Текст книги "За чертой"

– Режь! А то я коньки отброшу от твоего запаха!

– Побойся бога, он же только вылез из выживалки! – усмехнулся Норд.

– И уже воняет хуже бочки с дерьмом, – сказала Сильвия.

– Поверь, мой нож быстрее твоих мыслей! – сказал Амин, поймав мой взгляд.

В глазах у меня снова потемнело, тело повело в сторону, и я уперся плечом в стену. Норд замер, как и Амин с Сильвией в объятиях, а Тэран сказал: «Пойду я, пожалуй». Не торопясь, он перешагнул труп задушенного мной мятежника и тело лежавшего рядом, мучимого нестерпимой мигренью Августа, кашлянул, вышел прочь из карцера и, что-то насвистывая, побрел по коридору.

– Идиоты! – тихо, сдавленным шепотом произнес Август. – Просто убейте его! Передайте его Квантуму мертвым!

– Вот и я говорил! – донеслось из коридора.

– Эй ты, человек умелый, режь меня, черт тебя дери! – сказала Амину Сильвия, не разжимая челюстей. – Я, блядь, не могу больше выносить вашу компанию! Дай мне кайфануть! Режь, хочу убиться напоследок!

Мы с Сильвией смотрели друг на друга. Еле заметный кивок, как в старые недобрые времена. Взгляд бывалого торчка, который ни с чем не спутать. Мало что объединяет людей так, как тяга к пороку, рождающая взаимопонимание на уровне инстинкта. Неуловимая, кривая улыбка и прищур хитрых, жаждущих кайфа глаз. Взгляд, после которого один отвлекает охранника в зоопарке, пока другой вскрывает террариум с королевской коброй.

«Да ну к черту! Если проживу еще хоть мгновение в этой жути, сдохну!» – подумал я и сказал:

– Отпусти ее, Амин, а то я всем тут мозги выжгу!

– Ох уж эти суицидники… – произнес Норд, а лежавший на полу Август даже засмеялся на секунду, но, судорожно содрогнувшись, заткнулся, скованный новым приступом мигрени.

– Не судьба тебе сдохнуть, Айро, – сказал Норд, смотря мне в глаза своим спокойным, гипнотизирующим взглядом, от которого не было спасения. – Квантуму нужен твой мозг в нынешнем состоянии. За мертвый не заплатят.

– Херня! – закричал я и тут же закашлялся. – Ты такой жадный, что готов умереть ради наживы? Я тебя уничтожу, ни одна выживалка не соберет!

– И ты тоже давай не расслабляйся! – сказала Сильвия, схватила Амина за предплечье и впилась в него зубами.

– Не знаю, чем они тебя угостили, Айро, но человек после этого не должен жить. А ты живешь, – даже с некоторой гордостью говорил Норд, пока Сильвия боролась с Амином.

Я бросился на выручку Сильвии, в тот же миг раздался хруст кости, челюсть мне перебило рукоятью баронга. Снова оказавшись на полу, чувствуя вакуум и свист в голове, а так же тепло Сильвии рядом и холод «её» цепи на лице, в полусознании я слышал, как Норд говорил:

– Вот теперь точно никаких проблем.

– Вы все трупы. Я заберу вас за собой! – бормотал я в бреду.

– Головную боль мы как-нибудь переживем. Давай, блин, Амин, грузим их, пока этот хрен не набрался сил! Поднимай свою жопу, Август!

– Да еб твою мать, Норд, мне даже дышать больно! Грохни его! Они все равно могут восстановить!

– Боятся, значит, что второй раз может не получиться. За живого награда многократно больше. А теперь закрой пасть и делай, что говорят!

– Если этот тип – единственный, удачно прошедший эксперимент, может, не стоит отдавать его Квантуму?

В карцере теперь негде было и ноги поставить, чтобы не наступить на человеческое тело. Мертвые варвары, я и Сильвия с разбитыми лицами, Август, который не мог даже глаз раскрыть от боли: все мы устроились на полу вплотную друг к другу.

– Может, как раз стоит убить его и спутать карты нашему главному врагу? – говорил Август, превозмогая боль.

– Нет, – сказал Норд. – Такой задницы, как сейчас, в колонии давно не было. Сдохнем от голода, и Квантум выиграет еще раньше. И я очень сомневаюсь, что Квантуму удастся его как-то дисциплинировать. В итоге они избавятся от него, или он от них, но это уже не влияет на количество тартария, который мы получим.

– Как знаешь. Меняйте его, а я буду здесь лежать, принесите мне чего-нибудь курнуть, травок, блин, целебных, боже, сейчас голова лопнет!

– Иди да возьми, долбаная принцесса, – сказал Норд. – Мне нужно толкнуть народу речь про то, как непокорных Кругу воинов постиг гнев Баал-Зебуба. Обмен на твоей группировке, Амин. Справишься?

– Конечно, – буркнул варвар.

– Конечно, – передразнил его Норд и усмехнулся. – Ты с бабой этой еле совладал.

– А ты вообще не совладал, – сказала лежавшая со мной рядом Сильвия, устанавливая на место сломанный нос.

Столкнувшись в дверях с Тэраном, который едва не уронил аккуратную самокрутку, Норд вышел из карцера. Тэран вставил косяк в рот лежавшему на полу, мучимому мигренью Августу, и подкурил его синим пламенем знакомой зажигалки, той самой, пламя который было совершенно бесполезным в ночном лесу. Оскалив зубы, Август жадно затянулся, и, как только дым проник в его легкие, тело варвара обмякло и словно срослось с полом, блаженный, неспешный выдох, освободивший облачко дыма, напоминал ровное дыхание погружавшегося в транс монаха-отшельника.

Челюсти Августа разжались, и Тэран уже был готов забрать косяк, но зазвенела металлическая цепь и тлеющую самокрутку перехватила Сильвия. Сначала она хотела устроиться на ближайшей кровати, но, побрезговав одеревеневшим трупом, уселась на противоположную. Сопровождаемая взглядами Амина и Тэрана, она закинула ногу на ногу и набрала полные легкие дыма. Бесформенная роба сборщика не могла скрыть изящества Сильвии. Женщина, на которой еще недавно дикари изорвали в клочья шикарное черное платье, а прическу превратили в птичье гнездо, курила косяк в карцере пиратского корабля, сидя на грязной койке. Она расстегнула сковывавший горло ошейник, все окружавшее нас дерьмо рушилось на мелкие обломки от ее энергии. Сильвия медленно произнесла: «Вы можете убить меня, можете трахнуть, но, так или иначе, вы просто стая жалких, слабых, трусливых мудаков, гниющих в своем ебучем подземелье». Она манерно вытянула руку, в которой сжимала кожаный ошейник, разжала кисть, и на полу карцера зазвенела цепь, собравшись в небольшой металлический колодец.

– Ну, и что мне с ней делать? – спросил Амин. – Снова бить?

– Уже ничего делать не надо, – сказал Тэран.

– Эй, Айро, дернешь? – спросила Сильвия, когда я, очухавшись от нокаута, уселся на полу, облокотившись о кровать напротив Сильвии.

– Нет, спасибо.

– Давай! – сказала она.

Сильвия щелкнула пальцами, в воздухе повисли красные искорки, а в моих сухих губах оказалась влажная бумажка. Кожей лица я почувствовал жар тлевшей травы, сжал косяк двумя пальцами, надкусил отсыревшее основание, сплюнул немного трухи и бумаги и спросил Сильвию:

– Нормальная тема?

Не дождавшись ответа, я затянулся, а Сильвия сказала плававшим в пространстве голосом:

– Ненормальная.

Вокруг все стало красно-оранжевым, пульсировало дыхание, неистово стучало сердце. Карцер, который я не планировал покинуть, остался позади, один шаг – и я уже в коридоре, послушно иду, поддерживаемый под руку Тэраном. В глазах темнело, яркие цвета становились угрюмыми, серо-зелеными, я споткнулся обо что-то и остановился: на полу лежал мертвый варвар. Двигаясь дальше по коридору, после очередного пинка Амина, мне не раз пришлось спотыкаться о все новые трупы. Мои глаза высохли, я зажмурился, а когда веки поднялись, оказался на десять метров впереди, обернулся и увидел Сильвию, которую вел Амин, схватив за предплечье. Тьма сгущалась, ее ореол поглощал все вокруг, прерывистые голоса звучали металлическим эхом, их отзвук никак не замолкал, и каждая предыдущая фраза, каждый смешок Амина или Тэрана накладывались друг на друга. Ясно прозвучала лишь фраза Сильвии:

– Попей водички.

Мне ко рту кто-то поднес флягу с чистой водой, и в голове все наладилось, будто я подкрутил на ней ручку яркости. Я успел насчитать не меньше десятка трупов, пока снова не посмотрел на Сильвию, молодую и, как мне показалось, добрую. Дурь превратила меня из объекта в состояние.

Более-меня попустило меня только в вертолете варваров, фюзеляж которого изнутри был раскрашен камуфляжем кислотных оттенков. Нас с Сильвией бросили на пол, на груду мешков, слева и справа были огромные, обмотанные цепями колонки, из надрывавшихся хриплых динамиков непрерывно вырывался дребезжащий бит, который туго резонировал с шумом вертолетного двигателя. Помимо нас внутри вертолета было много бородатых, щетинистых рож. Вооруженные до зубов варвары в боевой экипировке сидели по бокам салона, как только один из них заметил, что я пришел в себя, он прокричал: «Зебуб очнулся!»

В ту же секунду несколько стволов были направлены на меня и Сильвию, но вставило нас тогда настолько сильно, что не только выжигать мозги, но даже стереть струйку кровавой слюны, вытекавшую сквозь щель от выбитого зуба, для меня не представлялось возможным. Бит из перегруженных динамиков становился все ощутимее, повторяющийся ритм вытаскивал мое сознание из дурного небытия в гротескную реальность, варвары, держа меня на прицеле, нещадно заправлялись споровиком и качали головами в такт ритму, выпучивая безумные глаза, рыча и скаля зубы.

Нас с Сильвией привалило мешками и утащило куда-то в бок: машина шла на посадку.

После посадки нас выволокли из вертолета, из-за связанных за спиной рук я потерял равновесие и свалился не в грязь или сугроб, а на ровный, гладкий, цивильный и очень твердый бетон. В тот же момент меня подхватили под руки и сильным рывком поставили на ноги. Обмен происходил на платформе старого космопорта. Лил дождь, весна на Маяке вступала в свои права, в ночи горели прожекторы, а масштабы возвышавшейся над лесом стартовой платформы, не уступавшей по размеру футбольному стадиону, поражали меня не меньше того факта, что нам с Сильвией удавалось стоять на ногах. Сильвия с расползшимися под глазами гематомами была совсем близко, в бесконечном метре от меня. Смердевшие потом варвары держали нас плотно прижатыми к их тушам, словно издеваясь. Сильвия сказала: «Хорошо все-таки, что мы курнули, Айро!»

Я хотел ответить ей, но только промычал что-то бессвязное и получил прикладом в бок от стоявшего рядом варвара. Амин шагал во главе группировки – впереди, среди косматых голов мелькал его модный берет. От платформы оторвался грузовой шаттл, со стороны Квантума осталось два корабля: светящиеся, словно колесницы богов, они шумели тихо, даже убаюкивающе, а я был словно крыса, которую вот-вот бросят в террариум. Сильвия сказала: «Если бы не эта травка, я бы с ума сошла от страха».

Сторож Сильвии, по варварским меркам явно джентльмен, держал оружие при себе. «Захлопнись», – сказал он и снова устремил взгляд к вражескому кораблю, на фоне свечения которого стали вырисовываться черные фигуры. Фигур становилось все больше и больше, тени мелькали то слева, то справа, дыхание варваров учащалось. Лица дикарей становились злее, глаза наливались яростью, а мускулистые руки срастались с покрытым каплями дождя металлом винтовок.

– Вы не из-за них переживайте! – раздался голос Амина. – Смотрите, чтобы Баал-Зебуб не забрался вам в мозги.

Меня снова ткнули прикладом, на этот раз нежнее.

– А как это? – спросил один из дикарей.

– Если почувствуешь, что у тебя в голове что-то есть, сразу бей его в висок!

– А-а-а, ага! – кивнул довольный варвар и расплылся в беззубой улыбке.

Мир снаружи кипел, десятки человек просчитывали множество операций в секунду, оценивали направления, вслушивались в шум дождя, пока я медленно осматривал стартовую площадку. Позади нас приземлился еще один вертолет, новая порция вооруженных до зубов безумцев вывалила из него, вытолкав наружу двух или трех пленников. Их потащили мимо охранявшей нас группы. Между двух группировок, с фланга, я заметил выгруженные шаттлом контейнеры, вокруг которых сновали варвары.

– Погнали! – скомандовал Амин, когда среди косматых фигур я заметил белоснежные, намокшие под дождем локоны.

«Амида Дорис! – громко сказала мне Сильвия. – Амида!» – крикнула она еще громче и все-таки напросилась на крепкий подзатыльник от своего «джентльмена». Старую подругу поглотил свет, вместе с несколькими черными фигурами она растворилась в нем. Вскоре один из квантумовских кораблей оторвался от стартовой площадки, обдав нас теплым ветром, принесшим с собой капли свежего дождя.

Ранее Сильвии открылось все, что меня связывало с Амидой Дорис, каждая секунда, которую я провел с ней. Когда шествие остановилось, Сильвия сказала: «Просто смотри на меня».

Пока Амин обговаривал с кем-то условия обмена, наши с Сильвией взгляды были неразрывны, и плевать мне было, в скольких цифровых прицелах сейчас блестит моя намокшая, отчаянно-влюбленная рожа.

– Тартарий там, – сказал суровый, до боли знакомый, сиплый и монотонный мужской голос. – Еще оружие и провизия. Все, как договаривались.

– Проверим груз, тогда заберешь! – сказал Амин, пока варвары удерживали нас с Сильвией внутри кольца из мускулов и вони.

– Послушай, там все, как договаривались! – сказал ему голос. – Я не буду ждать!

– Мы посчитаем, – сказал Амин, – а пока не рыпайся!

– Посчитаете? Это нам что ж, лагерь разбить придется?

Я закрыл глаза. Столп видимого только мне света пронзил тело. Я сливался с мыслями стражей и варваров, безумными, уродливо хаотичными порывами, либо просчитанными, интегрированными в сознание алгоритмами, как вдруг меня пронзила боль, заставив скорчиться и повалиться на землю. «Что у вас творится?» – раздраженно спросил Амин. Голоса смолкли. Строй варваров разомкнулся, и я увидел агента Яна Грасса, единственного, кто со стороны Квантума не был закован в черные спецназовские доспехи.

– Похоже, сработало! – сказал агент в намокшем сером пиджаке с небрежно накинутым на него бронежилетом, достал из внутреннего кармана шприц и выдвинулся в мою сторону, сняв с него колпачок.

– Стоять! – преградил ему путь Амин.

Они с Грассом столкнулись, отчего тот выронил шприц на бетон.

– Я сказал, будем считать!

«Если я здесь облажаюсь, Норд до конца жизни будет надо мной издеваться», – подумал Амин и раздавил шприц ботинком.

– Идиот… – обреченно сказал Грасс и покачала головой.

«Объект подавлен, гаситель работает стабильно!» – звучал у него в ухе голос кого-то из Квантума, пока свечение не оставило меня окончательно.

– Мы улетаем, – сказал Грасс Амину. – Я не буду ждать, но могу предложить альтернативу – перестреляю вас всех к чертям и заберу обратно руду и продовольствие.

Дождь прекратился в одно мгновение, квантумовские корабли с погасшими двигателями больше не слепили своим свечением, остановились ржавые лопасти варварских вертолетов, и я мог слышать, как на бетон падали последние капли дождя. Мощный порыв ветра пронесся по вечнозеленым кронам, темным ковром окружавших посадочную платформу, облака на востоке закрутило воронкой, и, словно по приказу верховного божества, они рассеялись в один миг, обнажив верхушки небоскребов Эхо, завидев которые я оторопел, словно бездомный мальчик перед пышной рождественской елкой. Порыв ураганного ветра рассеял туман, взору забывших о вражде людей, многие из которых с трудом удержались на ногах, Эхо открылся уже целиком, как сверкающий, заманчивый, белоснежный оазис, колыхавшийся за маревом непрерывно работавших климатических установок. Рассвет еще не наступил, но ареол голубого свечения вокруг Эхо становился все ярче, варвары и стражи, внимание которых мгновением ранее было сосредоточено друг на друге, вывернули шеи, наблюдая невиданное зрелище, пока всем не пришлось отвернуться из-за невыносимо яркой вспышки. Поверхность планеты содрогнулась, словно та была гигантским раненым зверем. Платформа принялась ходить ходуном, по бетону разбегались трещины, меня оглушило немыслимым грохотом. Упав на колени, я зажмурился от боли, а когда открыл глаза, то не обнаружил Эхо там, где он блестел только что – между кораблем Квантума и контейнерами, там, где теперь догорало голубое зарево. «Показалось?» Если бы не связанные за спиной руки, я бы не один раз протер глаза. Онемевшие и сбитые с толку, вооруженные люди с обеих сторон настороженно переглядывались между собой в полумраке, где свет пожарищ далекого Эхо, а точнее, его остатков, смешивался с призрачным свечением лун Маяка Лиасы, выглядывавших из-за потревоженных ураганом облаков. Багровое зарево катастрофы венчал угасавший, ужасающе прекрасный голубоватый ореол. Я видел плотное облако пыли, в котором, словно брошенные в болото тростинки, тонули исполинские постройки Эхо. Я пережил немало трипов, зависимость довела меня до состояния непрерывного сомнения в реальности происходящего, но в момент той катастрофы сомнения испарились вместе с моим мегаполисом. Разрушенный Эхо, пыль и мусор от которого разлетались на километры, поглощая окружавшие его леса, чудом устоявшая на сваях посадочная платформа, оторопевшие взгляды застывших, опустивших автоматы варваров – тот момент был окончательным, самым завершенным и реальным в моей жизни. Мясо, возобновившийся дождь, ветер и бетон: все это было чертовски реальным и предельно пустым. Голубое свечение окончательно сменилось заревом многочисленных пожаров, Эхо перестал существовать, не было больше социального неравенства, суицидников, продажных стражей, Марты и штрафов Сильвии, квартирки на среднем уровне, реабилитационный клиники, Двата, Литуса и Беатриче, Андрея, «Джунгли парка», всех спирит-групп и «Аллеи рыгаловок», клуба «Созвездие», музыкальной комнаты в доме дьявола Дориса; не было больше грехов и добродетелей – целая экосистема, бессмертный Вавилон прекратил свое существование всего за несколько секунд. Быстрее, чем вам приготовит эспрессо сонный бариста, быстрее, чем вы вытащите маковинку из щели между зубов.

Цепная реакция

– Узрите, жалкие извращенцы! – такими были первые слова, услышанные мной после уничтожения Эхо, и это была не Сильвия. – Нарушители цикла жизни и смерти, вы, надругавшиеся над священным порядком трусы, наконец, вы поплатились за свои грехи! – горланил кто-то из дикарей.

Вспышка молнии осветила длинноволосого варвара со спутанными дредами, пришившего к своей жилетке кости чуть ли не всех представителей фауны местных лесов. Без человека разумного так же не обошлось, на жреце, вскинувшем к небесам руки, красовалась маска, изготовленная из человеческого черепа в обрамлении пестрых птичьих перьев.

– Теперь нашего врага постигла кара богов! – не унимался варвар в маске.

Группа стражей растолкала варваров, нас с Сильвией, переглядывавшихся в шоке и недоумении, схватили люди Грасса и повели по трапу корабля.

Одна из рук жреца сжимала украшенный перьями скипетр, который после вспышки молнии обернулся банальной автоматической винтовкой. Боги – богами, а преимущества огнестрела никто не отменял.

У входного люка на трапе возникла сумятица. Беспокойные тучи то скрывали, то обнажали луны Маяка, с небес снисходило тревожное мерцание, породнившееся с безумием, что творилось на земле. Вокруг нас с Сильвией была толкотня, царил полумрак и неразбериха. Даже невозмутимых элитных стражей ненадолго захлестнул хаос, скорее всего, их визоры, зеркальные «лица» их шлемов тогда тоже вышли из строя, ведь многие бойцы открыли их и смотрели на мир собственными глазами. Прожекторы у корабля по-прежнему не работали. Овраг вдалеке от платформы, с той стороны, откуда нас с Сильвией доставили на вертолетах варвары, зажегся красно-оранжевым свечением.

Радость и ликование дикарей не знали предела, прокатившаяся по окрестностям взрывная волна словно унесла с собой цель их первоначального визита. Празднуя свой абсолютный триумф, они рычали, свистели, орали и стреляли в воздух, совсем забыв про обмен заложников и тартарий…

– Братья мои! – горланил варвар-жрец, обращаясь к косматым сородичам, заставив автоматы смолкнуть. – Настал век воинов, как и предсказывало пророчество! Мы долго ждали, прячась по пещерам, но теперь мерзкий Эхо уничтожен богами, а ведомый ими вождь…

Вместе с воплями жреца в воздухе сновал шум корабельного двигателя. Он крепчал, словно доносился из гигантского рупора, рожи варваров и шлемы стражей обернулись к оврагу, откуда стремительно вырвался и взмыл вертикально вверх боевой катер «Цербер», тот самый, в карцере которого еще недавно держали нас с Сильвией. Я невольно улыбнулся и сказал: «Вот почему мудакам всегда везет?!» Сильвия закатилась диким смехом, словно свихнувшаяся ведьма. Варвары больше не стреляли в воздух, а вызвавшийся славить Норда и великих воинов жрец медленно опускал руки. Толпа дикарей до последнего провожала взглядами своего уносившегося в стратосферу лидера, пока тот не исчез окончательно и оранжевый огонек не погас в густых, беспокойных облаках.

Злобные головы дикарей, одна за другой, оборачивались в нашу сторону, к кораблю Квантума. Даже их полные ненависти взгляды – и те, казалось, могли убить, не говоря уж о пушках. Щелкали затворы, каждый варвар в толпе уже повернулся в нашу сторону, а я стучал по броне «своего» стража, который никак не мог протолкнуться к входу: «Ну давай же, дружище, пора нам отчаливать!»

Иссушенного нелегким опытом агента Службы межсистемной безопасности с прожжённым жизнью суицидником роднят не только нездоровый вид, бледная кожа и синяки под глазами. Оба они отдают душу сторонней силе, один – службе, может быть – идее; другой – зависимости и пороку, но при этом оба знают: когда вокруг «полный П», внутри хаоса можно нащупать лазейку. На рассвете судного дня между мной и Грассом началась тихая дуэль – двое безмолвно вступили в игру с очень высокими ставками, которая не предусматривала второго места.

Один из варваров завопил так, словно его усадили голым задом на раскаленную сковороду. Нас с Сильвией наконец-то затолкали в корабль, внутри которого царила полная темнота. Пули осыпали обшивку, я упустил из виду Грасса и слушал корабль, который по-прежнему молчал. Значит, молчал и питаемый им гаситель. Прожекторы над платформой так и не зажглись. Внутри стрельбы и толкотни я расслышал голос Сильвии:

– А этот твой прародитель, Норд, настоящий герой! – ее голос прозвучал так, будто бы Сильвия улыбалась. – Но ты не такой, золотце, ты молодец! Видел, кстати, Эхо взорвался!

Глубоко вдохнув, я услышал агента Грасса:

– Что с гасителем?

Едва ли бы он говорил такое, находясь рядом со мной. «Поймал!» – подумал я, загораясь азартом, словно получил с раздачи заветный козырь.

– Не работает, генератор накрылся! – ответил Грассу кто-то.

– Черт возьми, а резервный? – спросил Грасс, набирая из ампулы новый шприц в сочащемся сквозь иллюминатор лунном свету, коря себя за то, что не взял запасной сразу.

Нас с Сильвией затолкали в отсек в кормовой части, а Грасс по моим ощущениям находился где-то в центре корабля. Нас усадили друг напротив друга, засвистели поршни фиксаторов, напоминавших каркасы безопасности на горках в «Джунгли парке». Каркасы гулко захлопнулись на шестнадцать механических замков – восемь у меня и восемь у Сильвии. Повязки нам предварительно срезали, так как в фиксаторах руки шли «по швам». Дверь в отсек для перевозки плохих парней и девчонок так же захлопнулась с помощью аварийной поршневой системы. Я постарался разглядеть Сильвию в полумраке и, выждав, пока не уймется тряска от взрыва врезавшейся в борт гранаты, сказал:

– Милая, все будет хорошо!

– Айро. Эхо взорвался, – сказала Сильвия. – Ты видел?

– Да, я видел.

– Что же мы будем делать?

– Я что-нибудь придумаю.

Моя голова все еще раскалывалась из-за вспышки гасителя, но Грасса нельзя было терять ни в коем случае, и я, превозмогая боль, удерживал скреплявшую нас «частоту», словно разум Грасса был ускользавшей волной, которую старались поймать на потасканный радиоприемник.

– Амида? – сказал я вслух, услышав вдруг знакомый голос, когда мое сознание пронзили эмоции старой подруги.

– Наш корабль упал в лесу, электроника накрылась, – сказала Амида. – Если ты вдруг слышишь мои мысли… может, они помогут тебе. Мне не выбраться, дружище. Ты же понял, где нас обменяли, Айро? Это старый космопорт, там мой отец спрятал корабль для побега. Там есть подземный уровень, я сейчас представлю план… стартовая шахта, так можно добраться до корабля…

Амида погасла, словно огонек догоревшей свечи. Тот план она запоминала еще совсем подростком, когда внутри ее был задор, было веселье и решимость трудиться во благо чего-то, а шпионские игры отца только пробуждали азарт и добавляли в ее жизнь щепотку авантюризма. Я не смог донести Амиде, что услышал ее мысленное сообщение, потому что она была уже мертва. Ее сообщение принесло с собой энергию и силу наивной молодости, не растоптанной и не отравленной великим злом. В последний момент, подумал я тогда, этот яд оставил Амиду, всего на пару секунд она позволила себе освободиться, имела она на это право или нет.

Мое тело по-прежнему было заперто в отсеке, снаружи не смолкала перестрелка, прикованная Сильвия сидела напротив, видя, что я где-то далеко. Сбившись ранее из-за сообщения Амиды, мой разум в поисках агента Грасса отчаянно рыскал по коридорам корабля, пока по обшивке барабанили пули. Вот и Грасс! Несется с наполненным шприцем, спотыкается, чуть ли не падает с ног и взрезается в Майю Рене.

– Смотри, куда несешься, агент! – сказала ему Майя, которую Грасс не без удовольствия придержал за талию после столкновения.

Агент проглотил две таблетки, чтобы унять колотившееся сердце, прежде чем подняться на этаж гостиницы, где планировал сорвать пластырь с наболевшей раны, пусть и получить отказ, да, ведь отказ будет на девяносто девать процентов, но больше не мучиться в сомнениях.

– Я хотел предложить вам… – говорил он, не понимая, почему не боится бросаться под пули и мериться яйцами с криминальными авторитетами, а тут мямлит, словно восьмиклассник.

– Предложить что? Прогулять очередной доклад о гениальности нашего премьера? Что вы, никогда! – улыбнулась Рене, а затем поменяла тон. – Я шла пропустить пару бокальчиков шампанского на фуршете, но раз вы уже, так сказать, вооружились…

«Черт, она же так близко, как же я жвачку не сообразил зажевать!» – думал Грасс, чувствуя, как от него разит табаком.

– Спешу расстроить, шампанского в баре не осталось. Только виски, – сказал он и потряс бутылкой глен-чего-то.

– А вы, я смотрю, так расстроились! – улыбнулась Майя и взяла Грасса под руку. – Давай в твой номер.

Ян впитывал взглядом агента Рене, она была одна в теплом свете гостиничного коридора, пахла на удивление сладко, ее тело облегало розовое платье, а не бронежилет, не строгий пиджак или спортивный костюм для тренировки по рукопашному бою. Волнистые ярко-рыжие волосы, румяна, зеленые тени, обрамляющие совершенно новые, невиданные Яну глаза, хитрые, слегка меланхоличные и манящие, принадлежавшие не стратегу, стрелку и агенту, а женщине, которая могла обезоружить любого только лишь своим появлением. «Какого черта? Это что, мне снится?» – подумал тогда Грасс, прикладывая к замку карту.

– Ян, все в порядке? – спросила Майя.

– Прости, но ты сейчас под руинами Эхо, дорогая, – сказал он, зажмурился и медленно выдохнул.

Приятная, легкая музыка в коридоре гостиницы для Грасса сменилась криками и выстрелами, и хоть он отомкнул не только дверь отсека, но и удерживавший меня металлический панцирь, я не успел вырвать у Грасса шприц. У меня не оставалось сил, чтобы удерживать его в тюрьме воспоминаний, как это было в управлении. Едва взгляд агента прояснился, как он схватил меня за запястье, полоснул ключом-картой по глазам, всадил иглу мне прямо в шею и впрыснул препарат. Один-два удара сердца, и я, не в силах пошевелиться, повалился обратно на скамейку, Грасс, улыбаясь от того, что усадил меня идеально, в одно касание надвинул на меня охранный каркас, снова щелкнули замки, послышались ругательства Сильвии.

Ян исчез за дверью, где бушевала бессмысленная бойня. С одной стороны обескровленные, потерявшие Эхо стражи, с другой – неизлечимо тупые варвары, у которых вдобавок сорвало башню от предательства вождя. Включились, наконец, резервные генераторы, на стыках стен, пола и полотка зажглось легкое голубое свечение, поглотившее свет иллюминатора. Зашумел корабль. Агент Ян Грасс пользовался тем же наркозом, что и старина Дорис, а варвары, представьте себе, курили ту же дурь, что и мертвый на тот момент Литус. «Выключатель». Не спешил выключаться и я. Из глаз Сильвии хлынули слезы, а рефлекторное движение её руки уперлось в сковывавший тело металл.

Израненная посудина оторвалась от платформы. Словно градины отгремевшего шторма, до ее бортов долетали последние пули варваров. Корабль трясло так, словно это было не парившее среди облаков современное судно, а ржавый внедорожник рядового Уолта, рассекавший по колеям грунтовых дорог Тауна с баком паленого бензина. Спасительный корабль, о котором успела рассказать перед смертью Амида Дорис, остался далеко внизу.

– Спасибо, что тогда, в карцере, даже не знаю, как выразиться… активировала меня, – подумал я в надежде, что Сильвия услышит.

– О, милый, ты не в отключке? – отозвалась сидевшая напротив, закованная в панцирь заключенного Сильвия, глядя на обездвиженного меня. Ее голова на тонкой, изящной шее металась из стороны в сторону при каждом маневре разваливавшейся на лету посудины. В мерцавшем свету я успел разглядеть, что Сильвия нервозно улыбалась.

– Ну ты, конечно, маньяк, сладусь, – сказала она. – Просто поехавший. Я не знала, с кем имею дело.

– Да, у каждого есть темная сторона, – думал я, пока очередной, любезно предоставленный нам с Сильвией карцер охватывало мерцающее, золотисто-зеленое свечение.

– Ну блин, такого во мне точно нету. Ты просто поехавший, Айрик, – сказала Сильвия.

Обнаженная, объятая зеленоватым свечением, она сидела на собранном из черепов троне. Мы снова перенеслись в собственный мир, отвоеванный нашими отчаявшимися душами на рубеже двух реальностей. Мир, где мы оставались бесконечно свободными, пусть наши с Сильвией тела и сковывал металл.

– Но ты тогда сказала, что я должен воспользоваться этой своей частью! – удивился я то ли словам Сильвии, то ли ярким краскам за ее спиной, которые словно полярным сиянием переливались там, где раньше была обшивка тюремного отсека.

– Это же не значит, что во мне есть то же самое. Честно говоря, я боюсь тебя. Помнишь, как нас выводили из карцера? Там целый коридор был усыпан трупами. Это все сделал ты! – сказала Сильвия и постучала ногтями по лбу одного из черепов.

– Да, я это сделал. Чтобы ты потом просила перерезать себе глотку.

– Да ладно, ты и сам хотел убиться! Я прочла в твоих глазах! Это был предел.

– Честно… я и сейчас хочу этого больше всего на свете. Но неужели мы просто сдадимся, дорогая? Доставим этим цепным псам такую радость?