Текст книги "Короли пепла"

– У нас мало времени, – сказал он, выходя вперед. – Букаяг прибыл. Он ждет снаружи со скальдом, чтобы поговорить с тобой. Мне много нужно тебе рассказать.

Дала кивнула, не перебивая, а Бирмун качнул головой, раздумывая, с чего начать.

– Привет, Девочка-с-Фермы.

Бирмун резко обернулся и увидел Букаяга, стоящего у входа. Он не понял ни смысла этого приветствия, ни того, откуда шаман мог знать о происхождении Далы. Но она без опаски встала и кивнула в знак уважения, хотя Бирмун и уловил ее беспокойство.

– Спасибо, что пришел, шаман. Но это наверняка опасно.

– Жизнь вообще опасна. Видимо, я постоянно должен напоминать вам, жрицы, об этом. Ты помогла мне, Дала, дочь Кары. Уж не знаю почему, но без разницы. Я свои долги не забываю. Чего ты хочешь?

Бирмун покачал головой, так как едва мог представить себе мужчину, разговаривающего подобным образом с Верховной Жрицей. Но Дала не казалась оскорбленной.

– Я хочу, чтобы ты работал вместе со мной, шаман. Однажды я сказала тебе, что мы слуги одного и того же Бога, и я докажу тебе это. Помоги мне запугать орденских. Я буду держать тебя в курсе всех их передвижений и деятельности, а ты будешь нападать на них там, где и когда я скажу.

Лицо шамана приобрело столь ненавистный Бирмуну оттенок надменности и, возможно, презрения.

– И зачем тебе это нужно, Дала? Теперь ты Верховная Жрица. Ты в милости у Богини.

Дала сымитировала выражение его лица.

– Богиня не одобряет того, во что превратился Орден. Он порочен и нуждается в новом руководстве и переменах. Но сперва должен возникнуть кризис.

– Новое руководство… – Букаяг приподнял уродливую бровь. – Твое руководство?

– Да. И других, подобных мне.

Букаяг улыбнулся при этих словах.

– Не уверен, что есть другие, подобные тебе, Дала. Скажи мне: если бы я сделал тебя матриархом, что бы ты изменила? Как бы ты улучшила эту испорченную страну пепла?

Бирмун знал ее ответы, потому что уже много раз обсуждал это с ней.

– Я бы проследила, чтобы жрицы выполняли свой долг, – сказала она, и в ее голос просочилась нотка злости. – Я бы добилась того, чтобы мужчин уважали, заботились о них и наставляли в истинном учении Гальдры, и…

– Ты смогла бы выращивать больше еды? – почти выплюнул этот вопрос Букаяг. Дала моргнула и, казалось, приготовилась ответить, но шаман продолжал: – Наделила бы землей тех, кто этого хочет? Приличной землей? Откуда ты ее возьмешь? Сумеешь ли обеспечить всех пресной водой и запретить ей замерзать на полгода? Сможешь ли привести больше рыбы к этим берегам?

– Я… – Она нахмурилась и коротко покосилась на Бирмуна с Эгилем. – Подобное…

– Невозможно? Вовсе нет. – Шаман вздохнул. – Проблема не в твоем Ордене, Дала. У него есть свои пороки, как ты говоришь, но он пытался управлять этой страной хоть с каким-то подобием закона. В сущности, он бестолковый. Никчемный, как тот кусок плоти, который ты срезала со своей щеки. У тебя слишком низкая планка.

Онемев, Бирмун перевел взгляд с этого странного парня на глаза своей любовницы. У нее слишком низкая планка?! Да эта женщина хочет ниспровергнуть само устройство мира!

Дала тоже рассердилась, но скрыла это более умело.

– О чем ты говоришь?

Букаяг улыбнулся – во всяком случае, оскалил зубы.

– Я говорю, что мы должны перестать драться за объедки. Я говорю, что ты должна обратить свой разум не к ограничениям этого мира, а к его потенциалу. Я говорю, что в первую очередь мы колонизуем рай.

Дала усмехнулась, но не грубо.

– Рай – не конкретное место, шаман. Это метафора, награда от Бога. Он не существует для живых.

– О, жрица, он существует, и я его узрел. Я гулял по его золотым берегам и пил из теплой реки, которой даже не снился мороз. За пределами твоего понимания есть целый мир, Дала, но если проявишь смелость, я покажу его тебе.

Букаяг протянул руку, и так же, как в случае с копьем, выдернутым из огня и тьмы, вокруг его пальцев вспыхнули искры. Почти почерневшее железо росло вниз, пока кончик не коснулся каменного пола пещеры.

– Я пророк, Дала, как и твоя Гальдра до меня, и я несу весть о новом рассвете для людей пепла. Я плавал на Север, за море, вместе с Эгилем. – Он указал на скальда. – Вместе мы нашли белопесчаные пляжи рая. Я держал в руках его чудеса. И могу взять туда других.

Скальд с почтительной серьезностью кивнул.

– Он глаголет истину, жрица, свидетельствую перед Эддой и Нанот. Я собственными глазами это видел. Мир намного больше, чем мы когда-либо думали, и почти везде лучше, чем здесь.

Букаяг ждал – возможно, вопросов или возражений, но Дала молчала.

– Я и мои люди направляемся на Север, – сказал он. – Там мы построим корабли, которые ни один житель этой страны даже не мог себе когда-либо представить. Мы отплывем в рай через три месяца и вернемся с богатством, иноземками, которые станут матронами моих соратников, семенами для дюжины новых культур и многим другим. Когда я соберу под мое знамя достаточно людей, то уничтожу Орден и власть великих вождей, если они воспротивятся мне, и объединю эту страну под властью короля. А затем уведу храбрых подальше от этого ледяного ада, и дети их никогда не узнают, что такое зима.

Говоря, он сжал пальцы вокруг рукояти клинка, словно это видение было чем-то осязаемым, и ему требовалось только протянуть руку и ухватиться. С горящими, как в лихорадке, глазами он выглядел таким целеустремленным, что даже на фоне Далы казался фанатиком. Несомненно, он или пророк, или чокнутый, подумал Бирмун, в самом деле не имея понятия.

Дала села и подперла рукой подбородок, словно это был важный разговор, а не бред сумасшедшего.

– Ликвидация Ордена – ошибка.

Шаман моргнул, прервав свою речь, и, снова надменный, покачал головой.

– Орден себя изжил. Я уже сказал тебе.

– Да, и ты ошибаешься. У него есть легитимность, которой ты напрочь лишен, за исключением территорий Юга. Ты ничем не сможешь переломить тысячу лет веры, Букаяг – ни доказательствами, ни своей магией, ни самим богом. Ты отпрыск Носса. Я не утверждаю, будто понимаю, что именно ты предлагаешь, но ясно: твой замысел потребует времени и содействия. Тебе понадобятся воины, рудокопы, строители, рыболовы и кто знает, что еще. У этих людей есть семьи и матроны. Им нужна уверенность. Твое послание приведет их в ужас и разрушит их жизни. Поэтому в него не поверят.

Букаяг, стиснув зубы, тряхнул головой.

– Можно игнорировать реальность, жрица, но не ее следствия. В отличие от твоего Ордена, я не требую веры.

Дала засмеялась, теперь тоже высокомерно.

– О, это не так, шаман. Ты требуешь веры в то, что некий другой мир возможен и желателен, и что ты можешь создать его без меча. Но даже я в это не верю. Правда в том, что Северные вожди сплотятся и дадут тебе отпор. Если только, возможно, Орден не поверит в твою сказку. Он может придать тебе легитимность. Он может успокоить великих вождей, посулить безопасность и божественное одобрение и все упростить. Разве ты не предпочел бы избежать войны?

От этих слов шаман едва не зарычал и, на взгляд Бирмуна, вряд ли предпочел бы подобное. Но Букаяг вздохнул и сел за стол Далы, блуждая глазами, как будто изучал своим взором перспективы и возможности.

– А ты хочешь быть матриархом, – произнес он категорично.

– Да.

Шаман опустил веки, будто захлопнув книгу, и поглядел на Бирмуна, прежде чем улыбнуться.

– Теперь ясно, почему ты ей служишь, вождь. Ты понравилась бы моей матери, фермерша. И поскольку мои люди уже считают меня безумным, я доверюсь тебе. – Он сделал еще один вдох и взглянул на своего скальда. – Мы отбываем из Кормета под защитой вождя Хальвара через три месяца. Если все получится, вернемся в конце следующего сезона. Тогда встретишься со мной и убедишься сама, что ждет нас в будущем. А после мы с тобой обсудим, как сделаем тебя матриархом… – он улыбнулся, – или, возможно, королевой?

Дала осторожно и с почтением кивнула, и Бирмун задался вопросом: кого именно этот парень хочет видеть королем?

– Буду рада обсудить это, – сказала она. – Храни тебя Гальдра.

– Идем, Эгиль. – Шаман встал. – Боюсь, она права; беседа с ней была очень опасной. Давай сбежим в относительный покой горы и ее воинов.

Бирмун двинулся было следом, но Букаяг поднял руку.

– Мы сами найдем дорогу, вождь. – Он помедлил, как будто спохватившись или, может, в нерешительности. – Прими это как дар и компенсацию за жизнь твоего слуги. Надеюсь, мы еще встретимся.

Бирмун взглянул на Далу, затем принял тяжелый клинок. Не сказав больше ни слова, шаман развернулся и исчез в ночи.

Дала опустилась на стол, но улыбнулась, когда посмотрела на него, и в ее глазах все еще горел огонь.

– Нам надо будет убедить нескольких из твоих людей стать перебежчиками и придумать историю. А затем подготовиться к встрече с Букаягом, когда он вернется. – Она вздохнула. – У нас много работы, Бирмун. И нам все равно придется отвоевать Хусавик, иначе мы попадем под подозрение.

Бирмун рассеянно кивнул, занятый теперь изучением огромного двуручного клинка в своих руках. Он благоговейно к нему прикасался и не мог до конца поверить в то, что видит, переводя взгляд с лезвия на странного вида рукоять.

Вместо скругленного навершия она заканчивалась тонким куском металла, почти как еще одно лезвие, только слишком плоским, чтобы быть оружием. Внезапно Бирмун понял, что это такое, и затаил дыхание – узнавание нахлынуло смесью эмоций, слишком глубоких, чтобы их выразить: это не кинжал, а лопата – маленькая декоративная версия той, которой всю свою жизнь орудовал Бирмун, точно такая же, какой орудовали «ночные люди».

Бирмун потряс головой, чтобы сдержать всхлип, когда увидел руны, начертанные на плоской поверхности – не выпуклые, а клейменые, подобно синим изогнутым шрамам.

Дала теперь смотрела на него с тревогой, и он осознал, что в его глазах, возможно, слезы восхищения, и не только самим оружием. Руны на подаренном Бирмуну мече были единственными символами, которые он мог прочесть: им, приложив лишь минутное усилие, научил его странный отпрыск Носса в дороге.

– Здесь говорится «ночной вождь», – сказал он, зная, что Дала вряд ли сумеет понять по-настоящему – что за все годы жизни никто не научил его ни одному символу, даже мать или сестры, даже она. Что его, как «ночного человека» и просто мужчину, не признавали достойным. Он прошептал снова, на этот раз лишь для себя, сжимая в пальцах рукоять:

– Здесь говорится «ночной вождь».

ГЛАВА 51

– Все прошло, как ты ожидал, господин? Вместо ответа вассалу Рока пожал плечами, думая: Отнюдь, но из всего можно извлечь пользу.

– Не думаю, что мои слова имели значение, – сказал Эгиль. – Казалось, она приняла твою историю на удивление охотно.

Рока согласился и задался вопросом, во что на самом деле верит эта странная жрица и действительно ли всё, чего она хочет, – это править.

– Возможно. Она умна, Эгиль, и я не совсем доверяю ей, но мы еще посмотрим.

Скальд приподнял бровь.

– Для кого-то, кому ты не доверяешь, ты многое рассказал о своих планах.

Рока слегка вздрогнул, ибо это было совершенной правдой.

– Я был обязан дать ей шанс для предательства, – сказал он, зная, что это еще не всё. – Если она это сделает, я убью ее. Теперь давай вернемся к лошадям. Смотри под ноги.

Рока придерживал Эгиля за руку, пока они спускались, размышляя над словами Далы и находя в них больше правды, чем ему хотелось бы признать. Благодаря своим силам и знаниям он, конечно, мог бы победить в итоге, но какой ценой?

Он сомневался, что ее план осуществим. Орден голосовал за своих лидеров и никогда бы не избрал молодую женщину с Юга матриархом. Даже если Рока пригрозит орденцам, даже если они будут знать, что, выбрав Далу, остановят мародерствующего Букаяга, сделают ли они это?

Дети Тэгрина плохо умели оценивать риск – совсем как однажды Эгиль в отношении мальчика, неподвластного его пониманию. Несомненно, им потребуется наглядное доказательство грозящей опасности, но Рока обнаружил, что не хочет его предъявлять. Возможно, на сей раз найдется другой способ. Но это проблема подождет.

Сначала ему предстоит побережье, затем океан и, наконец, Трунг. Я не должен забегать вперед.

– Мой господин.

Рока настолько погрузился в свои мысли и свою Рощу, что перестал уделять внимание единственному месту, имеющему значение. Он проследил за взглядом Эгиля и увидел факелы там, где должны были стоять лошади. Похоже, обитатели Вархуса их обнаружили.

Его побуждением было действовать быстро, но Рока согнулся, оглядел палисад и вскоре понял, что людей больше, чем он надеялся. Другие сновали по полю, как муравьи в поисках еды. Он взглянул на горизонт и понял: скоро выглянет солнце, осветит мир и лишит их с Эгилем защиты.

– Беги, мой господин, – повернулся к нему лицом скальд. – Я останусь и отвлеку их. Они меня не знают, и я им безразличен. Я доберусь до побережья, когда смогу.

Рока посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, не обманывает ли Эгиль, однако прогнал эту мысль, ведь у него по-прежнему имелись Джучи с мальчиком, и пока это так, скальд никогда не предаст.

Тускло светила четвертинка луны. Рока задумался, как далеко до Айдэна и его людей и сколько времени это может занять пешком. Расстояние было громадным. Но для Роки-Изгоя – преодолимым.

– Увидимся в Кормете, Эгиль.

Рока хотел сказать, что на самом деле Джучи с мальчиком не грозит опасность с его стороны и никогда грозить не будет. Но было полезно, чтобы Эгиль верил в обратное – еще одна вещь, которую Рока должен вынести ради своей цели.

Он поспешил вниз с горы и перемахнул через узкий край палисада, где еще не собрались дозорные. При слабом лунном свете он выбежал в поле, выбрав извилистую тропинку, которая привела бы его ближе к стойлам на случай, если ему все же придется украсть коня и смыться. Вскоре он услышал крик со стороны частокола. По воздуху пролетел факел и приземлился у ног Роки.

– Вон он! Попался! Взять его!

Рока зарычал и побежал.

Пригибаясь, он припустил к ближайшему разрыву в сетке воинов, воссоздавая в памяти местность. Он увидел каменистую почву с низкой травой, редкими кустами и еще более редкими деревьями. Он понял: спрятаться ему негде.

Теперь люди кричали и бежали во мраке со всех направлений. Большинство были вооружены мечами, копьями или секирами и выглядели как воины. Лишь у некоторых, распределившихся среди остальных, были факелы, но даже без них было достаточно светло, чтобы сыны Имлера могли кое-что разглядеть.

Рока насчитал пятнадцать мужчин рядом со своей лошадью – эти вели поиск и стерегли животных, а еще двадцать или больше патрулировали. Все припасы – и самое главное, вода – были навьючены на его лошадь. Если бы он приехал на Суле, то мог бы позвать его сейчас, и могучий друг прискакал бы на помощь…

– Вон там! Рядом с палисадом!

По ветру просвистела стрела и плюхнулась в грязь у ног Роки. Он не мог разглядеть, кто в него стрелял, впрочем, это ничего не меняло. Он отбросил свой меч в ножнах, приподнялся на цыпочки и припустил со всех ног. Один человек с факелом уже с криком приближался, а другие налетели роем, как мотыльки.

Рока добежал до первой прорехи и вырвался из невода тел, хотя и продолжал слышать их топот позади. Он мысленно воссоздал горный форт и понял, что не видел внутри никакой конюшни. Вполне возможно, единственными лошадьми здесь были те три, которых захватили эти люди, а если так, они, наверно, даже не умеют на них ездить. Но если они все же атакуют, тогда он убьет их и заберет свое животное. Собак он тоже не слышал, хотя, возможно, они в форте есть, и скоро их приведут.

Какой-то юнец почти взахлеб окликнул сзади, в его голосе ясно слышался охотничий азарт:

– Бежать некуда, подонок без вождя. Ты не сумеешь обогнать всех нас!

Тебе стоит быть осторожнее, подумал с осуждением Рока. Охотник всегда должен остерегаться своей добычи.

Он поднял щит из своей Рощи и передал брату, который выхватил тот из воздуха; огненные искры выковали тонкое железо из небытия и осветили тьму. Это диковинное зрелище замедлило его преследователей, и еще один выпустил в него стрелу.

Рока отразил ее, а затем накинул на шею сделанный собственноручно кожаный ремешок и повесил щит на спину, как панцирь черепахи. Ненадолго задержавшись на возвышении, он увидел преследователей, которые теперь сбились в кучу: не меньше двадцати мужчин, а другие, отставшие, их догоняли.

Он посмотрел в направлении своего лагеря и снова подсчитал, за сколько времени сможет туда добраться, прокручивая в памяти расстояние и сверяясь со своей постоянно совершенствуемой картой. Он прикинул требуемую скорость и улыбнулся сложности задачи.

Мужчины, подумал он, качая головой от самонадеянности юноши-воина. Подобно волкам, они переоценивали свою численную силу. Они были смелыми и уверенными в стае, которая придавала им чувство неодолимости. Но только сильнейшие имели значение: только те, кто хотели и были готовы и напасть и умереть за стаю, только храбрые.

Я не собираюсь обгонять вас всех, сыны Имлера. Рока улыбнулся. Я намерен обогнать каждого из вас.

Он крикнул им сверху вниз:

– Если хотите поймать меня, братики, то будьте достойны!

Полетела еще одна стрела, и Рока развернулся и помчался, сворачивая то влево, то вправо, чтобы затруднить врагам прицел. Как большинство северян, его преследователи не были опытными стрелками, а щит Роки вкупе с тусклым светом должны стать достаточным прикрытием.

Он ускорился, чтобы немного увеличить дистанцию. Уже много лет ему не приходилось загонять дичь, а в то время он был худым, сплошные жилы да хрящи. Теперь его туловище было крупнее и тяжелее, но также он стал здоровее – и по сравнению с большинством других мужчин в Аскоме, очень упитанным.

Ощущение бега и прохладного воздуха на лице смешалось с воспоминаниями о времени, когда Рока был вне закона, и он мысленно вновь оказался один в глухомани – единственный комочек тепла в мерзлой степи, преследуемый, всегда настороженный и в опасности, но совершенно свободный.

Странное чувство утраты охватило закоулки его сознания. То, что он скучает о подобном, позабавило его, и он предположил, что это утрата невинности – времени, когда его цель была простой, пусть и чудовищной. Спасение мира будет куда более тяжким грузом, чем его уничтожение. Но ради Бэйлы и ее предков Рока выдержит это бремя.

Он не сбавлял темпа. Впоследствии скорость отзовется болью, но все равно продержаться он сможет дольше других. Достаточно оторвавшись, он отправил щит обратно в Рощу, зная, что людям придется оставить свое оружие при себе, и это еще больше их замедлит.

Они уже допустили ошибку, позволив ему держаться на некотором расстоянии. Им следовало затравить его, как делают волки – наполовину окружив и заставляя перебегать туда-сюда, в то время как большинство держится позади и бережет силы. Но его преследователи – горожане, в лучшем случае фермеры или сынки фермеров. Они не охотники.

Рока бежал сквозь последние обрывки ночи, пока утреннее солнце не поднялось вместе с туманом над холмами. Он оглянулся на равнину и увидел, что некоторые из мужчин уже повернули назад – возможно, за собаками, другими людьми или лошадьми.

Остальные теперь растянулись: лучшие бегуны впереди, остальные плелись сзади. Рока пробежал еще, чтобы рассредоточить их еще сильнее, затем нырнул в траву и стал ждать сразу за холмом.

Когда подбежал, запыхавшись, первый из них, Рока встал с мечом-из-Рощи и пронзил вздымающуюся грудь мальчика, глядя в его распахнутые глаза, когда повалил его на землю.

– Ты хорошо бежал, – прошептал он, обнимая его, – теперь быстро скажи, как твое имя?

Шкет в панике задыхался, плевал кровью и шипел какой-то вздор, бессловесно отбиваясь, прежде чем затих насовсем.

Рока вздохнул. Он взял у юнца бурдюк с водой и сделал глоток, прежде чем поблагодарить его за принесенную жертву. Затем он выпрямился и вернул Букаяга к методичному бегу, а сам наблюдал, как мертвецы сооружали северянину могилу.

«Бегун-из-Вархуса», – с хмурым лицом начертал он на надгробии. Как и в случае со многим другим, до поры до времени сойдет и это.

* * *

Рока бежал без передышки ночь и два дня. Его ноги дрожали, ступни онемели, суставы и кости скрипели, как деревянные столбы в лачуге из его детства. Его глаза начали уставать, и Букаяг предложил пробежать остаток пути, пока Рока будет спать в своей Роще, но он отказался. Некоторые эксперименты лучше проводить в одиночку.

Много раз он пересчитывал дистанцию и сомневался в себе, но всегда, когда усталость казалась неодолимой, знал, что его тело способно на большее – что на самом деле оно будет бежать, пока не рассыплется, и что сомнение существует лишь в его разуме. Он столько раз представлял себе очертания леса на горизонте, что почти не поверил, когда это стало реальностью.

Он оглянулся, прежде чем войти, но знал, что давно уже оторвался от преследователей. Они так и не выслали ни всадников, ни псов и после первого дня исчезли, как песчинки на бесплодной равнине.

Луна меж тем убывала, и ее слабеющий отсвет путался в кронах деревьев. Рока почувствовал себя в безопасности.

Он знал, что его люди уже близко. Но прежде, чем попасть в лагерь, сел и закрыл глаза, чтобы отдохнуть, ибо не следовало показывать им, что он измучен и дрожит. Казалось, прошли всего секунды, но глаза Букаяга вспыхнули, когда неподалеку захрустели ветки и зашуршали листья.

На прогалину вышли несколько дозорных-разведчиков с факелами, и Рока вздохнул, затем встал из-за своего дерева.

– Мир вам, братики. – Он поднял руки. – Я вернулся.

Мужчины увидев Року в темноте, застыли, глядя на его светящиеся отраженным огнем глаза.

– Шаман… – Молодой разведчик сглотнул и опомнился. – Слава Богам.

Рока учтиво кивнул в знак вежливости, и они вместе направились к главному лагерю. Рока старательно скрывал изнеможение и боль и не потрудился упомянуть о преследователях. Айдэн приветствовал его у вечернего костра.

– На четвертый день, как и обещано. Но где Эгиль и лошади?

Рока ощутил укол гнева брата от этого приветствия. Ради всего святого, подумал он, я, вероятно, только что пробежал дальше и быстрее, чем любой другой человек за всю историю Аскома. Я ступал по пескам рая, создал сталь тверже всего на свете, доставал предметы из ничего, а тут одна лишь мелкая неудача, которой я не ожидал – и это первые слова из твоих уст!

Он моргнул и сделал долгий, успокаивающий вдох.

– Эгиль встретит нас на побережье. Лошади пропали. – Рока услышал резкость в собственном тоне и пожалел о ней, но Айдэн лишь кивнул.

– Мы добились хороших успехов. Продвижение на Север с телегами бревен и одним только Сулой, чтобы все это везти, будет медленным.

– Сула не возит бревна, – огрызнулся Рока. Или, возможно, Букаяг.

Некоторые из стоящих поблизости мужчин переглянулись. Рока напомнил себе, что южане убивают друг друга из-за малейших оскорблений, и парень вроде Айдэна не станет терпеть неуважения… Он сделал еще один глубокий вдох, зная: его собственное неприятие слабости вполне может быть слабостью само по себе.

– Не обращай на меня внимания, вождь. Выдался долгий денек. Если тебя устроит, мы можем обсудить наш маршрут и логистику наутро, и конечно, Сула в твоем распоряжении.

Айдэн сразу же кивнул, и напряжение ушло.

– Значит, наутро. Доброй ночи, Букаяг.

Рока изобразил вежливую улыбку и зашагал к своей палатке. Вдобавок он понял, что устал слышать, как его называют Букаягом. Устал обманывать и притворяться, будто его поступки – это некие священные деяния Богов, а не просто разбитые мечты мертвой, отчаявшейся матери и народа, бежавшего из рая. Это всего лишь усталость, сказал он себе. Ночь отдыха, и наша цель возродится с рассветом.

В любом случае пока он мог лишь надеяться, что это правда, и, добредя во тьме до своей постели, рухнул на меха. Даже в его Роще ложный свет небывалого неба померк, когда он прислонился к дому Бэйлы.

Когда брат заснул – всего за несколько мгновений до него – Рока осознал, что хотел бы на одну ночь забыться, как другие существа, суметь отринуть боль и любовь, истину и страдание, а также все мертвые лица, имена и слова древних людей. Снова иметь возможность жить как ребенок, полагающийся лишь на свою мать, и не быть таким одиноким. Но через несколько мгновений он заснул, как и его брат, и эта мысль исчезла.

* * *

Роке снилась женщина, чье лицо он не мог разглядеть. Он подкрался к ее распростертому телу, молчаливый и возбужденный, не имея ни малейшего представления, где находится. Несмотря на прохладный воздух, она спала в одной лишь тонкой тканой сорочке, и ладони Роки скользили по ее ногам, затем по бедрам, животу и груди.

Когда он помассировал их, она вздрогнула, боясь пошевелиться, пока его ладони блуждали по ее телу. Но когда он попытался задрать ткань на ее бедрах, она принялась брыкаться и лягаться, и ему пришлось удерживать ее. Взъярившись от того, что она мешает ему и отвергает его, Рока обхватил одной рукой ее хрупкое горло и начал сдавливать… И услышал хныканье напротив себя.

Он оглянулся и обнаружил в углу Ивара, держащего сакс. Мальчуган крепко сжимал клинок, но оставался парализован страхом, и посмотрев снова, Рока увидел, что женщина под ним – это Джучи. Ее распахнутые глаза застыли, полные слез, и Рока в ужасе отступил назад. Он бросился к пологу палатки и, выскочив наружу… проснулся на собственных мехах.

Он сел и потер щеку.

Скажи мне, что это был сон, брат. Скажи мне, что мы не перепугали ночью подругу Эгиля и его маленького сына.

Букаяг усмехнулся.

– Да какая мне разница. Ты все еще отказываешь нам. Отказываешь нам обоим в простом удовольствии, а почему? Почему, брат?

Скажи мне, что это был сон, брат!

– То, что ты делаешь в своих снах, меня не касается. Я спал. Мне нужен был отдых. И до сих пор нужен.

Рока слушал этот ответ снова и снова, но не мог определить, звучат ли эти слова фальшиво. Скривившись, он подумал, что все равно скоро увидит бывшую жрицу и мальчика и всё выяснит. Даже островной бог по имени Андо не смог заставить Букаяга говорить правду; Рока не станет утруждать себя попыткой.

Он с кряхтением встал и приветствовал солнце позднего утра. Мужчины уже сновали по лагерю, готовя еду и укладывая бревна и припасы в грубо сколоченные повозки. Рока нашел руководящего людьми Айдэна у вязанки дров.

– Доброе утро, шаман. Я начал приготовления. Полагаю, мы отбываем сегодня.

Рока кивнул, но обнаружил, что в данный момент ему плевать. Он оглядел костры для приготовления пищи и мертвые деревья в поисках признаков Джучи, но ничего не увидел.

– Где бывшая жрица и мальчик?

Айдэн пожал плечами.

– Думаю, купаются в ручье. Они нужны тебе?

При этом вопросе Рока едва не вздрогнул.

– Нет. – Заставив себя вернуться мыслями к настоящему и насущному, он представил на своей карте маршрут через лес, затем дорогу через небольшую гряду холмов на Север, к окраинам Кормета. – Когда люди будут готовы, вождь, мы и отправимся. – Пару секунд он обдумывал свои следующие слова и предпочел осторожность: – Если хочешь использовать Сулу для перевозки припасов, то конечно, пожалуйста.

Айдэн улыбнулся:

– Мужчины без дела опасны, шаман. Особенно мои. Так что им будет полезно закончить свои дни в изнурении.

Рока ухмыльнулся, согласный с ним и радуясь такой любезности. Айдэн прошелся по лагерю, разговаривая с несколькими своими людьми, и приготовления к отъезду начались всерьез.

– Я подготовил твоего коня, господин. – Эшен привел Сулу, уже с седлом и снаряжением, и Рока кивнул в знак благодарности. В обычной ситуации он двигался бы пешком, но уже чувствовал слабость в ногах и подумал, что приятно будет провести полдня верхом.

К тому времени, когда люди были готовы, подтолкнув и подтащив грубо сколоченные телеги в некое подобие вереницы, Рока заметил Джучи.

Он направился прямо к ней, не сводя глаз с ее лица. Когда она наконец увидела его, то слегка вздрогнула от испуга, но промолчала.

– Эгиль воссоединится с нами на побережье, – сказал он. – Тебе не нужно за него бояться.

Волосы Джучи были все еще мокрыми от ручья. Она была одета в кожаные штаны и защитную стеганку, совсем как мужчины-воины. Она кивнула Роке с минимальным почтением, но это его не удивило. Он не заметил в ее глазах ужаса. Как и ненависти.

– Спасибо. Но я и не стала бы. В смысле, бояться за него. – Она повернулась к своей палатке, завершив разговор, но это не являлось необычным и, в случае с женщиной, не поводом для оскорбления.

Это был просто сон. Рока облегченно выдохнул. Произойди это на самом деле, она бы повела себя странно и не смогла бы скрыть нечто подобное… Он снова взобрался на Сулу, чувствуя, как с плеч свалилась тяжесть. Затем посмотрел на суровое, хорошо вооруженное сборище своих воинов и улыбнулся. Как далеко я зашел, подумал он, вспоминая Року-Изгоя и его ничтожные амбиции.

Теперь, благодаря ему, это будут первые люди пепла, возможно, за тысячи лет, которые окажутся в раю. Они уже близко теперь, очень близко. Им нужно лишь избегать магистралей и двигаться незамеченными в продолжение трех дней, а если их заметят, они, наверное, должны убить любого, кто их видел.

Им понадобится больше древесины, больше канатов, дегтя, смолы, гвоздей и многого другого. Кое-что Рока принесет из своей Рощи, и мертвецы уже укладывали гвозди, отлитые из прочного железа в разработанных Рокой формах. На свое серебро он купит остальное, хотя если потратит его слишком быстро, стоимость может упасть, и Северные вожди, а вероятно, и Орден, заподозрят неладное. Но ему не требовалось много времени – меньше одного сезона. Всего два, может быть, три месяца, чтобы построить свои первые корабли и совершить рейд.

Он подумал о вероятных предателях. Прежде всего Хальвар – который, вполне может статься, уже предал, и по прибытии Рока обнаружит псов Ордена, поджидающих там. Еще, возможно, Дала, или Бирмун, или даже Эгиль… Но у него много верных людей. Они не продадут свои жизни задешево, и Рока знал: если потребуется, он пожертвует всем и выживет.

Возможно, позднее он прокрадется ночью в дом к матриарху и задушит ее. Возможно, в течение нескольких лет он будет сеять хаос и террор, пока мир пепла бьется в конвульсиях страха, и в этом безумии начнет все сначала. Он этого не желал, но его цель превосходила неудачу. Как обычно, мать сказала ему правду: мужчина терпит фиаско лишь в двух случаях – сдавшись либо умерев.

Сдаваться Рока не был намерен.

– Готов, шаман?

Рока моргнул, отгоняя мысли о будущем, и посмотрел на Айдэна. Теперь тот постоянно носил подарки Роки – прочные латы из черненого железа, идеально прилегающие к груди, и покрывающую торс кольчугу. Они сидели на нем ладно, как и подобало тому, кто хорошо справлялся со всеми достойными уважения задачами.