Текст книги "Короли пепла"

Он вышел из своей комнаты и, улучив момент, чтобы вспомнить, в каком крыле почивал, кивнул своим телохранителям. Солнечные лучи едва скользили по стенам дворца, но оранжевые отблески освещали камень стен и фрески. Будь Фарахи помоложе, он бы насладился этим зрелищем, утренними ароматами, влажностью воздуха. Но Хали была мертва, и она забрала с собой красоту.

Он опустил взор и попытался поймать будущее, пока рассеянно шагал к своему кабинету. Но едва он пересек первый двор, как его окликнул посыльный.

– Государь! – Юноша с блестящим от пота лбом спустился с крепостной стены, затем помчался к ступенькам. Очень подтянутый с виду, он все-таки запыхался. – Государь. Корабль. С Юга. Это мастер Эка, господин. Он сказал разбудить тебя, он сказал, что ты его ждешь.

Фарахи вздохнул и выпустил свой разум на волю. Эта нить возникала нечасто. Имелся лишь один шанс из пятидесяти, что Арун вернется живым вместе с Рокой так скоро.

Король закрыл глаза и попытался вспомнить последовательность нитей, произрастающую из этой вероятности – пытаясь вспомнить, сколько раз видел ее отчетливее в своих снах. Он почувствовал, как его дыхание участилось вместе с пульсом, потому что в краткосрочной перспективе этих нитей было мало, и он знал ответ.

Если Рока вернулся так скоро, это могло означать, что он прибыл как друг. Это могло означать мир и альянс, а также возможность обратить один великий и опасный ум на спасение народа Фарахи – а затем на изменение мира. Но не всегда. Нет, даже не вполовину.

Тем не менее, вероятность существовала, шансы возросли. Хотя Хали была мертва и Фарахи утратил надежду, он знал, что должен попытаться. При его жизни такой шанс не представится больше.

Он прогнал все следы заинтересованности, любопытства или упования и превратил свое лицо в камень, дабы сберечь грядущее. И зашагал без спешки, словно в мире ничего не изменилось.

– Отведи его ко мне в кабинет, если он желает. Скажи ему, что я с ним встречусь.

* * *

Арун опустился на колени и поцеловал песчаный берег Шри-Кона.

– О, великая мать Хаумия. Я, твой заблудший сын, отведаю все твои щедроты, сладко пересплю с каждой из твоих дочерей и никогда больше тебя не покину. – Он поднял взгляд и увидел Квала: тот привязывал катамаран к пирсу, с лицом кислым и унылым, как всегда.

– Кончай лепетать и поспеши к королю. Я подожду, так как думаю, он отправит нас обратно.

Арун выплюнул несколько песчинок и вздохнул. Он отчаянно хотел нормально поесть, нормально выпить и – если ему очень повезет – провести дикую, неистовую ночь с Кикай. Но он сознавал: Квал прав.

Он встал и потащился вдоль песчаной отмели, но попытался для начала отстирать уцелевшие остатки шелка. Тот пропах морем и потом, а более тяжелые тканые штаны варварской работы воняли еще хуже, чем выглядели. Вдобавок они свербели, и прежде, чем выйти на открытое место вдоль Южной дороги на Шри-Кон, Арун самозабвенно почесался.

– Окаянные, дремучие, грязные дикари! Долбаные вшивые животные! – Покачнувшись, он сдался и, сорвав с себя эти гадкие портки, забросил их ногой в кусты. А затем невозмутимо направился ко дворцу в подштанниках.

При мысли о том, чтобы вновь предстать перед Фарахи, его бросило в пот, хотя какое-то время Арун лгал себе и притворялся, что виной тому жара. Его пугали отрешенные глаза монарха – он как будто бы смотрел прямо сквозь тебя, вовне тебя, словно ты всего лишь пешка в более крупной игре, которую не понимаешь.

Конечно, глаза Роки были еще хуже.

Предводитель варваров смотрел не вовне, а прямо внутрь, словно исследуя каждый изъян в твоем духе, словно с первого взгляда он видел твои самые темные деяния и величайшие победы, и твой тайный шепот в ночи… Что бы он ни увидел, его толстые губы всегда характерно кривились, а дикие, демонические глаза сверкали, как у пророка или психа.

В общении с Фарахи можно было хотя бы попытаться понять, что у него на уме. Он мог рассказать тебе, что к чему, и ты мог беседовать с ним и понимать его как равный. В обществе Роки Арун чувствовал себя неполноценным – как будто Роке требовалось так много времени, чтобы рассказать ему обо всем, что под конец его рассказа Арун уже забыл бы начало.

Он отбросил эту мысль и снова возблагодарил духов за то, что оказался на суше.

Те же самые убийцы и охранники на службе Алаку поджидали снаружи дворца и делали вид, что всё ништяк. Они воззрились на полуголого Аруна, и некоторые ухмыльнулись. Он свирепо на них зыркнул и не остановился – ведь его ждет король, и вообще, на хрен всех шпионов и слуг!

Все равно они заставили его ожидать у ворот и отправили вперед посыльного. Элитные гвардейцы отпускали шуточки насчет его наготы, и какое-то время он думал, не сломать ли пару-тройку носов, но затем просто улыбнулся, схватился за свой пенис со словами «вашу мать», и гвардейцы заржали.

Он попытался обрести спокойствие, но, как обычно, потерпел неудачу. Аруна всегда успокаивала только деятельность, и он знал, что награды и богатства теперь близко – возможно, ближе, чем когда-либо. Гибель казалась столь же вероятной. Он чувствовал, будто застрял между великими стихиями, маленький кораблик в шторме с бурлящими небесами и жестокими волнами – Дикарем и Королем-Чародеем.

Посыльный вернулся, и вскоре гвардейцы отвели Аруна внутрь, мигом стерев глумливые ухмылочки и встав по стойке смирно. Он как в тумане прошел через двор и внешнюю крепость дворца, пытаясь подготовить себя к встрече с прозорливым королем, держа наготове свою смекалку и некое подобие плана.

Затем он остановился у кабинета, посыльный накинул на него плащ и жестом пригласил войти. Арун отвесил полупоклон и увидел, что король что-то строчит за своим рабочим столом, спокойный, как ветерок Бато.

Интересно, что ты почувствуешь, как только узнаешь, что на якоре неподалеку от твоего берега стоят несколько ладей, полных варваров-убийц, только и ждущих шанса развязать хаос.

– Итак. – Фарахи, наконец, поднял глаза и отложил перо. Арун прочистил горло.

– Твой план очень успешен, господин. Рока вернулся с двумя сотнями воинов. Они бросили якорь к Югу от Халина и, как я полагаю, намерены атаковать по твоему приказу.

Фарахи кивнул, но промолчал. Он казался другим, нежели Арун его помнил – возможно, более бледным, как будто редко видел солнце, а глаза потускнели и словно утратили живость. Аруну стало не по себе в наступившей тишине, но что еще добавить, он не знал. Король же вернулся к своей писанине и лишь тогда заговорил:

– Скажи мне, что пообещал тебе Рока, чтобы ты предал меня? Мою сестру, я полагаю, и богатства. Или, может быть, островной трон?

Арун заморгал, молча слушая, как скрипит перо; у него пересохло во рту. В конце концов Фарахи встал и подошел к картине, изображающей его предков.

– Не бери в голову, – рассеянно произнес он. – Сейчас я кое-что скажу тебе, Арун – то, что говорил прежде лишь одному человеку в этом мире. – Он повернулся со слабой улыбкой. – Можешь в это не верить, но думаю, что поверишь. Полагаю, ты уже видел дары Роки и знаешь, что такие вещи возможны. Что ж, у меня тоже есть дар, как у древнего царя или витязя Рупи из какой-нибудь пьесы себу. Я умею видеть будущее.

Арун промолчал. Фарахи улыбнулся и кивнул.

– Иногда я вижу будущее очень отдаленное, более чем на целую жизнь, а иногда всего на дни или даже мгновения. Мой дар не идеален. В основном он проявляется в образах, хотя порой я слышу, чувствую и знаю то, чего мне не следует. Я вижу не истины, только вероятности – варианты, переплетенные воедино, так что каждый из них можно разделить, как волокна ткани, а затем проследить до их неизбежных концов.

Арун все так же молча смотрел на короля. Он знать не знал, к чему тот клонит, и не в пример многим людям, которых ему доводилось встречать, охарактеризовал бы Фарахи как в основном практичного – не склонного к фантазиям или заблуждениям. Он предположил, что все это какая-то уловка, подводящая к угрозе или сделке. Король Алаку повернулся; его глаза стали колючими и свирепыми, казалось, теперь сам этот взор мог пронзить насквозь.

– Хочешь, я расскажу тебе твое будущее, пират?

Не раздумывая, Арун шагнул в сторону. В прикрывающем тело плаще он неловко переступил с ноги на ногу, твердя себе, что это просто запугивание. Сейчас последует предложение – и угроза, если он не подчинится. Только и всего.

– Я много думал о твоем будущем и увидел много нитей, – сказал король. – И все они заканчиваются одинаково. Думаю, именно по данной причине я говорю тебе это. В каком-то смысле я доверяю тебе больше, чем кому-либо еще. – Тут он добродушно улыбнулся. – Ни разу ни в одном из вариантов ты не предал меня, Арун. Почему, мне неведомо. – Король пожал плечами. – Возможно, потому что ты любишь мою сестру. Возможно, потому что знаешь, что она любит меня больше, чем будет любить тебя, и предать меня – значит потерять эту любовь. Я не знаю. Возможно, ты просто сознаешь, что ни один человек никогда не даст тебе столько желаемых тобою вещей, сколько я.

Странность этого откровения парализовала Аруна, и он обнаружил, что не смеет прерывать, хотя какой-то частичкой сознания отвергал происходящее и хотел только взять нож, пристегнутый к бедру, и вонзить тот прямо в сердце Фарахи.

– О, ты можешь убить меня, – сказал король, словно прочел мысли Аруна. – Какой-нибудь другой монарх мог бы вознаградить тебя, когда хаос закончится. Либо можешь привязаться к Роке, но теперь ты повидал его народ и знаешь, что Кикай презирает его. – Король встретился взглядом с Аруном и вновь заговорил напряженно, но без злобы. – В отличие от Роки, я знаю правду – ты не хочешь быть королем, потому что быть королем значит быть рабом, а вовсе не обладать свободой. В глубине души ты это знаешь. Поэтому я дам тебе то, чего ты действительно хочешь. Я сделаю тебя могущественным и более опасным, чем когда-либо, так что твое имя, даже произнесенное шепотом, заставит людей островов дрожать в страхе. Ты сможешь посещать Бато как человек, пользующийся уважением и властью, когда тебе захочется. И однажды ты сбросишь маску скорпиона и станешь достойным, а возможно, и счастливым человеком, чьи великие таланты используются в темных целях. Вот какое будущее я вижу для тебя, пират, если ты дашь мне руку.

С этими словами король вернулся на свое место, и Арун ошеломленно застыл. На протяжении всей этой речи он чувствовал, как взмывает и падает, порываясь поспорить, возразить, объяснить свое собственное видение будущего. Но он знал: каждое слово, сказанное королем, было правдой.

– В этой комнате нет стражи, – добавил Фарахи, берясь за перо. – Ты можешь убить меня прямо сейчас и забрать мою сестру. Я могу ошибаться. Король должен идти на риск. Я понимаю: ты уважаешь Року и, возможно, боишься его. Я тоже. Больше, чем любого мужчину, которого мне доводилось знать. Мое намерение – заключить союз с его сородичами и привязать их ко мне. Мне нужна твоя помощь, Арун. Я хочу, чтобы ты помог ему увидеть великое будущее, стать нашим другом и остаться в живых. Итак. Теперь ты должен выбрать.

Арун почувствовал, как его рука рассеянно потянулась к лицу, и ощутил покалывание в воздухе, как влажность в предвестии огромной волны. Он вовсе не имел желания убивать этого человека. В реальности он боялся, что это убийство каким-либо образом станет невозможным – или величайшей ошибкой в его жизни.

Возможно, Рока был скорее человеком, нежели монстром, и добросовестно предложил путь. Арун доверял ему, но еще больше боялся. По крайней мере, с Фарахи все может быть наоборот.

– О чем ты меня просишь? – тихо выдавил он.

– Быть моей правой рукой в тенях, – сказал король, – получить всю власть, которой прежде обладала моя сестра. Ты будешь действовать через нее, когда нам это выгодно, но на самом деле исполнять мою волю. Я верю, что она тебя по-своему любит или сумеет полюбить. Это смягчит удар, когда она поймет правду. Вот что я предлагаю, мастер Эка – сделать тебя вторым по влиятельности человеком в Пью. Не монахом-неудачником Аруном и не пиратом по кличке Удавка, а новым человеком. Я предлагаю это втихую, без спешки, но со всей моей поддержкой и деньгами. И в темных закоулках этих островов ты возвысишься.

При словах короля Арун поежился и поплотнее запахнул свой плащ. Казалось, их извлекли прямиком из глубин его разума и духа и обнажили перед ним. Он мгновенно понял, что согласится, и что король об этом знает, а возможно, знал всегда. Эта мысль ужаснула его, но одновременно принесла утешение. Он словно был загнан в угол, спасен от самого себя, и опасная игра наконец-то закончилась. Он тяжело опустился в кресло перед письменным столом и поднес стоявшую наготове чашку с водой к пересохшим губам.

– Я согласен, – сказал он и выпил, и король с явной готовностью наполнил чашку снова, не выказывая ни радости, ни любых других эмоций.

– Возвращайся к Роке, – велел Фарахи. – Скажи ему, чтобы атаковал на третий день. Когда он закончит в Халине, отдай ему это письмо. – Он свернул свиток и подвинул его через стол. – И, Эка… твое первое задание на моей службе – то же, о чем я попросил тебя при нашей встрече. Так было всегда. Ты принесешь мне голову Трунга.

ГЛАВА 55

Ава дня ожидания в море не пришлись людям Роки по нутру. Плавание выдалось странным и нелегким, но все-таки его пережили благодаря неустанному труду и предвкушению славы и приключений. Однако героям легенд никогда не приходилось сидеть в ожидании на изнуряющей жаре.

Когда со Шри-Кона вернулись Арун и Квал с планом Фарахи, Рока отрядил как можно больше соратников на рыбалку или ремонт кораблей и вызвал капитанов на свою ладью для объяснений.

Следуя за Тэгрином, все они по крайней мере пережили плавание. Их «Королетворцы» выдержали пару небольших штормов, и лишь несколько человек погибло в море островитян. Теперь капитаны стояли в тусклом свете почти пустого трюма флагмана и внимательно слушали Року.

– Вы должны уяснить кое-что, братики. – Рока встретился взглядом с каждым из них. – Этот новый мир обладает великим богатством, но также опасностями. У меня здесь уже появился союзник – иноземный король, который поможет нам в рейде. Он отвлечет воинов нашего врага, затем мы высадимся, прорвемся к его твердыне и убьем его, прежде чем начнем грабить.

Мужчины выглядели в основном обескураженными. Айдэн заговорил первым:

– К чему этот союзник? Я не боюсь битвы с их воинами. Разве боги не с нами, шаман?

Капитаны дружно обратили ревностные взоры на Року, и он чуть не фыркнул от их невежества. Он знал, что должен быть терпелив. Откуда им знать…

– Боги награждают храбрых, вождь, а не беспечных. В этой стране вы увидите много такого, что будете едва ли в состоянии понять. Во-первых, знайте вот что: эти островные короли сидят за каменными стенами, такими высокими и толстыми, что их не разбить ни одним оружием Аскома. Они восседают на тронах из самоцветов и серебра, внутри неприступных фортов, окруженных водой, полной плотоядных рыб. Против нас армия, в которой больше воинов, чем у половины вождей Орхуса вместе взятых.

При этих словах капитаны заморгали, неловко переминаясь с ноги на ногу: никто не смел назвать его лжецом, хотя они, бесспорно, едва ли верили. Рока улыбнулся.

– Боги, как всегда, с нами. Но мы должны действовать стремительно и беспощадно. Мы должны держаться вместе и убивать быстро. Не позволяйте вашим людям отвлекаться на странности, богатство или женщин. Половина людей последует за мной, другие будут стеречь корабли вместе с Айдэном. Ограбление произойдет в конце. Большинство женщин мы захватим в крепости. А теперь самое время для вопросов.

– Эти женщины… – пылко, но не без тревоги подал голос Тахар. – Как мы погрузим их на ладьи?

Рока посмотрел в глаза большого, смертоносного мужчины, заставляя себя не рассмеяться ни от вопроса, ни от любопытства и возбуждения остальных.

– Женщины здесь… – Он сделал паузу и повел плечами, не уверенный, как толком объяснить. – Островные женщины… более смирные. Одна ваша внешность повергнет их в ужас. Вас научили нескольким словам и фразам, так что используйте их. Но, возможно, вам придется их заставить, братцы. Вам и вашим людям придется многих забрать на корабли силой.

При этой мысли мужчины заметно сконфузились. Некоторые поглядели на свои руки, будто силясь представить, как делают подобное.

Многие из приспешников Роки даже ни разу не прикасались к женщине, кроме своих родственниц. В Аскоме насилие над женщиной означало смерть и вечные страдания в недрах горы. Но Рока надеялся, что после резни, когда кровь этих мужчин закипит, им будет проще это сделать.

Без дальнейших вопросов он отпустил капитанов обратно на вверенные им корабли и велел держать своих воинов в узде. Затем он отвел Аруна в сторону.

– Ты уже проникал сюда раньше, пират. Как бы ты пробрался внутрь?

Арун усмехнулся, будто не понимая, что Рока говорит всерьез.

– Посредством подкупа, затем с помощью стенолазных крюков, один и ночью.

Рока сверлил его взглядом, очевидно, не найдя это полезным. Пират вздохнул.

– Пытаться проникнуть в этот замок днем, пока стены охраняются, – безумие. Ворота толстые и тяжелые, а стены невероятно высоки. У нас нет времени на осаду, да и вряд ли у нас бы получилось. И этот король не такой, как Фарахи. Ты можешь перебить всех мужчин, женщин и детей в Халине перед воротами Трунга, и он, оставшись равнодушным, не вмешается.

Рока усмехнулся, зная: Трунг не будет «равнодушным». Он будет стоять и смотреть.

– Ты прав, пират: их муки доставят ему наслаждение. Даже сейчас ему невыносимо оказаться вдали от своих драгоценных страдающих рабов. Вот почему мы не будем штурмовать стены замка, а проникнем внутрь крепости, воспользовавшись уязвимостью ее хозяина. Мы пройдем через бойцовые ямы.

Арун неспешно кивнул, будто, возможно, этого и ждал.

Рока развернул в своей Роще карту подземелий крепости. Он давно уже обозначил комнаты для слуг, камеры пыток, загоны и двери – однако он видел не всё. У Трунга наверняка есть опускная решетка и другие хитрости, чтобы запечатать каждый проход, если понадобится. Но Рока найдет способ.

Он отвернулся от карты и направился к своему тренировочному полю, где несколько мертвых кузнецов и ткачей положили крючья и веревки, которые связали вместе, а затем принесли молоты и толстые прутья, предназначенные, чтобы гнуть металлические решетки, а то и рушить каменные стены. Другие мертвецы расставили оружие и доспехи в ряд, чтобы Роке было легче выбрать то, что ему понадобится, когда настанет момент.

Он шел вдоль них, проводя мозолистой рукой по идеальным, прекрасно выполненным образцам закаленной стали. Десять полок занимала сотня дротиков; клинки в кожаных чехлах варьировались от коротких кинжалов до огромных двуручных мечей.

Однако истинным шедевром Роки были доспехи в конце ряда. Изготовив тонкую броню поверх рифленой кольчуги, он нашел идеальный баланс между твердостью, прочностью и ударопоглощением. Никакому изделию этих островитян не пробить такой доспех или ощутимо навредить Роке без сопутствющей удачи.

Ни одной стрелой и ни одним мечом Пью они не смогут убить его быстро, по крайней мере не в пылу битвы – разве что ударят его тысячу раз, используя свое оружие как дубинки. Он самолично и с великим тщанием изобразил руны, покрыв каждый дюйм латных пластин краткой версией истории Вишанов.

Эта мысль уже радовала его. Он понесет на своей груди разгадку вины островитян – отповедь их истреблению, причину их смертей, воочию явленную их глазам, если бы только они могли ее прочесть…

В мире живых Рока подошел к лееру своего корабля и устремил взор на видимый вдали кусочек рая. Он уже близко, очень близко. Ему казалось, будто правосудие – некая материальная вещь на расстоянии его руки, и если он будет терпелив, то рано или поздно сожмет ее в кулаке.

Ты получишь Трута, брат, когда придет время. Пробейся вместе со мной сквозь этих воинов и подари нашим приверженцам легенду. А затем, даю тебе слово, король твой.

Он вызвал в памяти образ Трунга, наблюдающего за ним в бойцовой яме: толстые, распухшие конечности, самодовольная физиономия, жесткие и жестокие глаза… Рока не знал, что сделает его брат с этим типом и сколько времени это займет, но, вообразив себе такое зрелище, улыбнулся.

* * *

Не успел закончиться первый день ожидания, как пошел дождь. Сперва люди пепла обрадовались и выставили бочки, дабы снова наполнить их свежей водой, смеясь под ливнем.

Он помог охладить воздух и прервать нескончаемую, нестерпимую жару, по очереди загонявшую людей под палубы, обжигая кожу и высасывая из них силы. Но непривычные к такой жаре люди пепла не ожидали и бесконечной, вызывающей наводнения сырости.

Рока надеялся, что она уйдет, но знал, что в сезон дождей вряд ли. Значение имело только то, нарушит ли сие планы Фарахи. Ожидал ли король, что Рока вообще поймет смысл дождей для его флота и повременит с отплытием? Рока не знал наверняка. Но и ждать он тоже не хотел. Взамен он понадеялся, что после стольких побед в чахэн лукавый король верно угадает действия Роки.

Спустя два дня, которые промокшие, несчастные люди провели, сгрудившись в трюмах вздымающихся и раскачивающихся под моросящим дождем кораблей, Рока отдал приказ о штурме, как и планировалось. Экипажи взялись за работу, поднимая паруса и якоря, а гребцы пересели к веслам на случай капризных ветров. Корабли отплыли, и Рока, пытаясь скрывать беспокойство, наблюдал за ними с палубы.

Когда ему надоело смотреть, он спустился вниз, чтобы подготовить Сулу, и обнаружил всегда стойкого коня беспокойным и сердитым в стойле.

– Скоро ты будешь свободен, мой друг. – Он протянул руку и попытался утихомирить Сулу в достаточной мере, чтобы надеть седло, но опасался, что если шагнет внутрь, скакун лягнет его или швырнет о переборку. Наконец он отступил назад и, замерев, рычал, пока Сула не принял вызов и не посмотрел на хозяина. – Ты воин, – тихо сказал Рока, на миг осерчав на обычно непоколебимого зверя. – Ты будешь жить или умрешь, но только не запертым и беспомощным трусом, не хныча от страха.

Он повысил голос и смотрел в черные омуты конских глаз, пока не увидел свое отражение. Сула фыркнул, успокаиваясь, и Рока засмеялся.

– Прости меня, – сказал он, понимая: на самом деле жеребец лишь выражал беспокойство хозяина. Рока шагнул вперед и погладил своего друга по носу.

– Прости мою слабость, могучий Сула. Мы преуспеем либо умрем вместе. И пусть меньшие создания беспокоятся, как именно.

Рока отвязал и оседлал коня и велел Эшену отвести его наверх, когда они приблизятся к берегу. Он увидел страх мужчины перед зверем и улыбнулся.

– Просто живи настоящим моментом, браток, и знай, что храбрые живут вечно. Об этом легко забыть, когда человеку есть что терять. Даже для меня.

Эшен улыбнулся и кивнул, и вернувшись на палубу, Рока почувствовал себя обновленным. Он прошел на нос корабля, одобрительным кивком отметив тихое спокойствие Бирмуна и улыбнувшись, когда увидел, как Эгиль и даже уже явно беременная Джучи заняли места на веслах.

Он улыбался своим членам экипажа не чтобы доставить им радость или успокоить, но потому, что представил себе вероятность успеха – и даже этот шанс еще не так давно казался всего лишь сном внутри сна.

Вскоре побережье Халина широко раскинулось в поле зрения Роки. Одна сторона его разума уже представляла остров объятым пламенем, но другая видела огромные, широкие пристани, полные торговых кораблей – великую островную крепость, что связывает Пью и Аском, островитян и людей пепла. В этой мечте они работали сообща, создавали семьи, учились друг у друга и находили новые, лучшие способы исследования и укрощения своих миров.

– Приведи моего коня! – крикнул он через плечо, и Эшен спустился вниз.

Рока повернулся к сыну Хальвара – Фольвару, который большую часть плавания был молчалив, но чей взгляд понравился Роке. Он подумал: при верном руководстве из этого мальчика сможет выйти полезный мужчина.

– Фольвар! – позвал он, и юнец, оторвав свои распахнутые глаза от пляжа, встретил пристальный взгляд Роки. – Мчись за мной, вожденок, если твоя воля выдержит. Смело укажи своим людям путь, и они последуют за тобою в ад.

Фольвар моргнул, затем вновь посмотрел на берег, но Рока подумал, что его челюсть сжалась скорее от решимости, чем от презрения или страха, и кивнул в знак уважения.

Рока вспомнил, как сам впервые узрел белый песок и пологие склоны – впервые увидел пальмы с ярко-зелеными листьями, такими широкими, что на них мог бы улечься мужчина, и тысячи жилищ и других строений в два или даже три этажа, защищенных великолепными черепичными крышами и стенами из кирпича, мрамора и камня. Он знал, что его люди видят всю эту красоту, и не винил их за восхищенные взгляды.

Вдоль побережья дрейфовали катамараны. Вскоре рыбаки Пью выпрямились в своих маленьких лодках и, заслоняясь руками от солнца, в полном замешательстве смотрели, как из бескрайнего моря возникают люди пепла. Побросав удочки с неводами, аборигены замерли при виде маленькой флотилии «Королетворцев». Мало кто предпочел удрать – большинство были зачарованы широкими тугими парусами и рядами весел, рассекающих открытое море во флотской атаке.

Рока едва не расхохотался от мысли, какой чистый, дикий хаос грядет – и как вот этот мир под ним изменится. Он знал, что на Южной стороне Халина нет сторожевых башен, но все же увидал на берегу много людей.

Некоторые явно побегут к замку или хотя бы предупредят солдат – а присмотревшись, он понял, что некоторые суда у причалов на самом деле небольшие разведывательные и боевые корабли. Однако безлюдные и не готовые к отплытию.

Не иначе военный флот использовал эту часть острова для тренировок, поскольку она была скрыта от глаз и присутствия других островитян. Группа таких моряков тоже остановилась поглазеть на корабли, а теперь многие кричали и бежали к зданиям с открытыми стенами, которые весьма напоминали конюшни. Рока стиснул зубы, когда понял: это флотские казармы.

К нему подошел Эшен вместе с Сулой, и Рока сел на коня на самом широком изгибе палубы. В Роще Пацан-Из-Алвереля закончил облачать его в доспехи, но Рока ждал, чтобы отдать их Букаягу.

Он дышал, ощущая на себе взгляды своих людей, улавливая переполняющие их эмоции и страх. Он также чувствовал их смелость. Он ждал, и вот корабль заскользил по дну взморья и наконец ударился о песок острова.

– Скачи! – Рока воздел свой меч. Сула без колебаний спрыгнул с деревянного помоста на песок и, храпя, бросился вверх по пологому склону.

Букаяг проснулся и захохотал, чуя кровь, славу и месть. Рока отдал ему свои доспехи, окутав его тело пламенем, когда тот поскакал к первым из обреченных бойцов.

Вне зависимости от исхода, он уже победил. Высадившись тут, его сородичи покинули свой замерзший мир со времени их первого бегства под сенью Тэгрина – впервые с незапамятных времен кто-то узрел их в большом количестве. Люди пепла явились в рай. И Рока намеревался сделать приход незабываемым.

ГЛАВА 56

Арун в замешательстве сидел на корабле варваров. Он не разделял безумный, дикий восторг спутников и на самом деле подумывал о том, чтобы вовсе не возвращаться на корабль – не примыкать ни к Фарахи, ни к Роке, а вместо этого сбежать далеко на континент и начать новую жизнь.

Но когда он спустился к побережью, ноги сами привели его обратно к старине Квалу, а Квал отвел его обратно на корабль. И вот он здесь.

Теперь он видел трепет, смятение и ужас обитателей Халина, которых до сего момента никогда бы не счел своим народом. Но по сравнению с людьми пепла они определенно таковыми были.

Жителям разных островов нравилось считать себя непохожими на друг на друга, но они были перемешаны настолько сильно, что узнать корни конкретного человека было почти невозможно. Они говорили на нескольких различных малых диалектах и даже языках, но все использовали «Общее» наречие Шри-Кона. У них были одни и те же боги (ну, или почти), одни и те же традиции, календарь и уклад жизни. В этот момент, рядом с людьми пепла, думать о каких-то различиях между островитянами казалось нелепым.

Корабли варваров приближались, подгоняемые попутным ветром и длинными веслами, которыми гребли великаны. Экипажи без промедления достигли отлогого песчаного берега и принялись готовиться к штурму.

Рока вскочил на своего чудовищного зверя, которого называл «конем» – и, метнув последний безумный взгляд на мужчин позади себя, спрыгнул с корабля на пляж.

Дикари разом завопили и последовали за ним; у большинства были щиты и мечи, у остальных – разнообразные топоры и копья, клевцы и крюки. Арун тихо двинулся сзади, не в силах почти ничего разглядеть из-за огромных спин бугаев повсюду вокруг.

Казалось, на берегу собралось два отряда халинских морпехов, но Арун понял: это новобранцы. Совсем еще мальчишки, сбившиеся в беспорядочные стайки позади краснолицых и перепуганных сержантов.

Объятый пламенем, Рока с диким кличем пронесся мимо них, метая уже знакомые чудо-копья из воздуха, словно какой-то демон прямиком из ада. Мгновенно поддавшись ужасу, островитяне убегали от него, а дикари с воплями бросились вдогонку.

Рыбаки, торговцы и кладовщики в спешке разбегались, а нескольких глупцов, слишком напуганных или сбитых с толку, просто порубили на куски.

Возле берега начала собираться еще одна группа юнцов, появившихся из казарм и столовых с ножами и копьями, а кое-кто – с луками. Эти сплотили других мужчин поблизости, смелея по мере того, как все больше людей пепла покидали ладьи и разделяли направления своих сил.

Арун видел готовящихся к бою малолетков – полуголых и вялых, со старым, тупым оружием, сделанным в основном из дерева, нежели из металла. Он знал: никому из них еще не доводилось убивать, видеть войну или смерть.

Затем он посмотрел на людей пепла.

Эти воины не уступали крепостью своему кованому железу; они были убийцами, которые знали лишь тяготы и насилие, и пусть даже они взирали на этот странный, новый мир с благоговением, он видел их готовность к убийству и смерти. Они наблюдали за островитянами, но не делали ничего, чтобы набраться мужества. Они стояли вместе почти непринужденно, перекликаясь друг с другом на своем резком, чуждом языке, и устремили все взгляды на великана «Адэна», который стоял перед ними, потный и закованный в железо, но с неподдельной радостной улыбкой.

Они как волки в загоне для овец, подумал Арун, испытывая некую странную смесь позора и гордости за мальчиков, приготовившихся дать им отпор. Он знал, что сейчас произойдет, и не хотел это видеть. Он помчался за Рокой и его собственным отрядом.