Текст книги "«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг."

Так, например, наказной атаман Донского казачьего войска генерал от кавалерии В.И. Покотило в телеграмме на имя министра внутренних дел Н.А. Маклакова сообщал, что в Макеевском горном районе на границе с Екатеринославской губернией произошли беспорядки. Рабочие разграбили винные лавки, перепились и убили жандарма. Для подавления беспорядков была вызвана войсковая часть, и после неудачных увещеваний открыт огонь на поражение. В результате было убито 13 и ранено 17 человек[316]316
  Уличные беспорядки и выступления рабочих в России. По документам Департамента полиции. 1914 – февраль 1917 г.// Исторический архив. 1995. № 4. С. 93.


[Закрыть].

Не обошлось без волнений и в Воронежской губернии. Так, 28 июля 1914 г. в селе Нижний Мамон Павловского уезда призванные ратники ополчения, собиравшиеся выступать в город Павловск, стали требовать у местного станового пристава Сидорского выдать им водки, но получили категоричный отказ. После этого ополченцы дошли до винной лавки № 153, которая располагалась в конце села, где к ним присоединились крестьяне, образовав, таким образом, толпу в 1000 человек. Сначала они просили пристава выдать им водку за деньги, хотя бы по полбутылке на человека, когда же получили отказ, из толпы стали раздаваться угрозы насильно вторгнуться в лавку и забрать спиртное. Ситуация накалялась. Но пристав сумел убедить людей разойтись, и в результате ратники в полном порядке вышли из села и без происшествий прибыли в Павловск. Благодаря выдержке и самообладанию Сидорского, удалось избежать крупных беспорядков и человеческих жертв. Губернатор объявил приставу личную благодарность, приказ об этом был прочитан перед чинами полиции.

Но, как показывала практика, не все полицейские чины оказывались столь же тверды и последовательны в исполнении своих служебных обязанностей. В «Воронежских губернских ведомостях» был опубликован приказ губернатора, в котором говорилось, что, вопреки изданным указаниям о запрете продажи спиртных напитков на время мобилизации, один из становых приставов Воронежской губернии, поддавшись на угрозы запасных, открыл трактир и выдал им 1/40 ведра водки на человека. Пристав обвинялся в недопустимой трусости и совершенной нераспорядительности. Смягчающим обстоятельством губернатор считал то, что данный чин только недавно приступил к исполнению своих обязанностей и потому смог отделаться только семью днями ареста. Губернатор требовал от полицейских чинов строго выполнять его указания, а в случае повторения подобных ситуаций грозил немедленным увольнением со службы[317]317
  Воронежские губернские ведомости. 1914. 30 июля.


[Закрыть].

10 августа 1914 г. было издано новое постановление, которое воспрещало продажу спиртных напитков нижним воинским чинам на территории губернии вплоть до особого распоряжения. Запрет касался только водки, но потом распространился и на пиво. Согласно распоряжению губернских властей от 10 декабря, продажа пива разрешалась до 1 января 1915 г. Продажа могла осуществляться только в городах и исключительно в то время, когда в них закрыты сборные пункты при Управлениях воинских начальников и исключительно навынос. Торговать пивом имели право лишь те буфеты и торговые заведения, которые назывались в особом соглашении, заключенным между губернатором и управляющим акцизными сборами. Разрешалось торговать только бутылками (а не бочонками) и не больше 10 бутылок одному лицу в день. Начинаться торговля должна была не раньше 9.00 утра и заканчиваться в будни не позднее 18.00, а накануне праздников – не позже 2 часов дня. Торговля пивом полностью запрещалась во время двунадесятых праздников, по воскресеньям и в царские дни, а также в дни базаров и ярмарок.

С началом всеобщей мобилизации торговля крепкими спиртными напитками на территории Тульской губернии также была запрещена, за исключением ресторанов I разряда. 5 августа 1914 г. губернатор А.Н. Тройницкий обратился с секретным письмом к министру внутренних дел Н.А. Маклакову, в котором с пафосом описывал благотворное влияние «сухого» порядка на мобилизацию. 9 августа тульский губернский предводитель дворянства сообщил начальнику губернии о прошедшем 8 августа заседании чрезвычайного Тульского губернского дворянского собрания, которое постановило просить Правительство отсрочить до 15 ноября открытие винных лавок и продажу вина, разрешив лишь продажу денатурированного спирта, но не из винных лавок.

9 августа 1914 г. министр финансов П.Л. Барк направил губернатору телеграмму, в которой попросил в совещании с представителями местной власти обсудить вопрос о сохранении «сухого» порядка в губернии после 1 сентября. Указанное совещание постановило: «1) признать необходимым возбудить ходатайство… о продлении срока закрытия как казенных винных лавок, так и всех частных заведений с продажей крепких напитков, не исключая ресторанов I разряда и буфетов при клубах и общественных собраниях до окончания демобилизации армии, и 2) высказаться за возможность допущения продажи в отдельных случаях спирта и виноградных вин, но не иначе как с разрешения в каждом случае врачей или лечебных заведений, а церковного вина – по требованию настоятелей церквей»[318]318
  Цит. по: Пашков Е.В. Режим принудительной трезвости в Тульской губернии в годы Первой мировой войны // Известия Рос. гос. пед. ун-та им. А.И. Герцена. 2013. № 162. С. 14–20.


[Закрыть].

Опираясь на данное постановление совещания и надеясь на поддержку его правительством, 12 августа 1914 г. губернатор сообщил циркуляром полицейским чинам губернии, «что распоряжение об открытии торговли 16 августа отменяется, – впредь до особых по сему предмету указаний». 13 августа губернатор направил циркуляр тем же полицейским чинам, в котором сообщил, что «согласно постановления Совета министров разрешается допустить с 16 августа торговлю исключительно виноградными винами, причем в первый день, т. е. 16 августа таковая может производиться только от 12 до 3 часов дня, а в остальное за тем время в часы, установленные для сего рода торговли вообще».

17 августа 1914 г. в Туле была принята телеграмма из Белева от начальника Белевского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог ротмистра Грязнова, адресованная начальнику губернии: «В Белеве и других селениях с 16 августа производится торговля виноградным вином частными лицами. Ввиду постоянного прохождения войск и продолжительных стоянок в Белеве воинских поездов, нижние чины покупают в большом количестве спиртные напитки и возвращаются на вокзал пьяные. Прошу распоряжения о совершенном воспрещении во всех заведениях, торгующих вином, продажи спиртных напитков до окончания прохождения войск». На телеграмме присутствует резолюция: «Распоряжение уже отдано». 19 августа губернатор уведомил управляющего акцизными сборами: «вопрос о разрешении выносной торговли виноградным вином в настоящее время рассмотрению не подлежит, в виду распоряжения моего, сообщенного вам 17 августа»[319]319
  Цит. по: Пашков Е.В. Режим принудительной трезвости в Тульской губернии в годы Первой мировой войны… С. 14–20.


[Закрыть].

23 августа 1914 г. одоевский уездный исправник в своем рапорте губернатору представил дознание, «коим установлена незаконная продажа» двумя возчиками «18 июля сего года казенного вина в количестве 8 ведер призванным по мобилизации запасным нижним чинам». 19 августа начальник эшелона, командир 3-го батальона 327-го пехотного Карсунского полка подполковник Тихомиров направил заявление ротмистру Грязнову, в котором сообщил, «что в г. Белеве нижним чинам виноградное вино продавалось и продается без разрешения от их начальства.». В тот же день ротмистр Грязнов направил белевскому, богородицкому и козельскому уездным исправникам тождественные письма с пометой «Срочно»: «Со времени открытия 16-го августа сего года продажи вина частными торговцами наблюдается, что нижние чины проходящих эшелонов направляются массами в прилегающие к железной дороге города и селения, в особенности в г. Белев, где стоянки воинских поездов наиболее продолжительны, раскупают в лавках очень много вина, напиваются пьяными, сквернословят, дерутся и по возвращении на вокзал продолжают также серьезно нарушать порядок. Сегодня я лично видел в Белеве около лавки Федосьева трех совершенно пьяных дерущихся между собой солдат, которые потом уехали на извозчике на вокзал»[320]320
  Цит. по: Пашков Е.В. Режим принудительной трезвости в Тульской губернии в годы Первой мировой войны… С. 14–20.


[Закрыть].

Тульский губернатор 21 августа 1914 г. отправил в Москву заведующему передвижением войск и военных грузов по железной дороге Вязьмо-Уральского района полковнику Генерального штаба Карпову телеграмму, в которой сообщил: «16 августа открыл торговлю виноградным вином, 18 вновь закрыл», и попросил «точно сообщить, на каких станциях были пьяные для производства расследования». И 24 августа Карпов «препроводил» губернатору «для сведения копию телеграммы» от 22 августа ротмистра Грязнова, адресованную первому с пометой «Срочно»: «Торговля спиртными напитками существует близ станций: Волово, Белев, Козельск, Сухиничи. Пьяные появлялись из поселка ст. Волово и главным образом в большом количестве из г. Белева, куда нижние чины направлялись с вокзала большими партиями и покупали очень много спиртных напитков с 16 по 20 августа. Вследствие моих настояний в пос. Волово торговля вином прекращена, в Белеве же ввиду крайне слабого надзора, хотя исправник ввиду моих настояний и сообщил мне 20 августа о прекращении торговли вином, тем не менее, в тот же день, как и прежде, в проходящих эшелонах вновь появилось много пьяных нижних чинов. Как мне доносят участковые унтер-офицеры, солдаты доставали в г. Белеве не только вино, но и водку, но где именно, ввиду незнания проходящими воинскими чинами города, установить не удалось. В г. Белеве водкой торгует и теперь буфет общественного собрания». На соответствующем письме Карпова с пометой «Спешно» губернатор наложил следующую резолюцию: «25 августа. Написать срочно исправнику, чтобы в 3-дневный срок разыскал виновных в торговле вином и мне донес. Нельзя так бездействовать, как делает исправник». В письме от 3 сентября исполняющий обязанности исправника губернатор признал его объяснение совершенно неудовлетворительным и в последний раз предложил принять решительные меры к прекращению тайной торговли крепкими напитками, «не стесняясь положением лиц, допускавших эту продажу», пригрозив исполняющему обязанности исправника отставкой.

22 августа 1914 г. 38 жителей г. Каширы направили губернатору покорнейшую просьбу «запретить продажу водки, пива и других спиртных напитков» в Каширском общественном собрании, «так как мы видим то благо, которое нам принесено закрытием всех питейных заведений в г. Кашире». Среди подписантов оказались действительный статский советник, статский советник, три каширских купца, два мещанина, продавец казенной винной лавки, надворный советник, содержатель типографии, коллежский регистратор. И уже 25 августа на данное прошение губернатор наложил следующую резолюцию: «Срочно послать исправнику и спросить, не было ли каких-нибудь безобразий в этом собрании на почве пьянства, и отобрать подписку от старшин собрания, а также спросить лиц, подписавших прошение». 6 сентября Каширский уездный исправник в своем рапорте доложил начальнику губернии, что «опрошенные лица, подписавшие прошение, объяснили, что таковое подано из патриотических побуждений, дабы изъять водку повсеместно из употребления. Были случаи, особенно во время спектаклей в клубе, из числа зрителей напивались в буфете до пьяна, но в настоящее время из винных лавок клубу отпускают лишь 1/4 ведра водки, которую по распоряжению старшин в продажу пускают только в 7 часов вечера; но, так или иначе, с моей стороны имеется негласное, строгое наблюдение за правильной продажей в буфете водки, особенно лицам, не состоящим членами собрания». В своем заявлении губернатору старшины Каширского общественного собрания указали, что «состав членов клуба представляет из себя главным образом интеллигентное общество с культурными жизненными запросами, которые по возможности клуб старается удовлетворить, что это единственное в Кашире для этих целей место, что существование клуба в провинции находится в большой зависимости от буфета как определенной доходной статьи, идущей на содержание самого учреждения, и что главное стремление правительства относится к отрезвлению крестьян и вообще широкой публики, для которой потребление вина разорительно, а не интеллигентного слоя общества, которое сознательно отдает себе отчет в своих действиях и поступках». В заключение совет старшин ходатайствовал перед начальником губернии «об оставлении прошения группы лиц без удовлетворения в интересах существования клуба». 1 сентября губернатор, «выслушав личный доклад Одоевского уездного исправника о допущении чрезмерного пьянства в буфете Одоевского общественного собрания, постановил: буфет закрыть на все время объявленного положения чрезвычайной охраны в Тульской губернии»[321]321
  Цит. по: Пашков Е.В. Режим принудительной трезвости в Тульской губернии в годы Первой мировой войны… С. 14–20.


[Закрыть].

В сентябре 1914 г. содержатели ресторанов и трактирных заведений II и III разрядов Тулы обратились к начальнику губернии с прошением, в котором сообщили, что «содержание указанных заведений с правами торговли крепкими напитками до запрещения этой торговли едва оправдывало расходы и давало возможность производить уплату срочных платежей по обязательствам и договорам. В данное же время за прекращением торговли крепкими напитками, производя те же расходы, мы поставлены в совершенно безвыходное положение, грозящее нам полным разорением и неоплатностью по срочным обязательствам и договорам, что повлечет за собой и нищету для массы наших служащих, вынужденных остаться без службы и заработка». Затем содержатели просили губернатора разрешить «производить торговлю виноградными винами». Под прошением было 17 подписей. Начальник губернии просителям отказал.

В Тверской губернии также весьма распространенным стало пьянство мобилизованных на военную службу, усугубленное потреблением суррогатов (так, в деревне Устиново Калязинского уезда распивали лак трое призванных – «дабы напиться допьяна»). Число нижних воинских чинов в 1914 г. увеличилось с 7,7 до 42 тыс. человек, а в 1915 г. в прифронтовой Тверской губернии было размещено уже 120 тыс. солдат. Приток мобилизованных открывал для нерадивых содержателей трактирных и чайных заведений перспективы легкой наживы. Так, крестьянин В.А. Журавлев, хоть и жаловался на то, что «во время мобилизации публики много скапливается в заведении», но охотно этим пользовался. В ржевском трактире крестьянки А. Борисовой было расквартировано 20 нижних чинов, для которых, – жаловался сосед Шишков, – в трактире допускалось запрещенное распитие спиртных напитков. 5 сентября 1914 г. начальник тверского гарнизона просил тверского губернатора все-таки закрыть ренсковые погреба и усилить надзор за продажей виноградных вин. Он обосновал это тем, что со дня открытия ренсковых погребов в гарнизоне значительно увеличилось число пьяных нижних чинов, а карцеры в связи с этим заполнены. Тверской губернатор распорядился о закрытии всех винных лавок и о прекращении питейной торговли в дни работы призывных участков[322]322
  Богданов С.В. «Пьяная» городская повседневность во время «сухого закона» (вторая половина 1914–1915 г.) // Вести. Тверск. гос. ун-та. Серия «История». 2015. № 2. С. 4–23.


[Закрыть].

Иногда спаиванию военных способствовали сердобольные горожане: 13 января 1915 г. два нетрезвых тверских мещанина были задержаны в тот момент, когда, будучи в подпитии, угощали имевшимся у них денатуратом отправлявшихся на фронт солдат. Пьяные бесчинства, которые устраивали офицеры расквартированных в тверских городах полков, не были новостью городской жизни – в Твери пьяные офицеры часто устраивали дебоши в домах терпимости, трактирах и на улицах. Но в условиях «сухого закона» такие выходки становились нарушением закона.

Действительным новшеством в городской жизни стали пьяные военнопленные. Так, 10 января 1915 г. в Твери за нетрезвость был арестован австрийский военнопленный Корежь (в Твери он работал уборщиком снега с трамвайных путей). При дознании выяснилось, что денатуратом его угостил знакомый русский рабочий Буров, а тот пояснил, что встретившийся ему австриец в разговоре высказал пожелание выпить, после чего они вместе пошли искать спирт.

Немало усилий для воплощения в жизнь правительственного запрета продажи алкоголя приложили власти Вятской губернии. Так, 12 ноября 1914 г. вышло обязательное постановление губернатора, по которому запрещалось приобретавшим спирт, вино или другие крепкие напитки для химических, технических, ученых, учебных, фармацевтических или лечебных надобностей употреблять их в качестве напитков или заниматься их перепродажей. Санкции и наказание за нарушение этих норм были суровыми. Сама процедура отпуска алкогольной продукции строго регламентировалась: в Вятской губернии снабжением и распределением спиртосодержащих напитков можно было заниматься только с разрешения вятского полицмейстера.

В полицейских сводках отмечалось, что «население с радостью встретило правительственное распоряжение о прекращении виноторговли… теперь замечается полный достаток и довольство своим положением, и является возможность… труженику делать сбережения на черный день»[323]323
  Цит. по: Казаковцев С.В. Вятская губерния в 1914–1917 гг.: война, власть и население // Новый исторический вестник. 2009. № 2. С. 18–25.


[Закрыть].

В действительности же население не прекратило употреблять спиртное. Так, из отчетов городских управ видно, что после запрета продажи алкогольной продукции распространение получило (в том числе и среди детей!) употребление различных суррогатов («бражки»), которое «расползалось и вширь, и вглубь». Полицейская статистика отметила снижение числа преступлений, совершенных в состоянии алкогольного опьянения. Тем не менее нетрезвые ратники и солдаты нередко встречались на улицах Вятки. В сентябре 1914 г. пристав 2-й части доносил вятскому полицмейстеру Румянцеву: «В дом терпимости ежедневно приходят нижние чины пулеметной команды 333-го Глазовского полка и позволяют себе здесь всевозможные дебоширства, поют песни, ругаются сквернословием, матерной бранью и не обращают никакого внимания на содержательниц домов терпимости и постового городового. В ночь на 22 сентября 1914 г. они изрезали салфетку на столе и изорвали шторы в сенях»[324]324
  Там же.


[Закрыть].

Осенью 1914 г. на имя вятского губернатора пришло письмо от неизвестной женщины: «Сообщаю вам… как власть имеющему, что какой-то виноторговец продает коньяк, хотя это ведь запрещено. Я так счастлива, что муж мой (алкоголик) прекратил свое пьянство, а вместе с тем и буйства в семье… дети стали поправляться от бессонных ночей… и что же – опять началась та же пьянка. Он является безобразно пьян, да еще приносит на дом коньяк, говорит, где покупает, но не говорит, у кого. Выходит – стало еще хуже: коньяк слишком дорог, чтобы пить его как водку. Это разорение! Вас все хвалят за Вашу гуманность и за Вашу деятельность. Вы окажете доброе дело – не одной мне, если сделаете покупку спиртных напитков совершенно невозможной. Прошу Вас от лица всех женщин, имеющих несчастье быть замужем за алкоголиками, принять все зависящие от Вас меры». 20 декабря полицейскому приставу пришло письмо от неизвестной женщины, в котором было указано, что «в домах терпимости пьянствуют и ничего не боятся, потому что полиция… вся задарена взятками. 9 декабря 1914 г. запасные солдаты пьянствовали в домах терпимости и пропили 87 рублей, потом когда же проспались, то смогли просить хозяйки, чтобы она отдала им половину денег пропитых. Она ничего не дала, сказала, идите куда угодно, жалуйтесь. Они пошли… и даже ходили в полицию… И пристав с них допросы взял. А хозяйку дома терпимости, Бакулеву, даже и не вызывали, так все и замяли»[325]325
  Цит. по: Казаковцев С.В. Вятская губерния в 1914–1917 гг.: война, власть и население… С. 18–25.


[Закрыть].

14 марта 1915 г. в Вятке «проходило пьянство и карточная игра. Для проверки этого факта на место выехали городовые и дежурный чиновник. Они столкнулись с тремя чиновниками управления вятского уездного по воинской повинности присутствия и еще тремя незнакомыми мужчинами. Старший чиновник Попов при этом демонстративно приставал к представителю власти, хватал его за рукав и грубо кричал: „Ты какое имеешь право заходить сюда и беспокоить нас, нам и свое начальство разрешает играть в карты на деньги. Ты знаешь, что Вятка находится на военном положении и начальством в ней являемся мы!.. Я до сих пор смотрел на полицию снисходительно, а теперь знаю, что нужно делать, вы теперь мне навстречу не попадайтесь“. А в управлении Попов заявил: „Вашей бумажкой здесь ж… пу подотрем“»[326]326
  Там же.


[Закрыть].

В апреле крестьянка О. Головкова жаловалась вятскому воинскому начальнику полковнику И.Н. Вулиевичу на унтер-офицера Глазовского полка Андрея Хлебникова. Прибыв в Вятку для поправки здоровья, тот, будучи пьяным, ночью сильно избил ее и разбил ей нос, утром разорвал два платья, три наволочки и оторвал кусок сукна от пальто, а когда она пошла к городовому, то догнал ее и начал бить пряжкой от ремня. Через несколько дней он ночью бросил камень в окно и попал ей в нос, разбил лампу. В мае нижние чины и унтер-офицер 106-го запасного пехотного батальона в пьяном виде пели песни и были задержаны городовым. В июне служащие психиатрического отделения, напившись, «учинили буйство» и набрасывались на душевнобольного.

Сами гласные городской думы неоднократно указывали, что все в городе знают, где можно приобрести вино, и что тайных торговых точек в Вятке предостаточно. Вятская городская дума и городской голова Н.А. Пестов, богатый купец, неоднократно возбуждали ходатайства перед губернатором и министром финансов о воспрещении продажи алкоголя не только на время войны, но и на неопределенный срок. Так, в телеграмме на имя императора Николая II и верховного главнокомандующего русской армии великого князя Николая Николаевича от имени жителей говорилось: «Мы, местные люди, единодушно свидетельствуем о благодетельных последствиях для населения дарованной народу… милости воспрещением продажи вина». 23 марта 1915 г. вятская городская дума постановила «повергнуть по телеграфу к стопам его императорского величества государя императора всеподданнейшее ходатайство о воспрещении торговли вином и пивом навсегда». 10 мая вятский губернатор указал вятскому городскому голове о том, что «государь император собственноручно начертать соизволил „прочел с удовольствием“ о постановлении Вятской городской думы по поводу мер против пьянства и за трезвость»[327]327
  Цит. по: Казаковцев С.В. Вятская губерния в 1914–1917 гг.: война, власть и население… С. 18–25.


[Закрыть].

Вятская городская управа, договорившись с Нижегородской управой, совместно выступали за ослабление вреда от пива путем снижения его крепости до 3 %, а также за запрет выносной торговли пивом. Особо ратовали они за полный запрет продажи пива в определенных местностях, круг которых должен был определяться местными властями. А сам спирт должен был отпускаться только для химических, технических, ученых, учебных, фармацевтических, косметических и подобных нужд. В аптеках все спиртосодержащие лекарства можно было бы приобретать только по рецептам врачей или по удостоверениям врачебных управлений. Все это делалось для того, чтобы «обновленная Россия пошла бы по пути славного будущего».

Важную роль в политике ограничения потребления алкоголя накануне войны в Олонецкой и Архангельской губерниях играло руководство армии. Очевидность грядущего крупномасштабного военного конфликта заставила командование заранее продумать все возможные причины, которые могли бы повлиять на сроки мобилизации запасных. Главным из них могло стать пьянство. Дело в том, что традиционно проводы в армию являлись одним из пограничных событий крестьянской жизни, для которых было характерно обрядовое пьянство. Исходя из опыта Русско-японской войны 1904–1905 гг., особое внимание командование армии уделяло мерам по соблюдению трезвости среди мобилизованных. Действенность этих мер апробировалась на местах во время проверок запасных. Так, в январе 1914 г. петрозаводский уездный воинский начальник обратился к губернатору М.И. Зубовскому с просьбой о временном закрытии пивных и винных лавок в селениях, которые были определены центрами сборов. Аналогичные меры предпринимались в населенных пунктах, расположенных на пути следования команд новобранцев.

Начавшаяся в июле 1914 г. мобилизация в армию сопровождалась обнародованием запрета на продажу алкоголя на весь срок этой кампании. Олонецкий губернатор получил от начальника штаба войск приказ обеспечить быструю мобилизацию, для чего необходимо было строго следить за соблюдением запрета на продажу алкоголя и пресекать любые случаи тайной торговли такими напитками. Все выявленные случаи незаконного оборота алкоголя местным властям было предложено расценивать как причинение целенаправленного вреда армии в условиях военного времени.

Отмечается высокий уровень организации проведенной мобилизации как в Олонецкой губернии, так и в Кемском уезде Архангельской губернии. Действительно, по сравнению с «винными» бунтами мобилизованных (абсолютное большинство отправляемых в армию составляли крестьяне) в сибирских и уральских губерниях, которые громили закрытые «казенки» в поисках водки, в Карелии призывная компания прошла спокойно. Тем не менее полной организованности, о которой с воодушевлением рапортовали чиновники, добиться не удалось. В Олонце мобилизованные выразили желание получить водку из казенной лавки, однако все дальнейшие действия в этом направлении были пресечены местным уездным исправником. В то же время были отмечены случаи незаконной продажи алкоголя из городского ренскового погреба К.А. Чертова. Другой зафиксированный случай пьянства мобилизованных запасных произошел на борту парохода по пути в Лодейное Поле (город в Санкт-Петербургской губернии). В ходе последовавшего разбирательства все свидетели указывали на то, что запасные были пьяными и вели себя неподобающим образом. Перед отправкой запасных из Петрозаводска, которая состоялась 1–5 сентября 1914 г., офицеры заранее согласовали с местными властями запрет на продажу алкоголя в городе на это время. Кроме того, по просьбе губернатора М.И. Зубовского, участковый надзиратель 1-го участка Новгородско-Олонецкого акцизного управления распорядился запретить продавать не только водку, но и вина на борту пароходов, на которых отбывали мобилизованные[328]328
  Кривоноженко А.Ф. Алкогольная проблема в карельской деревне накануне и во время Первой мировой войны // Альманах североевропейских и балтийских исследований. 2018. № 3. С. 54–72.


[Закрыть].

Ограничения на реализацию алкоголя (постановлением М.И. Зубовского продажа вин не была запрещена) были введены лишь на период основной волны мобилизации. О постоянном «сухом законе» речь не шла. Тем не менее даже временные меры в такой чувствительной сфере общественной жизни вызвали панический ажиотажный спрос на алкоголь. В рапортах уездных исправников и докладных записках врачей отмечался резкий всплеск интереса населения Карелии к виноградным винам в августе 1914 г. на фоне ограничений по продаже водки. В частности, в сообщениях из Олонецкого уезда говорилось, что «за минувший месяц совершенного закрытия питейных заведений население не отвыкло от их потребления». Разрешение продажи вина привело к тому, что и мещане, и крестьяне стали скупать низкокачественные вина ящиками. Олонецкий уездный исправник Ф.И. Озеров рапортовал губернатору, что начавшееся массовое употребление виноградных вин вызвало повальное пьянство, не наблюдавшееся ранее: «пьяные не в состоянии двигаться и валяются на улицах, в канавах, полицейские не в состоянии их вести, а должны носить». Особой популярностью у населения пользовались крепленые вина. Бутылка портвейна «Сова» стоила 40 коп. От употребления всего одной бутылки такого напитка человек терял сознание. Для сравнения, на эти деньги в конце августа 1914 г. в Олонце можно было купить 4,5 кг ржаной обдирной муки.

Нездоровый ажиотаж, который демонстрировало население Олонецкой губернии в отношении крепленого вина в августе 1914 г., беспокоил местные власти по нескольким причинам. Патриотический подъем второй половины июля, когда России была объявлена война, мог раствориться на фоне ухудшающегося морального облика общества. Кроме того, предстояли первые выплаты предусмотренных законом пособий семьям ушедших на войну мужчин. Существовали опасения, что население понесет полученные деньги в ренсковые погреба и это отразится на уровне его благосостояния. Губернатор М.И. Зубовский обратился в Министерство внутренних дел с просьбой экстренно запретить продажу в губернии крепких вин, поскольку «началось жестокое пьянство, причем крестьяне напиваются до потери сознании дешевыми сильно наспиртованными сортами портвейна, хереса, мадеры». 4 сентября 1914 г. было опубликовано обязательное постановление губернатора, запрещавшее торговлю винами крепче 16 градусов под угрозой штрафа в размере 3 000 руб. или ареста до 3 месяцев. Важно отметить, что речь идет о городском поселении, так как на селе торговля виноградными винами любой крепости уже была запрещена.

Обращает на себя внимание обилие регулировавших алкогольный рынок законодательных актов, которые выходили во второй половине лета – осенью 1914 г. из канцелярий как центральных, так и губернских органов власти. Очевидно, что общество не было готово к введению таких радикальных ограничительных мер. Государство пыталось в ручном режиме реагировать на конкретные проблемы, возникавшие в этой области, постоянно лавируя между запросами разных социальных групп: претензиями высшего общества на доступность алкоголя, петициями земцев и активистов трезвенного движения, требованиями армии, жалобами терявших товар торговцев и акционеров пивных заводов. В результате такого явления, как «сухой закон», в Российской империи в период Первой мировой войны не появилось, поскольку в стране сохранялась легальная возможность приобрести алкоголь[329]329
  Кривоноженко А.Ф. Алкогольная проблема в карельской деревне накануне и во время Первой мировой войны… С. 54–72.


[Закрыть].

Поиск оптимальной формы контроля над спиртным как в стране, так и на уровне Олонецкой губернии продолжался на протяжении всей второй половины 1914 г. и начала 1915 г. 23 августа 1914 г. Николай II объявил о продлении запрета на продажу алкоголя до конца войны, однако в скором времени последовали распоряжения, которые перекладывали на местные органы самоуправления регулирование степени жесткости запрета в конкретной местности. Руководствуясь этим документом, городские думы и уездные земские собрания выработали ходатайства, в которых определили степень ограничения реализации алкоголя в рамках того или иного уезда и города.

Введенные ограничения по реализации алкоголя оказали положительное влияние на ряд аспектов общественно-экономической жизни карельских крестьян. В Олонецкой губернии было отмечено двукратное снижение числа преступлений, значительная часть которых совершалась в состоянии опьянения. Если в августе 1913 г. в Олонецкой губернии у судебных следователей было зафиксировано 96 дел, то в августе 1914 г. их число сократилось до 49. Заметим при этом, что снижение преступности могло быть вызвано не только запретом продажи алкоголя, но и снижением числа лиц, которые могли его употребить и совершить преступление: в результате мобилизации в армию были призваны мужчины молодого и среднего возраста.

Министр финансов П.Л. Барк считал, что запрещение продажи спиртного благоприятно повлияло на ход мобилизации: «С началом войны постепенная и медленная программа должна была претерпеть коренное изменение. 4 августа последовал выезд государя со всей царской семьей в Москву, где должен был состояться торжественный выход в Кремль. Совет министров был также вызван в Москву и после богослужения в Успенском соборе и выхода в Кремлевском дворце состоялось его заседание под председательством государя. В числе разных вопросов, которые были поставлены на обсуждение государь между прочим коснулся закрытия в связи с мобилизацией казенных винных лавок, а также и других мест продажи крепких напитков. Еще задолго до объявления войны между мной и министрами военным и внутренних дел происходила переписка относительно того порядка, который следовало бы установить в случае мобилизации. Опыт японской войны показал, какой страшный вред приносят питейные заведения, открытые по пути следования войск и новобранцев; главная масса эксцессов возникала исключительно на почве злоупотребления крепкими напитками, и посему военное ведомство уже давно поднимало вопрос о том, чтобы в случае мобилизации закрыть все места продажи крепких напитков в местностях, где мобилизация объявлена. Долго тянулась переписка между отдельными ведомствами, и лишь на мою долю выпало довести ее к благополучному концу. По соглашению, состоявшемуся между министрами военным, внутренних дел и финансов, все места продажи крепких напитков и в том числе казенные винные лавки должны были закрываться на все время мобилизации. Таким образом, когда последовал указ о мобилизации, автоматически были закрыты все места продажи крепких напитков, за небольшим лишь исключением клубов и ресторанов первого разряда. Мера эта оказалась необычайно благодетельной, мобилизация протекала в полном порядке, без тех эксцессов, которые наблюдались во время японской войны, и некоторые бесчинства происходили только в тех немногих пунктах, где из-за недостаточной охраны винные лавки и склады были насильственно открыты и буйная толпа после выпитого вина предавалась неистовствам»[330]330
  Барк П.Л. Воспоминания… С. 79.


[Закрыть].