Текст книги "Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней"

13. Поваренные книги

В англоязычных странах в период между 1960 и 1980 гг. были изданы 183 вегетарианские поваренные книги, 35 из них – в Соединенном Королевстве. Первая книга вегетарианской кухни на английском языке – «A New System of Vegetable Cookery» – вышла в свет в 1821 г. (без указания автора) под редакцией некоего «члена общества библейских христиан», а именно Mrs. Brotherton ¹.

В России история вегетарианской поваренной книги начинается в 1892 г. с настойчивого призыва Н. С. Лескова в газете «Новое время» издать подобную книгу на русском языке. Годом позже издательство «Посредник» объявило о выходе такой книги под заголовком «Вегетарианская кухня». Насмешки прессы не заставили себя ждать. Ежемесячный журнал «Русское богатство» прокомментировал это так: «„Посредник“ серьезно задался целью распространить вегетарианское учение среди интеллигентных читателей. (.) Он обещает „в самом непродолжительном времени“ выпустить поваренную книгу: «Вегетарианская кухня. Наставление к приготовлению более 800 блюд, хлебов и напитков для безубойного питания…«². Очевидно, вегетарианцы из редакции «Посредника» не прочь сладко покушать, хотя чревоугодие идет вразрез с требованием воздержания, о котором пишет Л. Толстой в своей статье «Первая ступень»…» ³.

Это насмешливое изумление отражает разнообразие мотивов, приводивших к «вегетарианскому образу жизни»: помимо аргументов, говорящих в пользу воздержанности и опрощению в смысле Толстого и заверяющих в том, сколько удовольствия можно получить при сознательном потреблении «основных продуктов питания» (Толстой и овсянка!), были и другие доводы ратовавших отказаться от рыбы и мяса, но при всем том желавших, по возможности, сохранить вкусовые привычки карниворного меню. Думается, что интерес к возможностям, представляемым растительным питанием, был невероятно высок и далеко выходил за пределы круга вегетарианцев. В предисловиях и других сопроводительных текстах поваренных книг содержалось, впрочем, немало информации о вегетарианском движении и его целях.

Большой успех имели три маленькие брошюры, опубликованные врачом А. П. Зеленковым (1850–1914) под псевдонимом «Вегетарианец» и озаглавленные как «Обеды вегетарианца» (1894, 1895 и 1897; издательство В. П. Быкова в Москве). С 1902 по 1904 гг. А. П. Зеленков был первым президентом Санкт—Петербургского вегетарианского общества. Его «Обеды» были перепечатаны в 1990 г. издательством «Медицина» тиражом в 200 000 экземпляров.

Жена Зеленкова Ольга Константиновна Зеленкова также занималась составлением поваренных книг. В 1911 г. она опубликовала книгу «Я никого не ем», содержавшую 365 вегетарианских меню и 1500 рецептов; тираж третьего издания этой книги в 1914 г. составил 13 000 экземпляров. Профессор А. И. Воейков назвал эту книгу «самой большой и лучшей поваренной книгой на русском языке»; он только нашел, что книга слишком уж «лактовегетарианская» – автор не обращает достаточно внимания на сырые продукты, которые дают возможность разнообразить пищу, и из растительных масел признает одно прованское ⁴.

Кроме того, имели успех «Поваренная книга для голодающих» Н. Б. Нордман и «Вегетарианский стол» – книга, составленная свояченицей Толстого Татьяной Андреевной Куз—минской, урожденной Берс, младшей сестрой Софьи Андреевны и прототипом Наташи Ростовой. Она и ее дочери жили по—вегетариански. Эта книга вышла вторым изданием в 1905 г., третьим – в 1907 г. и пятым (с 416 рецептами) – в 1914 г. ⁵

Особенно много рецептов можно было найти в трех вегетарианских журналах, которые, как правило, вели вегетарианский кулинарный отдел. В этом отделе печатали свои рецепты такие известные вегетарианцы, как Н. Б. Нордман и проф. Воейков. Последний часто сетовал на то, что книги вегетарианской кухни содержат слишком много иностранных рецептов, в большинстве – немецких, вместо того чтобы использовать рецепты растительных блюд русской кухни, а также других народов царской империи и привлекать опыт русской кулинарии поста. Еще очень недавно, пишет Воейков, многие богатые люди соблюдали 9 недель поста, в течение двух из которых не разрешалась и рыба ⁶.

В советский период, прежде всего в двадцатые годы, по разным причинам прилагались большие усилия по «обобществлению» питания. Уже в одном из первых декретов советского правительства в ноябре 1917 г. городским самоуправлениям было предоставлено право организовывать «общественное питание» ⁷. При этом одним из главных мотивов было стремление освободить женщину от семейных обязанностей и повысить ее роль в общественном производстве. П. Кожаный в 1923 г. в популярной брошюре «Долой частную кухню!» призывал к тому, чтобы как можно скорее устранить частную кух—ню ⁸. На предприятиях и в школах были открыты «фабрики—кухни» с тем, чтобы «освободить» женщин от работы на кухне, правда, совершенно другими методами и в других целях, нежели как это представляла себе Н. Б. Нордман. Предполагалось перевести общественное питание на «здоровую научную основу». БСЭ (1952) указывала: «Советские ученые установили оптимум потребного количества различных пищевых продуктов. В СССР разработаны пищевые рационы (нормы питания) для детей и подростков, для беременных женщин, для рабочих горячих цехов (где потребность в белке оказывается выше, чем в холодных цехах), для людей, живущих в Заполярье и в жарком климате…» ⁹. Однако в начале советского режима все—таки наблюдались неоднородные тенденции:

During the turbulent 1920s and early 1930s, when the entire country was in the throes of the Kulturkampf, cookery too became the object of competing approaches. In one camp were the experts who wanted to make a clean break with the past. This radical group included those whom we shall here call «culinary ascetics» and «food futurists». Opposed to them where those whom we shall refer to as traditionalists, who wanted to build on the experience of prerevolutionary Russian and classical Western cuisine ¹⁰.

«Аскеты» продолжали тенденции опрощения в русле воззрений Толстого. Представляется, что эти тенденции нашли ясное выражение в книге М. П. Дубянской «Здоровая пища и как ее готовить» (1929) ¹¹. М. П. Дубянская подвергла критике излишнюю изощренность в питании и даже пропагандировала сыроедение. «Футуристическое» же направление делало ставку на синтетические продукты питания, производством которых тогда и начала заниматься промышленность (ср. гл. IX: «Утопия питания советского времени»). В частности, для улучшения ситуации с питанием делались попытки ввести соевую культуру, которую в то время уже засевали на Украине. Эти попытки не вызвали симпатии консервативного советского потребителя, несмотря на то что использовались они в основном для «разбавления» обычных мясных рецептов ¹².

Традиционное направление, зиждившееся на дореволюционной русской кухне, в период правления Сталина утвердилось окончательно, самая яркая иллюстрация тому – объемистый фолиант весьма «мещанской» «Кулинарии» 1955 года издания (репр. изд. 1996). Советская политика питания форсировала обеспечение населения достаточным количеством мяса. Показательны в этом смысле, например, строки из романа Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого» (М., 2000): «Хозяйка (…) показала погреб, где на полке стояли в стеклянных банках залитые соленой водой куски сливочного масла и пирамиды из тушенки, насущного хлеба советского человека».

Специальных вегетарианских кулинарных изданий в Советском Союзе, по всей видимости, почти не было, не считая диетических, ведь печать тоже находилась в руках государства. Тем не менее, в 1931 г. была издана книга «Сырая пища и ее приготовление» ¹³. Кроме того, безмясное питание частично было введено в психиатрических клиниках, о чем говорится в вышедшей в 1970 г. брошюре «Разгрузочно—диетическая терапия нервно—психических заболеваний. Лечение дозированным голоданием», предназначенной, правда, только для узкослужебного пользования ¹⁴.

Начиная с 1990 г. вышли в свет разнообразные книги вегетарианской кухни, частично содержащие и информацию о вегетарианстве и его истории в России: ср. «Рецепты вегетарианской кухни» («Библиотека популярной литературы Ва—санта». М., 1992. 80 с.) и «1000 рецептов вегетарианской кухни» (СПб., 1997. 606 с. Тираж 10 000). Сюда следует отнести также «Целебную вегетарианскую кухню» (М.: СП Интербук, 1992), «Вегетарианскую кухню» Г. И. Молчанова (М.: Радуга, 1993) и «Необычные блюда из обычных овощей» М. А. Воробьевой (М.: Колос, 1993). В 1991 г. была переиздана поваренная книга О. К. Зеленковой «Я никого не ем» ¹⁵. Общие работы по вегетарианству, как, например, книга И. Л. Медковой, Т. Н. Павловой и В. В. Брамбурга «Все о вегетарианстве» (1992; 1993) или книги о лечебном голодании, содержат многочисленные рецепты чисто растительных блюд ¹⁶.

VIII. РУССКИЕ ВЕГЕТАРИАНЦЫ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ И ПРИ СОВЕТАХ

«The outbreak of the First World War in August 1914 saw many vegetarians in a crisis of conscience. How could men who had an abhorrence of shedding animal blood take human life? If they enlisted, would the army pay any regard to their dietary preferences?^. Так на страницах своего Интернет—портала характеризует ситуацию английских вегетарианцев накануне Первой мировой войны сегодняшнее The Veget аrian Society UK (Вегетарианское общество Великобритании). С подобной дилеммой столкнулось и русское вегетарианское движение, которому тогда еще не было и двадцати лет.

Первая мировая войны имела катастрофические последствия для русской культуры – в том числе и потому, что ускоренное сближение России с Западной Европой, начавшееся около 1890 г., резко оборвалось. Особенно разительны были последствия на малом поприще усилий, направленных на переход к вегетарианскому образу жизни.

1913 год принес первую всеобщую манифестацию русского вегетарианства – Всероссийский вегетарианский съезд, который проходил с 16 по 20 апреля в Москве ². Учредив Справочное вегетарианское бюро, съезд тем самым сделал первый шаг на пути к основанию всероссийского вегетарианского общества ³. Одиннадцатая из резолюций, принятых съездом, постановила, что «Второй съезд» должен будет состояться в Киеве на Пасху 1914 г. ⁴ Срок оказался слишком кратким, поэтому было выдвинуто предложение провести съезд на Пасху 1915 г. Для этого, второго, съезда была опубликована подробная программа ⁵. В октябре 1914 г., уже после начала войны, «Вегетарианский вестник» еще выражал надежду на то, что русское вегетарианство находится в преддверии второго съезда ⁶, но в дальнейшем о реализации этих планов речь уже не шла.

Для русских вегетарианцев, как и для их единомышленников в Западной Европе, начавшаяся война повлекла за собой период сомнений – и нападок со стороны общественности. Маяковский едко высмеял их в очерке «Гражданская шрапнель», и он был отнюдь не одинок. Слишком общим и не соответствующим духу времени было звучание призывов вроде тех, которыми И. И. Горбунов—Посадов открыл первый выпуск ВО 1915 г.: «И в наши дни, как никогда, особенно необходимо напоминание братьям—людям о заветах гуманита—ризма, о заветах человечности, о заветах любви ко всему живому, и во всяком случае, уважения ко всем живым созданиям Божиим без различия» ⁷.

Однако вскоре последовали обстоятельные попытки оправдания собственной позиции. Так, например, во втором номере ВО 1915 г. под заголовком «Вегетарианство в наши дни» была опубликована статья, подписанная «Э. К.»: «Нам, вегетарианцам, нередко теперь приходится выслушивать упреки в том, что в настоящее тяжелое время, когда беспрестанно льется человеческая кровь, мы продолжаем заниматься пропагандой вегетарианства (.) Вегетарианство в наши дни, говорят нам, это – злая ирония, насмешка; можно ли заниматься теперь жалостью к животным? Но люди, так говорящие, не понимают, что вегетарианство не только не мешает любви и жалости к людям, а, наоборот, увеличивает еще больше это чувство». При всем том, говорит автор статьи, если даже не согласиться с тем, что сознательное вегетарианство воспитывает доброе чувство и новые отношения ко всему окружающему, «то и тогда мясоедение никакого оправдания не может иметь. Оно наверное не уменьшит страданий (.) а создаст только, в лучшем случае, те жертвы, которые (.) наши противники съедят за обеденным столом.» ⁸.

В том же номере журнала была перепечатана статья Ю. Волина из «Петроградского курьера» от 6 февраля 1915 г. – разговор с неким Ильинским. Последнего упрекают: «Как же вы можете думать и говорить теперь, в наши дни, о вегетарианстве? Даже жутко делается!.. Растительная пища – человеку, а человеческое мясо – пушкам! „Я никого не ем“, никого, то есть ни зайца, ни куропатки, ни цыпленка, ни даже корюшки. никого, кроме человека!..» Ильинский, однако, приводит в ответ убедительные аргументы. Разделяя путь, пройденный человеческой культурой, на век «людоедства», «животноедства» и растительного питания, он соотносит «кровавые ужасы» тех дней с обычаями питания, с убойным, кровавым мясным столом, и уверяет что быть вегетарианцем в настоящее время и труднее, и значительнее, чем быть, например, социалистом, так как социальные реформы – лишь маленькие этапы в истории человечества. А переход от одного способа питания к другому, от мясной пищи к растительной – это переход к новой жизни. Самые смелые идеи «общественников», по словам Ильинского, – «жалкие паллиативы» в сравнении с той великой революцией быта, которую он предвидит и проповедует, т. е. в сравнении с революцией питания ⁹.

25 апреля 1915 г. в харьковской газете «Южный край» появилась статья того же автора под названием «Странички бытия („мясные“ парадоксы)», в основу которой легли наблюдения, сделанные им в одной из часто посещаемых в те дни петроградских вегетарианских столовых: «… Когда я смотрю на современных вегетарианцев, которых тоже упрекают в эгоизме и „аристократизме“ (ведь, это „личное самоусовершен—ствованье“! ведь, это путь отдельных единиц, а не масс!) – мне кажется, что и ими руководит предчувствие, интуитивное познание значительности того, что они делают. Разве не странно? Рекой льется человеческая кровь, крошится пудами человеческое мясо, а они печалятся о крови бычачьей и о мясе бараньем!.. И совсем не странно! В предвидении будущего знают они, что этот „антрекот из кочерыжки“ сыграет в истории человеческой не меньшую роль, чем аэроплан или радий!» ¹⁰.

Были споры о Льве Толстом. В октябре—ноябре 1914 г. ВО цитирует статью из «Одесского листка» от 7 ноября, «дающую, – как сказано в редакционной врезке, – меткую картинку современных событий в связи с ушедшим Л. Н. Толстым»:

Сейчас Толстой от нас дальше, чем прежде, недосягаемее и прекраснее; он еще обесплотился, стал легендарнее в суровую годину насилия, крови и слез. (…) Настала пора страстного противления злу, настал час мечу решать вопросы, силе быть верховным судьей. Пришло время, когда в старину пророки бежали из долин, объятых ужасом, на высоты, чтобы в тишине горней искать утоления неизбывной печали (.) При криках насилия, при зареве пожаров, таял образ носителя правды и становился мечтой. Мир кажется предоставленным самому себе. «Не могу молчать» не раздастся вновь и заповеди «не убий» – мы не услышим. Смерть справляет свой пир, безумное торжество зла продолжается. Не слышно голоса пророка ¹¹.

Представляется странным, что Илья Львович, сын Толстого, в интервью, данном им на театре военных действий, счел возможным утверждать, что его отец ничего не сказал бы о нынешней войне, как он якобы ничего не говорил в свое время о Русско—японской войне. ВО опровергло это утверждение, указав на несколько статей Толстого 1904 и 1905 гг., в которых война осуждалась, а также на его письма ¹². Цензура, вычеркнув в статье Е. О. Дымшица все места, где речь шла об отношении Л. Н. Толстого к войне, тем самым косвенно подтвердила правоту журнала ¹³. Вообще, вегетарианские журналы во время войны испытывали немало вторжений со стороны цензуры ¹⁴: четвертый номер ВО за 1915 г. был конфискован в самой редакции, три статьи пятого номера были запрещены, в том числе статья С. П. Полтавского, озаглавленная «Вегетарианское и общественное» ¹⁵.

В России вегетарианское движение в значительной мере руководствовалось этическими соображениями, о чем свидетельствуют многочисленные приведенные выше тексты. Эта направленность русского движения не в последнюю очередь объяснялась огромным влиянием, которое оказывал на русское вегетарианство авторитет Толстого. Нередко слышались сожаления о том, что у русских вегетарианцев гигиенические мотивы отступали на второй план, уступая приоритет лозунгу «не убий» и этико—социальным обоснованиям, что придавало вегетарианству оттенок религиозного и политического сектантства и тем самым препятствуя его распространению. Достаточно в этой связи вспомнить замечания А. И. Воейкова (VII.1), Женни Шульц (VII.2: Москва) или же В. П. Войце—ховского (VI.7). С другой стороны, преобладание этического компонента, увлечение мыслями о создании миролюбивого общества уберегли русское вегетарианство от шовинистских установок, которые тогда были присущи, в частности, немецким вегетарианцам (точнее – их официальным представителям) в общем контексте немецкого военно—патриотического подъема. Русские вегетарианцы принимали участие в смягчении нужды, но они не рассматривали войну как возможность для пропаганды вегетарианства.

Между тем в Германии начало войны дало редактору журнала «Vegetarische Warte», д—ру Зельссу из Баден—Бадена, повод объявить в статье «Война народов» («V6lkerkrieg») от 15 августа 1914 г., что только фантазеры и мечтатели могли верить в «вечный мир», пытаясь обратить в эту веру и других. Мы находимся, писал он (и в какой степени этому суждено было сбыться!), «в преддверии событий, которые оставят глубокий след в мировой истории. Смелей вперед! Пусть „воля к победе“, которая, по пламенным словам нашего кайзера, жива в наших оруженосцах, живет во всем остальном народе, воля к победе над всей этой гнилью и всем тем, что сокращает жизнь, что гнездилось в наших границах! Народ, который одержит эту победу, такой народ действительно пробудится к вегетарианской жизни, и это сделает наше вегетарианское дело, которое не имеет никакой другой цели, кроме закалки народа [! – П. Б.], делом народа» ¹⁶ . «Со светлой радостью, – писал Зельсс, – читал я послания с севера, с юга и с востока от восторженных вегетарианцев, радостно и гордо исполняющих воинскую повинность. „Знание – сила“, поэтому часть нашего вегетарианского знания, отсутствующего у наших соотечественников, должна стать всеобщим достоянием» [Курсив здесь и далее принадлежит оригиналу]. Далее д—р Зельсс советует ограничивать расточительное животноводство и воздерживаться от излишней пищи. «Довольствуйтесь трехразовым, а еще лучше двухразовым питанием в день, при котором вы будете чувствовать (…) настоящий голод. Ешьте медленно; пережевывайте тщательно [ср. советы Г. Флетчера! – П. Б.]. Снижайте привычное потребление алкоголя планомерно и постепенно (.) В тяжелые времена нам нужны ясные головы (.) Долой истощающий силы табак! Наши силы нужны нам для лучшего» ¹⁷.

В январском номере «Vegetarische Warte» за 1915 г. в статье «Вегетарианство и война» некто Христиан Беринг предложил воспользоваться войной для привлечения немецкой общественности к голосу вегетарианцев: «Мы должны завоевать для вегетарианства известную политическую власть». Для достижения этой цели он предлагает «Военную статистику вегетарианства»: «1. Сколько вегетарианцев или называющих себя друзьями этого образа жизни (сколько среди них действительных членов) принимают участие в военных действиях; сколько среди них добровольных санитаров и других добровольцев? Сколько из них являются офицерами? 2. Сколько вегетарианцев и какие вегетарианцы получили военные награды?»

Должны исчезнуть, – заверяет Беринг, – и обязательные прививки: «Нам, презирающим всякое обесчещение нашей божественной германской крови грудами трупов животных и гнойной жижей, – как презирают чуму или грехи, – кажется невыносимой идея обязательности прививок…» ¹⁸ Тем не менее, помимо такого рода словоизвержений, в июле 1915 г. журнал «Vegetаrische Warte» напечатал доклад С. П. Полтавского «Существует ли вегетарианское миросозерцание?», прочитанный им на московском съезде 1913 г. ¹⁹, а в ноябре 1915 г. – статью Т. фон Галецкого «Вегетарианское движение в России», которая воспроизводится здесь факсимильно ²⁰ (илл. 33).

В силу военного положения русские вегетарианские журналы стали выходить нерегулярно: так, предполагалось, что в 1915 г. ВВ выпустит только шесть номеров вместо двадцати (в итоге из печати вышли шестнадцать) ²¹; а в 1916 году журнал вообще перестал выходить ²².

ВО прекратило свое существование после выхода майского номера 1915 г., несмотря на обещание редакции издать следующий номер в августе ²³. Еще в декабре 1914 г. И. Пер—пер извещал читателей о предстоящем переезде редакции журнала в Москву, поскольку именно Москва есть центр вегетарианского движения и там живут наиважнейшие сотрудники журнала ²⁴. В пользу переселения говорил, может быть, и тот факт, что тогда в Киеве начал издаваться ВВ …

29 июля 1915 г., по случаю первой годовщины начала войны, в московской вегетарианской столовой в Газетном переулке (в советское время – улица Огарева) состоялось большое собрание приверженцев Толстого, с выступлениями и чтением стихов. На этом собрании П. И. Бирюков сообщал о тогдашней ситуации в Швейцарии – с 1912 г. (и вплоть до 1920 г.) он постоянно жил в Оне (Onex), деревушке близ Женевы. По его словам, страна была переполнена беженцами: настоящими противниками войны, дезертирами и – шпионами. Кроме него, выступили также И. И. Горбунов—Посадов, В. Г. Чертков и И. М. Трегубов.

С 18 по 22 апреля 1916 г. П. И. Бирюков председательствовал на «Вегетарианском Социальном Конгрессе» на Монте Верита (Аскона) – первом вегетарианском конгрессе, проходившем в Швейцарии ²⁵. В комитет съезда вошли, в частности, Ида Гофманн и Г. Эденкофен, приезжали участники из России, Франции, Швейцарии, Германии, Голландии, Англии и Венгрии. «Перед лицом ужасов нынешней войны» («en presence des horreurs de la guerre actuelle») конгресс постановил основать общество для пропаганды «социального и сверхнационального вегетарианства» (в других источниках используют термин «анациональное»), местопребывание которого предполагалось в Асконе. «Социальное» вегетарианство должно было следовать этическим принципам и строить социальную жизнь на основе интегрального кооперативизма (производства и потребления). П. И. Бирюков открыл конгресс речью на французском языке; он не только охарактеризовал развитие вегетарианства в России начиная с 1885 г. («Le mouvement vegetarien en Russie»), но и убедительно высказался в пользу более гуманного обхождения с прислугой («domestiques»). Среди участников съезда были, кроме прочих, известный основатель «учения о свободной экономике» («Freiwirtschaftslehre») Сильвио Гезелл (Silvio Gesell), а также представители женевских эсперантистов. Конгресс принял решение ходатайствовать о принятии новой организации в международный вегетарианский союз, заседавший в Гааге ²⁶. Председателем нового общества был избран П. Бирюков, членами правления – Г. Эденкофен и И. Гофманн. Трудно учесть практические результаты этого конгресса, заметил П. Бирюков: «Быть может, они очень малы». В этом отношении он, вероятно, был прав.

На протяжении войны число посетителей вегетарианских столовых в России то повышалось, то понижалось. В Москве число вегетарианских столовых, не считая частных столовых, возросло до четырех; в 1914 г., как отмечалось выше, в них было подано 643 000 блюд, не считая выданных бесплатно; война во втором полугодии отняла 40 000 посетителей. ²⁷ Вегетарианские общества принимали участие в благотворительных мероприятиях, оборудовали кровати для военных госпиталей и предоставляли залы столовых для шитья белья ²⁸. Дешевая вегетарианская народная столовая в Киеве в помощь запасных, призванных в армию, кормила около 110 семейств ежедневно. Помимо прочего, ВВ сообщал о лазарете для лошадей. Статьи из зарубежных источников заимствовались теперь уже не из немецкой, а преимущественно из английской вегетарианской печати. Так, например, в ВВ (1915 г.) была напечатана речь председателя манчестерского вегетарианского общества об идеалах вегетарианства, в которой докладчик предостерегал от догматизирования и вместе с тем от желания предписывать другим, как они должны жить и что есть ²⁹; в последующих номерах была опубликована английская статья о лошадях на поле сражения ³⁰. В целом число членов вегетарианских обществ сократилось: в Одессе, к примеру, – с 200 до 150; кроме того, читалось все меньше докладов.

Когда в январе 1917 г., после годичного перерыва, снова стал выходить «Вегетарианский вестник», издаваемый теперь уже Киевским ВО—вом под редакцией Ольги Прохаско, в приветствии «К читателям» можно было прочесть:

Тяжелые события, переживаемые Россией, отразившиеся на всей жизни, не могли не отразиться и на нашем небольшом деле. (…) Но вот идут дни, идут, можно сказать, годы – люди привыкают ко всем ужасам, а свет идеала вегетарианства понемногу начинает снова привлекать измученных людей. В самое последнее время недостаток мяса заставил усиленно обратить взоры всех на ту жизнь, которая не требует крови. Вегетарианские столовые сейчас переполнены во всех городах, вегетарианские поваренные книжки все раскуплены ³¹.

Передовица следующего номера содержит вопрос: «Что такое вегетарианство? Его настоящее и будущее»; в ней констатируется, что слово «вегетарианство» встречается теперь повсюду, что в большом городе, например в Киеве, на каждом шагу – вегетарианские столовые, но что, несмотря на эти столовые, на вегетарианские общества, вегетарианство людям как—то чуждо, далеко, непонятно ³².

Февральская революция приветствовались с восхищением и вегетарианцами: «Раскрылись пред нами светлые врата лучезарной свободы, к которым давно шел измученный народ русский!» Все, что приходилось терпеть «лично каждому в нашей жандармской России, где с детских лет синий мундир не давал дышать», не должно быть поводом для мести: ей нет места, – писал «Вегетарианский вестник» ³³. Сверх того, появились призывы основать братские вегетарианские коммуны ³⁴; праздновалась отмена смертной казни – вегетарианские общества России, писал Нафталь Бекерман, теперь ожидают следующего шага – «прекращения всякого убийства и отмены смертной казни над животными» ³⁵. «Вегетарианский вестник» вполне согласился с тем, что пролетарии демонстрировали за мир и за 8–часовой рабочий день, а Киевское ВО—во выработало план сократить рабочий день для преимущественно молодых женщин и девушек—работниц в общественных столовых с 9—13–часового до 8–часового ³⁶. В свою очередь, полтавское ВО—во требовало (см. выше с. 278) известного опрощения в еде и отказа от излишней вычурности в пище, заведенной по примеру других столовых ³⁷.

Издатель «Вегетарианского вестника» Ольга Прохаско призывала вегетарианцев и вегетарианские общества принять самое горячее участие в строительстве России – «Вегетарианцам открывается широкое поле деятельности для работы на устроение в дальнейшем полного прекращения войн» ³⁸. Последовавший за этим девятый номер за 1917 год открывается возгласом возмущения: «Смертная казнь снова введена в России!» (илл. 34). Впрочем, в этом номере есть также сообщение об основании 27 июня в Москве «Общества истинной свободы (в память Л. Н. Толстого)»; это новое общество, которое вскоре насчитывало от 750 до 1000 членов, расположилось в здании МВО—ва в Газетном переулке, 12 ³⁹. Кроме того, в возобновившемся ВВ обсуждались общие темы, актуальные во всем мире и сегодня, как то: фальсификация пищевых продуктов (например, сливок) ⁴⁰ или отравление в связи с окраской комнат, вызванное масляной краской, содержавшей терпентин и свинец ⁴¹.

«Контрреволюционный заговор» генерала Корнилова осуждался редакцией «Вегетарианского вестника» ⁴². В самом последнем номере журнала (декабрь 1917 г.) была опубликована программная статья Ольги Прохаско «Настоящий момент и вегетарианство». Автор статьи, приверженка христианского социализма, так высказалась по поводу Октябрьской революции: «Каждый сознательный вегетарианец и вегетарианские общества должны все дать себе отчет, что представляет из себя настоящий момент с вегетарианской точки зрения». Не все вегетарианцы – христиане, вегетарианство – вне религии; но путь подлинного глубокого христианина не может миновать вегетарианства. По христианскому учению, жизнь – дар Божий, и никто, кроме Бога, над ней не волен. Вот почему отношение христианина и вегетарианца к настоящему моменту одно и то же. Иногда есть, дескать, и проблески надежды: военный суд в Киеве, оправдав офицера и нижних чинов, не пошедших в бой, тем самым признал уже права человека на свободу отказаться от обязанности убивать людей. «Жаль, что вегетарианские общества не достаточно уделяют внимания настоящим событиям» ⁴³. В своем рассказе—переживании, озаглавленном «Еще несколько слов», Ольга Прохаско выразила возмущение по поводу того, что войска (а не большевики, заседавшие в это время во дворце!) на Думской площади стрельбой усмиряли жителей, которые привыкли собираться в группы для обсуждения событий, и это после того, как накануне Советы рабочих и солдатских депутатов признали власть за Советами и объявили, что поддерживают петроградские Советы. «Но как они это проведут в жизнь, никому не было известно, и вот мы собрались на заседание, у нас были важные для жизни нашего общества вопросы, которые требовалось решить. Горячие прения и вдруг, совершенно неожиданно, как бы в самые наши окна… пальба!.. (…) Вот это был первый звук революции, вечером 28 октября в Киеве» ⁴⁴.

Этот, одиннадцатый, номер журнала был последним. Редакция объявила, что Киевское ВО—во терпело большие убытки от издания ВВ. «Только при том условии, – пишет редакция журнала, – если бы у наших единомышленников по всей России было бы много сочувствия пропаганде наших идей, возможно было бы издание каких—либо периодических выпусков».

Впрочем, Московское вегетарианское общество в период с Октябрьской революции до конца 20–х гг. продолжало существовать, а вместе с ним – и некоторые местные вегетарианские общества. Архив ГМИР в Санкт—Петербурге располагает документами по истории МВО—ва с 1909 по 1930 гг. ⁴⁵. Среди них, в частности, находится отчет об общем годичном собрании членов, датированный 7 мая 1918 г. На этом собрании Владимир Владимирович Чертков (сын В. Г. Черткова) предложил Совету МВО—ва выработать план реорганизации общественных столовых. Уже с начала 1917 г. между служащими столовых и Советом МВО—ва «стали возникать недоразумения и даже антагонизм, которого раньше не было». Это было вызвано, не в последнюю очередь, тем, что служащие столовых объединились в «Союз взаимопомощи официантов», который якобы внушал им враждебное отношение к администрации общества. Хозяйственное положение столовых затруднялось еще и тем обстоятельством, что Союзное товарищество потребительских обществ г. Москвы отказало вегетарианским столовым в получении необходимых продуктов, а городской продовольственный комитет, со своей стороны, дал такой же отказ, сославшись на то, что две столовые МВО—ва «не считаются народными» ⁴⁶. На собрании в очередной раз выражалось сожаление о том, что вегетарианцы пренебрегают «идейной стороной дела». Число членов МВО—ва в 1918 г. составляло 238 человек, из них 107 – действительных (в том числе И. И. Перпер, его жена Э. И. Каплан, К. С. Шохор—Троцкий, И. М. Трегубов), 124 соревнователя и 6 почетных членов ⁴⁷.