Текст книги "Бессонница"
Автор книги: Стивен Кинг
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 23 (всего у книги 47 страниц)
Глава 13
1
– Луиза? – Собственный голос казался Ральфу глухим эхом в огромном глубоком каньоне. – Луиза, ты видишь?
– Нет. – Ее голос срывался. – Это что, ветер открыл дверь туалета? Ведь не ветер, да? Там кто-то есть? Поэтому собака так нервничает?
Розали медленно попятилась назад, подальше от лысого маленького человечка; она прижала уши к голове и оскалилась, обнажив зубы – такие же страшные, как резиновые втулки. Она снова залаяла, а потом отчаянно заскулила.
– Да! Ты не видишь его, Луиза? Смотри! Вот же он, прямо там!
Ральф поднялся на ноги. Луиза тоже встала, прикрыв глаза рукой, чтобы лучше видеть, что творится у туалетов. Она сосредоточенно вглядывалась вдаль.
– Я вижу какое-то мерцание и больше ничего. Похоже на воздух над раскаленным металлом.
– Я же сказал тебе, оставь ее в покое! – закричал Ральф. – Немедленно прекрати! Убирайся к черту!
Лысый человечек повернулся к Ральфу, и на этот раз у него во взгляде не было удивления. Он взглянул на Ральфа лишь мельком. Потом поднял средний палец, отсалютовал Ральфу древним, как мир, жестом – мол, пошел бы ты, дядя – и оскалился (его зубы были куда острее и смотрелись гораздо страшнее, чем клыки старой Розали) в молчаливой усмешке.
Розали съежилась, когда маленький человечек в грязном белом халате снова направился к ней, а потом подняла лапу и прикрыла ею голову. Этот мультяшный жест мог бы показаться смешным, если бы в нем не было столько ужаса.
– Чего я не вижу, Ральф? – простонала Луиза. – Что-то я вижу, но…
– Отстань от нее! – закричал Ральф. Он поднял руку и снова резко махнул ей вперед, подражая каратистам. Рука – та самая рука, которая совсем недавно выстрелила лучом синего света – теперь казалась ему незаряженным ружьем, и на этот раз лысый доктор, похоже, догадывался, что Ральф не причинит ему вреда.
[Ой, да ладно тебе, краткосрочник – сядь поудобнее, заткнись и наслаждайся спектаклем.]
Существо у подножия холма вновь повернулось к Розали, которая сидела у старой сосны. Из трещин в коре дерева сочился зеленый туман. Лысый доктор склонился над ней и потянул правую руку, как будто в жесте дружеского приветствия, что очень плохо сочеталось со скальпелем у него в левой руке.
Розали заскулила… а потом вытянула шею и покорно лизнула ладонь лысого существа.
Ральф посмотрел на свои руки. Что-то в них было – не та сила, которую он чувствовал раньше, нет, но что-то все-таки было. Внезапно вокруг его ногтей заплясали искорки белого света. Как будто его пальцы превращались в свечи зажигания.
Луиза судорожно вцепилась ему в локоть.
– Что происходит с собакой? Ральф, что с ней происходит?!
Не задумываясь о том, что и зачем он делает, Ральф закрыл руками глаза Луизы, как в старой детской игре «Угадай, кто это». На мгновение его пальцы вспыхнули таким ослепительным белым светом, что Ральф сам зажмурился. Так вот о какой ослепительной белизне они талдычат в рекламе отбеливающей зубной пасты, подумал он совершенно не к месту.
Луиза закричала. Она попыталась схватить его за локти, потом опустила руки.
– Господи, Ральф, что ты со мной сделал?
Он убрал руки и увидел, что ее глаза окружает светящаяся восьмерка, как будто она только что сняла очки, которые окунули в фосфор. Вскоре это мерцание начало меркнуть и исчезло совсем… только…
Оно не исчезает, подумал он. Оно впитывается.
– Ничего, – сказал он и добавил: – Смотри!
Ее широко распахнувшиеся глаза подтвердили то, о чем он уже догадывался и так. Доктор номер три, ничуть не растроганный отчаянной попыткой Розали подружиться с ним, взял ее за морду левой рукой – той рукой, в которой был скальпель. В другой руке он зажал старую бандану, которая болталась на шее у Розали, и резко задрал ей голову. Розали жалобно заскулила. У нее изо рта потекла слюна. Лысый человечек мерзенько захихикал, и от этого смеха у Ральфа по коже побежали мурашки.
[– Эй ты! Пошел прочь! Прекрати мучить собаку!]
Лысый человек принялся нервно крутить головой по сторонам. Усмешка исчезла с его лица, и он зарычал на Луизу. В этот момент он и сам стал похож на разъяренного пса.
[Да иди ты в жопу, старая жирная шлюха! Собака моя, как я уже говорил твоему импотенту-дружку.]
Когда Луиза закричала, лысый человек от неожиданности отпустил бандану. Розали опять вжалась в дерево: глаза у нее закатились, а изо рта падали клочья пены. Ральф в жизни не видел настолько забитого и испуганного существа.
– Беги! – закричал он. – Беги!
Она как будто его и не слышала, и через пару секунд Ральф сообразил, что она действительно его не слышит, потому что Розали уже не совсем здесь. Лысый доктор что-то с ней сделал – пусть даже частично, но все-таки вытащил ее из обычной реальности, как фермер, который корчует пень, обмотав его цепью и вытягивая из земли трактором.
Но Ральф решил попробовать еще раз.
[– Беги, Розали! Беги!]
На этот раз она навострила уши и повернула голову к Ральфу. Он не знал, станет она его слушаться или нет, потому что лысый доктор схватил ее за бандану раньше, чем она успела двинуться с места. Он снова задрал ей голову.
– Он убьет ее, – закричала Луиза – Он ей горло сейчас перережет! Останови его, Ральф! Ральф, сделай же что-нибудь!
– Я не могу! Может быть, у тебя получится! Стреляй в него! Стреляй в него из руки!
Она озадаченно посмотрел на него, явно не понимая, о чем идет речь. Ральф опять принялся размахивать руками, как взбесившийся каратист, но тут Розали тоскливо завыла. Лысый доктор уже опустил свой скальпель, но он перерезал не горло Розали.
Он перерезал ее веревочку – ленточку от воздушного шарика.
2
Из ноздрей Розали вылетели две струйки чего-то, похожего на легкую дымку. Они сплелись в косичку на высоте примерно шесть дюймов у нее над головой – как раз там, где полоснул скальпелем лысый доктор. Застыв от ужаса, Ральф наблюдал, как косичка поднимается в небо, словно веревочка улетевшего воздушного шарика, наполненного гелием. Поднимаясь, она постепенно расплеталась. Ральф подумал, что она зацепится за ветви старой сосны, но этого не случилось. Когда веревочка долетала до очередной ветки, она просто просачивалась сквозь нее.
Все правильно, – подумал Ральф. Точно так же эти ребята прошли сквозь закрытую дверь Мэй Лочер, после того, как убили ее.
Вслед за этой мыслью пришла еще одна мысль, логичная и простая до ужаса – настолько логичная и простая, что в нее просто нельзя было не поверить: не пришельцы, не маленькие лысые доктора, а Центурионы. Центурионы Эда Дипно. Да, они были совсем не похожи на римских легионеров из широкомасштабных голливудских эпопей вроде «Спартака» или «Бен-Гура», но это должны были быть Центурионы… правильно?
Поднявшись на высоту около десяти метров, веревочка Розали просто растаяла в воздухе.
Ральф посмотрел вниз как раз вовремя: он увидел, как лысый гном снимает синюю бандану с шеи собаки и толкает ее к дереву. Ральф присмотрелся и похолодел от ужаса. Его сон про Каролину повторялся с точностью до мелочей, и он почувствовал, что вот-вот закричит от страха.
Все правильно, Ральф, но кричать не стоит. Потому что, если ты закричишь, ты уже вряд ли сможешь остановиться: так и будешь кричать, пока не сорвешь голос. Подумай о Луизе. Она тоже все это видит. Подумай о Луизе и не смей орать.
Да, конечно. Но это было так сложно – не закричать. Потому что жуки из сна, которые лезли из головы Каролины, теперь текли из ноздрей Розали нескончаемым черным потоком.
Это не жуки. Я не знаю, что это такое, но это не жуки.
Нет, не жуки – просто какой-то еще вид ауры. Кошмарная черная субстанция – не жидкость и не газ – выходила из Розали с каждым выдохом. Она не исчезала. Напротив, она начала окружать Розали отвратительными клубами антисвета. Казалось бы, эта плотная чернота должна была бы закрыть собаку от взгляда, но этого почему-то не происходило. Ральф видел умоляющие испуганные глаза Розали, когда чернота собралась вокруг ее головы и начала опускаться вниз по спине и дрожащим лапам.
Это был черный мешок для трупов – настоящий мешок смерти, – и Ральф наблюдал за тем, как Розали, чью веревочку срезал маленький лысый доктор, обволакивает этой дрянью, словно отравленной плацентой. Эта метафора вызвала в памяти голос Эда Дипно. Он очень явственно прозвучал в голове у Ральфа: Эд говорил, что Центурионы вырезают детей из материнских утроб и вывозят их из города в крытых грузовиках.
«Ты когда-нибудь задавался вопросом, что там у них в кузове?» – спросил тогда Эд.
Док номер три ухмыльнулся, глядя на Розали. Потом развязал узел на ее бандане и повязал бандану себе на шею, на манер косынки какого-нибудь богемного художника, после чего повернулся к Ральфу и Луизе и одарил их взглядом, полными омерзительного самодовольства. «Вот! – говорил этот взгляд. – Я все-таки сделал, что собирался, и ни хрена вы мне не помешали, правильно?»
[– Сделай что-нибудь, Ральф! Я тебя умоляю, сделай что-нибудь! Пусть он перестанет!]
Слишком поздно пытаться хоть что-то делать, но может быть, еще не поздно испортить праздник этому лысому уроду и помешать ему насладиться смертью Розали. Ральф был почти уверен, что Луиза не сможет повторить его каратистских ударов, но может быть, она сможет сделать что-то другое, что-то свое.
Да, она может выстрелить в него по-своему.
Ральф не знал, почему он был в этом уверен, но он все-таки был уверен. Она схватил Луизу за плечи и развернул к себе, так чтобы она смотрела ему в глаза. Потом он поднял правую руку, вытянул указательный палец и направил его на лысого человечка. Наверное, со стороны он был похож на ребенка, который играет в войнушку.
Во взгляде Луизы было только замешательство и непонимание. Ральф взял ее руку и снял с нее перчатку.
[– Ты! Ты, Луиза!]
Она наконец поняла. Подняла руку, вытянула указательный палец и выстрелила: пиф-паф!
Два ромбовидных луча серо-голубого цвета – обычного цвета ауры Луизы, но значительно ярче – вырвались из кончика ее пальца и полетели к подножию холма.
Док номер три завизжал и подпрыгнул – руки на уровне плеч, ноги выше головы, – так что первый из этих лучей прошел чуть ниже. Он ударился в землю, проскакал по ней, словно плоский камушек по поверхности пруда, и ударился в кабинку с буквой «Ж». На мгновение вся кабинка осветилась ослепительным светом.
Второй серо-голубой луч зацепил левое бедро коротышки и отрикошетил в небо. Лысый доктор пронзительно закричал; высокий, противный звук, казалось, вгрызается в голову Ральфа, как червь. Ральф поднял руки, чтобы закрыть уши, и увидел, что Луиза тоже прижимает ладони к ушам. Он был уверен, что если этот кошмарный крик сейчас же не прекратится, их головы просто разнесет на кусочки.
Док номер три упал на землю рядом с Розали и начал кататься по ковру из сосновых игл, скуля и держась за бедро, как маленький ребенок, который упал с трехколесного велосипеда. Через пару секунд его вопли слегка поутихли, он поднялся на ноги и сверкнул недобрым взглядом в сторону Ральфа с Луизой. Панама Билла снова сползла ему на затылок, а левая сторона халата почернела и дымилась.
[Я вас достану! Я вас обоих достану! Чертовы выскочки. Краткосрочники! Я ВАС ОБОИХ ДОСТАНУ!]
Он развернулся и двинулся по дорожке, что вела к игровой площадке и теннисным кортам. Он передвигался широкими прыжками, как астронавт на Луне. Судя по скорости, которую он развил, «выстрел» Луизы не принес ему никакого существенного вреда.
Луиза схватила Ральфа за плечо и встряхнула. И как только она это сделала, ауры начали исчезать.
[– Дети! Он идет к детям!]
Ее голос звучал совсем слабо, и это было вполне логично, потому что – Ральф понял это только теперь – Луиза не говорила вслух, а просто пристально смотрела ему в глаза и держала его за плечо.
– Я тебя не слышу! – закричал он. – Луиза, я тебя не слышу!
– Какого черта, ты что, оглох? Он идет к детской площадке! К детям! Мы должны его остановить, чтобы он ничего им не сделал, детям!
Ральф глубоко вздохнул.
– Он ничего им не сделает.
– Как ты можешь быть в этом уверен?!
– Не знаю. Я просто уверен, и все.
– Я в него выстрелила. – Луиза подняла палец к лицу и на мгновение стала похожа на человека, изображающего самоубийство. – Я в него выстрелила из пальца.
– Ага, и неплохо его зацепила, судя по всему.
– Я больше не вижу цветов, Ральф.
Он кивнул.
– Они появляются и исчезают, как радиостанции по ночам.
– Я не знаю, что я сейчас чувствую… я даже не знаю, что я хотела бы чувствовать! – Ее голос снова сорвался на крик, и Ральф обнял ее. Несмотря на все то, что творилось сейчас в его жизни, он вдруг осознал одну вещь: как это здорово и прекрасно – снова обнимать женщину.
– Все хорошо. – Он обнял ее еще крепче и прижался лицом к ее макушке. Ее волосы пахли чем-то сладким, и в этом запахе не было примеси химикатов из магазинов косметики, которые он чувствовал в последние десять или даже пятнадцать лет их совместной жизни с Каролиной. – Не думай сейчас ни о чем, успокойся, ладно?
Она подняла на него глаза. Он больше не видел легкой туманной дымки вокруг ее зрачков, но он был уверен, что эта дымка там есть.
– Зачем это, Ральф? Ты знаешь, зачем все это?
Он покачал головой. В его сознании вертелись сотни разрозненных образов – шляпы, доктора, жуки, знаки, куклы, наполненные кровью, – и все эти кусочки никак не желали соединяться в единую картину. В памяти снова возникла та фраза старины Дора: Сделанного не воротишь. Сейчас она почему-то казалась ему очень важной.
Хотя бы уже потому, что это была чистая правда.
3
Снизу раздался жалобный визг. Розали лежала у старой сосны, пытаясь подняться на ноги. Сейчас Ральф не видел черного мешка вокруг собаки, но был уверен, что он там есть.
– Ральф, ей можно как-то помочь? Бедное животное!
Помочь было нельзя, в этом Ральф был совершенно уверен. Он взял Луизу за руку. Он ждал, что Розали сейчас умрет.
Но вместо этого она резко поднялась на ноги – так резко, что чуть не упала набок. Пару секунд она стояла неподвижно, низко опустив голову, а потом чихнула, встряхнулась, посмотрела на Ральфа с Луизой и коротко тявкнула. Ральфу показалось, что она попросила их не беспокоиться. Потом Розали развернулась и затрусила через сосновую рощу к выходу из парка. Прежде чем Ральф потерял ее из виду, она перешла на хромую, но бодрую рысь. Она и раньше слегка прихрамывала, так что все было так, как до вмешательства Доктора номер три. Старая, но вроде бы еще живая (как и все остальные старперы с Харрис-авеню, подумал Ральф) собака исчезла среди деревьев.
– Я думала, это ее убьет, – сказала Луиза. – Если честно, я думала, что она уже мертвая.
– Я тоже так думал, – сказал Ральф.
– Ральф, это все было на самом деле? Было, да?
– Было.
– Эти веревочки, как у воздушных шариков… это линии жизни, да?
Он медленно кивнул:
– Да, как пуповины. И Розали…
Ральф вспомнил самый первый раз, когда он увидел ауры. Он стоял тогда возле аптеки «Первая помощь», прижавшись спиной к почтовому ящику, и его челюсть отвисла чуть ли не до колен. Из тех шестидесяти или семидесяти людей, которых он успел увидеть до того, как ауры исчезли, только считанные единицы были окружены черными мешками типа того, какой появился вокруг Розали. Только мешок Розали был куда чернее, чем те, которые он видел тогда. Люди на стоянке, чьи ауры были темными, выглядели больными… как и Розали, чья аура и до появления Доктора номер три была цвета старых носков.
Может, он просто ускорил естественный процесс, подумал Ральф.
– Ральф? – Луиза дернула его за руку. – Так что с Розали?
– Я думаю, что теперь моя старая приятельница Розали живет как бы в кредит.
Луиза на секунду задумалась, глядя на подножие холма и на рощу, где исчезла Розали, потом опять повернулась к Ральфу.
– А этот уродец со скальпелем… это один из тех, кто вышел из дома Мэй Лочер, да?
– Нет. Там были другие.
– А еще кого-нибудь ты видел?
– Нет.
– Думаешь, есть еще?
– Я не знаю.
Ему показалось, что она сейчас спросит его, заметил ли он панаму Билла на голове у лысого существа, но она не спросила. Ральф решил, что Луиза могла и не узнать панаму. Слишком много творится странностей, к тому же Билл уже черт-те сколько не носил эту панаму, по вполне понятным причинам; к тому же, когда он ее носил, от полей не был откушен изрядный кусок. Учителя истории на пенсии – не из тех, кто жует свои шляпы, подумал он и усмехнулся.
– То еще выдалось утро. – Луиза встретилась взглядом с Ральфом. – По-моему, нам надо поговорить, как ты думаешь? Мне надо знать, что происходит.
Ральф вспомнил сегодняшнее утро – казалось, что прошла уже тысяча лет, – как он возвращался с площадки для пикников, пролистывая в голове короткий список своих знакомых и решая, к кому обратиться. Луизу он вычеркнул сразу на том основании, что она обязательно проболтается своим подружкам, и теперь ему было стыдно за эту мысль, которая скорее всего родилась под влиянием Билла Макговерна, который всегда относился к Луизе не слишком серьезно. И вот теперь оказалось, что из всех знакомых об аурах можно поговорить только с Луизой.
Он кивнул:
– Да, надо поговорить.
– Хочешь, пойдем ко мне? Я приготовлю чего-нибудь на обед. Я еще очень даже неплохо готовлю для старой гусыни, которая не в состоянии найти свои сережки.
– Конечно, пойдем. Я расскажу все, что я знаю, но это может занять много времени. Когда я пытался поговорить с Биллом, я выдал ему сокращенную версию для «Ридерз дайджест».
– То есть, – сказала Луиза, – вы поссорились вовсе не из-за шахмат.
– Ну, наверное, – улыбнулся Ральф. – Скорее это было похоже на твою ссору с сыном и невесткой. И ведь я ему рассказал далеко не все.
– Но мне ты расскажешь все?
– Да. – Он встал со скамейки. – Тем более ты меня соблазнила обедом. Я и не сомневаюсь, что ты чертовски хорошо готовишь. На самом деле… – Он вдруг замолчал и упал обратно на скамейку. Вид у него был испуганный и ошарашенный.
– Ральф? С тобой все в порядке?
Встревоженный голос Луизы доносился, казалось, откуда-то издалека. Перед глазами у Ральфа опять возник Док номер три, когда он стоял в переулке между прачечной и жилым домом. Он пытался приманить Розали с той стороны Харрис-авеню, чтобы отрезать ее веревочку. Тогда ему это не удалось, но он все-таки своего добился,
(Я с ней хотел поиграться!)
все-таки своего добился.
Послушай, Ральф, старина. Может быть, то обстоятельство, что Билл Макговерн – не из тех, кто грызет свои шляпы, отнюдь не единственная причина, почему Луиза не заметила, что Док номер три ходит в панаме Билла. Может, она не заметила этого потому, что не хотела заметить. Может быть, есть пара фактов, которые, если правильно их сопоставить, помогут сделать весьма интересные выводы. Понимаешь?
– Ральф? Что случилось?
Сегодня утром он видел, как лысый гном отгрызает кусок от панамы и нахлобучивает ее обратно на голову. И слышал, как он говорил, что Ральф поплатится за свое вмешательство, что теперь он поиграется с ним.
И не только со мной. Со мной и с моими друзьями, так он сказал. «С тобой и твоими маразматирующими дружками».
Теперь Ральф вспомнил еще кое-что. Он вспомнил, как солнце отразилось на чем-то блестящем в ушах у Доктора номер три, когда он – или оно – грыз шляпу Макговерна. Это воспоминание было слишком живым и ярким, чтобы от него отмахнуться.
Надо бы сопоставить факты и сделать выводы…
Спокойно… ты еще ни в чем полностью не уверен, все еще очень неточно, друг мой. Просто запомни эту деталь и используй ее как зацепку. Сейчас не важно, что видела Луиза. Сейчас важно другое: что другие ребята в белых халатах вовсе не маленькие недомерки, а сильные мускулистые парни с сачками для ловли бабочек и шприцами с торазином могут появиться в любой момент. В любой момент.
Но все же…
Все же…
– Ральф, Господи Иисусе, да скажи ты хоть что-нибудь! – Луиза трясла его за плечи, причем трясла достаточно сильно – как жена, которая пытается разбудить мужа на работу.
Он посмотрел на нее и попытался изобразить улыбку.
Улыбка вышла насквозь фальшивой, но, наверное, Луиза поверила, потому что успокоилась. Немного, совсем чуть-чуть.
– Извини, – сказал он. – Я на пару секунд отключился… просто… что-то навалилось.
– Не пугай меня так! Когда ты схватился за сердце… Господи Боже!
– Со мной все в порядке. – Ральф выдавил из себя еще более деланную улыбку. – Если ты все еще хочешь готовить, то пойдем. Очень хочется есть.
Три-шесть-девять-сто-одно, гусь с гусыней пил вино.
Луиза посмотрела на него и вроде бы успокоилась.
– Хорошо. Это будет забавно. В последнее время я ни для кого не готовлю, кроме Симоны и Мины. Это мои подруги. – Потом она рассмеялась. – Только я совершенно не это имела в виду. И весело будет совсем по другому поводу.
– Что-то ты говоришь загадками.
– Я очень давно не готовила для мужчины. Надеюсь, я не забыла, как это делается.
– Но мы же недавно к тебе заходили с Биллом: смотрели новости и кушали макароны с сыром. Это было очень здорово.
Она улыбнулась.
– Разогретые макароны. Это совсем не одно и то же.
А большая обезьяна все ломилась к ним в окно… Гусь с гусыней так напились, что до смерти подавились…
Улыбаемся еще шире. С риском вывихнуть челюсти.
– Я уверен, что ты не забыла, как это делается, Луиза.
– У мистера Чесса был очень хороший аппетит. Просто зверский аппетит. Но потом у него начались проблемы с желудком, и… – Она вздохнула и взяла Ральфа за руку со смесью робости и решительности, которую он счел просто великолепной. – Ладно, не важно. Мне надоело вспоминать прошлое и ныть по этому поводу. Оставлю эту прерогативу Биллу. Пойдем.
Он встал, взял ее под руку и повел к нижнему выходу у подножия холма. Луиза не обратила внимания на молодых мам на детской площадке, чему Ральф был несказанно рад. Он мог сколько угодно убеждать себя не принимать скоропалительных решений и не делать поспешных выводов, потому что он до сих пор не знает, что происходит с ним и с Луизой, и даже не может логически рассуждать об этом, но он все равно делал какие-то выводы. Причем эти выводы шли не от ума, а из сердца, и он уже почти поверил в то, что в мире аур чувствовать и знать – это почти одно и то же.
Я не знаю насчет тех двоих, но Док номер три – явно психованный доктор… и он собирает сувениры. Так же, как некоторые психованные во Вьетнаме отрезали на память уши убитых врагов.
Невестка Луизы поступила мерзко и некрасиво, когда забрала сережки с блюдечка и положила их себе в карман. Но Ральф был уверен, что она не хотела их забирать. Просто что-то на нее нашло… И самое главное: в кармане у Дженет Чесс уже не было никаких сережек. Наверное, сейчас она ругает себя за то, что потеряла их, и не может понять, зачем она вообще их взяла.
Ральф точно знал, что на голове у этого мелкого урода была панама Макговерна, даже если Луиза ее не узнала, и они оба видели, как он забрал бандану Розали. И Ральф ни капельки не сомневался, что те искорки в ушах у лысого Доктора номер три – это были сережки. Сережки Луизы.
4
Старое кресло-качалка покойного мистера Чесса стояло на выцветшем линолеуме около двери, ведущей на задний двор. Луиза усадила в него Ральфа и велела ему «не путаться под ногами». Ральф подумал, что с этим заданием он вполне может справиться. Он сидел, лениво покачиваясь в кресле, и яркий солнечный свет падал ему на колени. Ральф не очень понял, куда подевалось время. Сейчас было уже далеко за полдень. Может быть, я заснул, подумал он. Может быть, я все еще сплю, и мне это снится. Он наблюдал за тем, как Луиза снимает со шкафа котелок для приготовления китайской еды (тоже вполне хоббитского размера). Через пять минут кухню заполнили вкусные, аппетитные запахи.
– Я же говорила, что когда-нибудь буду готовить только для тебя, – сказала Луиза, добавляя в варево овощи из холодильника и специи из шкафчика над плитой. – В тот день, когда вы с Биллом были у меня и ели разогретые макароны, помнишь?
– Да, вроде бы помню.
– В ящике для молока на крыльце стоит кувшин свежего сидра. Сидр лучше держать снаружи. Не принесешь? Ну и, разумеется, можешь выпить. Мои «парадно-выходные» стаканы стоят на полке над раковиной, но я не могу их достать, не вставая на стул. Сколько в тебе росту, Ральф? Шесть и два?
– Шесть и три. Было по крайней мере. Может быть, я потерял пару дюймов за последние несколько лет, усох от старости или что-то в этом духе. И не надо таких церемоний только ради меня. Честное слово.
Она строго взглянула на него, уперев руки в бока – в одной руке была ложка, которой она помешивала свое варево. Но вся ее суровость исчезла, как только она улыбнулась.
– Я сказала, мои парадно-выходные стаканы, Ральф Робертс, а не мои лучшие стаканы.
– Да, мэм. – Ральф усмехнулся. – Судя по запаху, вы еще очень даже не забыли, как готовить для мужчины.
– Сначала попробуй, а потом говори, – сказала Луиза, но Ральфу показалось, что она польщена.
5
Еда была действительно выше всяких похвал, и во время обеда по молчаливому уговору они не стали заводить разговор о том, что случилось в парке. Вообще-то с тех пор, как бессонница начала по-настоящему мучить Ральфа, у него были явные проблемы с аппетитом, но сегодня он съел все, что приготовила Луиза: что-то жареное со специями и очень вкусное. И плюс к тому – три стакана яблочного сидра. Оставалось только надеяться, что все оставшиеся на сегодня дела будут происходить где-то поблизости от туалета. Когда они поели, Луиза встала, подошла к раковине и начала мыть посуду. Не отрываясь от своего занятия, она продолжила их прерванный разговор так, словно это было вязание, которое она ненадолго отложила, а теперь вот решила довязать.
– Так что ты сделал со мной там, в парке? – спросила она. – Что ты сделал, чтобы цвета вернулись?
– Я не знаю.
– Я как будто стояла на самой границе другого мира, и когда ты закрыл мне глаза руками, ты толкнул меня туда.
Он кивнул, вспомнив, как она выглядела в первые несколько секунд после того, как он убрал руки: как будто сняла очки, вымазанные в фосфоре.
– Я это сделал чисто инстинктивно. И да, ты права, это похоже на другой мир. Про себя я его называю мир аур.
– Это чудесно, да, Ральф? То есть это пугает… и когда это случилось со мной в первый раз – в конце июля или начале августа, – я была уверена, что схожу с ума, но даже тогда мне это понравилось. Это не может не нравиться, правда?
Ральф удивленно смотрел на нее. А он-то думал, что Луиза легкомысленна. Болтлива. Не умеет хранить секреты.
Нет. Боюсь, все было гораздо хуже, приятель. Ты думал, что она ограниченный и пустой человек. Ты ее видел скорее глазами Билла, а не своими глазами, как «нашу Луизу». И никогда не задумывался, какая она на самом деле.
– Что случилось? – спросила Луиза немного нервно. – Почему ты так на меня смотришь.
– Ты видела ауры с конца лета? Так долго?
– Да, и все ярче и ярче. И чаще. Поэтому я и пошла к врачу. А я действительно выстрелила в это существо из пальца, Ральф? Чем дальше, тем меньше мне в это верится.
– Да, так и было, и чуть раньше сегодня я сделал то же самое.
Он рассказал ей о своем столкновении с Доктором номер три, о том, как он прогнал этого злобного гнома… но, как оказалось, всего лишь на время. Он положил руку ей на плечо, погладил ее и сказал:
– Я ничего особенного не сделал, просто повел себя, как ребенок, который играет в Чака Норриса или Стивена Сигала. Но я все-таки послал в него этот луч, луч синего света. Я не знаю, как я это сделал, но я это сделал. Ты можешь выстрелить еще раз?
Луиза захихикала, повернулась к нему и прицелилась в него из пальца:
– Хочешь выяснить прямо сейчас?
– Не наставляйте на меня эту штуку, дамочка, а то вдруг он заряжен. – Ральф улыбался, но совсем не был уверен в том, что это всего лишь шутка.
Луиза опустила палец и налила в раковину моющее средство. Помешивая воду одной рукой, она задала Ральфу вопрос, который сам Ральф назвал бы Большим и серьезным вопросом:
– Откуда взялась эта сила, Ральф? И зачем она?
Он покачал головой, встал из-за стола и подошел к мойке.
– Я не знаю, и еще раз не знаю. Может, тебе помочь? Где у тебя помойное ведро?
– Какая разница, где у меня помойное ведро? Иди сядь на место. И я тебя умоляю, успокой меня и скажи, что ты не из этих современных мужчин, которые всегда обнимаются друг с другом при встрече и вечно играют в боулинг.
Ральф рассмеялся и покачал головой:
– Да нет, просто меня хорошо воспитали.
– Ладно, и пока ты не начал рассказывать, какой ты на самом деле чувствительный, усвой, что есть вещи, которые девушкам нравится открывать самим. – Она открыла шкафчик под раковиной и вручила ему выцветшее, но идеально чистое полотенце. – Вытирай посуду и ставь сюда. Потом я все унесу. А пока можешь мне рассказать всю историю целиком. А не краткую версию, адаптированную для Билла.
– Договорились.
Он все еще думал, с чего начать, и решил, что слова придут сами собой. И так оно и получилось.
– Когда я понял, что Каролина скоро умрет, я начал ходить на прогулки. И вот однажды, когда я гулял вдоль шоссе, что ведет к аэропорту…
6
Он рассказал ей все, начиная со стычки между Эдом Дипно и толстым водителем, развозившим садовые удобрения, и заканчивая сегодняшним разговором с Биллом, когда тот посоветовал ему пойти к врачу, потому что в их возрасте психические расстройства – это «вполне нормально». Ему пришлось пару раз повторяться, чтобы восстановить недостающие эпизоды – к примеру, как старина Дор появился в тот самый момент, когда Ральф пытался урезонить Эда, – но Луиза не возражала против такой манеры повествования. И когда Ральф закончил рассказ, на него накатила такая волна облегчения, что это было почти болезненно. Как будто кто-то положил ему на сердце кучу кирпичей и теперь убирал их по одному.
С посудой тоже было покончено, и они переместились из кухни в гостиную, всю уставленную и увешанную фотографиями, с большой фотографией мистера Чесса на телевизоре в качестве главного снимка.
– Ну и? – спросил Ральф. – Ты мне веришь или пойдешь вызывать «скорую психиатрическую»?
– Конечно, верю, – сказала Луиза и, кажется, не заметила облегчения, отразившегося на лице у Ральфа. Или, может быть, предпочла не заметить, чтобы его не смущать. – После всего, что было сегодня утром – не считая того, что я рассказала тебе про свою замечательную невестку, – у меня уже не получится не верить. И в этом мое преимущество перед Биллом.
И отнюдь не единственное, подумал Ральф, но решил не озвучивать эту мысль.
– И ничто из этого не случайно, да? – спросила Луиза.
Ральф покачал головой.
– Скорее всего.
– Когда мне было семнадцать, – сказала она, – мама наняла мальчика с нашей улицы, чтобы он помогал ей по хозяйству. Его звали Ричард Хендерсон. Она могла нанять кучу других мальчишек, но выбрала именно этого, потому что выбрала его для меня, понимаешь, о чем я?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.