Текст книги "Короли пепла"

Однажды ты станешь королем, великий вождь, подумал Рока. Возможно, ты будешь править этой страной пепла ради всех, оставленных за бортом, или целым островом. Но ты должен хранить свою веру, свой ум и свое мужество.

Он кивнул, неизменно питая к этому человеку симпатию за его компетентность и потенциал. А затем вывел Сулу и свою маленькую армию бандитов и ренегатов из долины – навстречу грядущему.

ГЛАВА 52

Эгиль снова взглянул на вождя Бирмуна и его горстку воинов, нагруженных припасами. Вы наверняка все мертвецы, подумал он, уже не в первый раз. Ваша госпожа посылает вас на гибель.

Он поерзал в маленьком, непривычном седле старой одолженной лошади и попытался выглядеть довольным. Но по правде говоря, ему начал нравиться вождь «ночных людей» и не хотелось бы видеть, как его убьет Рока.

После того, как шаман скрылся в ночи, несколько мужчин таки разыскали Эгиля. Хромота и отсутствие оружия спасли его от мгновенной смерти, но ему пришлось объяснять, что он скальд, приглашенный самой Верховной Жрицей Далой. Мужчины явно не впечатлились и буквально потащили его обратно на треклятую гору.

«Госпожа, мы нашли человека, прятавшегося за палисадом. Он говорит, что знает вас, что он ваш гость».

Она тянула гораздо дольше, чем Эгиль счел удобным, вперив в него почти такой же пристальный взор, как у Роки, словно извещавший: «Я могу даровать тебе жизнь или смерть единым словом. Помни об этом».

– Он говорит правду, – сказала она наконец. – Но спасибо вам, люди вождя, за вашу бдительность и ваше усердие. Примите мою благодарность.

Они отвесили полупоклоны – как показалось, с неподдельным уважением – затем бросили Эгиля, аки мешок, и без лишних слов покинули вход в пещеру. Он нашел бочонок, возможно, для соли и со стоном уселся.

– Не сомневаюсь, твоя пещерка очень хороша, жрица, но твой дом, возможно, было бы лучше разместить у подножия горы.

Верховная Жрица Дала наградила его едва заметной улыбкой. И быть может, виной тому были ее округлости и красота, или легкий румянец на щеках, или маленькая складка на ее в целом безупречном платье, но в рассудок Эгиля полезли весьма нездоровые мысли. Темноту поколебал мужской голос, и Эгиль понял свое предчувствие.

– Вернулся так скоро, певец? Ты, видать, скучал по мне.

Эгиль кивнул Бирмуну, стерев с лица все следы плотской подозрительности.

– Даже за все вино и всех вдовиц Орхуса я не полез бы снова на вашу окаянную гору по собственной воле, вождь.

– О, вообще-то, как по мне, это скорее холм.

Эгиль ухмыльнулся, но Дале, видимо, было совсем не смешно.

– Объясни свое присутствие здесь.

Эгиль вздохнул и подчинился. Он поведал о пропаже лошадей и дюжине или более человек, погнавшихся за Рокой ночью. Затем – когда влюбленная парочка переглянулась – о своей убежденности в том, что его не поймают.

– Ты кажешься очень уверенным, – сказала жрица. – Не думала я, что ты человек веры.

Может, в ее тоне и слышалась нотка презрения, но Эгиль не возражал.

– Веры во мне немного. – Он передернул плечами, пытаясь найти слова, чтобы объяснить то единственное, помимо его любви к Джучи с Иваром, что знал наверняка. – Я сказитель, госпожа. Я знаю: такой мужчина, как Букаяг, не умирает где-то в поле среди ночи, да еще на глазах лишь у молодых, необстрелянных воинов.

Твердый взор Далы следил за ним, пока он говорил – такой пристальный, что затмевал ее молодость. Когда-то, возможно, Эгиль съежился бы под таким взглядом. Но он больше не боялся жриц.

– Скальд, твой хозяин… он хороший человек?

Эгиль улыбнулся, затем чуть не захохотал. Но когда собрался с духом, чтобы говорить прямо, собственный ответ показался ему отрезвляющим, так как он верил каждому слову:

– Нет, жрица. Но быть может, он великий человек. По-моему, никто из нас понять его не в силах. Возможно, только позднее, в легендах, его будут судить. Я и пробовать не стану. – По крайней мере, не с тобой, подумал он, чувствуя, как в обрубках пальцев ног отдаются ночные крики. За это он мог судить Року, но только он, и уж точно не по прихоти кого-либо другого.

Молодая женщина не сводила с него глаз. Она задавала еще вопросы, но он пожимал плечами, или лгал, или отвечал загадками, покуда ей не надоел.

– Бирмун и несколько его слуг отведут тебя к твоему хозяину и останутся с ним, – сказала она с некоей категоричностью. Вождь взглянул на нее широко раскрытыми глазами, прежде чем сумел овладеть собой. – И ты скажешь Букаягу, чтобы он взял их в рай. Они будут служить ему как воины, пока не вернутся.

Эгиль задумчиво кивнул, зная, что сказанное им не будет иметь значения, но в реальности думая: «Ты подразумеваешь, если они вернутся, жрица». Потому что если Рока не изволит, этому не бывать.

Но, как обычно, мнения скальда никто не спросил. Его отправили прочь с богом клятой горы – и снова пешком – в то время как Бирмун разбудил мужчин, собрал припасы и даже добыл древнюю клячу для Эгиля.

Он с покорным стоном влез в седло, и Бирмун повел его со сворой из десяти не очень молодых и слегка недовольных с виду мужчин. Два дня они ехали по Спирали, преимущественно молчаливой и смущенной компанией. Каждый вечер они занимали места у костра, и когда Бирмун второй раз увидел, как Эгиль посматривает на его винный мех, то с вопросительным выражением протянул его. И, вопреки данному Джучи обещанию постоянно воздерживаться, Эгиль взял бурдюк.

– Клянусь всеми богами, хорошо-то как. – Он закрыл глаза и позволил огню напитка опалить ему горло и живот.

Бирмун улыбнулся и достал из сумки еще один мех.

– Никогда не встречал скальда, который утолил бы свою жажду, – сказал он, и Эгиль кивнул, вытирая губы. Какое-то время они пили в приятной тишине, затем вождь «ночных людей» указал на лиру скальда:

– Как ты научился такому?

Эгиль моргнул и удивленно хмыкнул, вспомнив свое одинокое детство.

– Я был сыном богатой матроны, родился поздно и последним, а мой близнец умер, когда я был маленький. Больше мне особо нечем было заняться.

Бирмун кивнул и сделал еще один большой глоток.

– Хорошая жизнь, спору нет, – сказал он бесстрастно. Эгиль вежливо улыбнулся, думая: «Да, когда-то, возможно, так и было».

Когда они осушили мехи, Бирмун достал из своей седельной сумки еще один.

– Я думал, нам понадобится это там, куда мы направляемся, – сказал он со смешком. Эгиль чуть не застонал, заметив, что звезды в небе уже расплылись, но все равно взял бурдюк. Он не пил ни капли больше года, и вызванное вином оцепенение было подобно старому другу, забытому в пути.

– Ты правда был в раю, скальд?

Эгиль чуть не прыснул вином от внезапности и небрежного тона вопроса. Он захотел солгать, но передумал.

– Нет, не был, – фыркнул он и выпил еще.

С минуту Бирмун смотрел на него. Когда стало ясно, что Эгиль не шутит и более не расположен к откровениям, вождь выпил еще вина, поудобнее устроился в своих шкурах и засмеялся.

Эгиль нашел этот звук теплым и заразительным. Размышляя о том, почему сказал правду, он осознал, что на искренность повлияли его ощущения в пещере в присутствии Далы. Он понял, что этот парень – тоже раб великих сил, как и он сам; что его слова и поступки – всего лишь последние усилия простого гребца на могучем корабле в разыгравшемся шторме, которые не войдут ни в какие легенды. Между обреченными, подумал он, должны царить правдивость и радушие.

Когда они оба успокоились и выпили еще по несколько щедрых глотков превосходной медовухи, Бирмун заговорил снова:

– Ты думаешь, рай существует? Или твой шаман – какой-то демон или полубог, посланный нас уничтожить?

Эгиль посмотрел в серьезные глаза мужчины и сделал паузу, чтобы как следует это обдумать.

– Что касается Роки, – повел он плечами, – меня бы не удивило ни то, ни другое. – Он оторвал взгляд от огня и удивился, увидев на лице Бирмуна замешательство.

– Роки?

Эгиль застыл и заставил себя моргнуть и пожать плечами, словно это был сущий пустяк.

– В смысле, Букаяга. Рока… был его братом. Теперь он мертв.

Бирмун смерил его взглядом, но кивнул и отвернулся, будто это не столь важно.

– Когда-то и у меня были братья. Ты знал его? Этого Року?

– Я… нет. Нет, я встретил Букаяга после.

Пьяный дурак. Но впрочем, какая разница? Это уже не имеет значения.

После они почти не разговаривали и уснули, а утро Эгиль встретил с пересохшим ртом, совсем как во времена юности. Люди Бирмуна сварганили завтрак из овечьей колбасы и овсянки, затем без спешки двинулись обратно на Спираль.

Во время поездки Эгиль обдумывал, возможно ли, что Рока так и не добрался до своих людей. Вопреки недавней показной убежденности, на самом деле он не был уверен – а обратно до леса много дней пути пешком. Рока был совершенно без припасов, и за ним гнались двадцать воинов. Будь на его месте обычный человек, любой другой…

Но нет, недооценивать Року означало быть уничтоженным. Сколько раз он в этом убеждался? Рока много лет провел изгоем, не имея ничего, и выжил. Он непременно выстоял против людей Вархуса. Он выстоит против своих новых Северных союзников и предательства, пока не соберет великую и ужасную армию и не поставит мир на грань безумия. И лишь когда будут мертвы все желающие и дееспособные, сможет умереть такой, как Рока.

Но Ивар и Джучи, с другой стороны… их, безусловно, могут схватить или убить, если Хальвар предаст. А сие казалось исключительно возможным… Эта мысль изводила его днем и ночью. И к тому времени, когда их маленький отряд увидел силуэты зданий Кормета, живот Эгиля словно заполнили льдинки. Его ладони и подмышки потели, и ему не сиделось в седле.

– Ты здоров, скальд? Можем чутка отдохнуть перед тем, как войдем.

Эгиль поморгал и вежливо улыбнулся:

– Нет. Я в порядке, вождь, спасибо.

Бирмун кивнул, но приподнял бровь, а подойдя ближе, заговорил более тихо:

– Если потребуют, я могу сказать, мы пришли за припасами. Но если эти люди – союзники шамана, то возможно, они убьют нас из страха перед тем, что мы увидим. Итак, что мне сказать?

Эгиль стиснул челюсти, размышляя. Он заметил, что вцепился руками в поводья, и со всем возможным тщанием расслабил пальцы. Имей веру, подумал он и мысленно хихикнул словно псих.

– Скажи им правду, брат. Мы – люди Букаяга, явились служить. Если им это не понравится, тебе придется их убить.

Глаза вождя слегка расширились, и Эгиль на мгновение задумался, были ли произнесенные слова его собственными – или это Рока вещал через него… Да пожалуй, без разницы.

Они двинулись дальше, и вскоре им наперерез вышли дозорные Кормета. Это были типичные Северные парни с каштановыми волосами и бледной кожей, вооруженные хорошими, чистыми копьями и мечами. Несколько из них перегородили дорогу, а другие появились из-за деревьев, кустов и высокой травы, пока их не стало как минимум двадцать. Эгиль никого из них не узнал.

– Мир вам, братья, – Бирмун поднял обе руки. – Мое имя…

– Какому вождю вы служите? – грубо перебил один молодчик.

В голосе мужчины явно звучала угроза, а тон не отличался почтительностью. Воины изучали оружие и доспехи друг друга, и Эгиль понял: они слыхали о вожде Бирмуне, «Убийце Негодяя Букаяга», и если они поймут, что это он и есть, их ждет очень серьезная проблема.

Эгиль был единственным всадником, поэтому большинство взглядов обратилось к нему. Он прочистил горло.

– Я Эгиль, скальд. Я не служу никакому вождю.

Говорящий выгнул бровь.

– Твое имя нам известно. Тебе здесь рады. Но эти псы без вожака должны уйти.

Эгиль почувствовал, как Бирмун и его люди ощетинились, и будь они Южанами, непременно пролилась бы кровь.

По правде говоря, столь нерадушный прием удивил Эгиля, и он осознал: вероятно, городской вождь не хочет, чтобы ряды Букаяга пополнились. Он сделал вдох и вложил в свой голос надменность Роки:

– Как твое имя, воин?

Молодчик дернул глазом и выплюнул желтокорень, но ответил:

– Брун, сын Элены.

Эгиль уважительно кивнул, затем скрестил руки на седле.

– Что ж, Брун, эти люди явились служить Букаягу. Ты можешь либо отвести их к нему, и пусть он сам решает, либо я буду вынужден сказать ему, что ты счел себя умней его и прогнал их. Ну и что ты предпочтешь?

Он постарался не радоваться волне страха, прокатившейся по этим людям от его слов. Навлекать гнев Роки на кого бы то ни было казалось несправедливым. Мужчины заметно ерзали, пока их предводитель не выдохнул:

– Так и быть, но сдайте ваше оружие.

Бирмун полуобнажил свой громадный, и ныне очевидный, рунный меч.

– Попробуй, отними.

Дозорный вытаращился огромными глазами на клинок, и Эгиль затаил дыхание; наконец парень жестом пригласил их следовать за ним и отвернулся.

Бирмун подмигнул, и Эгиль притворно кашлянул, дабы скрыть отрывистый, полный напряжения смех. А затем последовал навстречу Роке и ожидавшему его дикому будущему, испытав на миг странный, безумный восторг – который он испытывал, выйдя на открытую равнину и не видя впереди ничего, кроме горизонта.

Но это чувство было мимолетным.

ГЛАВА 53

Кормет выглядел достаточно типично. Эгиль, несомненно, бывал здесь раз или два в прошлом, но теперь не мог вспомнить. Горожане занимались своими делами, мельком поглядывая на него и на небольшую стаю воинов рядом с ним. Парни повели их дальше, мимо зала, и Эгиль уже собирался уточнить, куда они направляются, когда увидел побережье.

Огромные, похожие на скелеты каркасы тянулись вдоль берега, заполненного людьми. Повсюду вокруг них в беспорядке валялись инструменты и бревна; мальчишки наблюдали за старшими или помогали им. Эгиль застыл как вкопанный, глядя на размеры строящихся кораблей. Судя по молчанию сопровождающих, они были потрясены не меньше.

– Великий скальд вернулся. – Эгиль узнал голос отошедшего от верстака Роки. С ним шагал Айдэн в сопровождении нескольких вооруженных слуг – будто целыми днями они только и делали, что следовали за шаманом в предчувствии насилия.

– Господин. – Эгиль спешился и почтительно кивнул. Рока ответил тем же, затем подошел и положил руку ему на плечо. Он тепло улыбнулся, и Эгиль ощутил странную смесь удовольствия, смятения и страха. Он увидел изумление и, возможно, негодование остальных мужчин при этом жесте шамана.

– Ты сбежал прямо из глотки опасности, Эгиль, и однако привел нам новых союзников? Да твое хитроумие безгранично.

– Мы пришли служить тебе и идти с тобой в море, – прежде, чем успел заговорить Эгиль, ответил Бирмун.

Рока вскинул голову, словно рассерженный такой наглостью, и пока его глаза рассматривали Бирмуна и других воинов, его лицо исказилось.

– Я тебя не знаю, – грубо оборвал он, – знаю только, что сейчас ты болтаешь вместо того, чтоб слушать. – Гримаса пропала, и он вновь посмотрел на Эгиля. – Рад тебя видеть, скальд. Твоя преданность в Вархусе не забудется.

Эгиль кивнул и почувствовал, как его щеки заливает румянец. Он даже не знал, зачем Роке воздавать ему почести здесь и сейчас, но давным-давно бросил попытки постичь этого парня и старательно подавил испытанное удовольствие.

Рока издал долгий вздох и снова осмотрел людей Бирмуна.

– Что вы умеете? – спросил наконец он все тем же неласковым тоном.

Мгновение Бирмун свирепо смотрел, затем наполовину извлек свой рунный меч из ножен. Айдэн заметил это и дернулся, а его люди подступили на шаг ближе.

– Мы воины, – ответил Бирмун, тоном дерзким и подобающе надменным.

Рока шагнул вперед и улыбнулся своей хищной улыбкой.

– У тебя отличное оружие. Но достоин ли ты его? Ты готов убивать? И умереть? – Улыбка исчезла. – Если желаешь увидеть рай, браток, поклянись этим мечом в служении старым богам и их пророку. Сейчас же. В противном случае я не приму тебя.

Эгиль, моргая, наблюдал, как лицо Бирмуна краснеет, а рука неподвижно держит меч. Несомненно, тот рассчитывал, что эта беседа состоится наедине – что он передаст приказ Далы, будет спокойно принят и провернет какой-нибудь обман.

А теперь его заставляли публично присягнуть. И хотя северянин вроде Бирмуна вряд ли верил, что Эдда слышит каждое слово мужчины и судит его, он был воином – вождем, пускай пока и тайным, – и мало что отнимало у мужчины больше чести, чем нарушение присяги.

Руки Айдэна дернулись, как будто он надеялся, что этот пришелец откажется и станет врагом, а Эгиль покачал головой, дивясь нескончаемой сообразительности Роки.

– Я… клянусь. – Бирмун махнул рукой, и мужчины позади него пробормотали свои клятвы. Угроза, исходящая от Роки, тотчас рассеялась.

– Хорошо. Айдэн – твой новый вождь. – Он указал на рослого воина, который стоял рядом, постукивая себя ножом по груди. – Ты будешь поступать, как он скажет, и научишься ходить под парусом. Моему кораблю нужен экипаж. – Он оглядел собравшихся зевак. – Хватит безделья! Волус ждать не будет.

Работники – возможно, испытывая легкое разочарование – разбрелись, а Рока направился к морю, жестом велев Эгилю присоединиться.

– Джучи с Иваром ждут тебя у корметских матрон.

– Благодарю, господин.

Рока кивнул и остановился, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Так что там с Далой на горе? Она предаст?

Эгиль почувствовал, как странные глаза хозяина пронзают его насквозь, и понял, что лгать бессмысленно и в любом случае излишне. По правде, он даже не знал. Возможно, Бирмуна послали убить Року или хотя бы попытаться. Возможно, Верховная Жрица как раз сейчас отправила свою тысячу воинов на Север в намерении наглядно уничтожить Року и его последователей всех разом, а затем со славной победой двинуться прямиком на Орхус.

Эгиль осознал, что в глубине души предполагал это. Возможно, даже на это надеялся. Доверившись Дале, Рока выдал себя таким образом, которого скальд никак не ожидал. Но если даже она предаст, Эгиль не верил, что Рока потерпит поражение. Даже если он в одиночку сбежит в море, этот парень каким-то образом выживет, и гнев его будет ужасен. Однажды Эгиль усомнился в нем. И больше не повторит ошибки.

Он поскреб задумчиво бороду.

– Полагаю, ей небезразличен этот Бирмун. Сомневаюсь, что она отправила бы его на смерть. – Он пожал плечами. – Без крайней необходимости.

Рока кивнул, будто соглашаясь. Он воззрился на воду, и его лицо приняло тот отрешенный вид, к которому привык Эгиль.

– Здесь мы пока в безопасности. Возвращайся к своей семье. Скоро ты встретишь людей с далеких островов и начнешь изучать их язык, и увидишь все великолепие богатой страны. Вместе мы построим новое будущее для нашего народа.

Отпрыск Вишанов, изгой и, возможно, демон улыбнулся с теплотой, показавшейся искренней, и Эгиль улыбнулся в ответ, чувствуя себя дураком.

Дело было не совсем в его недоверии – хотя оно присутствовало – и не в его сомнении насчет возможности таких вещей. Просто ему казалось, будто на самом деле он улыбнулся не человеку, а голодному медведю – или приливной волне, уносящей его прочь.

* * *

Мы не видели никаких признаков более крупного отряда, господин – только скальд и эти несколько других пришли с горы.

Рока кивнул, не особо удивленный, но все же довольный. Он посмотрел на Тахара – одного из своих самых верных и грамотных вассалов – и положил ему на плечо ладонь: – Как всегда, молодчина, вождь. Однажды ты станешь великим владыкой, и никто не заслужит больше.

Тахар гордо раздулся, и Рока вспомнил, как его мать воодушевляла вождя с дружиной в Хальброне простыми словами. Спасибо тебе, Бэйла, подумал он, что научила меня их обычаям.

– Бери своих людей и возвращайся в холмы, Тахар. Мы должны знать, если враг придет с подмогой.

– Я тебя не подведу, господин.

Кивком отпустив его, Рока направился к своим кораблям. У Квала теперь было почти все необходимое. Многое Рока принес из своей Рощи, а через вождя Хальвара закупил гораздо больше на торговых судах из каждого городка и порта на Севере в придачу к сырью, доставленному на телегах Айдэна. Древесина тут стоила дешево, и поэтому приобретал он в основном ее, а также еду на прокорм своим людям.

В одиночестве в темноте он принес и аккуратно сложил на берегу ящики железных гвоздей, бочки смолы и дерево для отделки кораблей. Утром люди обнаружили все это, разинув благоговейно рты, а Рока улыбнулся и сказал, что это знак довольства Вола, и строительство продолжилось.

Недели миновали без помех. Рока представил Джучи с Эгилем Аруну и Квалу и спрятал улыбку при виде их пристальных, недоуменных взглядов. Островитяне преимущественно избегали людей пепла и держались возле лодок, но по ночам Рока заставлял их сидеть с ним и его слугами у костра и часто переводил хотя бы небольшие отрывки болтовни.

Вскоре Рока отправлял своих людей все дальше и дальше в море ловить рыбу и, по крайней мере, пытался отсрочить неизбежные жалобы Хальвара и все более непомерные цены на мясо и зерно. А сам приносил все больше и больше серебра и других припасов для обмена.

– Становится все легче, брат, – улыбнулся Букаяг, когда они закончили очередную ночь творения. Рока нашел, что должен согласиться. Каждая принесенная им вещь, казалось, укрепляла его понимание и память превращения ничего во что-то.

Мертвецы закапывались все глубже и глубже в шахты его Рощи, вырубали все больше деревьев и выполняли все больше работ даже без его ведома. Он сказал себе, что это вполне естественно и эффективно, и ему должно быть приятно, что мертвые трудятся над украшением своей страны, как и живые. И все же он испытывал тревожный страх.

Каждый день он наблюдал, как скелеты его новых кораблей – его «Королетворцев», как он их называл – обретают плоть и структуру. Он помогал Эгилю и Джучи осваивать язык Пью, и жрице, уже умеющей читать и писать, это давалось гораздо легче.

Тахар и его люди каждый день рыскали по глубинке в поисках врага. Вождь Айдэн и его дружинники помогали с кораблями и поддерживали мир между разными воинами с Юга и Севера, обычно запугивая их до полусмерти. Бирмун и его товарищи держались особняком, но делали всё, о чем их просили, и выкладывались на полную, изучая устройство кораблей и готовясь к предстоящему труду.

Вскоре Квал руководил строительством палуб, приподнятых и плоских на манер боевых судов Пью, чтобы множество людей могли вместе стоять и сражаться на них, сохраняя равновесие. Словно копья, торчали из берега огромные мачты, а скоро на них будут красоваться полотняные паруса, широко расправленные и туго натянутые ветром, подобно коже барабана.

Рока переключил мысли на предстоящий вояж. Островитяне Пью многое знали о море и звездах, а своими познаниями в навигации далеко превосходили людей пепла. Тем не менее они преимущественно использовали ориентиры, а иногда – сделанное из дерева устройство, с помощью которого можно измерить солнечную тень в одно и то же время, чтобы узнать свое положение относительно Севера и Юга. Однако точность была далека от идеальной, а Роке требовалось, чтобы каждый корабль мог определить направление в случае шторма – иметь представление о своем местонахождении и плыть без указаний.

Он знал: это наверняка возможно.

За неделю до того, когда Квал сообщил, что его корабли готовы, Рока стоял на пляже и рассматривал звезды. Он точно знал: мир – это сфера, и чем бы ни являются на самом деле небесные тела, они движутся вокруг этой сферы предсказуемым образом. И он полагал, что их можно измерить.

Стоя совершенно неподвижно, Рока наблюдал с возвышенности на побережье, вдали от огней и дыма Кормета. Он не отворачивался и не спал, и даже моргал лишь изредка. Много раз к нему подходили люди, и при необходимости он иногда говорил, в том числе однажды с вождем Хальваром, который – как обычно – жаловался, а после заявил, что Рока должен взять его сына и еще нескольких мужчин, когда наконец отплывет. Рока воспользовался моментом, чтобы его припугнуть, но согласился.

После шести дней наблюдения за небесами – видимо, с подачи сильно встревоженного Айдэна и еще пары человек в отдалении – к нему наконец приблизился Эгиль.

– У тебя… все в порядке, господин? Ты беседуешь с богами?

Рока вздохнул и позволил себе ощутить изможденную скованность своего тела. Он почувствовал, что его глаза опухли от синяков и наверняка покраснели от сухости. Но ему было плевать. На четвертый день он стал догадываться, но к шестому был уже уверен.

Наконец он отвел взор и повернулся к Эгилю, радуясь боли в глазах, ибо та по крайней мере замаскировала слезы восторга и открытия. За эти дни, прилагая все усилия, а также великий и проклятый дар своей памяти, он создал карту звезд над Корметом.

Теперь он взял воспоминание о каждом из мгновений и нанизал их вместе, переживая заново, как точки света сияют и кружат сквозь тьму в грандиозном божественном танце. Это походило на изучение математики в Пью – нечто, существовавшее всегда и однако непонятное Роке, зримое, но не замечаемое.

– Они так прекрасны, Эгиль, – сказал он, просматривая воспоминания о великом кольце, вращающемся вокруг единственной, неподвижной точки. – Это Тэгрин, – сказал он и чуть не всхлипнул. – Тэгрин – это центр. Это ключ. – Рока моргнул и повернулся к скальду, желая, чтобы хоть кто-нибудь понял. – Они знали, смекаешь? Наши предки. Они… они следовали за Тэгрином на Юг. Он неподвижен, Эгиль. Он – проводник.

Глаза Эгиля непонимающе следили за ним, возможно, опасаясь, что какая-то новая блажь овладела и без того уже безумным пророком.

– Они оставили его в нашей памяти, в наших легендах – царя среди звезд, которому доверяли тысячи лет. И теперь… теперь люди пепла последуют за ним домой.

– Как скажешь, господин, – опасливым тоном протянул певец. На прохладном ветру осенней ночи Рока рассмеялся.

Не важно, подумал он. Однажды Эгиль поймет. Однажды каждый мужчина и каждая женщина пепла узнают историю своих предков и воздадут им честь – этим храбрым выжившим, людям с моря, которые пересекли волны, чтобы спасти свое будущее.

Рока на негнущихся ногах подошел к своим людям и положил руку на плечо Айдэна.

– Боги сказали свое слово, великий вождь. Мы готовы.

Детина ухмыльнулся и кивнул. Суда были достроены и снабжены всем необходимым – пять королетворцев, нагруженные достаточным количеством еды и воды, чтобы дважды пересечь океан, и двумя сотнями воинов пепла.

Рока ушел отдохнуть, а затем с рассветом взошел на свой флагман, чей экипаж состоял из Аруна и Квала, Тахара и Бирмуна и их людей. Эшен привел Сулу и надежно разместил на борту. Рока наблюдал, как мужчины готовятся к их первому путешествию в рай, и теперь, глядя на ясное небо, ощутил себя частью грандиозной истории. Они заслужили немного ободрения.

– Вы готовы завоевать рай? – воззвал он, поднявшись на борт. Мужчины закричали и затопали от радости, а затем отплыли вслед за ним в Северное море.

ГЛАВА 54

Фарахи проснулся от очередного кошмара – или, может, видения – закончившегося, как и многие другие, утоплением. Как обычно, в этом сне он был лет на пятнадцать старше и по-прежнему королем. Его оставшиеся сыновья и внуки стояли подле него на коленях со связанными руками и окровавленными лицами.

А Император Нарана, темноволосый и седеющий, стоял перед ними и произносил триумфальную речь в бухте Сулу перед побежденным народом.

Наконец император взмахнул рукой и улыбнулся, и его матросы сбросили Фарахи в море. На этот раз его связали веревкой и утяжелили камнем – и поскольку ему никогда не удавалось завершить такие сны по своей воле, он опустился на дно и утонул.

Он умирал и другими, худшими способами. Иногда от странной, чужеземной болезни, или в бою, или плененный и замученный, сожженный на своем корабле. Он никогда не испытывал боли от этих смертей, но все-таки чувствовал страх, беспомощность и отчаяние. Иногда причиной были белокожие гиганты на боевых кораблях, тысячами вторгающиеся на острова. Но обычно это был император.

Фарахи видел также участь своих сыновей, или внуков, или правнуков. Даже если ему так или иначе удавалось продлить свое правление и защитить острова от внешней угрозы, его потомки всегда терпели неудачу. Таков был путь его видений, хотя с годами он усвоил, что будущее никогда не бывает определенным.

Со вздохом он спустил ноги со своей простой кровати и оделся для предстоящего дня. Ему никогда не нравились монаршие облачения из многослойного шелка. Жара донимала его, и в молодости Фарахи носил не более чем короткое покрывало, даже в сухое время года. Но я должен выглядеть достойно, вздохнул он, особенно сегодня.

Он созвал особое собрание малого двора – около десяти самых могущественных оранг-кайя, или землевладельцев, Шри-Кона. Он также пригласил родственников своих оставшихся жен, которых ни разу еще ни о чем не просил. Сегодня он сообщит им, что Шри-Кон собирается начать войну.

Разумеется, Кикай отнеслась к этой идее с презрением. Не к самой войне, а к ее объявлению.

«Брат, если ты хочешь войны, тогда отправь ночью каждый корабль и каждого солдата на Трунга. Уничтожь его. Вконец. Его и всю его армию. А уж затем созови собрание и «договорись» с двумя другими из этих так называемых «трех королей»».

Фарахи, естественно, поразмыслил и почти согласился. Это было самое логичное действие для скорейшей победы, и несомненно, при достаточных усилиях оно увенчалось бы успехом. Но видения Фарахи научили его терпеливости.

В течение многих ночей он закрывал глаза и вспоминал уроки с Андо, глядя в запутанное будущее, сотканное из разных нитей, переплетенных и связанных вместе. Он представлял, как Трунг будет ликвидирован, и что произойдет дальше. Он также разгромит царей Мол-топи, а после заключит мир с Капуле и много лет будет держать острова в железном кулаке. Но в каждом таком видении, что бы еще ни делал он после, Пью оказывался уничтожен.

И поэтому он ждал. Он наберется терпения и не поведет себя как его отец или братья, а дождется удобного случая.

Он знал: каждая большая ошибка может вести острова все дальше и дальше по пути разрушения, каждое действие будет оставлять ему все меньше возможностей выбора. Истинным врагом было грядущее и недруги островитян, и чтобы одолеть обоих, народ Пью должен оставаться сплоченным и сильным. Но даже тогда…

Фарахи нужны союзники, а не враги. Каким-то образом он должен контролировать свой разобщенный и разнузданный народ и обеспечить безопасность под своей эгидой прибрежным державам, ибо только союз королей и городов-государств мог противостоять Нарану.

Для этого потребуются бракосочетания и пакты, соглашения и законы, торговля и обмены и сотня других вещей. Понадобится новое поколение островитян, которые будут считать себя единым народом, станут доверять своим соседям и сотрудничать с ними, а не ставить себя выше их. Фарахи предвидел, что на эти цели уйдет вся его жизнь и богатство всей его семьи. Он не мог позволить, чтобы затяжная, разрушительная война в Пью породила лишь новую рознь, ибо при таком раскладе даже победа обернулась бы проигрышем.