Текст книги "Культура и империализм"

Часть 4
Свобода от господства в будущем

В чистые страницы верят новые люди Империи; я же упорно дочитываю старую, уже написанную книгу в надежде, что, прежде чем я ее захлопну, она ответит мне, почему я когда-то вообразил, что стоит за нее браться.

Дж. Кутзее. В ожидании варваров 

I
Американское превосходство: публичное пространство во время войны

Империализм не завершился, не превратился внезапно в «прошлое», когда запустился процесс деколонизации, разваливший классические империи. Наследство старых связей до сих пор привязывает такие страны, как Алжир или Индия, соответственно, к Франции и Британии. Большое количество мусульман, выходцев из бывших колоний Африки или Вест-Индии, сегодня проживают в Европе; даже Италия, Германия и Скандинавия должны сегодня как-то разбираться с этими перемещениями, которые во многом стали результатом империализма и деколонизации, а также увеличения численности европейцев. Конец холодной войны и распад Советского Союза окончательно изменили карту мира. Триумф Соединенных Штатов как единственной сохранившейся великой державы предполагает новую расстановку сил и силовых линий, определяющих структуру мира, и формироваться они начали уже в 1960–1970-е годы.

В 1970 году Майкл Бэррет Браун[1221]1221
  Майкл Бэррет Браун (1918–2015) – британский экономист, ключевая фигура британских «новых левых».


[Закрыть] в предисловии ко второму изданию своей книги «После империализма» (впервые вышла в 1963 году) пишет, что «империализм до сих пор, вне всяких сомнений, остается самой мощной силой в экономических, политических и военных отношениях, в результате чего экономически менее развитые страны вынуждены подчиняться более развитым. Нам еще предстоит ждать окончания этого процесса»[1222]1222
  Barratt Brown M. After Imperialism rev. ed. New York: Humanities, 1970. P. viii.


[Закрыть]. Парадоксально, но при описании новой формы империализма регулярно используются выражения, связанные с гигантизмом, апокалипсисом, которые было сложно использовать в применении к классическим империям даже в период их расцвета. Некоторые из этих описаний отличаются удивительно обескураживающей неизбежностью, скоротечным, засасывающим безличным и детерминистским характером. Накопление в мировом масштабе; мировая капиталистическая система; развитие слаборазвитых стран; империализм и зависимость, или структура зависимости; бедность и империализм: весь этот репертуар хорошо известен в экономике, политологии, истории и социологии, и он больше ассоциируется не с устроителями нового мирового порядка, а с представителями противоречивой левой школы. Тем не менее культурные последствия этих терминов и концептов уже хорошо различимы, несмотря на их спорное, далеко не устоявшееся содержание, и, увы, они вгоняют в тоску даже самого простодушного наблюдателя.

Каковы же наиболее примечательные черты репрезентации прежнего имперского неравенства, сохраняющегося «старого порядка»?[1223]1223
  Arno J. Mayer. The Persistence of the Old Regime: Europe to the Great War New York: Pantheon, 1981. Книгу Майера, касающуюся воспроизводства старого порядка с XIX до начала XX в., следует дополнить работой, детально разбирающей перенос старой колониальной системы и должности опекуна от Британской империи к Соединенным Штатам во время Второй мировой войны: Louis W. R. Imperialism at Bay: The United States and the Decolonization of the British Empire. 1941–1945. London: Oxford University Press, 1977.


[Закрыть] Во-первых, это громадный экономический разрыв между бедными и богатыми государствами, довольно простая топография которого была в резких терминах нарисована в опубликованном в 1980 году Отчете Брандта[1224]1224
  Отчет независимой комиссии о проблемах экономического развития. Возглавлял комиссию бывший канцлер ФРГ Вилли Брандт.


[Закрыть] – «Север – Юг: Программа выживания»[1225]1225
  North-South: A Programme for Survival. Cambridge. Mass.: MIT Press, 1980. Более мрачная и, возможно, более истинная картина той же реальности: A. Sivanandan. New Circuits of Imperialism. // Race and Class. 30. No. 4. April-June 1989. P. 1–19.


[Закрыть]. Его выводы составлены на языке кризиса и чрезвычайной ситуации: беднейшие страны Южного полушария должны получить адресную помощь на «приоритетные нужды», голод необходимо побороть, доходы от товаров увеличить; производство в Северном полушарии должно приводить к подлинному росту в центрах производства Южного полушария, транснациональные корпорации следует «ограничить» в их деятельности; мировую финансовую систему следует реформировать, финансовое развитие изменить, с тем чтобы избавиться от того, что аккуратно названо «долговой ловушкой»[1226]1226
  Payer Ch. The Debt Trap: The IMF and the Third World. New York: Monthly Review, 1974.


[Закрыть]. Но гвоздь этой истории – это фразы из отчета о разделении властей, то есть выделении южным странам более адекватной квоты «власти и влияния на принятие решений внутри монетарных и финансовых институтов»[1227]1227
  North-South. P. 275.


[Закрыть].

Трудно поспорить с диагнозом, поставленным в отчете, вызывающем тем большее доверие, что он выдержан в умеренном тоне и умалчивает о безграничной жадности, алчности и аморальности Севера даже в его рекомендациях. Но как провести изменения? Послевоенное разделение глобуса на «три мира», придуманное французским журналистом[1228]1228
  Речь идет об Альфреде Сови (1898–1990) – антропологе, историке.


[Закрыть], уже давно ушло в прошлое[1229]1229
  Полезную историю классификации стран на три мира см.: Pletsch C. E. The Three Worlds. or the Division of Social Scientific Labor. circa 1950–1975. // Comparative Studies in Society and History. 23 October 1981. P. 565–590. См. также уже ставшую классической работу: Worsley P. The Third World. Chicago: University of Chicago Press, 1964.


[Закрыть].

Вилли Брандт[1230]1230
  Вилли Брандт (1913–1992) – германский политик, социалист. Лауреат Нобелевской премии мира.


[Закрыть] и его коллеги имплицитно допускают, что ООН – в принципе, замечательная организация – не вполне соответствовала тем бесконечным региональным и глобальным конфликтам, которые происходят со всё возрастающей частотой. За исключением работы небольших групп (например, «Проект моделей мирового порядка»), глобальные мыслители склонны к воспроизведению супердержавы, холодной войны, территориальных, идеологических или этнических споров прошлого, еще более опасных в атомный век, как показывают ужасные события в Югославии[1231]1231
  Распад Югославии (1991–2008) сопровождался этническими и конфессиональными конфликтами, геноцидом и военными действиями, оказавшими значительное влияние на формирование современных балканских государств.


[Закрыть]. Сильные, вероятнее всего, будут становиться еще сильнее и богаче, слабые – всё более бессильными и бедными. Разрыв между ними превзойдет все предыдущие различия между социалистическими и капиталистическими режимами, которые, по крайней мере в Европе, потеряли прежнюю значимость.

В 1982 году Ноам Хомский пришел к выводу, что в 1980-е годы:

Конфликт Север – Юг не утихнет, и придется разрабатывать новые формы господства, обеспечивающие привилегированным сегментам западного индустриального общества сохранение существенного контроля над людскими и материальными мировыми ресурсами и диспропорциональную выгоду от такого контроля. Поэтому нас не должно удивлять, что восстановление идеологии в Соединенных Штатах находит отклик по всему индустриальному миру. Но непременным требованием к западной идеологической системе будет установление широкой пропасти между цивилизованным Западом, с его традиционной приверженностью человеческому достоинству, свободе, самоопределению, и варварской грубостью тех, кто по каким-то причинам – возможно, из-за дефекта в генах – не способен оценить всю глубину этого исторического предприятия, как это показали американские войны в Азии[1232]1232
  Chomsky N. Towards a New Cold War: Essays on the Current Crisis and How We Got There. New York: Pantheon, 1982. P. 84–85.


[Закрыть].

Мне представляется, что переход Хомского от дилеммы Север – Юг к понятиям Америка и Запад в целом корректен, несмотря на упадок американской экономической мощи. Городской, экономический и культурный кризис в США, рост государств Тихоокеанского побережья и сложности многополярного мира затмили напор эпохи правления Рейгана. Во-первых, этот переход подчеркивает постоянство идеологической необходимости в консолидации и оправдании господства в терминах культуры, чем Запад занимался начиная с XIX века и даже ранее. Во-вторых, Хомский точно подбирает тезис, основанный на повторяющихся проекциях и теоретизации американской мощи, звучащий рискованно, но оттого преувеличенно громко, что мы живем сегодня в эпоху господства Америки.

Мою мысль иллюстрируют исследования, проведенные за последнее десятилетие крупнейшими умами второй половины XX века. Работа «Уолтер Липпман и американский век» представляет мировоззрение этого господства на примере карьеры самого знаменитого американского журналиста, обладавшего самым большим престижем и властью в XX веке. Самое удивительное в карьере Липпмана[1233]1233
  Уолтер Липпман (1889–1974) – американский писатель, журналист.


[Закрыть], как она предстает в книге Стила[1234]1234
  Рональд Стил (род. 1931) – историк, профессор.


[Закрыть], что Липпман не был как-то особенно проницателен в своих репортажах или предсказаниях мировых событий, но с позиции «инсайдера» (его собственный термин) он прямолинейно (за исключением темы Вьетнама) говорил об американском глобальном доминировании, а свою роль как телеведущего видел в том, чтобы помогать соотечественникам «подстраиваться к реальности», реальности неоспоримой власти Америки в мире, которую он старался показать максимально приемлемой, подчеркивая ее нравственность, реализм, альтруизм с «замечательным умением не отдаляться слишком сильно от вектора общественного мнения»[1235]1235
  Steel R. Walter Lippmann and the American Century. Boston: Little. Brown, 1980. P. 496.


[Закрыть].

Схожий взгляд, пусть и высказанный в более сдержанной манере высокопоставленного чиновника с элитистским пониманием глобальной роли Америки, можно найти во влиятельном тексте Джорджа Кеннана[1236]1236
  Джордж Кеннан (1904–2005) – американский дипломат, историк.


[Закрыть]. Автор политики сдерживания, во многом направлявший официальную мысль на протяжении большей части периода холодной войны, Кеннан полагал, что его страна – хранитель западной цивилизации. На его взгляд, в странах неевропейского мира следовало тратить силы не на то, чтобы сделать США популярными (он презрительно называет это «ротарианским идеализмом»[1237]1237
  Подразумевается Rotary International – благотворительная организация.


[Закрыть]), а на действия, опирающиеся на «строгие концепции силы». А поскольку ни одно бывшее колониальное государство не располагало материальными ресурсами, чтобы бросить вызов США в военном или экономическом плане, то он призывал к политике сдерживания. Однако в докладе, написанном в 1948 году для Штаба политического планирования[1238]1238
  Штаб политического планирования – подразделение Государственного департамента США, занимающееся стратегическим планированием. Образован в 1947 г. Кеннаном.


[Закрыть], он одобрял реколонизацию Африки, а в тексте 1971 года – апартеид (но не его злоупотребления), хотя и осуждал вторжение Америки во Вьетнам и в целом «чисто американский тип неформальной имперской системы»[1239]1239
  Stephanson A. Kennan and the Art of Foreign Policy. Cambridge. Mass.: Harvard University Press, 1989. P. 167, 173.


[Закрыть]. У него и в мыслях нет сомневаться, что только Европа и Америка могут занимать лидирующее положение в мире, и эта точка зрения ведет к тому, что он считает свою страну «подростком», дозревающим до роли, которую некогда играла Британская империя.

Липпман и Кеннан были одиночками, отделенными от общества, в котором жили, а это общество ненавидело джингоизм и грубые формы агрессивного американского поведения, но на послевоенную внешнюю политику США, помимо них, влияли также и другие силы. Они знали, что изоляционизм, антиколониализм, фритрейдовый империализм жестко связаны с определенными чертами внутриполитической жизни США, которые Ричард Хофстедтер[1240]1240
  Ричард Хофстедтер (1916–1970) – американский историк.


[Закрыть] назвал «антиинтеллектуальными» и «параноидальными»: отсюда и непоследовательность, постоянные сближения и отступления во внешней политике вплоть до конца Второй мировой войны. И все-таки идея лидерства и уникальности Америки никогда полностью не уходила из сознания. Что бы Соединенные Штаты ни делали, власти часто не хотели просто повторять то, что творили другие имперские державы, предпочитая в качестве обоснования собственных поступков говорить о «глобальной ответственности». Более ранние обоснования – доктрина Монро[1241]1241
  Доктрина Монро – позиция США по внешней политике, противостоящая европейскому колониализму; защищала США от реваншистских настроений в Великобритании. Написана Джоном Куинси Адамсом (1767–1848), утверждена президентом Джеймсом Монро (1758–1831).


[Закрыть], «Явное предначертание»[1242]1242
  Manifest Destiny – термин впервые выдвинут американским журналистом Джоном О’Салливаном (1813–1895), чтобы обосновать завоевание Техаса (1845) и Орегона (1841), а также для обоснования идеи распространения власти США от Атлантического до Тихого океана. Был популярен во второй половине XIX в.


[Закрыть] – также вели к «глобальной ответственности», и эта идея прекрасно соответствовала росту интересов США в мире после Второй мировой и концепции значительной мощи, сформулированной интеллектуальной элитой и дипломатами.

В убедительно ясной статье, показавшей, какой вред это нанесло, Ричард Барнет[1243]1243
  Ричард Барнет (1929–2004) – сооснователь Института политических исследований.


[Закрыть] отмечает, что в период 1945–1967 годов вмешательства американских военных в странах третьего мира происходили каждый год, а дальше он перестал считать. Но и после этого активность США впечатляет, прежде всего, во время Войны в Заливе, когда 650 тысяч солдат преодолели шесть тысяч миль, чтобы остановить вторжение Ирака на территорию американского союзника. Подобные вмешательства, пишет Барнет в книге «Корни войны», имеют «все признаки мощного имперского кредо… ощущение миссии, исторической необходимости и евангельского усердия». И продолжает:

Имперское кредо покоится на теории законотворчества. По мнению убежденных глобалистов, например Джонсона[1244]1244
  Линдон Джонсон (1908–1973) – президент США.


[Закрыть], и тайных глобалистов, как Никсон, цель внешней политики США заключается в том, чтобы принести в мир нарастающее торжество закона. Но именно Соединенные Штаты должны «организовать мир», как говорит госсекретарь Раск[1245]1245
  Дэвид Дин Раск (1909–1994) – госсекретарь США при президентах Джоне Кеннеди (1917–1963) и Джонсоне.


[Закрыть]. Соединенные Штаты навязывают «международный интерес», устанавливая базовые правила экономического развития и военного присутствия по всей планете. Так, Соединенные Штаты устанавливают правила поведения Советского Союза на Кубе, бразильского поведения в Бразилии, вьетнамского поведения во Вьетнаме. Политика холодной войны выражается в серии директив по таким экстерриториальным делам, как, например, может ли Британия торговать с Кубой или может ли правительство Британской Гвианы[1246]1246
  Сегодня это государство на севере Южной Америки официально называется Кооперативная Республика Гайана.


[Закрыть] иметь во главе марксиста-дантиста[1247]1247
  Речь идет о Чедди Джагане (1918–1997) – первом премьер-министре Британской Гвианы, который выиграл выборы в 1953 г., но был вынужден подать в отставку под давлением британских войск. Повторно занял пост премьер-министра в 1961 г. и пробыл на этом посту до 1964 г., когда выборы выиграла коалиция из более консервативных партий, которую поддерживали США. В молодости Джаган получил образование дантиста в США.


[Закрыть]. Удивительно схожим образом Цицерон определял Римскую империю как территорию, на которой Рим пользуется законным правом устанавливать свои законы. Сегодня Америка сама себе выписала исполнительный лист, действующий по всему миру, включая Советский Союз и Китай, над территорией которых правительство США установило себе право совершать полеты боевых самолетов. Соединенные Штаты, наделенные сверхбогатством и уникальной историей, возвышаются над международной системой, находясь вне ее. Верховная нация готова быть блюстителем Закона[1248]1248
  Barnet R. J. The Roots of War. New York: Atheneum, 1972. P. 21. См. также: Ahmad E. Political Culture and Foreign Policy: Notes on American Interventions in the Third World. // For Better or Worse: The American Influence in the World. ed. Allen F. Davis Westport: Greenwood Press, 1981. P. 119–131.


[Закрыть].

Этот текст был опубликован в 1972 году, но он абсолютно точно описывает поведение США во время вторжения в Панаму[1249]1249
  Американское завоевание Панамы (1989–1990) – свержение фактического правителя Панамы Мануэля Нориега (1934–2017), осужденное ООН.


[Закрыть] и Войны в Заливе. Страна продолжает попытки диктовать свои взгляды на закон и мир по всей планете. Удивительно не то, что такие попытки предпринимаются, а то, что это делается при широком консенсусе и почти полном единодушии в публичной сфере, выстроенной как тип культурного пространства, предназначенный специально для выражения и объяснения позиции США. В периоды серьезных внутренних кризисов (например, в год Войны в Заливе и на следующий после него) заявления о моральном превосходстве слегка стихают, отходят на второй план. Но пока они звучат, медиа играют колоссальную роль в «изготовлении согласия», говоря словами Хомского, в создании у нас впечатления, будто средний американец мечтает исправить все несчастья этого мира и дьявола с его противоречиями и непоследовательностью. Вторжению в Залив предшествовала целая цепочка аналогичных акций (Панама, Гренада, Ливия), и все они широко обсуждались, большинство были одобрены или, по крайней мере, не напугали, как принадлежащие «нам» по праву. Как пишет Кирнан: «Америке нравилось думать, что все ее желания – это желания человеческой расы»[1250]1250
  Kiernan V. G. America: The New Imperialism: From White Settlement to World Hegemony. London: Zed, 1978. P. 127.


[Закрыть].

На протяжении многих лет правительство Соединенных Штатов проводило активную политику прямого, объявленного вмешательства в дела Центральной и Южной Америки: Куба, Никарагуа, Панама, Чили, Гватемала, Сальвадор, Гренада пережили удары по своему суверенитету в масштабе от открытой войны до переворотов, от попыток убийства до финансирования отрядов контрас. В Восточной Азии США провели две крупные войны, финансировали масштабные военные движения, которые привели к гибели десятков тысяч людей от рук «дружественных» правительств (Индонезия в Восточном Тиморе[1251]1251
  Завоевание Индонезией Восточного Тимора (1975–1976) – оккупация продолжалась до 1999 г.


[Закрыть]), свергали правительства (Иран в 1953 году[1252]1252
  Иранский государственный переворот 1953 г. – свержение премьер-министра Мохаммада Мосаддега (1882–1967), укрепление шахского режима и его связей с США.


[Закрыть]) и поддерживали противозаконную деятельность государств, действовавших вразрез с резолюциями ООН (Турция, Израиль). В большинстве случаев официальная позиция состояла в том, что Соединенные Штаты защищают свои интересы, поддерживают порядок, несут справедливость, борются с несправедливостью и неправомерным поведением. Но в случае с Ираком США использовали Совет Безопасности ООН для проталкивания резолюции о войне, а в то же время во многих других случаях (прежде всего, касавшихся Израиля) резолюции ООН, поддержанные США, могли игнорироваться. США при этом задолжали ООН несколько сотен миллионов долларов.

В Соединенных Штатах рядом с дозволенным публичным пространством всегда выживала литература инакомыслящих; эту литературу можно назвать оппозиционной общенациональному и официальному поведению. Есть историки-ревизионисты – Уильям Эпплман Уильямс, Габриэль Колко, Ховард Зинн, мощные общественные критики – Ноам Хомский, Ричард Барнет, Ричард Фальк[1253]1253
  Ричард Фальк (род. 1930) – заслуженный профессор права в Принстоне, работал представителем ООН по правам человека в Палестине.


[Закрыть] и многие другие, и все они достойны быть услышаны не только как отдельные голоса, но и как представители достаточно внушительной альтернативы, антиимперского течения внутри страны. За ними стоят леволиберальные газеты, такие как The Nation, The Progressive и I. F. Stone’s Weekly. Оппозиция существовала всегда – можно вспомнить таких антиимпериалистов, как Марк Твен, Уильям Джеймс и Рэндольф Борн[1254]1254
  Рэндольф Борн (1886–1918) – писатель и интеллектуал.


[Закрыть], – но гнетущая истина заключается в том, что ее ниспровергательная сила была недостаточной. Мнения, не поддерживающие нападение США на Ирак, никак не остановили это нападение, не отложили его, не ослабили его чудовищную мощь. А возобладал удивительно всеобщий консенсус, в котором риторика правительства, политических консультантов, военных, аналитических центров, медиа и научных организаций сходилась в том, что США должны применить силу для установления высшей справедливости, подготовку к которой обеспечила вся долгая история теоретиков от Эндрю Джексона и Теодора Рузвельта до Генри Киссинджера и Роберта Такера[1255]1255
  Эндрю Джексон (1767–1845) – американский юрист, политик, президент США; Теодор Рузвельт (1858–1919) – американский политик, историк, президент США; Генри Киссинджер (1923–2023) – американский дипломат, обладатель Нобелевской премии мира; Роберт Такер (род. 1924) – почетный профессор по истории внешней политики США в Университете Джонса Хопкинса.


[Закрыть].

Существует очевидная, хотя часто маскируемая или забываемая, взаимосвязь между доктриной «Явного предначертания» (в 1890 году выходит книга Джона Фиске с таким названием[1256]1256
  Джон Фиске (1842–1901) – американский философ и историк.


[Закрыть]), территориальной экспансией Соединенных Штатов, обширной литературой по ее оправданию[1257]1257
  Всё это изучено в богатой документами работе Weinberg A. K. Manifest Destiny: A Study of Nationalist Expansionism in American History. Gloucester. Mass.: Smith, 1958. См. также: Horsman R. Race and Manifest Destiny: The Origin of American Racial Anglo–Saxonism. Cambridge. Mass.: Harvard University Press, 1981. Альберт Катц Венберг – специалист по американской истории.


[Закрыть] и бесконечно повторяемыми со времен Второй мировой войны формулами («историческая миссия», «нравственное возрождение», «распространение свободы») про необходимость американского вмешательства против той или иной агрессии. Об этой взаимосвязи редко говорят вслух, она исчезает, как только раздается бой военных барабанов, и сотни тысяч тонн бомб падают где-то вдалеке на неведомого врага. Меня как раз интересует интеллектуальный процесс стирания того, что «мы» делаем, поскольку очевидно, что ни одна имперская миссия не может быть реализована в вечном сохранении контроля над заморской территорией; история также учит нас, что господство порождает сопротивление и что насилие, неотъемлемое свойство имперского завоевания, при всех его ситуативных выгодах ведет к обеднению обеих сторон. Эти истины сложились в эпоху, насыщенную опытом прошлых империй. Сегодня на планете слишком много политизированных людей, чтобы какая-либо нация могла принять как факт историческую миссию Америки в роли мирового лидера.

Историки американской культуры проделали большую работу, чтобы мы смогли понять источники тяги к господству над миром, а также то, как эта тяга изображается и становится приемлемой. Ричард Слоткин в книге «Регенерация через насилие» утверждает, что формирующим опытом для американской истории были длительные войны с американскими индейцами. Это в свою очередь создает образ американцев не как обычных убийц (как их назвал Дэвид Герберт Лоуренс[1258]1258
  Д. Г. Лоуренс (1885–1930) – британский прозаик и поэт. Много размышлял о сексуальности, инстинктах и дегуманизации, которая является следствием индустриализации.


[Закрыть]), а «новой расы, независимой от отягощенного грехами наследия человечества, ищущей совершенно новых, оригинальных отношений с природой в роли охотников, исследователей, первопроходцев, искателей»[1259]1259
  Slotkin R. Regeneration Through Violence: The Mythology of the American Frontier. 1600–1860. Middletown: Wesleyan University Press, 1973. P. 557. И продолжение: The Fatal Environment: The Myth of the Frontier in the Age of Industrialization. 1800–1890. Middletown: Wesleyan University Press, 1985.


[Закрыть]. Подобный образ часто встречается в литературе XIX века, наиболее памятным примером служит роман «Моби Дик» Германа Мелвилла. Сирил Джеймс и Виктор Кирнан утверждали, что с позиции неамериканского читателя капитан Ахав олицетворяет завоевание мира Америкой: он одержим, напорист, неостановим, полностью замкнут в своих собственных риторических оправданиях и своем ощущении космического символизма[1260]1260
  James C. L. R. Mariners. Renegades and Castaways: The Story of Herman Melville and the World We Live In. 1953; new ed. London: Allison & Busby, 1985. P. 51 and passim. Также: Kiernan. America. P. 49–50.


[Закрыть].

Никто не собирается сводить великое произведение Мелвилла к литературному обрамлению событий реального мира. Более того, сам Мелвилл был весьма критичен к тому, что делал Ахав как американец. Однако факт состоит в том, что Соединенные Штаты в XIX веке действительно значительно расширили свою территорию, зачастую за счет аборигенов, и со временем установили гегемонию на всем североамериканском континенте и прилегающих к нему островах и морях. В XIX веке их заморский опыт включал североафриканское побережье, Филиппины, Китай, Гавайи и, разумеется, весь Карибский бассейн и Центральную Америку. Общая тенденция состояла в том, чтобы расширять и расширять свой контроль как можно дальше, не тратя много времени на рефлексию относительно целостности и независимости Другого, для которого присутствие американцев в лучшем случае было умеренно благословенным.

Удивительным, однако типичным примером своеволия Америки могут служить отношения США и Гаити. Как утверждает Майкл Дэш[1261]1261
  Джин Майкл Дэш (1948–2019) – профессор французской литературы.


[Закрыть], практически сразу после обретения Гаити независимости в 1803 году американцы представляли негритянскую республику пустым сосудом, который они могут наполнить своими собственными идеями. Аболиционисты, по мнению Дэша, считали Гаити не территорией со своей идентичностью и народом, а подходящим местом для переселения освобожденных рабов. Позднее остров и его жители стали олицетворением вырождения и расовой неполноценности. Соединенные Штаты оккупировали остров в 1915 году (и Никарагуа в 1916 году) и установили местную тиранию, усугубившую и так бедственное положение дел[1262]1262
  Dash J. M. Haiti and the United States: National Stereotypes and the Literary Imagination. London: Macmillan, 1988. P. 9, 22–25 and passim.


[Закрыть]. А когда в 1991–1992 годах тысячи гаитянских беженцев попробовали попасть во Флориду, большинство из них были насильственно возвращены на родину.

Мало кто из американцев переживал по поводу Гаити или Ирака после того, как вторжение Америки или кризис в той стране заканчивался. Несмотря на межконтинентальный размах и самые разные элементы господства Америки, оно остается ограниченным. У внешнеполитической элиты нет многолетней традиции прямого управлениям заморскими территориями, какая была у Франции и Британии, поэтому американская включенность работает рывками. Выливаются огромные массы риторики и материальных ресурсов (Вьетнам, Ливия, Ирак, Панама), а затем следует тишина. Кирнан пишет так: «Новая гегемония, более многоплановая, чем у Британской империи, была еще менее способна создать последовательную программу действий, кроме упрямого отрицания. Отсюда и ее готовность к тому, чтобы планы за нее строили руководители компаний или секретные агенты»[1263]1263
  Kiernan. America. P. 206.


[Закрыть].

Сложно спорить с фактом, что американский экспансионизм носит по преимуществу экономический характер, но при этом он в значительной мере поддерживается культурными идеями и американской идеологией, которая беспрестанно повторяется в публичном пространстве. «Экономическая система, – справедливо напоминает нам Кирнан, – подобно нации или религии, питается не только хлебом, но и верой, видением, мечтами, и они могут быть не менее значимы для этой системы, даже будучи ошибочными»[1264]1264
  Kiernan. America. P. 114.


[Закрыть]. Есть определенная монотонность в повторении на протяжении нескольких поколений схем, фраз и теорий, оправдывающих серьезную ответственность американского глобального проникновения. Недавние работы американских ученых рисуют безрадостную картину, как многое в оценках американцев, а следовательно, и в политике, опиравшейся на эти оценки, было основано на вздорном недопонимании и незнании, подчинялось исключительно желанию властвовать, подкрепляемому идеей американской исключительности. Отношения между Америкой и ее тихоокеанскими или дальневосточными собеседниками – Китаем, Японией, Кореей, Индокитаем – были пронизаны расовыми предрассудками, внезапными, по обыкновению неподготовленными приступами внимания, за которыми следовало огромное давление, применявшееся на территориях, находящихся географически и ментально в тысячах миль от жизни большинства американцев. Если обратиться к научным изысканиям Акиры Ирие, Масао Миёси, Джона Доуэра и Мэрилин Янг[1265]1265
  Акира Ирие (род. 1934) – исследователь истории международных отношений; Джон Доуэр (род. 1938) – американский историк; Мэрилин Янг (1937–2017) – историк международных отношений.


[Закрыть], то мы увидим, что и со стороны азиатских стран существовало глубокое непонимание Соединенных Штатов, но, за неоднозначным исключением в лице Японии, они не пытались проникнуть на американский континент.

Мы видим, как с появлением в Соединенных Штатах дискурса (и политики) Развития и Модернизации возникает удивительная по своей полномасштабности асимметрия, хорошо отображенная в романе Грэма Грина «Тихий американец» и с чуть менее безупречным мастерством в «Безобразном американце»[1266]1266
  Политический роман, изданный в 1958 г., о дипломатических провалах американцев в Юго-Восточной Азии.


[Закрыть] Ледерера и Бёрдика[1267]1267
  Уильям Джулиус Ледерер (1912–2009) – офицер морского флота, писатель; Юджин Бёрдик (1918–1965) – политолог, писатель.


[Закрыть]. По всему миру США применяли удивительный арсенал концепций – теории экономических стадий, социальных типов, традиционных обществ, системных переходов, умиротворения, социальной мобилизации и так далее. Университеты и аналитические центры получали огромные государственные субсидии на развитие этих идей, многие из которых привлекали внимание стратегов и политических экспертов в правительстве США и ближайших к нему кругах. Вплоть до крупных народных волнений против войны во Вьетнаме эта проблема почти не привлекала внимания академических ученых, но затем, практически впервые, раздалась критика не только политики США в Индокитае, но и в целом империалистических предпосылок поведения Соединенных Штатов в Азии. Убедительную картину того, как дискурс Развития и Модернизации превалирует над антивоенной критикой, нарисовала Айрин Гендзир[1268]1268
  Айрин Гендзир – политологиня из Университета Бостона.


[Закрыть] в масштабной работе «Управление политическими изменениями: обществоведы и третий мир»[1269]1269
  Gendzier I. Managing Political Change: Social Scientists and the Third World. Boulder and London: Westview Press, 1985. Особенно p. 40–41, 127–147.


[Закрыть]. Она показывает, как неподготовленное стремление к глобальному проникновению приводило к деполитизациии, сокращению, а иногда даже и к уничтожению целостности заморских обществ, которые нуждались в модернизации и в том, что Уолт Уитмен Ростоу[1270]1270
  Уолт Уитмен Ростоу (1916–2003) – американский экономист, советник Джонсона.


[Закрыть] назвал «экономическим взлетом».

Эти характеристики не исчерпывают проблему, однако они, на мой взгляд, точно описывают общую политику и тот значительный авторитет в обществе, который создает так называемый чиновничий взгляд, изученный Десмондом Плэттом на британском материале. Гендзир анализирует высказывания ведущих академических персонажей – Хантингтона, Пая, Вербы, Лернера, Лассуэлла[1271]1271
  Самуэль Хантингтон (1927–2008) – американский политолог; Люциан Пай (1921–2008) – американский синолог, политолог; Сидней Верба (1932–2019) – американский политолог; Дэниел Лернер (1917–1980) – американский исследователь теории модернизации; Харольд Лассуэлл (1902–1978) – американский политолог.


[Закрыть], определявших интеллектуальную повестку и перспективы влиятельных сегментов правительства и науки. Военные перевороты, радикальный национализм, шовинистические призывы к независимости – все эти признаки деколонизации и последствия классического империализма рассматриваются сквозь призму оценок холодной войны. Страна должна перейти на твою сторону – или там надо сменить власть. В случае Кореи, Китая и Вьетнама потребовалось обновлять готовность к дорогостоящим военным кампаниям. Очевидный вызов американской власти в почти комичной истории постбатистовской Кубы показывает, что на кону была не столько безопасность, сколько ощущение, что внутри самолично определенной области (полушария) Соединенные Штаты не потерпят никакие уколы или постоянные идеологические вызовы тому, что они называют «свободой».

Дублирование силы и легитимности – когда одна сила добивается прямого господства в мире, а вторая доминирования в культурной сфере, – это черта классической имперской гегемонии. В случае американского века различие состоит в квантовом переходе в скорости проникновении культурной власти благодаря беспримерному развитию арсенала средств распространения и контроля информации. Как мы увидим далее, медиа играют ключевую роль во внутренней культуре. Если столетие назад европейская культура ассоциировалась с белым человеком и с его прямым доминированием в формате физического нахождения (которому, соответственно, можно сопротивляться), то теперь в дополнение к нему мы имеем присутствие международных СМИ, которые просачиваются, иногда даже ниже уровня осознанного понимания, и это присутствие – фантастическое по своему охвату. Словосочетание «культурный империализм», ставшее общепринятым и даже модным благодаря Жаку Лангу[1272]1272
  Жак Ланг (род. 1939) – французский политик, социалист, министр культуры в 1981–1986 и 1988–1993 гг.


[Закрыть], теряет часть своего смысла, когда речь идет о телесериалах «Династия» или «Даллас», которые показывают, скажем, во Франции или Японии, но снова становится устойчивым, когда осознается в глобальной перспективе.

Наиболее близкий подход к такой глобальной перспективе был предложен в докладе 1980 года «Много голосов, один мир» Международной комиссии по изучению проблем коммуникации, созданной под эгидой ЮНЕСКО во главе с Шоном Макбрайдом[1273]1273
  Шон Макбрайд (1904–1988) – ирландский республиканский политик, министр иностранных дел Ирландии (1948–1951).


[Закрыть]. Этот доклад провозгласил так называемый новый информационный порядок[1274]1274
  Many Voices. One World. Paris: UNESCO, 1980.


[Закрыть]. Много злобной и зачастую неадекватной критики было высказано в адрес этого доклада, прежде всего, со стороны американских журналистов и универсальных мудрецов, уличавших «коммунистов» и «третий мир» в попытках ограничить свободу прессы, свободный обмен идеями, рыночные силы, управляющие телекоммуникациями, печатью и компьютерной индустрией. Но даже самый беглый взгляд на Доклад Макбрайда показывает, что он далек от предложения ввести такие примитивные решения, как цензура, и, более того, выражает сомнение большинства членов комиссии в том, что можно сделать многое для привнесения баланса и равенства в анархический мир информационного порядка. Даже такие не вполне симпатизирующие докладу авторы, как Энтони Смит[1275]1275
  Энтони Смит (1939–2016) – британский социолог и историк, занимался исследованиями национализма.


[Закрыть], признают серьезность проблем:

В конце XX века угроза независимости со стороны новых электронных средств может оказаться даже сильнее, чем со стороны собственно колониализма. Мы начинаем постигать, что деколонизация и рост сверхнационализма были не завершением имперских отношений, а скорее расширением геополитической сети, плетущейся со времен эпохи Возрождения. Новые медиа обладают властью проникать значительно глубже в «принимающую» культуру, чем все предшествующие достижения западных технологий. Результатом может стать жуткий хаос, интенсификация социальных противоречий внутри развивающихся обществ[1276]1276
  Smith A. The Geopolitics of Information: How Western Culture Dominates the World. New York: Oxford University Press, 1980. P. 176.


[Закрыть].

Никто не отрицал, что самой мощной властью в этой конфигурации обладают Соединенные Штаты как по причине того, что контроль над производством, распределением и – главное – отбором новостей, распространяемых на большей части территории планеты (даже Саддам Хусейн, видимо, полагался на CNN), принадлежит небольшой группе американских транснациональных корпораций; так и по причине того, что практически беспрепятственное распространение разнообразных форм культурного контроля, берущих начало в Соединенных Штатах, создало новый механизм инкорпорации и зависимости, подчиняющий не только американскую аудиторию, но и более слабые, меньшие культуры. Отдельные работы теоретиков – в частности, Герберта Маркузе[1277]1277
  Герберт Маркузе (1898–1979) – немецкий и американский философ, теоретик, зачастую ассоциируется с Франкфуртской школой.


[Закрыть] с его понятием «одномерного общества» или Адорно и Энценсбергера[1278]1278
  Ханс Магнус Энценсбергер (1929–2022) – немецкий поэт, переводчик.


[Закрыть] с «осознанным производством» – прояснили природу сочетания подавления и терпимости, используемых в качестве инструментов общественного примирения в западных обществах (проблемы, поставленные еще поколением ранее Джорджем Оруэллом, Олдосом Хаксли и Джеймсом Бёрнхэмом[1279]1279
  Джеймс Бёрнхэм (1905–1987) – американский философ, политолог.


[Закрыть]). Влияние западных, и прежде всего американских, медиаимперий на весь остальной мир подкрепляет выводы комиссии Макбрайда, а также чрезвычайно важные находки Герберта Шиллера и Армана Маттеляра[1280]1280
  Герберт Ирвинг Шиллер (1919–2000) – американский социолог; Арман Маттеляр (род. 1936) – бельгийский социолог, занимается вопросами медиа, культуры и коммуникаций.


[Закрыть] о владении средствами производства и распространения образов, новостей и репрезентаций[1281]1281
  Schiller H. I. The Mind Managers. Boston: Beacon Press, 1973; и его же: Mass Communication and American Empire. Boston: Beacon Press, 1969; Mattelart A. Transnationals and the Third World: The Struggle for Culture. South Hadley. Mass.: Bergin & Garvey, 1983. Это только три из многих работ, выпущенных этими авторами по данной теме.


[Закрыть].

Однако до того, как медиа выйдут, так сказать, за границу, они эффективно создавали репрезентации странных и угрожающих иноземных культур для внутренней аудитории, и редко что бывало более успешным в стимулировании враждебности и насилия в отношении культурного «другого», чем кампания во время кризиса и Войны в Заливе 1990–1991 годов. Британия и Франция XIX века отправляли экспедиционные корпуса стрелять по туземцам. Марлоу у Конрада так описывает свое появление в Африке: «Видимо, в этих краях французы вели одну из своих войн. <…> Вокруг не было ничего, кроме земли, неба и воды, однако загадочное судно обстреливало континент. Бум!.. грохнуло одно из шестидюймовых орудий…» – теперь так поступали американцы. Вспомним, как Война в Заливе стала приемлемой. В середине декабря 1990 года на страницах The Wall Street Journal и The New York Times разворачиваются скромные дебаты: Карен Эллиот Хаус[1282]1282
  Карен Эллиот Хаус (род. 1947) – американская журналистка, бывшая редакторка The Wall Street Journal.


[Закрыть] из первого издания против Энтони Льюиса[1283]1283
  Энтони Льюис (1927–2013) – американский журналист, создатель юридической журналистики в США.


[Закрыть] из второго. Тезис Хаус состоял в том, что Соединенные Штаты должны не ждать санкции на свои действия, а немедленно атаковать Ирак и нанести поражение Саддаму Хусейну. Ответ Льюиса был выдержан в типичной для него смеси разумности и либеральной добросовестности, отличавшей его на фоне многих выдающихся американских колумнистов. Льюис поддержал первую реакцию Джорджа Буша на вторжение Ирака в Кувейт, но теперь он чувствовал высокую вероятность ближайшей войны и считал, что ей нужно воспрепятствовать. Он был впечатлен заявлениями таких людей, как суперъястреб Пол Нитце[1284]1284
  Пол Нитце (1907–2004) – американский политик, активный участник формирования оборонительной политики США во время холодной войны.


[Закрыть], которые предупреждали, что в случае американской наземной наступательной операции в Заливе произойдет целый ряд катастроф. Соединенные Штаты должны выжидать, усиливать экономическое и дипломатическое давление, и тогда вопрос о гораздо более поздней войне может быть рассмотрен. Пару недель спустя антагонисты появились в телевизионной передаче «Час новостей Макнила/Лерера»[1285]1285
  Джим Лерер (1934–2020) – американский журналист; Роберт Макнил (род. 1931) – американский журналист и писатель. Речь идет о передаче на канале PBS.


[Закрыть] – вечерней программе, формат которой допускал длительные дискуссии и анализ. Здесь они развернули аргументацию своих позиций. Наблюдение за этими дебатами было сродни наблюдению за спором философов, вовлеченных в подлинную дискуссию по злободневной теме национального опыта. Соединенные Штаты как будто находились в равновесии относительно войны: все за и против были красноречиво изложены в одобренном публичном пространстве, в национальной новостной программе.