Текст книги "О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927"

20. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

1 октября [1927 г.] 6 час. утра [Ялта – Москва]

Милая Оля, сегодня 20-й день, как мы трясемся, правда, несильно, но все-таки жуткое ожидание выбило нас из колеи настолько, что достаточно мухе удариться о стекло, как уже сердце заколотится и хочется бежать…

Все это время я не писала тебе – была занята отчетностью – весь стол в большой галерее завален бумагами, хотя не до того, а год заканчивать надо…

Сегодня я вскочила рано, не спалось, мне с вечера сказали, что развалился на Боткинской дом Капниста, это был великолепный дом! Накануне вывозили оттуда обстановку…

Твои вещи все целы, перевезены и лежат в нижней комнате. По слухам, твой дом пострадал не очень, в опасности стена двух твоих комнат от моря. Ее надо будет перекладывать. Катера не ходят, и потому трудно добраться до Гурзуфа. Это очень волнует Мих. Павл. Дом-музей Чехова, этот, по-видимому, дорогой для всех памятник, остался забытым… Если бы не моя настойчивость, то комиссия, по всей вероятности, не пришла бы до сих пор… Теперь уже было две, но я все еще не получила резолюций, котор. я должна послать в Москву. Радостного мало. Дом признан в 3-ей категории, это значит, нужен капитальный ремонт и жить в нем нельзя. Мишу я считаю большим храбрецом, что он ночует у себя в нижней комнате, но мне кажется, что его храбрости хватит ненадолго.

Ты только подумай – где взять пять тысяч (так определила комиссия) на ремонт дома? Правда, ОНО назначило 1 500 руб. да 500 руб. Библиотека. Где же взять остальные 3 000? Скоро наступит холодное время, а мы ночуем в фанерном шалаше. Можно бы починить флигель и там перезимовать. Но пока чего-нибудь добьешься, пожалуй, и жив не будешь. Мих. Павл. пичкает меня бромом раза два в день, но все-таки, я думаю, психика моя расшаталась здорово!..

Надо бы построить хороший дощатый барак и перенести туда все вещи музейные. Дом такой же можно построить, а экспонатов не найдешь – они могут все погибнуть под развалинами… Но что я могу сделать одна?!

Мне хочется взывать громко к Чеховскому обществу и Худ. театру – помогите, помогите… Я обрадовалась корреспонд. «Вечерней Москвы» – он воочию постиг серьезность положения…

Вот уже солнце ярко засветило, наши пробуждаются, и так хорошо в природе, точно ничего и не случилось, только невообразимый хаос в доме заставляет возвращаться к ужасам и трепетать сердце.

Приходченко обещал вернуться через месяц, оставили свои вещи и весь дом поручили кому-то. Ведь все бегут из Крыма, особенно с детьми, на которых землетрясение действует ужасно… Говорят, большинство домов в Гурзуфе превратилось в порошок. Очень пострадал домик на мысу. Твоим арендаторам большой убыток! Думаю, что руб. 150 тебе хватит на ремонт, постарайся их заработать. На твоем домике Божие благословение!

Может быть, завтра, если Ванда устроит, поедем в Гурзуф и тогда я доложу тебе обо всем.

Получаю сочувственные письма, справляются и соболезнуют, точно после покойника…

Хочется написать Зинаиде Григорьевне и поблагодарить ее за душевное письмо, но ты сделай это за меня, т. к. я абсолютно не имею времени, да и жалобиться не хочется… Канцелярская работа, спасибо ей, отвлекает меня хотя немного от этой мучительной реальной действительности, выражаясь по-умному.

Спасибо, огромное спасибо тебе и Еликону за гостинцы, я стараюсь ими утешаться и других утешать. Целую и обнимаю. Твоя Маша.

Стоит жара июльская и все в саду высохло. Должно быть, из-под земли поджаривает!..

Нежный привет Леве и Сонечке, я послала ей телеграммку и еще раз поздравляю[1756]1756
  М.П. поздравляла С.В. Чехову с именинами.


[Закрыть].

Пиши обо всем и почаще.

Год по содержанию.

21. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

4 окт. 1927. Москва [В Ялту]

Дорогая Маша, я все думаю, думаю о тебе, о Крыме – и не знаю, с какого краю подойти и с чего начать, чтоб помочь тебе. Чувствую, как ты изнервничалась. Здесь только и говорят, что о землетрясении.

10-го большой концерт в Колонном зале в пользу пострадавших – я участвую.

Маша, как же дальше? Ведь не можешь же ты жить в шалаше, когда начнется холодок осенний?! Напиши мне поподробнее. Тебе надо пока устроиться внизу с Мих. П. Ты будешь не одна, и там не трясет – ты сама писала… В каком виде твоя комната? А дом-то крепкий очень оказался.

Я не знаю, куда мне написать Приходченкам; хочу получить от них ответ – что они, совсем бросили домик или вернутся. Если совсем, то надо бы принять какие-ниб. меры – я бы обратилась хоть к тому же Ильясу, чтоб он присмотрел за домиком, ведь не век будет трясти земную кору. Писала Раисе Вас-не[1757]1757
  Раиса Васильевна Калмыкова, медицинская сестра в Гурзуфе.


[Закрыть] – и нет ответа. Может быть, она уехала.

Ну а я хожу на репетиции. Играю в первой картине «Бронепоезда»[1758]1758
  О.Л. играла эпизодическую роль Надежды Львовны («Раневская в мещанском издании», по выражению Коншиной), матери главного белогвардейца пьесы Незеласова.


[Закрыть] – смотрела четыре картины пока, и, по-моему, очень волнует – пьеса не пьеса, а картины, – и хорошо играют… Мелодрама, идущая уже под третьим названием – «Сестры Жерар», в кот. я тоже занята, еще не готова – роды мучительные и длительные. «Дядюшкин сон» репетирую пока одна – Коренева нездорова[1759]1759
  Л.М. Коренева играла Зинаиду.


[Закрыть], другие заняты. Говорят о приезде Влад. Ив-ча. Что-то будет! Будем играть «Вишневый сад», верно, в январе[1760]1760
  Возобновление «Вишневого сада» состоялось 15 мая 1928 г.


[Закрыть]. Была Варвара Апол. – очень сокрушалась о тебе, плакала, читая твои письма.

Ну, Машенька, пока, будь здорова; если тебе что нужно похлопотать, устроить по музейным делам – пиши, все сделаю. Целую тебя крепко, собирайся с духом, не волнуйся зря, привет М. П-чу, Поле и чете Пижо. Твоя Оля

22. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

7/Х-27 [Ялта – Москва]

Голубушка Оля, за недосугом я не могла тебе написать о Гурзуфе – составляла отчет за сентябрь и заканчивала год.

Твой домик пострадал мало сравнительно с другими, также домик и Яворского. Видела самую красивую из трех сестер, она все еще живет у тебя, но собирается скоро уезжать. Мар. Ив. оставила все свое имущество в твоей комнате, котор. заперта. Я входила в нее с грустью, вспоминая блаженную июльскую жизнь… Комната Еликона пострадала больше твоей, но все это пустяки, повторяю. Арендаторы, если даже вернутся к весне, могут с твоей помощью легко поправить дачку, и все будет благополучно. Уже какие-то рыбаки расправляют сети на терраске, и, по-видимому, они будут охранять имущество Мар. Ив. и твою дачу. Сейчас ничего нельзя ремонтировать, милое землетрясение еще не кончилось, дрожание и изредка толчки дают себя чувствовать и ожидать еще пущей катастрофы. Ялта совершенно опустела, магазины закрываются, и остались только учреждения и несчастные обыватели вроде меня, котор. нельзя уезжать. Учреждения работают в наскоро сколоченных бараках или прямо на улице. Ночуют все еще прямо под открытым небом. В полуразрушенные дома боимся входить, все страдаем «домофобией» поголовно. Днем я работаю в большой галерее и чтобы попасть в маленькую, я не решаюсь идти столовой и коридором и обхожу двором, ночую в фанерном балагане вместе с Полей и Маришей. Дом, в котор. мы запирались наглухо, закладывая счетами двери и окна, пили, ели и мирно спали, стал нам страшен!.. Моя комната необитаема, оттуда кое-что вынесли, но кровать, кушетка и шкафы остались там. Стена у входной двери подперта балками и досками, чтобы не обвалились каменные глыбы. Я осталась совсем без своего угла, без умывальника и без самых необходимых вещей. Уже делается прохладно, и на зиму я ничего не могу придумать. Оказалась самой безопасной кухня, и там, вероятно, поселится мой технический персонал, если успокоится… Я тебе, кажется, писала, что надеялась на 1 500 руб. от ОНО, но это оказалось пуфом. Публичная библиотека прислала 800 руб. на ремонт, но это далеко до 5 000. Я вообще не знаю, что буду делать. Надо бы, по-моему, построить деревянный сарай под железной крышей и снести туда все вещи из кабинета, спальни и столовой, пока они целы, жаль будет, если их завалит штукатуркой и камнями при сильном толчке. Переписываюсь с Правлением и не знаю, во что все это выльется. Главное нет надежды, что когда-нибудь прекратится эта мучительная трясучка… Я не описываю тебе гурзуфских ужасов, ты узнала о них из письма Мих. Павл.[1761]1761
  Речь о письме Мих. П., которое он написал 3 октября:
  «Маша будет писать особо.
  Тяжелым камнем лежало у меня до сих пор то, что я не писал Вам, милая Ольга Леонардовна. Но мне хотелось увидеть Ваш Гурзуф самому, убедиться воочию в количестве и качестве повреждений и тогда уже писать Вам, не боясь преувеличений и не с чужого голоса.
  Вчера наконец нераздельной троице удалось съездить в экипаже в Гурзуф. На барских местах – Маша и Ванда, на передней скамеечке – я и неизменный чемодан с водочкой, томатами, вареной осетриной и проч. и проч., что так характеризует Ванду.
  Разрушения сопровождали нас от самой Ванды и вплоть до самого Гурзуфа. Казалось, что землетрясение сосредоточило всю свою силу именно на этой части Крыма. А что делается в самом Гурзуфе, Боже мой! Это какая-то вакханалия, какой-то безрассудный погром. У трехэтажных домов отвалились целые углы от самой кровли и вплоть до земли, оскалив наружу всю внутреннюю обстановку. Точно кто-то пьяный шел по узеньким улицам и переулкам и без разбора колотил направо и налево. Но есть и чудом уцелевшие постройки, как, напр., мечеть, у которой только обсыпалась на минарете штукатурка, дом Коровина и Ваша хижина дяди Тома. Судя по рассказам [в] т. ч. Пижо, я рассчитывал встретить что-нибудь гораздо более трагическое, чем встретил. Но вот Вам полный отчет.
  Облупилась в швах самая передняя стена, к которой примыкает голубая калитка. Но кладка еще вполне прочна, и все дело может ограничиться одной только промазкой. Встряхнута черепица на крыше как раз над террасой, у слухового окна. Но это – чепуха. Несколько выпучилась наружу, под самой крышей, стена в Вашей комнате, но так как постройка фахверковая, то не составит особого труда перебрать выпучившееся место и вновь его сложить, пожалуй, даже домашними средствами. Вот и все повреждения в Вашем доме. Конечно, во многих местах облупилась штукатурка, но это такие пустяки, на которых нечего останавливаться. Я очень боялся за ту стенку, которая подпирает дом со стороны бухточки, так как на ней, в сущности, базируется вся суть. Но она вполне благополучна. По определению нашего несравненного строителя Сольнеса [М.П.] – весь ремонт в Вашем доме обойдется не более 150 руб. Так, по крайней мере, она сказала, и когда я, для осторожности, набавил еще 50 р., то Маша определенно возразила: «Нет, довольно и ста пятидесяти!»
  Но какое грустное чувство! Во всем Гурзуфе – ни души. В Вашем домике, в котором я, кажется, ни разу не бывал в Ваше отсутствие – какие-то чужие полуголые мужики, разбирающие сети. Так все чуждо и уныло. Давно ли кипела жизнь, давно ли здесь читали, смеялись, поливали цветы. И вот теперь нет никого, дом стоит сиротой и отцветшие и высохшие цветы похожи на степной бурьян, качающий своими головками. Где стол был яств, там гроб стоит [Г.Р. Державин. На смерть князя Мещерского]. Кажется, я заразился от Ванды сантиментальностью, но охватившее меня в Вашем доме чувство было именно таково, что я не смог удержаться от этих жалких слов. Я люблю жизнь, и мне бывает грустно, когда я не встречаю ее там, где она била ключом.
  Один из Адаларов [скалы в районе Гурзуфа, который находится в 11 км. от Ялты] раскололся и стал гораздо ниже. На обратном пути я насчитал 14 подвод, нагруженных мебелью и разным скарбом, встретившихся нам и ехавших в Симферополь. Это – беженцы. Вот уже третья неделя, как они всё бегут и бегут.
  Будьте здоровы. Жара ужасная, и не хочется верить, что у вас уже осень.
  Если Вам понадобится моя голова, вплоть до приискания новых арендаторов, то возьмите ее. Нам сказали, что Марья Ив. возвратится через 1 ½ месяца, и если до того времени Вам понадобится моя услуга, то будьте любезны – не церемоньтесь. М. Чехов».


[Закрыть], но поездка была удивительно приятная! Было тихо, тепло, как летом, и изумительно красиво. Природе, по-видимому, нет дела до наших бед и страданий!.. Изменили свой вид Одалары, но в чем дело, я не поняла, хотелось бы на лодке проехать мимо них. Дача Коровина осталась невредима[1762]1762
  Коровинская дача из 24 комнат находилась по соседству с домиком О.Л. (при советской власти там был Дом отдыха художников).


[Закрыть], даже волосяных трещин нет. Честь и слава строителю Браиловскому! M-me Оболонская[1763]1763
  Софья Витальевна Оболонская (урожд. Черепова), бывшая балерина Большого театра; жена близкого приятеля А.П. врача Н.Н. Оболонского.


[Закрыть] сказала бы, что это «уникум». Все же остальные дома страшный хаос. Много палаток раскинуто по парку. Домик Пушкина тоже пострадал, но не очень. Мне все-таки удалось стащить черенков белой герани. Твоя мимозка пропала.

У нас в саду многое засохло, дождей так и не было. Целую тебя нежно и крепко, также и Еликона, за письмо благодарю ее. Пусть это мое письмо будет и ей ответом. Маша.

Деньги получила, спасибо, ты честная Оля! Соничку целую, и пусть она простит меня за телеграмму вместо письма.

Меня поражает равнодушие Ялты к Чеховскому музею и особенно равнодушие г. Шаповалова, он даже не приехал с комиссией от Гостехбюро, котор. я заплатила 20 руб. и за извощика. Две недели я не могла добиться комиссии, были рядом, а к нам не зашли – московское учреждение и им дела нет!! Пришлось приглашать за деньги!

23. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

17 окт. 1927. Москва [В Ялту]

Маша, душенька, дорогая, не знаю, как благодарить тебя за то, что съездила и поглядела на мою хижину в Гурзуфе. Значит, не очень растрясло! Вопрос только – вернутся ли Приходченки. Получила еще письмо от Раисы Вас. – она теперь в Партените.

Маша, неужели все еще трясет? Неужели ты боишься ходить в дом? Ведь Мих. П. живет же внизу, устройся и ты, чтоб было тебе уютнее. Меня волнует, что ты ночуешь в шалаше. Когда приедешь в Москву?

Все эти дни не писала тебе, потому что ловила Егорова[1764]1764
  Речь, видимо, о Дмитрии Николаевиче Егорове, замдиректора Ленинской библиотеки.


[Закрыть] или Невского, вчера застала их обоих, поговорила с ними, Невский советует обратиться к Ф.Н. Петрову в Главнауку[1765]1765
  Федор Николаевич Петров (1876–1973) в 1923–1927 гг. был завотделом в Главнауке.


[Закрыть]. Я говорила с Конст. Серг. – может быть, от театра написать письмо, и я бы сама снесла и от себя поговорила бы. Посмотрим.

Маша, умоляю, переезжай в дом и устрой себе комнату как следует.

Сегодня лежит снег.

Я очень занята это время, репетирую три пьесы. Сегодня генеральная с Реперткомом «Сестер Жерар» («Две сиротки»). Как их спущу, буду усердно работать «Дядюшкин сон» и начну раскачивать «Чайку». «Вишневый сад» пойдет. Вот поплачем с тобой!

Лева вполне благополучно сдал свою работу, наслаждался Петербургом и теперь уже начал работу с Сергеем Чеховым. Был отзыв в журнале о его «Кандиде» – что, мол, ждут многого после 4-хручного показа, что, мол, произведение интересное, капитальное, одним словом, похваливают. Дай-то Бог!

Сегодня вернулась Соф. Вл. с дачи – где заменяла мать, т. к. невестка уезжала к мужу в Ростов.

Савва болен – ангина, лежит, а мамаша его балует. В воскресенье попили водочки с Володичкой. Смотрела замечательную фильму «Варьете» – прекрасный актер Яннингс.

Ну, Маша, не раскачивай больше недра земные, смирись, въезжай в дом и приезжай в Москву. Целую тебя крепко и буду ждать. Лева, С.В., т. Ф. шлют привет. Оля

24. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

3/XI-27. Суббота [Ялта – Москва]

Дорогая Оля, все, слава Богу, устроилось как нельзя лучше. Выехала я в Гурзуф в ½ 10 час. утра и была на месте уже в 11 час. Всю дорогу с одной стороны пригревало солнце, а с другой летели снежинки с гор и дул ветер, в общем, было холодно. На обратном пути совсем замерзла – сыпал уже снег. Домик твой был заперт, я не застала никого. Выходя из калитки, встретила Ильяса, он мне указал на пристань, у которой стоял мотор, нагруженный мебелью. Супруги Приходченки собирались отчаливать на Ялту. Еле успела я добежать до пристани и вернуть их обратно для переговоров. Оказывается, что они поселились в Феодосии, а не в Керчи. Оба необыкновенно любезно говорили мне, что обязательно собирались быть у меня с докладом в Ялте. Они не бросили твоего домика на произвол судьбы, чего я боялась, а устроили там очень приличных людей, на таких же условиях, как они там жили сами, т. е. поддерживать всю усадьбу на правах доброго хозяина. Он Роман Корнеевич Трегубов, его супруга Капитолина[1766]1766
  Р.К. Трегубов и его жена сторожили и выполняли различные работы на даче О.Л. в Гурзуфе.


[Закрыть]. Впечатление весьма приятное, не халды. Их хорошо знает Раиса Васильевна и д-р Шишмарев из колонии. Мар. Ив. при мне плакала над своими растениями и просила Трегубовыых сохранить их, обещая вернуться. Я громко заявила, что в возврат ее не верю и говорить, стало быть, об этом нечего. Роман Корн. в понедельник приедет в Ялту для переговоров. С помощью Мих. Павл. я выдам ему разрешение жить в твоем доме (иначе его могут выселить и поселить кого-нибудь по ордеру), сохранять его и поддерживать в возможном порядке и чистоте, хотя я и не имею от тебя на это «разрешение», никакой доверенности, но что будешь делать, надо как-нибудь устраивать… Они замажут, где можно, обвалившуюся штукатурку и будут жить в той комнате, где жили Приходченки. Это такое счастье, что дом не будет пустовать и его не разнесут по частям или еще хуже – не вселят по ордеру в уцелевшие комнаты, как у нас теперь это принято!! Это люди спокойные, и тебе с ними будет лучше. Починить твой дом стоит пустяки, и позаботиться тебе о нем необходимо. Не понравилось мне немножко то, что Ильяс построил на твоей земле, позади дома, два маленьких барачка для своих родственников, котор. дома совсем разрушены, и когда я сказала, что ты это лето будешь строиться на этом месте, то он заявил: «Пусть строится, мы не будем мешать, уберем шалаши скоро». Он очень постарел и сгорбился, жилье его тоже пострадало, живет он в стеклянной галерейке.

Весь гурзуфский бомонд после большого землетрясения целый месяц жил на твоей площадке, т. к. это было единственное безопасное место, примяли только немножко большую клумбу. Итак, когда ты приедешь в Гурзуф, будет виться картошка по балкону и виноград по-прежнему будет кое-что защищать от взоров. Мар. Иван. оставила балконный стол, должно быть, он был наш. Замок цел, им запрут твои комнаты.

Ну, будь здорова, кланяйся всему твоему штатному и сверхштатному персоналу. Целую крепко, пиши, пожалуйста, и не очень натужайся работой. Маша.

Сергий вернулся, но храмы все закрыты, собирается ехать под Москву.

Не забудь прислать Пушкина[1767]1767
  Речь о книге Вересаева «Пушкин в жизни».


[Закрыть].

9-го уезжает Мих. Павл.

25. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

12/XI-27 [Ялта – Москва]

Милая Оля, у меня уже долгое время невыносимое состояние и даже отчаяние… Это главная причина моего молчания. Сегодня я получила письмо от Еликона, прочла и заревела белугой… Я завидую вам – как вы хорошо, полно и содержательно живете! Как бы хотелось мне видеть тебя в твоих новых ролях! Е.Н. пишет, что ты очень хороша. Дай Бог тебе всякого успеха и счастья, моя душечка!

Страдаю я от того, что дело с моим больным домом не двигается вперед. Хожу клянчу, пишу и – ништо тебе… По-видимому, вряд ли, без помощи, смогу что-либо сделать. Библиотека молчит – не обнадеживает, от Чеховского о-ва, через Лейтнеккера, получила суховатое письмо и т. д. и т. под. Хочется уйти в отставку, да не знаю, как это сделать. Другой на моем месте будет и терпеливее и энергичнее…

Дней пять земля была покойна, толчков и колебаний совсем не ощущалось, сегодня же с утра уже чувствовалось, по крайней мере для меня, некоторое колыхание, а в четыре часа был такой сдвиг, точно лошадь дернула тяжелый воз, таково было ощущение в доме – все заскрипело. Значит, землетрясение еще не кончилось. Живу я теперь на большой террасе, сплю в углу на кривой тахте и занимаюсь за большим зеленым столом. Дверь из столовой открыта, и там спит Поля. Боится и стонет всю ночь. Она верит в то, что Ялта провалится! Вообще жизнь хорошенькая! Собственно к толчкам мы привыкли, не боимся, ночью даже не слышим их, но на всякий случай к бегству из дому все приготовлено… Погода пока очень теплая, дни стоят ясные. Десятилетие[1768]1768
  10-летие октябрьского переворота.


[Закрыть] отпраздновали шумно и торжественно. Я шла в процессии со своим Союзом. Дом-музей был украшен флагами и лозунгами, котор. написал Мих. Павл.

Я очень скучаю, а читать положительно нечего. Прочла «Идиота» и только расстроилась, не могу читать Достоевского! Вот бы моя Дездемона прислала бы Отелло что-нибудь почитать? Да и у тебя и у Левы, вероятно, есть уже прочитанные новинки, котор. не мешало бы прислать мне – я возвращу с благодарностью.

А что Людмилочка, где она? Почему о ней ни звука? Приехала она из Тверской губ. и как ее здоровье?

Составляется детальная смета на ремонт дома. Думаем, больше трех тысяч не выйдет. Мой верх предполагают схватить железным кольцом, в спальне и в мамашиной комнате будут железные скрепы и перемычки с бетоном. Таким образом, здание будет укреплено и не забоится будущих землетрясений. По смете можно было бы исполнять все постепенно, если бы знать, что на это будут средства. И если бы мне можно было поехать в Москву для выяснений! Итак, надо кончать письмо. Желаю всем земного благополучия и здоровья.

Крепко целую тебя, Сонечку, Еликона, котор. сердечно благодарю за письмо и буду ждать с нетерпением продолжения, и Леву. Маша.

11 ноября, пишу второй раз дату, т. к. вначале вышла ошибка.

Завидно смотреть, как починяются учреждения и ковыряется собственник у своего гнезда… Строитель Сольнес[1769]1769
  Так, по имени героя ибсеновской пьесы, называл М.П. ее брат Мих. П.


[Закрыть] страдает!

26. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

17/XI-27 г. [Ялта – Москва]

Милая Оля, сейчас влетела Ванда и сообщила мне, что Степанова-певица получила от тенора или, кажется, баритона письмо, в котором просят мне передать, что ты и Конст. Сергеевич хлопочете о Доме-музее Чехова в Ялте, вплоть до перевода его в Москву. Неужели это правда? Какой ужас даже подумать об этом! Что же станет с домом и с садом? Да ведь дороже будет перевезти все вещи в Москву, чем починить его! Уже составлена детальная смета, и вышло всего три тысячи. Неужели не найдется у правительства этих жалких денег, чтобы сохранить этот чудесный памятник в Ялте? От этого известия я никак не могу прийти в себя, вся дрожу и что-то внутри схватило так, что я с трудом перевожу дух! Дорогая моя, утешь меня и напиши, что неправда, что этого быть не может… Уж не интригует ли Лейтнеккер? Ему это на руку. Ну, я не перенесу этого, пусть после моей смерти распоряжаются, как хотят, а пока я не хочу и не хочу…

Ялта начинает обстраиваться, и уже не боятся толчков. Не всегда же будет землетрясение в Крыму! Если что-нибудь происходит с земным шаром, то и Москва не гарантирована от землетрясения! Тысяча рублей уже есть, стало быть, нужно еще только две, и я надеюсь, что Библиотека СССР им. В.И. Ленина не откажет Чеховскому музею и найдет эти деньги для него.

Я хотела бы даже взять ссуду, ведь мы заработаем эти деньги в течение двух, трех лет.

Ну, моя душенька, вот все, что я сгоряча написала, и мне как будто стало полегче на душе. Думаю, что все останется по-старому и никто не посягнет на Чеховский домик!..

Будьте же все здоровы и вспоминайте почаще в своих молитвах бедную Машу.

Целую и обнимаю тебя крепко, жду от тебя письма с большим нетерпением, ибо до тех пор буду в тревоге.

27. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

17 ноября 1927 [Москва – Ялта]

Маша, дорогая, чуяло мое сердце, что ты молчишь от какого-то очень скверного душевного состояния. Повторяю и буду повторять, что тебе необходимо скорее ехать в Москву – во-первых, чтоб самой хлопотать и двигать музейные дела, а во-вторых, надо вздохнуть, пожить на «твердой» почве и потрястись только от проезжающих автобусов. Не волнуйся, Главнаука даст денег, мне даже сказали, что нет необходимости идти самой, но все же я пойду.

Главное, приезжай. Лева в декабре уедет, верно, в Ленинград, и ты могла бы жить в его комнате. Да и без его отъезда поютимся у меня. Теперь просторнее – нет большого стола, от окна будем загораживаться ширмой; в квартире стало теплее. Лева, может быть, и январь и февраль проживет в Петербурге с своим «Кандидом» – видишь, комнатой ты обеспечена. Отдохни от своей[1770]1770
  Далее одно слово густо зачеркнуто другими чернилами.


[Закрыть], побегаем по театрам. Посмотришь меня в новых видах. Вчера я играла первую картину «Бронепоезда», затем переодела платье, парик и побежала на Малую сцену играть «Смерть Пазухина»[1771]1771
  В «Смерти Пазухина» О.Л. играла Живоедову.


[Закрыть] – дистанция огромного размера! С непривычки, после современной пьесы – мне показалось, что я все забыла и не смогу говорить языком Щедрина, но, конечно, это только казалось.

Пишу, а рядом танцуют фокстрот под музыку ультрафона, кот. Лева получил от матери из Берлина – это будет позвончее граммофона. Танцует Левина компания – вчетвером. Приезжай слушать.

Вышлю тебе на днях «Пушкина» Вересаевского, если у тебя его еще нет.

Эти дни тетка была больна, готовит Соф. Вл. И теперь еще она слаба, все лежит и злится невероятно.

Людмила все также приходит, сидит, ночует, эти дни тоже больна, но по телефону у них никто не подходит, а поехать нет возможности. Ночует Зин. Григ.

Комната А. П-ча в Румянц. доме очень приятна[1772]1772
  Открытие «комнаты А.П.» в Румянцевском музее состоялось 8 ноября.


[Закрыть]. Конечно, надо многое поправить, дополнить, но мне покойно, что это в Румянц. музее, близко, а не в ужасающих задворках юсуповского дома.

В день торжества[1773]1773
  Речь о 10-летии октябрьского переворота.


[Закрыть] у нас мимо окон дефилировали целый день процессии и гремела музыка. Джюдди не слезала с окна и озорно облаивала сей беспорядок, так же как она облаивает медведей на бульваре.

Целую тебя и обнимаю. Лева и С.В. также приветствуют. Пиши, когда приедешь. Твоя Оля