Текст книги "«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг."

21 января 1914 г. был издан приказ по военному ведомству № 42. «За последнее время, – говорилось в приказе, – имели место случаи с нежелательными последствиями, которые показали отсутствие выдержки со стороны офицеров, а вместе с тем обнаружили недостаток надлежащего нравственного воздействия и заботливости… со стороны начальствующих лиц… обязанных своим авторитетом давать надлежащее направление молодым офицерам». Далее указывалось, что «государю императору благоугодно было обратить особо серьезное внимание на это явление… и принять самые решительные меры предотвращения возможного повторения подобного в будущем». «Господам офицерам, – говорилось в заключении, – предлагаю проникнуться сознанием, что высокая честь ношения офицерского мундира возлагает на каждого, носящего этот мундир, особую заботу оберегать его от каких бы то ни было нареканий». В соответствии с этим создаются суды офицерской чести. «Для охранения достоинства военной службы и поддержания доблести офицерского звания», – говорилось в приказе № 167 (1914). На эти суды возлагалось обсуждение следующих вопросов: «Рассмотрение поступков, не совместимых с понятиями о воинской чести, служебном достоинстве, нравственности и благородстве; разбор ссор, случающихся в офицерской среде». В 1914 г. были созданы соответствующие суды для отдельных родов войск: суд офицерской чести Главного артиллерийского управления (приказ № 98); суд чести офицеров корпуса военных топографов (приказ № 136); суд чести офицеров казачьих войск (приказ № 167). Был создан даже суд чести офицеров отдельного корпуса жандармов (приказ № 58)[281]281
  Чибинев В.М., Пиджаков А.Ю. Правовое регулирование питейной политики в России в начале XX в. // Мир юридической науки. 2011. № 1. С. 15–18.


[Закрыть].

Несмотря на это, пьянство в армии имело широкое распространение. Об этом неоднократно говорилось в прессе. Так, в московской газете «Вечерние известия» буквально накануне войны в статье «Алкоголизм в армии» писалось: «За последнее время в военной и частной печати не раз указывалось и приводились статистические цифры о все растущем потреблении алкоголя в армии. Было доказано деморализующее значение алкоголя на армию в смысле дисциплины и состояния воинского духа. Голоса об этом в последнее время стали раздаваться настолько часто и настойчиво, связывая вопрос об алкоголизме в армии с тревожными слухами о войне, – что военный министр обратил, наконец, на это внимание и издал приказ против употребления в армии спиртных напитков». Касаясь этого приказа, газета критиковала его за неконкретность: «К сожалению, приказ дальше угроз о строгом наказании за пьянство не идет и не указывает никаких культурных и конкретных мер по борьбе с этим страшным злом армии». «А бороться, – заключает газета, – циркулярами и угрозами бесполезно»[282]282
  Вечерние известия. 1914. 5 июня.


[Закрыть].

Тем не менее 22 мая 1914 г. был издан приказ по военному ведомству № 309, в котором отмечалось: «Государь император в своих непрестанных заботах о благе армии, дабы оградить ее от признанных опытом и наукою вредных последствий употребления спиртных напитков и охранить в ней вящую силу, здоровье и твердость духа, столь необходимые для боевой готовности как в мирное, так и в военное время, высочайше повелеть соизволил принять к неуклонному исполнению прилагаемые у сего „Меры против потребления спиртных напитков в армии“»[283]283
  Лаврук П.П. «Прекратить всякую торговлю крепкими напитками……. С. 61–66.


[Закрыть].

Первая часть данного приказа касалась офицеров: 1) начальствующие лица, начиная с самых высших, обязаны принимать все меры к сокращению во вверенных им частях потребления спиртных напитков, действуя в этом направлении личным примером, нравственным воздействием, присвоенными им служебными правами и всеми имеющимися в их распоряжении целесообразными средствами; 2) появление офицера в нетрезвом виде, где бы то ни было, а особенно перед нижними чинами считается тяжким проступком, не соответствующим высокому званию офицера. За такие проступки офицер обязательно подлежит, в зависимости от обстоятельств и обстановки, или нравственному воздействию начальников и старших товарищей, или дисциплинарным взысканиям, или преданию суду чести, или, наконец, увольнению от службы в дисциплинарном порядке; 3) в аттестацию каждого офицера обязательно должно вноситься вполне определенное указание об отношении его к употреблению спиртных напитков. При этом если замечено дурное влияние на младших товарищей, то оно должно быть указано. Офицеру, ведущему нетрезвый образ жизни, делается в аттестационном порядке предупреждение о неполном служебном соответствии. В аттестациях начальствующих лиц всех степеней указывается об отношении их к сокращению во вверенных им частях употребления спиртных напитков; 4) при исполнении всяких нарядов и служебных обязанностей, как то: на дежурствах, в караулах, на учениях, стрельбах, смотрах, маневрах, подвижных сборах, при выступлении в поход и т. д., а также во всех прочих случаях, при совместном исполнении служебных обязанностей, и когда офицеры находятся в присутствии нижних чинов, употребление спиртных напитков воспрещается; 5) офицерские собрания не должны служить местом для кутежей; в силу сего: а) подача спиртных напитков допускается только во время завтрака, обеда и ужина, в часы, точно установленные командиром части; б) открытых буфетов с выставкой вин и закусок не должно быть; в) спиртные напитки во всех случаях подаются только за наличные деньги и на дом не отпускаются; г) во время общих завтраков, обедов и ужинов, бывающих в праздники и другие торжественные дни, полковые музыканты, песенники и балалаечники из нижних чинов допускаются в офицерское собрание только с разрешения начальника части и на точно определенное время; д) дабы устранить заинтересованность буфетов в торговле спиртными напитками, содержание таковых частными антрепренерами не допускается; 6) обществам офицеров предоставляется право постановлять решение о совершенном закрытии продажи спиртных напитков на собраниях. Решение считается законным при большинстве 2/3 голосов, причем об этом доносится по команде командиру корпуса; 7) офицерские экономические общества не могут отпускать спиртных напитков в кредит. Отделениям этих обществ, отправляемым в действующую армию, торговля спиртными напитками безусловно воспрещается. В полковых же офицерских экономических обществах, где таковые имеются, продажа спиртных напитков совершенно не допускается; 8) командирам частей надлежит всемерно содействовать при помощи полковых священников организации полковых обществ трезвенников, обратив особое внимание на привлечение в них вновь производимых из военно-учебных заведений молодых офицеров. Общество трезвенников следует организовывать на основании правил, кои будут выработаны духовным правлением при протопресвитере военного и морского духовенства; 9) для ознакомления офицеров с гибельным влиянием алкоголя на организм человека и на последствия употребления спиртных напитков полковые врачи обязаны ежегодно, не менее двух раз, делать сообщения в присутствии всех офицеров. Полковым священникам предоставляется делать таковые же сообщения для освещения того же вопроса с точки зрения религии; 10) как на средство для отвлечения офицеров от употребления спиртных напитков начальствующим лицам надлежит обратить внимание на соответствующую организацию офицерских собраний, придавая им характер семейный, учебный и спортивный. Для этого следует, возможно, лучше обставлять библиотеки, читальни и всякого рода сообщения и беседы; устраивать при офицерских собраниях фехтовально-гимнастические залы и тиры, организовывать среди офицеров спортивные игры и всевозможные состязания и интересно обставлять в собраниях семейные вечера, концерты и пр.; оказывать содействие офицерам в изучении иностранных языков и музыки; облегчать, где возможно, посещение городских театров; 11) начальникам дивизий в своих годовых отчетах отмечать, что сделано за год в каждой части для уменьшения потребления спиртных напитков и для улучшения в этом смысле быта офицеров и нижних чинов; 12) в больших городах, где устроены гарнизонные собрания, для содержания таковых не отбирать от частей денег, отпускаемых им на улучшение быта офицеров; 13) в каждом гарнизоне ежегодно составлять список гостиниц, ресторанов и увеселительных заведений, которые разрешается посещать офицерам. Список этот объявлять по гарнизону, вывешивать в офицерских собраниях и выдавать каждому приезжающему в город офицеру; 14) все, что в настоящих правилах говорится об офицерах, касается в равной степени военных врачей и всех вообще военных чиновников и военного духовенства[284]284
  Меры против потребления спиртных напитков в армии. СПб., 1914. С. 1–7.


[Закрыть].

Во второй части были предписания для нижних чинов: 15) нижним чинам всех категорий в течение состояния их на действительно военной службе, а также запасным и ратниками ополчения во время призыва на учебные сборы воспрещается потребление спиртных напитков, где бы то ни было; 16) не разрешается посылать нижних чинов в трактиры, винные лавки, погреба и пр. за покупкой и приносом спиртных напитков; 17) нижних чинов, подвергшихся дисциплинарным взысканиям за потребление спиртных напитков, воспрещается производить в унтер-офицеры и ефрейторы и повышать в званиях, а также назначать учителями молодых солдат; 18) унтер-офицеры, подвергшиеся дисциплинарным взысканиям за употребление спиртных напитков, не должны быть терпимы на унтер-офицерских должностях; 19) нижние чины, замеченные в нетрезвом поведении, заносятся в каждой роте, эскадроне, батарее, команде в особые списки. Эти нижние чины должны находиться под постоянным наблюдением ближайшего начальства, лишаются права увольнения со двора и призываются к специальным беседам священника и врача; 20) о всех нижних чинах, занесенных за пьянство в особый список, сообщается по месту их родины с просьбой не высылать денег; в случае же получения денег на имя такого нижнего чина, они обязательно вносятся в книжку сберегательной кассы и могут расходоваться не иначе, как под наблюдением командира роты (эскадрона, батареи, команды); 21) при увольнении нижних чинов в запас воспрещается выдавать похвальные свидетельства за службу лицам, замеченным в потреблении спиртных напитков; 22) начальствующие лица и духовенство обязаны содействовать всеми мерами к привлечению нижних чинов в полковые общества трезвенников, применяя проповедь об этом особенно по отношению к поступающим в часть молодым солдатам и вновь прибывающим в нее по разным случаям нижним чинам; 23) для более успешной борьбы с потреблением нижними чинами спиртных напитков должны быть принимаемы всевозможные меры нравственного воздействия на этих чинов, с целью вызвать в них сознательное отношение к этому вопросу. Предоставляя в этой области командирам частей широкий почин, надлежит указать на нижеследующие меры: а) развитие и утверждение религиозности, для чего обратить внимание на благолепие храмов и богослужений, улучшение церковных певчих, служение в двунадесятые праздники обеден для нижних чинов, не бывших в храме, в помещение казарм, служение в тех же помещениях в табельные дни молебнов для всех нижних чинов, служение в походное время обеден перед фронтом полка во все праздники; б) организация систематических бесед священника не менее одного раза в неделю со всеми людьми и, кроме того, не менее одного раза с молодыми солдатами, замеченными в пьянстве; постоянные посещения карцеров для бесед с арестованными и больных в лазаретах; в) беседы врачей о вреде употребления спиртных напитков – не менее одного раза в месяц, поясняя их световыми картинами, таблицами и диаграммами, кроме того, с людьми, замеченными в пьянстве, – еженедельно; г) организация воскресных чтений и школ грамоты для желающих, при участии священника, офицеров, членов их семейств и подготовленных нижних чинов, желающих принести пользу делу; содействие желающим нижним чинам к обучению ремеслам; д) развешивать на стенах казарм картины и таблицы о вреде алкоголя и пополнять библиотеки книжками противоалкогольного характера; 24) с той же целью отвлечения от вина, обратить внимание на развитие спорта, устройство состязаний в виде гимнастических, стрелковых, конных и других праздников; организация для нижних чинов всевозможных игр, преимущественно на воздухе; 25) принять все зависящие меры к улучшению быта и обстановки жизни нижних чинов, для сего: организовывать читальни и чайные, где возможно, отдельные для унтер-офицеров; улучшать и разнообразить пищу; требовать в казармах законную температуру; устраивать прачечные и бани; заботиться о развлечении нижних чинов устройством солдатских спектаклей, танцев, осмотром разных достопримечательностей и пр.; содействовать к посещению ими по удешевленным ценам театров, выставок, музеев, цирков, садов и т. п.[285]285
  Меры против потребления спиртных напитков в армии… С. 7–12.


[Закрыть]

А.И. Деникин считал, что введение «сухого закона» имело много отрицательных последствий в армии: «В начале великой войны, как известно, продажа спиртных напитков была воспрещена по всей России. Но в действующей армии эта мера привела лишь к подчеркиванию бытового неравенства: офицерские чины всеми правдами и неправдами, по свидетельствам командиров и комендантов, по требованию лазаретов или по высокой цене доставали спирт, и пили водку – немногим, вероятно, меньше, чем в японскую войну. Военная иерархия смотрела на этот „уклон“ чрезвычайно благодушно, и поэтому перечень „технических надобностей“, на которые шел спирт в армию, был курьезен и неограничен. Мне, например, попалась на глаза переписка: ходатайство духовного лица о разрешении отпуска ведра спирта „на предмет чистки риз и церковной утвари“, с резолюций коменданта: „Полагаю, для сей цели довольно будет и четверти“… Что касается нижних чинов, то они были лишены почти вовсе такой возможности и крепко завидовали. Одним из источников винного довольствия для них была „военная добыча“ в захваченных городах, пока начальство не успевало распорядиться – вылить содержимое складов или поставить к ним караулы; другим – перегонка денатурата через противогазы… После революции в некоторых частях распущенные солдаты гнали и пили самогон. Вообще насаждение трезвости в русском народе и армии – мерами правительственного и общественного воздействия – имело в основании цель благую, но в исполнении – лицемерие. Так было и у других. В германской армии к 1901 г. из солдатских буфетов изъята была водка, но поощрялось пиво – национальный напиток и доходная статья отечественной промышленности, которым напивались не меньше, чем водкой. Французское министерство одной рукой насаждало трезвость (по отделу воспитания), а другой (по отделу хозяйства) – поощряло солдатские буфеты с „умеренной продажей вина“ – настолько, что в циркуляре объявлена была даже благодарность одному ротмистру „за широкую постановку дела в кавалерийском полку“: ротмистр этот за полгода ухитрился продать 600 пятнадцативедерных бочек вина… (1909). В германской и австрийской армиях во время войны спиртные напитки входили в довольствие, а перед атакой солдат, по-видимому, не раз спаивали: мы захватывали пленных – пьяными, а во взятых окопах – бочонки с дрянным, но крепким ромом»[286]286
  Деникин А.И. Старая армия. Офицеры… С. 340.


[Закрыть].

Генерал А.А. Игнатьев утверждал, что Николай II принял окончательное решение о войне с Германией после алкогольных возлияний в офицерском собрании в Красном Селе: «Много таинственного и необъяснимого, в особенности в русских делах, оставила после себя мировая война, и первые загадочные совпадения обстоятельств начались для меня именно в это памятное утро 24 июля[287]287
  Дата здесь приводится, видимо, по новому стилю, так как по старому стилю Первая мировая война началась 19 июля, и после этой даты немецкие представители не могли присутствовать на дипломатическом приеме.


[Закрыть]… После мимолетной встречи с Гурко я долго еще должен был упрашивать агента спальных вагонов устроить мне место в норд-экспрессе. Все билеты были уже проданы, и мне в виде особого исключения предоставили купе проводника. В нем я устроил и своего посла, Извольского, который уже никакого себе места в поезде не нашел. Торжествующий от достигнутого успеха, я вернулся к Монкевицу, чтобы сообщить о своем отъезде. Шел уже второй час дня. „Сейчас в Красном Селе закончилось экстренное совещание министров под председательством самого государя, – объявил мне Монкевиц. – Военный министр только что телефонировал и, узнав, что вы собираетесь вернуться в Париж, просил вас немедленно съездить в Красное Село. Ему необходимо видеть вас перед отъездом». „До поезда мне остается около четырех часов времени и, чтобы успеть обернуться, надо как-нибудь получить машину“, – ответил я, взглянув на часы. Военный автомобиль мог предоставить только, как особое личное одолжение, начальник автомобильной роты полковник Секретев. Обделывая в Париже свои дела с фирмой „Рено“, он старался быть особенно со мною любезным. „Господин полковник подойти к аппарату не могут. Они только что вышли с молебствия по случаю ротного праздника и в настоящую минуту в офицерском собрании садятся за стол“, – ответил мне дежурный офицер автомобильной роты. „Тут война, а они справляют молебны и ротные праздники“, – подумал я не без возмущения. Я еще не предвидел, что „мирное житье“ будет продолжаться в русском тылу и на протяжении всей кровавой войны! Открытую машину „Рено“ со слегка выпившим лихим шофером я все же получил и в исходе четвертого часа уже подлетел к царской палатке в Красном Селе. Здесь мне представилось необычайное зрелище: на шоссе и на прилегающей к палатке небольшой площадке были выстроены пажи и юнкера, а в середине каре толпилась царская свита, генералитет и иностранные военные атташе. Первыми бросились в глаза блестящие шишаки касок германских военных представителей. Война, участь России была решена слетевшимися в Красное Село Сазоновым, Сухомлиновым и царем за одно утро (посла союзной страны они даже не нашли нужным об этом уведомить), а после хорошего завтрака этот безвольный царь превратился в настоящего вояку и, как дерзкий вызов Германии, досрочно производил юнкеров в офицеры. Германский военный атташе, конечно, хорошо меня знал в лицо, и мое внезапное появление могло только подчеркнуть, как мне казалось, быстрый темп нарастающей угрозы. К тому же все присутствующие были в походной форме, защитных фуражках, при шашках, а я, не успев переодеться, приехал в городской черной фуражке и при сабле»[288]288
  Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М.: Воениздат, 1986. С. 364–366.


[Закрыть].

После начала Первой мировой войны офицерские собрания продолжали функционировать на фронте. По утверждению полковника Л.В. Ветошникова, они находились недалеко от места соприкосновения с противником: «Первая линия окопов прикрывалась 2–3 полосами проволочных заграждений по 4—15 рядов кольев в каждой и рогатками, связанными между собой. В некоторых местах на проволочные заграждения накидывались мелкие сетки для предохранения их от разрушения ручными гранатами. Проволочные заграждения частично электрифицировались. Иногда перед бруствером устраивался волчий ров с проволочной сетью на заостренных кольях. Впереди препятствий были заложены самовзрываемые чековые фугасы. Вторая линия окопов находилась в 300–400 шагах позади первой линии и соединялась с ней ходами сообщения. Оборудование окопов было значительно слабее первой линии, но все же впереди имелись препятствия, усиливавшие эту позицию. Задача второй линии состояла в том, чтобы задержать распространение противника в случае прорыва первой линии. Третья, а затем и четвертая линии располагались в 600–800 шагах от второй линии, и, как правило, устрашались они лишь на особо важных участках, имея не всюду искусственные препятствия. В расстоянии от 1 до 2 км от первой линии располагались прочные убежища для начальствующих лиц и штабов с блиндированными наблюдательными пунктами. В некоторых местах устраивались комфортабельные городки-штабы, с офицерским собранием и прочими удобствами»[289]289
  Ветошников Л.В. Брусиловский прорыв. М.: Гос. воен, изд-во, 1940. С. 31.


[Закрыть].

По воспоминаниям русского военного ученого А.А. Свечина, слишком близкая расположенность полкового имущества к фронту приводила к большим экономическим потерям: «Неуклюжесть полка, не имеющего никакой оседлости и таскающего за собой огромное имущество, иногда ненужное ему в данный момент операций, невольно наводило на мысль о том, чтобы нанять в дальнем тылу, в 200–300 км от фронта, хороший домик или амбар и складывать там до поры до времени лишние тяжести. Это делалось некоторыми полками, но не разрешалось. Шестой Финляндский полк такого склада не имел. Все полковое имущество, оставленное им в Фридрихсгаме, до винного склада офицерского собрания включительно, к великому содроганию кадровых офицеров, было реквизировано с составлением соответствующих описей сформированным там запасным батальоном. Если бы полкам было разрешено устройство складов, то нет сомнения, что полковые патриоты исподволь начали бы обращать излишки денежной экономии полка в вещевые запасы, ценные для того периода, который должен следовать за демобилизацией»[290]290
  Свечин А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914–1918 гг.: в 2 т. М. – Л.: Гос. изд-во. Отдел воен, лит-ры, 1930. Т. 1. С. 52.


[Закрыть].

Но этому противились многие военные начальники: «Громадные экономические суммы, выброшенные на рынок, совершенно дезорганизовали бы его и отвлекли бы работу промышленности от удовлетворения нужд, вызванных войной. Итак, многие полки завели, например, по третьему комплекту инструментов для духового оркестра. Никогда производство музыкальных инструментов в России не работало так напряженно и не поглощало столько меди, как во время войны. Алексеев только осенью 1916 г. раскачался скостить со счетов всех полков по сотне тысяч рублей – мероприятие необходимое, но запоздалое; все полки ожидали его гораздо раньше и заблаговременно занимали оборонительное положение, переводя экономические суммы в имущество, хотя бы и ненужное на время войны. Полки деморализовывались в экономическом отношении и с той легкостью, с которой удовлетворялись все их претензии на утраченное снаряжение и одежду. Начальники дивизий подписывали, зажмуря глаза, свидетельства на утрату любого количества предметов снаряжения, заявленных полками, а интендантство должно было немедленно отпускать по этим свидетельствам шинели, пояса, патронташи, палатки и пр. Этим путем все крестьянские женщины сшили себе юбки из палаток. Полк мог доносить после каждого сражения, что он раздет до нитки, и это не накладывало никакой ответственности ни на командира полка, ни на офицеров и ни в малейшей степени не отражалось на количестве распределяемых между полками наград»[291]291
  т
  Там же.


[Закрыть].

Впрочем, офицерские столовые А.А. Свечин предпочитал держать как можно ближе к фронту: «Штаб полка неотлучно сопровождался офицерским собранием. Столовая подчас раскладывалась в двух км от неприятеля. Хозяйственный Колтышев даже протестовал, утверждая, что я не в праве подставлять под расстрел кухню и столовую, купленные на частные средства офицеров. Однажды после обеда в Тарговицах над столом, где только что закончили обедать офицеры, разорвалась шрапнель, перебила тарелки, ранила убиравших стол стрелков. Но я придавал огромное значение тому, чтобы офицеры были всегда хорошо накормлены, по возможности горячей пищей, чтобы я имел возможность оказать известное влияние на пришедших обедать офицеров резерва; наконец, спокойное, уверенное расположение штаба оказывало большое влияние на стойкость полка. Я слышал, как в начале войны капитальный трус генерал Раух привел в полную негодность свою прекрасную 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию требованием, чтобы в штабе, при первом вторжении в Восточную Пруссию, на ночь лошади не расседлывались и ни один офицер не снимал сапог. Дивизия смеялась над начальником дивизии, лично поверявшим ночью, все ли офицеры спят в сапогах, чтобы в случае нужды можно было мгновенно испариться. Поэтому я всегда демонстративно раскладывал весь свой скромный багаж и раздевался на ночь, как дома. Роты должны были знать, что я им верю и сплю спокойно вблизи неприятеля под их охраной. Столовой заведовал симпатичный прапорщик Кудрявцев, киевский статистик, конечно, народный социалист чистейшей воды. Ему было под пятьдесят лет, он имел право служить только в ополчении, по ошибке был зачислен в наш полк, кормил нас и был всеми почитаем, хотя за обедом мы любили подшутить, затронув его демократические идеалы, которые он сейчас же с яростью начинал отстаивать. Как только мы захватывали какой-нибудь рубеж у неприятеля, было известно, что командир полка начнет ругаться – почему нет артиллерийского наблюдателя и где копается в тылу прапорщик Кудрявцев. Пусть не подумает читатель, что я, так высоко оценивающий роль Кудрявцева и офицерской столовой, предавался, командуя полком, обжорству. Я совершенно не выносил примеси сала, мясная пища обостряла у меня катаральные явления, и, опасаясь, что я скисну не от неприятельской пули, а от желудочного катара, первые два месяца командования полком я ел только манную кашу, а впоследствии – изредка суп, изредка котлеты; перед ночным маршем, чтобы отбить сон – стакан черного кофе, иногда стакан красного вина»[292]292
  Свечин А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914–1918 гг… С. 41–42.


[Закрыть].

Несмотря на введение «сухого закона», в офицерских собраниях продолжали употреблять алкоголь. Прапорщик Д.П. Оськин вспоминал о способах его появления в данных учреждениях: «Очистка квартир от ценного имущества производится поголовно всеми. С легкой руки некоторых офицеров солдаты, в свою очередь, набивают вещевые мешки всяким барахлом. „Куда это вам? – спрашиваю я некоторых солдат. – Неужели до конца войны вы будете таскать всю эту дрянь?“. „Ничего, ваше благородие, потаскаем. Австрийца разбили, небось теперя и мир скоро…“. В подвалах солдаты находят водку и вина. Пока об этом неизвестно офицерам, солдаты напиваются сами, но по мере обнаружения вино и водка забираются в офицерское собрание»[293]293
  Оськин Д.П. Записки прапорщика… С. 47.


[Закрыть]. Или другой способ: «Переехал в Переросли. Занял отличную хату. В деревне, кроме моей нестроевой роты, других частей нет. Ежедневно после двенадцати часов ездил в Судовичи разузнавать о предстоящих действиях полка. День офицеров в Судовичах тот же, что и в Бело-Кернеце. С утра до ночи преферанс или шмэн-де-фер, а в перерыве между игрой выпивка, добываемая или в Кременце, или через Шарова, который наладил связь с киевскими виноторговцами и систематически получал для нужд офицерского собрания вино и водку. Интересно, что в то время как в тылу, например в Москве, Туле, продажа спиртных напитков запрещена, в ближайшем к фронту столичном городе – Киеве – идет открытая торговля винами»[294]294
  Оськин Д.П. Записки прапорщика… С. 49.


[Закрыть].

Штаб-капитан Шидельский вспоминал, что иногда офицерские собрания располагались в зданиях офицерских собраний вражеских армий, захваченных нашими войсками (в данном случае речь идет о Юго-Западном фронте с Австро-Венгрией): «27 марта 1915 г. В моей землянке светло, горят три свечи и „накрыт стол“. Наш хозяин собрания озаботился приобрести все заблаговременно, даже кахетинское вино. На столе пасхальные подарки, принесенные денщиком. Гренадеры, конечно, тоже получили пасхальное улучшенное довольствие и каждый по крашеному яйцу. На позиции тишина. Из немецких окопов доносятся песни. Ракеты взлетают ввысь всю ночь[295]295
  Цит. по: Попов К. Лейб-эриванцы в Великой войне… С. 83.


[Закрыть]… 10 мая 1915 г. Вчера, уже поздно вечером, прибыли в Любачев. Выгрузились из вагонов и, пройдя по улицам городка, разместились в прекрасных казармах 89-го пехотного австрийского полка. Здесь уже собрался весь наш полк. Сюда же подошли наши обозы I и II разрядов. Офицерское собрание разместилось в собрании австрийского полка. Остальные части нашего корпуса подтягиваются. 77 мая. Там же. Говорят, что прибыла часть грузинского полка. 14 мая. Там же. Сегодня у нас большое событие: в 10 час. утра приехал новый командир полка Генерального штаба полковник Вышинский (Евгений Евгениевич). Знаем его давно с 1908 г. Он отбывал у нас ценз, как офицер Генерального штаба, командуя III батальоном. 75 мая. Присматриваемся к нашему новому командиру. По всему видно, что он осторожно ко всему прислушивается, за всем наблюдает, я бы даже сказал, он подозрительно на все смотрит. В общем же он любезен и близко подходит и интересуется даже мелочами. Обедает и ужинает вместе с офицерами в собрании. Сейчас устраивали ужин и на него пригласили командира бригады генерал-майора Бельгарда. Выбираем тулумбашем нового командира, он отказывается, но все же, в конечном результате, соглашается быть помощником тулумбаша (хозяина стола). Весело провели время. Вспомнили адаты дорогого Кавказа, и „Алла-Верды“ разнеслось по австрийскому городку… Пережитое забыто; спокойно и уверенно смотрим в будущее. Симпатичного же генерала Бельгарда офицеры проводили до штаба дивизии, который также прибыл в Любачев»[296]296
  Там же. С. 91.


[Закрыть].

Генерал-лейтенант М.Н. Герасимов оставил свидетельство того, что в военное время в офицерских собраниях Западного фронта, как и в мирные дни, несмотря на «сухой закон», продолжали праздновать дни рождения с алкогольными напитками: «Все гости собрались почти одновременно и теперь сидели за праздничным столом, на котором почетное место занимали огромный жирный гусь и пышная, истекавшая маслом и соками кулебяка. Разнообразные закуски стояли между многочисленными бутылками кахетинского и бутылкой коньяку. В ведре со снегом торчали несколько бутылок пива. Стол освещался яркой „молнией“, которую предприимчивый Понедельников позаимствовал для такого случая у хозяина офицерского собрания, которое не было развернуто, кроме кухни, так как полк стоял на позиции. В полку свято соблюдался хороший обычай. В день своих именин каждый офицер получал бесплатно от офицерского собрания как бы в подарок от всех офицеров полка жареного гуся и кулебяку. Для этого хозяин собрания подробно допрашивал каждого вновь прибывающего в полк офицера и необходимые сведения вносил в специальную книгу. После нескольких тостов за здоровье хозяина и солидного внимания, уделенного присутствующими гусю и кулебяке, которые действительно были превосходны, встал Николай Петрович и предложил выпить за здоровье нового разведчика и за успешный поиск. Все сочувственно и внимательно чокались со мной и желали дальнейших успехов»[297]297
  Герасимов М.Н. Пробуждение… С. 47.


[Закрыть].

Генерал-майор Э.А. Верцинский считал, что иногда празднования дней рождения были лишь поводом для выпивки: «Когда полк стоял в резерве – в сборе, то все офицеры полка во главе с командиром столовались вместе за общим столом. В хорошую погоду за обедом играл полковой оркестр. Во время стоянки в д. Депултыче-Русские кто-то справлял свои именины. Хозяин собрания в его честь заказал пирог, а именинник всех угощал красным вином. Обед прошел оживленно и всем понравился. На следующий день именинника не было. Тогда стали вспоминать, кто недавно был именинником и провел их в окопах, а затем стали назначать очередного именинника по выбору командира полка. В честь назначенного именинника выпекали пирог с его инициалами, а он всех скромно угощал вином. Так мы дружно справили несколько именин, в том числе и мои, хотя по календарю они и не приходились»[298]298
  Верцинский Э.А. Из мировой войны. Боевые записки и воспоминания командира полка и офицера Генерального штаба за 1914–1917 гг… С. 73.


[Закрыть].

Кроме дней рождений отмечались и другие праздники: «1915 г. Западный фронт… Так как штаб полка находился в сфере артиллерийского огня, то во избежание поражения одним снарядом значительного числа офицеров был по случаю Пасхи выстроен длинный блиндаж под офицерское собрание, который внутри всячески украсили. На заутреню и разговенье собрались все свободные офицеры полка и были приглашены все наличные офицеры лейб-гвардейского 4-го стрелкового императорской фамилии полка, штаб которого стоял с нами в одной деревне. Таким образом, уютно и весело встретили Пасху на позиции[299]299
  Верцинский Э.А. Из мировой войны. Боевые записки и воспоминания командира полка и офицера Генерального штаба за 1914–1917 гг… С. 69.


[Закрыть]… 1916 г. К Рождественским праздникам наш хозяин офицерского собрания, поручик Круглевский, съездил в Киев, откуда навез всякой снеди. Воспользовавшись этим, решили устроить вечер с дамами. Местный помещик Барон Кноль любезно разрешил воспользоваться своим домом. Пригласили на 30 декабря на елку окрестных дам и под полковой оркестр молодежь много танцевала; затем был сервирован отличный ужин и все приятно провели вечер, который потом еще долго переживали. Несколько елок было также устроено для стрелков в ротах и командах полка с участием и пляской местного населения»[300]300
  Там же. С. 152.


[Закрыть].