Текст книги "Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней"

Помимо прочих документов, в ГМИР находится эскиз доклада П. И. Бирюкова (1920 г.) об истории русского вегетарианства начиная с 1896 г., озаглавленный «Пройденный путь» и охватывающий 26 пунктов. Бирюков, только что вернувшийся из Швейцарии, занимал тогда должность заведующего рукописным отделом Московского музея Л. Н. Толстого (в середине 1920–х гг. он эмигрировал в Канаду). Доклад завершается воззванием: «К вам, молодые силы, я обращаюсь с особенной искренней и сердечной просьбой. Мы, старики, отходим от жизни. Худо ли, хорошо ли, сообразно с нашими слабыми силами мы пронесли живой огонек и не потушили его. Берите его у нас нести дальше и раздувайте в могучее пламя Правды, Любви и Свободы». ⁴⁸

Подавление большевиками толстовцев и разных сект, а вместе с тем «организованного» вегетарианства началось еще во время Гражданской войны. В 1921 г. секты, преследовавшиеся царизмом особенно до революции 1905 г., встретились на «1–м Всероссийском съезде сектантских сельскохозяйственных и производительных объединений». § 11 резолюции съезда гласил: «Мы, группа членов Всероссийского съезда сектантских земледельческих общин, коммун и артелей, вегетарианцы по убеждению, считаем убийство не только человека, но и животных недопустимым грехом перед Богом и не употребляем мясной убойной пищи, а потому от лица всех сектантов—вегетарианцев просим Наркомзем не требовать от сектантов—вегетарианцев выполнения мясной повинности, как противной их совести и религиозным убеждениям» ⁴⁹. Резолюцию, подписанную 26 участниками, в том числе К. С. Шохор—Троцким и В. Г. Чертковым, съезд принял единогласно.

Владимир Бонч—Бруевич (1873–1955), специалист большевистской партии по вопросам сект, в докладе «Кривое зеркало сектантства», опубликованном вскоре и в печати, высказал свое мнение об этом съезде и о принятых им резолюциях.

В частности, он с иронией прокомментировал это единогласие, указав на то, что далеко не все секты, представленные на съезде, признают себя вегетарианцами: молокане и баптисты, например, употребляют мясо. Его выступление являлось показательным для общего направления большевистской стратегии. Элементом этой стратегии были попытки разделить секты, в особенности толстовцев, на прогрессивную и реакционную группы: по словам Бонч—Бруевича, «острый и беспощадный меч революции произвел разделение» и среди толстовцев ⁵⁰. К реакционерам Бонч—Бруевич отнес К. С. Шо—хор—Троцкого и В. Г. Черткова, в то время как И. М. Трегу—бова и П. И. Бирюкова он относил к более близким народу толстовцам – или, как называла их Софья Андреевна, к «темным», вызывавшим у этой якобы «кичливой, властной, гордящейся своими прерогативами женщины» негодование. ⁵¹ Кроме того, Бонч—Бруевич подверг резкому осуждению единодушные высказывания съезда сектантских сельскохозяйственных объединений против смертной казни, всеобщей воинской повинности и единой программы Советских трудовых школ. Его статья вскоре дала повод для озабоченных дискуссий в московской вегетарианской столовой в Газетном переулке⁵².

За еженедельными собраниями толстовцев в здании МВО—ва велось наблюдение. Сергей Михайлович Попов (1887–1932) ⁵³, в свое время состоявший в переписке с Толстым, 16 марта 1923 г. сообщал философу Петру Петровичу Николаеву (1873–1928), с 1905 г. жившему в Ницце: «Представители власти выступают как оппоненты и иногда в острой форме выражают свой протест. Так, например, на последней моей беседе, где присутствовали 2 детских колонии, а также взрослые, после окончания беседы подошли ко мне, в присутствии всех, два представителя власти и спросили: „Есть ли у Вас разрешение на ведение бесед?“ „Нет, – отвечал я, по моим убеждениям все люди братья, а потому я отрицаю всякую власть и не спрашиваю разрешения на ведение бесед“. „Дайте Ваши документы“, – говорят они (.) „Вы арестованы“, – говорят они и, вынув револьверы и размахивая ими, наставляют их на меня со словами: „Приказываем Вам идти за нами“»⁵⁴.

20 апреля 1924 г. в здании Московского вегетарианского общества научный совет Музея Толстого и совет МВО—ва провели закрытое празднование 60–летия И. И. Горбунова—Поса—дова и 40–летия его литературной деятельности как руководителя издательства «Посредник».

Несколько дней спустя, 28 апреля 1924 г., советским властям было подано ходатайство об утверждении проекта устава Московского вегетарианского общества им. Л. Н. Толстого, – основанного в 1909 г.! – с указанием на то, что все десять заявителей – беспартийные. Как при царизме, так и при Советах – а по всей видимости, и при Путине (ср. ниже с. 394–395), – уставы всех общественных объединений должны были получить официальное утверждение со стороны власти. Среди документов архива МВО—ва есть набросок письма от 13 августа того же года, адресованного Льву Борисовичу Каменеву (1883–1936), состоявшему в то время (и до 1926 г.) членом Политбюро и главой исполкома Совета г. Москвы, а также заместителем председателя Совета Народных Комиссаров. Автор письма сетует на то, что устав МВО—ва все еще не утвержден: «Более того, по имеющимся у меня сведениям, вопрос об его утверждении как будто может разрешиться отрицательно. По—видимому, здесь происходит какое—то недоразумение. В целом ряде городов существуют вегетарианские общества – почему же аналогичная организация не может существовать в Москве? Деятельность общества совершенно открытая, происходит в ограниченном кругу его членов, и если бы когда—либо была бы признана нежелательной, то могла бы быть, помимо утвержденного устава, пресечена иными способами. Политической деятельностью О—во никогда, разумеется, не занималось. С этой стороны оно вполне себя рекомендовало за время своего 15–тилетного существования. Очень надеюсь, многоуважаемый Лев Борисович, что Вы найдете возможным устранить возникшее недоразумение и окажете мне содействие в этом деле. Был бы Вам благодарен, если бы Вы изложили свое мнение на этом моем письме» ⁵⁵. Однако и такого рода попытки установления контакта с высшими органами власти не принесли желаемого результата.

Ввиду ограничительных мер советских органов власти вегетарианцы—толстовцы около середины 20–х годов начинают тайно издавать машинописным или ротапринтным способом скромные журналы. Так, в 1925 г. (судя по внутренней датировке: «недавно, в связи со смертью Ленина») «на правах рукописи» с двухнедельной периодичностью выходит издание под названием «Общее дело. Литературно—общественный и вегетарианский журнал» под редакцией Ю. Неаполитанского ⁵⁶. Этот журнал должен был стать «живым голосом вегетарианского общественного мнения». Редакция журнала выступила с резкой критикой односторонности состава совета Московского вегетарианского общества, требуя создания «коалиционного Совета», в котором были бы представлены все наиболее влиятельные группировки общества; лишь такой совет, по мнению редактора, мог бы стать авторитетным для ВСЕХ вегетарианцев. По поводу существующего совета выражалось опасение, что со вступлением в его состав новых лиц может измениться «направление» его политики; кроме того, подчеркивалось, что этим Советом руководят «заслуженные ветераны Толстовства», которые с недавних пор идут «в ногу с веком» и пользуются всяким случаем, чтобы публично проявить свои симпатии к новому государственному строю (по автору, «толстовцы—государственники»); оппозиционно же настроенная молодежь в руководящих органах вегетарианцев представлена явно недостаточно. Ю. Неаполитанский упрекает руководство общества в недостатке деятельности и мужества: «Точно в противоположность общему темпу Московской жизни, столь живучей и лихорадочно—бурливой, вегетарианцы с 1922 года обрели себе покой, устроив „мягкое кресло“. (.) В столовой Вегетарианского О—ва больше оживления, нежели в самом Обществе» (с. 54). Очевидно, что и в советские времена не был преодолен старый недуг вегетарианского движения: разрозненность, раздробленность на многочисленные группировки и неспособность прийти к согласию.

25 марта 1926 г. в Москве состоялось собрание членов—учредителей МВО—ва, в котором приняли участие давние сотрудники Толстого: В. Г. Чертков, П. И. Бирюков и И. И. Горбунов—Посадов. В. Г. Чертков зачитал заявление об основании обновленного общества, именуемого «Московским Вегетарианским Обществом», а вместе с тем и проект устава. Впрочем, на очередном собрании 6 мая пришлось принять решение: «Ввиду неполучения от заинтересованных ведомств отзывов устав рассмотрением отложить» ⁵⁷. Несмотря на сложившуюся ситуацию, доклады все еще читались. Так, в дневнике бесед МВО—ва с 1 января 1915 г. по 19 февраля 1929 г. есть сообщения о докладах (на которых присутствовали от 12 до 286 человек) на такие темы, как «Духовная жизнь Л. Н. Толстого»

(Н. Н. Гусев), «Духоборцы в Канаде» (П. И. Бирюков), «Толстой и Эртель» (Н. Н. Апостолов), «Вегетарианское движение в России» (И. О. Перпер), «Толстовское движение в Болгарии» (И. И. Горбунов—Посадов), «Готика» (проф. А. И. Аниси—мов), «Толстой и музыка» (А. Б. Гольденвейзер) и др. Только во втором полугодии 1925 г. было прочитано 35 докладов ⁵⁸.

Из протоколов заседаний совета МВО—ва с 1927 г. по 1929 г. видно, что общество пыталось бороться с политикой властей, все усиливавших ограничения его деятельности, но в конце концов все—таки было вынуждено потерпеть поражение. Очевидно, не позднее 1923 г. некая «Артель „Вегетарианское питание“» узурпировала главную столовую МВО—ва, не выплачивая должных сумм за аренду, коммунальные услуги и т. д., хотя марки и абонементы МВО—ва продолжали быть в ходу. На заседании совета МВО—ва от 13 апреля 1927 г. констатировалось «продолжающееся насилие» артели над обществом. «Если Артель одобрит решение своего Правления продолжать занимать помещение МВО—ва, то Совет Общества предупреждает, что он не считает возможным заключать с Артелью какой бы то ни было договор на этот предмет» ⁵⁹. На очередных заседаниях Совета присутствовали от 15 до 20 его членов, в том числе некоторые из самых близких сотрудников Толстого – В. Г. Чертков, И. И. Горбунов—Посадов и Н. Н. Гусев. 12 октября 1927 г. совет МВО—ва, в ознаменование наступающего столетия со дня рождения Л. Н. Толстого, «принимая во внимание близость идейного направления МВО—ва жизнепониманию Л. Н. Толстого, а также ввиду участия Л. Н. в образовании (…) О—ва в 1909 году», принял решение присвоить МВО—ву имя Л. Н. Толстого и внести это предложение на утверждение общего собрания членов Общества. А 18 января 1928 г. было постановлено подготовить сборник «Как повлиял на меня Л. Н. Толстой» и поручить И. И. Гор—бунову—Посадову, И. Перперу и Н. С. Трошину написать обращение о конкурсе на статью «Толстой и вегетарианство». Кроме того, И. Перперу было поручено обратиться к иностранным фирмам для подготовки вегетарианской [рекламной] киноленты. 2 июля того же года был одобрен проект анкеты для рассылки членам общества и было решено провести в Москве «Толстовскую неделю». И действительно, в сентябре 1928 г. МВО—во организовало многодневную встречу, на которую в Москву со всех концов страны прибыли сотни толстовцев. За встречей следили советские органы; впоследствии она стала поводом для ареста членов Кружка молодежи, а также для запрета последнего из толстовских периодических изданий – ежемесячного информационного бюллетеня МВО—ва.

В начале 1929 г. ситуация резко обострилась. Еще 23 января 1929 г. было решено командировать В. В. Черткова и И. О. Перпера на 7–й Международный Вегетарианский Конгресс в Штайншенау (Чехословакия), но уже 3 февраля В. В. Чертков вынужден сообщить, что дальнейшее существование МВО—ва находится под угрозой «в связи с отказом МУНИ [Московского управления недвижимым имуществом] перезаключить договор на аренду помещения». После этого была даже избрана делегация «для переговоров с высшими Советскими и Партийными органами относительно помещения О—ва»; в ее состав вошли: В. Г. Чертков, «почетный председатель МВО—ва», а также И. И. Горбунов—Посадов, Н. Н. Гусев, И. К. Роше, В. В. Чертков и В. В. Шершенев. 12 февраля 1929 г. на экстренном заседании совета МВО—ва делегация известила членов Совета, что «отношение МУНИ о сдаче помещения было основано на постановлении высших органов власти», и отсрочка для передачи помещения не будет предоставлена. Помимо этого, сообщалось, что ВЦИКом [с которым в 1924 г. затеял ссору В. В. Маяковский в знаменитом стихотворении «Юбилейное», посвященном А. С. Пушкину] было принято постановление о передаче помещения МВО—ва антиалкогольному обществу, вопрос же о закрытии МВО—ва ВЦИКом не разбирался.

На следующий день, 13 февраля 1929 г., на заседании совета МВО—ва было решено назначить на понедельник, 18 февраля, в 7 ч. 30 м. вечера, экстренное общее собрание членов МВО—ва для обсуждения создавшегося положения в связи с лишением общества помещения и необходимостью очищения его к 20 февраля. На этом же заседании общему собранию было предложено утвердить вступление в МВО—во действительными членами 18 лиц, а соревнователями – 9 ⁶⁰. Следующее заседание совета (31 присутствующий) состоялось 20 февраля: В. Г. Черткову пришлось сообщить о полученной им выписке из протокола Президиума ВЦИКа от 2/2–29 г. за № 95, где упоминается о МВО—ве как о «бывшем» обществе, после чего В. Г. Черткову было поручено лично выяснить во ВЦИКе вопрос о положении общества. Кроме того, была решена судьба библиотеки МВО—ва: в целях наилучшего использования было постановлено передать ее в полную собственность почетного председателя общества В. Г. Черткова; 27 февраля совет постановил «Книжный Киоск считать ликвидированным с 26/II с. г.», а 9 марта было принято решение: «Считать Детский Очаг О—ва ликвидированным с 15 марта с. г.». На заседании Совета от 31 марта 1929 г. сообщалось о ликвидации столовой общества, состоявшейся 17 марта 1929 г.

ГМИР (ф. 34, оп. 1/88. № 1) хранит документ, озаглавленный «Устав Моск(овского) Вегет(арианского) общ(ества) им. Л. Н. Толстого». На титульном листе есть отметка Секретаря совета МВО—ва: «22/5–1928 г. (.) за № 1640 устав общ. был переслан в секретариат (.) Президиума ВЦИК. Отношением (…) 15–IV [1929] за № 11220/71 О—во было поставлено в известность, что в регистрации устава отказано и что (.) прекратить всякую деятельность от им. МВО». Это распоряжение ВЦИКа нашло отражение в «Отношении АОМГИК—а от 15–IV с. г. [1929] за № 11220131 о том, что в регистрации устава О—ва Мосгубисполкомом отказано, почему АОМГИК предлагает прекратить всякую деятельность от имени О—ва». 18 апреля советом МВО—ва в связи с «предложением» АОМГИКа прекратить деятельность общества было решено послать протест с обжалованием этого предложения в Совнарком РСФСР. Составление текста было поручено И. К. Роше и В. Г. Черткову (тому самому Черткову, которому Л. Н. Толстой между 1883 и 1910 гг. написал столько писем, что они составляют 5 томов 90–томного академического издания…) ⁶¹. Совет решил также просить Толстовский музей ввиду ликвидации принять в архив музея все его материалы (илл. 35) – заведующим музеем в то время являлся Н. Н. Гусев… Музею Толстого, со своей стороны, позже пришлось передать эти документы ленинградскому Музею истории религии и атеизма, основанному в 1932 г., – сегодняшнему ГМИР.

Протокол № 7 МВО—ва от 18 мая 1929 г. гласит: «Считать законченными все ликвидационные дела О—ва».

Пришлось приостановить и остальные виды деятельности общества, в том числе рассылку гектографированных «Писем друзей Толстого». Ср. текст следующей машинописной копии:

Дорогой друг, сообщаем Вам, что «Письма Друзей Толстого» прекращены по независящим от нас причинам. Последний

№ «Писем» был за октябрь 1929 № 7, но в средствах мы нуждаемся, так как многие наши друзья очутились в заключении, а также ввиду увеличивающейся переписки, которая отчасти заменяет прекратившиеся «Письма Др(узей) Т(олстого)», хотя и требует больше времени и почтовых расходов.

28–го октября были арестованы и препровождены в Бутырскую тюрьму несколько наших московских друзей, из них 2–е, И. К. Роша и Н. П. Черняев, были спустя три недели выпущены под подписку о невыезде, а 4–ро других молодых друзей – И. П. Басутин (секретарь В. Г. Черткова), Сорокин И. М., Пушков В. В., Неаполитанский Юрий были высланы в Соловки на 5–ть лет. Вместе с ними был выслан арестованный ранее наш друг А. И. Григорьев на 3 г. Аресты наших друзей и единомышленников произошли также и в других местах России.

18–го января с. г. постановлено местными властями разогнать единственную подмосковную коммуну единомышленников Л. Н. Толстого, «Жизнь и Труд». Детей коммунаров постановлено исключить из учебных заведений, а Совет Коммунаров под суд.

С дружеским поклоном по поручению В. Черткова. Сообщите, получили ли Вы Письмо Друзей Толстого № 7 ⁶².

В двадцатые годы в больших городах вегетарианские столовые первое время продолжали существовать – об этом, в частности, свидетельствует роман И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». Еще в сентябре 1928 г. председателю коммуны «Новый Ерусалим—Толстой» (северо—западнее Москвы), Васе Шершеневу, предложили заведовать «Вегетарианской столовой» в Москве во время зимнего сезона ⁶³. Он был также избран председателем Московского вегетарианского общества и потому часто совершал поездки из коммуны «Новый Ерусалим—Толстой» в Москву. Впрочем, около 1930 г. коммуны и кооперативы им. Л. Н. Толстого были переселены в принудительном порядке; с 1931 г. в Кузнецкой области появилась коммуна, насчитывавшая 500 членов. Эти коммуны, как правило, вели продуктивную сельскохозяйственную деятельность; например, коммуна «Жизнь и труд» под Новокузнецком, в Западной Сибири, на 54–м градусе широты, ввела выращивание земляники с помощью теплиц и тепличных грядок (илл. 36), и вдобавок снабжала новые промышленные комбинаты, в частности Кузнецкстрой, крайне необходимыми овощами ⁶⁴. Однако в 1935–1936 гг. коммуна была ликвидирована, многие из ее членов были арестованы ⁶⁵.

О преследованиях, которым при советском режиме подвергались толстовцы и другие группировки (в том числе ма—леванцы, духоборцы и молокане), детально сообщает Марк Поповский в книге «Русские мужики рассказывают. Последователи Л. Н. Толстого в Советском Союзе 1918–1977», опубликованной в 1983 г. в Лондоне ⁶⁶. Термин «вегетарианство» у М. Поповского, надо сказать, встречается лишь изредка, а именно в связи с тем, что здание МВО—ва вплоть до 1929 г. было самым важным центром встреч приверженцев Толстого.

Консолидация советской системы к исходу 1920–х гг. положила конец вегетарианским экспериментам и нетрадиционным укладам жизни. Правда, отдельные попытки спасти вегетарианство еще предпринимались – результатом их было сведение идеи вегетарианства к вопросам питания в узком смысле при радикальном отказе от религиозно—нравственных мотиваций. Так, например, Ленинградское вегетарианское общество теперь было переименовано в «Ленинградское научно—гигиеническое вегетарианское общество», которое начиная с 1927 года (см. выше с. 140–142) стало издавать двухмесячник «Гигиена питания» (илл. 37). В письме от 6 июля 1927 г. ленинградское общество обратилось к совету Московского ВО—ва, продолжавшему толстовские традиции, с просьбой дать отзыв о новом журнале ⁶⁷.

К юбилею Л. Н. Толстого в 1928 г. журнал «Гигиена питания» опубликовал статьи, приветствовавшие то, «что в борьбе религиозно—этического вегетарианства с научно—гигиеническим победили наука и здравый смысл». Но и такие приспособленческие маневры не помогли: в 1930 г. слово «вегетарианское» исчезло из названия журнала.

То, что все могло сложиться иначе, показывает пример Болгарии. Уже при жизни Толстого здесь широко было распространено его учение (см. выше с. 98 о реакции, которую вызвала публикация «Первой ступени»). На протяжении всей первой половины XX века в Болгарии процветало толстовство. У болгарских толстовцев были свои газеты, журналы, издательства и книжные магазины, пропагандировавшие главным образом толстовскую литературу. Образовалось и вегетарианское общество, насчитывавшее большое количество членов и, помимо прочего, обладавшее сетью столовых, которые служили также местом проведения докладов и собраний. В 1926 г. состоялся съезд болгарских вегетарианцев, в котором приняли участие 400 человек (вспомним, что число участников Московского съезда 1913 г. достигло всего лишь 200). В том же году была образована толстовская земледельческая коммуна, к которой даже после 9 сентября 1944 г., дня прихода к власти коммунистов, правительство продолжало относиться с уважением, так как она считалась лучшим кооперативным хозяйством в стране. «Болгарское толстовское движение насчитывало в своих рядах трех членов Болгарской академии наук, двух известных художников, несколько университетских профессоров и по меньшей мере восемь поэтов, драматургов и беллетристов. Оно получило широкое признание как важный фактор подъема культурного и нравственного уровня личной и общественной жизни болгар и продолжало существовать в условиях относительной свободы вплоть до конца 40–х годов» ⁶⁸. В феврале 1949 года центр Софийского вегетарианского общества был закрыт и превращен в офицерский клуб. В январе 1950 г. пришел конец существованию и Болгарского вегетарианского общества, насчитывавшего на тот момент 3846 членов в 64 местных организациях.