Текст книги "Короли пепла"

Налетчики сохраняли строй, хотя им было трудно передвигаться по песку. Они перешагнули через трупы, оставленные их пророком, прикончив еще несколько слишком нерасторопных или слишком глупых для того, чтобы убежать. Практически не встретив сопротивления, они направились прямо к площади – ровному, чистому участку вулканической породы в окружении торговых лавок, аккурат перед входом на арену.

До Аруна дошло, что нынче сезон фестивалей, а судя по оживлению на площади – похоже, как раз день гладиаторских боев. Если так, то на развлечении внутри присутствуют сотни мужчин и женщин.

Рока ждал своих людей у входа, массивный и устрашающий на своем звере, с высоко поднятым копьем, похожим на острие какого-то темного шпиля. Большинство торговцев уже удрали, хотя один, проткнутый насквозь, свисал со стены пещеры.

Вожак дикарей воззвал к своим людям на варварском языке, и Аруну не требовалось знать слова, чтобы понять их значение. Тон великана был резким, грубым и безжалостным. Воины пепла отозвались боевыми кличами и ринулись внутрь.

Арун последовал за ними и вскоре увидел зрителей. Они вопили; шум и азарт от драки в самом разгаре были столь громкими, что заглушили смертоубийство снаружи. Без малейшего замешательства Рока повел своих воинов вокруг арены, и началась бойня.

На миг Арун полюбопытствовал, не здесь ли и члены команды «Бахалы», но решил, что это не имеет значения. Они пираты и душегубы, и разве они не заслуживали такой участи больше, чем другие? Они всю свою жизнь губили людей, потому что были сильнее и потому что могли. Несомненно, их постигло возмездие духов.

Сам Арун не принимал участия в резне. Он держался рядом с Рокой, дабы «защитить» его, как обещал, но быстро понял: в этом нет надобности. Казалось, доспехи Роки почти не имели уязвимостей, и в любом случае враг не оказывал сопротивления.

Когда публика осознала, что творится, смятение и страх распространились подобно чуме. Люди побежали к дверям или пытались обогнуть налетчиков и пробраться к выходу из пещеры. Но там уже поджидали другие аскоми и без колебаний убили всех мужчин до единого. Женщин они полностью игнорировали.

– Пират. – Арун моргнул и осознал, что на него таращится Рока. Его доспехи были забрызганы кровью, золотистые глаза ярко светились во мраке пещеры. – Через эти проходы есть путь в крепость. Он тебе известен?

Арун кивнул. Путь был засекреченным и, возможно, перекрытым, но благодаря многочисленным взяткам перед вызволением Роки из темницы ему подсказали способ.

– Хорошо. Возьми этих людей и найди его. – Гигант махнул рукой, затем коротко обратился к нескольким воинам на их чуждом языке. – Найди Трунга, если сможешь. Моя дорога лежит через бойцовские ямы. Надеюсь, один из нас преуспеет.

Из раскрытой ладони Роки брызнул огонь, и в ней повисло нечто, похожее на веревку и металлический крюк. С безумной ухмылкой он развернулся, прикрепил тот к ограждению и спрыгнул вниз, на арену.

* * *

Рока встал на песок и улыбнулся несчастным гладиаторам, съежившимся по углам. Хоть и не так проворно, его люди начали спускаться по стенам, чтобы присоединиться к нему, и в ожидании он изучал бронзовую дверь арены.

Находясь в плену, он изучил все двери и замки, которые смог обнаружить, и подметил форму ключей конвоиров. Он быстро понял, что все они одинаковые, но двери арены можно было открыть лишь изнутри. Это потребует грубой силы.

Из своей Рощи он взял длинный, толстый рычаг из каленой стали, который сделал именно для этой цели, и просунул сквозь решетку. Тонкий, слабый металл заскрипел и погнулся, и к тому времени, когда воины Роки собрались позади него, он просунул руку в отверстие, отодвинул поперечный засов и толкнул дверь нараспашку.

Стражи, которым полагалось быть внутри, исчезли. То ли они просто смылись или побежали наверх, дабы помочь унять охватившее арену безумие, Рока не знал. И ему было плевать. Потея в своей броне от затраченных усилий и жары, он вышел к темным, грязным загонам для рабов, припоминая здешний смрад.

Он оглянулся на своих воинов и поднял руку, вынимая три ключа, которые выковал в своей Роще.

– Откройте клетки, но не трогайте пленников и оставьте их внутри.

Эшен кивнул и взял ключи, а Рока двинулся дальше. Он шел по своим собственным следам – по тому же пути, который некогда расчистил Арун, когда освободил его; через кутузку для рабов, по которой когда-то шаркал босиком.

Он чувствовал, как твердые кожаные подошвы его сапог стучат по каменному полу, и вдыхал рыбный запах, исходящий, как он теперь знал, от ламп с китовым жиром. Он думал о Трунге в своих руках и проводил лезвием клинка вдоль каменных коридоров, с каждым шагом подбираясь все ближе и ближе к добыче.

Из открытых дверей впереди высунули головы слуги. Увидев Року и его дикарей, большинство закричали, затем, развернувшись, удрали по извилистым проходам. Рока не погнался за ними, так как не имел нужды за ними следовать. Он знал дорогу.

Он шел, ориентируясь по своей мысленной карте, пока не оказался в огромной, увешанной шпалерами столовой, где когда-то впервые в жизни узрел картины и скульптуры. На сей раз тут была стража.

Десять воинов стояли, готовые встретить всё, что могло появиться из туннелей внизу. Каждый выставил вперед свой тонкий, жалкий щит, а в другой руке держал маленький изогнутый меч из хрупкого железа или бронзы. Они выглядели достаточно спокойными и собранными, хотя носили из брони лишь кожаные панцири. Их руки и ноги были незащищены, головы непокрыты, на ступнях – открытые сандалии.

– Мы демоны, – сказал Рока на диалекте Шри-Кона, – присланные из ада за вашим хозяином. – Из своей Рощи он достал широкий круглый щит, взметнув искры из невидимого горна. – Бегите, – он указал мечом, – или умрите.

Глаза гвардейцев расширились, и некоторые из них переглянулись. Одним богам известно, что они подумали об этом враге – но, к их великой чести и отваге, они не дрогнули. Принц, стоявший позади, убежал.

– Вперед! – прорычал Рока по-аскомски, затем первым двинулся через узкий коридор. Он воздел щит и без предупреждения атаковал, обрушив свое тело и весь свой вес против первой преграды у себя на пути.

Трое гвардейцев попытались задержать его. Два из их щитов ударились о его собственный, а затем упали, когда Рока ворвался в комнату. Мужчины позади пришли в себя и набросились; Рока, не теряя инерции, кружился и махал мечом. Он услышал, как зазвенел клинок о его бок, о бедро, затем еще один – о плечо. Сквозь кольчугу и подкладку он едва ощутил удары.

Его люди с криками последовали за ним, дико рубя, чтобы добраться до него, атакуя щитами и расшвыривая стражей, чтобы суметь проникнуть внутрь. Как только один гвардеец пал, все остальные отступили и защищались, ретируясь все дальше и дальше, пока не переместились почти к гобеленам. Люди пепла продолжали наступать.

Рока просто ждал, теперь с любопытством, следя за выражением глаз халинских стражей, когда десять, а затем двадцать гигантов заполнили комнату. Когда входил каждый новый воин, гвардейцы отступали все дальше и дальше, пока не оказались у самой стены с роскошными коврами и зарешеченными окнами позади. Рока видел их ужас, медленное осознание своего меньшинства.

Из другого коридора раздались крики, и прибежало еще больше островитян вместе с тем самым принцем. Фольвар зарычал, повернувшись к ним, а его собственный отряд выстроился вплотную за ним. На миг показалось, что стороны почти сравнялись в численности; оба «войска» присматривались друг к другу, словно решая, кто одержит верх. Но это была иллюзия.

Воины Роки были натасканы невзгодами; они сумели выжить, в то время как столь многие до них пали. Это были убийцы и фанатики – отчаянные люди, которым нечего терять. И теперь, обуянные жаждой насилия, они лишь воззвали к своим богам, чтобы те смотрели, как они убивают или умирают, с верой, что награда ждет лишь храбрых. Они атаковали безбоязненно.

Деревянные щиты раскололись, а бамбуковые копья задрожали и треснули, когда железо явило свою силу. Храбрейшие островитяне умерли первыми, порубленные на куски – застряв между плотью и камнем, лишившись путей к бегству. Мужчины позади них удрали.

Среди этих Рока увидел королевича и, оставив Фольвара добивать уцелевших, бросился в погоню. Беги, беги, маленький принц, думал он, покажи мне, где прячется твой отец.

Сбросив шлем, дабы отчетливей слышать шаги, он промчался по серым коридорам, затем вверх на несколько лестничных пролетов. Даже в своих латах он, скорее всего, догнал бы принца, но подстроился под его темп, ибо старался лишь следовать за ним.

Эшен и еще двое мужчин догнали Року, хотя многие, вероятно, разбрелись и заблудились. Теперь это не имело особого значения. Крепость будет зачищена, и весьма скоро настанет время собрать рабов и добычу и вернуться на корабли. Фарахи, очевидно, преуспел в отвлечении халинских солдат. Рока предположил, что день будет удачным.

Продолжив погоню, он осознал, что размеры окон и высота этажей уменьшаются и что он почти достиг вершины форта. Он ускорил шаг – и заметил принца, который остановился у широких, открытых железных дверей, чтобы оглянуться.

– Сюда, мой принц! – крикнул чей-то голос изнутри. Королевич повернулся, чтобы удрать – и тут возникшие словно из ниоткуда пальцы схватили его за руки.

Из единственного сумрачного угла коридора, возле гобелена, выступил Арун и оттащил завопившего принца в угол. Рока подбежал и бросился к железным дверям, но люди внутри закричали и захлопнули их.

– С ним десять гвардейцев, – сказал Арун, медленно выдавливая воздух из горла принца и крепко держа его.

Рока изучил стены комнаты и вскоре понял, что они сложены из толстого, цельного камня. Взломать эти двери будет практически невозможно: их спроектировали как последнюю преграду, чтоб выиграть время. Трунг и остальная его родня определенно внутри.

Букаяг заорал и, схватив из Рощи брата молот, стал бесполезно колотить о дверь, ударяя снова и снова, задыхаясь от ярости.

Мы найдем способ, мой брат. Спокойно. Я размышляю.

Букаяг уронил молот и прислонился к стене, как обидчивый ребенок.

– Торговаться за своего сына Трунг не станет, – прорычал он.

Да, я это знаю.

Рока задался вопросом: а нет ли у островного царя какого-нибудь тайного хода и не убегает ли тот прямо сейчас куда-то в недра своей крепости? Конечно, именно так поступил бы Фарахи, но этот король самонадеян и спесив. Он явно не планирует бежать.

Нет, он сидит за своей железной дверью и надеется, что его люди вернутся и спасут его прежде, чем Рока проникнет внутрь… Он подумал о зверствах этого человека, об учиненных им пытках, о его непригодности быть лидером и королем – и мысль о том, чтобы сохранить ему жизнь, вновь почти взбесила Букаяга. Но Рока повторял эту идею снова и снова, зная, что такого короля наверняка презирают многие слуги. В особенности честные.

Он выглянул в окно и увидел нескольких из них на башне. Зная, что его слова будут услышаны внутри, он повысил голос.

– Один из вас – капитан гвардии Трунга. Ты меня помнишь. Мы стояли вместе в яме, ты и я. Ты сдержал свое слово, а я свое. – Он не услышал ответа, но попытка ничего ему не стоила. – Теперь ты в капкане, друг мой, как и я когда-то. Уже скоро эта дверь будет выбита. Твой выбор таков: открой ее, и я пощажу тебя и всех твоих людей. Или жди – и умри вместе с Трунгом.

Арун посмотрел на него так, словно Рока зря тратил время, и, возможно, так и было. Затем Рока задумался, не сможет ли он попытаться забрать дверь или часть камня в свою Рощу, хотя и не создавал их. Это казалось рискованным, но он уже собирался попробовать, когда услышал голоса с башни. Они зазвучали громче, становясь все более и более возбужденными.

За голосами последовали звон железа и крики; металл со скрипучим содроганием щелкнул о камень, и огромные створки медленно разошлись. В дверном проеме стоял «Кэптин» – единственный человек в этом аду, который отнесся к Роке с уважением. С его бледного лица капал пот. Он посмотрел на доспехи Роки и на людей позади него с абсолютным, неприкрытым ужасом и попятился.

Рока один вошел в комнату. Люди капитана нацелили копья на Трунга, а также трех принцев, четырех дочерей и не меньше десяти других родственников.

– Этих воинов не трогать! – крикнул Рока по-аскомски своим людям. – Эшен, ты сопроводишь их из дворца. Проследи, чтобы другие наши воины их не убили. Они под моей защитой. Понял?

– Да, господин.

Рока кивнул и повернулся к гвардии Трунга:

– Эти люди отведут вас в безопасное место. Оружие оставьте при себе, если желаете. А теперь идите.

Капитан сглотнул, а его люди выстроились позади него и, панически дрожа и кланяясь, быстро покинули комнату.

Рока скользнул взглядом по стильной мебели, детским игрушкам, кувшинам с вином и тарелкам с фруктами и сладостями, как будто семейство устроило трапезу. В центре комнаты Рока увидел большой котел для варки еды и улыбнулся. Наконец он встретился взглядом с Трунгом.

– Приветик, «вождь бойцовых ям», – сказал он. – Помнишь меня?

* * *

Почуяв страх Трунга, Букаяг встрепенулся. Рока вспомнил Кунлу и то, как неприятно было ее убивать – как это лишило его смысла и оставило ни с чем. На этот раз, однако, цель была куда масштабнее. Она, несомненно, займет всю его жизнь – и при любом раскладе намного превзойдет и этот город, и этого царька. Но Рока все еще мог насладиться мелочами.

– Живым я принесу тебе гораздо больше пользы, – проскулил Трунг, забиваясь в дальний угол. На его красной шее выступили бисеринки пота, тонкие шелка липли к складчатой плоти на его туше. – У меня зарыто много богатств. Я… я могу помочь тебе, чего бы ты ни добивался. И я знаю секреты, много секретов, тайны, которые стоят целое состояние. Ты умен, я это вижу. Так поступи разумно.

Рока шагнул ближе и вспомнил, как почти то же самое сказала Кунла. Стоило отдать ей должное: она очень храбро вела себя в смерти. Рока не думал, что Трунг справится столь же блестяще.

– Я хочу выяснить у тебя лишь одно, великий король. Если сможешь ответить, я оставлю тебя в живых. Как можешь видеть, – он указал вслед все еще живым гвардейцам, – я человек слова.

Трунг сглотнул, и его глаза забегали, но в них читалось сомнение. Он определенно был из тех, кто мог и сам дразнить своих жертв таким образом, что бы те ни говорили или ни делали – так как знал, что их все равно прикончат. Рока, однако, был абсолютно честен.

Букаяга почти трясло от нетерпения и риска потерять свою добычу, но господином положения был Рока. Закрыв глаза, он поднял недавно изготовленный в Роще стальной жезл и переслал в реальный мир, воздев руку и вложив тот в ладонь Букаяга. Он потратил много часов на проработку деталей скульптурной головы – ее изгибов и углов, особенно лица. Он велел Девице-из-Темницы-Трунга позировать ему, доводя изображение до совершенства. Это была очень тонкая работа.

– Как зовут эту рабыню, король, – ту, которую ты привел на смерть от моих рук, будто собаку? Скажи мне это, и я освобожу тебя.

Рока, держа девушку за руку, подошел к ее могиле с памятным камнем. Он приготовил знак на случай, если этот мужчина знает, но был убежден, что ему невдомек. Он посмотрел в полные ужаса глаза короля и увидел отчаяние, неприкрытое двуличие, проявившееся так отчетливо, что ложь распухла на губах у Трунга, как синяк.

– Илиана, – сказал он, – это была Илиана. – Он встретил свирепый взгляд Роки с напором, будто силой вынуждая его поверить.

Рока взглянул на Девицу-из-Темницы-Трунга, и та с печалью отрицательно качнула головой. Он прикоснулся к шарфу, который скрывал ее шею, жалея, что она не умеет говорить или хотя бы писать, но мертвые, похоже, не умели ни того, ни другого.

Рока не лгал себе и не отрицал своей ответственности за ее смерть. Однажды за этот и за все свои поступки он будет осужден – так же, как Трунг. Выполнив свое предназначение, он расплатится без жалоб. А пока он будет чтить мертвецов, придавать смысл их жертве и продолжать их деяния. Если сможет, он воздаст им должное.

Он шагнул вперед и взял Трунга за предплечье, затем взмахнул жезлом с идеально прекрасным ликом его мертвой рабыни и сломал конечность в локте. Халинский царек закричал и упал бы, но Рока его удержал. Он замахнулся снова и сломал другую руку.

– Знай вот что, пока будешь умирать, – прошипел он, перекрывая вопль. – Будь ты королем получше, не страдал бы вот так. Все было в твоей власти, Трунг. Вина на тебе.

Рока оглянулся на своих людей, изо всех сил сдерживая Букаяга, испытывая первобытный порыв разорвать этого типа и весь его мир на части.

– Убейте мужчин. Уведите женщин. Им незачем это видеть. – Он повернулся к Аруну и заговорил на островном языке: – Найди королевский гарем, пират. Всех тамошних женщин возьмут в качестве матрон.

Его грудь вздымалась, а кулаки сжимались и разжимались в предвкушении. Давление на его разум начало наконец слабеть; великая потребность должна была вот-вот осуществиться.

Ну ладно, брат. Он твой. Со всеми потрохами.

Рока взял Девицу-из-Темницы за руку и повел ее в свой сад, предоставив мертвым копать могилы для убитых им гвардейцев.

– Хочешь увидеть «дорожные розы» с моей родины? Я высадил еще один ряд возле статуи мамы.

Девушка улыбнулась и кивнула, и вместе они зашагали по чистой, ровной дорожке к саду Бэйлы, где Рока вплетет девушке в волосы желтые и синие цветы, и быть может, приляжет с ней на прохладную, влажную траву и какое-то время поспит.

Рока смутно слышал крики и ощущал привкус крови, но никогда не наслаждался подобным. Он сосредоточился на милой улыбке девицы.

ГЛАВА 57

Люди пепла прикончили мужчин из родни Трунга так буднично, словно рубили дрова.

Не желая быть свидетелем стенаний и вони, Арун как в тумане отошел к плачущим, блюющим женщинам, чтобы объяснить, что им не причинят вреда, но они должны будут пойти вместе с убийцами.

– Проводи нас в гарем. – Он схватил за руку ту, кого принял за одну из дочерей Трунга, и ее передернуло. – Не зли их еще больше, идиотка! Шевелись.

Она поглядела на остальных женщин, и те, сбившись в кучу, двинулись к открытым железным дверям. Перепачканные в крови люди пепла, закончившие свою жуткую работенку, мигом преобразились.

Гиганты отступили в сторону и склонили головы, словно в почтении к женщинам, указывая на коридор. Ни один не пошевелился, чтобы прикоснуться, хотя королевские особы рыдали при каждом их жесте. Но мужчины почти не смотрели на этих дам, а когда и поглядывали, то лишь украдкой, как будто смущались и стыдились вызванных ими слёз.

Арун не утруждал себя попытками найти в этом смысл. После ухода женщин он задержался ненадолго у двери, не сводя глаз с Роки и его трофея.

Во время резни вожак «людей пепла» ни на миг не отвлек свое внимание от короля. Он загнал мужика в угол и дубасил железным прутом, сокрушая кости и сминая мягкие ткани, пока царек не рухнул с мертвенно-бледным от страдания лицом.

Арун подумал было, что это простая жестокость, но затем вспомнил: Року избивали в тюрьме Трунга бамбуковыми палками точно таким же образом. Наконец дикарь уронил прут и забормотал что-то на своем родном языке, будто говоря с самим собой. Затем его губы скривились, и он зарычал. Он упал на колени, схватил старшего мужчину за голову и зубами оторвал кусок его щеки.

Крики ужаса Трунга и чавканье остались единственными звуками в комнате, и Арун осознал: впредь никакому количеству рома не прогнать эту сцену из его памяти.

– Прекрати! – сказал он, обретя мужество. – Его голова нужна Фарахи.

Рока повернул к нему лицо, лоснящееся от крови; глаза его были такими же дикими, как тогда, в храме Бато. Снова он как будто вообще не узнал Аруна. Он зарычал, обнажив кривые, обагренные зубы, а затем подался вперед, как будто намеревался пересечь комнату и разорвать Аруна на части голыми руками.

Внезапно он застыл и моргал, пока его лицо и глаза не прояснились. Он содрогнулся в долгом, глубоком вдохе и встал, подняв меч, валявшийся рядом. Трунг – все еще живой – плакал и жалобно умолял; Рока схватил короля за волосы, взмахнул клинком и одним ударом снес ему голову.

– Иди с мужчинами, – сказал он, бросая ту к ногам Аруна, как утратившую всякое значение. – Я оставлю преемнику Трунга небольшое послание. Помоги воинам доставить на борт женщин – сами они постесняются. Увидимся у кораблей.

Будто в трансе, Арун побрел в гарем. Полторы с лишним сотни женщин и девушек сначала уставились на него и благородных дам в недоумении, словно все это было каким-то изощренным подвохом. Арун стряхнул оцепенение, закричал на них и велел пятерым «людям пепла» помочь им собрать одежду – и женщины, заплакав, подчинились.

Вскоре мужчины повели их из крепости, перешагивая через мертвых гвардейцев и слуг и подобрав по дороге несколько перепуганных служанок. Люди пепла убили всех мужчин, кроме горстки тех, кого пощадил Рока.

Гвардейцев Трунга и слуг мужского пола они расчленяли без пощады, казалось, разозленные их слабыми попытками дать отпор. Проходя мимо, они указывали на трупы убитых и перешучивались. И Арун снова чувствовал себя как в тумане, с трудом понимая теперь, как он попал в это место и как ему отсюда выбраться.

Многих из женщин стошнило, когда их выводили через игорный зал и ямы. Больше сотни мертвых тел валялось повсюду, как мусор после шторма; мешавшие трупы отбросили в углы или к стенам, дабы расчистить проход. Оставленные снаружи воины приветствовали захватчиков дворца стуком щитов и топаньем ног, звучными свирепыми голосами громко распевая свои дикарские песни. Они покинули крепость короля Трунга как герои-завоеватели, и Арун предположил, что так и есть.

Эти люди переплыли неведомое море, штурмовали владения могущественного короля и, понеся лишь незначительные потери, убили его. Теперь они шествовали по песку чужой страны, ведя за собой вереницу молодых красивых женщин.

Когда те осознали свою участь, Аруну пришлось уговаривать, орать и насильно сажать их на корабли. Мужчины пепла образовали стену из плоти и железа, чтобы помешать их бегству, но в остальном старались не прикасаться к ним и не вмешиваться. Арун и под конец Квал помогли погрузить женщин и усадили их внизу, затем вернулись на пляж усталые и дрожащие.

Они молча переглянулись. Арун трясущимися руками зажег сигару и достал фляжку с ромом, передав и то, и другое несгибаемому капитану – и впервые Квал взял и то, и другое. На пляже оба испытали нечто невыразимое – возможно, ужасное чувство того, что содеянное ими теперь не исправить, и однажды они об этом пожалеют.

Вместе они наблюдали, как дым, а затем и огонь охватывают дворец и окружающий город. Они смотрели, как люди пепла возвращаются по двое и по трое из других мест на острове, залитые кровью и несущие добычу. Когда солнце замерло и начало клониться к закату, наконец подошел Рока.

За ним следовали еще люди, неся сундуки, отмеченные печатью Трунга, и Арун понял, что они ограбили сокровищницу. При приближении Роки большой воин, «Айдэн», заставил мужчин вокруг себя умолкнуть и опустился на колено. Остальные последовали примеру, и вскоре каждый варвар опустил закованную в броню ногу на песок.

Рока воздел руки и своим сильным голосом произнес что-то на варварском языке, затем вышел вперед, взял Айдэна и поднял его с мокрыми глазами, подав мужчинам знак. Вскоре все стояли на ногах, скандируя и восклицая с пылом, который можно было назвать лишь религиозным.

Арун смотрел, дивясь их необычности – так много среди них было братьев, даже близнецов, которые выглядели почти одинаково. Бледная, красноватая кожа делала этих людей похожими на трупы, а растрепанные бороды и волосы и покрытые грязью тела придавали им вид столь же дикий, как и их деяния. Он видел исходящую от них ужасную угрозу, чужеродную странность, их радость от убийства таких же людей, как он сам. Все его мысли занимал вопрос: Что я наделал?

– Вы молодчины, – сказал Рока ему и Квалу позже, когда они поднялись на борт его флагмана. Он указал на небольшой катамаран-разведчик на берегу, который его люди тащили к воде. – Верни это своему королю, – сказал он, положив руку на плечо Квала. – Я мало встречал таких сведущих людей, как ты, мой друг, на суше или море. Прими благодарность моего народа. Надеюсь, мы еще увидимся.

Квал чопорно поклонился, затем, по своему обыкновению, без лишних слов отбыл выполнять новое поручение.

– Пират. – Рока улыбнулся и посмотрел в глаза Аруна. – Кажется, наша сделка расторгнута. – Он достал из кармана письмо Фарахи, которое Арун решил передать ему заранее. – Я прочел слова твоего короля и, похоже, не могу дать тебе того, что обещал. Если хочешь, можешь отбыть со мной сейчас, оставаться при мне, пока я не отплачу тебе каким-либо другим способом. Но я думаю, ты этого не сделаешь. Так что возвращайся к Фарахи и своей принцессе и живи под их покровительством. Как и ты, я союзник Фарахи. Но я останусь у тебя в долгу.

Арун кивнул и насилу удержался от того, чтобы помчаться во весь опор к катамарану и удрать. Каким-то абсурдным, необъяснимым образом он все еще доверял Роке. Возможно, даже питал к нему симпатию.

Казалось немыслимым, что этот благородный сладкоречивый муж и явленный прежде дикарь – одна и та же личность. Арун видел колдуна, умеющего творить чудеса, и безобразного зверя-людоеда. Эти ипостаси были неотделимы друг от друга. Рока сочетал в себе их все.

– Я скажу ему, – ответил Арун, поднимая тканевый мешок с обгрызенной головой Трунга внутри. Затем заставил себя распрямиться, шагнуть вперед и протянуть руку, как мужчина, уважающий другого мужчину – потому что, если честно, так и было. Рока схватил ее и ухмыльнулся.

– Оставь кинжал себе, пират, и будь бдителен. Кикай коварна, а Фарахи играет своими слугами, как фигурками в чахэн.

С этими словами он отвернулся и жестом приказал своим людям готовиться к отплытию. Но когда Арун покинул палубу и направился к катамарану, Рока окликнул его с флагмана:

– И скажи своему королю: я записал на его письме, какие припасы потребуются стране пепла и сколько мы заплатим. Скажи ему, что я буду ждать первую партию товара весной.

* * *

Два дня Рока и его люди плыли при попутном ветре и ясном небе. Плыть на Юг было гораздо проще, ибо если даже их корабли далеко разнесет штормом и собьет с курса, следование за Тэгрином все равно приведет их к обширной земле Аскома.

Какое-то время эти мужчины сохраняли свой почти мальчишеский восторг, затем поблекший до тихой гордости и, пожалуй, недоверчивого оцепенения. Раненых восхваляли, истории о кровопролитной бойне распространялись по всему кораблю и обрастали все новыми преувеличениями, пока даже сами рассказчики не начали потешаться над собственными байками.

Все сходились во мнении, что Фольвар сражался храбро и вел своих людей с отвагой. Легенда об Айдэне распространилась после того, как некоторые поведали о его доблести на пляже. Казалось, только Бирмуна не интересовали все эти россказни о славе, но его молчание не заботило остальных.

Захваченным женщинам требовался уход. Мужчины поспорили и придумали дюжину способов решить, кому будет дана привилегия носить им еду, чистить их ведра или выгуливать их на палубе. Рока научил мужчин говорить «лоа», «пожалуйста» и «спасибо». И хотя все, что они делали, явно наводило ужас на островитянок, эти робкие слова и учтивость держали их в достаточном спокойствии.

Небольшая флотилия Роки попала в шторм на третий день, но благодаря усердной откачке воды и прочной конструкции «королетворцев» они выдержали бурю и вскоре продолжили свой курс.

Роке больше не позволялось делать что-либо самому. Мужчины наперебой ухаживали за Сулой, приносили Роке воду, хлеб и вяленую свинину на подносе из крышки бочонка, расшаркивались и кланялись как гребаные островные рабы при каждом его приближении. Он пытался убедить себя, что это необходимо или по крайней мере неизбежно, но счел такую перемену отвратительной.

На четвертый день он сидел один в своей каюте. Все слова Фарахи навсегда запечатлелись у него в памяти, и теперь он воспроизвел ощущение письма в своих пальцах и запах чернил. Рока мысленно перечитал его.

«Мой друг, – начиналось оно, что вызвало у Роки улыбку. – Если ты это читаешь, я надеюсь, это значит, что Трунг уже мертв или при смерти. Его кончина для меня есть нерушимый договор между нами – доверие, скрепленное кровью. Как и ты, я часто чувствовал себя одиноким в этом мире. Я не ожидал, что мои замыслы разделит одаренный человек из страны льда и снега.

Я тоже наделен дарами, которые человек вроде тебя наверняка способен распознать и принять на веру. Мой дар – видеть будущее. Я вижу возможности и вероятности, великое и малое – будущее целых государств и ход моего соперника по игре в чахэн. Лучше всего я понимаю это в моих снах, дружище, и в моих снах я видел два совершенно разных мира.

В первом твоя страна пепла и народ Пью вступают в войну. Засим всегда следуют смерть, разруха и голод – вражда и борьба до тех пор, пока та или иная сторона не будет уничтожена. Это наиболее вероятное будущее. Если оно не произойдет при нашей жизни, то возможно, при жизни наших детей или внуков. Это легкое будущее. Чтобы оно осуществилось, нам с тобой нужно только бездействовать, и однажды мои кошмары станут реальностью.

Но есть и второй мир – столь же маловероятный, как и то, что один безобразный мальчик выжил в Аскоме, пересек непреодолимое море и подружился с одиноким королем, обладая величайшим умом поколения. Это мир, где люди островов и люди пепла объединяются в братстве, очень осмотрительно и понимая все последствия – где суда-зерновозы из Пью несут жизнь к холодным берегам, а гигантские воины плавают на военных кораблях Пью. На протяжении сотен лет два народа заключают браки и перемешиваются, пока не совладают с этим миром как единое целое. В этом мире, после многих лишений и трудностей, наш народ мог бы создать величайшую морскую державу из когда-либо виденных – и обратить свой взор к далеким берегам.

Именно такого будущего я желаю для моих потомков. И возможно, его удастся осуществить с твоей помощью, с твоим умом и твоими великими дарами. Это будет сложно, Рока, и на это уйдет вся наша жизнь. Кровь прольется как в твоих землях, так и в моих, ибо нужно противостоять великой державе Нарана, и это обессилит нас обоих. Однажды Наран атакует со всей своей мощью, со всеми своими воинами и союзниками, и обоим нашим народам потребуется много изменений, чтобы выстоять. Нам с тобой придется доверять друг другу и много раз обсуждать наши планы и происки, быть готовыми убивать, лгать и жертвовать. Но с моей стороны я клянусь добиться, что договор будет исполнен. Выбор за тобой».