий. Еды в округе становилось все меньше – ее подъедали новые обитатели. В довершение кошмара единственный человек, который остался для Ли на всей станции, умер. Он скончался давно, но только теперь его товарищ почуял разложение.

Это привело Ли в ужас. В безграничной ночи Шайкаци он был один. Подвывая, он брел по коридору, голодный и страдающий от множества ран. Когда отчаянье окончательно раздавило его, он упал на колени и не имел сил ни на что, кроме скулежа. В этот момент вдалеке появился свет фонаря «Первых людей».

В Порту ему поначалу не находилось занятия. Долгое время он был слишком слаб для большинства работ, а для иных поручений оказался слишком небрежен. Единственной отрадой были моменты, когда его технические навыки пригождались «Первым людям» с их оборудованием. Раздраженный своей неустроенностью, он заполнял безделье алкоголем. Его похмельная угрюмость не позволила найти товарищей в Порту, и он все чаще проводил время в Апартаментах Камилло. Здесь он продолжал мучиться своей негодностью, и ничто не помогало против этого, а делало его чувства лишь невыносимее.

В какой-то момент излишняя порция выпивки и наркотиков едва не прикончили Ли. Когда он балансировал между жизнью и смертью, ему показалось, что он вновь видит луч фонаря, выведший его из подземелья. Придя в себя, он не пил несколько дней, ища в своем будущем смысл. Среди этих паршивых минут он брел мимо Райлы, сидевшей за одним из этих столов.

– С тобой тоже это произошло? – внезапно спросила она, глядя на него сквозь цепочку с брелоком – мерч однажды модной группы. – По глазам вижу. Не умер, но и как жить вспомнить не можешь.

Ли был поражен емкостью, с которой она выразила глубину его экзистенциального кризиса.

– Взять тебе сидр? – брякнул он первое, что пришло на ум.

– Валяй, но, если ты собрался подкатывать, лучше угости Марту. Я предпочитаю высоких парней.

– Это удар в самое сердце.

– Ну, ты же мертв внутри. Не думаю, что слишком уж больно.

Ли сузил глаза, прицеливаясь.

– Брелок с «Зефирками»? Пожалуй, это действительно ставит крест на наших отношениях. Поклонница группы, чей главный хит содержит рифму «жур-жур-жур – бонжур», не может стать мне даже другом, – трагически произнес Ли. – И косичка в стиле несравненной МакКензи? Это насто-о-олько прошлое десятилетие.

– Если последует реплика о моей майке, я полезу в драку, – провела границу Райла.

– Это та драка, которая переходит в страстную ночь?

– Это та драка, в которой я разбиваю тебе лицо и пару раз даю по печени.

– Ах, эта драка! Нет, такие мне не нравятся.

Райла не придумала достойную реплику, и, побуравив друг друга взглядами, они расхохотались. В этот день среди других разбитых судеб и надежд вместе они нашли недостающие именно им осколки, так схожие между собой.

Наутро Ли пошел к Саймо. Тот ничего не обещал, но чаще стал обращаться с мелким ремонтом. Старание одинокой души было оценено, и ему предложили присоединиться к незначительному походу. За одним путешествием последовало следующее и еще, с каждым разом все более опасное. Ли не подводил. Он продолжал топить алкоголем ужас, когда-то поселившийся в нем. Но свои страхи оставлял за пределами отряда и, сражаясь за своих друзей, сражался за себя.

– И наш командир Саймо, – он же и подытожил представление команды. – Бурные аплодисменты, переходящие в уныние.

Разведчики обратились к Киру. Его вчерашнее выступление бойцы пропустили, так что пришлось кое-что повторить из классического рассказа. После этого «Первые люди» стали прощупывать новичка.

– Итак, главное правило черты ты знаешь, – обратилась к нему Райла.

– Никогда не теряй бдительности? Да, я понял.

– Не, – болезненно поморщившись, покачал головой Ли. – Поймешь ты его, случайно выжив в ситуации, которая произойдет из-за того, что ты все-таки потерял бдительность.

– Думаешь, готов идти с нами? – насмешливо спросила Райла.

– Ага.

– Не будешь обузой? – с напускной строгостью спросил Будер.

– Я человек военный. Скажите, куда стрелять, и я это подстрелю.

– В этом-то и проблема, – указал Ли, словно бы рассуждая с собой – лоб его покоился на ладони и взгляд был прибит к столу. – Тут даже не всегда понятно, что ты собираешься подстрелить. Да и стрелять многим не из чего.

– Ты учился драться оружием, которого на Шайкаци нет, в условиях, отличных от этих, с противником, которого ты здесь не встретишь, – разжевал Будер.

– Вообще, я учился летать, – отбросил сопротивление Кир, не видя смысла в этом спарринге. – Противника мне не называли.

– Тем более, – пробормотал Ли, падая на скрещенные руки.

– Но автомат мне доверяли и даже не уводили женщин и детей в укрытие.

– Без обид, парень, но твоя подготовка здесь мало что стоит, – без симпатии улыбалась ему Райла. – Автомат тебе давали, чтобы убивать людей. Здесь тебе противостоят не люди.

– Без обид, но когда ты присоединялась к «Первым людям», твоя подготовка стоила еще меньше, – Кир нашел слишком удачный момент для удара, чтобы им не воспользоваться. – Господа докеры и водопроводчики, – передал он ход и остальным.

Будер настороженно посмотрел на друзей, выясняя, должен ли он за них обидеться. Ли посапывал на своих руках. Саймо улыбался, оценивая реакцию остальных. Райла расхохоталась – некрасиво, лающе и почти не меняя выражения глаз. Возможно, она собиралась приструнить новичка, но, поймав взгляд настроившегося на работу командира, объявила:

– Нормальный парень. Проверим в деле, – с окончанием спора голос ее потеплел.

– Будем считать, что знакомство состоялось, – подвел итог Саймо. – И действительно, перейдем к делу.

– Пару слов, если можно, – поднял руку Кир.

Даже Ли поднял голову, с любопытством прислушиваясь. Саймо жестом позволил говорить.

– Я побеседовал вчера с Коробейником по тому вопросу.

– О! Это интересно, – Саймо призвал остальных к вниманию.

Кир выжал из вчерашнего диалога весь доступный ему смысл и спросил:

– Что думаете?

– Коробейник, – отмахнулась Райла.

– Но звучит гладко, – о чем-то сумрачно задумался Саймо.

– А что толку? – проворчал Ли. – Это Библиотека. Сам знаешь, – коротко зыркнул он на командира.

– Что не так с этим местом? – спросил Кир. – Из слов Коробейника я мало что понял по сути.

– В Библиотеку невозможно пройти, – понизив голос, сказал Будер. – Ее окружает Долина кошмаров и никто еще не пересек ее.

Кир перевел взгляд на Саймо.

– Говорят, туда невозможно пройти, – сослался он на Будера. – Черта в тех краях очень плотная: аномалия на аномалии. Так что я не удивлюсь, если расчеты Коробейника верны.

– Значит, это наш шанс положить всему конец.

– Скорее, только нам, – неожиданно раздраженно отозвался Саймо. – То, что там невозможно пройти, говорят не здесь, а те, кто направлялся туда. Опытные люди. От которых слово «невозможно» звучит убедительно.

– И что, все? – не понимал Кир. – Мы знаем, где Клубок и просто сдаемся?

– Невозможные вещи бывают.

– Ни за что не поверю, что до Клубка нельзя добраться, – стоял на своем Кир. Он не мог признать этого поражения. Он увидел, что и другие испытывают смешанные чувства, о чем-то неуверенно и недовольно переглядываясь. – Мы пока просто не понимаем как. Но мы разберемся с этим. Вы тут живете от дела к делу. Так и поступим: будем переходить от одной малой победы к следующей. Давайте подумаем не над тем, можем ли мы добраться до Клубка, а каким коридором лучше идти. Не над тем, каким коридором идти, а что нас ждет в нем за чертой. Не над тем, что нас ждет в нем за чертой, а почему люди от этого сходят с ума, – голос его зазвучал столь убедительно, что остальные завороженно наблюдали за ходом его мысли. – И в завершении, не над этим, а как этого избежать.

– И если этого избежать нельзя? – спросил Ли. Внимательнее всех он следил за тем, как разматывается нить, ведущая к окончанию их истории.

– Начнем задавать новые вопросы. О другом способе. О другом коридоре. О том, что упустили. Пока не останется крупица возможного, с которой мы и начнем.

«Первые люди» переваривали услышанное. Убежденность Кира поглотила их, раздавив насмешки и возражения. Поддавшись ей, Саймо заулыбался:

– Ну разве не нравится вам этот энтузиазм?

– Если бы он не был таким наивным, – очнулась Райла. – Но мне тоже это нравится, – она оглядела остальных: Будер задумчиво покивал ей, Ли погрузился в темноту своих мыслей. – Подбадривай нас, если что.

– Мне выдадут костюм чирлидерши?

Оценив язвительность Кира, Райла подтолкнула его локтем и засмеялась. Тем не менее, одной мотивирующей речи здесь было недостаточно.

– Это хороший запал, Кир, – сказал Саймо. – Я видел его и вчера, поэтому ты и сидишь среди нас. Может, нам действительно не хватает такой цели. Это заставляет двигаться – чуть тверже, на шаг дальше. Однако здесь и сейчас этот поход невозможен. Не буду говорить, что невозможен в принципе – побереги пыл. Но на такое предприятие нельзя отправляться, просто решив поутру, что в этом что-то есть. Во-первых, у нас обязательства перед жителями Порта. Которые мы приняли на себя добровольно. Три задачи, согласованные с Ивором. Мы должны с этим разобраться – и мы это сделаем. Во-вторых, мы все равно не может выступить немедленно. У меня нет свежих карт тех мест, нет последней информации оттуда. Кроме того, попытка прорваться за такую черту может занять недели, а то и месяцы. Нам нужен плацдарм в тылу. И в том регионе рассчитывать приходится только на один, – Саймо принял ожесточенный вид и оглядел команду, на лицах которой мрачно отразилось его выражение. – Это Оранжерея.

– Что плохого в Оранжерее? – заметил перемену настроения Кир. – У меня создалось впечатление, что в Порту ее не очень любят.

– Знаешь, как у нас говорят? – спросила Райла.

– Что Шильнер-Вольнова та еще стерва? Это я слышал. И что? Она просто из чувства стервозности оставит нас погибать на ее пороге?

– Да, – отпечатал Саймо. Неумолимость сказанного удивила Кира. – Отношения между Портом и Оранжерей натянуты. Накопились обиды. Не воюем, нет, – пояснил он с какой-то торопливостью, – но к нашим людям там относятся враждебно и просто так помогать не будут. Они должны поверить, что это не какие-то бредни. Я, например, знаю, что Коробейник не врет и действительно обошел всю станцию. Но Шильнер-Вольнова вряд ли хоть раз слышала о нем.

– Так, может, вы поговорите с ней?

– Кир, никого из Порта она попросту не примет, чтобы поговорить, – вкрадчиво пояснил Будер. – Скажу тебе прямо: и никто из нас не испытывает желания с ней говорить. Большинство жителей Порта предпочтет придушить ее при встрече, – недобрый взгляд одного из душителей не вязался с его почти ласковыми интонациями.

Саймо странно отдернулся, услышав это, и поспешил добавить:

– Думаю, – что-то явно неохотно пускало его к этим размышлениям, – у меня все же остается кое-какая репутация после того… после того, как общение между поселениями забуксовало. Я попробую поднять охладевшие контакты, хотя бы забросим ей идею. А пока предлагаю сосредоточиться на текущих заданиях. Когда выполним их, вернемся к этому вопросу. Посмотрим, что мы будем иметь к тому моменту.

Возражений не последовало. Отложить предприятие, которое могло положить конец здешним злоключениям – это не то, на что рассчитывал Кир, но «Первые люди» лучше ориентировались в местной политике. И если они считали, что сейчас Оранжерея содействия не окажет, это оставалось принять.

– Тогда перейдем к работе, – продолжил Саймо. – Остальные уже слышали, поэтому рассказываю тебе, Кир. Ивор попросил вмешаться в ситуацию с одной собакой.

– Собакой? И что же за монстра назвали таким именем?

– Да нет, просто собака.

– Саймо, не томи, это не просто собака, – поторопила его Райла.

– Ну да, – признался тот. – Это Разная собака.

На полпути между Портом и Апартаментами Камилло находилась школа. Находясь в безлюдье обесточенных коридоров, она никому была не нужна. Однако уже давно, сперва в качестве слухов, потом заявляя как подтвержденный многими факт, про нее говорили, что из-за двери слышится скорбное подвывание. Пришедшие разведчики обнаружили пса, радостно приветствовавшего людей. Собака удивительно походила на любимицу одного из членов отряда, оставшуюся за много световых лет отсюда, и он решил приютить пса. Это оказалось непросто: животное норовило вырваться и отбежать от людей. При этом каждый раз оно останавливалось неподалеку и, помахивая хвостом, дожидалось приближения гостей. Пса либо вновь окружали и тащили к выходу, либо он уворачивался и вел людей дальше в глубины школы.

Отряд не горел желанием соваться в дебри неизведанной территории и готов уже был оставить бестолковую собаку, когда наконец им удалось, казалось, надежно спеленать ее. Однако на пороге их пленник, бывший достаточно мощным зверем, взбесился, высвободился и, подняв загривок, рыком предупредил, что шага не сделает в коридор. В ответ на настойчивость людей один из бойцов был укушен. В суматохе раздался выстрел и собака убежала.

Небольшая рана стала большой мукой для укушенного: она раздула руку, накачав в нее боли, и тянула так, что не давала спать. Воспаление текло по венам, заставляя ныть половину тела и коля сердце. Это, к счастью, не привело к роковому исходу и человек спустя несколько дней оклемался, но стало ясно, что в школе живет весьма необычный зверь. А тут еще подоспела информация от другого отряда, который, решив прикончить опасное создание, вошел в школу. Они увидели иную собаку. Но она вновь походила на питомца человека, первым заметившего это существо в тот день. Рука его не поднялась пристрелить этот образ, и он упросил товарищей оставить зверя, столько времени сидевшего в стенах школы и никого за ее пределами не ранившего. Настойчивые просьбы собаки отправиться за ними они проигнорировали – это, очевидно, напоминало ловушку.

Позже новый отряд решил осторожно проследовать за зверем, но, спустившись на другой этаж, бойцы обнаружили, что там все густо заросло крепким шипастым кустарником. Собака проползла под ветвями, но людям пришлось бы продираться, срубая их. Ни времени, ни подходящих инструментов у отряда не было, и они решили оставить разгадку более подготовленной экспедиции.

Однако с тех пор никто не заходил в школу, чтобы решить ее. Ситуация, с одной стороны, казалась слишком незначительной, а с другой стороны, все же предполагающей затрату определенных усилий, чтобы разобраться с ней мимоходом. К тому же, в предостережение праздному интересу она сохраняла впереди неизвестность.

Несколько любопытных все же побывало там, но они лишь подтвердили прежние сведения: собака каждый раз разная и принимает форму оставленных дома, погибших во время Калама или памятных по детству любимцев.

Недавно внимание Порта вновь оказалось приковано к школе: мальчишка, поспоривший с друзьями, что найдет Разную собаку, ушел туда и не вернулся. Времени с его исчезновения прошло немало: его товарищи должны были присматривать за входом, чтобы смельчак не улизнул, однако, едва за смельчаком захлопнулась дверь, ребят прогнал от опасных мест проходивший мимо патруль. Беззаботная мальчишеская компания вернулась в Порт и спохватилась очень нескоро, сверх того потратив драгоценное время на размышления о том, как сильно могут отругать их старшие.

Срочно направленный спасательный отряд проверил все помещения до кустарника – следов исчезнувшего не было. Разведчики посчитали, что даже ребенок не смог бы протиснуться через заросли, и продолжили поиски возле школы. В семейном кафе поблизости они нашли на витрине затертую пыль, а на полу – кровь. Выводы были очевидны: парнишка, услышав, что друзей прогнали, благоразумно покинул логово Разного пса. Делая вид, что продолжает тратить часы на исследование страшных закоулков, он расположился в семейном кафе, где был атакован некоей тварью. Пройдя дальше, разведчики обнаружили помет заблудшего тома, но ни самого зверя, ни других следов мальчишки не обнаружили.

Сперва Ивор принял эти выводы, однако сегодня утром засомневался. Детеныш тома не мог убить даже погодку-человека. А самец, атаковав жертву, оставил бы больший беспорядок, чем одно пятно крови. И в любом случае, куда делся ребенок?

Он решил отправиться на место происшествия сам. К нему присоединился Колодин, обходивший в это время посты. Обследовав семейное кафе, глава безопасности Порта с высоты своего правоохранительного опыта обматерил спешно собранных накануне разведчиков: пятно на полу имело такие очертания, которые не могли сформироваться, если бы она текла или брызнула из раны. Сюда уронили окровавленную тряпку, а значит, мальчишка, вероятно, пострадал не здесь и к приходу сюда уже успел позаботиться о кровотечении.

Осмотр продолжился. Колодин отметил уроненный стакан с палками сахара, что заронило в него смутное предположение. Он направился с Ивором в школу, к кустарнику. Осмотрев его куда более тщательно, чем вчерашняя группа, Колодин обнаружил глубже в зарослях пару шипов, на которых застыла кровь. К этому моменту Ивор знал кое-что неизвестное вчерашним спасателям. Во-первых, пропавший был щуплый малый и, приподняв ветви, вполне мог попытаться протиснуться мимо шипов. Во-вторых, он происходил из колонии, где не держали домашних животных в целях экономии ресурсов и пространства на базе.

Обсудив известные данные, они выстроили свою картину происшедшего. Мальчишка проник в школу. Скорее всего, он все равно увидел пса, сохранившего последнюю форму. Тот, как и всегда, повел гостя к кустарнику и протиснулся под ветвями. Пацан сунулся за ним, но сильно разодрался. Он зажал рану какой-нибудь тряпкой и вылез обратно. Отступать ему не хотелось. Может, он собирался проползти за псом; может, просто хотел вернуть собаку. Как бы то ни было, паренек вспомнил о семейном кафе неподалеку – вдруг там найдется приманка? Не зная собак, он решил подозвать ее сахаром. Чтобы дотянутся через стойку до стакана, он отнял руку от повязки и та упала, оставив кровавое пятно. Затем вернулся к кустарнику. Внося последний штрих в этот рисунок, Колодин указал лучом фонаря вглубь зарослей – вдалеке алела тряпица, упавшая, когда мальчик пробирался на ту сторону.

– Кир, – Саймо повернул лицо к новобранцу. – если на каком-то этапе мы сочтем, что ты в силу неопытности становишься обузой, ты беспрекословно уйдешь в тыл. Этот пункт четко ясен?

– Так точно.