Текст книги "Короли пепла"

Рока попытался впечатлиться, но не смог. Он ощущал себя так же, как тогда близ Алвереля, когда умертвил жрицу Кунлу. Как если бы он преуспел – и все же потерпел фиаско. Он привел свой народ в рай, убил человека с мощью бога, и однако лишился всего.

Фарахи погиб. Альянс погиб. Если островной король был прав – а обычно так и было – Наранская империя вторгнется в Нонг-Минг-Тонг менее чем через год. Торговые маршруты Пью будут уничтожены, а его союзники разорены и подчинены императором, и когда не останется никого, кто мог бы противостоять ему, он придет наконец за Шри-Коном.

Без кораблей Фарахи и зерна из Тонга люди Аскома погибнут от голода. За последнее десятилетие их численность еще больше превысила их способность себя прокормить. Если они не смогут заполучить землю и начать отправку в рай новых колонистов, как было обещано, вожди, вполне возможно, утратят веру, а Орден предаст. Уже и так погибло гораздо больше людей, чем ожидалось. Теперь все будет еще хуже.

Созерцая волны, Рока испытал огромное желание просто шагнуть в морскую пучину.

– Я старался, Бэйла, – прошептал он. – Я постарался.

Наверное, мир и впрямь так жесток и темен, как она когда-то говорила сыну. Даже во время триумфа надежду похищали и сокрушали волны судьбы и трагедии. Рока не знал, как это выдержать. Как он мог противостоять невзгодам жизни, когда все планы и мечты обратились в пепел в его руках? Как он мог продолжать, когда впереди ждала смерть – всегда лишь смерть?

В своей Роще он пробирался через учиненную Кейлом разруху. Статуя Бэйлы исчезла, ее сад был уничтожен, а ее дом наполовину сорван с фундамента и части его разбросаны по окрестностям. Шахты выглядели обрушенными. Мосты упали, водосток треснул, арсенал рассыпался, словно железные листья. Многие из мертвецов обратились в настоящие трупы. И его старейшего друга, Пацана-из-Алвереля, не стало.

Девица-из-Темницы-Трунга нашла его, и Рока подбежал к ней и, плача, обнял.

– Ты жива, – прошептал он. Когда она приподняла брови, он тряхнул головой и засмеялся. – Извини, в смысле, ты все еще со мной. Я… Я так рад. Ты в порядке?

Она улыбнулась, но ее шарф исчез, и вид синяков на ее шее напомнил Роке, что он еще не заплатил за все свои поступки – что, даже получив реальный шанс умереть от рук принца, взамен он выбрал выживание.

Он вынужденно признал, что готов был умереть лишь на словах. Каждый раз, когда ему грозила опасность, он позволял брату спасти его шкуру. Такова была правда. Он презирал себя за это, а еще за жалость к себе и нынешнее чувство безнадеги.

«Мужчина терпит фиаско в двух случаях, – вспомнился ему голос матери. Страдая от голода и холода, они ютились в грязной лачуге, одинокие и всеми забытые, и Рока отчаянно плакал. – Он сдается, – сказала мать, сжимая его ладошку, на которой пока еще были все пальцы, – или он умирает. Ты умер, сынок?»

«Нет, мамочка».

При этом воспоминании он улыбнулся, представляя лицо Бэйлы. Она потеряла всё, и внезапно, но сохранила достаточно сил для него. Статуя – ничто, понял он, цепляясь за образ в своем разуме. Книга Гальдры, которую он когда-то сжег, была ничем, точно так же, как и все имущество человека – ничто, просто вещи. А вещи можно воссоздать.

Рока посмотрел на оставшихся мертвецов, которые уже стояли без дела, словно ожидая указаний. Они не выглядели ни усталыми, ни удрученными. Даже мертвые, они выглядели в полной готовности: их изломанные тела были настроены обновлять мир до тех пор, пока сохранялась их воля. Рока удивленно встряхнул головой.

– Да, я вижу! – крикнул он им, чувствуя себя устыдившимся. В конечном итоге его фиаско и мучения, и даже то, что смертен, ничего не меняли. Ему было дано единственное поручение – возможно, богами-звездами, возможно, самой жизнью: «нагнись и отстраивай огрубелыми руками свой разрушенный мир, вновь и вновь, не взирая на цену».

Так он и сделает, дабы еще какой-нибудь счастливчик, возможно, сумел познать такую любовь, как у Бэйлы, хотя бы на время. Вот и всё. Вот он, его мотив. Вот что важно.

Рока отправил мертвецов работать и вернулся к сражению, поднеся к губам рог. Когда он протрубил отступление, мужи пепла откатились от врага, и большинство из них казались благодарными. Мезаниты не стали преследовать их, вместо этого используя каждую свободную секунду, чтобы выбросить трупы, сломанные щиты и предметы оружия из своих рядов и перестроиться, чтобы заполнить любые бреши. Рока мотнул головой и крикнул своим людям:

– Вот враги, достойные внимания Вола! Пощадим ли мы их, если сможем?

Все еще живой, но залитый кровью, Айдэн лязгнул мечом о свой нагрудник, и остальные повторили за ним, пока этот звук не заполнил пространство, кольцом окружив их недавних врагов. Рока посмотрел на тех с гордостью и крикнул на островном языке:

– Они чествуют вас, мужи Мезана!

На миг он испытал опасение, что они не поняли или не станут говорить. Но вот сильный голос ответил:

– Подойди ближе, и мы воздадим честь тебе.

Рока узнал парня из тронного зала и улыбнулся. Он перевел ответ своим людям, и они одобряюще засмеялись над смелостью врага. Это зрелище явно сбило мезанитов с толку.

– Я Букаяг, сын Бэйлы. Как твое имя, воин?

Парень насупился и ответил не сразу, но взглянул на своих людей и произнес:

– Оско Магда, но это несущественно. Мы не капитулируем.

Рока склонил голову:

– Я и не прошу. Мужчины, которые сражаются так хорошо и храбро, мне не враги. Этот берег твой, с чем я и поздравляю. Я отступлю и позволю твоим союзникам забрать твоих людей, но у меня есть просьба. Ты передашь одно послание?

Он увидел, что его слова озадачили командира, но тот быстро взял себя в руки.

– Если в этом послании говорится о том, как вы победили в бою мезанитов, я лучше умру, но спасибо.

Рока улыбнулся; с каждым словом этот парень нравился ему все больше.

– Нет, и я не думаю, что мы победили, Оско Магда. Чего я желаю, так это чтобы ты сказал королю Капуле, что с Алаку покончено. Скажи ему, что я, как новый король Шри-Кона, буду соблюдать все законы Фарахи. Я буду охранять эти моря от пиратов, и…

– Ты будешь использовать эти корабли, король Шри-Кона? – Командир мезанитов указал в сторону маленькой флотилии, объятой пламенем на воде.

Рока сверкнул глазами, и его улыбка исчезла.

– У меня есть еще корабли. А уже скоро я заполучу и островные флоты.

Брови молодого командира весьма эмоционально приподнялись, и внезапно Рока обрадовался, что его людям непонятно, о чем идет речь.

– Скажи Капуле, что я также выполню его сделку с Фарахи. Я женюсь на его дочери Лани и сохраню альянс. Скажи ему, что ради этого мы даже придем ему на помощь в битве, если это потребуется. Ты передашь мое послание?

Казалось, мезанит стискивал руками копье, пока размышлял, но снова посмотрел на своих людей и смягчился:

– Мы передадим.

От Роки не укрылось отвращение парня. Сегодня тот, несомненно, потерял друга – и кто знает, что еще? Рока не испытывал от этого ни капли удовольствия, но и утешения он предложить не мог.

– Вы хорошо служили вашему союзнику, – промолвил он, – и сражались как львы. Мы не держим зла на ваш народ.

Засим он отвернулся и подал Айдэну знак, что драка окончена. Измученные люди пепла вложили клинки в ножны и направились к своим мертвецам, а Рока подошел к Суле и опустился на колени.

Копьем, засевшим в его щеке, жеребец как-то умудрился проткнуть одного из мезанитов, а затем рухнул на другого и испустил дух. Рока засмеялся, вытирая слезы, и погладил окровавленный нос давнего товарища. Один за другим к нему подошли его вассалы.

– Прости меня, господин, я снова тебя подвел. – Эшен едва не плакал, и Рока похлопал его по колену.

– Нет, собрат. Каждый человек на этом берегу сражался как герои древности. Ты никогда меня не подводил.

Остальные не проронили ни слова, молча взирая на смерть и славу, осознавая, что они выжили. Тишину негромко нарушил Эгиль:

– Похоже, твоя история все-таки не завершилась, мой господин.

В голосе скальда Роке послышалась радость, и он чуть не застонал от облегчения.

– Похоже на то. Мы уничтожили одного врага, но приобрели гораздо больше. Острова нужно будет обезопасить. Нам понадобится больше людей, больше коней, больше кораблей. Ты, Айдэн, должен вернуться в Аском и поддерживать мир. Тебе понадобятся матриарх и Орден, чтобы помочь контролировать вождей. А я должен остаться тут.

– Да, шаман, как скажешь. Но есть и другие великие вожди. Почему они должны меня слушать?

Рока улыбнулся.

– Потому что ты больше не один из вождей, Айдэн. Теперь ты Первый Вождь и повелитель Аскома. Ты доставишь сообщение для Далы и матрон, и тебя коронуют в Орхусе. Скажи им, что такова воля Нанот. Ведь так было всегда.

Казалось, Айдэн раздулся от этих слов, как раздувались когда-то мужчины от речей Бэйлы.

– А ты, шаман? Что будешь делать ты?

Рока обдумал свой ответ и его значимость, ощущая себя в такой же западне, как Букаяг.

– Я усмирю эти острова и стану их королем по праву завоевания. Мы с тобой будем править обеими землями вместе. – Все его слуги понимающе ухмыльнулись, как будто только этого и ждали. – Мы должны поторопиться, братики. Наш враг с материка скоро начнет свою войну. Если мы не дадим ему отпор, все наши усилия пойдут прахом.

Мужчины закивали с деланой беззаботностью, хотя разруха окружала их со всех сторон. Конечно, они не знали о видениях Фарахи, но им давно уже рассказали об этом враге, и они давно привыкли, что Рока знал то, чего ему знать не следовало.

– Идите. Позаботьтесь о мертвых, – сказал он им. Когда мужчины разошлись по сторонам, он приступил к тому же.

* * *

Ему предстояло выкопать много новых могил. На кладбище упало несколько сгоревших деревьев, и он собственноручно порубил их и оттащил куски прочь. Как обычно, он не знал имен тех, кого убил. Он обозначил каждого как «солдат Пью» или «тонгский солдат», затем присвоил им всем номера на общем участке, отмеченном названием битвы.

Работая, он размышлял о том, что необходимо сделать в стране живых. Какой-то частью разума он знал, что новым королем можно назначить сына Фарахи, Тейна. Судя по всему, этот молодой человек пользовался большой симпатией местных вельмож. Один из Алаку, имеющий наследника, уже женатый на дочери Капуле, он был идеален почти во всех отношениях. Вот только Рока ему не доверял.

Со временем, пожалуй, Тейна удастся убедить, и в память о своем царственном друге и брате Рока обязался попытаться. Теперь он будет защищать островитян так же, как и собственный народ, хотя на самом деле не хотел быть королем. Правление – это уродливая ложь из красивых лиц; это сюсюканье с теми, кто слишком робок, чтобы противостоять жестокости мира. Рока не был создан для подобного.

Будь у него власть, он бы мановением руки устранил угрозу своим сородичам, помог им колонизировать новые земли или хотя бы посетить их, и все это без войны. А после этого предоставил бы править другим людям.

Рока хотел строить и исследовать – мчаться впереди других людей и отмечать дорогу. За свою оставшуюся жизнь он хотел составить полную карту мира и отыскать его пределы, потрудиться постичь его тайны и найти ответы на как можно больше вопросов.

А взамен он копал могилы павшим.

Когда он принялся за последнюю, какая-то часть его поколебалась. На мгновение он задался вопросом, зачем вообще приводил мертвых в свою Рощу. Предполагалось, что это было честью. Это задумывалось как признание поверженного врага или просто кончины другого живого существа; это было поминовением и благодарностью – финальной благодарностью за вечную жертву. Но чем это было теперь?

Он в последний раз наклонился к земле и стал копать. Закончив, он взял простой кол, ничем не отличающийся от других, и поместил в изголовье. Этот указатель был шире остальных, потому что имя этой своей жертвы Рока знал.

«Ратама Кейл Алаку, – вырезал он рунами, а затем на островном языке, – Принц и Чародей Шри-Кона, сын Хали, сын Фарахи».

Он с тяжелым сердцем выпрямился, не отряхнув руки от грязи. Затем – очень медленно и с неохотой, которую не испытывал ни у одной другой могилы – развернулся и посмотрел на свое поле.

Кейл стоял перед ним в простой рясе, напоминая скорее монаха с Бато, чем одного из принцев Алаку. Его левая щека была раздроблена, но других повреждений на нем было не видно.

– Лоа, – печально приветствовал Рока, ожидая, что принц присоединится к рядам его ненавистников. Еще недавно тот был юн и могуч, ему предстояло прожить долгую и прекрасную жизнь, а Рока отнял всё своим ножом. Однажды он за это заплатит.

Островной принц засунул кисти рук в манжеты и оглядел Рощу. Он отвернулся, словно просто из любопытства, и казалось, в отличие от большинства других не проявлял интереса ни к работам вокруг, ни к самому Роке. Как и в случае с Аруном, равнодушие паренька выбивало из колеи.

– Я сожалею! – крикнул ему Рока, думая, что теперь он сможет объяснить все, чего ему не представилось шанса сказать при жизни, и что признание могло бы как-то примирить их.

Его лица коснулся легкий ветерок, что было приятно, но странно, потому что Рока не намеревался призывать бриз, а ведь он контролировал почти всё в своей Роще. Он моргнул и увидел, что островитянин улыбается, несмотря на разбитую челюсть.

– Нет, – прошептал ветер, и голос возник будто в кронах деревьев. – Ты не сожалеешь. Но непременно будешь.

Изумленный, Рока уронил свою лопату. Даже работавшие поблизости мертвецы выпрямились и обернулись посмотреть на источник этих слов. Рока сверлил взглядом фигуру уходящего принца. С невозмутимым, почти безмятежным выражением на изуродованном лице Кейл неторопливо шел вглубь Рощи. Но вскоре он исчез в густом тумане, и Рока потерял его из виду.

Конец второй книги

Эпилог

Император Ижэнь Лувэй пригласил новоиспеченного главу разведки сделать доклад из «кресла самоубийцы». Предшественника этого парня попросили уйти к его предкам таким же способом, и поэтому было некоторым удивлением, что новичок прибыл без тени явного страха.

– Приветствую, мастер Цзао-Юй. Гранд-камергер дал тебе весьма лестные рекомендации. Твое присутствие – честь для меня.

Цзао-Юй почтительно покивал головой, и затем Ижэнь осведомился о его здоровье и о том, как прошел его день, потому что это было учтиво, а быть вежливым подобает даже императору.

Цзао-Юй отвечал кратко и с равной любезностью. Он безупречно поклонился и опустился на колени в своем Почетном Сиденье, прежде чем столь же безукоризненно простереться ниц. Он был весьма невзрачен с виду – что характерно для большинства величайших шпионов – и вопреки несколько мешковатому официальному наряду было ясно, что его тело гибкое и сильное. Правитель обнаружил, что не может даже определить, сколько этому парню лет.

– Сей никчемный слуга смущен такой похвалой и вниманием, божественный господин, – молвил Цзао-Юй по истечении положенного времени. – Пожалуйста, примите мой скромный доклад.

Император кивнул, и служитель, выглядывающий из-за распростертого Цзао-Юя, тоже.

– Источники сего слуги сообщают о двух важных вещах, о божественный господин: во-первых, принц Ратама Алаку пал в бою, а во-вторых, завоеватели Шри-Кона представили условия мира и союза королю Капуле.

Ижэнь вежливо кивнул, чтобы скрыть свое удивление. Его собственные осведомители проведали о смерти колдуна, но не об условиях, предложенных его врагу. То, что Цзао-Юй узнал об этом и сообщил так быстро, означало, что он либо невероятно крут, либо амбициозен, либо глуп.

Должно быть, у него есть шпион в ближнем кругу Капуле, подумал Ижэнь, или кто-то, связанный с ними.

Ему стало интересно, кто именно, поскольку его источникам так и не удалось проникнуть ко двору. Король Тонга выбирал советников с таким же тщанием, с каким выращивал рис.

– Ты можешь доверять этим сведениям? – спросил Ижэнь.

– О да, господин, ценой моей жизни.

Правитель нахмурился. Естественно, начальник шпионов рискует своей жизнью! Но возможно, Цзао-Юй просто давал понять, что лучше всех осведомлен об этом факте, но все равно предлагает информацию. Значит, он крут и амбициозен. С ним надо быть поосторожнее.

Уже не в первый раз он задумался о смерти Ратамы Алаку и поерзал на троне. Ижэнь мало что знал об этих «завоевателях», кроме того, что они здоровенные, бледные и не говорят ни на одном известном цивилизации языке. Ему было трудно поверить, что они вообще существуют, и уж тем паче добились того, чего не мог совершить сам Наран. И все же других объяснений правитель не видел. То, откуда взялся такой враг, казалось столь же невозможным, и опять-таки необъяснимым – они пришли из-за пределов карты.

– И примет ли король Капуле этот мир и дружбу, мастер Цзао-Юй?

– Я не знаю, господин.

Ижэнь удовлетворенно хмыкнул, так как не просил этого парня вдаваться в детали или строить догадки. При любом раскладе ответом было «да, если это возможно», потому что у Капуле особо и не было выбора. Наступил муссон, и скоро его хранилища переполнятся зерном, и ему нужно будет выполнить свои обязательства и продавать товар вдоль побережий, что будет невыполнимо без кораблей, так как Ижэнь, по своему обыкновению, позаботится о том, чтобы на любой караван без исключения нападали «бандиты».

На протяжении лет он поступал так же и с кораблями, но в последнее десятилетие Фарахи Алаку захватил контроль над своими водами железным кулаком. Теперь ни одному пирату или островному царьку нельзя было заплатить достаточно, чтобы добиться хоть чего-то. Но, возможно, теперь ситуация изменилась.

– Благодарю, Цзао-Юй, на этом всё. Пожалуйста, вернись к своим обязанностям.

Начальник шпионов коснулся лбом пола и замер в таком положении, прежде чем встать со своего поддона. Затем он плавно и корректно ретировался, опустив глаза, и правитель решил, что покамест доволен его назначением. Более, чем когда-либо, ему понадобятся компетентные люди, чтобы противостоять этому уже зарождающемуся новому миру. Придется пойти на небольшой риск.

– Пора прогуляться, – объявил он, вставая.

Лакеи, телохранители и советники с поклонами засуетились, приподнимая шелковый шлейф его халата и поднося туфли, в которые Ижэнь просунул ноги.

– Генерал Цао, – бросил он через плечо, и один из пяти его главных военачальников шагнул вперед. – Пожалуйста, собери военный совет. Сегодня вечером я хотел бы прочесть несколько разных стратегий вторжения в Нонг-Минг-Тонг. Пожалуйста, предусмотри вероятность восстания в провинциях от незначительного до умеренного, а также возможный конфликт с этими новыми захватчиками.

– Да, господин.

Затем Ижэнь махнул рукой Первосвященнику Саньфыну, своему представителю от Ордена Двух Вод, склонившему в ответ древнюю спину.

Император недолюбливал этот высокопарный титул, как и старинные религиозные обычаи, его породившие, но пока что не нашел времени с этим разобраться. Священники Двуводья существовали тысячу лет, а то и дольше, и в основном умели хранить свои тайны. Осторожно, с вежливой улыбкой император прошествовал по ковру, следуя за стариком к редко используемой лестнице, ведущей вниз.

Внутри стоял наготове другой священник из того же ордена. Он поклонился и зажег факел, но сперва Ижэнь пропустил впереди себя двух своих телохранителей, а еще двое последовали за ним. Эти и сотня других телохранителей были единственными людьми, которым он по-настоящему доверял – солдатами, которых с детства готовили к этой обязанности. Им хорошо платили и содействовали в заключении браков, и вся их родня жила на королевской земле.

Шипение пламени и шарканье ног сопровождали процессию на всем пути вниз по ведущим во мрак нескольким лестничным пролетам. И вот император вошел в широкий, пещерообразный зал, где несло плесенью и застарелым потом, уже чувствуя, как портится его настроение так далеко от взора Жу.

Он мало что мог разглядеть, но знал, что темный зал украшен образами древних духов и богов. На массивных каменных колоннах были вырезаны чудовищные лики и длинные змееподобные звери, летающие и огнедышащие.

Визитеры молча дошли до нескольких прямоугольных столов, расставленных, как в солдатской столовой. Стулья вокруг них были заняты учениками в рясах, уплетающими простой рис из маленьких мисок, больше подходящих для детей. Когда Ижэнь и Саньфын приблизились, ученики встали и низко поклонились, и старый священник просиял и указал на них:

– Пятьдесят два ученика на данный момент продемонстрировали склонность к священному пламени, господин. – Он прочистил свое древнее горло. – Двое уже имеют достаточно высокий ранг, чтобы считаться готовыми в качестве Ткачей Пламени на войне. Еще двенадцать очень к этому близки.

Ижэнь предпочел не реагировать. Когда он только стал императором, Орден Двух Вод тайком обратился к нему и рассказал о «священном железе» под территорией дворца – о способности превращать это железо в огонь и о ревниво оберегаемом процессе подготовки «ткачей пламени». В конце концов, Ижэнь попросил усложнить тренировки, но определенно никогда не говорил зачем – для войны ли, его собственного развлечения или чего-то еще.

Он бы не потерпел такого самоуправства ни от кого из других своих слуг. Но в этом-то и заключалась проблема. Священники Двуводья не считали себя его слугами.

– Благодарю, первосвященник Саньфын, весьма впечатляюще. Но я бы хотел, чтобы это число удвоилось за три месяца. Пожалуйста, сообщи также храмовникам в Нандзу, чтобы они начали новую программу испытаний. Они должны объявить, что Жу выберет пятерых помазанников, и приказать академии собрать добровольцев из любой провинции, прослойки, расы или профессии. Испытывать их следует лишь на умение обращаться с металлом; обучить их как священников можно позднее.

Мгновение старик не сводил с него глаз, прежде чем украдкой взглянуть на своих коллег и воспитанников. Из трещин в древнем потолке капала вода, и правитель чувствовал себя все более промозгло и угнетенно, вдыхая зловонный воздух.

– Но ведь, мой господин, – старый жрец даже не скрыл своей усмешки, – но ведь против Тонга явно не нужно так много людей? И прибегать к таким крайним мерам, и так быстро?

Ижэнь в недоумении моргнул, потому что никто не произнес ни единого возражения его приказам со дня смерти его дяди Амита.

Очень медленно повернувшись, он рассмотрел старого священника, обращая внимание на сутулую спину, лысину и печеночные пятна. Несомненно, тот был достаточно стар, чтобы видеть падение предыдущего императора – чтобы увидеть, как отец Ижэня, восхваляемый торговец и фермер, короновал нового сына неба. Эта мысль уязвила его.

Он любезно улыбнулся и пока проигнорировал этот вопрос.

– Нет, для начала сойдет и демонстрация. Пожалуйста, пусть двое лучших студентов сразятся друг с другом.

Саньфын приподнял бровь, выглядя так, будто вразумлял ребенка.

– Состязания очень опасны, господин, и расточительно причинять вред помазаннику. Однако мы, конечно, можем устроить демонстрацию на полигоне, велев ученикам…

– Разве я не сын неба? – рявкнул Ижэнь в точно выверенной ярости.

Священники, ученики и даже его телохранители встрепенулись, как испуганные кролики, и правитель полюбопытствовал, сколько из них сжали сфинктеры. Саньфын выглядел, пожалуй, слегка пристыженным, но не испуганным.

– Да, господин, конечно, но…

– Так разве мои слова – не воля Божья?

Старик молчал гораздо дольше, чем следовало, и наконец, почти рывком шагнул вперед с надлежащим поклоном, пробормотав:

– Да, господин.

Император выдержал паузу, чтобы все усвоили ответ.

– Благодарю. В таком случае я требую, чтобы двое лучших студентов провели состязание. Проигравший уйдет к своим предкам. Пожалуйста, выйдите вперед. – Он подал знак ученикам.

Священники отстраненно переглянулись, и у правителя мелькнула мысль, не планируют ли они какой-нибудь отказ или бунт. Наконец из-за столов поднялись юноша и девушка с полными свирепой гордости взглядами. Окинув их глазами, правитель решил, что парень – нараниец из старого столичного рода, а девица – всего лишь крестьянка из Северных провинций. Он улыбнулся от удовольствия.

– Отлично. Я передумал. Демонстрации будет достаточно.

Священник Саньфын почти обмяк от облегчения, заново предприняв жалкую попытку изобразить покорность. Император заговорил своим самым вежливым и, следовательно, самым опасным тоном, как знак телохранителям, что назревает убийство.

– Досточтимый священник Саньфын… будь так добр, встань на полигоне. Два твоих ученика продемонстрируют свою силу, помогая тебе уйти к твоим предкам.

Ижэнь очень внимательно наблюдал, как застыли священники с их подопечными. Он подумал: если они намеревались ослушаться его, то сейчас – идеальный момент. Если эти «Огнеплеты» лояльны, они будут наиболее опасны, но его телохранители среагируют быстро и первыми нанесут им удар.

– Я первосвященник Двух Вод, – прохрипел старик.

Невероятно, но он встретился взглядом с Ижэнем. – Ни один император еще не смел приказать настолько.

Двое телохранителей Ижэня бросились вперед и нанесли удары дубинками по шее старика. Пока ученики ахали, солдаты подняли его и отнесли к одной из каменных колонн, примотав кожаным ремнем, чтоб старик не упал. Он застонал и слабо покачнулся. Ижэнь повернулся к двум выбранным студентам.

– Пожалуйста, помогите священнику Саньфыну присоединиться к его предкам. У вас есть то, что вам нужно?

Под «тем, что вам нужно» Ижэнь подразумевал священное железо под своим дворцом, которое производило чудеса Жу.

– Да, господин, – сразу ответила девушка, демонстрируя священный металл на ладони своей изящной руки. Правитель всмотрелся в ее глаза в поисках угрозы, предательства, размышляя, не убить ли вместо Саньфына ее, прежде чем она сможет применить свою силу.

Он знал: только очень умелые прикладывали металл непосредственно к своей плоти, а не держали в мешочке или какой-нибудь емкости. Он посмотрел на своих телохранителей, доверяя их собственному чутью опасности, но никто из них не подал виду. Он почувствовал, как липнет к телу от пота халат, но жестом велел девице приступать. Юноша встал рядом с ней; его лоб покраснел, а челюсти сжались.

Ижэнь резко задышал, возбудившись от собственного страха. Он зачарованно смотрел, как молодые люди сжали в пальцах куски священного железа, подняли свободные руки ладонями вверх – и из каждой вырвалась тонкая струйка огня, извиваясь в воздухе, как река пламени.

Две воды, с удивлением подумал он, вспомнив о ручье, который бежит по дну пещеры, и о похожем на воду облике этого чуда. Как умно.

Он уже ощутил жар и отступил непроизвольно назад. И все же не мог отвести взгляд, зачарованно наблюдая, как огонь достиг Саньфына, с ревом оживая и окутывая его. Даже в полубессознательном оцепенении старик завопил.

Спустя несколько очень долгих секунд почерневшая, обугленная плоть Саньфына отвалилась от обгоревшего ремня, и в полной ужаса тишине Ижэнь закрыл глаза.

– Как вас зовут, ученики? – прошептал он. Двое студентов моргнули, отвернулись от своего художества и, все еще крепко сжимая священное железо в ладонях, ответили.

– Благодарю вас, – искренне сказал Ижэнь. – Вы оба повышены до первосвященников и будете служить непосредственно мне. Пожалуйста, известите других священников о ваших новых ролях и знайте, что я вас полностью поддерживаю. Скоро мы побеседуем снова.

– Спасибо, господин, – пробормотали они в унисон, и правитель повернулся обратно к лестнице.

Он пошел на риск, но в этом новом будущем без рисков никуда. Впоследствии он десятки раз поменяет свое мнение о числе студентов, назначениях, сроках и многом другом. Большинство людей – глупцы и простаки, предполагающие, что однажды сказанное или запланированное неизменно, и всегда лучше всего сбивать их с толку.

Ордену Двух Вод требовалось очищение, и как можно скорее. Ижэнь проследит, чтобы это деяние было исполнено. Он припомнил сомнение священника насчет использования «Огнеплетов» против Тонга и, презрительно фыркнув, стал подниматься по лестнице.

Глупый человечишка. Ижэнь мог бы уничтожить тонгов еще годами ранее. Он вышлет огромную армию, задушит их торговлю, запугает или переманит их союзников и поставит Капуле на колени. Да, было бы лучше, если бы Амит остался жив и руководил всей этой затеей вместо его преимущественно знатных простаков-генералов… Ну да ладно. Задача была довольно простой.

Ижэнь нуждался в «Огнеплетах», потому что Ратама Кейл Алаку был чудотворцем, а теперь он мертв. Каким-то неведомым образом, вопреки его могучей силе, эти чужаки из-за моря убили его.

В тот момент, когда Ижэню рассказали о металле Жу, он заинтересовался, существует ли тот где-нибудь еще. Когда он узнал о чудесах островного принца, это лишь укрепило в его сознании мысль о том, что божественность может быть перенесена с небес на землю и воспроизведена человеком.

Это знание не испугало его. Слуги Жу непременно будут наготове. Он всегда считал маловероятным, что Жу – единственный бог, так как в Наране были другие божества до него. Но именно Жу являлся величайшим из богов. Его пророки, слуги и учения вскоре будут властвовать над всеми странами, коих коснется его свет.

После завоевания тонгов границы Нарана будут простираться от морей до морей – древние аналекты воплотятся в жизнь, и бог солнца будет господствовать над каждой страной, омываемой его лучами. Прежде император верил, что на это уйдет еще много лет, но теперь его шанс настал. Мир будет придвинут на один маленький шаг ближе к совершенству, земля станет отражением небес, а имя Ижэня Лувэя сохранится на десять тысяч лет…

Разве можно представить себе что-то более важное?