Текст книги "За чертой"

– Ты че, пересмотрел самурайских фильмов? Где мы, Айро?

– У тебя в голове, милая. Или у меня. Я точно не знаю. Мы точно не за чертой, но и не перед ней, – говорил я, завороженный тем, как нагое тело Сильвии вбирало в себя окутавшее его свечение, становясь все ярче и ярче, а ее густые волосы плавали в пространстве, словно в невесомости. Черные пустоты черепов, их скалившиеся рты и глазницы источали белизну.

– Где мы, Айро? – спросила Сильвия еще раз, к тому моменту она была просто сгустком света, в котором таяли и растворялись бесчисленные оттенки. – Ты видел, что случилось с Эхо, что произошло с нами? Почему это продолжается?

– Я не знаю, милая. Честно говоря, это все – просто ужасно. Это безумие. Знаешь, а я ведь такой тебя и встретил, – сказал я, и белизна начала таять. – Ты была в платье телесного цвета, объятая неоновыми красками, на простой спирит-вечеринке. Ты сидела за барной стойкой, а я пялился на тебя, как последний недоумок. Знаешь, тогда я ощущал, что в этом есть смысл. Глядя на тебя, я думал, что в мире есть Истина. Пожалуйста, не оставляй меня. Умоляю, – говорил я, а там, снаружи, по моей парализованной щеке потекла слеза, а высохшие глаза с неподвижными веками наконец увлажнились. – Ты же, блин, моя королева. Если растворишься и исчезнешь здесь, ничего за чертой и не будет. Ничего не будет, а точнее, ничего будет везде. Ты – моя вселенная, Сильвия, ты – мой смысл, и плевать я хотел на весь этот ужас. Он просто рушится, когда я смотрю на тебя. Я умоляю, оставайся! Я люблю тебя.

– Я тоже очень люблю тебя, Айро, – сказала Сильвия.

Ставок больше нет

Когда-то две аккуратные пряди плавно ниспадали на ее обнаженные ключицы, теперь же растрепанные, слипшиеся, промокшие под дождем волосы Сильвии плавно развевалась в невесомости. Посудину почти не трясло. Слюна, ранее стекавшая у меня изо рта на решетчатый каркас, теперь пузырьками плавала перед лицом.

– А я ведь ни разу не была в космосе! – сказала Сильвия, будто бы пьяная.

Из груди у меня вырвался глухой, шипящий стон.

– Айро? Дорогой! Ты так смеешься, или ты просто сдох!? Не смей, слышишь? Не оставляй меня здесь! Какого черта ты тогда вернул меня своими пафосными страдальческими речами!?

– Вот только без паники, – «сказал» я.

Техник с черной козлиной бородкой на овальном лице, скрытом за стеклом скафандра, словно существовал в замедленном времени, его нижняя губа подрагивала, лоб морщился и распрямлялся, пока глаза округлялись все сильнее.

– Не смей! – крикнул он, заделав последнюю пробоину в генераторном отсеке. – Ты не существуешь! Я видел, как тебя заперли!

– Заперто мое тело, – сказал я технику, когда тот поднял руку и прислонил палец к коммуникатору. – Валяй, Карсо, не стесняйся. Я был на палубе, гаситель питается от корабельных генераторов. Если они врубят его, мы зависнем в космосе и подохнем здесь.

– Я не боюсь тебя! – сказал Карсо, так и не связавшись с палубой.

– Но и в противном случае ситуация не лучше. Корабль готовится к прыжку к флагману «Возмездие», – сказал я, облокотившись на стенку отсека и закурив призрачную сигарету. – Я погулял по палубе и в курсе ситуации. Пока ты тут ковыряешься, Вебер собирает остатки флота у флагмана. Уточняю – остатки, жалкие крупицы. Интервенты испепелили почти всех нас, Карсо, так же, как испепелили Эхо и десятки других миров.

– Значит, все кончено, – сказал Карсо в пустоту, где, выпустив облако дыма, растворялся мой призрак. – Хотя это было и так понятно после того, что стало с Эхо.

– Я не влезу к тебе в голову, Карсо, – говорил уже нечеткий я, исчезающий призрак. – Я пришел пообщаться. Маловато сил осталось. Вижу только то, что на поверхности. Волнуешься за родителей, жену и дочурку? До вашего сектора они еще не добрались, Карсо.

Техник слегка вздрогнул и проглотил слюну.

– Знаешь, почему мое тело заперто в карцере?

Оцепенев, Карсо молчал. Он делал вид, что готов в любой момент выйти на связь с палубой, а сам слушал очень внимательно.

– Квантумовский ученый сделал меня подопытной крысой, держал в подземной лаборатории, а потом… а ты просто посмотри!

Я обманул Карсо и все-таки проник к нему в сознание, но вместо того, чтобы копошиться в его мозгах, пригласил техника в свои: захват на кухне Амиды, лаборатория Дориса, управление, побег, варвары…

– Боже мой… – глухо проговорил техник за стеклом скафандра.

– Вот тебе и «боже мой».

– Мне жаль.

– Да брось. Это мое дерьмо, ты-то здесь при чем.

Я с удовольствием затянулся дымом призрачной сигареты и медленно выдохнул.

– Не все кончено, Карсо, – сказал я. – Я могу привести корабль на Землю. Неизвестно, когда туда доберутся наши гости и доберутся ли вообще в такую задницу. Разберись со стражами и агентом или продержись, пока я не очнусь, главное – не дай им прыгнуть к «Возмездию»! Слетаем за твоими, а потом на Землю. Мы и наши близкие не должны расплачиваться за Вебера, за то, что правительство скрывало интервенцию от всех нас, Карсо. Мы заслуживаем жизни, и сейчас уже нет хорошего и плохого, есть только борьба за выживание.

– Как же мне разобраться со стражами? – спросил в недоумении техник.

– Там после потасовки осталось-то несколько стражей, Грасс и два пилота. Замани, кого сможешь, в стыковочный отсек. Сам пристегнись тросом, а потом вручную сделай аварийное открытие шлюза. Всех на сигнал тревоги не отправят, так что придется все-таки запачкаться. Кстати, если не разберешься с перегрузкой, генератор взорвется через несколько секунд… – успел сказать я, пока мой дух не растерял остаток силы и не пропал где-то между измерениями.

Мутные образы плыли в сознании, предвещая очередное возвращение оттуда, где ты и существуешь, и не существуешь одновременно, где не бывает конкретики, а только течение.

Кто-то шлепал меня по щекам, кричал мне прямо в лицо, но я оставался скрытым от внешней жизни за туманной границей подсознания. Все старания человека снаружи в этом глубоком, размеренном, спокойном мире беспокоили меня не больше, чем вас беспокоят глухие отголоски скандала соседей двумя этажами выше.

Глаза открылись. Сознание было ясным. События последних дней хоть и вывернули меня наизнанку, но выделили в мозгах практически неуязвимую область, они теперь собирались в кучу быстрее, чем загружался при включении портком последней модели. Я не надеялся увидеть ничего, кроме отсека, где нас с Сильвией оставил Ян Грасс. На лице у меня была холодная гримаса безразличия, усталости и омерзения. Когда просыпаешься в карцере посреди космоса, в котором все хотят тебя убить, можно не делать вид, что ты веришь в лучшее, нет необходимости мыслить позитивно. Напротив меня, без сознания, сидела Сильвия в объятиях титановой решетки охранного каркаса. Нос и губа у нее была разбиты кулаком Амина, на шее, невесомых, зависших в воздухе ногах и руках – следы запекшейся крови, рот был приоткрыт. Но самое главное – охранный каркас сидел на моей красотке слишком свободно.

Ватными, ослабевшими руками я обхватил холодные перекладины своего охранного каркаса и толкнул его вверх, ожидая встретить глухое сопротивление металла. Тихо засвистели податливые поршни, механизм каркаса оказался у меня над головой. Если меня было уже не удивить карцером, тычущими в лицо стволами, голодом, жаждой и запредельной усталостью, то свобода передвижения заставила сердце отозваться воодушевлением. Очнувшись в отсеке, я не хотел даже осматриваться, теперь же, повернув голову направо, я лицезрел новый подарок судьбы – дверь в тюремный отсек оказалась открытой. У меня закружилась голова.

Оказавшись невесомым и свободным, я, оттолкнувшись от лавки, медленно подлетел к Сильвии, которая по-прежнему была без сознания, и некоторое время просто висел в пространстве, рассматривая ее израненное безмятежное лицо. От этого зрелища меня переполняла боль, а за болью крепла ярость.

– Проснись! – сказал я, освободив Сильвию от каркаса, который поднял до упора.

Тело Сильвии, невесомое и хрупкое, само собой оторвалось от скамьи, а вокруг меня в пространстве витали пузырьки слез.

– Милая, очнись! – сказал я еще раз и провел Сильвии по щеке ладонью, боковым зрением приметив, как в дверном проеме проплыл человеческий силуэт.

Лицо тут же приобрело озлобленный оскал, тот самый, с которым я проснулся. Обернувшись, я поравнялся взглядами с техником Карсо, который плыл по коридору корабля. Движение его было плавным, техник был либо очень расслабленным, либо мертвым. Выпученные, неподвижные глаза Карсо и его открытый рот говорили о втором.

– Вставай! Эй, Сильвия! Очнись, блин! – громко прошептал я и пару раз шлепнул любимую по щеке.

– Ох ты ж блин, ядрён батон…

– Тс-с-с!

– Мы чё, еще живы?

Взбудораженная Сильвия «включилась» очень быстро, моя злобная гримаса смягчилась. Во время жарких объятий моя голова все равно смотрела на мертвого Карсо, который плавал в коридоре, а руки спешили вновь стать свободными и готовыми ко всему.

– Нам надо валить отсюда, дорогая! – шептал я, пока бушевавшие внутри нас вихри эмоций снаружи обращались в соленые шарики слез.

– Собрались! – ответила, всхлипывая, Сильвия.

– Собрались! – повторил я.

– Чего нам бояться? – спросила Сильвия.

– Всего, что движется, – ответил я.

Только мы направились к выходу, как «труп» Карсо содрогнулся, техник закашлялся, его лицо было уже скрыто от нас, но в дверном проеме показалось облако розовых капель. Вылетев наружу, я инстинктивно осмотрелся. Взгляд за мгновение пронесся в оба конца коридора. Никого. Цепляясь за комбинезон умиравшего техника, я первым делом высвободил из его кисти пистолет и, оказавшись напротив его лица, заглянул прямиком в глаза.

– Наружу! – приказал я Сильвии, выглядывавшей из отсека. – Он может закрыть двери в любой момент дистанционно!

Сильвия боязливо вылетела в коридор корабля. Пребывая в невесомости, в серой робе сборщика споровика, с разбитым лицом и растрепанными волосами, она была ни дать ни взять словно настоящая ведьма. Была в этом доля правды, ведь между нами с Сильвией давно существовало колдовство. Я напряг извилины и, чтобы не тратить время на переговоры, передал Сильвии то, что увидел в умиравших глазах Карсо. Наш с ним разговор, то, как Карсо передал на палубу сигнал тревоги, сказав, что на борту, в стыковочном отсеке, спрятался варвар. Карсо предусмотрительно отключил там систему наблюдения, и, когда двое из троих оставшихся в живых стражей оказались внутри, пристегнутый тросом техник, скафандр которого защищал его тело, дернул ручку аварийного открытия шлюза. Когда стражи оказались затянуты пустотой, и их тела проплыли мимо палубы, Грасс сказал: «Неприятная ситуация». Карсо больше не выходил на связь. Когда тебе надо укокошить спецназовца на пару с матерым агентом, нужно хоть какое-то преимущество, и Карсо не отказался бы, чтобы его посчитали мертвым. Но Ян наверняка предупредил стража, чтобы тот не терял бдительности и в отношении Карсо тоже, когда они, разделившись, охотились на таинственного варвара. Техник был обнаружен стражем в одном из коридоров, казался донельзя запуганным и оторопевшим. Страж держал его на мушке, двинулся навстречу и принялся за расспросы. Карсо заикался и плакал, но подгадал момент и расстрелял стража из пистолета, пока тот отвлекся, переговариваясь с Грассом через коммуникатор. Карсо, словно он был профессиональным киллером, резко прислонил ствол к шее стража, между шлемом и плечевой пластиной брони, и без колебаний выпустил в него очередь. Получив ключ-карту, убийца отомкнул отсек и тщетно старался разбудить меня. Вскоре Карсо обнаружил агент Грасс, техник успел выпустить очередь, прежде чем его тело превратилось в решето. Он обмяк и плыл в невесомости, словно призрак, смотря на объятого облаком красных капель агента Грасса, поймавшего всего одну пулю.

Я заслонил глаза рукой и отвернулся – на Карсо напал последний приступ кровавого кашля. Приступ, не достигнув своего апогея, затих со свистом в легких, техник был мертв, на этот раз точно.

– Ян в отсеке рекомбинации, – сказал я Сильвии. – Ему пробило артерию, улетел заживляться, как ураган. Времени мало.

Сильвия неуверенно кивнула в ответ. У нее дернулась верхняя губа, лицо отражало что-то среднее между растерянностью и омерзением.

– Эй! – сказал я Сильвии, взглянув ей в глаза. – Он убьет нас!

– Да, я понимаю, пошли, – сказала Сильвия.

Я поймал паривший неподалеку пистолет Грасса, зарядил новым магазином, который перешел по наследству от мертвого стража к Карсо, а от мертвого Карсо ко мне вместе с ключом доступа. Я вручил ствол Сильвии, хотел снова «заглянуть» в нее, чтобы не возиться с объяснениями по поводу обращения с оружием, но что-то препятствовало мне, может, недостаток собственных сил или, подумал я тогда, внезапно включенный агентом Грассом гаситель. От колдовства не осталось и следа, поток света между мной и Сильвией прервался, словно кто-то вставил перегородку в световую трубку, и в ней мгновенно воцарилась тьма.

– Ты бы слетал за его семьей? – спросила вдруг Сильвия, уверенно переведя пистолет агента в автоматический режим огня и передернув затвор без каких-либо инструкций.

Я поднес палец к губам, «тихо!», но в тот же момент, озадаченный, переспросил:

– За какой еще семьей?

– За близкими этого Карсо, если бы он выжил? – шепотом спросила летящая рядом Сильвия.

Отталкиваясь от тянувшихся вдоль коридора перил, она старалась не поймать кожей или одеждой витавшие кругом пузырьки крови. На ее лице не было больше отвращения, взгляд был потерянным и безразличным. Ушел хитрый прищур глаз, будто бы сгладились обычные, нагловатые черты, таившие в себе вызов и достоинство. Такую Сильвию я уже встретил однажды, когда, облазив все управления в поисках «финишированного» меня, она обнаружила своего Айрика дома, на разложенном диване: целого, невредимого, тотально охреневшего от жизни, но по инерции надеявшегося, что все будет как раньше. У жизни есть чувство юмора. Как и в момент той встречи, лицо Сильвии не отражало ни радости, ни злости, зато я на подлете к отсеку рекомбинации с пистолетом наготове, даже, кажется, улыбнулся. «Все будет как раньше…»

– Так что бы ты сделал? Полетел бы за его семьей? – повторила вопрос Сильвия. – Или просто убил бы его?

– Нам бы до Земли прыгнуть хватило энергии, – сказал я спустя пару секунд. – Дай бог, не развалимся.

– Бог нам уже точно не помощник.

– Слушай, я не знаю, как поступил бы. Это уже неважно. Оставайся на месте! – строго прошептал я и, с пистолетом наготове, прислонил ключ-карту к дверной панели отека рекомбинации. Дверь cо скрежетом съехала в сторону, мне пришлось зажмуриться, чтобы разглядеть хоть что-то в мерцавшем свете. Осторожно вступив внутрь помещения, я вздрогнул: прямо напротив меня в стене отсека зияла крупная пробоина, огоньки звезд плыли в темноте космоса, но меня не затянуло в пробоину, не происходило вообще ничего. «Неужели я – призрак? – пронеслось в голове. – Все-таки мертв? Стоп! Я призрак с пистолетом и ключом?» Справа заискрилась вывороченная взрывом гроздь проводов, свет продолжал мигать, словно я оказался на спирит-вечеринке, по лицу расползлась улыбка, из глубины души вырвался смешок. В спину мне вонзился чей-то взгляд, я обернулся и увидел испуганное, но любопытное лицо Сильвии.

– Веселишься? – спросила она.

– Заходи! – ответил я, по-прежнему улыбаясь до ушей. – Тут у нас вечеринка!

– Ага, – сказала Сильвия, не спешившая внутрь. – Только Грасс не особо весел.

– Ты чего несешь?

– А ты глянь.

Сильвия кивнула в ту сторону, где до этого я различал только свисавшие с потолка узлы искрящихся проводов, но в очередной вспышке разглядел силуэт Грасса, зависшего перед панелью выживалки в окружении черных, поблескивавших в полумраке пузырей крови.

Вздрогнув, как испуганная крыса, я выпустил в агента всю обойму. Мои зубы были стиснуты настолько сильно, что, казалось, вот-вот должны были треснуть и рассыпаться на мелкие кусочки. Я дышал быстро, судорожно. Словно одержимый, я заменил магазин и прицелился снова.

– Ву-у-ху! – послышалось сзади. – Ты был прав, классная вечеринка! Он же мертв, Айро.

Я медленно опускал пистолет, мое дыхание взбунтовалось, больше мне не принадлежа. Частые, короткие вдохи. Истраченная обойма летала перед лицом в невесомости, пока мигал свет, а в нем блестели пузырьки крови Грасса, которому было уже плевать на пробившие его тело пули. В воздухе пахло порохом, нашпигованный свинцом сутулый агент по инерции воткнулся лбом в панель, выживалка зажглась синим светом.

– О, а ты молодец, милый, – сказала Сильвия. – А теперь давай, раздень его и уложи внутрь.

Я обернулся к пробоине и разглядел в воздухе тонкую металлическую армированную решетку. Бронированное стекло отсекало разгерметизированную часть отсека.

«Опустилось после взрыва, – вспомнил я чертежи боевых кораблей, давным-давно без дела “пылившиеся” у меня в нимфе. – Снаряд пробил обшивку и разорвался внутри, а потом сработали защитные системы».

Я обернулся. Сильвия иронично пожала плечами. На лице ее читалось: «Ну вот, как-то так!» Неужели мы одни на корабле? Когда понимаешь, что в помещении больше не осталось людей, которые хотят тебя убить, настроение невольно поднимается.

– Ну вот и все, – сказал я, подлетая к Сильвии. – Валим отсюда.

Я обнял Сильвию и закрыл глаза, мы оба не выпускали из рук пистолетов, Сильвия чувствовала оружейный холод талией, а я спиной и, почему-то, плечом.

Сбоку раздался металлический скрежет, два идиота, решивших пообниматься в проеме люка, забыли, что корабль плавает в космосе не по своей воле.

– Айро, Айро! Давай, вылезай, дорогой! – кричала Сильвия.

Упершись ногой в стену, она изо всех сил тянула меня за руку, спрятав пистолет за резинкой штанов.

Придавленный люком, я корчился и краснел, пока облегченный металл сдавливал мне голову. В своей кабине пилот наверняка изо всех сил жал на кнопку, будто это могло повысить давление в поршне, чтобы мой череп раскололся, как лопается в конечном итоге в давилке неподатливый орех.

– Никак, милая! – кряхтел я. – Меня больше внутри, чем снаружи.

– Я затолкаю тебя туда и пристрелю этого мудозвона! – прорычала Сильвия, толкавшаяся ладонями мое морщинистое лицо. – Долбаная невесомость!

Сильвия перевернулась в воздухе, прислонилась спиной к стене коридора и уперлась мне в лицо стопами. За пару толчков она буквально вдавила меня в отсек рекомбинации, и я чудом успел втянуть туда руку, она скользнула внутрь за миллисекунду до того, как сомкнулись челюсти люка.

– Там два мудозвона, милая! – крикнул я, прижавшись к едва не убившему меня люку, проверяя руку на наличие кисти и пальцев.

Все оказались на месте.

Зря я раз за разом прислонял карту к панели, из кабины люк был замкнут на правах аварийного доступа.

– Все нормально! – послышался снаружи приглушенный голос Сильвии, а вслед за ним и хлопки выстрелов. Я метался по отсеку, чтобы найти какой-нибудь способ открыть люк, замкнуть проводку, добраться до дверного механизма, я рубил металл и стены пожарным топором, пока, в конце концов, люк снова не зашипел и не застонал, медленно открываясь, впуская свет коридора в мерцавшую тьму изувеченного отсека.

– Все нормально, – сказала Сильвия.

Я пулей вылетел наружу. В одной руке Сильвия сжимала пистолет, другой закрывала рану на боку.

– Милая! Что с тобой? Ранили!

Взгляд ненадолго остановился на униформе убитого пилота, выглядывавшей из-под его бронежилета. Давным-давно, поступая в училище, я с завистью и благоговением смотрел на темно-синие кителя выпускников.

– Ерунда, царапина, милый, – сказала Сильвия, ее лицо утверждало обратное.

– Дай посмотрю! – сказал я и, осторожно взяв Сильвию за хрупкое запястье, убрал ее ладонь от раны.

Среди разорванной ткани оголился глубокий порез, края раны обнажили красное мясо с белыми прожилками. Из раны сочилась кровь, ее капля отрывались от плоти и плыли за ладонью Сильвии.

– Скорей, в рекомбинатор! – сказал я Сильвии и схватил ее за предплечье.

– Постой… – насторожился я у люка. – Второй пилот?

– Готов, – сказала Сильвия.

– Отлично.

– Это он меня порезал, – сказала Сильвия. – Если бы я не ездила в рейды с чистильщиками, мне бы точно настал капец.

Я осторожно, но быстро направлял любимую в сторону выживалки. Ухватив Грасса за воротник гавайки, торчавшей из-под пиджака и бронежилета, я оттащил его от панели управления и принялся программировать любезно запущенную Яном выживалку. «Так, отлично, автоматический режим, экстренное восстановление тканей…» – бормотал я, пока в голове вертелось:

«Снаряжение боевого пилота включает в себя…»

«Подготовка формагеля, запуск, прогрев. Поместите пациента в колбу!» – оповестила меня машина.

Прикусив губу, я барабанил пальцами по мигавшей, тормозящей панели.

«… пуленепробиваемый карбоновый жилет, пистолет “глок-25”…»

– Ты еще не разделась? Ну ты чего, милая? – сказал я.

– Какой нетерпеливый.

Будто пьяная, Сильвия возилась с верхом своего грубого одеяния, стараясь стянуть его.

«… две разрывных гранаты М-78, боевой нож с ядовитым сердечником… что касается ножа, нажимаете кнопку, и лезвие увлажняется нейротоксином, один хороший удар, и яд при попадании в кровь убьет дикого зверя массой до центнера», – рассказывал когда-то инструктор по снаряжению.

Что уж говорить про крошку Сильвию. Внутри у меня все словно оборвалось. Помогая Сильвии стянуть кофту сборщика споровика, я приметил нечто странное за ее спиной, будто бы звезды в пробоине обшивки гасли одна за другой. Я снял с Сильвии штаны, грубая резинка оставила след на ее лобке и бедрах. Готовый уложить Сильвию в выживалку, я все-таки рассмотрел, что заслонило сияние далеких светил. Напротив нашей развалюхи пролетал квантумовский корвет. Угасавшая Сильвия нахмурилась. Глядя на мое озадаченное лицо, она обернулась.

– Твою ж маму… – медленно, с меланхоличной легкостью проговорила она, прежде чем отрубиться.

– Давай, давай, милая! Полезай в эту хреновину! – нервно говорил я.

Пока крышка не надвинулась до конца, я надел на Сильвию дыхательную маску и уложил ее в голубой светящийся структурный гель. Под толщей густой жидкости я видел ее неподвижные глаза, которые так и не закрылись. Рекомбинатор зашумел, процесс стартовал.

«Полное сканирование. Запуск восстановления, удаление токсинов…»

Изо всех сил дергая перила, врезаясь в стены коридора, я летел к кабине корабля. «Хищник, ответьте. Это корвет Фицджеральд, повторяю, Хищник, ответьте! Есть кто на борту?» – звучало из коммуникатора мертвого пилота, тело которого преградило мне путь. Залетел в кабину. Пока я готовился к прыжку, напрягая все извилины, мясные и механические, чтобы выудить из нимфы необходимые воспоминания, динамики не унимались: «Хищник, ответьте!» В какой-то момент мне больше не пришлось думать. Руки делали все сами собой. Пальцы прыгали по панели, нажимали кнопки, тянули рычаги. Второй пилот бы обязательно заценил мою крутость, если бы Сильвия его не расстреляла. Думаю, я сдал в тот день все экзамены «летки» разом. Координаты были выбраны. Пуск!

Хищника транзитом тащило через гиперпространство, и я оказался в этом месте во второй, после полета в Эхо, раз в жизни. Координаты входа, вязкая, нестабильная среда, координаты выхода. Тряска… покой, распад, упрощение. Я казался себе просто точкой на графике, движущейся от пункта «А» к пункту «Б». Бывали случаи, когда после выхода корабля из четырехмерного пространства кого-то из команды не оказывалось на месте. А бывало, терялся и целый корабль. Редко, но этого хватало, чтобы иные пилоты перед прыжком лишний раз произносили своим богам хотя бы короткие молитвы либо, если уж были совсем крутыми, закуривали любимую сигару. Я снова осознал себя в некоторой мере, когда что-то черное клубилось снаружи кабины корабля. Стоило мне только вспомнить, что в гиперпространстве не действовали привычные законы физики, как дым хлынул в кабину прямо сквозь окна.

– Ну, привет, – сказал знакомый голос.

Я промолчал.

– Все бегаешь? Не надоело?

Ко мне тянулась черная, жилистая рука с длинными пальцами. В очертании клубов дыма угадывались бездонные пустые глазницы существа, отдаленно походившего на человека.

– Эй, осторожнее, дружок! – пронзил все вокруг иной, звонкий голос, который был не звуком, а скорее силой. – Очнись!

Перед кабиной зажглось пламя, я растекся по креслу, словно был сделан из воска. Призрачный туман загорелся, как облака на рассвете. Переливаясь, он рассеивался по краям кабины, тихий спокойный гул пронизывал все кругом, взрыв яркости померк, спокойная синева окружила меня, собравшегося вновь в кресле пилота. Я дышал медленно, воздух был заряженным, словно после грозы, а долгожданное, вечное спокойствие наполняло все вокруг. За ненадобностью исчезли обозначения, меры и цели, все было едино – корабль, мир, Мать-Природа. Корабль медленно плыл сквозь гиперпространство, и это было не путешествие из точки «А» в точку «Б». Это был уголок бесконечности, в который ворвался благодаря техническому прогрессу человек. Но он – существо смертное, живущее по законам времени, а такие ребята рано или поздно обязаны возвращаться обратно, чтобы дальше играть в свою игру.

Глаза открылись, когда сквозь веки забрезжил яркий белый свет. Бескрайние синие океаны, пушистые облака, горящие, сливавшиеся друг с другом огни крупных городов на темной стороне планеты: даже передать не могу, насколько мне все это было по хрену.

«Сильвия! – сказал я в микрофон. – Ответь, пожалуйста!»

Я взял в руки штурвал, спокойно, но настойчиво, словно по рельсам, я вел корабль по земной орбите. Стараясь не вскипать, я нашел на панели отсек рекомбинации и вышел с ним на связь по дополнительному каналу: «Сильвия!»

– Сильвия! – повторил я снова, руки сжали штурвал еще сильнее, корабль накренился. – Милая, тебе надо в кресло и пристегнуться! Идем на посадку! Ты успела восстановиться?

Молчание. Наконец динамик зашуршал, долгожданный, родной голос ответил:

– Тут, эта… успевать особо нечего. Сканер говорит, во мне отрава. Какая-то лютая мерзость. Похоже, мне крышка, Айрик.

– Так ты же только что из выживалки, милая!

– Её не хватило на полное восстановление, – сказала Сильвия, пока я, объятый яростью, наблюдал, как нос корбаля вклинивается в атмосферу, занимаясь пламенем. – Выживалка вырубилась. Часть яда во мне осталась.

– Так, не переживай! Мы найдем на Земле больницу, что-нибудь придумаем, только пристегнись, дорогая! Милая моя развалюха, ты только продержись еще чуть-чуть!

– Да, хорошо!

– Я это кораблю, милая. Но ты тоже держись.

– Я пристегнулась.

– Умница. Ты же не в отсеке рекомбинации? Он может отвалиться к хренам!

Сильвия убрала палец с кнопки коммуникатора. Скорее всего, она откинулась в кресле и закрыла глаза. Когда велика вероятность сгореть в атмосфере, лучше думать о чем-нибудь приятном, еще лучше – не думать вообще.