Текст книги "Короли пепла"

Люди пепла тоже начали сообщать о странных болезнях, хотя и гораздо менее серьезных. На их коже возникали различного рода пятна и сыпь. Глаза наливались кровью, и случались приступы лихорадки, а также множество мелких недомоганий. Однако до сих пор он привозил на острова только сильных и здоровых мужчин, и мало кто из них умер.

Хуже всего приходилось детям Пью. С момента высадки Рока потратил почти все свое время, пытаясь лечить их и сохранять им жизнь. Фарахи сказал было ему, что это неизбежно и не его вина, что со временем все они окрепнут и будут сопротивляться хворям. Но это казалось таким несправедливым. Как будто два столь непохожих народа не могли объединиться без участия смерти; как если бы независимо от их намерений – война или мир, торговля или грабеж – сама природа людей отвергала их цели.

Каждый день Рока заставлял себя совершать обход могил. Фарахи заблаговременно учредил «военные округа», чтобы располагать там заболевших, и это хотя бы позволило сдерживать распространение заразы. Люди пепла служили больным островитянам сиделками и поварами, и хотелось верить, как минимум некоторые из тех, кто выжил, станут воспринимать своих «захватчиков» иначе.

Вместе с Эшеном и несколькими телохранителями Рока шел по оживленным городским улицам, и островитяне таращили глаза. Многие, как обычно, разбегались перед ним, и улица редела по мере того, как жители оттеснялись к обочинам и толпились возле зданий.

Разумеется, Рока не хотел и не причинял им зла, но понимал их реакцию. Он был одет в островные шелка, но покрыл себя изображениями рун из темной краски, просто для устрашения. Пусть лучше эти люди будут в страхе, думал он, а затем наберутся смелости восстать и тем самым вынудят его усмирить их. Он всегда носил меч со щитом и знал, что его наголо бритая голова и уродливое лицо наводят страх даже на его сородичей. Островитяне знали: он – один из предводителей вторжения.

Рока перешел по мосту через Куби и кивнул нескольким рабочим, которые как раз начинали устанавливать сточную трубу. По иронии, новая столица и Северные городки Аскома имели теперь гораздо более развитые водопроводы, нежели Шри-Кон. Более десяти лет аскоми прокладывали под землей медные трубы, протянувшиеся аж до Тургэн Сара, и каждый дом на этой территории обрел к ним доступ.

За те несколько месяцев, что он провел на островах, Рока уже начал проект по улучшению притока пресной воды, а также сооружению дополнительных заслонов против наводнений в дождливый сезон. Ему даже помогал его старый друг, архитектор Хеми, хотя к этому времени тот вышел в отставку и с трудом передвигался по причине скверного здоровья из-за вредных привычек на протяжении всей жизни.

Рока ухмыльнулся, подходя к молодым стражникам-аскоми у ворот дворца. Сбившись в кучу, они лежали ничком в тени дворцовой стены, а заметив Року, еще пуще покраснели, кинулись на свои посты и вытянулись во фрунт с копьями наготове.

– Успокойтесь, – тихо сказал Рока, проходя мимо, – я не обмолвлюсь вашему вождю.

Их «вождем» был Тахар, которого Рока назначил ответственным за безопасность острова, и относительно мягкотелые парни-Северяне и новая юная поросль вскоре познали железную дисциплину старого Южного изгоя.

– Спасибо, шаман, – поблагодарил старший из близнецов. Рока знал его по имени, точно так же как знал по именам всех мужчин, приплывших в «Первой Волне». Он похлопал шкета по плечу и, отпустив своих гвардейцев за воротами, направился ко внутренним дворам.

За дворцом по-прежнему присматривал небольшой контингент слуг. С момента первоначальной атаки это были в основном женщины – так воины Роки с меньшей вероятностью могли вызвать проблемы. К тому же многих работников-муж: чин убили его не в меру ретивые налетчики во время нападения.

Миновав первый двор, Рока принялся идти по своей мысленной карте крепости Фарахи. Теперь он знал каждый коридор, каждую фальшивую комнату и потайную дверь, в мельчайших деталях. Фарахи держал большинство «неприятных» комнат в одном и том же крыле, и поэтому на пути в темницу Роке пришлось пройти через камеру пыток, разминая при воспоминании о ее посещении свою четырехпалую кисть. Он подавил идеально воссозданное чувство боли, а затем и вкус плоти мучителя, заменив эти пренеприятные ощущения радостью от спасения Аруна.

– Лоа, пират. – Рока ухмыльнулся, добравшись до камер.

Арун, или Эка – имя, которое он теперь предпочитал – начал свои вечерние растяжки в собственной «келье». Держа тело в нескольких дюймах от каменного пола, он диковинно изгибался. Хотя стукнуло ему не меньше сорока лет, подобные нагрузки, очевидно, были этому парню совсем не в тягость, да и вообще он практически не изменился внешне с тех пор, когда ему было под тридцать.

– Лоа, дикарь, – приветствовал он без малейшего напряжения в голосе.

– Я спешу. – Рока постучал по прутьям, и бывший монах нахмурился, вставая.

– Твои гвардейцы…

– Да, да, я оставил их у ворот, открой эту треклятую дверь.

Большинство людей Роки не были посвящены в секретный альянс и обман, думая, что действительно вторглись на острова, чтоб заявить о себе. Так было проще для понимания тех, кто воспитан в воинской культуре.

– Раньше ты выглядел намного веселей, – заметил Рока.

Начальник шпионов короля вежливо улыбнулся, щелкнув потайным рычажком, и дверь камеры, скрипнув, отворилась одновременно с воротами.

– Да, ты уже говорил, – ответил он, как будто не был ни раздосадован, ни обрадован. Рока вошел в «келью», поднял кровать и спустился по скрытой под нею потайной лестнице.

У подножия ступенек раскинулся тонкий красный ковер; голые каменные стены узкого коридора омывал тусклый свет. Рока вошел в единственный проем.

– Ты рано, – проворчал король Шри-Кона. Он сидел за своим любимым рабочим столом в своем любимом кресле с простой подушкой, в окружении книг и пергаментов, чернильниц и перьев. Он ущипнул себя за нос и поморгал в уютном полумраке свечей и камина.

Рока нахмурился.

– Я знал, что пожалею, подарив тебе водяные часы. Мне нужны твои таланты.

Фарахи пожал плечами и вернулся к своим почеркушкам.

– Ну, а я не готов. Мне предстоит еще закончить три послания для семей на Восточных островах и еще один короткий список имен для опалы.

– Еще один гребаный список? – Рока хмыкнул и уселся в единственное кресло для гостей. – Без разницы.

Забудь свои письма, это куда важнее. – Он довольно вздохнул, наслаждаясь прохладой воздуха в «подземелье», и вытер пот со лба тонкой шелковой тканью своей рубашки.

От интонаций Роки монарх сдвинул брови.

– Новая вспышка болезни? С моим внуком все в порядке?

– И нет, и да. – Рока досадливо махнул рукой. – Я прибыл с побережья. – Он посмотрел на старого друга и выдержал его взгляд. – Сегодня я увидел чудо или, по крайней мере, какое-то природное явление, которое я не могу объяснить. Я наблюдал, как темные тучи набухают, словно распираемые водой, над Нонг-Минг-Тонгом. Я слышал гром без молнии. И я наблюдал, как само море застыло. Я не могу объяснить, но это чувствовалось… управляемым. Как будто чем-то или кем-то. Я подумал, вдруг тебе известно больше.

Глаза Фарахи сузились; он откинулся на спинку кресла и уплыл куда-то далеко. Этот человек умел скрывать свои эмоции лучше, чем практически все, кого когда-либо знал Рока, однако сейчас на каменном лице монарха отразилось нечто большее, чем удивление.

Однако тот промолчал – а Рока по опыту знал, что его друг неизменно победит в состязании на выдержку. Он встал и начал выжидательно расхаживать по комнате, затем подумал, не поработать ли в своей Роще, но мертвые давно перестали нуждаться в его помощи.

– Я знаю, ты уже видел такое. Что это значит? – спросил он, когда больше не мог ждать.

Фарахи моргал, но в остальном оставался неподвижным, несомненно, все еще перебирая свои видения. Рока размял кисти рук и сделал вдох, глядя на несколько картин, изображающих предков его союзника. Выполнены были эти портреты весьма неплохо, но сами холсты оставляли желать лучшего, да и сходство представлялось чересчур искаженным.

Наконец король выдохнул.

– Да. Я видел подобное раньше. Я думал, что это был сон.

– Разве не все твои видения – «сны»?

Рока многое узнал о видениях Фарахи за прошедшие годы. Он знал, что его друг по какой-то причине умел видеть будущее – по крайней мере, свое собственное или своих потомков. Обычно он лучше всего делал это во сне, но способен был и наяву, если позволял своему разуму отвлечься.

Многому, однако, удавалось скрыться от его взора. Как объяснял Фарахи, он видел «варианты», поэтому требовалось немало времени и усилий, чтобы сузить их круг и решить, какие из них наиболее вероятны. Он никогда не мог быть по-настоящему уверен, и по мнению Роки, полагался на такие наваждения чрезмерно.

– Мне понадобится время, чтобы заглянуть за пределы, – сказал весьма осторожно король. Он поворошил свои бумаги.

Рока разбросал по его столу фигурки от неоконченной партии в чахэн.

– Нет у вас больше времени, – прошипел он. – Я каждый день теряю воинов из-за твоих проскрипций. Мне нужно добавить людей и отправить обратно корабли с продовольствием. И нам нужно прямо сейчас начать взаимодействовать с Капуле и привлечь твоих сыновей и все другие прибрежные государства, дабы восстановить Шри-Кон под нашим новым руководством. Время для опаски, раздумий и заговоров кончилось, Фарахи. Пришло время действовать. А теперь расскажи мне, что ты видел, потому что я должен к этому подготовиться.

Рот Фарахи открылся и тут же захлопнулся. Он был сдержанным, осторожным человеком, и его иногда приходилось подталкивать.

– Это еще не всё, – сказал Рока, подбирая несколько фигурок. – Я видел твоего сына.

Король моргнул, и его лицо слегка исказилось от гнева.

– Я думал, мы договорились пока держать Тейна в неведении. Он хотя бы все еще под стражей?

– Твоего младшего сына, Фарахи. Каким-то образом Кейл явился ко мне в моей Роще, или, может быть, он заблудился. Я не знаю, как и почему.

Фарахи моргнул снова и откинулся назад, как будто его ударили. Рока его не винил. Его союзник многое знал про его «дар» созидать, но мало что про его Рощу – за исключением того, что в ней полно мертвецов.

– Он жив, – сказал Рока после некоторой паузы. Он осознал в тот момент, когда Кейл упал с неба и сумел заговорить, что в мире что-то изменилось. Затем он увидел бурю. А теперь и упорство Фарахи… Он пристально наблюдал за своим союзником. – Я думаю, Фарахи, у твоего сына есть дарование, как и у тебя. И я думаю, он возвращается домой.

Король бросил взгляд на глаза Роки. Он уронил фигурку для чахэна, которую держал в руке, и, откинувшись назад, воззрился на единственный в комнате портрет своей семьи.

– Жизнь такая странная штука, – прошептал он, доставая из ящика стола почти нетронутую бутылку рома и два маленьких стакана. – Человек может быть таким осмотрительным, Рока, он может запланировать сотню вероятных вещей, но пренебречь одной, и именно это упущение губит его.

Рока наблюдал за каждой черточкой лица своего друга, запечатлевая их в уме, чтобы позднее изучить. Фарахи сделал глубокий вдох и большой глоток рома. Островной король не был человеком, склонным к драме или сентиментальщине. Фарахи отхлебнул и продолжал смотреть на свой портрет, возможно, с легкой усмешкой на губах.

– Скажи мне, что это значит, – попросил Рока, теряя терпение. – Как мне подготовиться?

Король издал смешок и покачал головой.

– Я не знаю. Не уверен. Мне снилась моя смерть во время шторма, но я никогда не видел ее причины. – Он подошел к изображениям своих сыновей и грустно улыбнулся. – Я могу видеть будущее моих потомков, Рока, но никогда, пока я жив.

– Скажи мне, что это значит, Фарахи.

Мужчина стиснул челюсть, и его глаза увлажнились, пока он пил.

– Во всех моих снах я ни разу не видел Кейла его глазами. Я всегда полагал… Я думал, он может умереть юным или, по крайней мере, раньше меня. Если говорить начистоту, возможно, из-за этого я старался не любить его, а возможно, это было просто из-за Хали. В любом случае, я думал, что потеряю его, и что я ничего не смогу поделать.

– Выкладывай, будь ты неладен. Что ты видишь?

Фарахи встретился взглядом с Рокой. На закаленном утесе его лица была высечена некая смесь гордости и печали, досады и страха.

– Я вижу флотилию моих кораблей. Они везут армию для отвоевания этого острова. Я не знаю, ни когда они прибудут, ни кто их возглавляет. Но повсюду вокруг них – мятеж, хаос и смерть, а позади них – великий шторм, заслоняющий солнце и звезды. Этот шторм сметает с моря твои корабли, а с берегов – твоих людей. И я не вижу, как его остановить.

– Это Кейл, – сказал Рока, – Кейл – это шторм.

Фарахи посмотрел ему в глаза, но промолчал, как будто сам еще не мог поверить. Рока снова наблюдал за мальчиком в своей Роще – как тот стремительно несется сквозь туман, врезаясь головой в грунт с силой метеора.

Он нашел меня там, подумал Рока, где бы я ни был. И он умел говорить. Что это значит?

– Я должен остановить его, Фарахи. Мы ведь уже добились так много.

– Ты не можешь остановить шторм из моего видения, Рока, это… – Глаза Фарахи снова замерли, будто в благоговении, – это как Бог. Как энергия огромной волны, направляемая человеком. Остановить ее не сможешь даже ты.

Рока встал и сжал кулак.

– Ты всегда слишком доверяешь своим видениям. Я проверю, что это за «шторм». И если парень в самом деле настолько силен, мы должны его убедить. Он твой сын, Фарахи. Поговори с ним.

Король глубоко вздохнул.

– Мы расстались очень скверно. Вряд ли он станет меня слушать.

– Ты его отец. Он придет в ярость, но прислушается к тебе. Возможно, нам пригодится эта армия. Ты можешь вынырнуть прямо сейчас, раньше, чем планировалось. Я объявлю о мире, и мы создадим альянс, как и было задумано.

Фарахи поморгал и чопорно кивнул.

– Да, пожалуй. Могу попробовать. Но Кейл так многого не знает и не поймет. – Он умолк и поерзал в кресле. – Ты мог бы сдаться ему. Позволь ему вступить во дворец героем-завоевателем, тогда мы с тобой получим время поговорить и убедить его.

Рока едва не зарычал от этой мысли. Его сородичи прибыли сюда за новой землей и новой жизнью в большом мире. Они трудились и приносили жертвы, страдали и умирали. Они явились не затем, чтобы кланяться.

– Каждую неделю я убиваю островных князьков, потому что ты говоришь, что они не подчинятся, – заговорил он, пытаясь сдержать свое презрение. – Не только твой народ имеет гордость, Фарахи. Люди пепла здесь не ради того, чтобы капитулировать перед неопытным, сердитым мальчишкой, стоит ему на них рявкнуть. Для нас это бесчестье. Это невозможно. Если у Кейла есть способности и воины, что ж, посмотрим, каковы они. Каждый из моих людей скорее умрет, чем будет опозорен. Хочешь мира – имей уважение. Если Кейл решит драться, то мы его научим.

Фарахи встретил взгляд гиганта и натянуто улыбнулся.

– Будем надеяться, что я ошибаюсь. А ежели я прав – Кейл научился терпению и стал мудрее своего отца.

Рока выдохнул, немного сбавив раздражение, затем кивнул и повернулся к лестнице. Он прибережет свои корабли и взамен подготовит войско на берегу. Если Кейл наделен такой силой, то наверняка не станет ее использовать, если только не увидит достаточной угрозы. Следовательно, такую угрозу надо создать.

Когда Рока вышел из каземата и направился навстречу своим людям, он почувствовал, что его шаги стали быстрее и легче, чем за последние месяцы. Его тело двигалось с силой, которой он не знал уже много лет – возможно, с какой-то иной целью, кроме спасения других. К тому времени, когда он миновал ворота и объявил о совещании со своими слугами, ему пришлось признать: он возбужден.

Всю свою жизнь он хотел встретиться с богом. Вероятно, теперь ему выпадет шанс.

ГЛАВА 70

По мере продвижения муссона дождь над Кецрой превратился в потоп. Когда Кейл потратил каждую крупицу воли, чтобы подчинить море, он почувствовал, что окна дома его духа почти закрылись.

– Куда нам идти? – крикнул Оско, перекрывая вой ветра.

– К моим людям! – прокричал в ответ Кейл, сомневаясь, что друг вообще услышал. Ну и пусть. Он даже глаза держал открытыми с трудом и потому скорее ощутил, чем увидел, как друзья подняли его за плечи и поволокли к тому, что осталось от военного флота Шри-Кона.

Несмотря на крайнюю усталость, Кейл боролся со сном, наслаждаясь тем, как густые капли воды падают ему на лицо. И вскоре он увидел суда – начиная от десятиместных разведывательных лодок и заканчивая большими военными кораблями на сто человек, причаленные и пришвартованные в различных состояниях готовности. На них роились голые по пояс матросы, привязывая паруса или укладывая провизию.

Внимание Кейла особенно привлек один морпех. Он стоял на песке и руководил другими, тыча пальцем и покрикивая. Это совсем еще юноша, осознал Кейл – полуголый, в одной лишь островной набедренной повязке, расхаживающий по берегу, оставляя следы грязных ног в мокром песке.

Узнав его, принц не удержался от улыбки: это был Хаку – один из капитанов, который служил вместе с ним во флотском училище и спас его команду от полного провала, когда их предали и сбросили в море.

– Отведите меня… к нему. – Он указал пальцем. Когда они приблизились, Хаку повернулся и вытаращил глаза, прекратив свои окрики и удивленно моргая.

– Капитан… Принц Алаку… – Что-то рядом с кораблями привлекло его взгляд, и он, казалось, разрывался между протоколом и гневом. – На борт его. – Парень указал на ближайший флагман и отвесил наикратчайший из поклонов, прежде чем снова наброситься с руганью на своих подчиненных.

Даже в полубессознательном состоянии Кейл ухмыльнулся и обнял бы его, если б мог. Если выжил Хаку, то, вполне возможно, и остальные тоже – и Тхетма, и Фаутаве с Лауаки. Он понял, что ему бы очень хотелось увидеть их снова.

Асна и Оско, не говоря ни слова, протащили его мимо нескольких глазеющих морпехов, затем вверх по трапу, подальше от дождя, и без стука – в каюту. Офицер вскочил со своей койки, заорав как резаный, затем присмотрелся к незваным гостям повнимательнее и умолк.

Кейл промямлил что-то вроде извинения, пока мужчина помогал Оско опустить его на койку. Он хотел спросить, как зовут моряка, но вскоре услышал только скрип дерева и завывание ветра. Затем воцарилась блаженная темнота.

Ночью его навестил адмирал Махэн. Принеся свои извинения и осведомившись о здоровье Кейла столько раз, что впечатлился бы и самый занудный наранийский дипломат, он перешел к делу.

– У нас почти закончились припасы, мой господин. После ваших… стараний на взморье тонги перестали приносить зерно. Конечно, мы ловим рыбу, хотя местные презирают нас за это, и было немало инцидентов. Но… нам надо уходить. Я предлагаю, будет разумно рассредоточиться вдоль побережья вплоть до Самны. Будет больше дезертирства, но сейчас у нас слишком много людей в одном месте, чтобы их прокормить, и…

Кейл поднял руку и сел прямо. Он уже чувствовал себя окрепшим, хотя все еще мог бы проспать неделю.

– Завтра я поговорю с парнями, адмирал. Мы ждали слишком долго. Пора возвращаться домой.

Махэн стиснул челюсти и выглядел так, будто не был уверен, стоит ли говорить.

– Мне жаль, мой принц, но мы не можем. Мы проиграем. Даже если мы разгромим их флот или застигнем врасплох и высадимся, и даже если мы победим всех бойцов, какие у них есть, у нас нет необходимых припасов. Они засядут во дворце, и у нас нет возможности пробить стены. Нам придется грабить наш собственный народ ради еды и воды – что, вероятно, уже сделал враг. Рано или поздно мы будем вынуждены ретироваться.

Кейл заставил себя не перебивать мужчину, сознавая, что всё, им сказанное, наверняка вполне резонно. Он знал: адмирал не верит, что это он принес муссон – а полагал, что дожди просто должны были начаться и теперь льют, как им положено.

– Я могу провести нас внутрь через ворота или стены, – сказал Кейл. – Я также могу нанести большой урон флоту врагов или их армии. Как только мы высадимся, жители Шри-Кона встанут под наше знамя. И в этом я тоже помогу. – Он улыбнулся. – И ты еще не видел моих мезанитов в бою, адмирал. Они стоят войска, впятеро превосходящего их числом. А то и больше.

Он изучил выражение лица старшего мужчины и увидел, что своего мнения тот не изменил. Еще одно чудо могло бы произвести желаемый эффект, подумал Кейл. Но правда заключалась в том, что этот офицер обязан служить ему, какова бы ни была его оценка их шансов, и Кейл уже устал от попыток убедить его.

– Больше я об этом говорить не буду. Я твой король. – Он пристально смотрел на Махэна, пока тот не ответил на его взгляд. – Мы в состоянии войны, адмирал. У тебя два варианта. Исполнить свой долг… – Он намеревался сказать «или быть разжалованным», но тяжесть их положения и, вероятно, собственный гнев Кейла подсказали иное. – Либо умереть.

Своим духом он прошептал кое-что Асне и открыл дверь, и кондотиец вошел, держа руку на одном из своих многочисленных кинжалов. Махэн оглянулся, затем перевел взгляд обратно на Кейла, словно оценивая серьезность заявления. Кейл искренне надеялся, что адмирал поступит мудро.

– Как скажете, мой король. Я выполню мой долг. – Адмирал не выказал ни капли удовольствия, но Кейл верил: он человек чести и сделает, как пообещал. Засим он развернулся и пригнулся, чтобы покинуть каюту, и по кивку Кейла наемник отступил в сторону.

– Никого больше не впускай. Мне нужно отдохнуть.

Асна ухмыльнулся и закрыл дверь, а Кейл откинулся на спину и сморгнул слезы, чувствуя, что с каждой секундой, даже в своих мыслях, становится все больше и больше похож на Фарахи. Еще один король-чародей, подумал он, пришедший к власти после смерти всей своей родни.

Та часть его, что оставалась мальчиком, а не принцем или королем, завопила от досады. Он не хотел этого, ничего из этого. И все же завтра он попросит тысячи людей рискнуть своими жизнями ради его амбиций. И, так или иначе, приведет их на кровавую бойню.

* * *

Проснувшись утром, Кейл переоделся во флотский мундир, чувствуя, что стал сильнее и мыслит яснее, чем за все время после Нандзу, и вспоминая, что сказал ему странный гигант из сна насчет цели.

«Твоя жизнь принадлежит не только тебе. Ты в долгу перед мертвыми, принц рая. Ты принял их дары, и поэтому ты несешь бремя их деяний».

Это заставило его осознать: на кону гораздо большее, чем просто страдание или жизни подчиненных. Он должен чтить все, что они уже создали, как должны делать и все островитяне. Тем самым он чувствовал себя менее ответственным за грядущее кровопролитие, словно в некотором смысле оно было неизбежным и необходимым. Как и у адмирала, это был его долг.

Он вышел из каюты флагманского корабля на почти затопленный берег. Небо все еще оставалось таким темным, что трудно было сказать, наступило ли утро. Дождь лил по-прежнему, хотя и немного утих.

Моряки вовсю работали, борясь с ненастьем и набирающим силу приливом. Они накрыли брезентом и закрепили все припасы, обмотали канатами мачты и паруса, обездвиживая всё, кроме корпусов кораблей на воде. Кейл толкнул ногой Асну, который дрых за дверью под навесом. Кондотиец рывком проснулся и выхватил обеими руками по кинжалу, затем ухмыльнулся и встал, потянувшись, рядом с Кейлом.

– Хорошо смотришь, островняк. Здоров, да?

Кейл улыбнулся и вышел под дождь, используя лишь крошечную ниточку, чтобы защититься от промокания насквозь. Он вздохнул и, уже возбужденный, послал свой дух в полет; ему не терпелось испытать энергию, которую он ощущал повсюду вокруг себя.

Он прошел среди людей и вскоре обнаружил Оско и всех его мезанитов, которые разбили лагерь и ждали под ближайшими деревьями. Грозные воины промокли и выглядели довольно-таки жалко.

– В холмах такого авось не увидишь? – крикнул он. Брови его друга дернулись, как мокрые кошачьи усы.

– Мы сможем плыть на этом? – Оско указал пальцем, и Кейл усмехнулся, потому что его народ мог плавать на чем угодно. Он махнул рукой, приглашая следовать за ним, и генерал собрал своих людей.

Вместе они пересекли берег, привлекая пристальные взгляды тех, кто просыпался или уже ждал. На секунду он подумал, не велеть ли адмиралу и еще кое-кому для начала расшевелить флотских и, возможно, собрать всех, чтобы он мог выступить с речью, но осознал: ему не нужно представление. Он может перемолвиться с каждым, когда ему будет угодно.

Кейл шел у всех на виду, прямо и целеустремленно – как подобает военному моряку и, возможно, принцу, которым он и был. Оско и Асна держались рядом с ним, а вокруг вышагивали почти пятьсот мезанских солдат в полной отсыревшей экипировке. Матросы его корабля уже проснулись и двигались, но при его приближении молча застыли.

– Где ваш капитан? – крикнул он.

Матросы переглянулись.

– Мертв, господин. Нету его у нас. Формально.

Кейл сдержал улыбку, потому что знал всё о неформальных капитанах. С нижней палубы поднялся Хаку, и матросы освободили ему место.

– Все еще делаешь то, что должен, а, морпех? – произнес Кейл нейтральным тоном. Некоторые моряки выглядели смущенными и довольно впечатленными, и все взгляды обратились к Хаку.

– Стараюсь, господин.

Кейл широко улыбнулся. С лестницы высунулось несколько голов, которые покачивались и мешали друг другу, пока их владельцы с ворчанием поднимались на палубу. Вскоре рядом с Хаку встали Фаутаве и Тхетма и расплылись в ухмылках до ушей.

– Да ты, проклятие, прям отрада для глаз, – изрек Тхетма, чья смуглая крестьянская кожа еще больше потемнела за время учений.

– Он всегда был симпатягой, – прибавил «Здоровяк» Фаутаве, который стал еще крупнее.

Остальные моряки сконфузились, и даже Фаутаве явно встревожился тем, что, возможно, перегнул палку. Кейл захохотал, и напряжение рассеялось.

– Твой рот всегда был крупней твоего мозга, сын ты шлюхи грошевой.

Его дружбан оскалился и посмотрел на товарищей так, словно был выбран для некоей особой чести. Кейл снова повернулся к Хаку.

– Окажете ли ты и твои жалкие людишки честь доставить меня с моими союзниками на Шри-Кон, капитан?

Хаку поклонился во флотской формальной манере.

– С превеликим удовольствием, господин.

Кейл поморщился, оглянувшись на мезанитов.

– Нам понадобится еще один или два корабля, разрешаю тебе выбрать самому, какие именно. И… хотя мои союзники бравые и грозные воины, они… – Кейл не смог подобрать нужных слов, чтобы закончить, и нахмурился. – Они никогда не плавали на корабле.

Хаку и многие матросы медленно расплылись в ухмылках и оглядели молчаливые ряды тяжелых пехотинцев, естественно, понятия не имеющих, о чем толкуют эти парни.

– Мы разместим их внизу, сударь, – сказал Хаку, – ажно по-царски, пока не достигнем берега.

Кейл засмеялся, представив, как воины с холмов барахтаются в трюме, страдая от морской болезни, словно юнги.

– Очень хорошо, капитан. – Он заметил нетерпеливое выражение бровей Оско и понял, что мезанит, вполне возможно, говорит на его языке и никогда этого не раскрывал. Кейл кивнул, и генеральский сын выкрикнул приказ. Почти в унисон холмовики с топотом разбились на шеренги, чтобы взойти на борт, низко опустив копья и выставив перед собой щиты.

Островитяне глазели с какой-то смесью благоговения, страха и насмешки, но затем Хаку начал орать, и все перешли к паническим действиям. Одни лихорадочно стали расчищать пространство на палубах, затем принялись за паруса, в то время как другие побежали реквизировать еще несколько судов. Кейл решил им в этом помочь.

Своим духом он зашептал в уши каждому человеку на взморье.

«Я Ратама Кейл Алаку, называемый некоторыми Принцем-Чародеем. Ныне я ваш король. По священному праву я принимаю командование этим флотом от имени моих прародителей. По требованию крови я объявляю войну тем трусам, что напали на мой остров. Поднимайте ваши задницы, флотяги, и готовьтесь. Мы отплываем в наш город сегодня, прямо сейчас. Мы вернем себе наш дом».

Он смотрел, как в продолжение этой краткой речи реакция многих людей сменилась с ужаса на удивление и затем на решимость; некоторые даже согласно восклицали, а после застенчиво озирались, не слышат ли этот голос и другие. Кейл понял, что добился своего.

Вскоре весь берег был охвачен действием. Матросы и морпехи начали погрузку, оснастку и обвязку. Они проверяли обшивку и паруса, весла и понтоны, киша на кораблях с мастерством и четкостью, которые делали его народ величайшими мореходами в мире. А Кейл наблюдал, стоя на своей палубе, у всех на виду и – хотелось надеяться – с видом короля.

Со своей относительно спокойной точки обзора он вскоре увидел стаю солдат Капуле, спускающихся из дворца, и насчитал в общей сложности человек пятьдесят, вооруженных и готовых к бою, вышагивающих защитным кругом. Кейл подавил порыв изучить их своим духом, взамен угадав, что они сопровождают посланника, и уделил это время тому, чтобы решить, что скажет визитерам.

А пока он ждал, то увидел – дальше по берегу и позади этого скопления людей – сотни наконечников копий, блестящих под дождем.

С растущей тревогой он устремил свой дух навстречу приближающимся солдатам – и обнаружил, что их минимум несколько сотен, а может, и больше тысячи, одетых в зипуны из плотной ткани, вооруженных не только копьями, но и щитами и длинными кинжалами.

– Оско, – прошептал Кейл, – уведи своих воинов с кораблей и верни в строй. Возможно, нам придется пробиваться с боем.

Генерал поморгал, но колебаться не стал. Заорав своим людям, он вскочил и помчался к ведущим на песок сходням, и вскоре следом за ним раздался стук сапог. Меньшая группа тонгов пробралась мимо глазеющих матросов и морпехов Пью и двинулась прямиком к флагману Кейла. Из круга телохранителей вышел Капуле собственной персоной.

– Я пришел пожелать вам удачи, – объявил он, и несколько натянутая ухмылка исказила округлые черты его пухлого лица. Он был облачен в королевские шелка, закутанный с ног до головы, несмотря на влажность и жару. Его спутники выглядели такими же нервными, как и он сам.

– Спасибо, – сказал Кейл нейтральным тоном. – Уверен, это сообщение можно было бы доставить, не наводнив целый берег солдатами. – Он указал на растущий лес копий.

Король Тонга поглядел в их сторону, и его ухмылка растянулась в улыбку.

– Я видел, как ты улетел из моего дворца, юный Алаку.

Кейл расправил плечи. Он подавил первый пришедший на ум ответ: «Да, и даже всем солдатам в мире не защитить тебя от меня». Король почти подкрался вперед, пока не достиг ограждения флагмана Кейла, и махнул рукой своему телохранителю, чей взгляд метался туда-сюда, как у встревоженной мамаши.

– И тогда я подумал: если ему это по силам, то что еще возможно? Я думаю, ты и впрямь принес дожди. Я верю, что это правда. Так что я решил тебя отблагодарить. Эти солдаты в твоем распоряжении, юный Алаку, потому что твой отец мой союзник, и если он действительно мертв, то я надеюсь, его сын остается в союзе со мной. Я на твоей стороне, Кейл, и надеюсь, что ты – на моей. Мне не стыдно заявить, что эта надежда теперь зиждется как на уважении, так и на страхе! Скоро, я полагаю, мы встретимся снова. Плыви к своим людям и передай им мое расположение. И если увидишь своего папашу, скажи ему, какой он скользкий змей, и… – Тут он прервался и стал больше похож на отца, чем на короля. – Если увидишь мою дочь, скажи ей, что ее мама очень волнуется.