Текст книги "«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг."

Если при офицерском собрании, кроме библиотеки и столовой, были учреждены гимнастический и фехтовальный зал, бильярд, стрельбище и пр., то для заведывания ими избиралось особое лицо из членов распорядительного комитета или же эти учреждения поручались непосредственному ведению библиотекаря и заведующего столовой, что определялось начальником части. Этими учреждениями члены собрания пользовались на основании выработанных для этого случая частных правил.

Помещение офицерского собрания служило сборным местом для решения и разбора тактических задач, чтения лекций, бесед, сообщений, военной игры и т. п. В офицерских собраниях разрешались следующие игры: шахматная, бильярдная, домино, кегли и пр., дозволенные законом. Из карточных игр допускались только коммерческие и притом на наличные деньги; азартные игры строго воспрещались. Частными правилами определялся порядок пользования играми, время дня, в течение которого разрешались игры, плата за них и пр. Время открытия помещения и закрытия его определял командир части, о чем объявлялось в приказе по части. Чтобы дать возможность офицерам проводить время в кругу семейств своих товарищей, особенно в таких местах квартирования, где не было общественных развлечений, в собраниях разрешалось устраивать танцевальные и музыкальные вечера и домашние спектакли. Маскарады в офицерских собраниях запрещались.

Заявления офицеров относительно устройства вечеров и спектаклей обсуждались на общем собрании. Денежное участие становилось обязательным для всех членов, если предложение было принято 2/3 голосов собрания и утверждено начальником части; в противном случае предложение считалось несостоявшимся. На устройство домашних спектаклей каждый раз запрашивалось разрешение начальника дивизии, которому начальник части представлял подробную программу спектакля. Если на эти спектакли или музыкальные вечера предполагалось допустить публику за плату, то, кроме вышеупомянутого разрешения начальника дивизии, должно было быть еще разрешение местного гражданского начальства.

Форма одежды на увеселительных вечерах определялась для офицеров на балах – парадная, на семейных и музыкальных вечерах – сюртук с погонами, на танцевальных вечерах – сюртук с эполетами. Правила пользования бильярдом оговаривали, что играющий на бильярде имеет право на три партии, по окончании которых уступает место другим играющим. Класть зажженные папиросы или сигары на бильярд не дозволялось. Карточные игры допускались только «коммерческие», на наличные деньги, но запрещались азартные (стуколка, баккара и т. п.). Карты для игры подавались только один раз, игра своими картами не допускалась. Потребовавший новые карты должен был внести за них деньги и расписаться в имевшейся для этого книжке[237]237
  Тихомиров А.В. Нормативно-правовые основы создания и деятельности офицерских собраний в российской армии… С. 56–60.


[Закрыть].

Правила различных полковых собраний могли включать дополнительные статьи. Так, «Частные правила офицерского собрания лейб-гвардии Измайловского полка, в дополнение к общему Положению» несколько расширяли состав действительных и временных членов собрания, включали новые, дополнительные пункты ко многим другим разделам общего Положения. Частными дополнениями стали подразделы «Товарищеские обеды» (22 сентября каждого месяца в память основания полка 22 сентября 1730 г.), «Чествования» (о торжественных проводах оставляющих полк офицеров), «Запасной капитал», «Измайловский досуг» и др. В Измайловском полку и во многих других частях оговаривалось прощание с офицерами и бывшими сослуживцами в случае их смерти. При этом собиралось экстренное общее собрание для решения вопросов о панихидах, возложении венков и участии в похоронах. В случае смерти офицера давалось объявление от полка в газетах о смерти и панихиде в полку, производилось возложение венков депутацией на похоронах. Если похороны проходили на значительном расстоянии, то давалось сообщение в газете и посылалась телеграмма с выражением соболезнования родственникам[238]238
  Положение об офицерском собрании лейб-гвардии Измайловского полка. СПб., 1900. С. 23–98.


[Закрыть].

В правилах офицерских собраний мог оговариваться также порядок представления вновь прибывших офицеров и их жен командиру части и действительным членам, после чего офицер с супругой наносил визит полковым дамам. Если офицер венчался в другом городе, то помимо личных телеграмм посылалось поздравление от общества офицеров. Вопрос о подарке уходившему из полка офицеру решали на общем собрании. Если решение было положительным, то деньги из казны собрания не использовались, а проводилась подписка по сбору денег. Оповещались все, кто служил с ним раньше и мог бы участвовать, остальные члены полка участвовали в проводах в обязательном порядке. В некоторых офицерских собраниях долг убывших из части офицеров с учетом тех или иных обстоятельств делился на всех членов собрания в равных долях. В офицерских собраниях организовывались взаимные поздравления по случаю Нового года и Пасхи, к определенному часу готовились чай, кофе, шоколад, фрукты, конфеты и пр. Такие мероприятия были обязательны для офицеров полка и их семей, о чем вывешивались объявления.

Члены собрания имели право получать в собрании обеды, завтраки, ужины, закуски, напитки, как за наличные деньги, так и в кредит, погашавшийся ежемесячными вычетами из содержания. Если долг члена собрания достигал установленной нормы, то отпуск в долг прекращался, о чем председатель распорядительного комитета сообщал офицеру, который после этого имел право получить в долг только чай, завтраки и обеды. В офицерских собраниях вели долговые книги, которые учитывали долг членов собрания в течение месяца, среди основных пунктов были: буфет, кухня, вино, бильярд, карты, лото, парикмахер, различные сборы по решению общего собрания, при этом общий долг членов собрания мог достигать суммы в несколько тысяч рублей. В «Положение об офицерских собраниях в отдельных частях войск» 1884 г. со временем вносились частные изменения. Так, одно из них позволяло собраниям приобретать в собственность недвижимое имущество на общих коммерческих основаниях.

В 1893 г. бывший начальник штаба Гвардейского корпуса генерал А.П. Скугаревский, взял на себя инициативу устройства в Санкт-Петербурге общего военного собрания. Во всеподданнейшем отчете за 1893 г. он высказал мысль о необходимости учреждения офицерского собрания в Санкт-Петербурге, где, кроме 25 генералов и до 1 100 штаб– и обер-офицеров войск гвардии, находилось до 160 генералов и 1 300 штаб– и обер-офицеров главного и окружного управления и военных учреждений и куда ежегодно приезжало более 3 500 генералов и офицеров. Изучив постановку дела в Англии, Франции и Германии, А.П. Скугаревский составил план Санкт-Петербургского офицерского собрания по образцу парижского Cercle militaire. Первоначально общее военное собрание в Санкт-Петербурге предложено было назвать Петербургским военным кругом, причем за основание при составлении устава предполагалось принять Устав военного собрания 1874 г., предназначенный преимущественно для собрания гарнизонного, а не отдельных частей, но затем, еще до открытия, «военный круг» были переименован в Санкт-Петербургское военное собрание.

В 1895 г. была назначена комиссия по подготовке документов к началу строительства на углу Литейного проспекта и Кирочной улицы здания общего офицерского собрания и Экономического общества офицеров гвардейского корпуса. Председателем комиссии стал великий князь Владимир Александрович. Члены комиссии: санкт-петербургский комендант генерал-лейтенант Н.О. Адельсон, состоящий для особых поручений при его императорском высочестве; главнокомандующий войсками генерал-лейтенант Н.И. Бобриков; генерал-контролер военной и морской отчетности тайный советник Н.Г. Тычино; представитель Военного министерства в Военно-окружном совете тайный советник А.П. Веретенников; начальник штаба гвардейского корпуса генерал-майор В.Г. Глазов; адъютант его императорского высочества, главнокомандующий войсками полковник Д.П. Ивков; начальник 1-й Санкт-Петербургской инженерной дистанции инженер-полковник В.К. Гаугер; председатель правления Экономического общества офицеров гвардейского корпуса полковник Акоренко; фактический контролер, старший ревизор Санкт-Петербургской контрольной палаты, статский советник Дмуховский; профессора архитектуры Императорской академии художеств надворные советники Бенуа и Томишко; академик архитектуры титулярный советник Иванов; делопроизводители: по хозяйственной части – помощник старшего адъютанта окружного штаба капитан князь Мышецкий, по технической части – инженер-капитан Донченко.

Николай II 1 августа 1895 г. приказал ассигновать на постройку здания для собрания 1 200 тыс. руб., на оборудование и меблировку – 110 тыс. руб. и на эксплуатацию в первый год 35 тыс. руб., итого – 1 345 000 руб. Учитывая грандиозность сооружения и огромное значение, которое оно будет иметь для русской армии и флота, и, желая, насколько возможно, обеспечить успех предстоящих тогда работ, а вместе с тем и уменьшить необходимые для того расходы, председатель комиссии решил, по докладу комиссии, сдать работы с торгов по вызову. Торги были произведены при Военно-окружном совете. По единогласному решению подряд достался отставному инженер-полковнику Смирнову за 1 088 000 руб., т. е. за сумму, менее ассигнованной на 112 000 руб. Этот экономический остаток был распределен следующим образом: на необходимые строительные и хозяйственные улучшения – 95 000 руб., на удовлетворение всех прочих хозяйственных потребностей – 17 000 руб.

Уже 19 сентября 1895 г. начались работы по возведению здания, до наступления холодов строили очень интенсивно – до 10 часов вечера, при искусственном освещении. В подтверждение серьезности строительства 4 ноября того же года в приказе № 275 по военному ведомству было объявлено: «Государь император, в отеческой заботливости своей об улучшении офицерского быта и о поддержании умственного и морального единения в среде офицеров разных родов оружия и частей войск, высочайше повелеть соизволил ассигновать из суммы государственного казначейства необходимые денежные средства на постройку нового здания в Петербурге и для устройства в нем общего офицерского собрания с гостиницей для офицеров, временно прибывающих в столицу. Все распоряжения по осуществлению сего дела по высочайшей воле возложены на особую комиссию под председательством его императорского высочества, главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа. О таком знаке монаршей милости и заботливости о нуждах и удобствах господ офицеров русской армии почитаю себя счастливым объявить по военному ведомству»[239]239
  Цит. по: Тихомиров А.В. Петербургское офицерское собрание русской армии и флота: духовное и воинское воспитание: Историко-педагогический очерк. СПб., 2005. С. 8.


[Закрыть].

К 15 февраля 1898 г. были закончены работы по внутреннему благоустройству помещений. Все заказы по оборудованию собрания исполняли исключительно отечественные фабрики и мастерские. Настал день торжественного открытия, по этому поводу был издан приказ по военному ведомству № 75 от 22 марта 1898 г. Существенную часть нового собрания составляли помещения для приезжающих. Они были расположены на втором, третьем и пятом этажах и по размерам, убранству и ценам разделялись на пять разрядов: 1 – одиночные, 2 – двойные, 3 – с помещениями для прислуги, 4 – парадные, 5 – апартаменты. Парадные помещения и апартаменты были предназначенные для приезжающих сановников и иностранных гостей, располагались на втором этаже. Номера третьего этажа имели сообщение со столовыми собрания. Вход в них был с особой парадной лестницы Кирочной улицы. Номера пятого этажа располагались группами, парадный вход в них тоже с Кирочной улицы. Наименьшая цена за номер была 40 коп. в сутки, лучший номер-апартамент – 7 руб.[240]240
  Тихомиров А.В. История основания и развития петербургского офицерского собрания армии и флота // Известия Рос. пед. ун-та им. А.И. Герцена. 2009. № 106. С. 21–28.


[Закрыть]

Посетители могли получать в собрании за особую плату чай, кофе и другие напитки, которые в обыкновенные дни подавали во всех помещениях, за исключением гостиных и зала. Блюда сервировались только в столовых: для завтрака – от десяти часов утра до двух часов пополудни, для обеда – с двух до семи часов и для ужина – с десяти часов вечера до закрытия собрания. При гостинице имелись контора, почтовое отделение, буфет, баня, прачечная, помещения для прислуги, тут же находились приемный покой и аптека. Главные магазины имели особый парадный вход с угла под башней. Под магазинами располагались подвалы и склады для хранения продуктов, мастерская, укупорочная, погреб для вин и пр. Во дворе находились три флигеля для административного дома, разных служб, а также электрическая станция, конюшня, сараи, ледник и садик. В собрании были установлены телефоны. Освещение всего здания рассчитывалось на 2 000 ламп накаливания. Отопление – водяное из двух отдельных пунктов, причем главная часть здания отапливалась из трех котлов, а надворные флигеля – из одного котла. Вентиляция здания была рассчитана на 6 400 куб. саженей в час с увлажнением по производству до 70 %. Подогревание производилось с помощью водяных печей, а побудительная тяга в вентиляционных трубах – электрических двигателей.

Офицерское собрание было открыто в период с 15 сентября с десяти часов, а с 15 апреля – с девяти часов утра до двух часов ночи, кроме дней назначения вечеров, спектаклей или проч., когда собрание могло закрываться и позже. При входе в помещение собрания члены и посетители должны были по требованию представлять свои билеты. За полчаса до закрытия собрания присутствующие предупреждались звонком. Оставаться в собрании долее определенного срока ни под каким предлогом не дозволялось. Присутствие в собрании для офицеров было возможно только в военной форме.

В офицерском собрании устраивались военные беседы, сообщения, демонстрация разных приборов и принадлежностей военной техники, торжественные съезды, совещания, рауты и балы, лекции по различной тематике. Офицерское собрание помимо своих непосредственных целей служило и интересам столичного общества, привлекая иногда под свой гостеприимный кров также частных лиц и их семейства и доставляя всем возможность быть в приличном общественном собрании, в котором столица так нуждалась[241]241
  Каменцев М. Петербургское военное собрание // Домовладелец. 1897. № 7. С. 128–130.


[Закрыть].

В здании офицерского собрания работала библиотека, к услугам которой прибегали многие члены собрания. Библиотека имела преимущественно военно-научный характер. Основой ее послужила библиотека бывшего главного редактора «Военного сборника» и «Русского инвалида» Генерального штаба генерал-лейтенанта Мелькова, завещавшего ее будущему офицерскому собранию. Книги из помещения собрания выносить не разрешалось. В декабре 1898 г. был утвержден устав «Общества ревнителей военных знаний», которое размещалось в здании офицерского собрания армии и флота. Основными целями были увеличение военных и общих знаний членов общества, а также разработка военной науки. Большинство членов общества были офицеры. В первый год работы действительными членами собрания стали 317 генералов, отставных генералов и адмиралов -92, штаб-офицеров – 785, обер-офицеров – 2 685, врачей – 43, посетителей -35. Доход офицерского собрания в 1898 г. составил 149 251 руб. 29 коп., расход – 139 733 руб. 93 коп.[242]242
  Отчет офицерского собрания армии и флота за 1898 г. СПб., 1899. С. 22.


[Закрыть]

К 1914 г. только в Санкт-Петербурге существовали более 25 офицерских собраний, самыми значительными из которых были собрания лейб-гвардии Измайловского, Преображенского, Семеновского, Московского и Финляндского полков, Императорской Николаевской военной академии, Железнодорожного полка.

Наряду с офицерскими собраниями, в полках и других частях – базового звена военных собраний в вооруженных силах – получили распространение офицерские собрания в гарнизонах, для нескольких частей, войск той или иной дивизии. В сравнении с полковыми собраниями они представляли собой по преимуществу культурно-досуговые центры в городах и других населенных пунктах для общества офицеров. В этом случае председателями офицерских собраний назначались соответствующие начальники войск и гарнизонов. Такие собрания существовали в Архангельске, Ессентуках, Казани, Кронштадте, Нижнем Новгороде, Одессе, Саратове, Ревеле (Таллине), Риге и многих других городах. В гарнизонных и других местных офицерских собраниях офицеры непринужденно проводили время, отдыхали, отмечали те или иные юбилейные даты. Здесь нечастыми были общие собрания, тем более с личным присутствием начальника (командира) – председателя.

В Казани, центре войск Казанского военного округа, офицерское собрание возглавлял начальник 19-й местной бригады, а командующий войсками округа являлся почетным членом собрания. В Саратове, входившем в территорию Казанского военного округа, председателем офицерского собрания являлся начальник 20-й местной бригады. «Положением о Казанском и Саратовском офицерских собраниях» предусматривался такой руководящий общественный орган, как совет (комитет) старшин. В Казанском собрании в совет старшин включались командиры частей, помощник начальника окружного штаба и по одному офицеру из числа военных судей и помощников окружного военного прокурора. В Саратовском офицерском собрании комитет старшин составляли командиры дислоцировавшихся в Саратовской губернии резервных батальонов и батарей 6-й резервной артиллерийской бригады.

В качестве примера гарнизонных офицерских собраний можно привести и Одесское военное собрание, которое появилось еще в конце 70-х годов XIX в. В 1879 г. в нем состояли 476 действительных и 3 почетных члена. Работа Одесского собрания, достигшая своего расцвета к 1912 г., имела много направлений: устройство отдыха в собрании в виде танцевальных вечеров, любительских и профессиональных спектаклей, концертов, а также увеселений для детей; организация лекций и сообщений по общеобразовательным, военно-научным и военно-практическим вопросам; устройство еженедельных семейных вечеров с участием хора и музыкантов; проведение вечеров познавательного досуга в библиотеке собрания; организация для членов собрания изучения иностранных языков на особо льготных в материальном отношении условиях и др. Одесское военное собрание было открыто для посещений ежедневно, за исключением последних трех дней Страстной недели, первого дня Пасхи и Сочельников перед Рождеством и Крещением. В эти дни допускались посетители только в столовую и буфет. Пребывание в собрании разрешалось в обыкновенные дни – до 2 часов ночи, в дни танцевальных и карточных вечеров – до 4 часов, в дни балов – до 5 часов утра. Средства Одесского военного собрания усиливались его распорядительным комитетом – сдачей залов собрания в наем частным лицам и учреждениям под проведение вечеров и концертов, сбором средств по подписке на благотворительные цели и социальные нужды. За период с октября 1910 г. по май 1912 г. доход Одесского собрания составил 48 704 руб. 22 коп., а расход – 44 784 руб.

Стоит отметить, что во всех уставах, положениях и правилах офицерских собраний различных уровней большое внимание уделялось работе библиотек, при этом во многих собраниях вводился отдельный членский взнос в фонд библиотеки. Как показывают каталоги и описи фондов библиотек и читален, комплектация их литературой велась по таким направлениям, как военное и морское дело, история, география и путешествия, научно-справочный раздел, естествознание, философия, правоведение, русская и иностранная беллетристика. Популярность и польза офицерских собраний в армии были неоспоримы.

Штабс-капитан Ю.В. Макаров оставил подробное описание офицерского собрания Семеновского полка в Царском селе образца 1905–1906 гг.: «Прямо из передней двери вели в небольшой белый зал, окна которого выходили на двор, официально называвшийся „двор полковой канцелярии“. Посередине в простенке между окнами, на круглой колонке красного дерева стояла бронзовая модель памятника, поставленного на Кульмском поле в память сражения под Кульмом в 1813 г… В противоположной стене от входа, ближе к окнам, висела средней величины картина, изображавшая известную сцену, как солдат Семеновского полка 17-летний Суворов отказывается принять рубль от императрицы Елизаветы Петровны на том основании, что военный регламент запрещает солдату принимать деньги, когда он стоит на часах… На стене слева от входа были прибиты мраморные доски со словами государя Николая II, обращенными к полку. Мебель в этом зале были легкие диванчики и стулья красного дерева, обитые зеленым сафьяном. Этот маленький зал (маленький и единственный) служил для официальных представлений или для встречи всеми офицерами in corpore очень высоких особ, не ниже „большого“ великого князя. Остальных особ, ниже рангом, кому по уставу полагалось рапортовать, в этом же зале встречал один дежурный по полку. Из этого зала вели две двери, от входа прямо и налево. Дверь прямо вела в маленькую гостиную, где стояла мягкая мебель и где иногда, на моей памяти довольно редко, играли в карты, в винт или в бридж. Как общее правило, никакие азартные игры в собрании не допускались. Два окна этой гостиной выходили также на двор»[243]243
  Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905–1917. Мирное время и война. Буэнос-Айрес: Доррего, 1951. С. 71.


[Закрыть].

Офицерское собрание Семеновского полка имело хорошую библиотеку. «Из этой гостиной вела одна дверь прямо в дежурную комнату, где стояло несколько стульев, письменный стол, боком к окнам, телефонная будка, стол посередине, а по стенам до потолка библиотечные шкафы. В полку была очень приличная библиотека, частью приобретенная, частью подаренная офицерами, и настоящими, и ушедшими, доходившая до 3 000 томов. В ней хорошо были представлены отделы: литературный, военный и иностранный. Номинально заведовал библиотекой один из офицеров, но выдавал и принимал книги „библиотекарь“, назначавшийся обыкновенно из старших воспитанников школы солдатских детей. От собрания он получал какое-то небольшое жалованье и стол, а в то время, когда не занимался библиотекой, состоял в постоянных ординарцах у дежурного по полку. Исполнял он и другие поручения по письменной и счетной части. Помню, последним библиотекарем был Ваня Медов, 18-летний юноша, удивительно способный и толковый. Кроме этой библиотеки полк располагал еще другой в 4 000 томов, подаренной бывшим офицером полка генерал-адъютантом Семекой. За неимением места шкафы с книгами этой библиотеки стояли наверху в коридоре полковой канцелярии. Из дежурной комнаты вели две двери, налево в буфет и прямо в маленькую комнату с одним окном и с двумя диванами по стенам, где дежурный по полку и его помощник могли ночью „отдыхать“ не раздеваясь. Эта комната сообщалась с парикмахерской и с умывальной… Из маленького белого зала дверь налево вела в длинную, но довольно узкую комнату, проходом разделенную пополам. Ближе к окнам, выходившим в Автомобильный переулок, была читальня, а в правой, темной половине стоял бильярд, а по стенам, над высокими бильярдными диванами, висели в несколько рядов в резных деревянных рамах портреты всех командиров полка, начиная с основания»[244]244
  Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905–1917. Мирное время и война… С. 73.


[Закрыть].

В читальном зале находилось самое востребованное помещение: «В каждом доме, сколько бы в нем удобных комнат ни было, всегда имеется одна любимая, где члены семьи преимущественно и сидят. В Собраньи публика сидела больше всего в читальной, куда могли подаваться и чай и кофе, а иногда и вино. Комната эта была, действительно, уютно устроена и весьма располагала к тому, чтобы в ней посидеть. По обеим сторонам у стен стояли широкие и длинные, сажени в две, диваны, крытые ковром, на которых улечься или усесться с ногами было одно удовольствие. У окон стояли ковровые же широкие и низкие кресла, также весьма и весьма уютные. Между ними у окон стоял шахматный столик. За ним иногда играли в шахматы, но чаще в трик-трак и кости. Между диванами вдоль всей комнаты стоял длинный, крытый коричневым сукном дубовый стол. В читальне все было коричневого цвета. На столе были разложены русские газеты и журналы: „Новое время“, „Русский инвалид“, „Разведчик“, „Нива“, „Огонек“, «Синий журнал“ и „Сатирикон“. Из толстых журналов были там: „Вестник иностранной литературы“, „Исторический вестник“ и „Русская старина“. С этим последним журналом полк был близко связан, т. к. одним из его владельцев был генерал Зыков, а одним из его главных редакторов его сын, А.С. Зыков, наш офицер, кончивший в свое время две академии, Военную и Юридическую, и при моем поступлении командовавший 12-ой ротой, а на войне 3-м батальоном. Кроме русских, имелись и иностранные журналы: французский „L Illustration“, немецкий „Die. Woche“ и английские „The Tattler“ и „The Graphic“. Из офицеров почти все свободно читали по-французски, очень многие хорошо знали немецкий язык и человек 5–6 знали английский. По стенам над диванами в читальной висели под стеклом акварельные рисунки полковых форм солдат и офицеров, начиная со времен Петра и до последнего царствования. Если не ошибаюсь, это был подарок императрицы Марии Федоровны. В читальню офицеры обыкновенно заглядывали перед тем, чтобы идти завтракать или обедать. Туда же собирались и после завтрака, перед тем как идти на послеобеденные занятия в роты. Там была „главная квартира“ дежурного по полку и помощника, особенно, но вечерам. В читальне за большим столом устраивались офицерские занятия и „военная игра“. Там же, убрав стол и поставив между диванами стулья, а у окон конторки лектора, устраивались домашнего характера „сообщения“, на военные и другие темы. „Домашнего характера“, т. е. такие, присутствие на которых было необязательно»[245]245
  Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905–1917. Мирное время и война… С. 74.


[Закрыть].

У Семеновского полка был даже свой музей: «Из маленького зала через бильярдно-читальную проходили прямо в зеленую гостиную, откуда налево был музей, а направо маленькая проходная комната, где иногда играл оркестр, и дальше большая столовая. Все окна по этому фасу, т. е. музея, зеленой гостиной, проходной и столовой, выходили на Загородный проспект. В зеленой гостиной стояла зеленая мебель, рояль, а на стенах висели большие масляной краской портреты Екатерины II, копия с известного портрета Лампи, и императоров Александра I, Николая I и Александра III. В этой комнате происходили обыкновенно „общие собрания“ офицеров, высший орган по управлению офицерской жизнью, вне строя и службы. В этой же зеленой гостиной иногда после сиденья в столовой собирались около рояля пианисты и певцы и устраивались импровизированные концерты, с номерами сольными и хоровыми. О нашем полковом музее можно или сказать несколько слов, или написать о нем книгу. Он был сравнительно очень богат и имелись в нем такие бесценные исторические реликвии, как остатки полковых знамен времен Петра, собственноручные его указы, мундир офицера полка Талызина, в который оделась Екатерина II, когда во главе гвардии выступила из Петербурга в Ораниенбаум свергать своего мужа Петра III, и многое другое. Собирался музей тщательно и с большой любовью целым рядом заведующих, и был он доступен не только для офицеров. Все ученики „Учебной команды“, будущие полковые унтер-офицеры, попутно с прохождением в команде курса русской истории и, в частности, полковой истории, со своими офицерами ходили в музей, где все им показывалось и объяснялось. Водили их туда обыкновенно маленькими группами, человек в 10–15, причем попутно им показывалось и собрание, т. е. все то, что имело в нем историческую ценность. Водить в музей всех солдат полка не имело смысла. Для посещения музея с пользой нужна все-таки некоторая подготовка и некоторый культурный уровень, которым в массе своей наши солдаты, увы, не обладали»[246]246
  Там же. С. 77.


[Закрыть].

Столовая офицерского собрания была самым посещаемым заведением: «Из зеленой гостиной, в противоположную сторону от музея, двери вели в маленькую проходную комнату, где на стенах висели группы и фотографии из полковой жизни, и дальше в столовую. Эта столовая, самая большая комната в собранья, была настолько велика, что могла вместить и вмещала до 130–150 обедавших. На противоположной от входа стене, прямо посередине, висел большой поясной портрет державного основателя полка императора, Петра Великого, в темной дубовой четырехугольной раме. На нем император был изображен в зеленом кафтане, с синим семеновским воротником. По бокам его висели небольшие в овальных золотых рамах портреты императора Николая II в нашем мундире и императрицы Александры Федоровны. С левой стороны от входа, в простенках между окнами, в золотых рамах, между прочими висели масляные портреты великого князя Николая Николаевича старшего, при жизни числившегося в полку, и двух бывших командиров: князя Святополк-Мирского и графа П.А. Шувалова. На стене справа от входа, в глубине, лицом к окнам, висела очень большая картина, изображавшая бой под Лесной. Большой обеденный стол стоял покоем, так, что середина узкой части буквы „П“ приходилась под портретом Петра, а два длинных конца шли один параллельно к окнам… В другом конце столовой, ближе к проходной комнате, посередине, стоял узкий и очень высокий закусочный стол. Высоким он был сделан нарочно, чтобы никому не пришло в голову поставить около него стул. Пить водку и закусывать полагалось стоя. Вправо от закусочного стола был ход в буфет, а около него стояла конторка буфетчика. В простенке (из проходной комнаты) налево от входа, между дверью и окнами, был вделан большой резной дубовый шкаф, где за стеклом хранились серебряные и хрустальные жбаны, братины, блюда и кубки, в свое время подаренные полку. Были подарки великих князей, бывших командиров, других полков и даже одна огромная поволоченная овальная чаша, подаренная Бухарским эмиром»[247]247
  Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905–1917. Мирное время и война… С. 77.


[Закрыть].

Как же накапливалась такая дорогая посуда: «В мое время установился обычай, что каждый офицер, уходящий из полка с жетоном, т. е. остававшийся членом собранья и после ухода, – дарил на память о себе в собранье какую-нибудь хрустальную или серебряную вещь. Таким образом, дубовый шкаф быстро наполнялся. Кроме этого серебра, в собранье имелось богатейшее, чуть ли не на полтораста человек, столовое серебро, ножи, вилки, ложки и стаканы. Большая часть этого серебра была именная. Образовалось оно таким образом. Еще за много лет до моего выхода, общим собранием было постановлено с каждого выходящего в полк офицера удерживать по 60 руб. и на эти деньги приобретать столовые и десертные нож, вилку и ложку, и кроме того стакан в виде кубка, всего семь предметов. На всех этих предметах гравировалось имя офицера и год его выхода в полк. Если офицер уходил из полка не по-хорошему, т. е. не оставаясь членом собранья, фамилия его с серебра стиралась. Когда на больших обедах вынималось это именное серебро, то разложить его так, чтобы каждый получил свое, было, конечно, немыслимо. Раскладывали, как попало. И вот любимой игрой офицеров было рассылать ложки, ножи и вилки по адресу. В последние годы этого именного серебра накопилось столько, что полного комплекта из семи вещей уже не заказывали, а делали или столовый прибор, или десертный, или стакан. На остальные деньги держался в порядке собранский инвентарь: столовый хрусталь, который был очень хорош, и который „собранские“ безжалостно кокали, и столовое белье, скатерти и салфетки, которое было также отличного качества, с вытканным полковым вензелем, но которое безжалостно прожигалось папиросами и изнашивалось от частой стирки. Также немалую часть крупных собранских расходов составляло поддерживание в порядке собранской посуды. Вся она заказывалась на фарфоровом заводе Кузнецова и на всех предметах, начиная от кофейных чашек и до самых больших тарелок, была синяя каемка полкового цвета и синий полковой вензель, два перекрещенных латинских „Р“, т. е. Petrus Primus»[248]248
  Макаров Ю.В. Моя служба в старой гвардии. 1905–1917. Мирное время и война… С. 80.


[Закрыть].