Текст книги "Противостояние"

– Я хочу, чтобы ты повел войска дальше на восток, к Солнечной степи. Нужно совершить бросок, – сказал Тамалий. – Мотивируй это тем, что там мы нападем на людей. Пошли ложную информацию, объявив, что баталии сумели обойти нас спереди. Сделай все, что угодно, – добавил он.

Гридулий нахмурился.

– Но… разве мы не встретим дружины феодалов… тут? – спросил он.

Тамалий покачал головой.

– Бордерик все еще не готов познать Тиаро Менториум, Гридулий. Нам все еще нужно потянуть время.

– Повелитель, разве не для того чтобы дать бой этим грязным свинопасам мы покидали священный Местальэ? Тиаро Менториум…

– Я думал, что Бордерик окажется готов принять Корону Мрака, именно поэтому я вывел свои войска из вечнозеленого леса, – перебил Гридулия Тамалий. – Но мой сын пока не готов слиться с этой невероятной Силой. Поверь мне, Мощь Тиаро Менториум,… она просто поглотит все, этот загадочный подарок нашей расе… Принц пока не готов, он не может принять престол, – Тамалий развел руками. – Нам нужно тянуть время и добраться до Солнечной степи. Только там, возможно, мы сможем дать хумансам бой.

Главнокомандующий опустил голову.

– Мне больно, больно, как никому другому, видеть, как мой народ бежит, гонимый подлыми хумансами по родной земле, что когда-то принадлежала священному Местальэ, – продолжил Тамалий. – Ты отличный полководец и ты, как никто другой, должен понимать мою стратегию. Проиграна битва. Не проиграна война, Гридулий, – король положил руку на плечо главнокомандующему и крепко сжал. – Выполняй приказ. Ты – едиственный на кого я могу положиться.

Главнокомандующий опустил голову.

– Будет выполнено… – Гридулий запнулся. Рука сделала едва уловимое резкое движение. – Повелитель.

Он поднял голову. В руке Гридулий держал окровавленный нож. Тамалий не верил своим глазам. Он почувствовал легкое жжение в районе грудной клетки, и в следующий миг король вечнозеленого Местальэ уже не смог сделать вздох. Руки коснулись раны и окрасились кровью. Тамалий рухнул на колени. Гридулий знал свое дело, этот профессионал, один из лучших воинов и убийц во всем священном лесе, нанес один единственный удар, который оказался смертельным. Тамалий не мог позвать на помощь, и теперь даже не мог пошевелиться. Да и кого бы он звал? Единственный человек, кому он безоглядно верил, воткнул ему нож в сердце, предал. Старый король увидел отрешенность на лице главнокомандующего. В этот миг в двери появился Бордерик. Но Тамалий чувствовал, что теперь это уже был не его сын. То, что скрывалось под личиной молодого принца, использовало его лишь как маску. Улыбка сумашедшего, бегающие глаза. Нет, от Бордерика, которого он знал, не осталось и следа. Это был человек, полностью отдавшийся власти тех, кто подарил первородной расе неведомую доселе Силу. Тиаро Менториум. Только сейчас Тамалий начал до конца осозновать страх своей приемной дочери Альфии. Он смотрел на Бордерика и Гридулия.

«Значит они заодно?» – мелькнула мысль.

Но теперь это было неважно. Гридулий и Бордерик о чем-то говорили, однако Тамалий уже не слышал их слов.

«Где Альфия?» – внезапно обожгло сознание.

Тамалий не смог повернуться к вуали, за которой спала его приемная дочь, но вдруг он увидел ее глаза, смотревшие за происходящим из-за угла шатра. Полные слез и отчаяния глаза. Девушка проснулась и видела смерть своего отца. Слова, которые хотел выкрикнуть Тамалий «Беги Альфия!» комом застряли в горле, и вместо звуков по губам стекла тонкая струйка крови. Тамалий был мертв.

Бордерик, стоявший прямо в центре шатра, с каким-то злорадством смотрел на труп своего отца. Он хохотнул. Вдруг, прямо на глазах Гридулия, молодого эльфа начало трясти. Он начал биться в конвульсиях, будто в каком-то неведомом припадке, но что-то не позволяло ему упасть, какая-то невидимая рука удерживала принца на ногах. Смешок превратился в бурчание, а потом в рык. Изо рта светлого потекли слюни. Гридулия, стоявшего рядом, обдало холодным потоком Силы, задуло свечи, все погрузилось в темноту. Шатер осветило ярким светом, и Гридулий зажмурился. Все это продолжалось лишь один короткий миг, после которого свет исчез, Бордерик вдруг замер на месте словно вкопанный, он тяжело дышал. Гридулий открыл глаза и от удивления разинул рот. Шатер обволакивало слабое мерцание, исходившее от молодого принца. Главнокомандующий присмотрелся. Бордерик держал в руках корону. Тиаро Менториум. Но не успел Гридулий рассмотреть Корону Мрака, как артефакт вдруг исчез. Осталось лишь мерцание, исходившее от принца.

– Теперь я король Местальэ, – вымолвил он. – И никто, никогда не сможет претендовать на мой престол, пока в моих руках Тиаро Менториум.

Он задумался, вдыхая ноздрями воздух и часто моргая глазами. Сейчас он напоминал настоящего безумца.

– Та, о которой ты говорил… Где та, которая принесла Тиаро Менториум в наш лес? Что она говорила отцу?

– Я не знаю ничего из ее слов, – ответил главнокомандующий.

Глаза Бордерика блеснули.

– Теперь я, наделенный Силой Тиаро Менториум, буду вершить судьбу. И я не хочу делить Корону Мрака с кем-либо еще! Где она? – молодой светлый эльф огляделся по сторонам. – Где она? Я хочу знать, где она? – прошипел Бордерик.

Гридулий указал пальцем на вуаль, и принц, выхватив из рук главнокомандующего тот самый кинжал, которым был убит его отец, бросился в угол шатра. Он одернул вуаль и замахнулся ножом, но лезвие разрезало воздух. Перед принцом стояла пустая кровать с примятым бельем. Гридулий, так и оставшийся стоять на своем месте, услышал безумный смешок. От принца исходила такая Мощь, что главнокомандующий боялся даже пошевелиться. Ясно было только одно. Бордерик исполнил свой план – избранный овладел тем, что принадлежало ему по праву. Силой могущественной Короны Мрака, Тиаро Менториум.

* * *

Не хотелось оставаться в той деревне, попавшей под удар эльфов Фларлана долго. Он уже ничем не мог помочь ее жителям и даже если бы кто-то остался жив среди этих развалин, он, наверняка, встретил бы враждебно мага в наряде наемника. Но тот, кто мог покинуть деревню, уже покинул ее, а остальные оказались мертвы. Темные эльфы сделали свое дело. Сорах помнил взгляды тех людей, которых повстречал на дороге. Теперь стало понятно, что он увидел в их глазах. Что значила та мутная пелена в их взглядах, устремленных в никуда, испуг и непонимание. Теперь он понимал все. Люди отчаялись. Простой народ не понимал, какие несчастия и за что обрушились на их головы, какие Силы решили наказать их самих, их детей и жен. Одна за другой на Империю сваливались напасти, которым никто не мог найти объяснения. Умывали руки маги, затягивалось молчание императора Нравона, пугающего своим бездействием и бессилием. Сначала Чума, а потом и вдруг поднявшая свои головы и занесшая над Империей Ториана меч, нелюдь. Никто из смертных простолюдинов не понимал, что происходит, и поэтому в сердце людей закрадывался животный страх. Они не знали, за что несут наказания, уготовленные им судьбой, потому что искренне верили, что те грехи, которые им пришлось совершить в своей жизни, не стоят таких мук. Неужели украденная у соседа корова или мул могли стоить жизни твоего ребенка, как расплаты?

Сорах смотрел вдаль дороги. Никто из них даже и примерно не догадывался, что каждый из них расплачивается за гораздо более тяжкие грехи. За грехи своих дедов и отцов и за свои грехи… вот только те, которые уже не казались им грехами. Самой страшной расплатой была расплата за то, чего ты не ведаешь. Смерть ради идеи кажется блаженной, смерть ради спасения воодушевляет, смерть в старости бывает почтенной,… но смерть в расплату за содеянное пугает. Особенно тогда, когда ты не знаешь, в чем согрешил.

Маг покачал головой. Никогда ничего не может быть просто. Всему есть объяснение, все может быть понято, если изменить угол зрения, под которым смотреть на проблему. Но никогда нельзя выявить истину. Истина бывает только одна, а человеку свойственно сомневаться. Так учили в пространственной башне. Учение, которое казалось Сораху неоспоримым. Поэтому все это не могло иметь одного единственного объяснения, нет, это было столь же многогранно, как и верна суть поговорки «сколько людей, столько и мнений». Порой можно познать то, что не может быть познано, но тебе лишь кажется, что ты познал эту суть. На самом же деле ты коснулся одну из граней восприятия идеи и если посмотреть на нее с другой стороны, понимание может измениться. Постепенно Сорах начинал понимать значение теорий пространственного сознания гильдии Пространства. Действительно, каждый понимал значение происходящего вокруг для себя сам.

В голове крутилось еще множество других навязчивых мыслей, однако, Сорах все больше отвлекался на заметно усилившиеся потоки невидимой Силы, ведущей его по своим незримым тропам вперед. Теперь это были уже не едва осязаемые потоки потусторонней Силы, нет, это был самый настоящий поток, который буквально проходил сквозь его тело. Казалось, он обволакивал землю, касаясь травы, деревьев, неба. Всего живого вокруг. Он будто бы немыслимыми потоками кружил над головой мага, заставляя Сораха идти вперед, направляя каждый его шаг. Если раньше он чувствовал, что нити Силы были готовы в любой миг оборваться и выскользнуть из его рук, то теперь они будто бы были крепко связаны друг с другом невидимыми узлами. Тропа, еще когда-то с трудом различимая, теперь ясно представала перед взором мага. Он чувствовал, как Сила волнами энергии накатывала на него, обдавая то прохладой, то жаром. Бросая тело то в дрожь, то в жар.

И самое главное, камень сосредоточения Сил, врученный ему магистром пространственной гильдии Некреусом, нагрелся. Он не был горячим, но Сорах чувствовал тепло, исходящее от артефакта. Камень тоже почувствовал Силу и грел его своей начавшей просыпаться мощью. Сорах несколько раз доставал артефакт, но камень сосредоточения Сил тут же остывал в его руках, вновь начиная нагреваться, оказавшись в кармане. Маг не знал, как объяснить подобное поведение артефакта. Но скорей всего, утверждать можно было лишь одно – еще не время. Не время использовать дарованный ему Некреусом артефакт. Магистр сказал, что Сорах должен сам понять, когда наступит время применить камень,… возможно камень даст о себе знать сам. Но пока, лежа в кармане и согревая его своим магическим теплом, артефакт будто бы заигрывал с магом.

«Понимал бы я его речь» – подумал Сорах.

Как бы то ни было, но все это говорило о том, что цель, к которой он шел, становилась с каждым шагом все ближе. Это чувствовала и Сила, теперь заключенная в нем, и артефакт, врученный гильдией Пространства. Он шел к полю битвы, туда, где должны были столкнуться баталии Императора, башни Арканума с одной стороны с ратями, нелюди с другой. И главное было не опоздать, не затеряться в пути. Может быть, нагреваясь, камень показывал своему новому хозяину, что он проснулся и готов поглотить выплеск Сил. Столько сколько нужно, сколько укажет артефакту его новый хозяин. Сорах в очередной раз достал камень из кармана и повертел его в руках. Камень быстро остыл на ладони мага. Сорах пожал плечами. Он не знал ни как пользоваться этой вещью, ничего другого, что могло бы помочь, а времени на то, чтобы попытаться прочесть артефакт, не было. Для этого пришлось бы чертить сложнейшие графики с причудливыми гексо-пекто-окто граммами. Да и с трудом верилось, что возможно проследить ход магических чар и заклятий артефакта, если авторами оного были сами магистры гильдии Пространства. Глупая идея. Поэтому Сорах и отказался от нее сразу. Единственный шанс крылся в том, что камень сосредоточения сил проявит себя сам, а сам Сорах только направит действие камня в нужное русло. Так сказать, поймет принцип действия по ходу дела. Разве были другие варианты? Вот именно что…

Мысли мага оборвались. Сорах вдруг почувствовал, как его буквально ошпарило очередной волной подкатившей Силы. Мощь обрушилась на плечи мага, и он осел, чуть было не опустившись на землю. Такое он почувствовал впервые. Сила бурлящим потоком зациркулировала по всему телу, сжимая и сокращая мышцы мага. Сорах сжал зубы – это было неприятное ощущение. Такое чувство, будто кто-то неведомый, что-то неведомое наполняло его будто сосуд энергией до самых краев. С губ сорвался приглушенный стон, и он рухнул на колени. Неожиданно Сила, сковавшая его посреди дороги, исчезла. Он некоторое время стоял на четвереньках, уставившись на собственные руки, на которых вспухли вены. Они пульсировали и покрылись какими-то странными буграми, словно кровь не знала, куда ей дальше течь. Маг вдруг почувствовал отчетливую боль, запечатлевшуюся в сознании. Он закричал. Это была не его боль, но он пропускал эту боль сквозь себя, чувствуя ее, ощущая всем телом. В ушах звенела сталь, слышались стоны, свист стрел. Он четко почувствовал запах крови, дыма и огня, как будто горело что-то вокруг. Видение исчезло. Он стоял на четвереньках, не понимая, что происходит вокруг.

«Неужели…» – мысль, зарождавшаяся в голове, привела Сораха в ужас. – «Неужели сражение началось?».

Сорах подскочил на ноги. Камень сосредоточения сил, лежавший в кармане, теперь был не просто теплым, он был горячим. Нужно было спешить. Маг бросился вперед, слепо повинуясь инстинкту и ведущей его по своему пути Силе. Нельзя было опоздать и пропустить тот момент, когда произойдет выплеск.

Глава 26

– Жители вечнозеленого леса, священного Местальэ! – Бордерик, новый владыка светлых эльфов, стоял посередине большого поля, засеянного ростками пшеницы. Его длинные белые волосы развивались ветром, и теперь на них можно было разглядеть несколько непонятно откуда появившихся черных как уголь прядей. Взгляд Бордерика был устремлен куда-то вдаль. Глаза эльфы напоминали две дыры, у которых не было дна. Абсолютно черные, они таяли в бездне, затянутые неведомой пеленой. Тело Бордерика то и дело пробивала мелкая дрожь. – Я, ваш новый король и повелитель, говорю о том, что настало время решающей битвы! Битвы не на жизнь, а на смерть, за честь и достоинство священного Местлаьэ.

Он обращался к тысячам и тысячам светлых эльфов своего войска, стоявшего в самом центре поля и сомкнувшего ряды вокруг нового короля. Защитники Местальэ внимательно слушали. Казалось, им не было дела до появившихся на горизонте с запада баталий Императора. Теперь к тем пяти отборным частям тяжелой и легкой пехоты, арбалетчикам и отрядам конницы, присоединились новые баталии полубога хумансовой Империи Ториана. Его превосходительство Император, похоже, вывел из столицы все свои войска, чтобы дать светлым главный и решающий бой. Восемнадцать сильнейших баталий огромной серой массой заполонили пространство на западе. Впереди на значительном расстоянии от пеших воинов буквально летели стремглав войска имперской конницы. Казалось, не было светлым эльфам ни какого дела и до объединенных ратей феодалов, конница которых наступала с востока. Их было не так много как всадников-имперцев, но ряды ополченцев включили в себя никак не меньше десяти тысяч человек. Войска людей наступали с двух направлений, загнав защитников Местальэ и, подоспевшую к решающему сражению, конницу Фларлана с южных подступов Акрана, в тупик. Отступать было некуда. С севера их ожидали болотистая Пурсонская лесостепь, на юге лежал Акран.

– Тиаро Менториум! Корона мрака явилась нашим предназначением и символом нашей первородности, подароком неведомых Сил. Я – тот, на кого пал выбор. Я – избранный, наделенный Силой и Мощью короны, правом направлять ее гнев на людскую расу, – Бордерик глубоко вздохнул, осекшись, будто что-то неведомое схватило его за горло, но продолжил. – Сегодня я обрушу всю разрушительную Мощь первородных эльфов на хумансов и весь их род, для того, чтобы стереть людскую расу с лица земли… – молодой эльф заметно побледнел и говорить ему было все сложнее, – Подарок неведомых сегодня будет с нами,… в каждом из нас… Он вернет Местальэ былую славу… – Бордерик вновь осекся, и тело его вдруг выгнулось в конвульсиях.

Светлые, стоявишие вокруг, почувствовали сильнейший поток энергии, расплескавшийся в разные стороны от Бордерика. Молодой король медленно вытянул трясущуюся руку вперед. На пальцах Бордерика можно было разглядеть едва заметное свечение. Все стоявшие вокруг наблюдали за происходящим, разинув рты. Лицо нового владыки Местальэ искозилось в гримасе боли – в его руках медленно приобретал очертания какой-то силуэт. Наконец Бордерик крепко обхватил что-то рукой, стиснув зубы от пронзившей его боли. Эльфы, стоявшие вокруг, теперь четко различали очертания, буквально пышущего мощью венца, через мгновения принявшего очертания короны, с гладко отполированными краями, зубцами и огромным черным топазом посередине. По войску разнесся вздох. Буквально из ниоткуда, на короне стали возникать разводы черного цвета, образующие рисунок. Бордерик улыбался. Какая-то черная непонятная масса, будто живое существо, медленно растекалось по его рукам. Теперь при всем желании он не смог бы выпустить Тиаро Менториум из рук. Корона впилась в него, оставив на коже кровавые следы. Молодой светлый эльф закивал головой, наблюдая как кровь из разрезов, оставленных впившимися в кожу какими-то черными пиявками, стекает по руке к локтю.

– Да начнется великая битва… И да приблизим день победы и возрождения Местальэ в его былом величии!

Войско защитников священного леса взревело в ответ, подняв вверх луки и копья. В это мгновение что-то будто бы пронеслось по поляне, впитав в жителей Местальэ невиданную доселе силу. И это что-то была Мощь подарка неведомых высшей расе. Тиаро Менториум дарил свой гнев расе, которая считала, что именно ее славные дети достойны господства в мире Ториана. Конница темных эльфов, выстроившая свой пятитысячный отряд поодаль, почувствовала сильный энергетический толчок только в этот миг, не понимая, что произошло на поляне. От защитников Местальэ теперь шло такое же свечение, каким был охвачен сам Бордерик. Ряды светлых начали выстраивать оборону. Копьеметатели, сомкнув плотное кольцо вокруг своего нового повелителя, выстроили привычный ряд в шахматном порядке. Лучники защитников вечнозеленого Местальэ заняли внешний рубеж обороны, приготовив свои луки и стрелы к прямой стрельбе по подступающему врагу. Гридулий о чем-то переговорил с командующим темных, и конница ушастых заняла свое место с восточной стороны, разделившись на два больших отряда, там, откуда наступали рати феодалов.

Не было слышно ни единого слова, ни единого приказа. Лучники защитников Местальэ из первого, внешнего кольца обороны, словно каменные изваяния, застыли с поднятыми вверх луками. Наконечники стрел смотрели на приближающуюся людскую конницу. Четыре баталии императора Нравона. Шум копыт, ржание лошадей, тысячи ударов плетьми и тяжелый шаг пехоты… Все это навивало близость сражения. Только сейчас, когда расстояние между войсками Императора и войском жителей Местальэ сократилось, светлые смогли увидеть какова же численность армий Империи. Всемогущий владыка Ториана выставил на это сражение восемнадцать баталий лучших воинов-професионалов. Девяносто тысяч человек против пятнадцати тысяч светлых эльфов. Тамалий Зеленый был прав, когда предположил, что Император берег свои войска именно для решающей битвы, собрав все свои баталии в столице. Ополчение феодалов на взгляд вобрало в себя не больше десяти тысяч всадников. Однако им противостояли всего пятитысячная конница темных эльфов. Пятикратное превосходство в численности хумансов впрочем не пугало представителей высших рас. Если на бледных лицах темных эльфов застыла решимость, то сияющие лица светлых пылали гневом.

Никто, из зажатых в центре поля, не обратил внимания на одну деталь. Единственное, что было в голове жителей Фларлана в тот миг – мысль о схватке с ратями феодалов и о том, что вообще происходило с тем замечательным планом, который был разработан ими совместно с другими расами. Защитникам Местальэ же не было дело ни до чего, кроме как до упования гневом и яростью. Но деталь казалась весьма существенной. Среди войск Императора не было магов. Куда-то исчезли даже те несколько человек с медальонами гильдий Воздуха и Огня, которые перевернули ход сражения на подступах к столице Империи Ториана. Похоже, у Арканума были свои планы на эту войну, о которых наверняка не знал никто, кроме самих магов, да императора Нравона…

Атака началась стремительно. С западного направления четыре баталии имперских всадников пустили своих лошадей в галоп. Следом вонзили шпоры в бока коней ополченцы. Вверх взметнулись тысячи вырванных копытами животных кусков земли вперемешку с посевами пшеницы, поднялись клубы пыли. Через несколько минут даже невооруженным взглядом можно было заметить, как имперские всадники, экипированные в кольчуги и кожаные штаны со шлемами, вырвались вперед. Гораздо более тяжелые ополченцы из земель свободных аллодов в стальных доспехах заметно отстали. Это был просчет, тактическая ошибка вольных феодалов, слишком поздно давших сигнал своим ратям к наступлению. Не имея регулярной армии, они не имели и возможности обучения ополченцев основам ведения боя. Опытный главнокомандующий войска светлых эльфов Гридулий и командующий конницей темных эльфов видели, что разрыв по мере приближения конницы только возрастал. Светлые, ожидавшие приближения имперских всадников с запада, натянули тетиву. Стрелы плавно легли каждая на свою цель. Оставалось дождаться, пока расстояние сократиться настолько, чтобы можно было дать залп. Нельзя было понять по глазам стоявших в строю жителей Местальэ, понимают ли они, что от того насколько точно каждый выстрел ляжет в цель, будет зависеть их жизнь. Эта тактика, по сути, означала одно – жители западного священного леса отказались от какого-либо маневра в этом бою. Все силы светлых оказались сосредоточены для прямой атаки лоб в лоб. Однако лучники Местальэ и конница Фларлана, стоявшая с востока, остались недвижимыми, будто не было впереди ратей феодалов, будто не наступал на них многочисленный враг. Восточный фронт объединенной армии высших рас выжидал. Впервые за много столетий эльфы вновь объединились, чтобы дать своему злейшему врагу последний смертельный бой. Лица эльфов были напряжены до предела.

Расстояние между конницей Императора и лучниками светлых сокращалось, и когда их разделяло еще порядка тысячи футов, светлые дали первый залп. На глазах ошарашенных имперцев стрелы, со свистом рассекая воздух, летели точно в цель, сметая целыми рядами конницу хумансов. Казалось, не было тут никакого расстояния в тысячу футов, барьера, который не могла взять никакая стрела. Залп явился настолько неожиданным для всадников, что наступление чуть было не захлебнулось. Лошади начали спотыкаться о трупы вывалившихся из седла хуманосв и со всего размаху падали на земь. Тут же последовал второй залп, покрывший поле еще несколькими сотнями трупов. Казалось, в руках светлых затаилась какая-то невероятная Мощь. Что-то делало их руки сильнее, дух крепче, глаза превращало в настоящий несбиваемый прицел. Имперская конница, скачущая по центру, как раз там, куда приходился основной удар, вовремя поняв, что через кардон трупов пройти будет гораздо сложнее, повернула в стороны, надеясь обойти линию прямого обстрела. Следом маневр начали повторять конные баталии расположенные по флангам. Большинство стрел из третьего залпа светлых угодило в землю, но жители Местальэ уже готовили четвертый залп.

На восточном фронте темные эльфы, словно прикованные к земле продолжали стоять на одном месте, прикрывая своими силуэтами ряды лучников и внутреннее кольцо копьеметателей. Рать феодалов приближалась. Ополченцы видя, что враг стоит на месте, по всей видимости, решили, что объединенные армии эльфов сковал страх. Они подстегивали своих жеребцов и мчались неудержимой волной вперед, в атаку, совершенно позабыв о всякой осторожности, будучи плененные ложной страстью. Поэтому, когда объединенная армия эльфов атаковала, было слишком поздно. Гридулий, дождавшись пока расстояние между нападавшими и оборонявшимися сократится до каких-то трехсот футов, сделал отмашку рукой. Всадники темных, скакавшие на самых быстрых и легких борзых во всем Ториане и вооруженные легкими луками, резко рванулись с места, обнажая линию фронта с рядами лучников и копьеметателей светлых, а сами начали заходить по флангам ратей феодалов. Светлые незамедлительно атаковали. В растерявшихся и непонимающих, что происходит ополченцев, полетели стрелы и копья. Тут же последовал удар эльфийской конницы. Темные, не останавливаясь и окружая рати феодалов, метко разили опполченцев прицельными выстрелами из луков. Первая же волна атаки унесла жизни нескольких тысяч человек, и не успели рати феодалов придти в себя, как за первой последовала вторая волна. Началось паническое отступление, но стрелы светлых и, скакавшие вслед за конницей ополченцев темные, добивали остатки вольных ратей феодалов. Дружины свободных земель оказались разгромлены, не вступив в войну. Отступила и конница имперцев, потеряв почти половину бойцов. Легкий доспех не мог защитить всадников от разящих стрел. Подойти к оцеплению из светлых в центре поля не представлялось возможным.

Бордерик, наблюдавший за ходом боя, видел, как начала сиять в его руках Тиаро Менториум, будто впитывая всю ту боль, что разливалась на поле брани, наслаждаясь ею. Молодой эльф, не в силах больше смотреть на артефакт, обжигающий глаза своим ярким светом, поднял корону вверх, над головой на вытянутых руках. Он чувствовал, как медленно начали расползаться черные неведомые поросты Тиаро Менториум по его рукам вниз, к локтям. Корона Мрака будто проникала в него, сливаясь с ним единой всепоглощающей Силой. Бордерик чувствовал боль, но эта боль была приятной, дурманящей. Кровь, стекающая из ран, пленила взгляд. Молодой светлый эльф дрожащими руками надел корону на свою голову…

Тем временем светлые, отразив атаку дружин феодалов, выполняя приказ Гридулия, начали перестраиваться, чтобы встретить ряды пехоты Императора, сменивших конницу в полной готовности. Тяжеловооруженная пехота, шесть баталий которой распологались по центру, понимая, что для маневра защитникам Местальэ потребуется время, бросилась в нападение. Фланги тяжеловооруженных пехотинцев прикрывала легковооруженная пехота, по три баталии на каждом фланге. Сейчас до флангов имперского войска светлым, при всем желании, было не достать. Имперцы, по всей видимости, хотели прорваться широким центром к стоявшим теперь уже полукругом жителям Местальэ, подставляя под обстрел тяжеловооруженную пехоту и, затем, сомкнуть фланги, до конца оберегая легковооруженных мечников, которым было бы легче сражаться с подвижными эльфами.

Похоже, растекшуюся по полю Силу Тиаро Менториум, вселившую непоколебимую уверенность в сердца светлых эльфов, почувствовали и темные. Ушастые жители Фларлана опяьненые легкостью, с которой им удалось разгромить рати феодалов, развернули своих борзых и бросились во фланги имперской пехоты, вскинув луки со стрелами, готовыми разить врага. Конница Фларлана за несколько минут преодолела расстояние, разделяющее их от неприятеля. Но не успели темные эльфы начать обстрел легковооруженной пехоты врага, как откуда-то послышался звон тетивы арбалетов, умноженный эхом в тысячи раз. В тыл эльфийских всадников дали свой залп две баталии имперских арбалетчиков, шедших параллельно пехотинцам и укрывшихся от глаз, поймавших какую-то совершенно безумную эйфорию, жителей Фларлана. Болты разом унесли жизни половины попавших впросак и обезумевших темных эльфов. Комнадующий ушастыми дал приказ к отступлению, но было поздно. Не успели темные развернуть своих борзых, как в их ряды врезались имперские всадники, успевшие перестроиться и вернуться к людскому войску. На глазах защитников Местальэ, армия их братьев из Фларлана гибла в самой гуще войск Императора. Наказав врага за ошибку в бою, темные сами оказались наказаны, не сумев извлечь пользы из чужих оплошностей, которые стоили смерти тысячам храбрых воинов. Несколько сотен ушастых всадников в отчаянии гнали своих скакунов обратно к армии вечнозеленого Местальэ. Триста человек, все, что осталось от тех пяти тысяч, покинувших родной Фларлан во благо его чести и достоинства.

Следом за остатками эльфийской конницы устремились всадники Императора. Нельзя было отпускать врага. Прошедшие огонь, воду и медные трубы воины Империи отдавали себе отчет, в том, что любой враг опасен, а разбитый, отступающий враг – раненный зверь, опасен вдвойне. Легкие пехотинцы, решив воспользоваться возникшей суматохой, бросились на светлых, начав смыкать ряды, атакуя с флангов. Настал тот миг, когда могучий строй светлых эльфов мог дрогнуть. Пехота находилась на расстоянии вытянутой руки, оставалось совершить последний решающий бросок, и десятки тысяч пехотинцев просто сомнут и искромсают пятнадцать тысяч жителей Местальэ, стоявших полукругом в центре поля. Стрелы лучников западного вечнозеленого леса били без промаха. Это были не просто выстрелы… Нет. Стрелы светлых, заряженные неведомой первобытной Силой священного артефакта, пронзали толстую броню тяжеловооруженных пехотинцев. Не спасали хуманосвых воинов и щиты, которыми они пытались укрыться от обстрелов светлых. Стрелы, пробивая насквозь щит, не находили преграды. От удара попавшей в грудь стрелы, всадника имперца выбивало из седла на земь. Казалось, ничто не могло остановить смертельного наконечника пущенного рукой жителя священного Местальэ. Но имперцы не останавливались, их напор не ослабевал. Люди перепрыгивали через трупы своих товарищей и наступали вперед. Вот уже первые дротики воткнулись в землю у ног лучников. Эльфы копьеметатели ответили своей атакой. Схватка переходила в рукопашную, в строй светлых ворвались первые тысячи пехотинцев, на земь упали первые жители священного Местальэ…

* * *

Альфия бежала не оборачиваясь. У девушки почти не осталась сил, болели стертые в кровь ноги, кружилась голова, но, не смотря ни на что, она бежала вперед. По лицу хлестали ветки деревьев, кожу обжигал холодный ночной ветер и ночная рубаха, в которой она сбежала из шатра Тамалия Зеленого, промокла и неприятно прилипла к телу от моросящего дождя. По щекам струились горячие слезы. Она понимала, что если не убежит от них, то они поймают ее, поймают и убьют, как убили эльфа, который дал ей дом, ее названного отца. Поэтому девушка бежала без оглядки, не останавливаясь ни на один миг, не давая себе передышки. Они не понимали ничего, они не ведали, что творят. Не знали, к чему все это могло привести. Безумцы! Но она знала это. Она чувствовала присутствие чего-то, что она не могла объяснить. Тьма? Она не знала, как назвать то, чего она боялась, но, от одной лишь мысли об этом, ее пробирала дрожь. Но почему же, никто кроме нее не чувствовал этого? Почему собственный отец не захотел понять? Почему? Зачем Местальэ понадобилось мнимое господство в Ториане? Девушка рыдала. Теперь уже ничего не изменишь. Судьба безжалостно раскладывала свои карты, и оставалось только смириться с неизвестностью, с тем, что тебе выпало впереди. Они не послушали ее. Они были глупы, слепы. Или же она не смогла объяснить им всего этого? Но что она могла сказать, если она не понимала этого? Только лишь описать всепоглащающий ужас этой… тьмы?