Текст книги "Индийский веер"

Меня окружила атмосфера напряженного ожидания. Миссис Дженсен смотрела на меня с видом пророчицы. Я была уверена, она думает, что я должна выйти замуж за Колина Брэди, и тогда жизнь войдет в прежнее русло. Прислуга знала мои привычки; они любили меня и не желали видеть в доме незнакомку.

Замужество мое представлялось им неизбежным, потому что всем было очевидно, что мистер Брэди желал его, да и где еще я найду более подходящего супруга? Пришло время остепениться и осесть, и меня уже поджидало теплое местечко.

В ночь после похорон у меня состоялся разговор с Колином. Я сидела у окна, бездумно глядя на церковное кладбище. Мною овладела неизбывная тоска. Я будто дошла до конца пути и теперь не знала, в какую сторону сделать следующий шаг. А ведь рядом лежала легкая дорога, и все вокруг подталкивали меня к ней.

– Какой печальный день, – сказал он. – Я знаю, кем был для вас ваш батюшка. Я тоже любил его. Он был замечательным человеком.

Я кивнула.

– Вы столько лет прожили вместе, всю вашу жизнь, не считая, разумеется, тех лет, когда вы учились в школе.

Да, тут он был прав. Случившееся изменило меня. Вот интересно, если бы все эти годы я провела дома, в приходе, то чувствовала бы себя сейчас по-другому? Казалось, что я на краткий миг очутилась в другом мире, где люди совершают совершенно дикие поступки и расплачиваются за них; но в то же время я успела понять, что в жизни есть еще кое-что помимо комфортного и незаметного существования, когда каждый следующий день похож на предыдущий как две капли воды и сама жизнь превращается чуть ли не в ожидание смерти.

– Для вас это стало большим ударом, – говорил тем временем Колин. – Друзилла, позвольте мне разделить ваше горе.

– Вы и так это делаете, – ответила я. – Вы взяли все на себя и справились просто прекрасно.

– Я был бы счастлив и дальше заботиться о вас.

Мне хотелось сказать ему, что я не особенно-то и желаю, чтобы обо мне заботились. Я полагала, что вполне могу позаботиться о себе сама. Я хотела, чтобы жизнь моя была полна приключений и радостного волнения… И я вовсе не искала комфорта, сколь приятным бы он ни был.

– Свадьба может состояться в ближайшее время. Леди Гарриет сказала, что так будет лучше.

– Я не позволяю леди Гарриет управлять моей жизнью, Колин.

Он рассмеялся.

– Конечно нет. Но ведь она важная персона, вы же понимаете. Ее слово имеет большой вес. – На его лице отразилось беспокойство. – Она тревожится о вас. Как и все мы.

– Не стоит. Вы должны дать мне возможность самой устроить свою жизнь.

– Но вы только что пережили большое потрясение. Не думаю, что вы полностью отдаете себе в этом отчет. Я хочу, чтобы вы знали: вам достаточно сказать одно только слово. Я не стану вас торопить. Это ваш дом. И всегда будет таковым.

– Ах, дома приходских священников очень похожи на временное жилье. Они уходят вместе с работой.

– Да, вы правы. – Он говорил и выглядел совершенно искренне. Я уже знала, что он из тех, кто ненавидит колебания; а еще я знала, что никогда не смогу выйти за него замуж и что он заслуживает того, чтобы знать об этом.

– Колин, я должна сказать вам, что никогда не выйду за вас.

Мои слова ошеломили его.

– Мне очень жаль, – продолжала я. – Вы мне нравитесь, но… по-другому.

– Друзилла, вы хорошо все взвесили? Задумайтесь на минуту. Куда вы пойдете?

Под влиянием момента я выпалила:

– Я поеду к Полли и немного поживу у нее. Мы вместе обсудим мое будущее. Она хорошо знает меня и даст мне добрый совет.

– Я думаю о том, как будет лучше для вас, что станет для вас наилучшим выходом. Совершенно очевидно, Друзилла, что вы должны выйти за меня замуж.

– Я не могу сделать этого, Колин. Вы добрый и славный человек и много сделали для моего отца и меня. Но я не могу выйти за вас.

– Быть может, позже…

– Нет, Колин. Прошу вас, забудьте об этом.

Он выглядел сконфуженным, и я поспешила добавить:

– Я искренне благодарна вам за все, в том числе за предложение руки и сердца.

– Вы сейчас расстроены.

– Нет, – в сердцах бросила я, потому что он словно бы намекал, что я совершаю несусветную глупость, отказывая ему. Но каким-то образом мне все же удалось донести до него мысль о том, что я имею в виду именно то, что сказала. – Я очень устала. Сегодня был тяжелый день, – проговорила я. – Пойду прилягу.

Он сказал, что отправит ко мне одну из горничных со стаканом горячего молока. Я попыталась было возразить, но он лишь небрежно отмахнулся. Немного погодя ко мне в комнату принесли молоко.

Я присела у окна, глядя наружу. Вдали горели огни Фрамлинга. Я чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Там намечалось шумное веселье. Леди Джеральдина и Фабиан наверняка будут танцевать вдвоем, вместе кататься верхом, разговаривать… не сегодня, разумеется, из уважения к моему отцу, а немного погодя. Леди Гарриет хотела, чтобы он женился на ней. Интересно, последует ли он совету матери? Он должен был первым оценить все преимущества подобного брака.

Я сердито сказала себе, что он из тех мужчин, которые заключают выгодные браки, а удовольствие получают на стороне… с простыми смертными, вполне подходящими для легкого дивертисмента, но только не для замужества.

И я вновь сказала себе: «Я еду к Полли».

* * *

На следующий день я увидела Фабиана на верховой прогулке вместе с молодой женщиной, которая, как я предположила, и была леди Джеральдиной. Она оказалась высокой и красивой. У нее был довольно громкий голос, и они оживленно болтали о чем-то. Я услышала, как Фабиан рассмеялся.

Я вернулась в дом и уложила в сумку кое-какие вещи. Я не знала, сколько времени проведу в гостях, но мне придется решить, что делать дальше, прежде чем я вернусь сюда.

У Полли я обрела утешение, в котором столь отчаянно нуждалась.

Флер исполнилось уже пять лет. Она росла разумным и жизнерадостным ребенком. «Всегда готова напроказить», – с ворчливой лаской заметила Эфф, а Полли добавила, что малышка умна и хитра, как «стая обезьянок».

Встретила она меня с неприкрытой радостью. Разговаривая с нею, Полли и Эфф неизменно отзывались обо мне в превосходных тонах, и это возымело свое действие. Я провела много времени в ее обществе. В лавке букиниста я отыскала несколько книг, которые сама читала в детстве, и начала учить ее. Флер оказалась весьма способной ученицей.

Я уже начала подумывать о том, как счастливо заживу вместе с Полли и Эфф. У меня был свой доход, небольшой, но вполне достаточный. Я могла бы учить Флер, и мы были бы счастливы вместе.

Но Полли тревожилась обо мне.

– Чем ты собираешься заняться? – спросила она однажды.

– У меня есть время, чтобы принять решение, Полли, – отозвалась я. – Нет нужды очертя голову бросаться в какую-либо авантюру.

– Да. И слава богу.

– Я бы хотела на некоторое время остаться здесь. Я обожаю Флер. С нею я забываю обо всем.

– Что ж, сойдет ненадолго, но подобная жизнь не для молодой леди, получившей такое образование, как у тебя. Где ты собираешься встретить кого-нибудь?

– Мыслишь привычными категориями. Или ты всерьез намерена выдать меня замуж?

– Что ж, как говорится, брак – это лотерея, всегда есть шанс сорвать куш. А тогда, поверь, с этим ничто не сравнится.

– Уверена, что ты права, Полли.

– Жаль, что у тебя не сложилось с Колином.

– Я не могла выйти за него замуж только потому, что это было самым выгодным решением.

– Никто и не просит тебя об этом.

– О, просят, и еще как. Леди Гарриет, во-первых, и сам Колин, во-вторых.

– Ах, они…

– Я знаю, что ты думаешь по-другому, Полли, но, пусть даже это хорошее решение, я не могу принять его.

– Тогда давай начнем отсюда. Ты же не тоскуешь больше об этом Дугале? Хорошеньким он был кавалером… прогуливаясь с девушкой по саду, начал ухаживать за цветами у соседского порога.

– Ох, Полли, – рассмеялась я, – все было совсем не так.

– А как еще, хотела бы я знать? То он регулярно, как на работу, ходил в гости к тебе и пастору, а потом появилась Лавиния, подмигнула ему – и его и след простыл.

Я вновь не смогла удержаться от смеха, что показывало, насколько безразлично было мне случившееся.

– Он еще горько пожалеет о том дне, когда унаследовал свое состояние.

– Думаю, что нет, Полли. Все-таки она очень красива, и давай взглянем правде в глаза – обо мне этого не скажешь.

– Ты – такая, какой создал тебя Господь.

– Как и все мы, разве нет?

– И ты ничуть не хуже прочих. Есть такие мужчины, которые не могут игнорировать призывного взгляда, отчего их следует избегать, как огня, и благодари свою счастливую звезду за то, что ты не связалась с одним из них. Я бы не подошла к этому Дугалу и на пушечный выстрел, даже если он приползет к тебе обратно на четвереньках.

– Уверяю тебя, мы едва ли увидим подобное зрелище.

– Скоро он поймет, какую ошибку совершил, и горько пожалеет о собственной глупости, помяни мое слово.

– Думаю, что теперь, когда у нее есть ребенок, Лавиния изменилась.

– Черного кобеля не отмоешь добела, так мне всегда говорили.

– Лавиния – не кобель.

– И тем не менее она не изменится так же, как и любой из них. Помяни мое слово, он уже жалеет о своей поспешности. Но сейчас мы должны думать о тебе.

– Здесь я куда счастливее, чем в любом другом месте, Полли.

– Покамест да, но ты же не собираешься отсиживаться у нас всю жизнь?

– Давай немного подождем, хорошо? Поживем – увидим, как говорится.

Она кивнула.

Шли дни. Флер доставляла мне массу удовольствия. Мы вместе играли. А потом, когда она засыпала, я усаживалась на кухне вместе с Полли и Эфф и слушала их колоритное обсуждение квартирантов.

– Мы находимся в самой гуще жизни, – со смешком заметила как-то Эфф.

Полли согласилась с нею, но я видела, что она не считает это жизнью, которую должна вести я.

А потом пришло письмо от леди Гарриет. На конверте красовался ее фамильный герб, и Эфф надеялась, что почтальон заметил его. Так что в следующий раз, когда будет разговаривать с «Номером 32», она непременно упомянет леди Гарриет.

Перед тем как вскрыть, я несколько мгновений разглядывала письмо, спрашивая себя, что же такого сочла своим долгом сообщить мне леди Гарриет.

«Моя дорогая Друзилла, – писала она. – Я весьма сильно беспокоюсь о тебе. Бедный мистер Брэди пребывает в отчаянии. Мне остается лишь уповать на то, что ты не пожалеешь о своем поспешном решении. Лучшее, что ты могла сделать, – выйти за него замуж и остаться и далее жить в доме приходского священника. Не сомневаюсь, что со временем ты пожалеешь о своем упрямстве.

Однако у меня есть к тебе предложение. Лавиния очень счастлива в Индии. Как тебе известно, у нее есть маленькая Луиза, и я счастлива сообщить, что недавно она родила еще одного ребенка – мальчика. Лавиния хочет, чтобы ты приехала и помогла ей. Должна признаться, она сумела убедить меня в том, что это пойдет на пользу всем. Я отправляю к ней няню. Мне не нравится, что моих внуков будут воспитывать иностранцы. Сейчас у нее есть айя, няня-туземка, но я хочу, чтобы у нее была и хорошая няня-англичанка. Я нашла на эту должность надежную женщину и в самом скором времени отправляю ее в Индию. Лавиния же выразила желание, чтобы ты стала ее компаньонкой, и я полагаю, что это отличная мысль, которая отвечает интересам и Лавинии, и твоим собственным. Моя дочь хочет, чтобы дети ее получили английское образование, и полагает, что ты можешь не только стать для нее компаньонкой, но и обучать ее детей.

Лавиния и ее супруг, граф, рассчитывают вернуться в Англию через два года. Я уверена, ты согласишься, что подобное предложение – прекрасная возможность для тебя. Ожидаю, что ты примешь решение в самое ближайшее время. Няня отбывает в Индию в начале следующего месяца, и было бы весьма удобно, если бы вы отправились в путь вместе, так что у тебя есть еще три недели на построение планов. Буду признательна, если ты ответишь мне как можно скорее».

Дочитав письмо, я онемела от удивления, а по коже у меня пробежали мурашки радостного волнения. Поехать в Индию! Быть с Лавинией и детьми. Увидеть Дугала и Фабиана.

В комнату вошла Полли и увидела, что я уставилась невидящим взором куда-то перед собой.

– Новости? – поинтересовалась она.

– Полли! – воскликнула я. – Да, причем потрясающие.

– Итак?

– Это письмо от леди Гарриет.

– Она вновь сует нос не в свое дело?

– Можно и так сказать, но я рада этому. В общем, она предлагает мне отправиться в Индию.

– Что?

– Я стану кем-то вроде гувернантки для детей Лавинии и компаньонкой для нее самой.

Полли в изумлении уставилась на меня.

– Опять Лавиния, – только и смогла вымолвить она.

Я прочитала ей письмо вслух. При этом я отдавала себе отчет, как подрагивает от волнения мой собственный голос. Как выяснилось, Фрамлинги все-таки имеют на меня большое влияние.

– Когда ты должна дать ответ? – осведомилась Полли.

– Уже скоро. Мне предстоит уехать через месяц.

– Гм, – сказала Полли.

Мы обсуждали все варианты на протяжении нескольких часов, но, похоже, я уже приняла решение о том, что поеду. Очень скоро к такому же выводу пришла и Полли.

– Поначалу я даже растерялась. Индия. Это ведь так далеко. Но, пожалуй, оно и к лучшему. Здешняя жизнь не для тебя, как бы нам ни нравилось видеть тебя рядом. Девушка с твоим образованием не может застрять здесь. Флер? Мы уже подумывали о том, чтобы нанять гувернантку для малышки. Видишь ли, мы хотим, чтобы и она получила достойное образование. А для этого можем воспользоваться деньгами, которые он отложил для нее. Не вижу причин не найти им применения. В конце концов, он ее дядя. Для себя мы не взяли бы и пенса, но Флер – другое дело. У нее должно быть все только самое лучшее.

Эфф согласилась с Полли. Здесь было не место для меня. Хотя Эфф и полагала, что отправляться за границу дело рискованное, но ведь Лавиния выжила и даже благополучно жила там.

Поначалу я собиралась написать леди Гарриет, но, поскольку времени оставалось мало, я решила, что проще будет вернуться. За мной по-прежнему оставалась комната в доме приходского священника, и именно она должна была стать лучшим местом для сборов.

Через два дня после получения письма я вернулась домой.

* * *

С вокзала я отправилась прямиком в дом священника. Оказалось, что у миссис Дженсен есть для меня новости. Фрамлинг погрузился в траур.

– Это все мисс Люсиль. У нее случилось несколько апоплексических ударов один за другим, и последний оказался фатальным. Он прикончил ее. Я всегда говорила, что одни похороны влекут за собой другие. Сначала – дорогой пастор, а потом – мисс Люсиль. Что ж, свое счастливое избавление она заслужила. Мы-то надеялись на скорую свадьбу, но, полагаю, пока я тороплю события.

– Свадьбу?

– Леди Гарриет совсем уже было собралась поженить Фабиана и леди Джеральдину, но ему пришлось вернуться в Индию, или куда там еще ему понадобилось. Он вынужден был даже сократить свой визит. Вот что я вам скажу. – Она вновь вообразила себя пророчицей. – Думаю, они нашли общий язык. Она приедет к нему, и они соединятся священными узами брака, так сказать.

– В самом деле? – сказала я. – Мне нужно немедленно повидать леди Гарриет. Она написала мне с предложением приехать к мисс Лавинии в Индию.

– Господи милосердный, спаси и помилуй! Да неужто? Однако! Даже не знаю… но если Фрамлинги…

– Пожалуй, мне пора. Я должна уведомить ее о своем решении.

Леди Гарриет приняла меня немедленно.

– Моя дорогая Друзилла, я ожидала тебя.

– Я сочла, что приехать будет быстрее, чем написать.

– И каково же твое решение?

– Я хочу поехать, леди Гарриет.

На ее лице расцвела удовлетворенная улыбка.

– Ага. Так я и знала, что ты проявишь благоразумие… на сей раз. Предстоит уладить столько проблем. Увы, наш дом пребывает в трауре.

– Мне очень жаль. Я уже слышала о мисс Люсиль.

– Бедняжка. Для нее смерть и впрямь стала счастливым избавлением. Мы уже занимаемся похоронами, но сейчас приведем в действие наш план. Я тотчас же напишу Лавинии. Я знаю, она будет в восторге, и я уверена, что ты сможешь обучать Луизу. Для меня большое облегчение знать, кто станет опекать ее. Скоро сюда на несколько дней прибудет Элис Филрайт, и было бы очень хорошо, если бы ты познакомилась с нею поближе, поскольку путешествовать вы будете вместе. Думаю, что с нею ты окажешься в безопасности. Ей уже доводилось совершать долгие поездки, и она присматривала за детьми во Франции. Вы отправитесь морем в Александрию, а там пересечете страну и сядете на другой корабль… в Суэце, как мне представляется. Впрочем, подробности станут известны позже. Тем временем тебе придется многое подготовить – личные вещи в доме священника и прочее. Не знаю, однако, какие распоряжения ты оставишь, но я предоставляю тебе решать это самой.

Она все не умолкала, явно довольная тем, что я наконец-то согласилась с ее решениями и уразумела, что мне же будет лучше, если я стану следовать составленным ею планам в отношении меня. Все знали, что ничего она так не любила, как устраивать жизни других людей.

Я же направилась обратно к дому. Колин оказался очень добр. И выглядел весьма довольным жизнью. Он занял место моего отца, и в округе его приняли весьма благосклонно. Моего отца больше любили за его причуды, нежели за умения и расторопность. Колин же излучал доброжелательность и расположение; он разбавлял серьезность весельем, что очень шло служителю церкви. Он идеально подходил для такой работы.

Более того, он уже начал проявлять интерес к дочери доктора, Эллен. Она была на несколько лет старше его, но обладала всеми качествами, которые должна иметь супруга священника, включая одобрение леди Гарриет. Что могло быть лучше, когда единственным недостатком Колина, мешающим ему стать безупречным пастором, оставалось отсутствие супруги? И он явно находился на пути к тому, дабы обзавестись таковой.

Он не таил на меня зла за то, что я отказала ему, и сказал, что на чердаке довольно места для хранения моих вещей, и после того, как закончится мое пребывание в Индии, я смогу решить, что с ними делать далее. Он обещал заплатить мне достойную цену за мебель в доме, который теперь переходил к нему, что позволит ему сэкономить время на поиске и приобретении своей собственной и одновременно поможет мне.

Его предложения показались мне разумными, и я была благодарна Колину за то, что он оказал мне практическую помощь. Мне предстояло избавиться от всех сентиментальных чувств к своему прежнему дому и смириться с тем, что так будет лучше всего.

Охватившее меня радостное волнение нарастало, и по мере того, как шли дни, я все отчетливее понимала, что это именно то, что мне нужно. Мне вдруг захотелось уехать как можно скорее. Моя жизнь зашла в тупик. Мне нужно было сменить место и встретиться с новыми людьми.

В ту пору газеты много писали о войне с Россией. Вот уже некоторое время напряженность в отношениях двух стран нарастала, и теперь мы оказались в состоянии войны.

Домой сплошным потоком шли депеши об ужасающих потерях в Крыму, и мисс Флоренс Найтингейл отправилась туда вместе с группой других сестер милосердия. Я читала об этом, а когда гостила у Полли, то видела солдат, марширующих по Лондону в сторону порта для посадки на суда. Люди приветствовали их радостными криками и распевали патриотические песни, но, боюсь, я настолько увлеклась драматическими переменами в собственной судьбе, что не уделила этому должного внимания, что непременно сделала бы при иных обстоятельствах.

Я ходила в церковь на похороны мисс Люсиль. Поминальную службу вел Колин, а я держалась поодаль, вполне отдавая себе отчет в том, что с моей стороны было бы самонадеянно присвоить себе статус друга усопшей.

Когда гроб опускали в землю, я мельком заметила Аешу, выглядевшую потерянной, и подошла, чтобы поговорить с нею.

Она встретила меня печальной улыбкой и сказала:

– Она была бы рада тому, что вы пришли. Она часто говорила о вас.

– Я чувствовала, что должна прийти. Хотя я почти совсем не знала ее, но забыть не могла.

– Да. А теперь ее нет. Она ушла с радостью, потому что верила, что воссоединится со своим возлюбленным. Я тоже на это надеюсь. И верю, что она вновь обретет счастье.

Участники похоронной процессии начали расходиться, и я медленно направилась обратно к дому приходского священника.

* * *

На следующий день один из слуг Фрамлингов пришел к нам домой. Леди Гарриет желала немедленно видеть меня.

Я тотчас же отправилась к ней.

– Это довольно неожиданно, – сказала леди Гарриет. – Мисс Люсиль оставила тебе кое-что.

– Мне!

– Да. Аеша говорит, что она заинтересовалась тобой еще в то время, когда ты приходила играть с Лавинией.

– Я видела ее всего раз или два с той поры.

– Что ж, она распорядилась, чтобы тебе передали одну вещь, ранее принадлежавшую ей. Я велела принести ее сюда.

В эту минуту в комнату вошла одна из служанок. Она держала в руках шкатулку, которую и опустила на стол.

– Вот этот предмет, – сказала леди Гарриет. – В ее завещании имеются указания, согласно которым он должен быть передан тебе.

Я взяла шкатулку.

– Открой ее, – сказала леди Гарриет.

Я так и сделала и не особенно удивилась при виде перьев павлина. Еще до того, как откинуть крышку, я знала, что именно таким будет ее прощальный дар. Но стоило мне коснуться гладких перьев, как меня пробрала дрожь.

Однако я не смогла устоять перед искушением, вынула из шкатулки веер и раскрыла его. А когда нажала на пружину в рукояти, то моему взору предстали изумруд и бриллианты, уже виденные мной ранее.

Леди Гарриет одарила меня сияющей улыбкой.

– Он стоит, как я слышала, целое состояние, – сообщила она. – Что ж, ты можешь считать это сбережениями, отложенными на черный день.

– Благодарю вас, леди Гарриет, – сказала я.

Она наклонила голову.

– Мисс Люсиль была в некотором роде эксцентричной леди. Трагедия, случившаяся с ней в юности, оказала на нее сильное влияние. Но я могу утешиться мыслью о том, что сделала все от меня зависящее, дабы ей был обеспечен надлежащий уход.

Я вернулась домой, держа под мышкой шкатулку с веером из павлиньих перьев.

Повидать меня пришла Аеша.

Она пребывала в глубокой печали. Много лет она ухаживала за мисс Люсиль. Мы с нею вышли в сад, поскольку заходить в дом она не хотела.

Я спросила у нее, что она намерена делать дальше.

Она ответила, что еще не решила. Мисс Люсиль оставила ее хорошо обеспеченной, так что в деньгах она не нуждалась. Быть может, она вернется в Индию, но еще не знает точно. Хотя она и ожидала смерти мисс Люсиль, та стала для нее большим потрясением. Впрочем, ей позволили оставаться во Фрамлинге до тех пор, пока она не решит, что делать дальше.

Аеша заговорила о мисс Люсиль – о ее доброте, мягкости и о ее страшном горе.

– Она всегда говорила, что веер должен достаться вам. Она сочла это наилучшим способом избавиться от него, поскольку вы уже, пусть и совсем недолго, владели им.

– Но ведь она полагала, что он приносит несчастье.

– Она наслушалась старых сказок. Ей их наговорили после смерти ее возлюбленного… и в своем горе она поверила в них. Быть может, это хотя бы отчасти смягчило боль потери. Понимаете, в случившемся она винила себя. Ей захотелось иметь этот веер, и он купил его для нее; она настолько увлеклась безделушкой, что он захотел украсить ее драгоценными камнями и, когда занялся этим, встретил свою смерть. И единственным способом перестать винить себя было обвинить веер, который в ее глазах олицетворял собой злой рок.

– Я никогда не могла понять, отчего она не уничтожила его, если верила, что он принес ей несчастье.

– Просто она думала, что, уничтожив его, накличет еще большее несчастье. Она уже пострадала – причинить ей больший вред он был уже не в силах. А еще она уверовала в то, что беда пришла к вам в дом именно потому, что вы брали веер в руки. По Дому ведь гуляют слухи. И она кое-что слышала. Она заинтересовалась и была рада, когда решила, что вы выйдете замуж за мистера Каррузерса, который стал графом. Но, когда он обручился с мисс Лавинией, она уверилась, что во всем виновато проклятие веера. Сначала он лишил возлюбленного ее саму, а теперь и вас. Она говорила: «Проклятие обрушилось и на нее, бедное дитя. Но она молода. Впереди у нее долгая жизнь. Она уже заплатила, так что теперь она освободилась от его зла».

– Подобные рассуждения лишены логики, разве нет?

– Бедная леди, она никогда не отличалась особенным благоразумием. Трагедия изменила ее. Она повредилась рассудком.

– Несколько странно передавать другому беду по наследству.

– Ей казалось, что так будет лучше. Веер больше не сможет причинить вам зла. Вы уже пострадали. И она решила, что так будет лучше для вас. – Аеша легонько коснулась моей руки. – Вы отнюдь не мечтательница. Вы, как у вас говорят, твердо стоите обеими ногами на земле. Вы сами поймете, что все это – не более чем домыслы. А в веере есть драгоценный камень. Он останется там до тех пор, пока не понадобится вам. В этой жизни мы никогда ни в чем не можем быть уверены. Кто знает, что случится? Однажды вы можете испытать нужду в деньгах, отчаянную нужду. И тогда вы продадите камень. А что такое веер без камня? Всего лишь жалкий пучок перьев. Вы мудры, чего так недоставало моей бедной госпоже. Помните об этом. Мы сами создаем свою удачу. А если вы кличете несчастье, то оно непременно придет к вам. Мисс Люсиль пострадала, но не сделала ни малейшей попытки стряхнуть с себя печаль и хандру. Она даже холила ее, лелеяла и взращивала. Она сказала себе, что это проклятье павлиньих перьев… и что же она сделала? Сохранила веер. Ей нравилось смотреть на него. Иногда она просила меня принести его, а потом разворачивала и смотрела на него до тех пор, пока слезы не начинали течь у нее по щекам. А вы обладаете здравым смыслом. Вы понимаете, что женитьба графа на мисс Лавинии никоим образом не связана с веером.

– Разумеется, понимаю. И мои чувства не пострадали. Уязвлена была разве что моя гордость, не сердце.

– Кто знает, быть может, через несколько лет вы скажете: «Это пошло мне на пользу», – когда сами обретете счастье. Верьте в это, и так оно и случится. Вы отправляетесь в Индию. Она покажется вам очень странной и необычной. Я буду молиться, чтобы вас поджидало на пути только добро.

После этого она заговорила об Индии и о диковинках, которые я встречу там. Она рассказала мне о религии, традициях, разных кастах и старинных обычаях.

– Женщины… увы, они рабы мужчин. Вы скоро узнаете, что везде, во всем мире властвуют мужчины. Даже здесь, в Англии, это так, а в Индии – вдвойне. Были времена, когда вдовы сжигали себя заживо на погребальных кострах своих мужей. Это был обычай сати, но сейчас от него отказались. Генерал-губернатор сэр Уильям Бентинк даже издал закон, запрещающий его. Но людям не по нраву, когда их заставляют отрекаться от своих обычаев, особенно когда это делают иностранцы.

– Запрещение подобных обычаев – несомненное благо.

– Да… а еще воровства и грабежей… но есть те, кому нет дела до того, хорошо это или плохо; они недовольны просто тем, что кто-то вмешивается в старые законы.

– Это называется нести благо цивилизации в мир.

Глядя на меня, она покачала головой, и в ее темных глазах отразилась скорбь.

– Люди не всегда хотят того, что хорошо. Они хотят своего. Ах, вам еще многое предстоит увидеть и понять. Мисс Лавиния будет рада увидеть вас, я знаю.

Мы еще долго разговаривали о моем путешествии в Индию. Я сказала ей, что мы непременно должны встретиться еще раз до моего отъезда.

* * *

Подготовка к поездке отняла у меня массу времени. Леди Гарриет то и дело посылала за мной, чтобы наставить в том или ином вопросе.

Она уже написала Лавинии, чтобы та была готова встретить меня с распростертыми объятиями, и между делом обронила, что леди Джеральдина вскоре тоже отправится в Индию – «с определенной целью», с хитрецой добавила она. Я испытала прилив раздражения, поскольку все всегда шло именно так, как хотела леди Гарриет, и даже Фабиан, очевидно, полагал своим долгом повиноваться ей.

Два дня мы должны были провести в Лондоне, и я планировала остановиться у Эфф с Полли. Другие варианты я даже не рассматривала, поскольку хотела должным образом попрощаться с ними. Леди Гарриет одобрила мой выбор, поскольку в Лондон нам пришлось бы ехать в любом случае.

Примерно за неделю до отъезда во Фрамлинг прибыла Элис Филрайт. Меня пригласили на встречу с нею.

Она оказалась высокой женщиной внушительной комплекции лет около тридцати, с волевым, но некрасивым лицом, уверенной в себе и расторопной. У леди Гарриет состоялся приватный разговор с нею, и владелица Фрамлинга осталась чрезвычайно довольной.

Сначала мы выпили чаю вместе с леди Гарриет, причем беседа развивалась вполне предсказуемо и была посвящена главным образом взглядам леди Гарриет на воспитание детей. Немного погодя, когда остались вдвоем, мы познакомились поближе, что стало приятным сюрпризом для меня и, надеюсь, для Элис тоже.

Она заявила мне, что не терпит вмешательства в свои дела и, будь это дети леди Гарриет, без колебаний отклонила бы предложение занять место няни.

– Я не позволю, чтобы мне указывали, что я должна делать в детской, – провозгласила она. – Я заметила, что никто не может и на шаг отклониться от представлений ее светлости, которые, боюсь, в любом случае выглядят изрядно устаревшими.

Я рассмеялась и заверила, что с графиней она может этого не опасаться.

– Полагаю, вы хорошо ее знаете.

– Очень хорошо. Мы вместе учились в школе.

– Вот как. Значит, вас связывает давняя дружба.

– О да… с самого детства. За мной посылали в дом приходского священника, чтобы я приходила играть с Лавинией.

– Лавиния и есть наша графиня?

Я кивнула.

– Боюсь, она была избалованным ребенком.

– Избалованным? У такой-то ревнительницы строгой дисциплины?!

– Она полагала, будто ее дети слеплены из того же божественного теста, что и она сама.

– Подумать только, и это моя новая хозяйка!

– Я убеждена, что вы получите полную свободу действий в детской.

– Кажется, там есть еще и брат?

– О да, сэр Фабиан. Сомневаюсь, что он знает о нашем прибытии.

– Леди Гарриет говорила мне, что он якобы собирается жениться.

– Я тоже слышала об этом. К нему приедет леди с безупречной родословной, чтобы выйти за него замуж.

– Это будет интересно.

– Очевидно, когда он был дома, времени, чтобы устроить свадьбу, не хватило, – его отозвали по какому-то срочному делу.

– Связанному с Ост-Индской компанией, полагаю.

– Вы предвкушаете эту поездку в Индию? – поинтересовалась я.

– Я всегда с нетерпением жду встречи с новыми детьми. Пока я работала в двух семьях, и расставание с ними далось мне очень тяжело. Приходится приучать себя к тому, что нельзя привязываться к ним, и все время помнить, что это не твои дети, хотя со временем ты все больше склоняешься к этой мысли.