Текст книги "Арон Гирш. Утерянный исток"

– Точно! Именно так его и звали. Просто уже почти три года прошло.

Гвидо притворно улыбнулся и сделал жест, призывающий молодого человека продолжать рассказ.

– Этот человек заверил нас, что у них в исследовательском центре есть некий революционный способ лечить пациентов с таким диагнозом. Он обещал нам, что после операции, которая тоже как-то странно называлась, -на этот раз Гвидо не стал встревать и называть операцию, ему и без этого было понятно о чём шла речь – дядя вновь будет чувствовать себя как прежде. Разумеется, мы ему не поверили.

Гвидо удивился, впервые он услышал, что даже на «пике невзгод» люди отказались верить громким увещеваниям и сказочным обещаниям.

– Мои родители не доверяли этому человек, поэтому, из одной только вежливости, пообещали ему подумать над всем услышанным, а его попросили удалиться. Я, если честно не помню, как он отреагировал на это. Точно знаю, что между нами не было никакой напряжённости. Этот человек только пообещал, что мы изменим своё мнение в ближайшее время. Он оставил моим родителям координаты для обратной связи, сказав, что чем скорее мы примем положительное решение, тем лучше для дяди.

– А у вас не сохранились эти, как вы говорите, координаты? – спросил Гвидо, желая сделать разговор более предметным.

Молодой человек только покачал головой, сказав, что это всё происходило не в этом месте, имея в виду другой адрес, и что прошло уже достаточно много времени. Подробности тех событий попросту потерялись в повседневной суете.

– Вскоре с нами уже разговаривали бывшие коллеги дяди, – продолжал рассказ племянник Судыко – и специалисты из госпиталя. Они сказали, что были удивлены нашим решением отказаться от помощи. Якобы этот исследовательский центр творит чудеся в своём профиле и является уникальным местом. Реализуемая там программа совершенно бесплатная для сотрудников органов государственной безопасности и нам бы это ничего не стоило. Самым, наверное, весомым доводом оказалось то, что по словам доктора ведомственной клиники, у «конторы» уже имелся опыт лечения сотрудников в этом заведении, и что якобы главный учёный, который руководит исследовательским центром сам является бывшим сотрудником.

Взвесив альтернативы, родственники полковника изменили своё решение, а ведомственный госпиталь даже помог им с решением всех организационных вопросов. Вскоре полковник Судыко оказался в исследовательском центре, и ему предстояло пережить нейросинтез. С этого периода связь между родственниками и полковником на некоторое время прерывается. Племянник заявлял, что одним из условий центра было полное невмешательство родственников в ход подготовки и непосредственно операции.

– Нам запрещалось посещать дядю, докучать центру расспросами. Нам просто пообещали, что в один из дней сообщат о готовности дяди принять гостей. – вспоминал юноша – После этого моя мать как с цепи сорвалась, ей показалось, что от дяди избавились в «конторе» и теперь его просто ликвидируют, а нам сообщат, будто что-то пошло не так в ходе операции. Только настойчивость моего отца удержала маму от излишнего шума, она хотела писать жалобы в прокуратуру, а также заявления о похищении и незаконном удержании, просто, чтобы предать дело огласке.

– Интересно… – говорил Гвидо, оценивая такое поведение женщины как с одной стороны излишне эмоциональное, даже истеричное, а с другой стороны, как заботливое. Женщина, по мнению Гвидо, проявила то разумное беспокойство о своём брате, какое он сам не проявил по отношению к Антону в часы его нужды.

– К счастью, спустя несколько недель, на нашем пороге опять появился этот Максимилиан. Его никто не ждал, он явился без приглашения, но новость которую он принёс, заставила моих родителей забыть о всяких формальностях. Он сообщил нам, что с дядей всё в порядке, он был успешно прооперирован и теперь проходил курс постоперационной реабилитации и будет рад встретиться с нами.

Сказав это, юноша услышал донёсшийся откуда-то из гостиной женский голос. Молодой человек сказал, что это была его девушка, и попросил у Гвидо минуту его подождать, после чего удалился из кухни.

Гвидо сложил руки на кухонном столике и посмотрел перед собой. Всё складывалось именно в такой «узор», как он себе и представлял. Доказательства причастности Максимилиана к каким-то операциям, которыми, скорее всего, были первые пробы нейросинтеза, были теперь уже неопровержимы. Гвидо не терпелось встретиться с самим полковником Судыко.

«– А теперь, благодаря терпению и не плохой памяти этого юнца, я представляю себе что пережил этот Судыко» – думал про себя Гвидо.

Молодой человек вернулся на кухню.

– Что насчёт вашего дяди, – спросил Гвидо, понимая, что ему следовало бы собираться, чтобы не доставлять юноше лишних неудобств – как он перенёс операцию?

Парень пожал плечами в ответ и сказал:

– Нормально, мы увидели его уже разгуливающим по коридорам этого самого исследовательского центра. Если я что и понимаю во всём этом, то после такого инсульта, который он перенёс, люди если и становятся на ноги, то передвигаются при помощи ходунков и еле языком ворочают. А дядя был бодрый, самостоятельно расхаживал, говорил без запинок, только вот вёл себя немного странно, ну это у него и осталось…

– Что вы имеете в виду?

– Ну, знаете, он стал немного по-другому на жизнь смотреть. Мать говорит, что характер у него изменился. Я ведь не очень много с ним общался, чтобы выводы такие делать, а вот моя мать с ним всё детство провела. Она говорила, что он теперь стал отчасти другим, спокойным что-ли. Раньше он книг в руки не брал, если это только не какой-нибудь шпионский детектив или боевик. После операции у него откуда-то появилась страсть к чтению. А всего год с небольшим тому назад, моя мать вдруг узнала, что он у себя дома стал ещё и рисовать.

– Рисовать? – Гвидо плохо представлял себе ветерана государственной безопасности за чтением литературы, и ещё труднее было представить себе такого человека, вооружившегося кистью и акварелью.

– Ну да. – молодой человек опять пожал плечами и почесал заросший длинными волосами затылок – Он мне эту хату подогнал потому, что ему здесь стало якобы тесно, но не в плане пространства, а в плане города. Он сказал, что ему хочется жить ближе к природе, там, где нет лишнего шума. После этого он часть своих сбережений использовал, чтобы своё дачное бунгало превратить в полноценный загородный жилой дом. Теперь он там живёт.

Гвидо понимающе кивнул.

Наконец настал тот день, когда полковник в отставке, Григорий Судыко, возвращался из своего санатория. Гвидо намеренно не стал связываться с его сестрой, вряд ли женщина оказалась бы более общительной, чем её сын. Из рассказа юноши было очевидно, что длительный опыт родственников действующего офицера «конторы» оставляет свои следы, делая человека как минимум – скрытным и подозрительным.

Гвидо предстояло ехать за город, полковник проживал в двухстах километрах от города, но такая перспектива только обрадовала мужчину. Спать он всё равно уже не хотел, а перспектива пораньше выехать из города обещала ему возможность миновать пробки на дорогах.

Ещё было совсем темно, а Гвидо Дерковски уже мчался по дороге, следуя указаниям своего навигатора.

Рассвет был встречен в пути, и мужчина остановился на обочине дороги. Так совпало, что он проезжал участок пути, идущий вдоль широкого поля, теперь, разумеется, полностью покрытого толстым слоем снег. Солнце появилось в небе в форме бледно-оранжевого диска, окрасив при этом практически безоблачное небо в потрясающе-тёплые тона, противоречащие температуре воздуха. С утра было очень холодно, и Гвидо чувствовал, как онемели на холоде его щёки и нос. Тем не менее, мужчина ещё некоторое время стоял рядом со своим автомобилем, и наблюдал за рассветным небом. Снежная корка, покрывавшая поле, окрасилась в цвет, напоминавший кожуру спелого персика.

Гвидо определённо скучал по своему дому в маленьком городе, где будучи занятый своим бизнесом, он мог чуть ли не каждое утро наблюдать подобные пейзажи. Город же, словно в качестве компенсации за предоставляемые комфорт и возможности, отнимал у людей эти простые радости. Гвидо продолжал считать, что Антон совершил более опрометчивую ошибку, чем когда связался с Максимилианом, когда уехал в большой город.

Не прошло и часа, а автомобиль Гвидо Дерковски уже остановился у двухэтажного дома, построенного из новомодного пеноблока, с причудливыми вкраплениями декора. Этот дом мог бы выглядеть скорее величественно, на фоне деревянных одноэтажных лачуг, стоявших вокруг с незапамятных времён, его своеобразный дизайн превращал внушительность в причудливость.

Так, Гвидо заметил, что на уровне второго этажа дома, на каждую сторону света выходило не окно, а небольшой балкончик, застеклённый пластиковыми стеклопакетами. Окна первого этажа, смотрящие на проезжую улицу, были защищены решётками, которые, однако, были фигурными, с изображениями листвы и птиц. Повсюду были декоративные элементы. Дверная ручка, оголовки перил, ведших на крыльцо. На двускатной крыше из ярко-зелёного шифера красовался большой, чёрный флюгер в форме человеческой фигуры, держащейся одной рукой за ось флюгера, а другой рукой удерживая горн. Судя по всему фигурка предполагала вызывать аналогии со средневековыми герольдами-привратниками.

Когда Гвидо осмотрел здание снаружи, он заметил, что на втором этаже кто-то ходил. Кроме того, возле этого дома стоял гараж, снег перед которым был расчищен и следы от автомобильных шин указывали на то, что полковник Судыко был уже дома.

Гвидо откашлялся, стянул с руки кожаную перчатку и нажал на кнопку звонка. Мужчину уже не удивило, что вместо привычных мелодий для оповещения хозяев о прибытии гостей, раздался звук, имитирующий гулкий рог герольда. Гвидо, стоя под козырьком крыльца, тут же вспомнил про увиденный минутой ранее флюгер на крыше дома.

Вскоре послышались шаги, кто-то бойко приближался к двери, откашливаясь. Наконец Гвидо услышал сильный мужской голос:

– Кому могу быть полезен?

Гвидо улыбнулся, такой формы вопроса «кого там чёрт принёс» ему слышать ещё не доводилось.

– Григорий Судыко, полковник федеральной службы безопасности в отставке, я не ошибся адресом? – Гвидо взял ноту напористости, полагая, что закостенелый офицер найдёт такую черту характера достойной для собеседника.

Однако вместо ответа послышалось молчание, которое прервалось уже гораздо более робким вопросом:

– Вы по какому вопросу?

– Товарищ Полковник, я хотел бы задать вам пару вопросов. Касается вашей службы и … – Гвидо вдруг почувствовал некоторую неловкость, но преодолев этот барьер, закончил фразу – и о вашей болезни.

Опять последовало молчание.

– Я обещаю, что не отниму у вас много времени! – добавил Гвидо.

– Вы что, журналист какой-то? – в голосе человека слышалось сомнение.

– Ни в коем случае, товарищ полковник. Я всего-навсего человек, которому нужна ваша помощь.

С этой формулой, как уже успел заметить Гвидо, можно было надеяться на некоторое внимание даже самых убеждённых затворников.

Дверь приоткрылась, навстречу Гвидо хлынула волна теплого воздуха. В дверном проёме стоял мужчина среднего роста, в коричневом, потёртом жилете поверх рубахи с длинным рукавом, которая когда-то была синего цвета, а с годами существенно выцвела. Время не тронуло блестящие, перламутровые пуговицы рубахи, уходившие стройным рядом от морщинистого горла старика к поясу, от которого начинались чёрные, идеально выглаженные брюки, закрепившиеся на талии мужчины благодаря узкому, кожаному ремню. Лицо Судыко было испещрено морщинами, а сегодня, очевидно после длительного переезда, у него появились ещё и круги под глазами. Гвидо, меж тем, понимал, что эти круги могли быть следствием и совсем другой причины, ведь одинокий отставной полковник, в соответствии с принятыми стереотипами, просто обязан был прикладываться к бутылке, хотя-бы время от времени. Однако Судыко разговаривай чётко, и держался так, что по нему было видно, алкоголем он не злоупотреблял. Лицо полковника производило странное впечатление ещё и потому, что на его голове отсутствовали волосы, но речь шла не о лысине, а о полностью выбритой голове. Растительность вообще покинула лицо полковника, и нельзя было с уверенностью сказать, старило ли это внешность мужчины или наоборот – молодило.

– Меня зовут Гвидо Дерковски, – заговорил Гвидо, протягивая полковнику руку – я живу и работаю в городе, а к вам наведался после беседы с вашим племянником, который проживает в вашей квартире по адресу…

– Через порог руки не подают. – отрезал Судыко, словно возвращая себе уверенность, убедившись, что за дверью стоит не тот, кого он очевидно опасался здесь увидеть.

Позволив Гвидо войти в дом, полковник поспешил закрыть за ним дверь. Изнутри Гвидо оценил интерьер прихожей, и тут же понял, что внутри продолжается та причудливость, которую можно было наблюдать на фасаде здания.

– Вы что, были у меня на квартире? – спросил Судыко, приглашая Гвидо пройти.

Из прихожей вёл длинный узкий коридорчик, своды которого были сделаны в виде арки, а светильники на стене имели форму настенных подсвечников с горящими свечами. Судыко шёл впереди, Гвидо следовал в нескольких шагах позади. Коридор делал одно ответвление, уводя на кухню. Но мужчины прошли прямо, оказавшись в просторной гостиной. Здесь Гвидо увидел уводящую на второй этаж винтовую железную лестницу. На стенах гостиной висели портреты в винтажных рамках, на двух-трёх портретах изображались какие-то исторические личности, по их одеждам Гвидо предположил, что это были люди эпохи ренессанса. А вот остальные портреты, исполненные в том-же стиле, изображали членов семьи Судыко, его сестру с её мужем, а также племянника и ещё пару людей, который тем или иным образом относились к семье полковника. С первого взгляда могло показаться, что эти картины были выполнены с одинаковой степенью мастерства художника, однако при ближайшем рассмотрении становилось заметно, что те портреты, что изображали современных людей, сильно уступали в мастерстве тем, что выглядели аутентично. Мелкие детали, такие как черты лиц, кисти рук, линии переходов и изгибов тела, были переданы с сильной погрешностью, местами смазанные и с нарушениями пропорций.

Гвидо вдруг поймал себя на мысли, что его взгляд слишком долго задержался на этих картинах, но Судыко, в этот момент, наливал из графина в бокал какую-то жидкость рубинового цвета. Затем полковник обернулся к Гвидо и предложил было ему, но в тот-же момент отозвал своё предложение, убирая протянутую с бокалом руку, а свободной рукой он дотронулся до своего лба.

– Ах да, вы же за рулём. Извините.

У Гвидо тут-же нашлось, что ответить:

– Ничего страшного, я, признаться, не любитель…

Судыко небрежно отмахнулся от слов Гвидо, и опустошил содержимое бокала несколькими непрерывными глотками.

– Подозрений заслуживает мужчина, не интересующийся ни вином, ни женщинами, ни картами. – капитан процитировал на свой лад строчку из «Мастера и Маргариты», чем вызвал у Гвидо улыбку.

– Что смешного я сказал? – совершенно серьёзно спросил Судыко, при этом, не только его лоб, но и кожа на голове сморщились. Гвидо сумел различить уже зажившие операционные шрамы на коже головы полковника.

– Вам нет причин меня в чём-то подозревать, – произнося эти слова, Гвидо сам того не заметил, как свернул удерживаемые в руках кожаные перчатки, из-за чего раздался хруст.

Судыко тут же отреагировал на это, опустив свой взгляд на перчатки и на огромные руки Гвидо, сглотнув, комок прокатился по горлу полковника.

– Видите ли, – снова начал Гвидо – я пытался найти вас по вашему адресу прописки, чтобы спросить…

– Как там поживает Юрий? – Судыко отвернулся от Гвидо так, что оказался лишь в половину оборота к нему – Это мой племянник, я позволил ему жить в той бетонной клетушке, молодым нынче для счастья надо не так много.

Гвидо смерил полковника взглядом, понимая при этом, что, похоже, придётся проявить куда большее терпение, чем при общении с Наполовым. С другой стороны, в отличие от жилища одинокого капитана, здесь не было ничего, что заставляло бы чувствовать себя напряжённым, и покалеченных животных, похоже, нигде не было.

– Ваш племянник чувствует себя просто великолепно. – заявил Гвидо, улыбаясь так, чтобы это выглядело скорее непринуждённо, в противном случае, полагал Гвидо, улыбки всегда выглядят лживо.

Судыко только кивнул, не меняя позы.

– Послушайте, – вдруг спросил Гвидо, когда понял, что Судыко не намеривался начинать говорить первым – а вас не интересует, где я нашёл информацию о вас?

Судыко посмотрел на Гвидо, это был сперва пристальный взгляд «глаза в глаза», а затем превратился в сканирующий взгляд, оценивающий мужчину с головы до ног.

– Ну разумеется я знаю откуда. – ответил Судыко – Здесь не может быть двух вариантов. Вас послали ваши патроны, да?

– Патроны? – Гвидо не знал, чему больше удивляться, такому предположению или такой формулировке.

– Ну да, ваше начальство.

– Нет-нет! – Гвидо поспешил разубедить полковника – Я вовсе не из «конторы», я вообще не имею никакого отношение к государству.

Тут взгляд Судыко уподобился орлиному взору, готовящемуся спикировать на замешкавшуюся лисицу.

– При чём здесь вообще государство?! – Судыко впервые повысил голос –Я говорю про этого вашего деятеля, Максимилиана.

В этот момент Гвидо подумал, что ослышался, но когда его сознание всё-же смогло объять поступившие сведения, мужчина подумал про себя:

«– Бинго!» – а сам при этом сказал – Я как раз о этом и хотел с вами поговорить.

– Нам здесь не о чем разговаривать. – отрезал Судыко – Я ясно дал ему понять, что я выхожу из игры. Я выполнил свою часть уговора и больше ничего не должен.

«– Очень, очень интересно!» – подумал Гвидо, в тоже время понимая, что личность, с которой он разговаривает, в корне отличается от всех распространённых стереотипов военных, и следует быть как можно более деликатным – «Он знает что-то этакое… Ради этого я на изнанку вывернусь, но разговорю его»

– Так, – начал Гвидо – давайте сперва определимся, чтобы всем было всё ясно.

– Мне и без ваших этих… всё ясно… – начал было Судыко но Гвидо не дал ему закончить.

– Товарищ полковник, – Гвидо считал, что обращение к отставным военным по званию приводит в действие застарелые рефлексы – Я не имею никакого отношения к исследовательскому центру и человеку, которого вы называете Максимилиан.

Услышав это, Судыко несколько изменился в лице, он на пару секунд отвёл взгляд, затем его лицо выразило некоторую заинтересованность.

– Если вы позволите мне присесть и спокойно вам всё…

При этих словах Судыко сделал жест своей лысой головой, призывая Гвидо следовать за ним. Гвидо повиновался эксцентричным призывам полковника. Они опять оказались в коридоре, но на этот раз свернули в его ответвление, ведущее на кухню. На кухне, вместо кухонного стола, была дубовая стойка, на подобие той, что в баре, только гораздо меньших габаритов, и стилизована она было под дубовый стол средневековой таверны.

Высокие, на подобие барных, стулья-табуреты, стояли рядом. Судыко призвал Гвидо занять место на одном из таких табуретов, и так как полковник в этот момент был обращён спиной к Гвидо, он не мог увидеть, как на пару секунд исказилось лицо мужчины. Гвидо терпеть не мог процедуру водружения своего массивного, но не высокого тела на такие вот табуреты. Когда ему это удалось, его ноги едва доставали перекладины табурета, поэтом Гвидо счёл не лишним держаться руками за край стола-стойки.

– Ну и что я могу предложить вам выпить? – спросил Судыко.

Услышав этот вопрос, мысленный ответ Гвидо не заставил себя долго ждать:

«– Что угодно, только не чай!» – вслух же мужчина ответил – Да, пожалуй, я буду то же самое, что и вы!

Вдруг Судыко улыбнулся, и совершив несколько ловких движений, достал откуда-то деревянный ящичек-шкатулку, с выдвижной дверцей, на подобие пенала. Открыв эту дверцу, мужчина извлёк красивую бутылку с ярко-янтарным содержимым. Откупорив пробку, воздух на некотором расстоянии от горлышка бутылки наполнился знакомым для Гвидо ароматом высококлассного виски. Гвидо, когда только приехал в город и поселился в «кошачьей гостиницы», ещё горестно переживая смерть своего брата, добрался до мини-бара который тот держал в своём кабинете. Затем, на протяжении трёх дней, мужчина не трезвел, пока в мини-баре не закончился алкоголь, который Гвидо до этого никогда не пробовал. Мужчина никогда не имел склонности к употреблению алкоголя. Но его всегда манили неизведанные особенности иностранной кухни и напитков. Так, когда в его родном городке открылся первый суши-бар, Гвидо целую неделю питался одними роллами и суши. Все подобные кулинарные изыскания заканчивались, как правило, утратой интереса к недавней экзотике. Гвидо относился к этому как к сублимации отсутствия в его жизни путешествий, про которые часто рассказывал Антон. Брат, рассказывая про свои поездки, всё время говорил про приблизительно одни и те-же особенности путешествий – достопримечательности, природно-рекреационные ресурсы, такие как моря, соляные пещеры, водопады и гейзеры и конечно-же кухня. Из всего перечисляемого, Гвидо интересовала только кухня, поскольку всем остальным, как он полагал, он мог насладиться и не покидая пределов страны. Брат укорял Гвидо в узости его восприятия мира, а Гвидо напоминал брату про количество нулей в счетах, выставляемых за дорогой, заграничный отдых.

Теперь вот, Гвидо прекрасно знал, что аромат виски это чуть ли не единственное достоинство этого напитка, поскольку на вкус виски не многим лучше отечественной бормотухи, а голова после них болит не хуже чем после русской водки. Кроме того, Гвидо приехал к полковнику на автомобиле.

– Я имел в виду, – Гвидо старался говорить как можно более учтиво – безалкогольные напитки.

– Я что, оглох? – спросил Судыко, не убирая бутылку с виски из рук – Ты сказал, что будешь пить тоже, что и я!

«– Мы что, уже перешли на ты?» – подумал Гвидо, но ответил следующе – Я бы с удовольствием составил вам компанию и пропустил пару рюмок, но я за рулём…

– Вздор! Пара рюмок хорошего виски не вырубят такого кабана как ты!

«– Он уже начинает перегибать палку» – Гвидо решился сменить тактику, послав полковнику тяжёлый взгляд и ответив ему тем самым ледяным тоном, который часто помогал Гвидо одерживать верх в спорах –Я, кажется ясно выразился, товарищ полковник, никакого алкоголя!

Судыко никак не отреагировал на изменение в поведении Гвидо, он только пожал плечами, наполнил один бокал для себя, и убрал обратно бутылку. После этого, он демонстративно наполнил другой бокал чистой питьевой водой из графина и поставил стакан перед Гвидо.

Гвидо кивнул в знак благодарности, пить он не хотел, а этот бокал воды по крайней мере означал, что этап «раздачи напитков» был позади.

Судыко, с несвойственной ему на первый взгляд ловкостью, взлетел на стоявший через один от Гвидо табурет.

– Может мы сможем теперь поговорить? – спросил Гвидо, смягчая тон, видя как полковник концентрируется на своей выпивке.

Ответом на этот вопрос-предложение стал молчаливый жест полковника, как-бы приглашающий Гвидо начинать.

– Я уже представился, меня зовут…

– Тебя зовут Гвидо Дерковски, это я уже выучил. – ответил Судыко, в очередной раз перебив мужчину – Скажи для начала, откуда ты про меня узнал и зачем вообще тебе меня видеть.

Гвидо глубоко выдохнул, он надеялся, что эту часть разговора ему всё-же удастся пропустить. Но полковник имел право знать, кто явился к его порогу и по какому поводу. Поэтому Гвидо рассказал ему в самых общих чертах, что привело его и как он узнал о полковнике. Естественно, мужчина не называл ни имени своего информатора, ни кое-каких других деталей. Гвидо было проще говорить с Судыко, поскольку тот и сам знал Максимилиана и было похоже, что он испытывал к нему не самые лучшие чувства.

Полковник Судыко слушал внимательно, периодически кивая головой, периодически загадочно улыбаясь. Так как рассказ был сжатым и не очень подробным, то Гвидо уложился в несколько минут. Затем он решил, для ясности дела, упомянуть про свою встречу с капитаном Наполовым и всё так же, в общих чертах, передать то, что удалось узнать от него.

Гвидо частично передал суть своего разговора с племянником Судыко, и указал на те моменты, которые заинтересовали его.

– Ну, меня не удивляет, – говорил Судыко – что мой племянник так и не научился держать язык за зубами. Что поделаешь, нынешнее поколение доносит даже само на себя в своих социальных сетях.

Гвидо улыбнулся и кивнул, при этом он отметил в мыслях, что из любого правила есть свои исключения, которые могут усложнять дело. В частности, Гвидо имел в виду отсутствие всякой информации о Максимилиане, у этого человека не было ни одной анкеты ни в одной социальной сети. Всё, что удавалось найти о нём в интернете ограничивалось официальными репортажами и не более того.

– Стало быть, – говорил Судыко, его взгляд то и дело устремлялся куда-угодно, только не на своего собеседника, из-за чего Гвидо постоянно ощущал неуверенность в словах полковника – ты увидел списки бывших сотрудников, я даже не спрашиваю, как ты их получил, и тебе взбрело в голову, что старый Судыко тот, кто может помочь в твоей ситуации.

Гвидо кивнул, а затем добавил:

– Далеко не все из того списка ныне доступны для беседы, если ты понимаешь, что я имею в виду.