Текст книги "Короли пепла"

Мы должны отослать снасти обратно, брат. Они как-то должны оставаться в обоих мирах, пока мы работаем.

Букаяг фыркнул, как бык, его икры и предплечья напряглись, когда он перенес свой вес назад.

– Делай, что хочешь. Я их удержу.

Рока улыбнулся дерзости брата, затем закрыл глаза и почувствовал ладонями ощущение волокон, шероховатостей и прочности сплетающихся нитей. В своей Роще он посмотрел на участок белого песка перед собой, где должна была быть грязь и тина, вспоминая чувство превращения чего-то в ничто, затем опустил ладони в реку.

Делайте как я, повелел он, и мертвецы сгрудились, окуная холодные, грязные руки в ледяную воду Рощи.

Мы готовы, заверил он, затем встал, держа в руках мокрую веревку, не зная толком, куда и как тянутся ее концы – зная только, что они уходят в океан воображения, смерти и тайны, чтобы появиться в грубых руках человека в океане мира живых.

– Тяни! – крикнул Рока, и Букаяг зарычал, как зверь, весь одеревенев, так что мышцы напряглись от пальцев ног до челюсти.

Рока ухватился за реальность своим разумом, своей волей и весом своих мертвецов, и потянул. Еще один закон, который надо сокрушить, подумал он, еще одно море, которое надо пересечь, чтобы найти мир, предназначенный для смелых.

Все убитые им мужчины встали на ноги и присоединились к нему. Погружаясь в ил, они налегли на тросы, которые подымались из воды и уплотнялись в их руках – и туго натянулись на теле Букаяга, когда тот подался вперед. В воздухе потрескивал жар, когда сила мертвецов становилась силой живых, и вся ненависть была перечеркнута усердием труда.

Песок крошился под ногами Букаяга, заскрипев, когда корабль Трунгов дернулся и закачался на своем киле, затем слегка повернулся в направлении тяги. Зарычав, как один из мертвых волков Алтана, и под благоговейным взором Квала, который наблюдал с открытым ртом, Букаяг переступил с ноги на ногу. Корабль поволочился за ним навстречу волнам.

ГЛАВА 42

Алтан очнулся под качающимся синим небом. Он вспомнил только огонь и въевшуюся печаль, которая помешала ему даже поднять голову или попытаться понять, где он сейчас.

– Хорошо. Я уж думал, ты вряд ли проснешься.

Алтан ощутил, что жив, и едва не заплакал – голос Букаяга распознал бы кто угодно. Фермер со стоном приподнялся и сел, уставившись на оранжевый утренний горизонт, затем скользнул взглядом по странному плоскому корпусу корабля под собой. Букаяг и один из его диковинных слуг опирались на леер, а второй стоял у огромного руля на корме.

– Некоторые вещи требуют решений, – сказал шаман. Алтан посмотрел в светящиеся глаза огромного демона, или полубога, или, может быть, пророка и обнаружил, что они впиваются ему в кожу.

– Мои сыновья… – сказал он, чувствуя, что нужно произнести это вслух, нужно это признать. – Моя матрона. Они все мертвы.

У него все сжалось внутри от этих слов, будто после их произнесения они стали правдой. Он снова увидел, как его возлюбленная истекает кровью и задыхается в грязи. – Но не ее дочери, Среднеземец. И ты все еще жив. Алтан затрясся и закричал бы, если бы ярость могла вырваться из оцепенения.

– Пока что, – сказал он и отвел взгляд. Как будто это имеет значение.

Он лег обратно на скрипящее дерево палубы, слушая, как мягко плещутся волны о корпус, и думая: Всегда хотел быть моряком.

– Ты что, забыл, Среднеземец? – Букаяг перешагнул через него и загородил обзор. Казалось, он заполнил собой весь мир, когда наклонился и, схватив Алтана за окровавленную рубаху, поднял его на ноги одной рукой и чудовищной силой. В другой руке был покрытый рунами топор, который он держал перевернутым, словно предлагая принять. – Ты избран, Алтан. Думаешь, твоя боль небезразлична волнам? Или небу? Думаешь, она тебя оправдывает?

Алтан поежился под безжалостным взором шамана. Он посмотрел на секиру в пятнах крови и захотел плюнуть, выбросить ее в море и проклясть богов. Он почувствовал на щеках слезы, но дрожащими руками взял оружие. Шаман отступил назад и встретился с ним взглядом.

– Первый шаг таков, Алтан. Либо ты – богатый фермер, который лишился всего и теперь лежит сломленный, упиваясь своим бесполезным, дурацким страданием. Либо ты – пес без вождя, который никогда не заслуживал своей удачи, но все же пока еще имеет двух дочерей, которых он может прижать к своей груди – если не утратил воли и мужества. Один из этих двоих, Среднеземец, принадлежит Носсу, и каждый день пылающий бог будет питать его местью. Теперь решай.

Алтан сглотнул и не увидел в глазах шамана ни насмешки, ни обмана – только правду. Возможно, она не вязалась с пророком Носса, однако была в нем. Алтан потряс головой и крепче сжал топор, заставляя себя поверить.

– Что нужно сделать? – резко спросил он.

Букаяг еще мгновение держал секиру и смотрел ему в глаза, прежде чем с кивком отстранился.

– Далее мы решим, куда плыть и кому доверять. Мне требуется земля и, возможно, даже вождь для защиты моего корабля, а также усилий по найму людей и сбору припасов. Орден может все еще вести охоту.

Алтан моргал, пытаясь прогнать застывшую обиду, что засоряла его разум и чувства. Он подумал о своих многочисленных братьях из прошлой жизни, ветеранах Зерновой войны, которые, несомненно, все еще живут на Севере и, вероятно, служат вождям. Некоторые могли и сами стать вождями.

– У меня есть кое-какие старые союзники и соседи, которых я знаю уже…

– Союзники вроде того, который предал нас?

Ласковость, дотоле звучавшая в тоне шамана, исчезла, и Алтан стиснул зубы. Он подумал о мертвом Табине в грязи, чувствуя только злость оттого, что никогда не получит шанса убить его лично.

– Нет. – Он глубоко вздохнул. – Может быть. Прошло много лет. Мне нужно будет убедиться.

Как видно, согласившись, Букаяг повернулся к своим вассалам и быстро заговорил на тарабарском наречии, которое Алтан не смог расшифровать. Человек на корме, видимо, понял и налег на руль, и огромный корабль медленно повернулся, а широкий парус наклонился под углом.

– Мы направимся в какой-нибудь городок. – Букаяг со стоном опустился на палубу, его дыхание казалось болезненным. – И, Алтан, – золотые глаза сузились до щелочек, – раз уж ты принял решение… Когда Носс призывает, для него не существует «может быть». Лучше б нам не облажаться.

* * *

На большом корабле со странными парусами путь до ближайшего городка занял всего одно утро. Сперва они отплыли на некоторое расстояние от берега, чтобы их не обнаружили рыбаки или торговцы, затем направились к суше, когда заметили дым.

Вначале Алтан увидел дозорную башню, затем старую заброшенную стену, которая, как говорили люди, когда-то покрывала половину побережья.

– Это Кормет, – сказал он, больше самому себе.

– Высадимся там. – Букаяг указал на небольшой пляж и клочок зарослей к Западу от городка, затем пробормотал тарабарщину своим людям. Алтан много раз хотел спросить про этот их странный код, но всегда сдерживался.

– Это слова какого-то Южного племени?

Алтану доводилось слышать разные говоры. Он знал, что степняки болтают до того странно, что их речь с трудом поддается разгадке. Но ничто из когда-либо слышанного им не походило на плавные, непрерывные звуки, издаваемые шаманом и его людьми.

Букаяг взглянул на него с намеком на улыбку, затем снова отвернулся, чтобы следить за сушей.

– Однажды я объясню это и многое другое, даю тебе слово. Но не сегодня.

Алтан счел такой ответ странным, но промолчал. Все в этом шамане было странным. Более чем странным, и любопытство Алтана легко уступило место тупой апатии разрушенной жизни.

Он смотрел на темные воды близ берега, гадая, больно ли тонуть, а между тем Букаяг и его люди спустили паруса и бросили огромный железный якорь. Рока привязал корабль к деревьям, затем протянул Алтану белую полоску ткани.

– Если ожидаешь предательства, помаши этим, когда будешь возвращаться. – Он положил обожженную четырехпалую руку на плечо Алтана. – Отныне боги наблюдают за тобой. Помни об этом. Все, что ты делаешь, значимо.

Захрустел грязный песок, когда Алтан перешагнул через леер. В свой предыдущий визит в Кормет он был всего лишь налетчиком с окровавленными кулаками. Он и его братья убили и ограбили вождя и богатейших мужчин, а также сыновей, не успевших сбежать. Матроны и матери наблюдали и пытались пристыдить их: кто взглядами, а кто – словами. Некоторые взяли убийц в сожители. В то время Алтан лишь хохотал.

Теперь его лицо вспыхнуло при воспоминании. На поросшей редким лесом окраине городка он остановился и посмотрел на свои выпачканные кровью и грязью штаны и рубаху со следами пота. Он уже несколько дней не мыл ни одной части своего тела.

Его взгляд медленно переместился к покрытой рунами секире, почти забытой в его руках. Лезвие было односторонним и изогнутым, совершенно гладким и полированным, как будто замысловатые руны просто всплывали из серо-голубого железа, а не были начертаны. Он понял, что даже рукоять была железной и плавно крепилась к лезвию, словно единое целое, только обмотанная прочной кожей. Это было оружие из мифов, которым владели великие герои древности.

И Букаяг извлек его из огня и воздуха. И теперь оно мое.

Он понял, что секира будет привлекать к себе все взгляды. И, возможно, на это и рассчитывал шаман. Возможно, Алтан должен заявить, что сами боги поручили ему особую миссию. Или мне сказать немного, и пускай гадают сами?

Он разгладил рукава, затянул потуже пояс и провел рукой по нестриженой бороде и взлохмаченным волосам. Мгновение он пытался расчесать их пальцами, распутывая колтуны и выскребая грязь, потом зарычал и пошел вперед.

Кто-то из местных так и так знает его, а он знает их, и внешность Алтана погоды не делала.

Бледный утренний свет сменился безоблачным послеполуденным сиянием. Как большинство аскомских городков, Кормет был выстроен в форме кольца. Добротные, ухоженные дома свидетельствовали о северянском процветании. Несколько смеющихся юношей работали над расширением большого дома на внешнем крае – одни несли резные и гладкие брусья, другие раскладывали молотки и гвозди.

Алтан отвел взгляд, отгородившись от воспоминаний о своих сыновьях, словно прижигая рану. Казалось, никто его не замечал, хотя он и не пытался прятаться, спокойно идя по южному перекрестку города.

Кормет разросся за минувшие годы. Селение, когда-то вмещавшее, возможно, пару сотен обитателей, ныне, как видно, приютило почти тысячу; у торговых лавок, отмеченных деревянными вывесками, рассматривали товары матери за компанию с детишками.

У Алтана не было ножен или поясной петли, подходящих для секиры, поэтому он перекинул ее через плечо, направляясь к центру круга. Он проходил мимо мальчишек, которые резвились на улицах, весело играя и гоняясь за собаками, и хотел улыбнуться им, но спохватился и сосредоточился на своем пути.

Он увидел огромный изогнутый рог, прикрепленный к странной квадратной крыше корметского зала, вспомнил эту постройку и порадовался, что они с братьями не сожгли ее дотла. А может, и сожгли, осознал он, и ее отстроили заново. По правде говоря, он запамятовал. Возможно было и то и другое.

Молодой парень-охранник у входа жевал желтокорень и сплевывал на дорожные камни. Из очажного отверстия наверху поднимался дым – соломенное покрытие явно было отодвинуто в сторону до смены сезона. Алтан предположил, что внутри обедает вождь.

Он вздохнул и почувствовал себя странно, как будто уже переживал этот момент раньше. Лицо молодого дружинника растаяло на фоне давних образов других юношей, охранявших другие залы, смотревших округленными от ужаса глазами, как Алтан и его убийцы-Южане отнимают их жизни при поддержке Ордена за единственное преступление – службу неугодным хозяевам.

– Зал закрыт. – Охранник перевел взгляд на топор Букаяга. – Приходи… вернись… позже…

Алтан почувствовал, как гордо выпрямляется под этим взглядом, возможно, стараясь казаться достойным такого оружия в глазах юнца.

За тобой следят Боги. Отныне все, что ты делаешь, значимо.

– Мое имя Алтан. Иди поведай об этой секире твоему вождю. Он встретится со мной.

Воин моргнул и кивнул, слегка помедлив, однако протиснулся в двойную дверь. Он вернулся и мотнул головой, чтобы Алтан следовал за ним, оглядывая улицу, словно проверяя, не следит ли кто-нибудь.

Алтан совершенно не помнил, как выглядит местный зал изнутри, а может, никогда туда не заходил. За круглым столом несколько юнцов руками ели мясо, вероятно, баранье. Их куда более старший по возрасту вождь развалился в своем высоком кресле на дальнем конце.

Даже сидя он выглядел низкорослым и, пожалуй, толстым. Темная клочковатая борода покрывала его круглые щеки и красную шею. Алтан безуспешно пытался вспомнить его имя, покуда вождь не улыбнулся. Голос у него был громкий и почти визгливый.

– Старый ты хрен! Сколько лет, сколько зим? – Ножки кресла заскрипели о половицы, и вождь встал, пошатнув стол своим брюхом. Он протянул руки для объятия, и Алтан просто сжал его предплечье, словно секира препятствовала чему-то большему.

– Очень много, – сказал он с поддельным дружелюбием.

– Мои сыновья, – вождь махнул рукой в сторону остальных, представляя их гостю. – А это вот мужчина, – объявил он более гордым тоном, привстав, чтобы положить руку на плечо Алтана, – который знал вашего папку в расцвете лет. – Он подмигнул и засмеялся. – Поведай им, брат, расскажи им, какими мы были свирепыми гребаными дикарями. Не то что эти изнеженные целки!

– Охрененно свирепыми.

Вождь – Хальвар, хотя все налетчики звали его Зевом – взвыл и вцепился в плечо Алтана сильнее.

– Охрененно свирепыми, точно. – Он вновь махнул своим сынкам. – А теперь свалите на хер. Вон! Не ты, глупый шкет, ты останься.

По грязным доскам пола заскребло еще несколько стульев, и после угрюмых взглядов и ворчания дверь зала наконец захлопнулась. Остались только Алтан, Зев и его, очевидно, любимый сын.

– Итак, – старый негодяй и убийца сел и подлил себе пива, – чего тебе надо?

* * *

Рока принес еще парусов из своей Рощи, затем сосредоточился на серебре. Мертвецы уже нашли значительные залежи этого металла под пещерой Роки и теперь отделяли руду от породы водой, кирками и скребками. Требовалось придать серебру хотя бы приблизительно такую форму, которую узнали бы и приняли его земляки.

Он помог мертвецам использовать его горны и кузницы и изготовить литейные формы, и теперь они работали самостоятельно, наполняя маленькие сундуки кусочками разного размера. Другие скручивали нити льна, чтобы сделать снасти, третьи ковали новые мечи и топоры для подарков. С годами Пацан-Конюший-из-Алвереля стал мастером и теперь взял в подмастерья некоторых из мертвецов-островитян, в полной тишине обучая их приемам Роки.

– Я ему не доверяю. – Арун понаблюдал из-за леера, затем вновь спрятал голову. Рока моргнул и откинул голову на планширь.

– Ты не заслуживаешь доверия, пират. Конечно, ты ему не доверяешь.

Арун фыркнул на это.

– Он нам не нужен. Ты можешь изготавливать наши монеты и снаряжение с помощью… ну, того, что ты делаешь. Давай просто заплатим наемникам. Мы можем купить корабли, зачем утруждаться их постройкой?

Потому что мой народ изолирован и невежествен, и у нас нет ни «наемников», ни единого корабля, способного плавать в этом гребаном бурном море, хотел сказать Рока.

– Наши корабли слишком маленькие, пират. Нам нужны более крупные.

Рока наблюдал за пляжем и небольшим участком леса на предмет засады, зная, что Квал высматривает суда вдоль побережья. Его единственный план состоял в том, чтобы подкупить вождя, которого приведет к нему Алтан. Дальнейшее будет зависеть от того, амбициозен этот мужчина или труслив. Чтобы скрасить ожидание, Рока натер грязью серебро и сундуки в своей Роще.

– Выглядят слишком новыми, – пояснил он, когда Конюший-из-Алвереля нахмурил брови.

– Они идут, сударь. – Квал спрыгнул со своего насеста на верхушке мачты.

Рока моргнул и вернул свое внимание к миру живых.

– Вы, оба. Спрячьтесь внизу. Одного странного корабля им на сегодня достаточно.

Квал кивнул и, ясное дело, сразу подчинился; Арун – в подозрении прищурив глаза.

Алтан и группа мужчин в спокойном темпе шли по грунтовой тропинке на Юг от Кормета, разговаривая и смеясь. Мужик рядом с Алтаном был на голову ниже – пухлый, румяный и громкий, и если это был вождь, то значит, он добился титула не силой, а хитростью и обаянием или, может, беспощадностью. Рока вздохнул. Он бы предпочел большого тупого быка.

Когда мужчины подошли достаточно близко, чтобы узреть островную ладью во всей красе, они остановились и умолкли.

Рока внимательно наблюдал, но не увидел белого флага – только пятерых вооруженных горожан, которые выглядели слишком опрятными и встревоженными, чтобы быть настоящими воинами. Некоторые, немногим выше своего вождя, по-видимому, были его сынками.

Наконец они шагнули вперед, и Рока встал. Он взял абордажный трап и опустил его с планширя на песок, затем осторожно спустился; доска выгибалась и скрипела под его весом.

Он удовлетворенно смотрел, как мужчины увидели его и заколебались, потянувшись руками к лежащим в ножнах клинкам и поглядывая друг на друга.

– Хальвар, познакомься с Букаягом, сыном Бэйлы.

Вождь кивнул, пусть и едва заметно. Рока ответил тем же.

– Это правда? – вопросил человечек голосом, более высоким, чем он сам. Он выгнул бровь и улыбнулся, словно наслаждаясь какой-то личной шуткой. Рока подыграл ему.

– Что правда, вождь Хальвар?

– Ты убил Законовещателя в Алвереле? Прямо на Носсом клятом камне?

Рока счел это хорошим знаком. Он вспомнил, как мальчиком пришел на суд к Законовещателю Бодиль, затем вновь ощутил ее ужас и мягкую плоть ее раздавленной шеи.

– Собственными руками. – Он поднял их, растопырив свои девять пальцев.

Хальвар посмотрел на Алтана, затем на своих сыновей, и засмеялся. Хохотал мужик долго и дважды зашелся сухим кашлем, прежде чем встретился взглядом с Рокой.

– Убить старую женщину было нетрудно, – заявил он более резко. Затем повернулся и указал на Алтана. – Я пришел, потому что этот сказал, что я могу извлечь выгоду. Так что скажи мне, как, пока мне не захотелось посрать.

Рока выжидал, пока не почувствовал беспокойство пришедших. Ему не понравились ни слова этого типа, ни его мелочное хитроумие, ни его тон.

– Я сделаю тебя богатым, Хальвар. Таким богатым, что тебе и не снилось.

Хальвар фыркнул.

– Вождь не хранит сбережений. Матроны и Орден, который я защищаю, дают всё.

Рока слабо улыбнулся на это, любопытствуя, верит ли хоть один вождь в Аскоме в этот официальный обычай и следует ли ему. Он терпеливо ждал, пока глаза мужчины забегают или как-то иначе выдадут его корысть, но ничего такого не увидел.

Значит, его монета – гордость, угадал Рока. Или, возможно, жестокость и простая власть, как у Трунга, но хотелось надеяться, нет.

– Как пожелаешь, – сказал он и отвернулся. – Выбор за тобой. Возможно, соседние вожди будут иного мнения. Возможно, они найдут применение серебру и откованному богом железу для своих вассалов. – Рока махнул Алтану, чтобы тот следовал за ним, и отошел в сторону.

– Тебя зовут еретиком, «шаман»! – крикнул Хальвар. – Орден придет и уничтожит любого, кто помогал тебе, если узнает, что ты здесь.

Рока остановился и произнес через плечо:

– Ну, пусть попробует. Но ведь в Ордене говорят, что я мертв. – Он развернулся и указал на своего нового союзника-фермера: – Они убили матрону Алтана, вождь, только за то, что она меня видела. Представь, что они сделают с мужчиной.

Хальвар выслушал это и улыбнулся набором отменных зубов; улыбка, впрочем, не коснулась его глаз.

– Скажи мне, шаман, прежде чем я позволю тебе отплыть от моего берега. О чем бы ты попросил моих соперников в обмен на твое серебро и твое… «кованное богом железо»?

Ты не вправе мне что-либо «позволять», человечек, подумал Рока, но проигнорировал эту дерзость и расслабился. Вопреки множеству предстоящих помех, решил он, этот мужик согласился.

– Я бы попросил их охранять мой труд и хранить его в тайне – помогать моим людям с припасами, постройкой кораблей и отправкой сообщений. За это простое задание такой вождь получил бы плату серебром весом с его сыновей. А позднее – значительно больше.

Глаза Хальвара сверкнули, затем он сплюнул.

– Не так-то просто. И некоторые сыновья тяжелее других. – Он выхаркал еще один комок мокроты. – Помогать твоим людям, говоришь. А как же ты? Чем займется великий Букаяг, пока мой соперник возится с его людьми и кораблями?

Теперь, когда переговоры завершились, они наскучили Роке. Он отвернулся и стал смотреть на волны, мысленно уносясь дальше кораблей и даже грядущего рейда – к невероятному будущему свободы, завоеваний и познаний – к армаде из пепла и песка и великой равнине убийц верхом на могучих скакунах… При этой мысли он улыбнулся, как и при ответе.

– Вербовкой, – сказал он и махнул Квалу, чтобы тот подготовил пляж к работе.

* * *

Рока мчался по каменистым холмам и вспоминал свое отрочество. Сколь многого я достиг, подумал он, и все же сколь многое мне еще предстоит.

Он вызвал в памяти свое первое рискованное странствие в поисках родственников Бэйлы, когда в итоге старая карга-Вишан с опасным равнодушием в глазах просто прогнала его. Столица, Орхус, лежала отсюда всего в паре дней пути к Востоку. Взамен Рока повернул обратно на Север к побережью, ориентируясь на слова моряка, которого повстречал в той же рыбацкой деревушке, откуда направился в Пью.

Он намеревался найти своих старых вассалов, если они живы, и начать с наиболее храбрых и верных.

– Боевой конь, – повторял он снова и снова людям, которые шарахались от его габаритов и закрытого капюшоном лица. – Огромный и черный, с серой полосой на морде и серыми копытами.

Найденная им рыбачья деревня, откуда он угнал корабль, почти не изменилась за два года. Он раздал старейшим жителям вино, надеясь, что кто-нибудь вспомнит такую бестию, как Сула.

– Точняк, помню я, огромный черный монстр, – сказал в конце концов хозяин псарни. – Его забрал отряд юнцов. Здоровенный коняга, а шел с ними тихо.

– Они были местными? Они что, продали его? Пытались объездить? У них был вождь?

Рока содрогнулся при мысли о могучем животном, жующем овес на привязи, ставшем осеменителем в самом расцвете сил. Псарь пожал плечами и принялся мести свой грязный пол, и Рока протянул ему кусок серебра, мгновенно исчезнувший в кармане мужчины.

– Вождь Дэнсро, – сказал тот, – из Винскильда, недалече отсюда. Но отвели они коня туда, как следовало, или просто продали, точно не знаю.

Рока кивнул, а затем почти бегом покинул деревню.

Он оставил Квала, Алтана и Аруна с вождем Хальваром за постройкой кораблей, предварительно обсудив с Квалом планы и все необходимые припасы. Без Роки в роли переводчика у них, конечно, возникнут проблемы, но у капитана было больше средств, чем нужно для начала, и он достаточно умен, чтобы заставить фермера понимать. Рока не мог быть уверен в лояльности вождя, а пират вышагивал в гневе и страхе из-за того, что его бросают. Но без риска не обойтись.

«Я вернусь с воинами. Ты должен защищать Квала и корабли, пока меня не будет. Ты нужен мне здесь».

Арун скрежетал зубами и в конце концов засел в своей каюте, раскуривая табак.

«Убедись, что тут вдоволь выпивки! – крикнул он. – Я подожду, дикарь, но, проклятие, не трезвым».

Рока улыбнулся этому воспоминанию, затем взобрался на последний скалистый курган перед впадиной в форме кратера и размером почти с долину, в которой лежали окраины Винскильда. Он подозревал, что с правильным посевом и при должных усилиях это была бы хорошая, плодородная земля. Но взамен люди пепла возвели здесь поселок в древние времена – вестимо, для защиты, больше не требуемой.

На околице Рока наблюдал и выжидал. Разглядев достаточно, чтобы убедиться в отсутствии опасностей, он спустился по высохшему, заросшему сорняками краю оврага, спугнув двух кроликов, прятавшихся в кустах. Он обогнул центральную дорогу, ведущую к Спирали, и вошел в городишко с зажиточной стороны, которая была ближе всего к морю.

Он прищурился от заходящего солнца, надеясь найти что-то, похожее на конюшню. Многие дома были обнесены заборами и скрыты от посторонних глаз, но он заметил пристроенные ко многим амбары и хлева.

Тихо и неподвижно сосредоточенный, он едва не упустил движение поблизости. Но сразу выжидательно замер – и заметил животное, карабкающееся по гребню оврага.

Рока моргнул, не веря глазам.

Он смотрел, как жеребец с всадником взобрался на ближний холм и побежал по открытой местности – конь темной масти с серым отливом, оседланный, ухоженный и вычищенный, сияющий в ранних сумерках.

Пробираясь сквозь заросли, Рока наблюдал, как они едут по привольной траве, и боялся, что они свернут на дорогу и покинут городок. Но не увидел ни припасов, ни оружия. Он катается верхом лишь ради удовольствия, решил Рока, не намереваясь никуда уезжать.

Он любовался грацией и мощью Сулы, а жеребец мчался во весь опор, с развевающимися на ветру хвостом и гривой. Порыв последовать за ним и убить или хотя бы сбросить ездока угас.

В отсутствие Роки с Сулой обращались хорошо. Он выглядел здоровым и довольным, и на мгновение Рока подумал, что, возможно, следует оставить коня здесь.

Букаяг зарычал.

– Он наш! Плевать на всадника.

Рока вздохнул и в глубине души осознал, что согласен. Он двинулся следом, и когда свет медленно померк, ездок рысью повернул Сулу к дому.

Он мог забыть меня, осознал Рока, испугавшись такой вероятности.

– Он – воин, – сказал Букаяг без тени сомнения. – Мы – его хозяин. Он вспомнит.

Рока не был так уверен. Он испытал желание повернуть на Юг и никогда не узнать правду, но подавил и удушил этот порыв, пока Букаяг вел их вперед.

Чтобы успокоиться, Рока прогулялся по огороду Бэйлы, который теперь раскинулся рядами на большей площади, чем дом, и был усеян ковром из зеленых листьев аскомских картофеля и кабачков. Чуть дальше он посадил три вида бамбука, чьи стебли теснились и ростом превосходили взрослого мужчину, а под ними сражались за фальшивый свет таро и ямс. Рока увидел Девицу-из-темницы-Трунга: она стояла на коленях в земле и дергала сорняки.

Он был так занят с тех пор, как покинул Пью, что не уделял ей должное внимание. Но она подняла голову и улыбнулась, поправляя шарф, который теперь носила, чтобы прятать синяки на шее. Рока окинул взглядом красоту ее прохладной, гладкой кожи и пожалел, что не может выразить, как он рад видеть ее счастливой.

В мире живых Букаяг проследил за наездником Сулы до большого и выглядевшего поновее дома, с видом на море из единственного окна. Тот перелез через жалкий забор и спрятался в тени небольшого дуба, и Рока наблюдал, как мужчина спешивается.

Он казался молодым, возможно, всего шестнадцати или семнадцати лет, и не вызвал слуг помочь со скакуном. Он что-то шепнул Суле и налил воды в медный кувшин, затем принялся отвязывать седло.

– Этот конь. Он не твой.

Букаяг шагнул в полутемные высокие сени. Сула прижал уши; всадник вздрогнул и потянулся рукой к поясу, возможно, за мечом, которого там не было.

– В чем дело? Кто ты такой?

Рока шагнул вперед и опустил капюшон, игнорируя мальчишку.

– Сула, – твердо сказал он.

Жеребец раздул ноздри. Мотая головой, он заскреб копытом покрытую соломой землю, и всадник положил ему на бок ладонь, видимо, чтобы успокоить его или удержать на месте.

– Сула. – Букаяг зарычал. – Идем. Давай.

Хвост коня дернулся, словно тот отгонял мух, одна нога поднялась и топнула, а глаза вспыхнули. Его наездник теперь крепко сжал в кулаке гриву и удерживал, напрягая плечи.

– Пошел вон! – крикнул он в панике. – Пошел вон, или я глотку тебе перережу.

Рока поднял руку и улыбнулся; внутри него разлилось тепло. Он ощутил силу притяжения, увидел азарт животного, память о бескрайних травяных полях и боевой атаке на перепуганных людей.

– Сула, – сказал он уже тише. – Идем.

Фыркнув, конь тряхнул головой и качнулся всем своим массивным телом вбок, отшвырнув юного всадника к стене. Затем шагнул вперед и понюхал ладонь Роки.

Рока ухватился за твердую кожаную луку и взобрался на спину Сулы. Он осязал его силу и рвение – стремление вновь пересечь весь мир, не страшась ни темноты, ни неизвестности, ни чего-либо еще.

Рока достал из своего кошеля большой кусок серебра и бросил на землю.

– Плата за седло, – крикнул он и ускакал в ночь.

ГЛАВА 43

Пять дней Рока скакал на Юг, в Алверель, надеясь, что в последний раз. По пути он остановился в двух городках, спрашивая, не видали ли там скальда, известного как Эгиль.

Обыватели, качая головами, говорили, что уже два года ничего не слышали, и тогда Рока поехал к последнему месту, где, как ему было известно, Эгиль побывал.

Если скальд выжил в хаосе долины, то, предположил Рока, вернулся к старым привычкам и по-прежнему занимался своим ремеслом в разных городках и залах, набивая желудок и напиваясь до беспамятства.

А может, после учиненных Рокой пыток вести кочевую жизнь стало слишком трудно. Возможно, скальду пришлось поселиться при каком-нибудь одном вожде или богатой матроне, играть на лире в одном-единственном зале. Если так, Эгиль наверняка обосновался в Орхусе или где-то вблизи Алвереля, возможно, развлекая там приезжих.

Или же в нем признали моего сообщника, и Орден забрал его, и он скончался в криках.

При этой мысли Рока скривился. Без Эгиля найти других его бывших вассалов станет сложнее, как и завербовать больше людей. Удивительна сила сказителя, подумал он. Немного музыки, немного артистизма, и мои братцы околдованы!

А еще Рока признал, что просто скучает по скальду. Конечно, не из-за его жажды наживы и трусости, не из-за частого нытья. Но Эгиль знал его. Он был при нем с самого начала. Его лицо, голос и присутствие казались естественными, как ни у одного из людей, и Рока очень хотел поведать скальду обо всем, что увидел на Севере – о Трунге и Фарахи, о великом континенте за морем, где существует еще сотня человеческих рас, религий и королей, и даже император.

Мир стал таким огромным с тех пор, как Рока в последний раз видел своего первого слугу. Возможно, на фоне этой необъятности пытки и прошлое померкнут, и в будущем Эгиль сможет стать чем-то большим, чем просто слугой. Возможно, он сумеет забыть былое и, подобно Фарахи, стать другом.

Букаяг повращал их общими глазами, и Рока погнал Сулу вперед. Когда пересек реку Брэй и въехал в долину, он поднял свой простой коричневый капюшон, рассудив, что его не удостоят особым вниманием. Он выбрал удачное время – большинство жриц должны были отбыть в столицу на летние выборы.

В предместье он спешился и спросил первых попавшихся мужчин без оружия, не знают ли они о каких-нибудь скальдах в долине. Он предполагал, что в Аскоме их не так уж много, и большинству людей известны остальные. Мужчины мямлили и не смогли прийти к согласию, и вскоре Рока обнаружил, что возвращается по старым следам, направляясь прямиком к одному из двух великих источников могущества Ордена.