Текст книги "Короли пепла"

Кейл оценил слова и глаза этого человека и не обнаружил ни злого умысла, ни грандиозного обмана. Он увидел, что воины Тонга остановились на безопасном расстоянии от его людей, дабы не всполошить их, и держат оружие свободно, а их спины нагружены припасами. Кейл не знал, как благодарить этого человека.

– Вам не следует меня бояться, государь, – сказал он, контролируя свой голос. – Вы уже дважды доказали свою дружбу. Мой народ этого не забудет.

Капуле улыбнулся и похлопал Кейла по руке, лежащей на леере.

– Как и мои счетоводы, юный Алаку, заверяю тебя.

Засим он развернулся и подал знак свите, и Кейл едва сдержал смех, когда приземистый король вразвалочку направился к холму, где его челядь уже соорудила нечто вроде смотрового шатра из бархатной ткани и подушек, защищенного шелковыми шторами.

Приподняв бровь, Кейл развернулся обратно к своим людям и жестом велел им вернуться к работе. Хаку мгновенно взревел, подгоняя мезанитов в трюмы, а морпехов на корабли.

К середине утра остатки боевого флота Пью мягко плыли вдоль Северной кромки моря Алаку. Небольшие корабли-разведчики юрким хаотичным строем устремились вперед, направляясь сквозь волны на Юг, чтобы искать и обнаружить врага.

Выстроившись огромной непрерывной вереницей, величайшие боевые суда, полные морпехов, подали сигналы и вышли в открытое море; гребцы, обливаясь потом, напрягали все силы.

В бою они задействуют паруса, если позволит ветер, но пока что в них нет нужды. Если появится враг, они будут пускать покрытые смолой горящие стрелы, метать крюки и копья, пойдут на таран и абордаж, чтобы при необходимости переправить своих морпехов на корабли врага. Столь же искусно они отойдут назад, позволяя лодкам-разведчикам и меньшим кораблям отвлекать и сеять хаос в контролируемой, но яростной атаке огнем и снарядами, настолько точной и сбивающей с толку, что большинство противников едва могли понять, что происходит.

Несомненно, когда эти враги впервые рассеяли флот, они попросту застали его врасплох. Откуда бы они ни явились и что бы вообще собой ни представляли, королевский флот не был готов. Но теперь все изменилось.

Островитяне Пью ходили в море с незапамятных времен; они были рождены любить и ненавидеть океан так же, как тонги любили и ненавидели свои сельхозугодья. За тысячу лет они не проиграли ни одной битвы на волнах. И Кейл намеревался показать этому засаднику, этому бесчестному ночному вору, это искусство.

– Так вот что значит плавать.

Кейл заморгал, когда к перилам рядом с ним привалился Оско. Его лицо было бледным, и он стискивал челюсти, сглатывая желчь.

В другой день и в каком-нибудь ином контексте Кейл обрел бы чистую радость в муках этого стоического воина. Но сегодня Оско был нужен ему в лучшем виде, и он жалел, что нет другого способа. И все же почувствовал легкую иронию.

– Станет еще хуже, если начнется бой, и твои люди будут бесполезны. К счастью, вы нам не понадобитесь. Как только мы высадимся, вы оклемаетесь, и глазом не успеете моргнуть.

Брови Оско выразили недовольство тем, что его назвали «бесполезным», но он промолчал, затем прищурился:

– Почему «если»? Разве твои способности здесь… непригодны? Разве не пора тебе уже высматривать глазами духа?

Кейл снова посмотрел на корабли и волны и согласно кивнул. Он задышал и почувствовал колыхание воды, осознавая, что под ним – течения, столь протяженные и мощные, что устрашили бы любого, кто способен понимать. Он ощутил муссон, и заключенное в воде тепло, и проносящийся над ней Северный ветер.

– Разведчики выполнят свою работу, – сказал Кейл. В нем уже нарастал гнев по мере приближения к дому. Он обнаружил, что неспособен по-настоящему сжечь мысли о своей семье, члены которой брошены в тюрьму или перебиты, и о своем народе, атакованном какими-то иноземными врагами. То, что ему ничего неизвестно об этих врагах, делало ситуацию еще хуже – они представлялись неким безымянным злом, а их нападение на невинный народ, который никогда о них даже не слышал, откровенно злодейским. Кейл попытался испытать к ним хоть какое-то понимание или сочувствие, но не смог. Он не видел никаких оснований проявлять милосердие.

– Флот моего отца – величайший в мире, – сказал он. – И здесь мои «способности» сильнее, чем когда-либо. Я надеюсь, они вышлют свои корабли, Оско. Правда-правда. Я надеюсь, они вышлют их все до единого, набитые их воинами. Потому что в этом случае я не оставлю от их кораблей ни дощечки, а их людей скормлю морскому богу.

Кейл посмотрел на молодого воина, который слабо кивнул, испытывая очередной приступ тошноты. Он подумал о том, как воспринимает мир его друг и, несомненно, все воины, включая завоевателей Шри-Кона – об их убежденности в том, что сильные правят слабыми, и так уж устроен мир.

Отлично, подумал Кейл, чувствуя себя пропитанным стихийными силами, бесконечными и ужасающими, незримыми и предназначенными только для него. Если правит сила, давай-ка посмотрим, как эти захватчики воспримут меня.

ГЛАВА 71

Днем ветер усилился. Море колыхалось, но боевой флот Шри-Кона все так же шел в строю позади своих разведчиков, несмотря на приближающийся шторм.

Оско продолжал блевать, а затем вернулся в трюм, чтобы страдать вместе с подчиненными. Асна, к его чести, стоял рядом с Кейлом и сиял, не проявляя ни намека на дурноту.

– Мне нравится это плаванье, – сказал он по-нарански. – Когда островняк будет королем, он должен сделать Асну… Главным Капитаном Пиратов.

Кейл только ухмыльнулся. Он смотрел на горизонт, и ему становилось немного не по себе.

Его разведчики не обнаружили ни единого признака присутствия врага, и Кейла уже подмывало начать поиски самому. Побережье Шри-Кона было теперь близко, на горизонте уже вырисовывались другие маленькие острова. Но уверенность Кейла в его разведчиках не изменилась. Если они ничего не нашли, то наверняка ничего не найдет и он сам. Возможно, враг испугался шторма.

– Нет, нет, – продолжал Асна, упрекая себя. – Капитан – это мелочь. Адмирал! Пиратский адмирал Асна Фетлан. Ужас Моря, Гроза Кораблей, Похититель Целочек! Твои враги будут дрожать, островняк.

Кейл со вздохом оттолкнулся от перил.

– Алаку истребляют пиратов, Асна, хотя и менее успешно, чем это делает море. Лучше придумаем тебе что-нибудь другое.

Кондотиец нахмурился, но глубокомысленно кивнул, затем снова перегнулся через леер, как ребенок, пытающийся поймать брызги пены.

Кейл начинал подозревать, что морской бой вообще не состоится. Возможно, все корабли его противника спрятаны на другой стороне острова и выдвинутся только в случае полной уверенности. А может, все они вернулись туда, откуда явились. Скорее всего, они прятались от ветра. Так или иначе их, казалось, не пугало то, что враг совершит высадку, и эта мысль отрезвляла.

– Я думаю, нам пора подготовить солдат, – сказал Кейл в основном сам себе.

– Можешь довериться Асне, – закивал наемник и направился вниз, ко входу в трюм. Но Кейл не нуждался ни в его помощи, ни в чьей-либо еще. Он потянулся наружу своим духом и обратился к экипажам всех кораблей одновременно.

Готовьтесь к высадке. Разбейтесь на отряды, как определил адмирал Махэн. Мои люди составят авангард.

Он понадеялся, никто не запаникует при звуке его голоса, внезапно снова возникшего в их сознании. А под «моими людьми» Кейл подразумевал теперь как мезанитов, так и копейщиков Капуле. По правде говоря, солдатами те и другие были куда более опытными.

Пью были превосходными моряками, и служба на флоте являлась престижной, но в армию шли только самые неудачливые, беднейшие или отчаянные души. А с ограниченной потребностью даже таких вояк обучали и оснащали из рук вон плохо. У большинства были короткие копья, кинжалы и луки. Они не располагали достойными упоминания доспехами, редко имели щиты и сражались, если мягко выразиться, «свободным» строем – или, как сказал бы Оско, «неорганизованной толпой».

Разведчики Кейла уже приблизились к Шри-Кону, затем повернули в обе стороны вдоль побережья, чтобы продолжить поиск врагов. Основные боевые суда ждали донесений, но, не увидав предупредительных флажков, бросили якорь и спустили на воду шлюпки.

Кейл погрузился рядом с Асной, Оско и некоторыми из его людей в первую шлюпку. Он сидел тихо и спокойно, пока на лодку обрушивались волны, пока не был развернут парус и установлены понтоны, и они поплыли в более спокойном ритме.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кейл. Оско лишь простонал в ответ.

Прибрежная вода заполнилась сотнями шлюпок; тысяча человек одновременно мчались к берегу, работая веслами. Все причастные были наиболее уязвимы в этот момент, ведь если они будут атакованы, то не получат защиты от боевых кораблей, которые сами подвергнутся риску, если только не отойдут дальше в море, где больше пространства для маневров. Кейл все еще не боялся, потому что разведчики предупредили бы их. Он не сводил глаз с пустынного берега.

И снова это его удивило. Если войско неприятеля обнаружило их и намеревалось вступить в бой, то уже должно было собираться на береговой полосе. Чем дольше ждут противники, тем больше у вторгшейся армии шансов слаженно построиться и сойтись с ними на открытой местности. Но Кейл по-прежнему ничего не видел. Наконец он потерял терпение и сжег свои мысли, отправив свой дух ввысь и над водой, чтобы осмотреть побережье.

В этот момент он осознал, что впервые наблюдает свой дом сверху очами духа. Он мимолетно пожалел, что не может делать это лишь ради удовольствия и лениво плыть по небу, высматривая достопримечательности детства.

Присмотревшись, он понял, что не видит вообще никаких повреждений. Ни горелых остовов складских помещений, валяющихся как скелеты, ни разрушенных причалов или домов, ни перевернутых и разнесенных вдребезги торговых лавок. Единственной странностью было отсутствие жизни: Кейл совершенно не видел людей. Дома выглядели чистыми, но запертыми, большинство окон закрывали ставни. Кейл спланировал ниже, чтобы заглянуть в одно из открытых, и услышал, как мать отчитывает детей:

– Уходите оттуда! Там будет бой! Вы что, своих дядей не слышали? Марш к себе в комнаты!

Кейл заморгал, на миг сбитый с толку, затем отстранился и полетел к побережью. Открыв свои реальные глаза, он увидел, что его и многие другие лодки уже достигли береговой полосы. Люди выпрыгивали наружу и толкали шлюпки обратно в воду, затем выстраивались в шеренги. Некоторые мезаниты целовали песок.

Кейл почувствовал граничащую с паникой тревогу, но не понимал, где мог бы затаиться враг, кроме как внутри самих прибрежных зданий, но таких было не очень много. Насколько мог видеть Кейл, поблизости попросту не было никаких врагов. Инфантерия, конечно, могла прятаться дальше на острове или в городе, но ко времени ее прибытия воины Кейла будут собраны и построены… Бессмыслица какая-то.

Прибывали все новые и новые лодки, и пехотинцы вскоре исчислялись тысячами. Они начали строиться в три группировки, как было приказано; люди Кейла стояли впереди на небольшом возвышении холма по направлению к Шри-Кону, а большинство остальных – на флангах ровного пляжа.

Кейл почти готов был отдать приказ к выдвижению и отправиться в город, как вдруг что-то услышал – или, скорее, ощутил. Песок у его ног зашевелился, как прыгающие по земле насекомые, задрожал и затрясся, точно живой. Секунду спустя Кейл догадался, что это такое. Острова страдали не только от гигантских волн и могучих бурь, но и от землетрясений.

За свою жизнь Кейл ощутил их немало и успокаивающе поднял руки, но тут увидел, как брови Оско в панике взметнулись. Выкрикнув предупреждение, Кейл расставил ноги, когда началась дрожь, но вообще-то в сравнении с большинством других она казалась довольно слабой. Он опустил руки своего духа в землю, чтобы почувствовать, как под ним движутся великие силы, но никакой тряски не ощутил. Нити казались прочными и неподвижными, как ни в чем не бывало дремлющими.

Затем он услышал крики.

Люди на Восточном фланге в ужасе перекликались и вопили. Воспарив своим духом, Кейл заметил, что с берега поднимается пыль. Он уставился и прищурился, не понимая, что именно видит. Пыль взметали за собой, мчась по белому ровному песку так быстро, что это казалось невозможным, какие-то наполовину люди, наполовину звери о четырех ногах.

Атака невиданных зверей сотрясала землю, и разум Кейла помутился, опустел, потому что они приближались так быстро.

Его друзья были там, на Восточном фланге, потому что это он отправил их туда. Он хотел спрятать их в тылу, чтобы за них могли сражаться настоящие солдаты. Вместо этого они оказались прямо на пути диковинных врагов.

Расстояние между ними и сбившимися в кучу островитянами Кейла с каждой секундой сокращалось, и он понятия не имел, что делать. Он воззвал своим духом, приказывая беззащитным мезанитам пересечь землю, как-то подготовиться, сделать что-нибудь, что угодно, прежде чем он сам подлетит ближе, чтобы попытаться им помочь. Двигаясь, он собирал нити энергии, но понимал, что опоздает.

* * *

Рока мчался в атаку, и теплый морской бриз овевал его лоб. Он поджидал сразу за изгибом первых деревьев, пока враги полностью завершат высадку. Он спрятал всю свою пехоту, а конницу заставил ждать, пока островитяне не почувствуют себя в безопасности. Он знал, что они не станут искать вражеский отряд так далеко – им было невдомек, что какие-либо солдаты на суше могут так быстро преодолеть такое расстояние. Рока и его люди всё ждали и ждали, а затем поскакали со скоростью ветра.

На судах своей первой великой флотилии он привез двести пятьдесят боевых коней из страны пепла. Они были одним из его секретных видов оружия – мощь, никогда не виданная в этом Новом Мире, где не имелось ничего по-настоящему похожего на них. На протяжении нескольких лет он обучал коней и всадников атаковать следом за храбрейшими воинами в зигзагообразном порядке, дабы сокрушать пехоту, словно копьем, или скакать вдоль нее, снося головы. Правда, эти скакуны были предназначены для противостояния наранским копейщикам, но сойдет и такая мишень. Их еще не испытывали в деле.

Сам Рока возглавлял их верхом на Суле. Несмотря на возраст коня – двадцать с лишним лет – по-прежнему не было никого храбрей и величественней его. Сула произвел на свет великое множество жеребят, и теперь многие мчались вслед за ним, неся на себе великих вождей пепла и их сыновей – всех, кто жаждал славы так же отчаянно, как любой человек жаждет жизни.

Отвагу подкрепляла их собственная легенда, уже сочиненная, но еще не заслуженная. Эгиль взялся придумывать истории о «коннице Пророка», и хотя Рока закатывал глаза, он все-таки научился это терпеть из-за красивого названия: Эгиль окрестил их «Сыновьями Сулы».

– Мы сломим их волю, братики! – взревел Рока, перекрывая шум ветра. – Ударьте по ним, затем езжайте врассыпную. Мы здесь, чтобы внушить шок и ужас. Следуйте за могучим Сулой. За Аском. За мертвых.

– За мертвых! – прорычал Магнус, великий вождь из Орхуса, чей взор застила жажда крови. Мужчины вскричали и ударили длинными копьями о щиты, железные латы или конские доспехи. Все ждали этого момента десять лет, а то и всю жизнь – убийства врагов, которые не были их земляками; мишени для их мастерства и гнева, которая принесет великие почет и славу и поставит их рядом с героями старины.

Всадники потели на жаре, отягощенные весом доспехов, копий, мечей и дротиков. Но они устремятся в атаку даже по иссохшему песку, и бой будет коротким. Враг не имеет ни малейшего представления о том, что грядет. Если Кейл владеет магией, то наверняка использует ее; Рока увидит это собственными глазами, и тогда его люди отступят.

Две сотни жеребцов, облаченных в сталь и кожу, топтали берег, размалывая сухую древесину, панцири крабов и трупики дохлых рыб, сотрясая землю. Они обогнули последний изгиб и увидели тыл врага. Люди Роки завопили, охваченные буйной радостью. Рока тоже ее ощутил.

Возможно, на том пляже – бог.

– Скачи, Сула, – прошипел Рока, выхватив из царства мертвых пылающую пику и высоко воздев ее, прежде чем опустить для атаки. Он обмакнул ее в смолу, чтобы она горела еще долго после того, как будет призвана в реальность. И он, и Сула были покрыты испещренной рунами сталью, украшенной клыками и шипами, придающей им облик демона из ада. Он хотел, чтобы каждый человек перед ним увидел свою гибель и бежал.

Но он не питал к своим врагам ненависти. Он не верил, что они заслужили ту смерть, которая им уготована. И все же они не были невинны. Они были солдатами, явившимися уничтожить Року и отнять мечты его народа – обратить против него свои волю и оружие, независимо от своих мотивов. А как известно, поднявший копье от копья и погибнет.

Рока зарычал; настали финальные секунды. Островитяне запаниковали задолго до столкновения, но не знали, куда бежать. Люди, оказавшиеся по краям, напирали на остальных. Многие сразу припустили обратно к своим шлюпкам или просто бросились в море – Рока увидел распахнутые глаза и ошалелые телодвижения, когда те оглянулись на своих вожаков. Несколько человек нацелили свои коротенькие копья на врага.

Наконец расстояние исчезло. Им противостояла тысяча живых тел, и Сула не подвел.

Не замедлившись, великий родоначальник Сыновей смял первого человека своей железной грудью. Рока пронзил копейщика рядом с собой, сбив полуголого солдата с ног ударом в плечо, словно тараном. Островитяне повсюду вокруг него кричали и падали на песок еще до того, как их сомнут. Всадники Сыновей позади него метали дротики и восклицали, тараня копьями врагов. Рока не дал передышки.

Он заметил три группы солдат и морпехов Пью и вознамерился проскакать вдоль них, держась побережья. Слева от себя, на холме, он увидел настоящих копейщиков и солдат в плотном строю со щитами и доспехами. Они уже выдвигались на перехват, и ему надо действовать быстро, иначе тыл его конницы окажется в ловушке.

– Скачи! Вперед! – Рока бросил копье и выхватил длинный, утяжеленный меч, созданный как раз для этой цели. Он пришпорил Сулу и начал рубить, как серпом, любого, кому хватало смелости преградить ему дорогу. Вокруг него свистели стрелы, некоторые бессильно ударили в его латы или доспех Сулы. Другие враги швыряли копья, кинжалы или даже камни, вместо того чтобы приблизиться к нему. Их оружие было грубым и столь же никчемным.

Рока не гнушался несением смерти. Мир для его народа невозможен без уважения, а уважение невозможно без страха. Вначале они пустят кровь этому самозваному герою и покажут свою силу. И только после этого заговорят.

Их атака разбила первое сборище солдат и пронеслась ко второму. Оглянувшись, Рока увидел, что его всадники в полном порядке. Это были вожаки людей, и они умели подчиняться. Он зарычал и взмахнул мечом, вжимаясь в седло и вдавив ноги в стремена, и его кровь закипела, когда он определил свои следующие цели. Сыновья Сулы почти не встретили сопротивления, и он не видел ничего, что могло бы помешать его атаке.

Воздух вокруг него затуманился, и Рока удивленно заморгал. Он почувствовал, как мгновение застыло, словно было лишь воспоминанием, сценкой из юности, похищенной из его памяти для изучения. Словно рядом с его головой прогремел гром, и мир как будто бы перевернулся вверх дном.

С пляжа сами по себе, словно ожив, взмыли песчинки и повисли в воздухе. Их становилось все больше и больше, и зрение Роки помутилось. Он вскрикнул и прикрыл глаза, а прекративший скакать Сула встал на дыбы. Всадника и коня поглотила песчаная буря, ослепляя и обрушиваясь на их доспехи с такой силой, что звук оглушал.

Волосы на теле Роки встали дыбом. Казалось, повсюду вокруг него разлилась мощь, сопровождаемая громом. Даже высокое небо в его Роще потемнело, рассекаемое вспышками молний. Внезапно пробудился Букаяг. Он заорал, будто в ярости или, может, в агонии, хотя Рока не понимал, почему. Он знал только, что не должен останавливаться.

– Покажи им свою храбрость, – попытался он перекричать бурю, – скачи, Сула, вперед!

Неизвестно, услышал ли его зверюга, но Рока пришпорил его, щелкнул поводьями, и Сула побежал. Всего через пару секунд зрение прояснилось. Несмотря на жжение в глазах, он и Сула снова вырвались на открытое пространство, свернули в сторону от второй группы островитян и ринулись прямиком в просвет.

Содрогнувшись, он оглянулся на своих людей и увидел только песчаный вихрь, а сверху – темные густые тучи, нависающие слишком низко над землей. Они снова и снова посылали молнии в пыльную бурю, а гром грохотал ударами молота по железу. Рока увидел нескольких изувеченных людей, обгорелые и упавшие тела коня и всадника за пределами этой неестественной силы. Он отвел взгляд в сторону, к отряду копейщиков, спускающихся с холма – и узрел ее источник.

Сын Фарахи парил в воздухе, подобно песку. Это был тот же худощавый юноша, которого Рока видел в своей Роще, хотя теперь он был облачен в цвета династии Алаку. Его руки были вытянуты вперед, а спокойное лицо обращено к небу. Паря над своими людьми с почти безмятежным лицом, удерживая недруга в капкане своей власти, Кейл определенно выглядел как Бог. Рока подавил порыв призвать копье.

Вместо этого он развернулся и удрал. Он не знал, скольким из его людей удалось скрыться следом за ним или, возможно, другим путем, но сейчас ничего не мог для них сделать – не против такой силы. Невероятно – но как обычно – Фарахи был прав.

Обратная поездка Роки во дворец выдалась очень долгой и очень странной. Всю свою жизнь он был окружен меньшими существами – созданиями, в конечном счете более слабыми и хрупкими, чем он сам. Он испытывал некоторую вину за то, что противостоял им, какое-то чувство жестокости, какое мог бы испытывать волк, поедая не лань, а олененка. Но здесь – наконец-то – был иной вид жизни. Это не был ни собрат-волк, ни какой-либо зверь, известный Роке. Это был и не человек, по сути, а скорее потоп или пожар. Ничто в здравом уме не выстоит против такого.

Больше Рока не отправит людей на смерть. Фарахи придется убедить своего сына присоединиться к ним, иначе Рока сдастся. Возможно, люди пепла не побрезгуют преклонить колени перед богом. И что за мир мы могли бы создать, обладая такой властью, подумал он.

Возможно, это превзойдет даже те великие подвиги, о которых грезил Рока. Возможно, вместе они смогут преобразить сушу и море на благо человечества, узнать все тайны своих спрятанных миров, и кто знает, куда их это приведет?

Он ехал с закрытыми глазами, выражая благодарность воинам и коням, отдавшим жизни в той ужасной буре. Вообще-то, подумал он, никому не следует иметь такую власть. Но это зависело не от него. Даже странная мощь собственной Рощи пугала его и многие годы заставляла его задаваться вопросом: в силах ли он вообще обладать ей и по-прежнему оставаться человеком?

Но в сравнении с этим пацаном его способности ничтожны. Рока вернулся к воспоминаниям о чуде на берегу, c благоговением, ибо казалось, что Кейл каким-то образом умеет изменять саму ткань мироздания. Это напугало его так, как не страшило ничего с момента встречи Андо из Бато – еще одна тайна, которую однажды предстоит разгадать.

Ведь кто из людей мог распорядиться такой силой мудро? Что он мог бы натворить в припадке ярости? После смерти возлюбленной или ребенка? Что бы сделал такой тип, как Букаяг?

Такие мысли одолевали Року, даже когда он благополучно достиг дворца и приказал своим людям укрыться внутри, пока он будет говорить со своими пленниками. Возможно, они с Фарахи вместе выйдут встретить парнишку и, может быть, даже приведут его братьев и сына. Имея время и терпение, они смогут его убедить.

Рока давно подозревал, что встретит людей с такими же дарами, как у него или как у Фарахи, но даже представить себе не мог чего-то подобного. Мир изменился в одно мгновение – мир, который, как ему казалось, он знал и над улучшением которого работал. Но, возможно, подобно великой горе Тургэн Сар, в гневе извергающей лаву и пепел, или огромной волне, захлестывающей берег, этот пацан мог сграбастать весь этот мир и уничтожить… Надежда надеждой, но Рока почувствовал, как его брат стиснул их общие зубы.

ГЛАВА 72

Большинство странных воинов и их зверей рассеялись и бежали от шторма Кейла, хотя скорее всего, только половине удалось выжить.

Кейл стоял на пляже со своими людьми, которые таращились в зачарованном ужасе или осматривали трупы товарищей. Оско, нахмурив брови, обходил павших, проверяя, нет ли выживших среди врагов.

– Ты говоришь по-нарански? – попробовал он, затем снова на дюжине других языков, прежде чем испытать в итоге разговорный Пью.

– Проклятие, я так и знал, – пробормотал Кейл безо всякого чувства. Оско проигнорировал его, как и неприятель.

Огромный воин был почти белокожим, как и утверждалось в сообщениях. Густая поросль черных волос на его голове и лице была испачкана кровью и песком. Пришелец лежал рядом со своим еще более массивным зверем, сжимая в одной руке изогнутый клинок. Он посмотрел на Оско снизу вверх, сплюнул кровью, затем со стоном лег плашмя.

Генерал мезанитов нахмурился. Он поднял одно из вражеских копий, проверил острие и звякнул им о свой клинок. Он покачал головой.

– Их вооружение… потрясное. – Он благоговейно продемонстрировал образец. – Я никогда подобного не видел. Их броня, эти животные и эта атака. – Он взглянул на Кейла, шевеля бровями более возбужденно, чем когда-либо.

– Я хочу понять, сколько моих людей только что погибло, – отрезал Кейл. – И есть ли среди них мои друзья детства. Но ради богов, продолжай развлекаться.

Он отвернулся и направился к месту первой бойни, а Оско, с подобающе пристыженным видом, последовал за ним. Вместе они поговорили с адмиралом Махэном, который сказал, что, по всей видимости, погибло не меньше сотни человек или около того, а раненых вчетверо больше.

– Я думал, будет хуже, – подытожил адмирал, со все еще явными следами страха в глазах.

Кейл велел разложить тела в ряд на песке и ходил среди них, ужасаясь жутким ранам. Большинство бедолаг были скорее затоптаны и раздавлены, чем поражены оружием. Кейл остановился, найдя Фаутаве.

Глаза здоровяка закрылись в момент смерти. Сбоку из его туловища торчало копье, очевидно, пронзившее сердце. Подавленный собственным горем, Кейл подумал, что другу хотя бы не пришлось долго страдать.

– Он выстоял, – сказал Тхетма, уже стоящий рядом на коленях. Его глаза были красными, а грудь перепачкана кровью. – Ему следовало убежать, как и всем нам. Он всегда был тупым ублюдком, капитан. – Он вытер нос кулаком, а Кейл положил на плечо друга ладонь и попытался улыбнуться:

– И храбрым.

Тхетма с неохотой кивнул. Они улучили момент, чтобы прикоснуться к мертвому товарищу, но Кейл уже чувствовал позади себя нетерпение Оско и знал, что они по-прежнему в опасности. У него мало времени на ритуалы.

– Давай убираться с этого треклятого пляжа. – Кейл встал и повернулся к окраине города. Несмотря на мощь, которую он обрушил против захватчиков, сила принца почти не уменьшилась. Повсюду вокруг него нити творения пульсировали энергией, словно умоляя, чтобы их извлекли, преобразили. – Я полагаю, на улицах они не смогут атаковать нас этими богом клятыми… животными.

Оско медленно кивнул:

– Это нарушит наш строй, островняк, но я согласен.

Использовав свой дух, Кейл шепотом изложил план солдатам, надеясь, что первое столкновение еще не сломило их боевой дух. Он подумал, не выступить ли с речью, но, честно говоря, хотел только двигаться вперед и начать разрывать верзил на куски с помощью воздуха. Пусть эти парни делают, что хотят.

Он зашагал и почувствовал, что за ним идут следом – как минимум Оско и Асна, но вскоре остальные мезаниты и, возможно, копейщики-тонги вместе с ними. Продолжая идти, Кейл послал свой дух блуждать.

Шри-Кон по-прежнему выглядел в основном так, как ему и полагалось, почти без следов мародерства. Однако, судя по всему, захватчики перекрыли военные округа, разместив небольшие группы людей вокруг запертых ворот. Не обнаружив больше нигде в поле зрения никакой армии, Кейл из любопытства залетел внутрь одного из районов.

Первое, что он увидел у границы, смутило его взгляд. Вдоль всей стены были расставлены рядами столбики или деревянные таблички. Несколько женщин двигались или стояли на коленях, раскладывая у их оснований маленькие белые камушки. Именно это заставило Кейла с ужасом догадаться: он обнаружил кладбище.

В Шри-Коне детей всегда хоронили с белыми камушками, обращенными к небу, чтобы Ранги мог увидеть их и устыдиться. По меньшей мере половина из сотен колышков и надгробий перед Кейлом были ими покрыты.

Большинство женщин среди могил без утайки плакали. Кейл хотел поговорить с ними, но боялся, что его дух внушит ужас. Он сделал вдох и прошептал одной старухе, которая выглядела более стойкой:

«Не бойся, бабушка. Я – добрый дух неба. Скажи мне, что здесь произошло?»

Старуха вздрогнула и посмотрела сперва на облака. Она тряхнула головой и закрыла лицо узловатыми костлявыми руками.

– Дух, здесь обитает зло, такое зло! Чудовища заставляют нас пить зелья и настои. Они отравили мою внучку. Они даже не люди. Они насилуют юных дев и едят их плоть. Они приносят детей в жертву своим темным богам. И они ничего не говорят, никогда. Они вовсе не разговаривают. Помоги нам, дух, помоги, молю тебя. – Старая женщина низко поклонилась в песок и застонала от горя, из ее глаз обильно текли слезы. Кейл не мог придумать слов утешения; его разум пошатнулся. Он почувствовал, как к горлу подступает желчь. Все даже более скверно, чем он предвидел.

Он полетел дальше и обнаружил еще больше своих сограждан, ютящихся в запертых зданиях. Многие лежали в муках агонии, как будто умирали от голода или были отравлены, как утверждала старуха. Они валялись на кроватях или распластались на полу, а перед каждым домом и входом стояли белокожие гиганты с оружием, словно держа этих бедняг в плену.

– Эй, островняк, нам надо свернуть на главную дорогу ко дворцу. Если они атакуют с их гигантскими ослами, мы сможем отступить на боковые. – Оско указал рукой, и Кейл, моргнув, пришел в себя.

Он чувствовал, как в нем закипает ярость, куда более сильная, чем он ожидал – куда сильнее даже той, которую испытал он к неизвестному врагу с корыстным умыслом. Эти пираты напали на мирный народ без всякого повода, без всяких объяснений. Они сделали горожан своими узниками, которых, быть может, подвергали надругательствам и пыткам, и уж точно держали в плену страха. И они убивают наших детей.

– Я увидел достаточно. – Кейл дрожал в припадке нетерпения, сжимая-разжимая кулаки, когда почувствовал такую тягу к насилию, на какую никогда не считал себя способным. – Тут беспредельная мощь. Я не стану больше тратить усилия на пешек или слать людей на смерть. – Он указал на дворец: – Их вожаки вон там. Скажи людям, пусть удерживают свои позиции и охраняют корабли. А я покончу с этим. Я разнесу всё это на куски, пока не найду тех ублюдков, которые несут ответственность. Вы со мной или как?