Текст книги "За чертой"

Обед на двоих

– Да, Дорис, может, и гений, но не в том, что касается проводки. Вот что бывает, когда нанимаешь клонов-пропойц обустраивать нелегальную лабораторию, а потом убиваешь их. Эй, ты там как, живой? Очнулся, наконец? А то мне уже скучно.

Вернувший меня из ниоткуда голос принадлежал Ибу Локиду, парню, в голову которому мне удалось заглянуть немногим раньше. Сырой воздух пропитался запахом жженого пластика. Меня пронизывали холод и дрожь в теле, давление ремней вдруг ослабло, и кровь наполнила онемевшие руки и ноги, которые тут же свело судорогами. Белая вспышка ослепила меня – Иб приоткрыл задвижку на шлеме, которая раньше управлялась автоматикой.

– Ну здравствуй, патрон! Эка тебя колбасит! – сказал он.

– Почему ты просто не снимешь чертов шлем! – злобно сказал я.

– Ты жив, понимаешь хоть это? Двум боровам удалось сбежать с бойни, да еще и грохнуть мясника!

Привыкнув к свету, я осмотрел место своего заточения собственными глазами, и картина почти не отличалась от увиденного во время внетелесного путешествия, разве что за пустовавшим креслом Иба удалось рассмотреть массивную, покрытую белой облупившейся краской дверь. Зеркальная стена была на своем месте, и мне не терпелось убедиться в том, что доктор Дорис лежит там, где я его оставил. Локид наконец сдвинул шлем вверх (он оказался частью конструкции кресла) и стянул с моей головы белую тканевую маску с прорезью для глаз.

– Я, значит, спасаю тебя от голодной, холодной смерти в темноте и заточении, – говорил Локид, – и это вся благодарность!? Не подумал, как бы ты выбрался из кресла самостоятельно?

– Что с Дорисом?

– Задохнулся от дыма.

Иб оказался невысоким, хорошо сложенным блондином с наглой и довольной, круглой физиономией, имевшей крайне обаятельные черты даже после многодневного плена в про́клятом месте, куда можно было бы угодить во время бэдтрипа, но никак не после завтрака на кухне у лучшей подруги. Выглядел он довольно глупо из-за дурацких, явно тесных белых кальсон, обтягивавших рельефные ноги и торчавший бугром член, майка из того же материала подчеркивала развитую мускулатуру торса.

– Слушай, я просто хочу выбраться, ведь мы еще не сбежали с бойни! – сказал я уже спокойнее.

Иб Локид не спешил освобождать меня от ремней.

– Кстати, об этом, – сказал он. – Какие у тебя дальнейшие планы, Айро?

– Свалить отсюда и забыть все, как страшный сон! – ответил я сразу, меньше всего желая выслушивать Иба, который словно держал меня на привязи. Что бы меня ни ждало впереди, я не хотел этого слышать. Уж лучше было прожить остаток дней в счастливой иллюзии.

– Хорошо, что ты сломал кресло, пока гостил в моем теле, – говорил Локид. – Этот Дорис пробудил в тебе такую ярость! Повезло. А так сработано было очень грязно. По сути, ты поддался на его провокации и чуть нас не угробил!

– Я убил Дориса!

– Дориса убил дым и хреновая проводка, патрон.

– Что за дебильное обращение!

– Слушай. Я тебе не враг. Без разницы, кто убил Дориса. Даже если это была твоя псионическая ярость, я только за! Но это и основная причина, почему ты не сможешь жить в Эхо дальше, вернувшись к своей подружке.

– Конечно, смогу!

– Айро, Дорис мертв. Квантум под угрозой вторжения неведомой космической заразы.

– Дориса оживят и отправят на каторгу лет на пятьсот, когда узнают, что он планировал, а уж я все расскажу, – сказал я. – Я буду жить дальше, смотреть по гало-ТВ, как Вебер пожимает клешни или щупальца пришельцев и какой это невероятный прорыв для всего человечества.

Я предвкушал, как снова увижу белый свет и Сильвию, которую оставил в мрачных мыслях о скорой трагедии. Подумаешь, паучок привиделся! «Плевать мне на финиш и на галлюцинации, что-нибудь придумаю!» – подумал я и закричал:

– Освободи меня!

– А то что, залезешь ко мне в голову? Пока что не получится, ты перегрелся, патрон. А теперь позволь расскажу, как все будет на самом деле, – сказал Локид.

В голове у меня было пусто, будто оттуда вынули мозг, однако это вовсе не помогло заполнить черепушку светом.

По мокрому кафелю лаборатории стекали капли воды. От поверхности меня отделял слой бетона. Какой-то несчастный метр или два… граница между адской тюрьмой и миром, где можно будет просто вернуться домой и завалиться спать в обнимку с Сильвией, забыв обо всем на свете.

– Позволь я расскажу тебе, как все будет на самом деле, – повторил Локид, пока я, по-прежнему скованный, изо всех сил отворачивался, стараясь избежать его настойчивого взгляда. – Дорис вел игру втайне от Квантума. Он испытывал свои горе-препараты не только на твоих соотечественниках, но и на землянах, погубил немало простых солдат, тех, у кого не было нимф. А таких как я, агентов, живших в Квантуме под прикрытием и пойманных Дорисом, участь тоже не миновала – рекомбинировать было нечего, Дорис всех нейтрализовал. Тех, у кого препарат показал более-менее стабильные результаты, постигла та же участь. Эта штука меняет мозг, жить с ней невозможно.

– Это очень печально, Иб, но я хочу наверх. Психотропную дрянь Дориса я из головы прогоню выживалкой. Финиш, правда, так не лечится, и мне надо что-то думать. Раз ты в Квантуме под прикрытием, то слыхал про финиш, не так ли? Чисто наша тема, одно из местных развлечений. Я знаю, что уже все равно никуда не уйду, раз ты так разоткровенничался.

– Мои откровения ни при чем, Айро. В ухе у тебя спрятана небольшая пробка, – сказал Локид, и я тут же ощутил в ушном канале нечто инородное, на что раннее не обращал внимания.

Своими аргументами Локид вытаскивал меня из страны радужных единорогов, крепко ухватив за яйца.

– Это штука у тебя в ухе…

– Рассеиватель. Глушилка, – сказал я.

Прожив не один год в низине, где на черном рынке разве что не висят рекламные вывески, я, конечно же, сталкивался с этими маленькими, но офигенно дорогими штуками.

– Точно, – сказал Иб. – Как ты понимаешь, для сетей Эхо твоя нимфа погасла. Никто в городе не знает, где ты, Айро. Но когда ты окажешься снаружи и вытащишь из уха глушилку, стражи сразу ринутся на поимку. Не мне тебе рассказывать, гражданин, – любая пауза в сигнале нимфы, а тем более такая долгая, влечет за собой серьезное расследование. Тогда тебе уже точно будет не отвертеться. Когда Квантум узнает, чем занимался Дорис, а может, они уже знают, угадай, кого выберут для продолжения экспериментов? Препарат Дориса – провальное исследование, результаты нестабильны, неконтролируемы, у него нет будущего. Но разве Квантум упустит возможность поэкспериментировать? Кто ты для них? Просто очередной муравей, кусок рабочего мясца, не слишком прижившийся в муравейнике, да еще и хапнувший лишней информации.

– Квантум не отпустит меня?

– Уверен на все сто процентов. После этой истории ты не выйдешь на свободу. То, что делал Дорис, продолжат с тобой проделывать ученые Квантума.

– А как тогда Дорис здесь находился? – спросил я. – Если Квантум отслеживает и его нимфу тоже?

– Я уже долго слежу за Витором, но так и не выяснил этого, патрон. Есть у меня предположение, – сказал Локид, наконец-то избавив меня от своего пристального взгляда.

Один за другим, он принялся отстегивать ремни.

– Дорис на всех своих объектах работает один. Совершенно один. Я думаю, он соорудил копию передатчика нимфы, транслирующего фальшивые данные о состоянии организма, записанные заранее. Передатчик установлен на робота, имитирующего движение Дориса по лаборатории. Дорис приходит на свой официальный объект, вставляет заглушку и тут же включает фальшивый передатчик, не превышая допустимого мерцания из-за помех, а оттуда, уже невидимый, едет по делам. Например, в этот подвал, в который поставляется все новое и новое мясо, тоже, конечно, с заглушками в ушах. Еще у него есть несколько подчиненных, легальных и темных. Темные – это парни, которые никогда не вынимают заглушек, либо с нейтрализованными или хакнутыми нимфами, восстановленные на подпольных выживалках. А есть и те, у кого нимф вообще нет.

– Я думал, это городские легенды, – сказал я, встав на ноги, но из-за судорог свалился обратно в кресло.

– Да чего только тут не бывает, патрон. Мне жаль, но ты угодил в новое измерение, и закон здесь не писан. Тут другие порядки, они жесткие и не дают права на ошибку.

– Ну давай, Иб.

– Давать что, Айро?

– Давай свое «или». В Эхо меня ждет вивисекция или анальное рабство, но у тебя же есть альтернативное предложение? Или ты просто решил рассказать, как мне теперь будет херово?

– Ты говорил про финиш, я давно в Эхо и знаю, что это за дрянь, – дружелюбно сказал Иб. – Я не осуждаю тебя. Клон-рабочий, жизнь на дне Эхо – не подарок, тут бы сам Господь Бог сторчался. Так учти, на Земле, в штабе ОЗК, есть гениальные, настоящие врачи и ученые. Они не только на кнопки могут нажимать, как ваши! Мы очень продвинулись в изучении мозга, психики, духовной энергии, в том числе в вопросах обмена энергиями между нашим миром и миром за чертой. Мы можем лечить финишированных суицидников, Айро. Так что мы не только прогоним тебя через выживалку, чтобы твой мозг пришел в норму после препарата Дориса. У тебя есть шанс избежать финиша и квантумовской психушки. Как тебе такой расклад, патрон?

– Один вопрос, – сказал я. – Зачем тебе так хлопотать обо мне?

– Я знаю, Айро, что ты работал с рекомбинаторами. Нам на Земле такие люди очень нужны. Кстати, мы рекомбинируем тебя, чтобы ликвидировать вред, нанесенный препаратом Дориса. Наконец-то я уничтожу результаты исследований, и эта чертова дрянь больше никому мозги не сломает.

– Ты многое про меня знаешь.

– Я знаю всё про всех, кто хоть немного имеет отношение к доктору Дорису и его семье. Поверь, я бы мог просто бросить тебя здесь, но на Земле так не поступают. Ты помог мне, а я помогу тебе, с твоим опытом у нас не пропадешь! И еще, думаю, нам удастся вытащить твою подружку, если она, конечно, захочет. У Сильвии ведь тоже с Квантумом, так сказать, не срослось? Вряд ли будет сопротивляться.

Выйдя через белую тяжелую небрежно окрашенную дверь с изувеченной Локидом панелью доступа, из которой торчали провода и микросхемы, мы оказались в помещении с примыкавшей к потолку металлической лестницей. От внешнего мира нас с Ибом ограждал металлический люк. В пыльном коридоре на бетонных стенах висели металлические полки, полные неизвестного мне, электронного медицинского оборудования, а также шкафы с прозрачными грязными дверцами, за которыми стояли банки, наполненные чем-то аморфным, серовато-розовым, и я изо всех сил старался не всматриваться в их содержимое. Помимо взломанной Локидом, в коридоре было еще две двери. За одной скрывалась наблюдательная комната Дориса, из которой он так и не смог выбраться. Локид ловко орудовал иглой от капельницы в панели доступа, вскоре дрогнул замок, дверь отомкнулась. Когда шпион обыскал труп доктора Дориса, то обнаружил карту в кармане его халата.

– Это тебя на Земле обучили? – спросил я, рассматривая взломанную панель.

– Да. Точно.

– В школе шпионов?

– Не, в обычной, общеобразовательной. Из уроков мне нравилась история, любил политические интриги. Еще математика, пока не стал прогуливать. Был и неофициальный курс. Во внешнюю разведку ОЗК я попал уже с некоторым, так сказать, опытом.

– Парень с улицы становится шпионом, – сказал я.

Локид возился с лабораторным компьютером, видимо, скачивая информацию.

– А мне на Земле предстоит собирать выживалки?

– Так, здесь мы закончили, ну, почти.

Локид зажал микродиск между пальцев и сунул руку себе в кальсоны. Слегка зажмурившись, он вынул руку и сказал:

– Да, ты будешь внедрять технологию. На Земле выживалок немного, у простого народа их нет вообще – только у президентов, богатеев, ну и в штабе ОЗК, конечно.

– Я все больше проникаюсь уважением к вашей организации.

– Ладно, здесь должна быть операционная. Нам туда теперь надо, – сказал Локид и вышел из кабинета. – А что ты хотел? После войны на Земле не лучшие времена.

Остановившись у входа в предполагаемую операционную, Локид приложил карту Дориса к панели. Дверь была такой же тяжелой, многократно перекрашенной, как и в комнате с зеркальным стеклом.

«Значит, это был не сон!» – подумал я, взглянув на двоих мертвых мужчин, лежавших на операционных столах и на хромированное ведро с извлеченными нимфами на полу. Из-за дефицита пространства подземной лаборатории, в своей операционной Дорис не только разделывал материал для своих исследований, но и любил перекусить. У стены был сооружен простенький кухонный гарнитур, который я не приметил в прошлый раз, видимо, лежа на каталке параллельно трупам (при визите в операционную она оказалась пустой). Теперь же мы с Локидом зашли со стороны, куда тела были повернуты ногами. Даже так было несложно заметить, что с головами у них беда. Небольшая кухня состояла из микроволновки, отдельного мини-холодильника, пары фанерных шкафчиков и рабочей поверхности с пустовавшим отделением для духовки. Недоумевающим взглядом, застыв на месте, я уставился на свалку собственных вещей рядом с холодильником.

– Бойня с Квантумом высосала из нас все соки, – говорил Локид, копошась в кухонных шкафчиках. – Вот оно! Нейтрализатор! Этой штукой старый ублюдок стер нимфы беднягам. Они из Эхо, твои сограждане. Заряд еще остался! Надо будет обязательно обнулить Дориса, но сначала пожрем! – Иб заткнул нелегкое устройство за пояс кальсон, оно сильно оттянуло резинку, оголив чуть ли не половину задницы шпиона, а я принялся копошиться в вещах – нейтрализатор, переданный Урбанским мне в прошлой жизни, каким-то чудом все еще находился в кармане моей куртки.

Дорис, видимо, срывал с меня одежду в огромной спешке.

– Сами выживалки мы еще можем строить, но вот массовое производство дорогущего структурного геля для Земли – неподъемная технология, – говорил Локид, изучая холодильник, не обратив, слава богу, внимания на то, как я вздрогнул, когда нашел нейтрализатор. – Так, у нас тут два бургера и эклеры. А Дорис был фанатом «Чикендьюка»! Ну что за антиреклама? Многие миры отвернулись от нас, патрон, так что «Объединенные земные колонии» – теперь разве что название. Штаб ОЗК держится благодаря нашему лидеру и таким классным агентам, как я. Лидеры Земли и других планет бывшего объединения разобщены, каждый трясется над горсткой ресурсов, оставшихся после квантумовских контрибуций. Но зато есть чистый воздух, горы и пляжи, нам не нужен терраформинг и климатические установки, Айро, а главное – есть цель, идея, борьба за светлое будущее без тотальной слежки и диктатуры Вебера! Не нужно жить под постоянным контролем на клочке земли, обдуваемом гигантским феном. Вместо негласного кастового общества – борьба за всеобщее равенство. Будет нелегко, но нелегко все, что чего-нибудь да стоит! А что касается выживалок, благодаря твоему опыту в том числе – мы наладим их производство на передовом оборудовании, это только проект, но ты можешь внести весомый вклад! Пока приходится воровать структурный гель у Квантума. Но ничего, все наладится! Скоро мы сможем помочь миллионам несчастных, детям, больным, калекам!

Пока Локид читал свою агитационную речь, в холодильнике, на свободной полке, я заметил ампулы с оранжевым веществом, а также заранее заготовленные, набранные тем же препаратом шприцы с колпачками на иглах. Именно такой, пустой маленький шприц лежал на столе в комнате наблюдения. Локид отправил все это богатство в бумажный пакет «Чикендьюка», выложив из него еду на полку холодильника.

– Я хочу доступ к рекомбинаторам для нашего с Сильвией пользования, – сказал я. – Или я буду старым пердуном ползать с гаечным ключом, весь в масле, пока машины обслуживают высокопоставленных землян? Им ведь помощь светит быстрее, чем нищим, детям и калекам.

– В случае чего, будь уверен, мы вас восстановим! Мы не лечим рекомбинаторами вывихи и ссадины, да и суицидить точно не получится. Зато на Земле будешь героем! Тебе предоставят жилье и все необходимое! Ты что это надеваешь? Шмотки свои разыскал?

– Да они здесь, прямо на полу валялись, – сказал я, натягивая штаны.

– Повезло, мои этот гад давно утилизировал. С каким же удовольствием я ему выжгу мозги! Но сначала поедим! Не могу больше терпеть голод!

Я с жадностью вырывал куски из холодного бургера, а они проваливались в пустой желудок, словно в бездонный колодец. В операционной было очень холодно, как и во всей проклятой лаборатории, но какое будущее ждало за ее дверьми, а точнее, за железным люком? «Чистилище – прибежище нерешительных», – думал я, чувствуя во внутреннем кармане куртки холодный металл нейтрализатора. Я обедал в компании двух мертвецов и одного шпиона, который, похоже, поверил, что я поверил ему.

Призрак

– Эклеры просто супер! Попробуй обязательно, а то я все сожру, – сказал я Локиду, который приканчивал свой бургер. – Тут еще есть минералка! Держи, дружище.

– Спасибо, – сказал Иб, поймав бутылку. – Только эклерами не бросайся, мне мучное вредно. Ладно, займемся делом!

На примере мертвого доктора Дориса я увидел, что должно было произойти со мной после нейтрализации. В голове профессора, после того как с ним поработал Иб, со стороны правого виска зияла выжженная обуглившаяся дыра в форме почти идеальной окружности. Радиус у нее был как у здоровой кружки с надписью «БОСС», из которой мой шеф Андрей пил кофе на работе. Локид произвел нейтрализацию очень профессионально, и не зря я боялся, что у меня вряд ли получится сработать так же чисто.

– Ну что, жестоко, думаешь? – спросил Локид.

Дружелюбно улыбнувшись, Локид положил холостой нейтрализатор на стол рядом с компьютером, там же, где лежала карта доступа. Шпион принялся стягивать с Дориса одежду.

– А что бы он сделал с нами? Так что пусть полежит тут, подумает над своим поведением. Когда-нибудь его найдут и восстановят.

– Да, прежним козлом он уже не станет никогда, – сказал я.

– Это точно. Трусы и халат я ему оставлю. Нейтрализатор, кстати, сдох! Нам повезло, что хватило заряда!

– Да, повезло.

– Что такое, Айро? Нервничаешь? Я понимаю. Для тебя это все – как холодный душ. Но ты главное пойми, пока ты со мной, такого больше не повторится! Сейчас мы выберемся, отсидимся в моем логове, узнаем, что с твоей подружкой, я свяжусь с Центром, и нас вытащат. Все будет хорошо!

Сняв кальсоны, Иб быстро надел брюки Дориса, аккуратно, в несколько слоев сложил чикендьюковский пакет с препаратом, спрятав его в кармане брюк, а затем принялся натягивать джемпер поверх белой майки.

Голова Локида никак не хотела пролезать в горловину джемпера, я выхватил из внутреннего кармана куртки нейтрализатор Урбанского, прислонил его к торчавшей наружу макушке шпиона и нажал на тугой спуск двумя пальцами. Почувствовав кожей металлический холод, Локид сразу уклонился в сторону. Заряд прошел вскользь по виску шпиона. Иб ударился о стену и рухнул на бетонный пол. Из-под складок джемпера повалил дым с запахом жженых волос и горелой кожи, я боролся с желанием отвернуться полностью, чтобы не видеть изуродованной головы Локида. Синтетическая ткань вспыхнула. Иб подскочил с места и выбежал в коридор. Объятый пламенем, он принялся карабкаться по лестнице к люку. Он бы уже приложил карту Дориса к считывателю, но та осталась на столе в наблюдательной комнате. Локид свалился с лестницы, но снова поднялся на ноги, сорвав с себя, наконец, догоравший джемпер. Обугленная кожа на левом виске шпиона окружала ужасную чёрную рану. Волосы на его голове продолжали гореть, ноги подкосились. Спрятав за пояс нейтрализатор, я успел подхватить шпиона, прежде чем тот снова упал, и потащил его на кухню.

– Какого черта ты это сделал, мать твою!? – вопил Локид, пока я тушил его голову в раковине под струей холодной воды.

– Ты меня за идиота держишь? – закричал я, убрав дрожащие руки от плеч и шеи шпиона. – Я просто разбираю рекомбинаторы, таких кадров тысячи. «Вытащим твою подружку…» Я, может, и клон, но чтобы повестись на это, надо быть вообще картофелем.

Локид некоторое время держался, облокотившись об раковину, а я, тщетно стараясь унять дрожь в руках, снова выхватил нейтрализатор.

– Картофель бы вообще ни на что не повелся, идиот. Он же овощ! – сказал Локид.

Опустившись задом на бетонный пол, одной рукой он держался за раковину, опершись спиной на расположенный под ней шкафчик.

– Я выжил после испытаний препарата Дориса и убил его, находясь от него за стеной. И почему же препарат провальный? – спросил я раненого шпиона. – Как по мне, так он отлично работает. Не зря ведь ты положил его в карман, а не смыл в раковину. Так что со мной было бы на Земле, Локид? Рабство в качестве подопытной крысы или вскрытие башки? А может, и то и другое? Скажи правду!

Бледное лицо Локида перекосило. Если бы оно не было сплошь покрыто розовыми каплями коктейля из крови и водопроводной воды, я бы мог точно сказать, что шпион плакал.

– Что меня ждало на Земле?

– Особняк с джакузи, ломящийся от шлюх всех национальностей, – сказал Локид. – Ты придурок. Будь все так, я бы просто обколол тебя, закованного в кресле, а потом увез бы на аэромобиле. Я просто хотел помочь тебе! Мы не проводим исследования с препаратом Дориса, идиот!

– Гонишь. Ни одно правительство вселенной не упустило бы такой возможности, особенно такое тщедушное и униженное, как земное, – говорил я, пока холодное осознание реальности внутри меня рушило иллюзии одним только фактом своего существования. Результатом уравнения может быть только одна истина, не терпящая компромиссов. Единица или ноль.

– Препарат работает. Этот факт не дает мне поверить тебе, Иб. Зачем возиться с аэромобилем и таскать тело, когда жертва сама идет за тобой? Ты был слишком уверен в своем обаянии, Иб.

– У меня был приказ доставить на Землю объект, прошедший испытания, Айро, – проглотив приступ боли, Локид заговорил монотонным, немного печальным голосом, словно стал другим человеком. – Такие дела. Больше я ничего не знаю, но вряд ли в штабе тебе бы вскрыли башку. Вот у Квантума вообще ничего святого. Они точно тебе устроят райскую жизнь, попомни мои слова. А у нас есть сильный лидер, настоящая железная леди, на нее вся надежда. У нее твердые убеждения и такая же твердая задница. Ты многое потерял, патрон!

– Была у меня такая женщина. С задницей и убеждениями.

– Да? И как она теперь?

– У нее престижная работа, заботливый муж и двое детей.

– Да как она вообще без тебя обходится… не делай этого, Айро! – говорил Локид, пронзительно смотря мне прямо в глаза, и я бы отдал все отмытые Мартой деньги, лишь бы не чувствовать на себе этот взгляд, чтобы весь этот ад оказался просто сном и я бы очнулся на лежаке в музыкальной комнате или даже в притоне для торчков. Где угодно, только не в той проклятой лаборатории, рядом с искалеченным мной человеком, когда каждая секунда тянулась чуть ли не вечность.

– А что же мне делать, Иб? – спросил я раненого шпиона.

– Я не знаю, патрон. Я просто не хочу умирать, мне нравится эта дерьмовая жизнь. Она бессмысленна, но мне почему-то все равно нравится. Я забуду про тебя, обещаю, беги, делай что хочешь, только отпусти меня!

– Я тебе не верю. Никто в здравом уме тебе бы не поверил.

– Да и ладно, – сказал Локид, стирая со лба кровь, заливавшую ему глаза. – Пошел ты к дьяволу, козлина, все равно тебе недолго осталось. Думаешь, самый умный, да? Я шпионить за Квантумом отправился только ради нимфы и бессмертия. А теперь, получается, прожил бы дольше, оставшись на Земле. Думал, буду жить тут лет пятьсот-шестьсот, заделаюсь двойным агентом или вроде того. Ну, что вылупился? Делай своё дело, убийца! Не боишься пачкать руки, да? Да только Иб Локид просто так не сдается! А тебе все равно кранты!

Во время нашей болтовни шпиону удалось выиграть немного времени, чтобы отдышаться. Даже с тяжелейшим ранением головы, он боролся за жизнь до последнего. В конце концов, я впечатал нейтрализатор в правый висок Локида, и плазменный импульс выжег его голову изнутри, пройдя сквозь механизм нимфы. Я жал на спуск снова и снова, пока устройство, растратив весь заряд, не нагрелось до состояния, при котором держать его в руке было невозможно. Надев медицинские перчатки, я стер смоченной спиртом салфеткой свои отпечатки на холостом нейтрализаторе, холодильнике, на кресле и в прочих местах, вспоминая слова Локида: «Когда ты окажешься снаружи и вытащишь из уха глушилку, стражи сразу ринутся на поимку». Никак не решаясь выйти на поверхность, я заметил, что неподвижная рука Иба сжимала выдранный клок моих волос. Я просто стоял и смотрел на эти волосы около минуты, а потом пошел в операционную. Я оставил открытым баллон со знаком «огнеопасно», стоявший рядом с двумя своими братьями. Заведя на полный оборот тумблер на микроволновой печи с металлической вилкой внутри, я поспешил унести ноги из лаборатории. Делая следующий ход в начавшейся не по моей воле игре, я поднялся по лестнице.

Оказавшись на поверхности, я снова шел по грязным улицам нижнего Эхо. Возможно, некоторым из вас приходилось возвращаться в город или поселок, в место, где вы выросли, спустя годы, а может, и десятки лет после того, как вам пришлось покинуть родные края. Кругом знакомые улицы, даже лица, вы можете с закрытыми глазами пройти от дома до парикмахерской и обратно, но это уже не ваш город. И вашим он больше никогда не будет. Внутри вас – глубинные эмоции, а точнее чувство, им противоположное – глубинное опустошение. Прошлого не вернуть, это совсем другой, не ваш мир, даже если он и почти прежний с виду. Подобное ощущение возникает, когда выбираешься из подземной лаборатории посреди знакомого квартала после двойного убийства. Пройдя с половину улицы, я дрогнул из-за громкого звука, будто бы на асфальт позади меня грохнулся здоровенный лист железа. Логово Дориса было скрыто за бронированным люком в подвале, в мертвом тупике за семью изгородями, куда не забирались даже бездомные. Место это было неподалеку от «Аллеи рыгаловок». В тот день, может, и стоило бы залиться, да только призраки не бухают. Я ведь был вроде и человек, а на самом деле – вычеркнутый из жизни фантом с заглушкой в ухе. Убийца.

Поднявшись на свою среднюю платформу, я не встретил у подъезда ни одного человека. В суицидальные времена мне часто приходилось чувствовать себя не в своей тарелке, ведь бывало, что к миру мертвых я привыкал больше, чем к миру живых. Но в тот день я вернулся не после загробного трипа, не имевшего отношения к реальности. Нельзя было просто расслабиться и постепенно забыть все пережитые ужасы, выпив холодного пива и покурив в форточку. Зайдя в подъезд, я боязливо шел к лифту, лишь бы только побыстрее оказаться дома. Я мысленно молился, чтобы никого не встретить, а голографическое лицо консьержа сказало: «Добрый день, Айро!», – заставив меня вздрогнуть. Поднимаясь наверх, я долго рассматривал в зеркале свою физиономию. Дергая себя за щеки и волосы, ощупывая нос и заглядывая в глаза отражению, я должен был вот-вот оказаться дома, в съемной «средней» квартире, не слишком светлой из-за своего расположения, что не мешало ей оставаться очень дорогой. Разве мог я, как ни в чем не бывало, не обнаружив дома Сильвии, принять горячий душ, а потом, открыв настежь окна, лежать на разложенной диван-кровати голышом, прокручивая в голове слова Локида, словно это была просто реплика какого-то, случайно встреченного мной парня? «Мне нравится эта дерьмовая жизнь, она бессмысленна, но мне почему-то все равно нравится!» – так, кажется, говорил шпион. Все, что было в лаборатории, случилось словно не со мной…