Текст книги "Короли пепла"

«Призрак» же, напротив, казался сделанным из воздуха. Его колени были согнуты, руки вытянуты вперед; шагал он как-то странно, как будто перекатывался вперед на краешках своей обуви – если крохотные полоски черной ткани на его ногах можно было назвать обувью.

Рока решил, что выглядит тот словно лис, выслеживающий свою добычу, и ухмыльнулся. Он вызвал в сознании многие образы грациозных охотников своей родины, которых повидал в степях, и это сравнение казалось подходящим.

«Призрак» провел его еще через множество дверей и наклонных проходов, скудно освещенных любопытными стеклянными свечами, и все время вверх. Призрак двигался медленно, но с уверенностью, дважды проходя через комнаты с трупами слуг, аккуратно засунутыми в углы или под столы.

А ты шустрый лисенок, подумал Рока, глядя на искусно перерезанные глотки и почти не видя следов борьбы.

Они продвигались все выше и выше, и наконец запахи крови и нечистот в воздухе сменились на ароматы приправ и стряпни. Рока слышал голоса и смех, лязг и кухонную возню, а призрак то и дело поднимал руку вверх и останавливался. В одну из комнат он вошел один, а когда вернулся за Рокой, шум изнутри прекратился.

Проходя мимо, Рока учуял свежую кровь. Она заглушила медью слабые нотки пота и мыла, и он мимоходом увидел двух юных женщин, соединенных смертью. Очевидно, этот лис прирезал их так же, как человек мог бы зарезать овец.

– И что с того? – прошептал Букаяг, словно раздраженный. У Роки не было ответа.

Комната за комнатой, зал за залом они продвигались вперед; все вокруг было сделано из идеально обтесанных квадратных камней. Рока наносил все это на свою мысленную карту, и этот их побег начал казаться таким легким, что он обругал себя за глупость. Они не увидели ни одного стражника, ни даже вооруженного слуги.

Вскоре в комнатах появились огромные цветные простыни, обрамляющие окна, за которыми виднелась наполненная туманом, безлунная ночь. Оконные проемы были слишком малы, чтобы пролезть сквозь них, и Рока с «тенью» двинулись дальше, огибая затейливые, с лощеной поверхностью столы и стулья. Богатейший зал в Аскоме был в сравнении с этим помещением хлевом.

Металлические и каменные статуи стояли на деревянных возвышениях рядом с фигурами полуголых женщин в натуральную величину или странных, звероподобных монстров. Раскрашенные изображения мужчин красовались на плоских бумажных поверхностях, развешанных почти на каждой стене, навязчивые в тусклом свете.

Несколько долгих секунд Рока только и мог, что стоять и глазеть. Мастерство исполнения всех этих вещей делало грубые идолы и резьбу его народа посмешищем и попросту не должно было существовать в том же самом месте, что и пленитель Роки.

«Охотится ли уродство на красоту? – задумался он. – Или она просто более заметна рядом с ним?»

«Призрак» вскинул руку и повернул голову, словно прислушиваясь. Прежде чем Рока успел что-либо обдумать, лис пришел в движение и, бросившись к стене, скрылся за одной из простыней.

Рока замешкался, так как не думал, что сможет двигаться столь быстро и бесшумно. Он услышал голоса, и в тот самый момент группа вооруженных юнцов завернула за угол из более ярко освещенного зала впереди.

Они остановились, вылупив глаза. Рока уставился в ответ.

Одного человека он узнал: зритель с арены. Его темные густые волосы были намаслены, а ярко окрашенная чистая одежда покрывала тело, непригодное для владения мечом. Остальные были воинами, облаченными в кожаные латы с маленькими клинками на бедрах и, возможно, ножами на поясах.

Момент оцепенения прошел. Мужчины выхватили оружие.

* * *

Арун стиснул зубы и удержался от проклятья. Он не учел присутствие принцев. У них не было никаких причин здесь находиться, и однако вот он, один из них. Ну, то есть не один, разумеется, поскольку принцы и подтирались-то вряд ли в одиночку, но и четверо телохранителей семейства Трунг – одни из лучших воителей в Пью.

Арун стоял за гобеленом, застыв на мгновение между порядком и хаосом, жизнью и смертью. Опять приходится выбирать свою ставку, и быстро. Варвар сделал выбор первым.

Без единого слова дикарь бросился в атаку. Все четверо телохранителей, не дрогнув, прыгнули вперед, заслоняя своего принца и обнажая кривые мечи.

По-прежнему не шевелясь, Арун моргал. Что за безумная атака! Это ведь не гладиаторы с тупыми ножичками, а обученные солдаты, выбранные среди тысяч других мужчин. Да варвара зарубят насмерть.

И все же Арун подобрался к ним, встав на расстоянии человеческого роста, затем высоко поднял руку и замахнулся ничтожно коротким ножом. Арун метнул его, и оружие пролетело через всю комнату далеко от мишени, над головами бойцов. На мгновение Арун чуть не зажмурился от боли за эту глупую, бездарную попытку.

Затем от удара железного клинка фонарь позади принца зашатался. Светильник упал с каменной подставки и разбился, пролив пылающий китовый жир на стену и наследничка. Воздух наполнился вонью рыбы, а затем горящих волос заоравшего в панике принца.

Двое бойцов тут же отвлеклись, чтобы помочь ему, отрезая полыхающий шелк и гася огонь голыми руками. Другие бойцы шагнули вперед с убийственными взглядами, а великан развернулся и побежал.

Арун наблюдал из теней, оставаясь в нерешительности, но ему показалось, он понял: великан не убегал. Как и на арене, у него имелась цель.

Рядом с окном висел еще один фонарь. Он отбрасывал одинокие тени, покачиваясь на ветерке безлунной, непроглядно черной ночи, и все взоры обратились к нему.

Гигант пересек комнату четырьмя огромными шагами, бросив короткий взгляд назад, на мужчин. Золотистые глаза его сузились, почти сияя в свете пламени, и он улыбнулся. Взмахом своей огромной руки он выбросил фонарь из окна. В отсутствие источников света воцарилась тьма.

Ночь наполнил тот самый ужасающий смех с арены, от которого снова встали дыбом волосы на затылке Аруна, и он низко пригнулся и открыл рот, применяя все хитрости для усиления звуков, раз уж его глаза стали практически бесполезны.

Он услышал, как вслепую шаркают охранники. Услышал, как великан, как будто небрежно, шагает через комнату. А затем – скрежет камня о камень и кряхтенье. Он покрутил головой взад-вперед, пытаясь понять, и, приготовив два ножа, бесшумно отступил от гобелена.

Тяжелые шаги пересекли комнату. Клинки со свистом рассекли воздух в тщетном ужасе, когда бойцы, судя по всему, сбились в кучу – возможно, чтобы случайно не убить друг друга. Принц все еще хныкал в агонии.

Арун вздрогнул, когда что-то огромное и тяжелое с хлюпаньем ударило о плоть и кости, а мужчины заорали в слепой панике.

Варвар снова засмеялся – теперь подобно играющему ребенку, но глубоким тоном взрослого.

Арун поморгал и решил, что догадался, вспомнив о трупе Трехпалого Брауна, брошенном через арену. Невесть как гигант поднял одну из статуй. Он швырнул ее, совсем как взрослого мужчину. Он задавил кого-то насмерть массивным куском Трунгова мрамора.

Бойцы отреагировали так, как отреагировал бы любой здравомыслящий человек, застрявший во тьме наедине с гигантским, чудовищным убийцей. Они бросились наутек. От стены отразился панический топот, вскоре прерванный кряхтением, глухим стуком и звуками расправы.

Арун двинулся наперерез врагам – он знал, в какой именно зал они побегут. Низко пригнувшись, он пронесся по комнате и выждал, затем схватил первого попавшегося и потянул его на пол. Меч со звоном упал на плитки, а бывший монах схватил своего противника за оба предплечья и повалил его плашмя. Он дергал и выламывал суставы до тех пор, пока не хрустнула кость, провел ножом по горлу мужчины, а затем удерживал, покуда тот не перестал сопротивляться.

Его обдало волной воздуха, когда что-то громадное промчалось мимо. На мгновение он только подивился, как этот великан мог бегать так быстро без света. Но «как» ничего не меняло; все, что имело значение – это то, что он мог.

Арун встал и последовал за ним к тусклому свету, сулившему безопасность в зале по соседству. Дикарь уже поймал и убил последнего бойца. Одной массивной ручищей он прижимал к стене наследного принца, а в другой держал светильник.

У его ног растекалась лужа крови от обезглавленного трупа, рядом валялся кривой клинок. Лицо великана почти касалось лица его жертвы – его яркие глаза пристально смотрели, пока он сдавливал шею принца. Он шептал слова, которых Арун не мог расслышать и, вне всяких сомнений, все равно не сумел бы понять.

Умирающий наследник таращил глаза, его ноги болтались над каменным полом. Он лупил и молотил по своему убийце, но попытки были тщетными. Его глаза закатились, язык вывалился наружу, а к насыщающим воздух запахам крови и рыбы добавилась вонь его мочи. В зале и коридоре стало тихо.

Опасный варвар больше не смеялся. Его челюсти сжались, глаза изучающе смотрели перед собой, тело застыло в напряжении. Он уронил мертвого принца, как будто забыл, зачем вообще его держал, и его лицо утратило всякое выражение. Затем он поглядел прямо на Аруна – хотя там, где стоял бывший монах, царила почти кромешная тьма – и указал в конец зала, как бы спрашивая: «Вон туда?»

Арун рефлекторно кивнул, и каким-то образом гигант увидел и это.

Возможно, он демон, подумал Арун с содроганием, или злой дух во плоти человека, или бастард иноземного бога. Но это не имело никакой разницы; теперь было уже слишком поздно отступать.

Арун, как и прежде, сопровождал варвара дальше, сперва по коридору, затем в комнату над отвесной высокой стеной. Это была одна из многочисленных ловушек короля – фальшивая спальня, предназначенная для заманивания наемных убийц или размещения гостей, которых он собирался убить втихаря. Но этой ночью снаружи не было охраны – только пятьдесят футов шелковой веревки, привязанной к одному из немногих окон, достаточно больших для человека.

Арун спустился первым. Варвар барахтался и, казалось, не доверял веревке, но овладел своим страхом и как-то диковинно спустил себя вниз, почти не задействуя в процессе свои ноги.

Они пересекли ров на деревянных досках, чтобы не угодить к пираньям; налегая грудью, Арун греб единственным веслом и жестами приказывал дикарю избегать воды. Затем они поднялись по лестнице бастиона к наружной стене, прокравшись мимо пустующего поста еще одного подкупленного стража, и спрыгнули на кучу одежды.

Гужевая кибитка, запряженная двумя мужчинами, ждала, как было велено, и пара беглецов без единого слова забралась внутрь. Арун обеспечил достаточно места для сидения, а также приготовил рис и воду в глиняных чашах и свободные тканевые покрывала, достаточно большие даже для великана.

Мы почти на свободе, мой друг, мысленно сказал он, заметив, что варвар с вожделением взглянул на еду, но не притронулся к ней.

Ты позволишь мне увезти тебя через море, или ты демон, посланный искусить и уничтожить меня? А ежели нет, вознаградит ли богатейший человек в Пью мою авантюру?

Арун понимал, что должен быть в восторге. Пожалуй, он стал первым человеком на островах, освободившим узника из тюрьмы Трунга – первым человеком за тысячу лет, забравшим то, что хотел, из королевского дворца и выжившим.

Какова бы ни была награда, что бы ни случилось дальше, люди сотню лет будут шептаться о ночном воре, который украл великана.

И однако в этот момент своей славы он слышал только смех убийцы; он думал только о том, как ужас гиганта превратился в ликование, словно что-то мгновенно переключилось посреди хаоса и крови. И Арун почувствовал тот же страх и трепет, которые он так хорошо знал, когда ставки были высоки, когда жизнь и смерть казались одним и тем же. Он посмотрел в ночь, на пролетающие мимо здания со спящими в них горожанами и их простыми жизнями, и улыбнулся без сожалений.

ГЛАВА 9

После успешного побега Рока с его новоявленным благодетелем отправились на побережье. Букаяг хотел заполучить его голову.

– Давай убьем его и заберем его корабль, – пробормотал он, когда человечек погрузил их на странное, с одним ветрилом, обтекаемое плавсредство из разрозненных частей, как-то скрепленных и связанных вместе.

Рока вздохнул.

И что потом?

– А потом мы свободны. Мы уже бывали вне закона.

Не здесь, возразил Рока. Не в этой местности, где мы ничего не понимаем. Где мы спрячемся? Я не увидел ни лесов, ни гор, ни равнин. Нам надо набраться терпения.

Призрак – вернее, «Орун», как тот себя называл – попробовал говорить с Рокой во время поездки. В этом он оказался сообразительней бывших тюремщиков, показывая руками на себя или на другие вещи и повторяя одно и то же слово, пока Рока не произносил его в ответ. Рока даже сумел назвать ему свое имя.

Эти беседы добавили в коллекцию Роки еще больше новых слов, а нескольким старым придали определенность. Конечно, понимал он больше, чем делал вид, но Букаяг был прав, не слишком-то доверяя. Независимо от того, кто этот человек и каковы его мотивы, он уж точно рискнул своей жизнью не из альтруизма, и он уже наглядно проявил свой талант к убийствам.

Куда ты увозишь меня, Призрак-лис? И стану ли я там снова пленником?

Трудно было вообразить какое-либо место хуже, чем гладиаторские ямы, но в этом странном новом мире жестокости и райской благодати ничто не удивило бы его.

А пока он не мог ничего сделать. Взамен он смаковал воспоминания о дворце, пристально изучал ночное небо, море и ладью под собой. Он рассмотрел, что ее «главный» корпус неглубокий, длинный и тонкий, а с обеих сторон имеются два еще более плоских «малых корпуса». Паруса выглядели совершенно не ограниченными каркасом – абсолютно свободные под ветром, удерживаемые только сложной системой канатов.

А уж скорость!

Оказавшись на открытых волнах, Рока и его новый спутник устремились в полет по воде, идя по морю на сильном ветру быстрее, чем Рока мог себе вообразить. «Малые корпуса» придавали простор и равновесие, имитировавшие волны, однако почти взмывали над водой под напором ветра, так что сопротивление было незначительным.

Видишь, как многому нам предстоит научиться? Рока указал пальцем, чувствуя, что его брат на самом деле не ценит великолепие корабля. Мы не выживем без подобных знаний. Мы должны быть осторожны, пока не освоим эту местность.

Букаяг помалкивал, так что Рока закрыл глаза и привстал, чтобы ощутить прохладу ночного воздуха. Даже после захода солнца в этих широтах было жарко, и вопреки своему давнему стремлению к более теплому миру, чем его родина, он обнаруживал, что ему трудно переносить духоту. Его кожа все время блестела от пота, и каждый вдох давался с трудом, как будто Рока дышал через влажную ткань. Он лишь успокаивал себя, что сейчас лето и жарче всего.

По мере того, как образ суши все больше и больше таял вдали, Рока чувствовал себя неприятно стесненным и беспомощным. Он едва умел плавать, а никаких других лодок здесь не видел. Когда настало утро, земля полностью исчезла. Голубая, спокойная вода простиралась вокруг до самого небосвода, а солнце палило с тихой яростью, которой Рока никогда не знал.

Они с «тенью» поочередно прятались под просмоленным навесом, а их ладья продолжала двигаться с попутным ветром, устойчивым, хотя и слабым. Но когда солнце снова зашло и опять показалась земля, новый друг Роки огляделся по сторонам и потер пальцы, будто взволнованный.

Новое побережье было усеяно множеством других лодок. Длинный, плоский берег и признаки присутствия людей напомнили Роке об Аскоме, но здесь он увидел огромные деревянные здания, рукотворные каменные стены, встроенные в море, и плавучие причалы, которые тянулись на немыслимую длину. Он завернулся в ту странную, тонкую ткань и сгорбился, скрывая свою кожу и габариты, насколько мог.

Они причалили как можно дальше от оживленного порта, но и там поджидали люди. «Орун» отцепил от ладьи одну доску. Из-под нее он вынул коробочку, издающую позвякивание металла, и вытащил несколько круглых кусочков, быть может, серебра, прежде чем спрятать ее под одежду. Он переговорил с мужчинами и, по-видимому, заплатил им, после чего жестом пригласил Року следовать за ним по истертой каменной тропинке, ведущей прочь от побережья.

Влажные, соленые ароматы моря вскоре сменились запахами людского поселения. У Роки заурчало в животе от благоухания готовящегося мяса, и он заметил, как вдалеке поднимается дым. Но ничто не могло подготовить его к увиденному.

Они взобрались на крутой холм, поднимавшийся от берега, и впереди раскинулся город – более обширный, пестрый и красивый, чем всё, что когда-либо видел Рока. Здания простирались в организованном беспорядке до горизонта во всех направлениях, а в их общем сердце расположилась огромная каменная крепость.

По внешнему виду он затруднялся определить, что это за постройки. У некоторых были многоярусные крыши из цветной черепицы, уложенные друг на друга, как если бы лесной полог рос кверху прямыми слоями. Между ними вились улицы из плоского камня, полностью скрывавшего землю. А повсюду вокруг и внутри этих зданий кипела жизнь: маленькие смуглые островитяне входили и выходили, стояли на балконах и высовывались из окон – теснились на каждом кусочке камня и древесины, насколько мог видеть Рока.

Дети, которых он разглядел, были упитанными и здоровыми. Они смеялись и бегали по высокой траве вдоль дорожек, ведущих в город, или под сенью деревьев с грубой корой и ветвями, отяжелевшими от сочных зеленых листьев, похожих на ковши. В своей Роще Рока упал на колени в неприкрытом восторге.

Даже в истинном мире он остановился поглазеть. Мужчины затараторили и замахали ему, чтобы он шел вперед, но Рока их проигнорировал. Он наклонился и зачерпнул рукой мягкую черную почву, зная: в Аскоме за такую землю будут сражаться каждый вождь и каждая матрона, доколе кровь тысячи сынов не окрасит ее в багрянец. Но здесь на это богатство, как видно, в основном не обращали внимания. Его закрывали сорняки и выложенная камнем тропинка.

О, мама, подумал Рока. Вот он, обещанный рай. Это мир за пределами нашей мерзлой пустоши. Это конец бесконечному кошмару. Ты была права. Как и твои предки.

Сдерживая слезы, он размышлял о своей цели – сначала только выжить, и отомстить, и оправдать жертвенность святой женщины, которая отдала собственную жизнь, чтобы спасти своего сына. Всю жизнь он цеплялся за эту мысль с отчаянной потребностью – еле-еле держался за опасный утес, свисая с его края. Но, возможно, больше нет. Возможно, здесь, за бескрайним морем, лежал ответ на разрушенную жизнь.

О Бэйла, прекрасная Бэйла, ты верно поступила, что спасла меня. В том, что я сделал, есть смысл. Рай существует. И твой сын его нашел.

Лишь когда он почувствовал, что способен унять дрожь, Рока встал и снова последовал за мужчинами, прекрасно зная, куда они его отведут.

Они прошли мимо играющих детей, мимо юных женщин, несущих корзины к берегу или реке, протекающей через центр города. Они прошли мимо тысяч людей с окрасом кожи от светло-коричневой до глубокой черной, и Рока сутулился, насколько мог, и старался прятаться, но все равно привлекал взгляды на каждой улице.

Казалось, толпы людей сдавливали его тело, как чересчур тесный спальный мешок. Чтобы отвлечься, он прилежно старался подмечать всё подряд: откровенную, яркую одежду; странные формы зданий; растения, развешанные в качестве украшений. Он подметил, что никто из этих людей не носил оружия, даже мужчины. Он подметил, что никто не выглядел испуганным несмотря на то, что вокруг незнакомцы, и задался вопросом: неужели у них нет бандитов и преступников, а мужчины даже не дерутся в поединках?

К тому времени, когда они пересекли часть города на своем пути, Рока считал себя готовым войти в очередной военный форт и смело встретить то, что воспоследует. Но когда впереди нависли огромные серые стены, его шаги замедлились, а его брат зашипел.

За этими стенами будет еще один каменный воинский домина, еще один король и еще одна арена, со всеми теми же капканами, цепями и застенками. Букаяг размял кисти рук.

– Меня не запрут больше, братец. Не пока я еще могу дышать.

Рока чувствовал примерно то же самое, но какой у них был выбор?

Теперь и «Орун» замедлил шаг. Он проследил за взглядом Роки и, казалось, понял. Он вытащил из-за пояса маленький меч и, как тогда в яме, наклонился, держа клинок так же, как сам Рока, когда преподносил вождю аскоми рунный меч.

Букаяг вздохнул и стиснул их общие челюсти. Но после долгого, напряженного ожидания взял клинок и больше не беспокоил Року.

В этом месте может быть иначе, успокоил Рока. Мы не будем есть или пить, пока не удостоверимся – а если придется, мы будем драться, чтобы спастись, или умрем. Это я тебе обещаю.

Вопреки своим словам он обнаружил, что потеет, и не только от жары. Умирать он не хотел – не сейчас, больше нет. Он хотел узнать любую истину, которую могла предложить эта новая страна, исследовать эти чуждые умы в поисках любой крупицы знаний и решить, стоит ли все-таки мир того, чтобы его спасать.

Он не сможет сделать это, убивая рабов на потеху толпе или позволив какому-нибудь новому королю ободрать его плоть в камере пыток. И все больше и больше он убеждался, что не сможет добиться успеха без Букаяга.

ГЛАВА 10

Арун все никак не мог унять дрожь в руках. Все дело было в ожидании, в неопределенности. Он загодя отправил сообщение своему покупателю перед тем, как покинуть город Трунга, но от аристократии не следует ждать никаких гарантий.

Люди, встретившие на причале, по крайней мере подтвердили интерес к товару. А теперь Арун был во власти города, и его добычу могли взять за бесценок, а то и вовсе даром. И все же он осмелился надеяться. Молодой король слыл рассудительным и честным, а значит, он – наилучший выбор.

Но в то время, как «Рока» ждал у входа в замок, Арун обругал себя за тупизну. Ну еще бы – эта крепость пугает его, понял он. В одной такой он только что подвергся пыткам и дрался словно пес!

И все же им придется войти внутрь. Всю дорогу от порта за ними следили, и не было никаких сомнений в том, что случится, стоит им бежать. Арун подумал, что сам он, возможно, сумел бы удрать, затерявшись в толчее и переодевшись, или срезав путь через дома и проулки. Но не великан. Нет, этот огромный, странный парень целиком и полностью загнан. Поэтому Арун и вручил ему свой меч, и это, по крайней мере, заставило дикаря пошевелиться.

Они вошли во внешнюю крепость, где у каждых ворот каждого участка стены стояли будки пропуска. Часовые таращились, но пропустили гостей к неформальному рынку внутри. Арун вскоре увидел, как «простые» люди прячут мечи, а остроглазые «торговцы» сбывают скудный товар по завышенным ценам. Под ногами путались мальчишки-попрошайки, шаря повсюду руками, словно ища упавшие монеты с побрякушками, но в реальности явно чтобы украсть клинок-другой.

Арун отдавал себе отчет: каждый шаг вел его все дальше в искусно сработанный капкан – лабиринт смерти, сконструированный острым умом параноика.

Минуя внутреннюю крепость, визитеры прошли через боковой вход во дворец. Там оказалось больше стражников, но никто не задавал вопросов, и Арун с Рокой шагнули во внутренний двор, превращенный в сад. Здешние слуги подстригали и без того идеальные кусты или подметали веерными метлами дорожки, лишенные пыли. Никто не смотрел на двух гостей и не заговаривал с ними – только пожилой мужчина с прилизанными маслом волосами и подстриженной козлиной бородкой:

– Пожалуйста, пройдите сюда.

Арун уловил напряженные, грозные движения своего спутника и задумался, не почуял ли опасность и великан, способный в любой миг запаниковать, выхватить свой новый меч и прорубить кровавую тропу обратно к морю. Но Арун скрыл свои опасения. Он улыбнулся и указал рукой вперед, используя всю свою волю и навыки, чтобы быть спокойным, как стоячая вода. Гигант кивнул.

Они проследовали за стариком-дворецким в мраморный зал, а оттуда к двери со створками из мангового дерева и в комнату за ней.

А там восседала на троне женщина, красивее которой Арун не встречал.

– Благодарю, Хина, ты можешь идти, – молвила она мягким, но уверенным голосом.

Арун почувствовал сомнение старика и не винил его. Кем бы ни были эти двое мужчин, заявившиеся к его хозяйке, они безусловно представляли опасность. И все же дворецкий молча ушел, и они остались, похоже, втроем. Арун полюбопытствовал, не прячется ли за шторами или фальшивыми стенами охрана, и не в шаге ли он от смерти.

– Тебе повезло с выбором времени, Удавка, – молвила знатная дама. – Король только что поприветствовал еще одного законного сына. Он в великодушном настроении.

Арун низко поклонился, сверкнув своей самой очаровательной улыбкой.

– В таком случае я доволен, сударыня.

Она склонила голову набок, обнажив стройную бледную шею.

– Не стоит. Именно поэтому вместо него здесь я, а мне великодушие чуждо.

– Если все, что я получу, – дар вашей красоты, сударыня, это станет мне более чем достойной наградой.

Женщина засмеялась, хотя веселье не коснулось ее глаз.

– Забей на мою красоту, пират. Покажи мне твое чудовище.

Арун поклонился и жестом велел Роке снять капюшон. Выражение золотистых глаз парня было нечитаемым, но он подчинился.

К чести женщины, она не утратила самообладание, рассматривая Року.

– Он не совсем альбинос, так ведь? Мы можем с ним поговорить?

– Нет, сударыня. Думаю, что нет. Я перепробовал несколько диалектов Пью и пару-тройку материковых языков.

Она нахмурилась.

– Тогда какой от него прок?

– Он очень умен, сударыня. Вероятно, есть лингвисты, которые смогут помочь.

– Лингвисты стоят денег. Ты принес мне бесполезные расходы. – Ее взгляд скользил вверх и вниз по высоченной, широкой фигуре дикаря. – Он, верно, ест как бык.

– Полагаю, что так, сударыня. Но у этого быка есть рога. Я видел, как он убил пятерых ветеранов Халинской ямы в одиночку, используя лишь тупой нож и свои руки.

Дама пожала идеальными обнаженными плечами и скрестила длинные, гладкие ноги.

– Значит, он опасен и неуправляем. Больше расходов. Я не думаю, что он мне нужен.

Арун поклонился, счастливый сыграть в обряд торга.

– Я понимаю. Прошу меня простить за то, что отнял ваше время. Мы повидаемся с другой семьей.

Темно-карие, почти черные глаза женщины сверкнули, затем она рассмеялась. Звук был резким и высокомерным.

– О, я оставлю его себе, пират. Я просто не уверена, что он мне нужен или что я заплачу за него. Быть может, я вскрою его уродскую башку и успокоюсь.

Челюсть Аруна сжалась, и он сделал некоторое усилие, чтобы расслабиться. Очевидно, это была игра другого рода. Но пираты играли в такие игры, и к этому он тоже привык. Он шагнул вперед, но все так же улыбался, выжидая, пока она не встретилась с ним взглядом.

– Я с радостью убью тебя сейчас же и умру, прежде чем позволю меня ограбить.

Ее слова повисли в воздухе, и Арун приготовился услышать свист первой стрелы, готовый прыгнуть и сделать в точности то, что обещал. Дама перевела взор с одного его глаза на другой и улыбнулась.

– Мне нравится твоя храбрость, пират. Ты и твое чудовище можете остаться на ночь здесь, во дворце. Я обговорю твою оплату с королем. Это приемлемо?

Арун отступил назад и поклонился, зная, что это будет самая опасная ночь в его жизни.

– Более чем. Вызвать улыбку на устах, подобных вашим, – достаточная награда, сударыня.

Удовольствие отразилось на ее лице, и она откинулась на спинку своего трона, гибкая, как охотничья кошка, однако ничего не сказала.

– Не откажете ли мне в удовольствии узнать ваше имя, сударыня? И я хотел бы лично поздравить короля с рождением сына, если позволите.

При этих словах радость аристократки, похоже, исчезла, и Арун испугался, что сплоховал.

– Какой ты учтивый для пирата, – молвила она, вставая, чтобы пересечь комнату. – Но мне надоел этот фарс, бывший брат чинга. О да, я прекрасно знаю, кто ты. Уразумей же вот что: я – принцесса Кикай, сестра короля, и отныне я твой повелитель. Я – всё, что стоит между тобой и смертью. Скоро ты познакомишься с моим братом, и возможно, твоя любезность спасет тебя. Когда будешь восхвалять имя новорожденного принца, можешь называть его Ратама Кейл Алаку.

ГЛАВА 11

МЕЗАНСКИЕ ХОЛМЫ. МАЛВЕЙ – ГОЛУБОЙ ГОРОД.

1580 ГОД П. П. НАСТОЯЩЕЕ

Оско, третий сын Харкаса и Посвященный воин Мезанских холмов, придерживался «техники десяти тычков». Исполнять супружеский долг, конечно, было важно, но хотя секс требовался для здоровья и рождения детей, Оско старался не слишком-то им наслаждаться.

И все-таки… он не мог удержаться от того, чтобы не смотреть на сильные, рельефные черты лица и плеч своей жены или ощущать ее гибкое тело под своим. Он отсутствовал так долго, что знал: если посмотрит в ее темные глаза или поцелует ее, то пропадет.

Лига исправно стонала. Она выполняла свой долг, чтобы оберегать честь мужа, как делал и он сам. Это она предложила им быстренько спариться, потому что за Оско должен был вскоре прислать его отец, и он мог умереть, прежде чем они встретятся снова. Она всегда была мудрой и практичной. Идеальная жена, не считая ее красоты.

– Ты в порядке?

Оско вздрогнул от ее вопроса, но тут заметил, что у него идет кровь из небольшой раны на ноге и пачкает простыни.

– Ерунда.

Он снова посмотрел на стену. По правде говоря, он был изнурен и изранен после многодневного трудного марша, и Лига прилагала незаметные старания, чтобы подмахивать и помогать с «тычками». Она всегда точно знала, что нужно.

Большинство знатных девушек Мезана выходили замуж в четырнадцать, но Лига была восемнадцатилетней и почти жрицей, когда к ней посватался Оско. Ее семейство – Хиртри – пришло в восторг, не ожидая, что кому-либо хватит смелости или, возможно, дерзости взять ее в жены. И это правда, что ее красота вызывала у Оско похоть – по крайней мере за то короткое время, что он провел с ней в Малвее. Но в действительности его по-настоящему возбуждали ее дисциплина и преданность. Чем меньше она пыталась его соблазнить, тем больше он ее уважал; а чем больше он уважал ее, тем труднее было ее покидать.

Но для Оско из Магды, сына Харкаса, трудностей не существовало. Он молча закончил, встал с их маленькой жесткой кровати, которую так редко делил, и оделся в штатское.

– Принеси жертву этим вечером и помолись о рождении дочери. Нашему народу понадобится больше детей.

– Да, супруг. Все подготовлено.

Он остановился и обернулся к ней, думая: Ну еще бы.

Дом также был безупречен – слуги ожидали, чтобы приветствовать Кейла и отца Оско; на кухне все было готово к застолью; у Лиги имелись резервные планы на случай, если встреча состоится в другом флигеле, а также воины, готовые убить гостей Оско, если потребуется, и средства для десятка других вариантов.

– Ты умница, жена, как и всегда.