Текст книги "Веления рока"

– Да. Обязательно приноси.

– Конечно, для чего же я все это рассказываю?

Он в третий раз оглянулся на дверь, затем показал рукой на коричневые сапожки и спросил:

– Вот эти сколько стоят?

Продавщица взяла один сапожек в руку и, к удивлению Эрудита, заговорила по-человечески: голос ее был все так же неприветлив, но интонация и выражение лица изменились.

– Эти – семьдесят шесть рублей. Итальянские. Натуральный овечий мех, с нарезным каблуком, высокие, до колен, на замочке.

Эрудит полез в карман, достал деньги и положил их на прилавок.

– Вот сто рублей, без сдачи.

Продавщица отодвинула деньги.

– Ух, какой ты шустрый. Даже не торгуешься!

– Потому что очень надо.

– Ну, ладно, такому как откажешь? Сто пятьдесят.

– Я завтра утром приду, сейчас у меня больше нет денег, – сказал он и, окинув восхищенным взглядом ее фигуру, любезно распрощался.

На другое утро они еще раз обговорили предстоящую сделку по поводу семечек и товара, который Эрудит привезет из Франции, и уже улыбались друг другу, как давние друзья. Эрудит поспешил отдать ей деньги, она пересчитала их и танцующей походкой прошлась в темный дверной проем, ведущий в подсобное помещение. Быстро вынырнула оттуда с нарядной глянцевой коробкой, упаковала сапожки и обходительно поблагодарила парня за покупку. Итак, дело было сделано. Принимая из ее рук выстраданную ценность, он облегченно вздохнул, но радость свою скрыл. После этого зашел в магазин «Подарки», выбрал позолоченный перстень с рубином за двадцать семь рублей и купил его. Для Нины.

* * *

Эрудиту повезло, что Нина и Настя жили на разных улицах, более того – на противоположных концах хутора. Сам он жил в центре – на Школьной улице, Настя – на Песчаной, а Нина – на Садовой. Это имело очень большое значение, ибо вероятность попасться на глаза одной из них в ненужный момент практически сводилась к нулю. Если бы он вел иной образ жизни, то есть в один и тот же вечер наведывался к одной, а затем к другой, как иногда это бывает, такая география оказалась бы неудачной. В подобных случаях, безусловно, удобней, когда обе они проживают на разных улицах, но в одном конце хутора. Тогда риск влипнуть, очевидно, возрастает, зато сил и времени на преодоление расстояния, разделяющего их, затрачивается значительно меньше. Тот, кто испытал такое счастье, знает, как за вечер ноги устают, и каждый согласился бы лучше подвергнуться определенному риску, нежели промаршировать лишний километр, а то и два. В общем-то, ситуации складываются по-разному: кому приходится по вечерам бегать на дальние дистанции, кому – испытывать постоянный стресс. Но это уже как кому повезёт. Тут либо то, либо другое.

Впрочем, когда любишь, никакие преграды не остановят. А выпутаться из любой ситуации можно, просто надо все делать с умом. Откровенно говоря, каждый крутится, как может. Рассуждать и советовать – все мастера, все умные, пока дело самого не коснется.

Восьмого марта Эрудиту предстояло поздравить и Нину, и Настю, так что он тоже вынужден был побывать в один вечер у обеих. Нина жила ближе к нему, до ее дома примерно метров семьсот, а до Насти – около километра. Вечером он побрился безопасной бритвой, погладил брюки и белую в полоску рубашку, до блеска начистил кремом ботинки. К Нине пошел засветло. Поздравил ее с праздником, поцеловал и подарил ей перстень.

Этот жест преисполнил ее неизъяснимым волнением и словно приковал к себе Эрудита; взволнованная, изумленная, она позабыла обо всем на свете. Она была просто без ума от подарка и, весело улыбаясь, приготовилась к продолжительной беседе. Когда же он сказал, что любит ее, но наука требует жертв, и что он даже сегодня не может прервать свои занятия, девушка сначала немного затужила, через минуту ее настроение совсем испортилось, потом она и вовсе встала в позу, выказывая свое недовольство его отношением. А еще через минуту перешла в открытое наступление. Эрудит понимал причину ее досады. Мягкий вариант развития события, на что он рассчитывал, не прошел. Опасаясь, что дело дойдет до истерики, он начал уговаривать ее:

– Нина, ты чего? Мне в институт надо поступить, человеком буду. Тебе же лучше будет.

– Ну конечно, это все твои отговорки, я тебе не верю, – упрямо твердила она.

Он начал придумывать еще что-то, более убедительное и не смог. Помощь пришла с неожиданной стороны. Нина совсем разгорячилась и в запальчивости заявила:

– Я тебе не маленькая девочка, придумываешь ты всякие отговорки. Все правильно, значит, так я тебе нужна. Никто не держит тебя, можешь идти на все четыре стороны!

У Эрудита словно гора с плеч свалилась.

– Ах, так! – сказал он и быстренько смылся. Нина всхлипнула, а Эрудит подумал: «Подождет, куда она денется».

* * *

Был уже поздний вечер, когда он пришел к Насте и вручил ей сапожки. Настя прямо ахнула – вот это подарок! Она сообразила, что такие дорогие подарки просто так, за красивые глазки, не дарят. Как понимать? Именно за красивые глаза как раз и дарят. Она стеснялась ходить в старых стоптанных сапогах, а как другие купишь, если денег нет, да и за деньги такие не достанешь. Долго крутила сапожки в руках, восторженно вскликивала от красивых каблуков, от пряжек на голенищах, оттого, что они итальянские, оттого, что они коричневые. «Вот уж умеет человек радоваться», – глядя на нее, думал Эрудит.

Наконец она обула их.

– Идут? – протопав на середину комнаты, спросила она и выставила ножку.

– Нравятся? – спросил Эрудит.

– Еще бы!.. Ты даже не представляешь, как нравятся. Такие теплые, такие мягкие. Импортные!

Эрудит во все глаза смотрел на Настю. Девушка была прелестна. С каждым днем она нравилась ему все больше. Он ощутил страстное желание поцеловать ее и вообразил себе все, что могло за этим последовать. Такое желание у него возникало все чаще, но всякий раз, когда он уже был готов решиться на подвиг, она, словно догадывалась, меняла свое поведение и этим сдерживала его. А в этот вечер ее сияющее лицо подавало надежду. Но он был очень осторожен и боялся спугнуть Настю, как когда-то из-за своей поспешности спугнул белочку.

* * *

История была такая. В детстве, в летние каникулы, Эрудит ежегодно отдыхал в пионерском лагере «Солнышко». Об этом пекся сам директор совхоза Захар Матвеевич. Он не забывал о погибшем друге и считал своим долгом оказывать помощь его сыну. Лагерь располагался за Семикаракорском, на песчаном берегу Дона. С трех сторон его окружал лес. Эрудит часто бродил по лесу, любознательно обследуя овраги, тропинки и деревья.

Пионервожатые не запрещали ему покидать лагерь в одиночку. Мальчишка вел себя как прирожденный лидер, и все считали, что на его здравый ум можно положиться. У Эрудита с детства характер был независимый, смелый. Пацаны смотрели на него как на вожака, хотя он никогда не командовал ими и лидерства своего не добивался.

После шестого класса Захар Матвеевич так же вручил ему путевку в пионерский лагерь. Мальчику нравилось чем-нибудь угощать новых друзей, поэтому он привез с собой подсолнечные семечки.

Заезд в лагерь – самый волнующий день. Всех распределили по отрядам: Эрудит попал в первый. Он отнес свою сумку в корпус, выбрал себе комнату, познакомился с «соседями». А после полдника, когда отряд был сформирован и все места забиты, хорошенькая пионервожатая в пышной юбочке, белой блузке, в красной пилотке и с пионерским галстуком на шее провела знакомство со всем отрядом. Все встали в круг, рассчитались на первый-второй. Первые остались стоять, а вторые вышли внутрь круга, встали напротив «первых» и стали проводить друг с другом интервью, спрашивая, как зовут, чем увлекаешься и прочее – у кого на что хватало фантазии. По хлопку пионервожатой все переходили к соседнему «оппоненту».

Эрудит еще прежде заметил беленькую пухленькую девочку с голубоватосерыми глазами, румяную и свежую, как утренняя заря. Она сразу понравилась ему. И сама она заглядывалась на мальчика. Очутившись рядом с девочкой, он спросил:

– Как тебя зовут?

– Аня, – ответила она и задала вопрос: – Ты куришь?

– Только когда выпью, – ответил он.

Она шуточно всплеснула руками и засмеялась.

Потом пионервожатая объявила, что до восьми часов – свободное время. Все побежали разбирать свои сумки, а Эрудит незамеченным ушел в лес. Он проверил все знакомые тропинки, овраги и полянки. Солнце уже опустилось, лучи его проникали сквозь ветки деревьев. Он остановился возле огромной сосны, решив повернуть обратно, в лагерь. И тут перед ним упал желудь. Не шишка, а желудь. Он удивился этому и поднял голову: на сосне возле дупла сидела белка. Ему захотелось разглядеть ее, но юркая зверюшка с пушистым хвостом нырнула в дупло. Он отломил от чернеющего поблизости трухлявого пня плоскую щепку, пристроил ее на сосновой лапе, достал из кармана горсть семечек, насыпал их и ушел.

Эрудит постоянно размышлял. Все на свете интересовало, удивляло, поражало его. Он хотел знать, что это за штука – Вселенная, как она возникла и как устроена? Не мог вообразить, что такое бесконечность?

Откуда взялись на свете люди? Каково их назначение? Вот и тогда он возвращался из леса и думал об этом.

В тот же день на центральной аллее подняли флаг лагеря и разожгли костер открытия смены. Возле него пионеры-«старички» пели и танцевали. Чувствуя себя в лагере как дома, вместе с ними участвовал в концерте и Эрудит. Хотя концертная программа была заранее составлена и отрепетирована, он легко вписался в ее сценарий и быстро сдружился со многими мальчишками и девочками.

На другой день во время конкурса картин из шишек Эрудит выбрал момент и также незаметно для всех исчез. Он нашел ту сосну и издалека снова увидел на ней белку. Она прилипла к стволу почти на прежнем месте и, казалось, дремала. Мальчик, не спуская с нее глаз, стал подкрадываться поближе.

Когда до сосны оставалось метров десять, зверек стремительно отпрянул и скрылся в дупле. Эрудит проверил свою кормушку. Семечек на ней не было. Насыпал снова, отошел от сосны на семнадцать шагов и замер. Смена длится восемнадцать дней. Он рассчитал: если каждый день будет приближаться на один шаг, к концу смены окажется рядом с сосной. Белка выглянула из дупла, осмотрелась и настороженно спустилась к кормушке. Мальчик затаил дыхание. Она очень осторожно, то и дело озираясь, сгрызла все семечки.

После этого Эрудит ежедневно прибегал к сосне и, как зачарованный, следил за ходом событий. Однажды, когда до сосны оставалось семь шагов, он решил взять с собой Аню и показать ей свое достижение. Девочка была на год младше его, окончила пять классов. По лагерю она ходила с игрушечным медвежонком и часто заразительно смеялась. А после дискотеки, на вечернем кругу, она каждый раз говорила: «День сегодня прошел плохо, потому что я утром проснулась не с той ноги».

В лагере выпускалась стенгазета, которая называлась «Вымпел». В ней публиковались основные новости, происходившие в отрядах, например, результаты конкурсов, иногда – творческие произведения пионеров: стихи, маленькие рассказы. Эрудит тоже поместил в этой стенгазете свое стихотворение, оно, разумеется, посвящалось Ане, но об этом никто не знал. На него нашло вдохновение, и он не мог сдержаться, чтобы не выразить свои чувства возвышенным поэтическим слогом. Это было возмутительное стихотворение. Оно было о любви. В творчестве пионеров такие вольности считались недопустимыми, поэтому Эрудит с целью конспирации назвал его «Пионерский костер». Заголовок не отличался оригинальностью, смотрелся очень даже уместно, зато само стихотворение наделало во всем лагере переполох, потому что в нем присутствовало такое словосочетание, как: «Давай, милая…» Стихотворение было такое:

 
Ночь июньская полной луной
Лес, реку, все вокруг серебрит.
На аллее под сонной сосной
Наш костер пионерский горит.
Звезды дремлют в мерцанье своем.
Бесконечно они далеки.
Давай, милая, песню споем
Под журчанье безДОНной реки.
Или лучше давай помолчим.
Не плачь, не жалей, не зови.
В этой теплой июньской ночи
Молча выскажем чувства свои.
 

Обычно, прежде чем «Вымпел» вывешивался на всеобщее обозрение, все материалы редактировала пионервожатая. На этот раз у нее не нашлось такой возможности, почему, точно сказать трудно. На следующий день, когда директор пионерского лагеря Владлен Артемович, жизнерадостный мужчина средних лет с дикторским голосом и строгим характером, проводил по этому факту личное расследование, он, в первую очередь, вызвал «на ковер» пионервожатую и долго беседовал с ней с глазу на глаз.

Потом допросил прочих работников. Оказалось все настолько запутанным, что он ничего так и не добился. Сама пионервожатая заявила, что у нее не дошли руки до стенгазеты, потому как в тот вечер были срочные дела в городе; другие утверждали, что в то самое время видели ее вместе с новым инструктором по плаванию на берегу Дона; а третьи говорили, что видели, как она купалась, но не с инструктором, а с шофером.

Владлен Артемович слыл руководителем строгим, требовательным, однако справедливым. Такое мнение о себе он подтвердил и на сей раз: не стал наказывать пионервожатую за упущение в идеологической работе с пионерами, но многозначительно потребовал от нее бросить дурную привычку купаться по вечерам с кем попало. Не то чтобы запретил ей купаться вообще, а доходчиво, в то же время категорично объяснил: где, когда, а главное, с кем можно купаться. И приказал стихотворение Эрудита заклеить другим, вырезанным из «Пионерской правды». Пионервожатая так и сделала. Помимо этого, она провела с Эрудитом воспитательную беседу и разъяснила, что писать стихи о любви шестиклассникам нельзя, и вообще, на темы любви положено вести разговоры только с седьмого класса и то в форме диспутов.

Между тем еще утром того дня Эрудит повстречал в столовой Аню и с гордостью сказал, что посвятил ей стихотворение. В восторге она не стала даже завтракать, стремглав прибежала к стенгазете, прочитала стихотворение и переписала его в свой блокнотик. Вскоре весть о запрещенном произведении Эрудита облетела весь пионерлагерь, и об этой истории пошли разговоры. Анина подружка попросила почитать стихотворение и переписала его себе. Так о «шедевре» Эрудита стало известно всем. Ну, а раз стихотворение было запрещенным, все выучили его наизусть и вечером тайком уже пели под заунывные аккорды гитары. Друзья прониклись к Эрудиту еще большим уважением.

Он же задумал сбежать в лес во время конкурса массового танца и стал искать Аню. Но оказалось, что был родительский день, к ней приехала мама и забрала ее. Возле флагштока Эрудит встретил пионервожатую. От нее он узнал, что Аня с мамой пошли куда-то гулять, а вернутся только через два часа. Так долго мальчик ждать не стал и пошел в лес один. Насыпав в кормушку семечек и остановившись перед сосной на определенном заранее месте, он затаил дыхание. Белка спустилась вниз, даже рассмотрела его, юркнула к кормушке и лишь по привычке озираясь, сгрызла все до одной семечки.

И вот наступил предпоследний день конца смены. По традиции в этот день пионеры встречали рассвет. По радио ни свет, ни заря раздалась громкая музыка, пионеры проснулись и отправились в лес. Все разговоры в тот день велись, в основном, о самом печальном событии в жизни лагеря – о костре закрытия и выезде. Эрудит шел рядом с Аней. Она сказала шепотом:

– День сегодня…

– Начался плохо, ты проснулась не с той ноги, – подхватил Эрудит.

– Нет, он начался хорошо, потому что я проснулась рано, и мы с тобой сразу вместе.

Эрудит и в этот раз хотел взять ее на свое таинственное место, но не пригласил, решив, что белка может испугаться близко стоящего незнакомого человека. Отряд проходил невдалеке от той сосны, на которой жила белка. Эрудита так и подмывало улизнуть. Сделать это ничего не стоило, но ему приятно было находиться вместе с Аней. Рассвет они встретили вместе. После похода все засобирались на спевку, а Эрудит опять побежал в лес.

Он стоял возле сосны и с трепетом ждал. Кормушку убрал, а семечки держал на ладони. Белка, спускаясь по стволу, то и дело пряталась за ветками, вела себя осторожней, чем вчера, и не спешила приближаться. Так он простоял почти полчаса, не шелохнувшись, только переводя следом за ней глаза. Интересно, решится или нет? Вдруг зверюшка осмелела и ожидаемое свершилось. Она притронулась своими лапками к его ладони, стала брать ими семечки и разгрызать их, выплевывая скорлупу. Эрудит смотрел как завороженный. Мальчику так захотелось погладить ее, что он не вытерпел и осторожно поднес к пушистому хвосту руку. Белка в мгновенье ока взвилась вверх и скрылась в дупле.

В последний день, еле дождавшись окончания полдника, Эрудит прибежал к заветной сосне. Около часа простоял, глядя вверх, но белка так и не показалась. Какая досада, что не увидел ее на прощание. «Так оно и должно было случиться, – размышлял он. – Мне не хватило выдержки». Он попытался разобраться в случившемся. «Белке понравились семечки, но она очень осторожна и если бы почувствовала опасность, не спустилась бы к кормушке. Я всегда стоял неподвижно, поэтому она считала, что не рискует.

Каждый раз, когда я приближался на шаг, она не замечала этого и постепенно привыкла ко мне, а когда я прикоснулся к ней, поняла, что я могу поймать ее, и испугалась. Теперь мое присутствие представляет для нее угрозу, поэтому она и прячется. Существовал ли другой исход? Нет, надо было время, чтобы она лучше привыкла ко мне».

На костре закрытия Аня не отходила от Эрудита ни на шаг. Она не смеялась своим заразительным смехом и все допытывалась, почему он такой грустный. Ему же не хотелось ни о чем разговаривать. Он очень сожалел, что спугнул свою белочку.

* * *

Теперь Эрудит боялся вот так же спугнуть Настю. Она между тем, продолжая радоваться сапожкам, ощутила прилив нежности и подумала: «Какой он добрый».

– Я тебе очень благодарна, – сказала она. Ее глаза засветились каким-то мягким, теплым светом. – Почему ты подарил мне такой дорогой подарок?

– Разве сама не знаешь? – спросил Эрудит.

– Нет!

– Правда, не знаешь?

– Как тебе сказать. Наверное, за то, что я тебе помогаю учить английский.

– Нет. Просто ты нравишься мне, и мне приятно видеть, как ты радуешься.

А сам подумал: «Как здорово быть богатым. Можно без всяких проблем подарить любую дорогую вещь кому захочется». С самого детства он испытал тяжелые удары судьбы, тяжелее которых не бывает. Ему довелось пострадать, испытать лишения, неизбежные для каждого осиротевшего ребенка, и втайне он всегда мечтал разбогатеть.

Настя прошлась снова по комнате, остановилась перед ним, посмотрела на свои сапожки и сказала:

– Теперь я их не смогу снять.

Эрудит с простодушной поспешностью упал на колено и нетерпеливо проговорил:

– Давай помогу.

Настя закатилась смехом. Он с недоумением смотрел на нее снизу вверх, а она сквозь смех говорила: – Какой ты у меня находчивый. Я имела в виду, что они мне так понравились, что и не хочется их снимать.

Эрудит приподнялся и улыбнулся своей оплошности.

– Наверное, сегодня до утра не расстанусь с ними, и спать в них буду, – продолжила она.

– А это еще зачем? – не оправившись до конца от своего нелепого поступка, спросил он серьезно.

Настя опять залилась, утирая от смеха слезы.

– Мне и в самом деле не хочется их снимать, – сказала она, все еще смеясь.

– Знаешь что? Пойдем гулять.

– Так ведь мы же того… зашифрованы, У нас – конспирация. Явку провалим.

– А мы как партизаны. – Чего стоишь? Быстро одеваемся и – погнали!

Девушка с веселой улыбкой сняла с вешалки свою куртку и опять поторопила так не желающего теперь выходить из дома гостя.

– Пошли, пошли!..

Погода изумила их неожиданной переменой: снег валил пушистыми хлопьями, как в новогоднюю ночь. Настя шла легкой походкой, вытянув руки перед собой и не глядя под ноги. Тысячи белых снежинок появлялись из темноты, кружились и опускались на землю, на ее ладони и длинные ресницы.

– За нами хвост, – шепнул Эрудит, показав на человека в переулке, идущего в их сторону.

– Делаем ноги! – сказала Настя, при этом протянула Эрудиту руку. – Ты меня держи, а то упаду еще.

И они побежали.

Этот кросс не входил в планы Эрудита, он представлял все иначе: сначала они с Настей посидят за столом, потом переберутся на диван, а там – как что получится. Но сейчас такая прогулка ему понравилась. Так приятно было бежать, ощущая лицом пушистые снежинки и держа ладонь радостной Насти. Остановились они лишь за хутором, когда оба выдохлись. Чуть не падая от усталости, они делали по нескольку шагов в одну и другую стороны, махали руками, охали. Передохнув, направились по чистому полю вдоль трассы, оживленно и громко беседуя. Настя была чрезвычайно возбуждена: все, что бы Эрудит ни говорил, ей казалось смешным, и она без остановки заливалась смехом, словно решив этим вечером отсмеяться за все прошедшие месяцы.

Автотрасса, обозначенная по обочинам голыми тополями, тянулась вдоль хутора, за ним сливалась с темным небом и становилась невидимой. Далекодалеко тускло мелькали огоньки автомобильных фар. Повсюду царила тишина и спокойная дрема, укутанная валившими в изобилии легкими хлопьями снега. Они шли и шли. Неожиданно Эрудит сделал рукой знак.

– Смотри!

В это мгновенье из-за кочки выскочил заяц, прижал уши и стремительно понесся в темноту.

– Ой! – воскликнула Настя. – Давай догоним!

– Запросто. Превращайся быстрей в лису!

– А ты – в волка.

– Может в лиса?

– Не, в волка. А я тебя буду все время обманывать.

– Ну и желанье у тебя.

– А как же? Лисы – хитрые, им без этого нельзя. Скажешь, у тебя таких желаний не бывает?

– Не лезь ко мне в душу, ты пока не лисичка, – отшутился Эрудит и добавил: – Мы скоро на край света уйдем. Поворачиваем домой?

Настя развернулась на месте, как солдатик, и они пошагали обратно.

Взглянув в сторону хутора, она сказала:

– Все-таки красиво зимой. Есть люди, которые никогда не видели такого чуда: негры, например. Живут, бедные, в своей Африке и даже не представляют, что такое снег. Вон, смотри, дымок стелется из труб, как в зимней сказке.

– По народным приметам, – сказал Эрудит, – если дым стелется по земле – вернитесь и выключите утюг, если поднимается столбом – можно уже не возвращаться.

Настя засмеялась. Она вспомнила про свой вещий сон, в котором видела туман и спросила:

– А туман – к чему?

– Туман? Знаешь, что такое туман? Он образуется при смешении серного ангидрида с влажным воздухом, в результате чего получается серная кислота в виде мелких частиц, взвешенных в воздухе. Еще туманы могут образоваться при смешении газообразного аммиака с хлористоводородным газом. Такая вот красота на рассвете! Хоть противогаз надевай.

– Откуда ты все знаешь? – непритворно удивилась Настя.

– Не зря люди прозвали тебя Эрудитом.

Он хотел сказать: у нас в хуторе у каждого есть прозвище, но, вспомнив, что Настю теперь зовут Настей-вдовушкой, вовремя промолчал и был этим очень доволен. Настя меж тем раскинула руки, словно приготовилась кого-то обнять, и сказала:

– Как здорово все! Если бы жить вечно и никогда не умирать! Жаль, что нам неизвестно, как устроен мир. Знаешь, я, как и ты, тоже хочу разобраться в этом. Я бы даже согласилась, чтобы наступил конец света, только бы все узнать. Не могу даже вообразить, что такое вечность, бесконечность. У меня голова кругом идет, когда начинаю думать об этом.

– Напрасно ты так напрягаешься. Представь человеческую глупость, и тебе сразу все будет ясно. Глупость бесконечна точно так же, как и Вселенная.

Настя рассмеялась.

– Вот сейчас спустился бы с неба на это поле Иисус и рассказал бы нам обо всем. И пусть потом хоть потоп, хоть конец света, зато мы узнали бы, кто мы и зачем живем. А ты согласился бы?

– Да. Кто ж откажется от такого.

– Я серьезно.

– Я тоже. По-моему, нет ни одного человека, который бы не хотел получить ответ на этот вопрос, даже такой ценой. Потому что каждый человек хочет не просто понять мир, а хочет узнать: существует ли душа, будет ли она жить после его смерти? Многие так сильно хотят, что начинают верить в Бога, потому что это единственное, хотя и очень слабое утешение. Если хорошо подумать, ведь и религия, даже бездоказательно, на уровне веры, тоже не дает ни одного вразумительного ответа на этот вопрос. В любой религии и сотворение мира, и создание человека похожи на сказку: хотелось бы поверить, да уж слишком наивно все. Но люди вынуждены соблазняться верой, им необходимо иметь хотя бы призрачные надежды. И что интересно: мы ничего не знаем, в то же время устроены так, что больше всего боимся неизвестности, – вот в чем трагедия. Это как издевательство. Получается, Бог с самого начала задумал нас несчастными существами. Ведь созданные им первые люди – Адам и Ева – мучились этими вопросами точно так же, как и мы. Спрашивается, зачем Бог создал их ничего не знающими, при этом вложил в них неимоверное желание все познать? Как не крути, выходит, исключительно затем, чтобы они непременно нарушили его строжайший запрет: сорвали плод с дерева познания добра и зла, которое, скорее всего, специально для них и было выращено. И что же? Они понесли наказание. А за что? Только за конкретное действие – узнать-то им так ничего и не удалось, дерево оказалось обманом, простой ловушкой. Так что они рисковали совершенно зря, навлекли на себя гнев Божий, да и все. – Он сделал паузу. – Конечно, пройдет время – лет сто, двести – люди будут знать намного больше.

Глядя в темноту, Настя спросила:

– Хочешь сказать, они будут умнее?

– Не совсем так, просто они достигнут другого уровня развития, и на мир будут смотреть другими глазами. Ты знаешь, как происходит процесс познания действительности? С каждой новой эпохой мировоззрение людей меняется: прежние знания оказываются неверными, устанавливаются новые понятия, которые постепенно становятся общепринятыми. А общепринятые понятия как раз меньше всего соответствуют истине. Значит, и новые представления ничего общего с действительностью не имеют, приходит время, и их тоже сгоняют с насиженного места, заменяют другими. Смотри, как всё просто! Люди всегда и обо всем судят неправильно, при этом им кажется, что они шаг за шагом приближаются к истине, но чем ближе они приближаются к ней, тем очевиднее, что оказываются от этой самой истины еще дальше. Возьмем, например, религию. Наши предки, древние славяне, были язычниками, они поклонялись стихиям, верили в родство людей с различными животными. Вообще, язычество было основано на вере в разных волшебных персонажей – ужасных, грозных, таинственных, добрых. Сейчас их представления нам кажутся причудливыми, обыкновенными сказками, но в старину на Руси свято верили, что весь окружающий мир пронизан волшебством: в чаще леса стоит изба Бабы Яги, в каменных горах обитает Змей Горыныч. Потом наступила эпоха великих богов. Главный из них – бог Род – считался создателем Вселенной. Позже его заменил бог Перун. Пришло время, и по желанию князя Владимира произошло крещение Руси. Теперь люди считают истиной православие, с ним связана наша история, и кажется, что мы уже никогда не вырвемся из его идей. Но идеи христианства тоже не вечны, вечных идей не существует, они – лишь наши заблуждения. Значит, должны появиться новые идеи. Какие? Я думаю, со временем христианство, буддизм, ислам и другие религии сольются, а после возникнет новая вера, единая – и окружающий мир станет восприниматься не так, как сейчас. Я могу совершенно спокойно предсказать, что скорее всего новая религия будет основана на признании Земли, биосферы, в которой мы обитаем, живым существом. Ведь наша планета на самом деле не просто космическое тело, она – живое существо, как мы с тобой. Это выглядит фантастически, но любое качественно новое знание сначала кажется фантастикой. Земля плоская – это очевидно, когда-то так она всем и представлялась; утверждение, что она круглая, вызывало лишь недоумение и не воспринималось всерьёз. Когда-то люди считали, что Вселенная – это земной шар, и сфера над ним с прибитыми к ней светилами – солнцем, луной и звёздами. Но потом учёные узнали, что мир в миллиарды миллиардов раз больше. Следовательно, с течением времени наше понимание мира расширяется, он становится всё более сложным.

* * *

Настя слушала Эрудита, не различая слов, но понимая их суть. Она испытывала странные ощущения и от его ровного голоса, и от удивительной тихой ночи. Ни малейшего дуновения ветра, ни единого шороха, только белый рой снежинок, летящих в темноте над полем, и бескрайний простор беззвездного неба, полного тайн, откровений и загадок. Она с упоением вслушивалась в ночную тишину и, взяв под руку Эрудита, шла рядом с ним по мягкому чистому снегу, сбрасывая с себя и тревожные переживания, и унылый холод одиночества. Она по-новому воспринимала окружающую ее жизнь. Исчезли беспокойство, страх, усталость. Все воспоминания, связанные с прошлым, остались где-то далеко позади.

Эрудит всецело ушел в свои рассуждения и не заметил, как прошел мимо хуторской дороги; Настя придержала его за локоть, и они повернули к хутору. Ноги ее, обутые в новые сапожки, шагали легко, будто неведомая сила тянула её к дому. Настя всей грудью вдыхала воздух, пахнущий чистым снегом, и тело ее наполнялось свежей силой бескрайних просторов родных полей, а сердце сбивалось с привычного ритма. Она уже не слышала слов Эрудита, только тихие плавные звуки его голоса вместе с легкими снежинками кружились в пространстве, – рядом, вокруг, но за гранью ее осознания.

– В свою очередь, – продолжал говорить Эрудит, – и человек – не отдельный организм, как мы привыкли считать, а совокупность живых микроорганизмов. Он состоит из миллиардов живых клеток, которые едят, пьют, дышат, выполняют какую-то работу, словом, живут, как растения, животные или люди. И для каждой клетки сам человек предстает как целый мир: безграничный, сложный, непостижимый. В этом мире одноклеточное существо соприкасается с другими такими же микроскопическими существами, дружит со своими сородичами, обменивается с соседями свежими новостями. Среди них есть трудолюбивые, ленивые, добрые, а также преступные элементы, с явно выраженными агрессивными замашками. Эти негодяи иногда теряют человеческий облик и со звериным оскалом на лице нападают на беззащитные, ни в чем не повинные клеточки. Так что бывают случаи, когда одна клетка убивает и съедает другую. И очень часто, как и у нас, их преступники скрываются от милиции. Порой между группами маленьких существ возникают конфликтные ситуации, нередко перерастающие в настоящую схватку. А когда во владения клеток проникают неисчислимые полчища оголтелых вирусов, тогда они забывают о междоусобных распрях, объявляют всеобщую мобилизацию, и там разгораются мировые войны. Отважные антитела, не жалея собственных жизней, единым фронтом выступают на защиту священных рубежей от ненавистного противника и по всем направлениям ведут с ним ожесточенные кровопролитные бои. Они падают, поднимаются, собирают свои последние силы и снова идут в наступление. В жизни клеток бывают и приятные моменты, когда они влюбляются и путем деления рождают детей. А рождение ребенка – это всегда праздник. Как можно не отметить такое волнующее событие? И клетки веселятся. Почему бы и нет. Счастливые родители устраивают грандиозные торжества: они с гордостью показывают своих розовых крошек гостям, те вместе с ними радуются, танцуют и по всей округе разливаются задушевные песни, не смолкающие до самого их утра. Так клетки и живут: ссорятся, мирятся, воюют, веселятся и незаметно стареют.