Текст книги "Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней"

Интенсивную деятельность разворачивает в последнее время Евразийское Вегетарианское Общество (ЕВО), президентом которого с октября 2001 г. является Николай Александрович Каланов. ЕВО, член Международного и Европейского вегетарианских союзов, было основано в мае 2001 г. в Москве. Одной из своих целей это общество считает создание и объединение вегетарианских обществ на территории России и стран бывшего СССР. Новое общество планирует вести просветительскую работу и строить вегетарианские общественные структуры «западного типа». Оно определяет себя как «некоммерческое партнерство по пропаганде здорового образа жизни». Несмотря на то, что вегетарианство рассматривается им как средство физического, умственного, морального, духовного и экономического усовершенствования человечества, что преследуются цели распространения вегетарианства как образа жизни, способствующего сохранению окружающей среды, защите и охране животного мира и улучшения экологии, не последнее место в его уставе занимают вопросы гигиены и здравоохранения. Общество имеет свой Интернет—сайт, где представлена богатая информация о его деятельности и о вопросах вегетарианского образа жизни ¹². Оно поддерживает связь с Екатеринбургом, Казанью, Красноярском и Владивостоком. С июня 2001 г. ЕВО издает журнал «Вегетарианец». Правда, после выхода двух печатных номеров (тиражом в 25 000 экз.) выпуск издания прекратился. Общество старается поддерживать контакты со средствами массовой информации и не без их помощи добилось, в частности, того, что мэр Москвы Юрий Лужков приостановил попытки ввести в России португальскую корриду. Общество учредило вегетарианскую библиотеку, проводит встречи с выдающимися вегетарианскими медиками (И. Л. Медкова, Т. Н. Павлова, Г. С. Шаталова) и с ветеранами русского вегетарианства (в том числе с Мирой Иосифовной Перпер, дочерью И. И. Перпера, 1918–2001), с тем чтобы осветить «трагические стороны истории вегетарианства между 1920 и 1953 годами». В декабре 2001 г., в связи со столетием основания СПб. ВО—ва, обществом была организована пресс—конференция «Сто лет вегетарианскому движению в России».

С октября по декабрь 2001 г. ЕВО провело в Москве опрос о современном положении и перспективах вегетарианства. Студентами Московского государственного института международных отношений (МГИМО), являющимися членами ЕВО, было опрошено 295 информантов; при этом использовались метод включенного открытого наблюдения, анализ документов, интервьюирование и «multiple choice». Удивительно, что более 10 % опрошенных назвали себя вегетарианцами. Впрочем, при этом надо иметь в виду, что для русских вегетарианство зачастую означает отказ от мяса, но не от рыбы, и что анкетирование проводилось в Москве, среди городского населения. Убежденных вегетарианцев можно найти, с наибольшей вероятностью, среди интеллигенции и состоятельных людей. Более 75 % вегетарианцев не едят мясо по причинам вкуса и/или здоровья – религиозные мотивы играют довольно скромную роль. 66 % всех опрошенных не обнаружили никакого интереса к вегетарианскому образу жизни.

В постсоветской России в дискуссиях по вопросам вегетарианства вновь заявила о себе православная церковь. В 1998 г. Московский патриархат опубликовал брошюру «Христианское отношение к пище: Нормы питания, вегетарианство, пост» ¹³. Автор брошюры проявляет удивительное понимание вегетарианских постулатов воздержания в питании; он приводит ряд примеров долгожительства знаменитых постников: так, например, монахиня Рахиль из Бородинского монастыря скончалась в 1928 г. в возрасте 128 лет; старец Антиох, о котором рассказывается в жизнеописании Феодора Сикеота (память 23 апр.), питаясь последние 30 лет своей жизни только травами, не вкушая хлеба, прожил более 160 лет и т. д. Далее подчеркивается, что пресыщение имеет отрицательное влияние как на здоровье, так и на духовную жизнь. Автор дает советы для постепенного сокращения нормы пищи, опираясь не только на пример духовных отцов, но и на мнения врачей, и одобряет воздержание «от изысканной, слишком вкусной пищи»… В брошюре приводятся также высказывания «О противоборстве чревообъядению» преподобного Нила Сорско—го, идеолога русского скитского движения в XV веке. В главе «Вегетарианство» напоминается о том, что мясо совершенно исключено из пищи иноков и что наиболее ревностные из них ограничивают себя чисто растительной пищей. Отмечается также, что и светская наука, прежде всего медицина, имеет теперь «неоспоримые доказательства преимущества для нас вегетарианской пищи» и что «при вегетарианском питании человек становится здоровее, выносливее и долговечнее». Спортсмены, живущие по—вегетариански, добиваются рекордных результатов. Наряду с этим обстоятельно цитируется эпизод из книги пророка Даниила (гл. 1, 8—20, ср. выше с. 289): «Современных вегетарианцев отделяет от пророка Даниила более трех тысяч лет. Но результаты их воздержания и мудрой осмотрительности в питании были совершенно те же» ¹⁴. Кроме того, перед приемом пищи, после обычной застольной молитвы, рекомендуется читать добавочную заключительную формулу – «Окончание молитвы перед едой», которая просит об избавлении от пресыщения и сластолюбия.

Данная брошюра в то же время предостерегает от опасностей аскетизма: усиленное воздержание в пище может приводить человека в высокое мнение о самом себе и в ожидание видений и сверхъестественных ощущений. Брошюру завершает авторитетная статья «Вегетарианство и его отличие от христианского поста» (1895; см. гл. V.5) ¹⁵ святителя Тихона, патриарха Московского и всея Руси, опубликованная в 1995 г. в «Православной газете» (№ 19–20) по случаю столетия первого издания ¹⁶.

Несомненно, издание Московского патриархата надо рассматривать также в контексте новой фазы борьбы церкви с сектами, которые начиная с конца 1980–х годов все более обращают на себя внимание ¹⁷ (вспомним ситуацию, существовавшую до 1917 г.). Кроме движения Кришны, есть совсем новые секты, как, например, «Церковь последнего завета» Виссариона (он же Сергей Тороп; род. 1961), основавшего в

1991 г. в Сибири экопоселение Тиберкул, в котором в сельской коммуне живут 3000 человек, строго придерживающиеся вегетарианства (веганства) на мировоззренческих началах. Полагают, что это движение, получившее, между тем, распространение и в Германии, насчитывает 50 тыс. приверженцев в 83 местах (по другим источникам, однако, – всего 10 тыс.) ¹⁸.

Либерально—открытому, не связанному идеологическими ограничениями вегетарианству, в смысле высказывания Ф. Ясковского в эпиграфе к этой главе, в России приходится по—прежнему нелегко. И по сей день вегетарианские рестораны Москвы и Санкт—Петербурга можно сосчитать по пальцам (илл. 38–39). Есть магазины лекарственных трав и диетических продуктов, но почти нет магазинов натуральных товаров, торгующих исключительно вегетарианской продукцией, вроде, например, «Reformhauser» в немецкоязычных странах. Таких магазинов в одной Германии в 2003 г. имелось 2500, дающих ежегодный оборот в 600 млн евро…

В январе 1998 г. редакция газеты «Вегетарианские товары» (№ 14) в открытом письме направила «Обращение к Президенту, Правительству и депутатам России». Изложив самые разные аргументы в пользу вегетарианского образа жизни и указав на то, что «развитие России традиционно является централизованным», что частная инициатива еще слаба, в отличие от стран Запада, авторы обращения предлагают «организовать разработку государственной „Программы постепенного перехода к вегетарианству и отказу от убийства животных“» (см. илл. 40). Однако это открытое письмо, по всей вероятности, не вызвало никакого официального отклика; вряд ли можно было ожидать ответа от Б. Н. Ельцина.

XI. ВЗГЛЯД НАЗАД И В БУДУЩЕЕ

Среди вегетарианцев всего мира только русские принцип «не убивай» поставили главным условием вегетарианства.

В. П. Войцеховский (1915) ¹

Послушаите мене, аще не всего приимете то половину.

Владимир Мономах. Поучение (1117 / 1125) ²

«Новейшее» вегетарианство пришло в Россию с опозданием – в последней четверти или, точнее, в последнем десятилетии XIX века. Как и в Западной Европе, новое вегетарианское движение на русской почве возникло в результате как этических и религиозных мотивов, так и оздоровительно—гигиенических. При этом в целом для России особенно весомыми были религиозные мотивы.

Причины тому были разные. Воздержание от мяса, качественный пост – предписание, обязательное для русского монашества («черного духовенства»), – в отличие от большинства монашеских орденов на Западе; в 1892 году в русских монастырях жили 43 тыс. монахов и монахинь, в 1907 г. насчитывалось 90 тыс. монашествующих, включая послушников ³. Но и в жизни верующих православных мирян воздержание от мяса и молочных продуктов играло большую роль по сравнению с христианами Западной Европы, что объясняется предписаниями постных дней в течение православного церковного года. Кроме того, полного отказа от мясной пищи требовали от своих приверженцев и некоторые русские секты (об этом подробно шла речь в гл. II). Впрочем, причиной преобладания в России именно этических мотивов являлось также и то, что самый большой вклад в распространение вегетарианства внес, пользуясь своим мощным авторитетом, Лев Толстой, выдвигавший на первый план «любовь ко всему живому», уважение к жизни, хотя, разумеется, и для него не последнюю роль играли «гигиенические» мотивы.

Неоднозначность позиции Толстого по отношению к вегетарианству давала повод для недоразумений. 17 января 1910 г. он записывает в альбом ташкентской столовой «Безубойное питание»: «Цель жизни человека состоит никак не в полном достижении совершенства, а в совершенствовании, т. е. во все большем и большем приближении к совершенству. Полное совершенство есть свойство только Бога, свойство же человека есть приближение к совершенству. И потому рассуждение о том, что, если мы не можем никогда быть свободными от убийства, то и заповедь „не убий“ не может быть нравственным руководством, – такое рассуждение совершенно неправильно и есть обман или грубое заблуждение». Эта формулировка подчеркивает, что человек всегда находится на пути к совершенству. Однако в конце «Первой ступени» речь шла о том, что распространение вегетарианства «особенно радостно для людей, живущих стремлением к осуществлению царства Божия на земле». Хотя здесь говорится лишь о стремлении (человек «в пути»), но поставленная цель слишком высока, и поэтому не удивительно, что Русская православная церковь усматривала в этом признак гордыни. Тезис, выдвинутый в «Вегетарианском вестнике» в 1917 г., во время революционного подъема чувств, христианской социалисткой Ольгой Прохаско: «В двух словах: идеал вегетарианства – устроение Царствия Божия на земле», – должен был казаться крайне проблематичным. Джордж Бернард Шоу также был убежденным вегетарианцем и в Великобритании для многих являлся фигурой идентификации, но наступления царства Бо—жия на земле он не предвещал.

Опасность такого рода идеологизации подчеркивалась неоднократно – ее осознавали участники московского Всероссийского вегетарианского съезда 1913 г.; находит она выражение и в инвективах «апостата» И. Ф. Наживина, отрекшегося в 1914 г. от своего «толстовского» прошлого. Однако подобные опасения высказывались и раньше: в 1895 г. врач А. П. Зеленков, ставший вегетарианцем по лечебно—гигиеническим причинам, сожалел о том, что издатели «Посредника» (иными словами: приверженцы Толстого) не рассматривали вопросы питания с разных точек зрения, во всей их полноте, и забывали о необходимости предвосхищать контраргументы (ср. гл. VII.6 «Посредник»). Как мы видели, против крайних установок высказывались такие личности, как Н. С. Лесков,

А. И. Воейков или К. Г. Греков, и даже сам Толстой, в тех случаях, когда его уличали в непоследовательности (что случалось довольно часто): «Отступление в приложении к действительности от закона (идеала) не преступно, но неизбежно, и не есть сделка (компромисс) в смысле нехорошего чего—то», – писал он В. Г. Черткову 28 февраля 1889 г. ⁴

Едва ли удачным был эффект, оказываемый частым употреблением слова «безубойный» (без убоины, без убоя, без убийства). Этот термин, впрочем, тщетно искать в русских словарях, даже в академических, в то время как в вегетарианской литературе он встречается неоднократно. Весьма вероятно, что первым слово «безубойный» употребил В. Г. Чертков еще в середине 1880–х годов ⁵. У Н. С. Лескова это выражение находим лишь в виде предложного словосочетания: в Лондоне, – сообщал он в 1892 г., – есть «несколько вегетарианских ресторанов (без убоины)». Частотное употребление слова «безубойный» перенесло дискуссии в сторону этических обоснований и впоследствии нередко вызывало критические замечания вроде тех, что всякая жизнь на нашей планете – за исключением растительной – не может существовать без умерщвления другой жизни. Таким образом, уже сама идея, что приветствия заслуживает хотя бы уважение ко всему живому (пример тому – существование щадящих средств защиты растений от «вредителей»), – была отодвинута на задний план. Отношения между лактовегетарианцами и веганцами (или же между «младовегетарианцами» и «старовегетарианцами») обострились еще и вследствие того, что нередко для обозначения вегетарианского и растительного питания синонимично употреблялось выражение «безубойно». Впрочем, известные разногласия между вегетарианцами различных направлений можно констатировать везде: так, например, в апреле 2000 г. президент швейцарского общества вегетарианцев пожелал читателям своего журнала «веселой вегетарианской/веган—ской Пасхи». Тем не менее, постоянное подчеркивание «без—убойности» усугубило расхождения между вегетарианцами, преимущественно «идейными», и «гигиенистами», прежде всего заинтересованными в оздоровительной стороне вегетарианского образа жизни ⁶. Последние, по всей видимости, превалировали по численности и в России (в США в середине 1990–х гг. насчитывалось полмиллиона веганцев и 12 миллионов вегетарианцев; ср. выше с. 339); однако аргументы «гигиенистов» имели меньше веса в дискуссиях, касавшихся основных положений вегетарианского движения. В решающие годы перед Первой мировой войной представителям русских вегетарианских течений не удалось прийти к согласию.

История вегетарианства в России лишний раз подтверждает факт, известный по примерам распространения этого движения в других странах: особый интерес к растительному питанию всегда проявляли определенные круги общества, а именно художники, писатели, философы и вообще представители интеллигенции. В этом отношении ничего не изменилось со времен Пифагора. То, что народ (за исключением сектантов) нередко считал вегетарианство делом верхнего слоя, – видно из рассказа Л. Л. Толстого о срыве собрания вегетарианцев петербургскими рабочими: «Вы, дармоеды, выдумываете вегетарианство, когда вам еда с салом тяжела!» В этом смысле любопытно замечание 39–летнего Геннадия Фадеева о решающей роли интеллигенции в журнале «Вегетарианские товары» (июнь 1998 г.), к тому моменту вегетарианствовавшего уже шесть лет (до этого он не знал, что можно обходиться без мяса!): «До революции особенный подъем общественного внимания к вопросам вегетарианского, или, как тогда было модно выражаться, „безубойного“, питания возник с начала девяностых годов прошлого века и резко упал в 1917 году после небезызвестных событий, потрясших державу. Вопрос – что есть? – большинством голодного населения стал рассматриваться в совершенно ином ракурсе. А когда людей накормили, оказалось, что тех просвещенных личностей, которые восприняли и способствовали возрождению прогрессивной идеи растительноядного питания человека, в России почти не осталось» ⁷. Действительно, война и преследования, добровольная или вынужденная эмиграция и, как следствие, «прореживание» культурного слоя населения дореволюционной России принесли тяжелые потери для русского вегетарианства. В 1920–е годы временно допускалось известное число толстовских коммун, но делалось это почти исключительно за закрытыми дверьми; образовательный же уровень «советской интеллигенции» формировался в особых условиях, с характерными для них определенными ограничениями.

Впрочем, как в Западной Европе и США, так и в России особенно восприимчивыми к вегетарианским концепциям жизни оказывались прежде всего женщины. Еще в 1895 г. д—р А. П. Зеленков в своих «Обедах вегетарианца» счел нужным обратить на это внимание: «В заключение не можем не подчеркнуть того факта, что из полученных нами [2000] писем усматривается, что большинство интересующихся вопросом о вегетарианстве представляют собою женщины. Мы это констатируем с особенным удовольствием, как еще новое подтверждение того, что все, что только носит в себе результаты высшего проявления гуманных начал нравственно развитого культурного человечества, то делается прежде всего доступным женщине…» ⁹. То, что различное отношение полов к вопросу потребления мяса имеет также культурно—антропологические и социально—исторические предпосылки, показывают новые исследования в этой области, как, например, работа Нэн Меллингер (Nan Mellinger, 2000; ср. главу «Der Mann isst Fleisch»).

В общем следует отметить, что полемика против вегетарианских концептов зачастую не отличалась дифференциро—ванностью аргументов, порой обнаруживая полное незнание фактов. Так, в 1894 г. в одной газетной статье сообщалось, что при вскрытии трупа одного преждевременно закончившего свое земное странствование вегетарианца кишки были найдены настолько тонкими, что стенки их оказались не толще листа папиросной бумаги ¹⁰. Почти сто лет спустя, в 1993 г., В. В. Похлебкин, автор книги о репертуаре кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII до начала XX столетий, весьма пренебрежительно характеризует драматическое творчество Толстого, в котором, по его словам, «… отразился искаженный, старческий вегетарианский стол, обусловленный не русскими историческими кулинарными традициями и не личными гастрономическими склонностями Толстого к тем или иным блюдам, а религиозно—этическими воззрениями писателя в последнее десятилетие его жизни» ¹¹. В. В. Похлебкину не мешало бы не ограничиваться драматическими произведениям Толстого и обратиться хотя бы к «Анне Карениной» или к дневникам.

В ближайшем будущем русским вегетарианцам крайне необходимо будет пробить «стену молчания» вокруг вегетарианства. На Западе ее почти уже не существует, причем эпидемии «коровьего бешенства» и ящура способствовали достижению этой цели. В России вегетарианство в известной степени табуировано или же не принимается к сведению из—за отсутствия интереса. Мало о нем говорится и в тех случаях, когда оно играло важную роль в жизни известных личностей. В биографическом словаре «Русские писатели 1800–1917» (Т. 3. 1994), – издании, безупречном в научном отношении, – в статье, посвященной Н. С. Лескову (девять страниц убористой печати!), не имеется ни малейшего указания на то, что последние годы жизни писатель вегетарианствовал – несмотря на то, что этот факт сыграл большую роль в его творчестве. С подобного рода замалчиванием столкнулся и я: нередко в отношении тех или иных известных лиц мне было трудно установить, признавали ли они себя вегетарианцами вообще, и если да, то когда, в какой степени и в силу каких мотивов. Это относится, в частности, к художнику и лирику Николаю Константиновичу Рериху (Roerich; 1874–1947) ¹². Именно поэтому иных «нежелательных» пробелов избежать в этой книге не удалось. Обращаясь с источниками, я старался быть как можно более осторожным, ведь «каталоги» видных вегетарианцев, не проверенные тщательно, приносят скорее вред, чем пользу, в чем мы уже смогли убедиться на примере того, как «Вегетарианский вестник» в 1904 г. по ошибке причислил австрийскую императрицу Елизавету (Сисси; 1837–1898) к вегетарианцам.

Аргументом, нередко приводимым против перспектив распространения в России вегетарианского образа жизни, является указание на климат и географическое положение. Нельзя не согласиться с тем, что в стране, где зима бывает столь суровой, трудно круглый год иметь в распоряжении фрукты и овощи; еще Державин посчитал нужным упомянуть об этом факте. Такого богатого выбора фруктов и овощей, какой круглый год встречаешь в Западной Европе или США, даже в маленьких местечках, в России при теперешних обстоятельствах можно найти разве что в больших городах. Причем цены на эти растительные продукты по отношению к мясным – менее выгодны для безмясного режима питания; но так быть и так оставаться не должно. Можно жить по—вегетариански даже в Сибири – это, в чем мы уже убедились, доказали, в частности, не только Дмитрий Яковлевич Суровец, но и – в условиях куда более трудных – Н. Г. Чернышевский. Посредством культивирования и селекции возможно отодвинуть границу произрастания растений и деревьев на север: существует, к примеру, сорт вишни «Владимирка», выращиваемый в 150 км на северо—восток от Москвы. Вся Владимирская губерния, если верить статистическим данным Брокгауза—Ефрона, в 1890 г. была раем фруктов, с яблонями, вишнями, сливами и ягодными кустами разных сортов ¹³. В наши дни садовники—любители обмениваются информацией о лучших способах их выращивания через Интернет. В дворянских усадьбах оранжереи разбивались уже в XIX и начале XX века – несмотря на то что на пользу они шли только немногим. Об оранжерее в Ясной Поляне Т. А. Кузминская рассказывает: «В саду была теплица для зимних цветов и оранжерея с персиками чудной породы» ¹⁴. Страна, владеющая несметными запасами топлива, должна бы быть в состоянии широко пользоваться ими для выращивания фруктов и овощей. Сегодня на Аляске «сажают картофель, капусту, морковь и другие овощи, в Анкоридже [62 градус широты, подобно Якутску] выращиваются также помидоры, цукини и земляника. Это же, должно быть, возможно и в Сибири; и Сибирь таит в своих недрах еще большие запасы сырья и энергии» ¹⁵. Даже скромная доля денежных средств, расходуемых в рамках военного бюджета, могла бы тут открыть широкие возможности.