Текст книги "«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг."

20 апреля 1920 г. в Копенгагене советским и французским правительствами было подписано соглашения о возвращении на родину граждан этих стран (россиян из Франции – к 15 сентября, из Алжира – к 20 сентября 1920 г. в количестве 22 тыс. человек). Проведенный французами опрос оставшихся в Алжире русских свидетельствовал, что 96 % опрошенных изъявили желание уехать в Советскую Россию, менее 4 % предпочли районы, контролировавшиеся антибольшевистскими силами.

14 сентября 1920 г. Народный комиссариат иностранных дел РСФСР послал ноту премьер-министру и министру иностранных дел Франции А. Мильерану, в которой высказывались опасения, «как бы несколько десятков тысяч русских не остались помимо их воли во Франции и в Алжире». Французская сторона называла цифру в 47 тыс. русских, якобы вернувшихся из Франции в Россию. По российским данным, их число не превышало 15 тыс. (включая солдат, выданных Францией генералу А.И. Деникину). По данным советской стороны, на март 1921 г. во Франции, в лагерях Северной Африки и на Балканах продолжилось насильственное задержание 25 тыс. русских военных. В соответствии с конвенцией от 28 марта 1921 г. подлежали отправке из Турции на родину чины бывшего экспедиционного корпуса в Салониках, солдаты иностранного легиона в Сирии и наряду с ними военнопленные, паломники, направившиеся в Мекку еще до империалистической войны. В ноябре 1924 г. группой русских военных из состава бывшего экспедиционного корпуса в Париже был создан Союз возвращения на родину, имевший филиалы во многих городах Франции. В 1937 г. эта организация сменила свое название на Союз друзей советской родины.

Введение «сухого закона» в России в начале Первой мировой войны не слишком помогло солдатам и офицерам избавиться от вредных привычек, в данном случае пьянства. Если в период существования винной порции в армии пьянство носило официальный, так сказать, организованный характер, то после запрета на употребление спиртного оно приняло стихийное направление. При этом продолжалось производство спиртосодержащих материалов и самого спирта, так как он был нужен для производства пороха. Первая брешь в «сухом законе» была пробита при помощи одеколона, который выпускался в таком виде, чтобы его можно было употреблять внутрь. За этим последовало ужесточение правил продажи алкоголя. В итоге за несколько месяцев распитие относительно безвредного, «питьевого», одеколона сменилось употреблением политуры и денатурата. Весь этот поток алкогольных суррогатов хлынул в действующую армию, существенно понизив ее боеспособность. В частности, в братаниях с солдатами вражеских армий не последнюю роль играли спиртные напитки, которыми противник «угощал» русских солдат. В период Февральской революции 1917 г. солдаты часто выступали инициаторами разгромов винных складов. Все это способствовало разложению и деградации российской армии.

4. Положение в России и за границей в период «сухого закона»

4.1. Общественно-политическая дискуссия по поводу «сухого закона»

С момента введения «сухого закона» общественное мнение в России разделилось на две категории: те, кто поддерживал данную политику, и те, кто был против нее. По мнению же министра финансов П.Л. Барка, введение «сухого закона» вызвало одобрение по всей стране. «Решение государя закрыть питейные заведения во время войны встретило всеобщее одобрение по всей стране. Даже депутаты кадетской партии выказали удовлетворение и поздравили правительство, чего раньше никогда не бывало. Один из их лидеров, Шингарев, который после революции стал министром финансов Временного правительства, произнес следующую речь: „В начале войны правительство приняло важнейшее решение: винные лавки и кабаки, которые были под контролем правительства, были закрыты указом. Это решение принесло большую пользу народу, населяющему империю. Однако оно вызвало уменьшение доходности на сумму в 800 млн руб. Я должен подчеркнуть, что все ответственные и производительные народные силы России приветствовали этот указ с большим удовлетворением. Это является первым шагом мудрой финансовой политики: государство не пользуется более прибылью от народного порока. Наша казна потерпела большой урон от этого мероприятия, и до сего времени не было еще примера, подобному этому, в продолжении финансовой истории России. Нельзя найти подобного примера и в мировой истории с самого ее начала – и во время войны, когда воюющие должны были искать денег всякими способами в их распоряжении – иногда честными, а иногда и сомнительными. Они имели возможность прибегать к добровольным займам, к пожертвованиям со стороны населения, но иногда и к конфискации частной собственности. Но, как бы вы тщательно ни просматривали мировую историю, вы не найдете примера, подобного этому, – чтобы государство отказалось от наиболее постоянного источника дохода с началом войны. Ни одно правительство никогда не принимало такого замечательного и смелого решения. Закон, проведенный сейчас в России, показывает не только смелость правительства, но и то, что государство поняло, какой ущерб и разложение наносило пьянство нашему народу, и что правительство имеет полную веру в конструктивные способности народа, который сам по себе, по натуре, воздержанный и упорный в работе. Эти факты требуют доверия к правительству. Изучение психологических и практических проявлений нормальной интеллектуальной и экономической деятельности нашего народа показывает громадную разницу того, что было до и после этого мероприятия. Число преступлений уменьшилось в поражающей пропорции. Статистические данные, опубликованные по этому поводу министром юстиции, показывают самые низкие цифры по количеству преступлений, как-то драк, убийств и нападений, во всех губерниях. Теперь мир и тишина воцарились повсюду – в семье и в более широких кругах социальной жизни. Экономические результаты также удивительны. Статистика, взятая в 40 губерниях, показывает, что убытки от пожаров уменьшились на 56 %, а количество пожаров – на 46 %. Вы знаете, господа, что потери, вызванные пожарами в России, исчислялись миллионами рублей в год. Производительность труда в промышленных предприятиях и на фабриках сильно поднялась. Общество мануфактур и промышленностей в Москве публикует обзор по этому вопросу, из которого вытекает, что человек показывает значительно большую производительность, а число отлучек, штрафов и недоразумений тоже уменьшилось. Фактически – обильно доказано, что запрещение спиртных напитков имеет самое благотворное действие на народ в смысле нравственном, политическом и экономическом»[450]450
  Барк П.Л. Воспоминания… С. 86–87.


[Закрыть].

Один из сотрудников Министерства иностранных дел В.Б. Лопухин считал введение «сухого закона» ошибкой. «С объявлением войны последовал запрет крепких питей. Думали, только на время мобилизации. Оказалось, на все время войны. Тут-то захотелось пить и тем, кто раньше не пил. В ресторанах, таинственно подмигнув, требовали к завтраку, обеду, ужину „чаю“. Водка подавалась в фарфоровых чайниках и ее распивали из чашек. Для домашнего потребления получали спирт из аптек по рецептам врачей. Разбавляли водой в пропорции, дававшей крепость, превосходившую градусы обыкновенной водки. Обыватель наименее взыскательный обращался к денатурату, политуре и лаку. Так как спирт для „технических“ надобностей расценивался ниже „потреблявшегося внутрь“, то в бюджете оказалась пробитою значительная брешь. Однако все равно война требовала громадного усиления чрезвычайных ресурсов, изыскивавшихся, само собой разумеется, путем займов. Больше, меньше – куда ни шло. Барку везло. Не приходилось заменять питейный доход новыми источниками обыкновенных доходов, каковых источников Барк все равно бы не придумал»[451]451
  Лопухин В.Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел… С. 234–235.


[Закрыть].

Подводя итоги годового опыта трезвости, доктор медицины А. Мендельсон писал: «Более 8 лет тому назад, когда о прекращении пьянства в России путем запретительного закона, никто, кроме „апостола трезвости“ М.Д. Челышева, и мечтать не смел, профессор П.П. Мигулин в докладе „Борьба с пьянством и винная монополия“ восставал из теоретических соображений против целесообразности запретительной системы как меры борьбы с алкоголизмом: „Сколько-нибудь блестящих практических результатов запретительная система до сих пор нигде не дала; потребление алкоголя продолжается, несмотря на всякие запреты“. „Опыт показывает, что при полном воспрещении потребление спиртных напитков значительно возрастает. Даже проповедь абсолютного воздержания оказывает обратное действие, как это видно из примера Швеции и Америки“. Возражая докладчику, мы без обиняков высказали положение, которое тогда, 23 января 1908 г., могло казаться утопическим: „Только полное устранение спиртных напитков, прекращение продажи и потребления их, – единственный путь, по которому можно идти в борьбе с пьянством. Очень может быть, во Франции, Англии, Дании, где душевое потребление очень высоко (привычное потребление напитков народом), запретительный закон встретит огромное противодействие со стороны населения, но как раз в России, где душевое потребление очень небольшое (нет привычного, ежедневного поглощения алкоголя), в этом отношении запретительный закон не встретит большого сопротивления. Вести борьбу против потребления спиртных напитков в России будет гораздо легче, не будет взрыва всенародного негодования, а большей частью народ скажет спасибо, раз негде будет достать водки“. Эту же мысль мы высказали в 1911 г. на международном съезде по борьбе с алкоголизмом в Гааге. Действительность вполне подтвердила истину наших слов. 18 июля прошлого 1914 г., по случаю мобилизации, в России последовало повсеместное запрещение продажи казенного вина и всех вообще спиртных напитков. Произведен небывалый в истории человечества опыт внезапного отрезвления многомиллионного народа, и результаты этого эксперимента, длящегося уже более года, поразительны: сотни миллионов рублей, раньше пропивавшиеся русским народом, потекли в сберегательные кассы; по отзыву министра финансов покупательная сила русского народа и продуктивность труда заводских рабочих увеличилась в чрезвычайной степени, что дает возможность провести в ближайшем будущем крупные финансовые реформы»[452]452
  Мендельсон А. Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства. Доклад противоалкогольному совещанию Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова в Москве. Петроград: Российское общество борьбы с алкоголизмом, 1916. С. 2–11.


[Закрыть].

Трезвость повлияла не только на финансы. Словом, мы только теперь начинаем знакомиться с истинною мощью русского народа в экономическом отношении; с другой стороны, только теперь, при полном отрезвлении народа, этого великого молчальника, перед нами выступает его нравственная физиономия, его настоящая, не затуманенная алкоголем психика… В нашем распоряжении имеются данные по Спасской части, наиболее пьяной, как показали наши прежние статистические исследования. В среднем за 10 лет (1899–1908 гг.) в полицейском доме Спасской части подвергалось вытрезвлению круглым счетом по 11 тыс. человек в год, или 10 % местного населения. В 1914 г. число вытрезвлявшихся достигло лишь 5 749 человек, причем на первое полугодие падает 4 894 человек, а на 2-е приходится только 855 чел., если принять первую цифру за 100, то на 2-е полугодие приходится 17, другими словами, число арестованных в пьяном виде упало на 83 %… Таким образом, падение в Петрограде случаев острого опьянения – вне всякого сомнения. Куда-то исчезли и хронические алкоголики, те сотни и тысячи пьяниц, которые давали зарок не пить и регистрировались в Александро-Невском обществе трезвости, пропали также алкоголики и запойные, обращавшиеся ежегодно в числе 1,5–2 тыс. человек в амбулатории Попечительства о народной трезвости… Эти цифры красноречиво доказывают, что в Петрограде прежние алкоголики, составлявшие значительный процент среди пьющего населения, вернулись к трезвой жизни. Доставляемые же ныне в полицию и Обуховскую больницу пьяные принадлежат в огромном большинства к сравнительно небольшой группе пропойц, которые уже не способны к нравственному возрождение, иначе их по-прежнему приводили бы жены и матери к священнику у Варшавского вокзала для дачи обета трезвости или в амбулаторию – для лечения от неудержимой, болезненной страсти к вину… По статистическим данным, около 38 % мужского населения России по возрасту пригодны для несения военной службы; к концу 1914 г., по мнению М. Фигурина, к отбыванию военной службы из этой категории лиц было призвано около 12 %; отсюда получается вывод, что из-за одной только войны, независимо от изъятия спиртных напитков, количество преступлений должно было сократиться на 8 %; таким образом, все же на долю трезвости падает уменьшение преступности на 14 %… В нашей столице наблюдается значительное ослабление нищенства: в распоряжение Особого присутствия по разбору и призрению нищих за первые 3 месяца трезвого 1915 г. поступило 944 мужчин, за те же 3 месяца 1914 г. – 4161 мужчина… За второе трезвое полугодие 1914 г. прирост денежных вкладов в сберегательных кассах Российской империи достиг 70,4 миллионов рублей, тогда как за второе полугодие 1913 г. он равнялся лишь 17,3 млн руб… Общая же сумма всех денежных вкладов в Государственные сберегательные кассы к 1 июля 1915 г. превысила 2 миллиарда (2,143,7 миллиарда руб.), тогда как до сих пор общая сумма этих вкладов не достигала в прежние годы и одного миллиарда…

Итак, полное запрещение продажи спиртных напитков должно остаться в силе навсегда»[453]453
  Мендельсон А. Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства. Доклад противоалкогольному совещанию Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова в Москве… С. 2–11.


[Закрыть].

Не столь оптимистично высказывался заведующий Лечебницей для алкоголиков и нервнобольных Московского столичного попечительства о трезвости И.Н. Введенский: «Отравление денатуратом и другими суррогатами, представлявшее до войны явление сравнительно редкое, сразу резко возросло с первых же дней трезвости и имеет, по-видимому, склонность все увеличиваться… До запрещения продажи водки, в первые 2 недели июля, число пьяных, доставленных в Обуховскую больницу, колебалось от 100 до 105 в неделю. С 22 по 28 июля количество опьяневших упало до 19. До 23 августа количество отравлений не превышало 29 в неделю. С 23 августа, когда была разрешена продажа виноградного вина и денатурированного спирта, по 30 августа оно уже достигло 59. В следующую неделю число отравлений достигло 87, затем – 88 и в третью неделю сентября -115, то есть даже превысило число поступлений пьяных до запрещения продажи водки… Наряду с употреблением суррогатов, стремление обойти запрещение выражается в тайном винокурении, приготовлении (среди крестьян) хмельной браги, домашнего пива и различных национальных напитков (кумыса, „кумышки“ и т. п.). О степени развития тайного винокурения можно судить по тому, что за вторую половину 1914 г., по сведениям министерства земледелия, обнаружено 1825 тайных винокурных заводов, из которых 160 оказались технически хорошо оборудованы, 92 завода – специально для очистки политуры и лака и 60 – для очистки денатурированного спирта»[454]454
  Введенский И.Н. Опыт принудительной трезвости. М.: Моск, столич. попечительство о нар. трезвости, 1915. С. 14–16.


[Закрыть].

Октябрист Н.В. Савич вспоминал, как непросто осуществлялся «сухой закон»: «Наступил страшный 1914 г., немцы объявили нам войну. Первой мерой власти было запрещение продажи вина в момент объявления мобилизации. Эта мера была встречена сочувственно. Все еще помнили пьяные дебоши в момент частичных мобилизаций 1904–1905 гг. Но мобилизация давно кончилась, а мера эта не отменялась… Барк сразу, как только началась война, использовал это обстоятельство для начала осуществления плана введения „сухого“ режима, временная мера начала превращаться в постоянную. Общественное мнение это приветствовало. Когда Барк заговорил открыто о проведении законопроекта, имевшего целью ввести сухой режим навсегда, это известие было встречено сочувственно, особенно на левых скамьях. За эту меру были все левые, все наше духовенство, это уже составляло больше 40 % Государственной думы. Наконец, очень много людей, еще недавно относившихся отрицательно к этой мере, теперь готовы были ее принять. Одни – потому, что считали себя обязанными поддержать меру, предложенную от имени государя и им явно патронируемую, другие – потому, что не хотели создавать конфликта с верховной властью в момент войны. Война резко изменила психологию многих думцев. Думали только о войне, о борьбе с неприятелем, все остальные вопросы, заботы отошли на задний план. Когда же стало известным, что царь очень дорожит законопроектом, что отклонение последнего создало бы острый внутренний кризис, то большинство депутатов центра махнуло рукой, решило, что создавать конфликт с короной по этому поводу невозможно, что это помешало бы успешному ведению войны. Прохождение законопроекта о сухом режиме вдруг стало вне сомнения. Любопытно, как в это время менялись люди. Приведу, как пример, тот факт, что председатель Государственной думы Родзянко, еще недавно относившийся скептически к Челышеву, в своей речи при открытии одной из сессий Думы сказал фразу: „И пьянство, павшее по манию царя“. Еще более страстным защитником законопроекта вдруг оказался левый октябрист Годнев. Годнее был полной противоположностью Челышева. Маленький, толстый Годнев и по характеру своему больше походил на обрусевшего азиата, чем на славянина. По крайней мере, отличительной чертой его была крайняя злобность, его маленькие, раскосые глазки отражали хитрость и злость, даже его симпатии к чему бы то ни было выражались в проявлении лютой ненависти к тому или тем, кого он считал враждебным предмету его симпатии. Он был плохим оратором, занимался главным образом в Комиссии по исполнению росписи, со сметой государственного котроля. Эта работа больше всего отвечала его характеру, ибо самым большим удовольствием его было кого-то ущемить. Теперь он вдруг проникся озлоблением и к винной монополии, и к ее творцам. Как врач по профессии, он считал себя наиболее подготовленным для того, чтобы быть докладчиком по законопроекту, внесенному Барком, о воспрещении продажи и потребления вина. Под его редакторским пером законопроект принял крайние формы, принцип сухого режима доводился до предела, до абсурда»[455]455
  Савич Н.В. Воспоминания… С. 136–138.


[Закрыть].

Начались «перегибы» в политике отрезвления. «Противники не считали нужным бороться против этих крайностей, они говорили, что прохождение закона обеспечено, что мера эта настолько резко расходится с народной психологией и вековыми нравами населения, является таким ярким примером насилия правительственной власти, что долго она существовать не может. Пока идет война, народ, быть может, будет еще мириться с этим нарушением его понятий и вековых привычек, но затем всеобщее возмущение должно все равно снести эту новеллу. Крайности закона лишь скорее выявят его абсурдность. Таким образом, законопроект попал в общее собрание Государственной думы в редакции автора под титулом закона „О воспрещении пьянства навсегда“. В таком виде он и был принят. „Сухой“ режим водворился в России. Население тотчас и резко реагировало. Несмотря на сочувственное отношение нашей общественности, поддержку всей прессы, всюду началось пассивное сопротивление закону. Народ начал пить денатурат, несмотря на массовые случаи слепоты как следствие потребления примешиваемого к денатурату пропилового спирта. Пришлось даже, в силу распоряжения принца Ольденбургского, изменить состав примесей, чтобы избегнуть этих печальных последствий. В деревнях скоро начали гнать самогон, население отравлялось отвратительным пойлом, вредным для его здоровья и дававшим большой доход распространившемуся шинкарству. Высшие классы тоже пили, находили возможность получать вина в любых количествах, только попойки стоили дороже. Нижние чины, лишенные обычной чарки вина, с завистью и негодованием смотрели на то, как начальство находило возможность выпить каждый раз, когда этого хотело. Словом, с первых же шагов стало ясно, что закон встретил общее противодействие, что ликвидация его вопрос времени. Но скоро начало выявляться еще нечто, чего не ожидали авторы закона. Лишенное привычного напитка население начало роптать – сперва, раздражаться – потом. Энергия, привыкшая находить выход в потреблении алкоголя, должна была направиться по другому направлению. Она и выливалась в усилении того общего недовольства и раздражения низов против верхов социальной лестницы, которые так ярко проявились в момент на-456 ступившего революционного движения»[456]456
  Савич Н.В. Воспоминания… С. 136–138.


[Закрыть].

П.Л. Барк полагал, что сторонники «сухого закона» и, особенно, либералы опасались разворота назад. «Энтузиазм, вызванный императорским указом, постепенно охлаждался, и некоторое беспокойство начало чувствоваться в кругах, особо затронутых запрещением, чувствовалось, что сильное давление будет пущено в ход, чтобы повлиять на министра финансов и изменить его политику, как только война будет окончена. Я чувствовал это беспокойство в особенности среди членов Государственной думы – независимо от принадлежности их к той или другой партии. Депутаты часто высказывали мне сомнения в искренности кабинета относительно запрещения спиртных напитков. Они дали мне понять, что многие из числа членов Совета министров говорили им в частном порядке, что меры, принятые во время войны, слишком строги, чтобы остаться в силе после ее окончания, когда условия станут нормальными. Вопрос должен будет обсуждаться снова, и менее связывающие решения должны будут вводиться. Депутаты настаивали на том, чтобы министр финансов предложил Думе безотлагательно закон, который пояснял бы предположение императорского указа и имел бы постоянный характер. Интересно отметить, что либеральные элементы Думы с наибольшим энтузиазмом поддерживали полный запрет продажи спиртных напитков».[457]457
  Барк П.Л. Воспоминания… С. 81–83.


[Закрыть]

П.Л. Барк пытался образовать Комитет по борьбе с пьянством во главе с А.П. Ольденбургом или С.Ю. Витте, который бы занимался пропагандой трезвого образа жизни, но эта идея провалилась. «Я часто обсуждал этот вопрос с его величеством. Я считал, что самым лучшим было бы это дело разделить на две части. Первое – уменьшить число питейных заведений и, следовательно, уменьшить доход от винной монополии, возместив его из других источников. Второе – это конструктивный план, включающий меры и пропаганду, рассчитанные на перемену отношения русского народа к спиртным напиткам и ослабление его пристрастия к вину. Ясно, что закон только запретительный не может изменить народной привычки, привитой ему в течение столетий. Настойчивые усилия должны быть предприняты в этом направлении для поднятия культурного уровня народа и для обучения его тому, как использовать свои досуги наиболее разумным образом. Об этом моем плане я уже говорил раньше, но считал, что это не дело министра финансов, и поэтому предложил императору создать Специальный комитет, возглавляемый наиболее выдающимися и известными членами Государственного совета, для выработки разумного плана. Лично я бы приветствовал назначение принца А.П. Ольденбургского или графа Витте в качестве председателя такой организации. Принц А.П. Ольденбургский, хотя и был уже старым человеком, был известен своей неутомимой энергией и упорной деятельностью в различных самых достойных отраслях. Он был инициатором создания и постройки в Петербурге большого здания, известного под название „Народного дома“, где театральные представления давались по доступным для народа ценам. Крупные лаборатории для научных изысканий были построены на его личные средства, и он был попечителем различных учебных заведений и обществ трезвости. Во время войны император поручил ему контроль над всеми госпиталями. Что касается графа Витте, то он не потерял еще ничего от своей прежней энергии и не был доволен той праздностью, на которую он был обречен как член Государственного совета, участвовавший лишь в общих собраниях. Я говорил о моем плане несколько раз с председателем Совета министров Горемыкиным, который прекрасно знал вопросы гражданского управления.

Горемыкин был хорошо расположен ко мне, и мы оба имели взаимное тяготение, потому что были назначены на свои посты одновременно. Он всегда был готов дать мне совет, но был очень сдержанным относительно запрета вина, так как не был оптимистом по этому вопросу. Он предупредил меня, что будет очень трудно убедить государя назначить Витте председателем такого Комитета, какой я имел в виду. Деятельность Витте в течение беспокойного периода после Манифеста 17 (30) октября 1905 г. и до открытия Первой Государственной думы оставила неприятное впечатление у его величества. Его доверие к Витте было подорвано, и Горемыкин не думал, что государь согласится на мое предложение. Естественно, война отодвинула на задний план вопрос о Комитете и общий вопрос об организации борьбы с алкоголизмом»[458]458
  Барк П.Л. Воспоминания… С. 81–83.


[Закрыть].

Вдохновленные благостной картиной отрезвления члены Московской городской думы на заседании 19 августа 1914 г. подняли вопрос о полном запрете до конца войны всего спиртного – от водки до пива. «В течение месяца, когда приостановлена продажа водки, – задал тон обсуждению председатель собрания О.В. Воскресенский, – по всей России заметны улучшения, которые всем очевидны. Не только у нас в Москве, но и по маленьким городам и деревням замечается, что русский народ как бы переродился, стал более вдумчиво и сознательно относиться к своим обязанностям. Те люди, которые не думали о труде, в настоящее время трудятся. Даже Хитров рынок преобразился: не видно ни нищих, ни полуодетых несчастных, подверженных страсти спиртным напиткам. Поэтому стремление всей России к тому, чтобы продолжить запрещение продажи спиртных напитков до окончания войны, можно только приветствовать». Коллегу с энтузиазмом поддержал гласный Н.П. Астров: «Мы присутствуем при исключительном, небывалом и величественном зрелище. То, с чего начал свой доклад председатель, представляет редкое явление: от целого ряда организаций и общественных кругов мы получили заявление о том, что нужно прекратить продажу крепких напитков. Это – не единичное явление: в этом же зале недавно присутствовали городские головы, собранные со всей России, и единогласно заявили то же самое. Те же городские головы представили об этой печали русской земли государю императору. Заговорила совесть народная, это – общее мнение, это – общая печаль и нужда. Наше постановление будет внушительнее, будет более соответствовать значению, моменту и предмету, если мы из нашего постановления, из нашей формулы исключим все подробности и детали, то есть не будем говорить о 1-м или 3-м разряде, не будем перечислять все виды ядов, которыми отравлялась Россия, а постараемся выработать такую формулу, которая разрешила бы весь вопрос. Я бы предложил такую формулу: „Московская городская дума ходатайствует о полном воспрещении продажи спиртных, крепких и хмельных напитков“. Сюда подойдут все виды, о которых мы говорим». Присоединившись к общему мнению, гласный Н.В. Щенков обратил внимание на явление, мешавшее полному отрезвлению народа. «Московской городской думе следует, наконец, твердо заявить о прекращении продажи не только водки, но и виноградных вин, а также нужно ходатайствовать о том, чтобы и денатурированный спирт продавался с разрешения полиции. Сегодня мне передавали, что вчера и третьего дня у винных лавок стояли целые вереницы и покупали денатурированный спирт. Нашлись лица, которые умеют уничтожать скверный запах этого спирта: прибавляют в него красный перец, лимонную корку и горячую воду. Люди начинают пить этот спирт, и в эти дни появились на улицах пьяные. В нашем ходатайстве, безусловно, следует указать и на это обстоятельство. Если мы не примем решительных мер против денатурированного спирта, то отравлений будет масса, и пьянство, которое затихло, возвратится еще в большей степени, и мы будем иметь дело с рядом острых отравлений»[459]459
  Кокорев А., Руга В. Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны. М., 2011. С. 211.


[Закрыть]. В конечном итоге городская дума единогласно решила: обратиться к верховной власти с предложением полностью запретить в Москве продажу всех видов спиртного.

По инициативе членов Государственной думы крестьян И.Т. Евсеева и П.М. Макогона в Государственную думу внесено законодательное предложение «Об утверждении на вечные времена в Российском государстве трезвости» (оно так и не было реализовано). В объяснительной записке к законодательному предложению его авторы писали: «Высочайше утвержденным Положением Совета министров 27 сентября 1914 г. городским думам и сельским общинам, а Положением 13 октября того же года – и земским собраниям на время войны предоставлено было право запрещать торговлю спиртными напитками в местностях, находящихся в их ведении. Волею государя право решения вопроса быть или не быть трезвости во время войны было предоставлено мудрости и совести самого народа. Сказка о трезвости – этом преддверии земного рая – стала на Руси правдой. Понизилась преступность, затихло хулиганство, сократилось нищенство, опустели тюрьмы, освободились больницы, настал мир в семьях, поднялась производительность труда, явился достаток. Несмотря на пережитые потрясения, деревня сохранила и хозяйственную устойчивость и бодрое настроение, облегченный от тяжкой ноши – пьянства – сразу поднялся и вырос русский народ. Да будет стыдно всем тем, которые говорили, что трезвость в народе немыслима, что она не достигается запрещением. Не полумеры нужны для этого, а одна решительная бесповоротная мера: изъять алкоголь из свободного обращения в человеческом обществе и перенести его в аптеки и специальные склады как лекарственное средство и продукт, пригодный для хозяйственных и технических целей»[460]460
  Цит. по: Мендельсон А. Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства. Доклад противоалкогольному совещанию Общества русских врачей в память Н.И. Пирогова в Москве… С. 52.


[Закрыть].

Сущность самого законопроекта состояла в следующем: «Воспрещается продажа спирта, водочных изделий, виноградных вин, пива и прочих содержащих алкоголь опьяняющих напитков. Виновные подвергаются заключению в тюрьме от 4 месяцев до 1 года; во второй раз – заключению в исправительных арестантских отделениях от 1 года до 3 лет; в третий раз – ссылке на поселение. Необходимое для лечебных, хозяйственных и технических надобностей количество всякого рода спирта изготовляется с разрешения и по разверстке правительственной власти и отпускается из аптек, казенных лавок или специальных складов по рецептам врачей или особым разрешениям, выдаваемым общественными учреждениями. Необходимое для лечебных целей и при отправлении богослужения количество виноградного вина отпускается из аптек, казенных лавок или специальных складов, в первом случае – по рецептам врачей, а во втором – по разрешениям, выдаваемым духовною властью. Врачи и вообще лица, пользующиеся правом прописывания рецептов, за злоупотребления в выдаче рецептов из корыстных или иных личных видов подвергаются лишению практики и заключению в тюрьме от двух до шести месяцев. Содержатели аптек обязаны вести запись об отпуске спирта и вин. За отпуск без соблюдения правил вина и спирта аптекари подвергаются заключению в тюрьме от двух до шести месяцев и лишаются права содержать аптеку и специальные склады. Денатурат и всякого рода материал, изготовляемый на спирте, допускается в продаже только по разрешительным свидетельствам или книжкам. За появление где-либо в нетрезвом виде виновные подвергаются аресту от семи до тридцати дней, во второй раз – от одного до трех месяцев и в третий раз – тюремному заключению от одного до трех лет. При министре народного просвещения утверждается особый комитет из представителей земских и городских самоуправлений, а также представителей ведомств для разработки мероприятий для утверждения трезвенных начал в народной жизни и всякого рода содействия начинаниям местных общественных учреждении и организации»[461]461
  Там же. С. 53–54.


[Закрыть].