Текст книги "Индийский веер"

Индия

Опасное путешествие по пустыне

Все это случилось два года тому назад. Время, прошедшее с тех пор, не было богатым на события, и жизнь превратилась в серую монотонную рутину. Я просыпалась каждое утро, в точности зная, что принесет мне грядущий день. В моем существовании не было ни света, ни теней. И некоторое волнение вызывал лишь вопрос, будет ли погода достаточно хорошей для того, чтобы провести церковный праздник на свежем воздухе, и принесет ли благотворительный базар по такому случаю выручку бо́льшую, нежели в минувшем году.

Фабиан отбыл в Индию раньше, чем ожидалось, вскоре после свадьбы Лавинии.

Это было нелепо, но без него мне стало скучно. Как такое может быть, учитывая, что виделись мы с ним крайне редко и я к тому же прилагала все усилия, дабы избежать этих встреч? Мне никак не следовало сожалеть о его отъезде. Он, как выразилась бы Полли, являл собой явную и несомненную угрозу.

Хотя Лавиния частенько раздражала меня, теперь я начала скучать и по ней. Без них Фрамлинг казался другим. Мне хотелось бы знать, скучала ли леди Гарриет по своим детям и почему она вдруг решилась отпустить их обоих одновременно. Сама же она отдавалась задаче управления деревней еще энергичнее прежнего. Колин Брэди стал ее любимчиком, что в немалой степени, как я поняла, объяснялось тем, что с ним было проще иметь дело, нежели с моим отцом. К тому же он оказался склонным к подобострастию и угодливости: «О да, конечно, леди Гарриет», «Благодарю вас за добрый совет, леди Гарриет». Мне же хотелось крикнуть ему в лицо: «Вам совершенно не обязательно являть собой подобное смирение. Я уверена, что приход и так достанется вам в свое время».

У меня имелась и еще одна причина для дурного расположения духа. Здоровье отца стремительно ухудшалось. Он очень быстро уставал, и я была благодарна Колину за помощь. Словом, в действительности он взял на себя исполнение всех обязанностей пастора.

Я слышала, как леди Гарриет однажды заметила: «Какой приятный молодой человек! А вот наш дорогой пастор временами бывает таким странным. Это его чрезмерное увлечение мертвыми, особенно если учесть, что умерли они очень давно. При этом у него есть приход, о котором он обязан думать в первую очередь. Казалось бы, этих забот ему должно хватить с головой…»

Время от времени она заходила к нам, полагая это своим долгом, и окидывала меня испытующим взором. Я знала, о чем она думает. Ей нравилось, когда все завершается в срок и без последствий. Мой отец недомогал вот уже некоторое время и, подобно Карлу Второму, не желал умирать уже слишком долго. Я была его незамужней дочерью, а в доме пастора постоянно жил молодой человек. По мнению леди Гарриет, решение было очевидным и в данных обстоятельствах все заинтересованные лица должны были признать и принять то, что им предлагается.

Мой отец перенес легкий апоплексический удар. Он не лишил его дееспособности полностью, но речь его стала затрудненной, а одна сторона тела была практически парализована. В общем, он стал наполовину инвалидом.

Ухаживать за ним мне помогали миссис Дженсен и две горничные. При этом я отдавала себе отчет в том, что развязка близка.

Доктор Берриман, добрый друг семьи, сообщил мне, что опасается второго приступа, который может случиться в любую минуту и стать фатальным.

Так что я была готова.

Я часто и подолгу читала отцу, что доставляло ему большое удовольствие, да и мои познания в истории греков и римлян существенно расширились. Просыпаясь по утрам, я спрашивала себя, что принесет мне грядущий день, потому что понимала – шаткое равновесие не может длиться вечно.

И тут леди Гарриет пригласила меня во Фрамлинг на чай. Мы сидели в гостиной, и величественная хозяйка председательствовала за накрытым кружевной скатертью столом, на котором стояли серебряный поднос с серебряным же чайником, тонко нарезанные ломтики хлеба, масло и фруктовый пирог.

Горничная, прислуживавшая за столом, передала мне чашку чая, который собственноручно налила для меня леди Гарриет. В присутствии служанки беседа текла сдержанно, но я понимала, что меня пригласили не только для того, чтобы угостить чаем.

Леди Гарриет заговорила о Лавинии и о том, как той нравится в Индии.

– Общественная жизнь там – весьма бурная и увлекательная, – продолжала она. – В стране собралось очень много тех, кто связан с Компанией. Полагаю, местные жители чрезвычайно нам благодарны. К тому у них имеется множество резонов. А неблагодарности я не терплю. Граф вполне здоров, и дорогие молодожены безумно счастливы вместе, особенно после рождения маленькой Луизы. Подумать только – Лавиния уже сама стала матерью!

Я мрачно улыбнулась про себя. Лавиния стала матерью намного раньше, чем полагала леди Гарриет.

Она заговорила о маленькой Луизе и о том, что та хотя бы иногда должна приезжать домой. Это случится еще не скоро, но не могут же маленькие дети провести все детство в Индии!

Я сидела, слушала и соглашалась покорнее, чем Колин Брэди.

Когда мы покончили с чаем и поднос с приборами унесли, леди Гарриет сказала:

– Я немного обеспокоена состоянием дел в приходе.

Я чуточку приподняла брови, выражая тем самым свое немое удивление.

Она благосклонно улыбнулась мне.

– Я всегда приглядывала за вами, дорогая, еще с тех пор, как умерла ваша мать. Это было так печально. Оставить ребенка одного… А тут еще ваш отец… Нет, я очень его уважаю, но он постоянно витает в облаках. Большинству мужчин трудно заботиться о детях – но ему в особенности. И потому я не выпускала вас из виду.

Что-то я не замечала подобного пристального внимания к собственной персоне, чему, впрочем, была только рада.

– Ваш отец очень слаб здоровьем, дорогая моя.

– Боюсь, что вы правы, – согласилась я.

– Приходит время, когда следует взглянуть правде в глаза, сколь бы болезненной она ни была. Здоровье вашего отца продолжает ухудшаться. Пришла пора мистеру Брэди полностью перенять у него бразды правления. Он замечательный молодой человек и пользуется моей полной поддержкой. И, кстати, он питает к вам весьма теплые чувства. Если вы выйдете за него замуж, это станет облегчением для меня и счастливым решением тех проблем, с которыми вам неизбежно придется столкнуться. Будучи дочерью священника, вы знаете…

Меня охватило негодование оттого, что меня попросту лишают будущего.

И потому я позволила себе заявить с некоторым даже высокомерием:

– Леди Гарриет, у меня нет никакого желания выходить замуж. – И мне очень хотелось добавить: «И я совершенно определенно не намерена делать это только ради того, чтобы вы испытали облегчение».

Она ласково улыбнулась мне, словно несмышленому ребенку.

– Понимаете, моя дорогая, ваш отец уже не молод. Вы достигли возраста замужества. Я уже говорила на эту тему с мистером Брэди.

Я могла легко себе представить их разговор и его ответы: «Да, леди Гарриет, если вы полагаете, что я должен жениться на Друзилле, то я непременно сделаю это».

Я почувствовала, как меня охватывает гнев, и ощетинилась, призвав на помощь все свое упрямство.

– Леди Гарриет, – начала я, но не успела дать выход своему негодованию, – вследствие чего меня почти наверняка отлучили бы от Фрамлинга на веки вечные, – поскольку за дверями поднялся какой-то шум.

Я услышала чей-то голос: «Нет… нет, там леди Гарриет».

Хозяйка дома поднялась на ноги и быстрым шагом подошла к двери. Распахнув ее, она тут же попятилась, потому что на пороге стояла совершенно безумная фигура, которую я тем не менее узнала мгновенно. Длинные распущенные волосы в беспорядке ниспадали женщине на спину; на ней была свободная ночная сорочка, а ноги были босыми.

– Что это значит? – пожелала узнать леди Гарриет.

Вперед поспешно выступила женщина, которую я знала как Аешу, и я мысленно перенеслась в те времена, когда впервые увидела мисс Люсиль, рассказавшую мне о проклятии веера из павлиньих перьев.

– Я должна поговорить с нею! – явно не владея собой, вскричала несчастная. – Она здесь. Ах… – Не отводя от меня взгляда, она неверной походкой шагнула ко мне. Аеша обеими руками вцепилась в нее, пытаясь удержать.

– Мисс Люсиль, давайте вернемся в вашу комнату. Так будет лучше для всех.

Я вспомнила ее мелодичный голос, так похожий на перезвон колокольчиков, который поразил меня еще много лет назад.

Но мисс Люсиль возразила:

– Я хочу поговорить с нею. Я должна сказать ей кое-что.

Леди Гарриет сухо распорядилась:

– Отведите мисс Люсиль в ее спальню. Как вообще это могло произойти? Я же вполне недвусмысленно велела содержать ее в комнатах, что необходимо для ее здоровья.

К этому времени и я встала из-за стола, и бедная помешанная женщина уставилась на меня во все глаза. А потом она улыбнулась, причем неожиданно ласково.

– Я хочу… я хочу… – начала она.

Аеша пробормотала:

– Да-да, немного погодя. Посмотрим, посмотрим.

Она нежно взяла ее за руку и увела; уходя, она оглянулась и беспомощно посмотрела на меня. Леди Гарриет выглядела расстроенной донельзя. Она сказала:

– Не представляю, что с нею произошло. Она очень нездорова. Я делаю все, что в моих силах, дабы позаботиться о ней, а они позволили ей сойти вниз…

Совершенно очевидно, только что разыгравшаяся сцена потрясла ее не меньше меня. Мыслями она уже была далеко от моих проблем. То, что происходило во Фрамлинге, было намного важнее.

– Что ж, моя дорогая, – сказала она, отпуская меня, – хорошенько подумайте над тем, что я вам сказала. Сами увидите, что так будет лучше.

Я была рада уйти оттуда и, погрузившись в задумчивость, отправилась домой.

Передо мною в полный рост встала нешуточная проблема, и, хотя я полагала, что сделаю что угодно, но никогда не соглашусь на предложение леди Гарриет, будущее выглядело унылым и безрадостным.

* * *

Два дня спустя Колин Брэди предложил мне стать его женой.

Я привыкла подолгу гулять. Нет, я бы предпочла ездить верхом, но своей лошади у меня не было и, хотя Фабиан давно предоставил мне доступ к конюшне Фрамлинга, я не считала себя вправе воспользоваться его предложением, учитывая мое нежелание следовать совету леди Гарриет.

Я как раз возвращалась домой после прогулки и решила срезать путь, пройдя через церковный двор, когда увидела выходящего из храма Колина.

– А, Друзилла, – сказал он. – А я как раз хотел поговорить с вами.

Я сразу же догадалась, о чем пойдет речь.

Я окинула его внимательным взглядом. Его ни в коем случае нельзя было назвать некрасивым или неприятным. Лицо Колина светилось добродетелью; он был из тех людей, которые ни на шаг не сойдут с праведного пути на протяжении всей своей жизни; он не наживет себе врагов, разве что среди тех, кто станет завидовать его достоинствам; он будет утешать больных и немощных; он не лишен и несколько натужного чувства юмора. Так что многие молодые женщины наверняка согласились бы связать себя с ним узами брака. Выйти за него замуж – вот, очевидно, предел мечтаний неимущей дочери приходского священника.

Не знаю, на что я надеялась, но меня не покидало стойкое ощущение, что я предпочту восстать против целого мира одна, чем в компании с тем, кому фактически повелели жениться на мне и за кого мне посоветовали выйти замуж, потому что это было лучшим, на что я могла рассчитывать.

– Здравствуйте, Колин, – сказала я. – Вы, как всегда, в делах и хлопотах.

– Заботы прихода. Временами они становятся весьма срочными. Сегодня утром, как мне показалось, пастор выглядел не очень хорошо. – Он сокрушенно покачал головой.

– Да, – подтвердила я. – Боюсь, он очень слаб.

Колин откашлялся, прочищая горло:

– Мне кажется здравой мысль о том, что вы и я… словом, в свете всего… это представляется хорошим решением…

А меня вновь захлестнуло раздражение. Я не хотела, чтобы мое замужество становилось решением чьих-то проблем.

– В общем, – продолжал он. – Вы знаете здесь все. И я… я полюбил это место… и полюбил вас, Друзилла.

– Полагаю, – сообщила я ему, – вы разговаривали с леди Гарриет. Или, точнее, она разговаривала с вами. С леди Гарриет вообще-то не принято разговаривать. Ей следует внимать.

Он попытался возразить и закашлялся.

– Словом, я хотел сказать, что мы с вами могли бы… пожениться.

– И тогда вы станете полноценным главой прихода.

– Что ж, думаю, это стало бы успешным решением всех наших проблем.

– Полагаю, что брак не стоит рассматривать как средство решения проблем. Что скажете?

Он выглядел явно озадаченным и пробормотал:

– Леди Гарриет намекнула…

– О, я знаю, на что она намекнула, но я бы не хотела выходить замуж только потому, что кому-то это представляется удобным.

– Дело не только в том… – Он взял меня за руку и просительно заглянул в глаза. – Вы же знаете, что очень мне нравитесь.

– Вы мне тоже, Колин. Я уверена, что вы прекрасно справитесь со всеми обязанностями, когда заполучите приход в свое полное распоряжение. Собственно, вы и так уже его получили. Что до меня, то я не уверена, что хочу замуж. Пока, во всяком случае.

– Моя дорогая девочка, вы не должны так думать. Все будет в порядке, уверяю вас. Я не хочу торопить вас. Если бы только мы могли обручиться…

– Нет, Колин. Пока нет.

– Я знаю, у вас достаточно забот. Вы беспокоитесь о своем батюшке. Пожалуй, я заговорил о браке слишком рано. Леди Гарриет…

Мне хотелось крикнуть ему в лицо: «Леди Гарриет не будет править моей жизнью так, как управляет вашей».

Но вместо этого я спокойно заявила:

– Леди Гарриет нравится устраивать чужую жизнь. Пожалуйста, постарайтесь понять меня, Колин, – я предпочитаю справляться собственными силами.

Он рассмеялся.

– Она волевая и решительная леди, но сердце у нее, полагаю, доброе, и она беспокоится о вашем благополучии. Да, я заговорил о браке слишком рано. Я знаю, что вы очень тревожитесь о своем батюшке. Мы поговорим позже.

Я не стала возражать, хотя меня так и подмывало крикнуть ему, причем во весь голос: «Я никогда не выйду за вас замуж».

Это было бы жестоко. Ведь он был человеком мягким и добросердечным. Не надо было, чтобы он догадался о том, как сильно я разозлилась из-за того, что он позволил сделать себя орудием в руках леди Гарриет. Пожалуй, его даже можно назвать здравомыслящим. Он сумел найти свою дорогу в жизни и понимал, что не может не обращать внимания на таких людей, как леди Гарриет, поскольку они могут способствовать его карьере или разрушить ее.

Я часто ходила в паддок. Он располагался на земле Фрамлингов, но использовался редко. Здесь я обретала некое подобие умиротворения. Отсюда было хорошо видно западное крыло, в котором проживала мисс Люсиль. Я много думала о той странной нашей встрече, которая случилась много лет тому назад. Она тоже запомнила ее и, сходя в гостиную, где я пила чай с леди Гарриет, явно хотела повидать меня.

Я размышляла о прошлом и пыталась заглянуть в будущее. Понемногу оно начинало тревожить меня. Отец слабел буквально с каждым днем. Он с нетерпением ждал послеполуденного отдыха, когда я на протяжении пары часов читала ему, поскольку более всего его удручало ухудшение зрения, лишившее его возможности общения с миром книг. Ему случалось задремать, слушая меня, и я понимала, как он слаб, раз эти часы были предметом его желаний. Тогда я клала книгу на колени и всматривалась в его лицо, столь умиротворенное во сне. Я представляла, как он приехал сюда с моей матерью, какие надежды они питали и какие планы строили в отношении меня. Но потом она умерла, оставив его одного, и он посвятил свою жизнь книгам. Если бы она осталась жива, все было бы совсем по-другому!

А вот теперь и его жизнь подошла к концу, и скоро я останусь одна в этом мире. Нет, у меня же есть Полли. Полли стала моим спасательным кругом.

Я знала, что отцу осталось совсем немного. Я знала, что Колин Брэди займет его место, а я стану здесь лишней – здесь, где прожила всю жизнь, – если не останусь тут в качестве его жены.

Пожалуй, кое-кто мог бы счесть, что мне стоило взять то, что они предлагали.

«Нет-нет, – сказала я себе. – Но отчего же я испытываю такое отвращение? Колин хороший человек. Мне будет хорошо с ним». Однако я понимала, что ему многого недостает, сравнивая его с другими: с Дугалом, который заставил меня думать, будто наша дружба перерастает в нечто большее; и с Фабианом, обещавшим восторг, но давшим понять, какого рода отношения между нами его устраивают.

Было глупо мечтать об этих двоих. И нельзя было сравнивать их с Колином. Того никогда бы не ошеломила красота, и ему бы и в голову не пришло заводить интрижку вне брака.

Иногда я думала, что с моей стороны было глупо отвергнуть Колина. Леди Гарриет была права. Брак с ним был бы для меня не только лучшим, но и единственным выходом.

Сидя в паддоке, привалившись спиной к ограждению, я часто ловила себя на том, что смотрю на одно окно и вспоминаю, как много лет назад мисс Люсиль наблюдала оттуда за нашими уроками верховой езды.

Однажды я увидела, как портьера шевельнулась. У окна появилась фигура, глядящая на меня сверху вниз. Мисс Люсиль. Я подняла руку и помахала ей. Ответа не последовало, и спустя некоторое время она отступила, причем у меня сложилось впечатление, будто ее увели от окна насильно.

После этого я часто видела ее. Обыкновенно я приходила в паддок после полудня, причем почти всегда в одно и то же время. Мы словно соблюдали негласную договоренность.

Между тем отец беспокоил меня все сильнее и сильнее. Он все чаще заговаривал о маме, и я чувствовала, что он обретает спокойствие и удовлетворение оттого, что возвращается в прошлое.

– Она жила только мыслями о тебе, – мечтательно сказал он мне однажды, внезапно пробудившись, когда я остановила чтение, заметив, что он задремал. – Она так хотела ребенка. Я рад, что она успела увидеть тебя. Я никогда не видел ничего красивее ее лица в тот миг, когда она взяла тебя на руки. Она хотела, чтобы у тебя было все. Она хотела, чтобы ты была устроена в жизни. Я рад тому, что у нас есть Колин Брэди. Он хороший человек. И я уверен, что могу доверять ему так, как доверяю немногим.

– Да, – согласилась я. – Он хорош во всем.

– Он возьмет здесь все в свои руки, когда меня не станет. Он заслужил это право. Он куда лучше меня подходит для этой работы.

– Тебя здесь все очень любят, папа.

– Я стал слишком забывчивым. Не гожусь больше на роль пастора.

– Ты полагаешь, что Колин больше подходит для этой роли?

– Он прирожденный духовный наставник. Это у него в крови. Его отец и дед были служителями церкви. Друзилла, лучшего и желать нельзя. Он тот человек, которому я вверил бы тебя без опаски.

– Многие люди полагают чрезвычайно удобным, если я выйду замуж за Колина Брэди.

– Приход всегда будет твоим домом.

– Да. Но стоит ли выходить замуж только ради того, чтобы обрести дом? Как думаешь?

Он улыбался, поскольку мыслями уже перенесся в то благословенное время, когда еще была жива мама.

– Ты могла бы сделать и куда худший выбор, – пробормотал он.

Их всех заботило мое будущее, и ответ казался очевидным. Даже моему отцу.

* * *

Однажды, когда я была в паддоке, ко мне подошла Аеша. Ее появление удивило и напугало меня. Но она улыбнулась мне и сказала:

– Вы часто приходите сюда.

– Здесь так тихо и покойно.

– Тихо и покойно, – повторила она. – Моя госпожа видит вас. Нет, она высматривает вас.

– Да, я видела ее.

– Она желает поговорить с вами.

– Со мной?

Аеша кивнула.

– Она не забыла вас.

– Ой… Вы имеете в виду тот случай, когда я взяла веер.

– Бедняжка. По преимуществу она живет прошлым. Боюсь, она больна… очень больна. Она говорит о том, что хочет воссоединиться с Джеральдом. Он был ее возлюбленным. Просто удивительно наблюдать, с какой радостью она ожидает этого. Пойдемте? Понимаете, она наблюдает за нами из окна. Она очень хочет поговорить с вами.

Я последовала за Аешей в дом и поднялась по широкой лестнице, надеясь, что по дороге мы не встретимся с леди Гарриет.

Пройдя длинными коридорами, мы подошли к двери комнаты, в которой я когда-то впервые увидела веер из перьев павлина. Он по-прежнему лежал на своем месте.

Мисс Люсиль стояла у окна. Она была в домашнем платье и тапочках.

– Я привела ее, как вы просили, – сказала Аеша.

– Добро пожаловать, моя дорогая, – проговорила мисс Люсиль. – Я счастлива видеть вас. Давненько мы не встречались лицом к лицу. Но я видела вас, – она сделала неопределенный жест в сторону окна. – Входите же и поговорите со мной.

– Присядьте вот сюда, – сказала Аеша, усаживая мисс Люсиль в ее кресло и придвигая еще одно для меня.

– Скажите, моя дорогая, – начала мисс Люсиль, – жизнь ведь не была для вас легкой и приятной?

Я заколебалась, потому что не знала, что ей ответить. Была ли моя жизнь легкой и приятной? Временами, пожалуй.

– Случилось много нехорошего? – настаивала она.

Я медленно кивнула. Все эти мытарства с Лавинией… хлопоты с полицией… тоска Джанин… трагедия Мириам… разочарование в Дугале… встречи с Фабианом.

– Вам не следовало брать его, – продолжала она. – Злой рок довлеет…

Я сообразила, что она имеет в виду веер из павлиньих перьев.

– Вы когда-либо думали о нем? – спросила она. – О том, как красивы перья павлина? Помните драгоценный камень… добро и зло? Такой красивый… Но красота может таить в себе зло.

Аеша стояла рядом, пристально наблюдая за своей госпожой. Она немного хмурилась, что, как мне показалось, означало встревоженность.

Мисс Люсиль прикрыла глаза и стала снова рассказывать мне историю своего возлюбленного. Слезы потекли у нее по щекам.

– Это все веер. Если бы только мы не пошли на базар в тот день. Если бы только он не купил его мне… если бы только не понес его к ювелиру… все могло бы быть совсем по-другому! И вы, дитя мое, не должны были позволять ему околдовать вас.

– Не думаю, что он околдовал меня. Я ведь всего лишь одолжила его, да и то ненадолго.

– Нет, околдовал. Я знаю. Я почувствовала, как с моей души сняли камень.

Она закрыла глаза и, казалось, заснула.

Я вопросительно поглядела на Аешу, которая в ответ лишь повела плечами.

– Вот такой она стала, – прошептала служанка. – Она так сильно желала увидеться с вами, а когда вы пришли, забыла, что хотела вам сказать. Зато сейчас она удовлетворена. Она встретилась с вами. Время от времени она вспоминает вас. Она тревожится о вас. Заставляет меня рассказывать о вашей жизни в доме приходского священника. Она тревожится, потому что ваш отец очень болен.

– Удивительно, что она вообще запомнила меня.

– Это потому, что вы ей понравились, а еще из-за веера. Он превратился для нее в навязчивую идею.

– Почему она придает ему такое большое значение?

– Она видит в нем источник всех своих бед.

– Я удивлена, что она до сих пор не избавилась от него.

Аеша покачала головой:

– Нет. Она верит, что не может этого сделать. Это не поможет ей избавиться от проклятия, говорит она. И так продолжается до бесконечности.

– Но если она верит…

– Это старое суеверие, она верит, что из-за веера потеряла своего возлюбленного. Мысль об этом завладела всем ее существом.

– Это очень печально. Но, думаю, мне пора. Леди Гарриет будет недовольна, если застанет меня здесь.

– Леди Гарриет уехала в Лондон. Она очень счастлива. Ее сын возвращается домой ненадолго. Есть какое-то дело, которым он должен заняться. Его визит будет кратким, но она все равно радуется тому, что увидит его.

Я почувствовала, как сердце замерло у меня в груди, а потом забилось с новой силой. Я вновь ощутила, что живу. С кратким визитом! А не должна ли я повидаться с ним?

– Будет большое веселье. Сюда приедут важные люди. Рассылаются приглашения. Для мисс Люсиль это не очень хорошо. Она всегда беспокоится, когда в доме собирается много людей.

Я спрашивала себя, изменило ли его пребывание в Индии.

– Думаю, мне пора, – сказала я.

Аеша бросила взгляд на мисс Люсиль.

– Да, – сказала она. – Это глубокий сон. Теперь она спит бо́льшую часть времени.

– Я должна буду почитать своему отцу. Он ждет меня.

– Да, – сказала служанка. – Пойдемте. Я провожу вас.

Она опять проводила меня коридорами, и я быстро зашагала домой, уже почти забыв о своем визите и странностях мисс Люсиль. И все потому, что Фабиан возвращался домой.

* * *

Этой ночью моему отцу стало хуже. С ним случился еще один удар, после которого он оказался частично парализован и утратил связность речи. Доктор сообщил нам, что конца осталось ждать недолго.

Бо́льшую часть времени я проводила с ним и потому видела, как смерть подбирается все ближе и ближе.

Полли прислала мне письмо. Если что-нибудь случится, я должна буду немедленно приехать к ней. Мы поговорим. Нам есть что сказать друг другу. Я не должна позволять, чтобы меня торопили с принятием решений. Полли, пожалуй, была единственной, кто понимал, что замужество за Колином Брэди – не самая желанная вещь на свете.

Фабиан прибыл во Фрамлинг на следующий день после смерти моего отца. От миссис Дженсен я узнала, что он уже дома. Я оставалась с отцом до конца. Он держал меня за руку, и я видела, что он спокоен и умиротворен.

Колин Брэди повел себя выше всяких похвал. Он явил сочувствие и расторопность и даже если и думал о том, что стал на шаг ближе к своей цели, то ничем не выказал этого.

Леди Гарриет выразила неудовольствие тем фактом, что приходской священник умер как раз тогда, когда она готовилась отпраздновать возвращение сына. Как бы ни была она вовлечена в жизнь прихода, событие это стало, мягко говоря, несвоевременным. Я вообразила, как она жалуется на столь прискорбный факт в своих молитвах. Пожалуй, наверху следовало бы с бо́льшим уважением отнестись к той, кто всегда безропотно исполнял свой долг.

Миссис Дженсен рассказала мне, что она начала планировать грандиозные торжества, едва узнала о грядущем возвращении сына. Во Фрамлинг с визитом должна была прибыть леди Джеральдина Фитцброк в сопровождении родителей, и это было важное событие. Родословная Фитцброков была столь же безупречной, как у самой леди Гарриет, и было совершенно очевидно, что она уже наметила Джеральдину Фитцброк в жены Фабиану.

Время от времени я думала о нем, но мысли мои главным образом были устремлены в прошлое. Слишком многое в доме напоминало мне об отце. Теперь, когда он лежал в гробу за плотно задернутыми портьерами в гостиной, дом выглядел непривычно тихим, почти чужим. Повсюду взгляд мой натыкался на вещи, вызывавшие поток воспоминаний: его кабинет с книжными шкафами, выстроившимися вдоль стен; тома с пометками, сделанными его рукой в любимых местах. Я все время думала о том, как он не мог отыскать свои очки, когда хотел перечесть какой-либо излюбленный пассаж… Он жил в другой эпохе, со смешанными чувствами пытаясь оторваться от нее, чтобы заняться неотложными делами прихода.

Мне следовало бы быть умнее. Я же видела, как он озабоченно хмурится, глядя на меня. Его глубоко волновало мое будущее – как должно было волновать и меня саму. В глубине своей наивной и неискушенной души он верил, что я выйду замуж за Дугала. Он бы с радостью принял его в качестве зятя, предвкушая долгие визиты, во время которых они бы с головой погружались в прошлое вместе. В то время Дугал был молодым человеком, не обремененным собственностью и земными благами, – схоласт, мягкий и добрый человек, начисто лишенный амбиций и похожий на моего отца.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимала, какое разочарование постигло отца, когда все вышло совсем не так, как он надеялся. Он не только лишился воображаемого зятя, коего готов был принять с распростертыми объятиями, но еще и будущее дочери отныне таило в себе угрозу, что изрядно беспокоило его. Затем у него забрезжила надежда, что я выйду замуж за Колина Брэди. Что ж, разумное умозаключение. Колин Брэди выглядел не самым лучшим решением, но тоже вполне приемлемым.

Люди полагали, что я должна соглашаться на синицу в руках, а не мечтать о журавле в небе. Редко кому в жизни выпадает счастливый случай, и потому от него не следует беззаботно отмахиваться. Леди Гарриет намекнула, что я веду себя глупо. Пожалуй, тут она была права. Не то чтобы я так уж недолюбливала Колина Брэди. Не любить его было нельзя. Он был добр и внимателен ко всем. Из него обещал получиться превосходный священник. Но где-то на задворках сознания у меня прочно утвердилась мысль о том, что если я «совершу разумный поступок», то потом пожалею об этом, поскольку выберу образ жизни настолько предсказуемый, что он лишит меня всех радостей, которые только и придают вкус жизни.

Наверное, не встреть я Дугала, будь восприимчивей к чужому мнению… тогда, пожалуй, мне стоило бы выйти замуж за Колина. Но я была и оставалась такой, какая есть, и инстинктивно восставала против предложения замужества при таких обстоятельствах.

Ко мне с визитом нагрянул Фабиан. Он выглядел по-настоящему озабоченным и подавленным.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– Благодарю вас. Для нас это не стало неожиданностью.

– Да. Тем не менее вы пережили большое потрясение.

– С вашей стороны было очень любезно нанести визит.

– Я не мог не прийти.

– Надеюсь, ваше пребывание в Индии было успешным.

Он неопределенно повел плечами.

– Вы к нам надолго? – продолжала я.

– Нет. Очень ненадолго.

– Понимаю.

– А вы начнете строить… планы?

– Придется.

– Да, согласен. Если мы во Фрамлинге можем чем-нибудь помочь…

– Нет, благодарю вас. Мистер Брэди взял все хлопоты на себя.

– Я в нем не сомневался. Я слышал, что похороны состоятся завтра. Я приду, разумеется.

– Благодарю вас.

Он улыбнулся мне и откланялся.

Я была рада, когда он ушел. Мне не хотелось, чтобы он заметил, что меня обуревают самые разные чувства. Я почти желала, чтобы он не приходил вовсе.

Во время похорон отца прихожане заполнили церковь до отказа.

На скамье Фрамлингов сидели леди Гарриет и Фабиан. А я не могла думать ни о чем, кроме папы, вспоминая все мелочи, связанные с ним. Меня вдруг накрыло опустошение. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой одинокой.

Колин Брэди легко и со знанием дела принял на себя организацию похорон. Он проводил скорбящих в дом приходского священника, и мы выпили глинтвейна и съели сандвичи, приготовленные для нас миссис Дженсен. Дом погрузился в пучину скорби.

Он перестал быть моим. Разумеется, он мог вновь стать таковым, если я выйду замуж за Колина. Мне предстояло очень серьезно обдумать свои дальнейшие действия.

Было зачитано завещание. Завещать было особенно нечего, но то немногое, что в нем упоминалось, стало моим. Стряпчий уведомил меня, что это обеспечит мне минимальный доход – недостаточный, чтобы жить с комфортом, но я все-таки не остаюсь без средств к существованию в случае нужды. Он добавил, что надеется, что я уже обдумала сложившееся положение дел и что оно не стало для меня неприятным сюрпризом.

Я ответила, что как раз думаю над этим.