Текст книги "Короли пепла"

Вальда застыла.

Из затененного угла выступил некто огромный и темный и заговорил низким, звучным голосом. Его рослое тело скрывал черный плащ с капюшоном, и гость наклонился, так что его лицо оказалось на одном уровне с лицом Вальды. Его яркие глаза сияли в сумраке: зоркие, подвижные и блекло-золотые, как солнце за дымкой тумана. Это были глаза мальчика, рожденного подававшим когда-то надежды потомком.

– Ты – сын Бэйлы, – сказала Вальда после долгой паузы, стараясь держать голос под контролем. – Итак, ты этот самый «Букаяг». Я так и думала, что ты можешь им быть.

Вальда увидела, как на потроганном Носсом лице гиганта пролегло удивление, и ощутила, что хоть в какой-то степени владеет ситуацией. Она устроилась в своем кресле.

– Пришел убить меня, не так ли? – Она фыркнула. – Я скоро уйду и без твоей подмоги.

Руки ее правнука переместились на колени, когда он опустился на корточки. Он улыбнулся, и его странные, золотистые глаза сверкнули в тусклом свете камина. Он промолчал, и мнение Вальды о нем возросло.

– Значит, мамаша научила тебя выдержке. Отлично.

– На твоем месте, – его улыбка исчезла, – я бы не заикался о моей маме.

Вальда открыла рот, чтобы отчитать его, но увидела резкий, оскорбленный взгляд мальчика. Она закрыла рот и кивнула. Возможно, он заслужил ее молчание на этот счет.

– Чего ты хочешь? – спросила она взамен. – Извинений? Все мы – пленники одних и тех же правил. Я сыграла свою роль. Ты сыграл свою. Слова бессмысленны.

Высказавшись, она почувствовала легкую покорность судьбе, ожидая, что теперь он сделает то, за чем пришел. Мысль о пытках вызвала укол страха, но она завопит во всю мочь своих старых легких, и прибегут мужчины, и он будет вынужден убить ее быстро. Если таков ее удел, так тому и быть.

Сын Бэйлы подался вперед и улыбнулся острыми зубами.

– В этом мы согласны. Но ради нашего же блага, давай надеяться, что мы ошибаемся.

Она взглянула ему в глаза, и ей почудился голодный взгляд хорошо дрессированного волка – как будто он только и жаждет прикончить ее голыми руками, но пока сдерживается. Стук в дубовую дверь заставил Вальду вздрогнуть, и ее служанка прошептала сквозь перегородку:

– Праматерь, тут одна женщина хочет вас видеть. Одета как матрона, но говорит, что она жрица с Юга. Мне впустить ее?

Рока кивком дал знак и отступил обратно в темноту.

– Да, но оставь нас.

– Да, праматерь.

Теперь Вальда ощутила искренний прилив интереса и удивления. В преклонном возрасте успех и трагедия имели свойство становиться рутиной. Но все же по ее скрюченной спине пробежали мурашки.

По половицам застучали сапожки, и в комнату Вальды вошла фигуристая женщина в простом коричневом платье небогатой матроны. Она низко поклонилась в знак почтения, затем откинула капюшон, открыв хорошенькое юное личико, обветренное и загорелое. Она закрыла за собой дверь и села в кресло для гостей.

– Меня зовут Дала, я Верховная Жрица Южной Префекты. Я пришла с предложением и за вашей помощью. Вы уже знакомы с моим союзником.

Вальда узнала девчонку. Это была та ученица, которая принесла мешок с головами на весеннее празднество и вывалила их под ноги матриарху. За одно только это она бы понравилась Вальде, но вдобавок она явилась бесстрашно, объявив о мятеже и бесчинствах, и призвала мужчин остановить Букаяга и его разбойников. За один день она сплотила больше людей, чем Орден за целое поколение.

Вальда перевела взгляд со жрицы на преступника, которого та обещала остановить, и задалась вопросом, как и когда именно эти двое вступили в свой сговор. Она сделала вывод, что это не важно.

– Хорошо сработано, девочка. – Вальда засмеялась, что вызвало небольшой приступ кашля. – О, просто отлично сработано, – сказала она спокойнее, прокашлявшись. – Но мне плевать и на твой Орден, и на то, кто им правит. Придя сюда, ты совершила ошибку.

Девица вежливо улыбнулась, ее руки расслабленно лежали на коленях.

– Я так не думаю, – сказала она. – Орден – это всего лишь плацдарм. – Она указала на «Букаяга». – Ваш внук плавал на Север, через бескрайнее море, и нашел землю. Это новый мир невообразимых богатств. Мы намерены создать новое будущее для нашего народа. Но задача эта будет трудной. Нам потребуется помощь. Деятельная помощь.

Вальда всматривалась в глаза гостьи в поисках обмана или безумия и не ощущала уверенности. Она, конечно, уже слышала донесения о странных кораблях у Северного побережья полуострова. Ее сыновья уже спрашивали своих строителей, возможно ли такие создать, а задолго до этого она велела кузнецам изучить невероятное, покрытое рунами оружие, которым дрались и за которое устраивали поединки по всему Аскому. Конечно, все это не означало открытия нового мира, но Бэйлин сын, казалось, умен, очень умен. Мог ли он обдурить эту Верховную Жрицу? Могут ли эти корабли и образцы оружия быть полностью его собственными?

– Предположим, что я тебе верю, – наконец сказала Вальда. – Зачем идти ко мне? У вас есть корабль и сообщники. Так вперед! Плывите в свои «новые земли».

Дала посмотрела на Року, и Вальда тоже. Он уставился на маленький огонь камина и вздохнул.

– Мы – ысего лишь маленький уголок огромного и сложного мира, Вальда. В этих новых землях есть люди и короли, великие города, в которых могли бы разместиться десять наших столиц. Там есть армии и армады кораблей, по сравнению с которыми мы – разрозненные дикари, каковыми и являемся. Нам не обрадуются там. Чтобы претендовать на место в этих землях, нам потребуется сила, которой мы не обладаем. – Тут он сделал паузу и улыбнулся, повернувшись к Вальде. – Но эта затея могла бы и объединить нас. Я могу дать твоим вождям больше славы и врагов, чем могли бы пожелать даже самые амбициозные. Вместе мы могли бы дать им идею, более грандиозную, чем в любой древней книге или в мечтах любого предка. С твоего благословения, возможно, они ухватятся за нее.

Вальда почувствовала струйку слюны на подбородке и вытерла ее. Она глядела в странные глаза своего родича, не зная наверняка, что порождало тех немногих детей, подобных ему. Ее предки говорили, что это был бог хаоса. Она так не думала, и это утверждение вызывало у нее страх и стыд. Большинство таких детей предавали мечу в то время, как она была девочкой, и, без сомнения, задолго до того. И даже в нынешнюю пору их часто бросали.

– У тебя есть доказательства? Хоть какие-нибудь?

Рока встал, склонив голову набок. Он протянул открытую пустую ладонь и посмотрел старухе в глаза с намеком на улыбку, как будто мог видеть ее мысли.

– Ты ведь изучаешь мое оружие, да?

Вальда никак не отреагировала, и улыбка Роки стала шире.

– А теперь смотри, как оно делается. – Его голос зазвучал громче, театральнее. – Узри еще один мир, которого ты по невежеству чураешься.

Из его ладони вырвался свет. Даже в тумане своих полуслепых глаз Вальда увидела искры и формирующийся корпус клинка, возникший прямо из воздуха. Толстые пальцы Роки сомкнулись на эфесе.

– Ты была права, Вальда, дочь Вальдайи – ты сыграла свою роль, а я свою. Но легенда должна измениться. Началась новая эра.

Вальда глядела на оружие и заставила свой разум вернуться к реальности. Вообще-то она уже поверила Роке. На протяжении многих лет она чувствовала сдвиги, перемены в мире, а теперь и прямолинейную, честную натуру этого парня, какие бы россказни он ей ни плел. Он был из тех, кто умел доносить правду посредством лжи.

– Направишь ли ты свой народ в сей новый мир? – вопросил он так, будто репетировал эту речь тысячу раз. – Или позволишь бесконечному колесу времени стереть тебя в пыль?

Вальда ощутила, как на ее лице формируется улыбка, и не сдержала ее – удовольствие, возникшее от гордости за ее падшую внучку, которая спасла это существо при рождении и воспитала из него этого мужчину.

Немногие воины пепла смогут устоять перед его проповедью, Вальда верила в это. И значит, пришло время для короля… Странно, подумала она, что это будет не великий вождь, победивший своих врагов, или могучий воин, выигравший сотню поединков. Это будет отпрыск Носса, рунный шаман из легенд, который сумеет связать Север с Югом. Ну да ладно – это все равно будет один из Вишан и родич Вальды.

Она подавила страх перемен и риска и подняла чашку с водой, чтобы смочить свое старое, пересохшее горло.

– Я из рода Вальдайя, – ответила она, затем скорчила гримасу, будто рассерженная. – Я всегда буду помогать моему народу. Но у меня есть одно условие. – Она задумалась и поправила: – Нет, два.

Прищуренные глаза Роки посмотрели на Далу.

– Когда вы займете эту новую страну, – сказала Вальда, – ты гарантируешь, что моим родственникам будет предоставлен выбор, соответствующий их вкладу. И прежде, чем я совсем увяну и скончаюсь, ты покажешь мне этот рай.

При этих словах на лице Роки медленно появилась ухмылка, однако он молчал.

– И, поскольку я старая женщина, ты позволишь мне третье условие, о котором я забыла, – сказала Вальда, и он медленно кивнул. – Мы поговорим о твоей матери, и ты это разрешишь. Потому что вот истина, а я слишком стара, чтобы лгать: Бэйла была моей любимой внучкой. Мне неприятно вспоминать о ней как об изгое.

Великан дернулся, и его глаза вспыхнули. На миг Вальда забеспокоилась, что ступила в скрытый омут безумия, слишком глубокий, чтобы его можно было расчистить. Но если Рока не сможет на это согласиться, тогда, возможно, его потенциальное величие будет поглощено безумием, и поэтому при любом раскладе лучше всего будет отказаться и уничтожить его. Она смотрела, как борются эмоции на лице молодого мужчины и, наконец, как он приструнил собственных демонов. Она перевела дыхание.

– Как пожелаешь, – сказал он как ни в чем не бывало. – Но Бэйла никогда не была изгоем, Вальда, ибо никто ее не изгонял. Это меня вы не приняли. За это она и решила уйти от вас. Ни разу она не пожалела об этом выборе, не увязла в жалости к себе и не говорила, что сожалеет. – Его глаза смотрели вдаль и увлажнились от гордости, как будто сейчас он мог видеть свою мать. – Львице нет дела до визга шакалов, старуха. Теперь послушай это, и послушай хорошенько: воспитай она во мне ненависть, я бы убил тебя и всю твою родню, и ни один человек или бог не смогли бы меня остановить. До конца дней, Вальда, помни: твой род живет милостью Бэйлы.

С этими словами он повернулся, шагнул в окно и исчез во мраке, двигаясь уверенно и легко в темноте. Вальда, проводив его взглядом, застыла в тишине.

Она не покинула свое место еще долго после того, как жрица учтиво встала и ушла со словами благодарности и обещания, а Вальда пробормотала что-то любезное в ответ. Огонь в камине угас, а она даже не заметила – сердитая, затем печальная, затем оцепенелая и, наконец, умиротворенная.

Ах, жизнь, подумала она, какое чудо.

Она услышала правду в словах Роки, так как была слишком стара, чтобы утруждать себя ее отрицанием. Даже тогда, отослав Бэйлу прочь, она чувствовала, что допустила ошибку – о да, она знала это, но не предполагала, сколь серьезной та ошибка оказалась.

Вальда возблагодарила всех существующих богов пепла за то, что в мудрости своей они сотворили своих чад неодинаковыми, дабы если одни сбивались с пути, их могли искупить другие. Бэйла была обетованным ребенком, и ее сын ясно видел это. Он был создан любовью, затем спасен ею, а теперь она спасла и Вальду. Она улыбнулась, потому что за все годы жизни у нее никогда не было любимого внука.

Она откинулась на спинку кресла и в тысячный раз пожалела, что не может жить вечно – пожалуй, последняя детская причуда, так и не отринутая Вальдой. Она вздохнула, устраиваясь поудобнее. На самом деле она скоро, слишком скоро умрет, ее роль в великой истории будет закончена и предоставлена другим. Но она сделает всё, что в ее силах, для своих родных сейчас, сегодня.

Или нет, лучше завтра.

Она закрыла глаза и заснула, ибо утро сулило быть очень хлопотным, а вздремнуть никогда не мешало.

ГЛАВА 62

Шагая рядом с Вальдой, Дала всем нутром чуяла нарастающую напряженность.

Как ни посмотреть, этот момент стал кульминацией многих лет ее замыслов и упорных трудов. Но она не знала истинных намерений престарелой матроны, и это тревожило ее.

После их «встречи» Вальда собрала семерых внуков, чтобы те сопроводили ее с Далой через Орхус. Двое были великими вождями столицы, еще один меньшим, а остальные – воинами разной степени известности. Вначале древняя матрона спорила с этими мужчинами при закрытых дверях, возможно, разъясняя суть дела, пока Дала с Букаягом нетерпеливо ждали в утреннем тумане. Громкие голоса и бормотание неразборчиво плыли по лесу. Но мужчины, вопреки своим протестам, согласились.

Теперь Букаяг шел среди них, накинув простой капюшон и сгорбив плечи.

Они вместе шагали по городу в медленном темпе древней старухи, которая отказалась ехать верхом или быть несомой. «Никогда не делай за кого-либо то, что он может сделать сам», – отрезала она, затем сосредоточилась на дороге, сверля ее взглядом, словно какого-то старого недруга, и переставляя миниатюрные ступни по грязи и гравию.

Многие обыватели зажиточных вождеств заметили процессию. Они глазели на Вальду – каргу-Вишан и великую матрону Севера – и на двух могучих вождей и группу богатых старших воинов с мечами. Но, как и большинство мужчин рядом с ней, Дала все-таки украдкой поглядывала на Букаяга несмотря на его «камуфляж».

Вот он, сын Носса, оказавшийся в недрах власти. Изгой, убивавший жриц – объявленный еретиком, объект охоты практически каждого воина в цивилизованном мире. Нет, в Аскоме, поправила она себя, не в мире. И все же вот он, у всех на виду, в столице, направляется к самому истоку закона, окруженный тысячами врагов. И он не выглядит испуганным.

Каков мужчина, подумала Дала, наблюдая за ним, и внутри у нее потеплело. Да, это правда, он безобразен лицом – но не телом. Даже ссутулившись, «последний рунный шаман» Букаяг высился над окружающими воинами. В Алвереле он был по пояс голый, и Дала видела его поджарую, рельефную, закаленную плоть, покрытую рунами. С тех пор он вырос и пополнел. Теперь жилы на его шее выступали, будто кости какой-то крылатой птицы, что вот-вот взлетит. Он шел как хищник, целеустремленный и опасный – филин, готовый растерзать когтями выводок соловьев. Одинокий волк в облике мужчины, и правда заключалась в том, что Дала вожделела его.

А если Дала вожделела его, то возможно, так было задумано самой Богиней. Каков лучший способ приковать его? Руководить им? Несомненно, он никогда не знал прикосновения женщины…

Но покамест она прогнала эти мысли. Процессия пересекла Железную Реку и вошла в старую часть города, и Дала ощутила тревожный трепет, поскольку ей, скорее всего, придется войти в зал Ордена одной. Верховные Жрицы и Старосты уже наверняка собрались вместе в Зале Гальдры, подсчитывая голоса и строя козни. Неделями они будут соперничать за должности, торговаться и подкупать, пока старая матриарх не объявляла конец, а затем подсчитывался окончательный итог и определялась новая иерархия на год. А в этом году, как полагалось делать каждые пять лет, они даже назначат нового матриарха.

Разумеется, новых матриархов никогда не выбирали. Правящую жрицу, то бишь наиболее приближенную к Богу, всегда переназначали, если только не пошатнулись ее здоровье или разум, ибо этот пост давал такие преимущества и власть, что сместить с него было почти невозможно. Дала не станет утруждать себя попытками. Взамен она убедит матриарха, откуда ветер дует, сохранит свой пост Верховной Жрицы и попросит, чтобы Орден поступил благоразумно. Несмотря на свою коррумпированность, Орден – практичная инстанция. Он уступит здравому смыслу.

– Там полно гвардейцев Гальдры, бабушка. – Сын Вальды, Марнук, нахмурился, когда в поле зрения появился зал Ордена. Вальда, соизволив-таки согласиться на его поддержку при ходьбе, повернула голову так и эдак, пытаясь что-нибудь разглядеть сощуренными глазами. Вздохнув, она села на ближайшую скамейку.

– Если они не дадут мне пройти, ты убьешь их?

Детина пожевал густую щетину на губе, затем посмотрел на своих родичей.

– Нет, бабушка. Только если нас атакуют. Затеять драку с гвардией Гальдры… это бесчестно. Это подорвет нашу репутацию. Навредит имени нашей семьи.

Вальда втянула воздух и покачала головой. У Далы перехватило дыхание, когда Букаяг откинул свой капюшон.

– Я убью их, Вальда, если ты меня попросишь.

Старуха посмотрела на него и улыбнулась, и Дала задумалась, какова точная природа этой улыбки.

– Там не меньше десяти человек, – сказал Марнук так, словно при обращении к Букаягу испытывал боль. – Мы… не сможем тебе помочь.

Шаман встретился взором с вождем, затем оглядел его с ног до головы, будто бы оценивая его достоинства.

– Это не я просил о твоем присутствии, сын Имлера. Поступай, насколько тебе хватит отваги.

Дала ощутила вспышку напряженности – мужская гордость вздыбилась, учуяв оскорбление. Шаман, казалось, ничего не заметил, а может, ему было все равно.

Он высоко простер мощные руки, как псих или провидец, словно призывая небо для какой-то цели. Дала глазела бы вместе с остальными, если бы уже не видела такое и не знала, что будет дальше. И все же она смотрела.

Воздух зашипел, как жир на сковороде. Внезапно тело Роки как будто раздулось и выросло, и Дала, проморгавшись от вспышек света, увидела, что его кожа стала серой. Она моргнула снова и увидела, что там, где ничего не было, теперь красуются гладкие железные пластины, соединенные кольчугой. Металл украшала дюжина рун силы. Вместе с остальными Дала вытаращила глаза.

Букаяг повернулся и зашагал к залу, и Вальда последовала за ним, тычком локтя возвращая внука к реальности.

Гвардейцы Ордена ожили, увидев Букаяга. Они прервали отдых и выстроились в шеренгу перед залом, положив ладони на ножны; их темные куртки и плащи распахнулись, являя под собой добротные кольчуги и кожаные латы. Напротив двери стоял мужик с бронзовым венцом отличия и серебряной серьгой капитана, образуя острие «клина». Зорким взглядом он окинул визитеров, начав с Букаяга и закончив им же.

– Ты явился вооруженным в святое место. Оставь оружие здесь, или умрешь.

Дала была удивлена мгновенно ставшими агрессивными тоном и словами. Она мельком увидела, что Букаяг улыбнулся, но встала перед ним и откинула капюшон, явив накинутую на плечи гальдрийскую шаль.

– Я Дала, Верховная Жрица Юга. Я пришла на голосование и хочу обратиться к этому священному собранию. – Она указала на старую матрону. – Это Вальда, дочь…

– Я знаю, кто она такая. – Тон мужчины вновь шокировал ее, и она поняла: что-то не так. – Только жрицы входят в зал. – Он посмотрел Дале прямо в глаза, что почти всегда считалось грубостью для мужчин, не приходящихся родичами. – Добро пожаловать, Верховная Жрица. Но знай, что ты обвиняешься в нескольких преступлениях. Ты предстанешь перед судом на камне внутри.

Дала медленно кивнула, наконец понимая. Она знала, что такое возможно. Обвинения кандидаток в преступлениях из политических соображений накануне выборов были нередки, хотя непочтение капитана наводило на мысль, что обвинители Далы уже установили ее «виновность». Это мало повлияет на ее доводы, хотя, возможно, увеличит цену в случае ее неуспеха. Она собиралась ответить, но капитан заговорил снова:

– А этот выродок, должно быть, Букаяг. Похоже, обвинения против тебя правдивы, жрица. – Рука мужчины потянулась к ножнам, и ухмылка шамана сделалась шире, отчего, впрочем, не стала дружелюбнее.

– Мы уже встречались раньше, капитан. Или, по крайней мере, я тебя видел.

Жилистый солдат молча сверкнул глазами. Букаяг продолжал:

– Ты не помнишь. Я тебя не виню. Ты был занят убийством безоружной женщины по имени Нойон, матроны из Плодородного Кольца. Ты также убил всех ее молодых сыновей и забрал ее дочерей. – Притворная веселость шамана исчезла, и Дале стало ясно: этот мужик понимает, о чем тот говорит. – Ночь была темной и тихой, – произнес Букаяг. – Но Боги наблюдали. И вот мы стоим перед залом Нанот. Сдается мне, подходящее местечко, чтобы устроить суд.

Вальда прочистила горло.

– Нет никакой необходимости в недоразумениях. Отойди в сторону, капитан, и мы…

– О, с недоразумениями давно покончено, праматерь. – Яркие глаза Букаяга впились в мужчину, и он усмехнулся. – Эти сыны закона не воздадут тебе по заслугам, капитан. Но об этом позаботится Носс.

Ранее существовавшая «напряженность» между Букаягом и вождями в сравнении с нынешней была подобна жидкому бульону. Воздух казался густым и гнетущим, и кожу Далы словно покалывало от угрозы насилия. Капитан стоял как вкопанный.

– Думаю, я скормлю эти гнусные глаза моим псам, – сказал он. – Иди-ка сюда, еретик.

Букаяг не шелохнулся. Они стояли друг напротив друга, разделенные дорогой: воин Гальдры со множеством людей за спиной, шаман в одиночку. Букаяг посмотрел на них и засмеялся.

– Ты нравишься мне, капитан… Какой позор. Ты был благословлен силой, сноровкой и отвагой. Но ты злоупотребил сими дарами. Думаю, судить тебя будет Вол.

Капитан повращал глазами и взглянул на своих товарищей. Букаяг высоко поднял руки.

И снова воздух замерцал. На этот раз лицо Далы овеяло жаром пронесшегося по улице ветра. Шаман вспыхнул светом, словно озаренный ревущим костром. Перед ним, аки огромный гриб, рос из земли металл, изгибаясь и скрежеща, как будто принимая некую форму. Когда все закончилось, это выглядело так, словно гигантский лук лежал плашмя на наковальне или какой-то подставке – диковинное орудие размером с человека, сотворенное прямо из воздуха. Все вытаращили глаза.

В центре орудия располагалась стрела размером с мужскую ногу, нацеленная в зал. Букаяг держал руку на металлической палке, торчащей сбоку оружия. Выгнув голову, он осмотрел штуковину, а затем потянул.

Раздался звук, похожий на удар молота в колокол. Повисло эхо, а стрела вырвалась и полетела. Капитан моментально выхватил меч, и тут стрела вонзилась ему в грудь.

Его сбило с ног с такой силой, будто в него врезался бык. Мужчина отлетел назад и разбил дверь в зал; кровь брызнула из его тела, как выплеснутая с утеса вода. Дверные створки треснули и раскололись, вырвались из петель и загремели на камнях пола.

Из коридора свернула жрица-служка с перепуганным взглядом.

– Вол сказал свое слово, – прорычал шаман, затем повернулся к прабабушке: – Путь открыт, Вальда. – Он приподнял бровь и оглянулся на воинов Гальдры. – Если только еще кто-нибудь не хочет увидеть правосудие?

Гвардейцы воззрились друг на друга, затем на подрагивающий труп их капитана. Они отошли в сторону.

Вальда щелкнула пальцами, и Дала моргнула.

– Идем, девочка. Я не буду жить вечно.

Они рука об руку вошли внутрь, переступив через останки дверей и изуродованное тело капитана, верхняя часть которого почти оторвалась от нижней. Дала посмотрела на невероятную рану и на громадную стрелу, наклонно торчащую в зияющей дыре, и поняла: на древке вытравлены руны. Они были слегка запачканы кровью, но женщина все равно смогла их разглядеть. Простым, но элегантным почерком они гласили: «Правосудие Алтана».

* * *

Аала впервые в жизни вошла в Зал Нанот. Она была назначена Верховной Жрицей заочно при провозглашении матриарха и приняла эту новообретенную власть быстро и без проволочек. Но теперь, шагая в огромном, пещероподобном логове правопорядка, она ощущала себя такой маленькой – фермерская дочка со шрамом, одна в неприветливом городе.

Она смотрела на лица самых могущественных женщин в мире, Жриц и Старост, расположившихся соответственно рангу на нисходящих скамьях, обрамляющих подобно круглым ступеням трон матриарха. Все лица обернулись к Дале и ее свите. Все глаза округлились.

Дала была глубоко потрясена смертью капитана и странным, божественным орудием его убийства. Давным-давно она приняла полномочия Богини в мире смертных, и этот Букаяг тоже служил Ее воле. Но видеть эти полномочия примененными так… непосредственно…

Она дышала, контролируя свои движения в попытке сосредоточиться на настоящем и успокоить нервы. Букаяг – величайший воин Богини, подумала она, так почему бы Ей не даровать ему божественную мощь?

Эта мысль, по крайней мере, успокоила Далу. Теперь ей предстоит иметь дело с этими женщинами и одолеть их протесты и возражения, а Вальда с Букаягом все это время будут ждать и наблюдать. Но она пережила и худшее.

Дала посмотрела в сердитые глаза матриарха. Старуха, очень напоминающая Вальду, восседала на двойнике «священной скалы» Алвереля. Она сидела рядом со скамьей, покрытой камушками, чашами для подсчета и коробкой, где, как было известно Дале, лежал торф, возжигаемый после избрания новых матриархов. Несомненно, ему было несколько лет.

Казалось, присутствующие вот-вот опомнятся от замешательства. Матриарх выглядела готовой встать и заговорить, и Дала поняла, что время пришло: сейчас или никогда. Ей нужно захватить контроль над этой публикой, и быстро.

Вальда повернулась к ней:

– Если ты не против, жрица, я хотела бы первой обратиться к собранию. Ты, конечно, можешь и прервать. Но думаю, тебе понравится то, что я хочу сказать.

Мысли Далы заметались. Инстинкты велели ей не уступать контроль. Но ведь эта женщина – ее союзница. Она согласилась, с великой угрозой для собственного положения и богатства, привела сюда своих сыновей и, очевидно, бросила вызов Ордену.

Так что же она хочет сказать? Только Богиня знала наверняка. Так много риска, так много непредсказуемого. Дала не могла решить. Пошли мне знак, Богиня, ты нужна мне сейчас. Я так близко. Случится ли это? Предаст ли она?

Наконец Дала кивнула, поджав губы, так как времени было в обрез, а ничего лучше она придумать не смогла. Вальда склонила в знак благодарности голову и подошла к краю спускающихся вниз скамей. Она жестом подозвала Букаяга, и тот шагнул из-за ее спины на всеобщее обозрение. Женщины ахнули, или выругались, или вскочили.

– Мы пришли на выборы, сестрица! – крикнула Вальда, опираясь на трость.

Матриарх встала, на ее лице проступили красные прожилки.

– Ради блага твоей семьи надеюсь, что ты его пленница, Вальда. Тебе здесь не рады. – Ее тон повышался с каждым словом. – У тебя нет полномочий. Ты не имеешь права.

Вальда простерла руку, как бы признавая это и успокаивая свою родню.

– Я ничья не пленница. Но мне надоело быть лишенной права голоса в этом зале, сестрица. Так что сейчас я буду говорить, а вы будете слушать, а иначе вот этот мой бешеный, еретический пес будет спущен с поводка. Насколько я понимаю, ему не очень-то нравятся жрицы.

Букаяг улыбнулся, обнажив зубы, слишком хорошо играя свою роль. Дала на мгновение задумалась, каков настоящий человек под всей этой показухой, что им движет и как он был создан. Он вышагивал за своей прабабкой так, будто едва сдерживал неистовство, и Дала задумалась, не притворяется ли он.

Матриарх в злобе стиснула челюсти, но промолчала. Несомненно, ей очень хотелось знать, где ее гвардейцы и как именно этот Букаяг проник вовнутрь. Вальда с кряхтеньем села на ближайшую скамью, заставив жриц уступить ей место, и достала из кармана платья комок желтокорня.

– Старая привычка, – пояснила она, будто извиняясь, и сунула жвачку за щеку. Она говорила непринужденно, словно беседуя с родней. – Должна сказать вам, сестрицы… Вы не очень-то меня устраиваете. Эти квоты на фермерство, – она сплюнула оранжевую слюну на чистую белую ступеньку, – ваше нежелание идти на Юг, вмешательство в личную жизнь матрон, политика и назначение вождей… – Она сплюнула снова, на этот раз почти у ног одной из женщин.

Матриарх выглядела так, будто хотела перебить, но замешкалась от полного чистой злобы взгляда Букаяга. Вальда продолжала, словно ничего и не заметила:

– Да, да, я знаю, по большей части всё ради того, чтобы к власти не пришел король. Такое расточительство. Как вы все боитесь мужчины у власти! Бог весть почему. Я знавала многих мужчин, которые могли бы стать прекрасными царями, и от трех из них у меня были дети. Но сестрицы, и вы должны меня выслушать, мужчины… они не такие, как мы. Они хотят короля. Для них это вполне естественно. Мужчины всегда спрашивают, кто самый сильный, кто лучший. Это то, что движет ими, сестрицы. У вас нет ни детей, ни сожителей, и потому вы этого не видите. Да и с чего бы? Их не интересует ваше пресное «единство». Они не хотят ваших навязанных мира и гармонии. И рано или поздно, с вами или без вас, они получат себе короля.

Она воспользовалась моментом, чтобы окинуть собравшихся взглядом, как бы давая им это осмыслить.

– С вами или без вас, сестрицы, – повторила она, будто не веря, что до них дошло. – Да и почему бы такому не быть? Мы им не враги. Разве мы не их матери, сестры, дочери и матроны? Разве богиня луны не спутница Волуса? Разве не боится он ее гнева и ревности, даже обращая свой взор на прекрасную Зису? Если она не ровня богу солнца, с чего бы ему ее бояться?

– Избавь нас от этих древних сказок. Имлер научил нас, что способен вытворить король, – прорычала матриарх. – Вожди уничтожат сами себя, а заодно и всех нас. Этого нельзя допустить.

– Что они уничтожат? – Вальда закатила глаза. – Повсюду вокруг вас мои мужчины созидают и содержат этот мир. Они строят ваши дома, они выращивают и добывают вам еду, они борются с холодом, волнами, погодой, самой природой. Почему они это делают?

– Потому что они рождены для этого, – сказала матриарх, – но, как и псов, их нужно дрессировать, иначе они станут опасными.

Старая матрона вздохнула и, сплюнув сок, понизила голос.

– Мне искренне жаль тебя, Эллеви. Они делают это ради своих семейств. Они делают это ради своих матрон, детей и богов. Ради меня. И да, ради вас. И однако вот вы стоите, защищенные кольцом таких мужчин, один из которых только что умер за ваше дело, и выносите приговор. Как мои сыновья могут быть мне врагами? Вы что, все с ума посходили?

– Ты думаешь, этот мужчина – наш союзник? – Матриарх ткнула пальцем в Букаяга. – Или твой, сестрица?

Старуха вытянула шею, чтобы посмотреть на него, и ее беззубый рот растянулся в улыбке.

– Он открыл новый мир, сестрица, и по причинам вне моего понимания он вернулся, чтобы забрать нас туда, несмотря на то, как мы с ним обращались. Так что да, он наш союзник. Возможно, величайший союзник, который у нас когда-либо будет.

Дала посмотрела на шамана и увидела нахмуренный от удивления и, возможно, волнения лоб: маска бешеного пса сползала.

– Нет другого мира, кроме этой страны пепла, – молвила матриарх с застывшим в глазах презрением. – Тебя обманул этот монстр, этот сын хаоса. Бог весть, почему он так делает.

Вальда со свистом выдохнула.

– Ах да, ваша драгоценная книга. От нее меньше пользы, чем вы думаете, и этот сын хаоса уже доказал ее неправоту. Примите это. Меня редко обманывают, сестрица, потому что я мало цепляюсь за иллюзии. Я говорю ясно, а не бесконечными загадками, как вы и вам подобные. Так что дайте-ка мне сказать без обиняков. – Она сплюнула, затем с кряхтением встала на ноги и указала тростью.