Электронная библиотека » Юрий Бит-Юнан » » онлайн чтение - страница 33


  • Текст добавлен: 12 июля 2017, 12:20


Автор книги: Юрий Бит-Юнан


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Механизмы интриг

Последняя антисемитская кампания сталинской эпохи утратила актуальность. Однако это еще не означало, что литературная интрига сразу завершится.

Инерция действовала. Например, в майском номере журнала «Звезда» – сразу три негативных отзыва. Согласно подписям, авторами двух статей были офицеры, одна же прислана сержантом. Это должно было показать, что Советская армия отвергает роман «За правое дело». Вновь Гроссману инкриминировалось пропаганда «реакционной философии», а также искажение действительности[354]354
  См.: Лещинский Н. Еще о «философии» Чепыжина и Штрума // Звезда. 1953. № 5. С. 186–287; Добротворский Н. Это не герои Сталинграда // Там же. С. 187; Мороховский Ю. Нечему учиться у таких героев // Там же. С. 188.


[Закрыть]
.

Но и литературная интрига вскоре деактуализовалась. Так, издательство, проигравшее Гроссману процесс, выиграло гораздо больше – в перспективе. Судебное решение 21 апреля можно было трактовать как правовую оценку романа. И, коль скоро он судом не признан «клеветническим», то публикация допустима. Тогда и аванс – уже не убыток.

19 июня сотрудник Воениздата, позвонив Гроссману, предложил вернуться к вопросу о публикации. Вскоре пришло и официальное письмо.

Похоже, что в издательстве приняли решение, следуя подсказке Фадеева. А 26 сентября он и сам Гроссману позвонил. В дневнике воспроизведены ключевые фразы: «Острота критики была вызвана обстоятельствами. Роман надо издать».

Запрет на гроссмановские публикации уже сняли, разумеется, по фадеевской подсказке. И решающая встреча с воениздатовским представителем состоялась в квартире генсека ССП.

Фадеев и в дальнейшем контролировал издательский процесс. Уезжая из Москвы, оставлял Гроссману адрес, по которому следовало обращаться, если возникали затруднения.

Предусмотрительность была уместной. Очередную редакцию гроссмановского романа довели уже до верстки, но Копылов требовал новых согласований – в Главном политическом управлении Советской армии, Секретариате ССП, даже в ЦК партии.

Фадеев лавировал, и все же не отступал. 2 июля 1954 года сообщил Гроссману, что «роман сдается в печать, обсуждения на Секретариате [ССП] не будет, вопрос решен утвердительно и окончательно».

В тот же день воениздатовский представитель известил Гроссмана, что исполнение фадеевских распоряжений контролирует Сурков. Он «звонил главному редактору и сказал: “Сделаете большое дело, если выпустите роман к съезду писателей”».

Речь шла о Втором Всесоюзном съезде советских писателей. Он должен был начаться в Москве 15 декабря 1954 года.

Новой публикацией романа дезавуировались бы все упреки в адрес Гроссмана. И руководства ССП тоже – «по умолчанию». Вот почему Фадеев торопился. Ему, Симонову и Суркову именно к съезду требовалось бесспорное доказательство победы. Заодно и окончательного поражения Бубеннова, не получившего Сталинскую премию в 1953 году.

Издательство старалось выполнить просьбу руководства ССП, насколько это было возможно. 2 августа Гроссмана известили, что «роман подписан к печати, прошел Главлит и сдан в типографию».

Заказ был там своевременно выполнен. 26 октября, согласно дневниковой записи, новое издание продавалось «в магазине “Военная книга” на Арбате».

Это и означало, что Бубеннов посрамлен. Однако не объясняло, почему началась и так долго продолжалась кампания в связи с романом «За правое дело». Гроссман в дневнике такой вопрос не рассматривал.

Объяснения предложили мемуаристы. Первым – Эренбург.

В цитировавшихся выше мемуарах он, правда, не упомянул Бубеннова как здравствовавшего тогда инициатора антигроссмановской кампании. Цензура не пропустила бы. Эренбург сообщил лишь о «статье одного писателя, напоминавшей не критику романа, а обвинительное заключение».

Рассказ был эмоционален и невнятен. Эренбургу, в редакции «говорили, что Сталину прочитали отрывки романа и что он возмутился».

В какой редакции «говорили» – «Нового мира» или «Правды» – не понять. Оба варианта допустимы. Равным образом неизвестно, до или после издания бубенновской статьи генсеку «прочитали отрывки романа».

Невнятность повествования была вполне продуманной. Эренбург конструировал «биографический миф» Гроссмана. Причем в годы, когда ЦК партии возглавлял Хрущев, требовавший окончательного «разоблачения культа личности Сталина».

Мемуарист, словно бы невзначай, объяснял, что антигроссмановская кампания была ошибкой, допущенной «в период культа личности». Ее исправили. Отсюда следовало, что и конфискацию романа в 1961 году можно признать решением ошибочным. Например, обусловленным интригами неких клеветников, а значит, подлежащим исправлению. К такой оценке Эренбург и подводил читателей. Не всех, разумеется, а функционеров ЦК партии, контролировавших публикацию каждого тома воспоминаний.

Несколько иная версия у бывшей сотрудницы «Нового мира» А. С. Берзер. Ее воспоминания опубликованы в 1990 году – под одной обложкой с цитировавшимися выше мемуарами «Жизнь и судьба Василия Гроссмана»[355]355
  См.: Берзер А. С. Прощание // Указ. изд.


[Закрыть]
.

Прежде всего, Берзер анализировала мотивацию Твардовского и Фадеева как защитников романа. Таковы они в ее воспоминаниях. Гроссмановский дневник мемуаристка не читала.

Берзер утверждала, что Твардовский и Фадеев на исходе 1940-х годов достигли карьерного предела, были удовлетворены своим положением, значит, могли себе позволить интерес к литературе истинной. Вот и покровительствовали автору романа «За правое дело».

Кроме того, у Фадеева, согласно Берзер, имелась другая, не менее веская причина. Он презирал антисемитизм. Стало быть, публикация гроссмановского романа, его выдвижение на соискание Сталинской премии были акциями, направленными против антисемитов.

Однако все сказанное ничего, по сути, не объясняет. Не следует откуда-либо, что функционеры, даже и достигшие карьерного предела, довольные своим положением и уверенные в себе, могут рисковать всем достигнутым ради истинной литературы или ненависти к антисемитизму. Риск был очевиден – именно в разгар антисемитских кампаний.

На исходе 1980-х годов сходную версию предложил и Г. Ц. Свирский. Его книга была опубликована лондонским издательством[356]356
  См.: Свирский Г. Ц. На лобном месте. Литература нравственного сопротивления 1946–1986. Лондон, 1989. С. 42–21.


[Закрыть]
.

Свирский утверждал, что функционеры, лоббировавшие гроссмановский роман, пытались таким образом спасти автора от последствий антисемитских кампаний. Потому и выдвинули его кандидатуру на соискание Сталинской премии. В случае удачи статус лауреата исключал бы арест.

Однако и версия Свирского ничего, по сути, не объясняет. Не следует откуда-либо, что функционеры готовы были рискнуть карьерой, обеспечивая Гроссману защиту. Причем скорее гипотетическую, нежели реальную: санкционировать арест классика советской литературы мог только Сталин, он же и лауреатский список визировал, а для генсека звание – не помеха. Вряд ли это не осознавали в руководстве ССП.

Мотивация Фадеева, Симонова, Суркова и Твардовского рассматривались выше. Иной вопрос – почему статья Бубеннова разрушила планы высокопоставленных литературных функционеров и триумф обернулся скандалом.

Берзер в мемуарах предложила свою версию. Описав первый успех новомировской публикации, она постулировала: «Но не дремали сталинские опричники, которые выросли и сформировались в эти годы на разгромах и уничтожении. Один из самых оголтелых – Бубеннов, автор “Белой березы”, в эти дни обратился прямо к Сталину по поводу романа Гроссмана. Он послал ему свой огромный донос. И по указанию Сталина этот донос в форме статьи Бубенного “О романе В. Гроссмана “За правое дело” был напечатан в “Правде” 13 февраля 1953 г.».

Примечательно, что Берзер, характеризуя Бубенного как «сталинского опричника», да еще и «оголтелого», так и не сообщила, откуда узнала про «огромный донос». Зато прагматика версии очевидна: Сталин – против автора романа «За правое дело». И лично санкционирует преследование.

Версия Берзер объясняет появление бубенновской статьи. Но то, что она помещена в «Правде» благодаря личному сталинскому распоряжению, лишь сказано, а не доказано.

Главное же, что обвинения, сформулированные «Правдой», стали известны редакторам других периодических изданий еще до публикации статьи Бубеннова. Так, номер журнала «Коммунист» подписан к печати 11 февраля. А затем – в течение недели – опубликованы еще две журнальные статьи, где обвинения аналогичны. Совпадение неслучайное.

Техническими условиями случайность исключается. В журналах редакционно-типографский цикл подготовки гораздо дольше, чем газетный, да и планирование тщательнее.

Бубеннов не сумел бы организовать столь масштабную кампанию. Не его уровень согласования.

Кстати, сходной была ситуация в 1946 году. Не Альтман и Ермилов, решив атаковать Гроссмана, договаривались в редакциях, чтобы статьи вышли с интервалом в один день. Это агитпроповский уровень. А в 1953 году статей было побольше.

Описание механизма интриги несводимо к бубенновскому коварству и сталинской импульсивности. Суслов дождался удобного момента.

Еще в декабре 1953 года, когда печатались одна за другой положительные рецензии на роман «За правое дело», руководство ССП не знало, что принято решение начать новую антисемитскую кампанию. А 13 января она уже началась. Чем и воспользовался Суслов. Ровно месяц понадобился на подготовку наступления. Первым ударом была статья Бубеннова, далее – серия публикаций.

Гроссман оказался первым объектом атаки. Но отнюдь не главным.

Это Бубеннов счеты с конкурентом сводил и добивался статуса автора «военной эпопеи». А Суслов решал задачи административные. Речь шла о замене руководства ССП, благо предлог наконец появился: ведомого «сиониста» поддерживали, да еще и роман его на соискание Сталинской премии выдвинули.

Почти все получилось. Фадеев, Симонов и Сурков были побеждены. Агитпроп утвердил свое единовластие в литературе.

Но положение Суслова изменилось вскоре после официального извещения о смерти Сталина. Агитпроповский руководитель, еще осенью 1952 года избранный в Президиум ЦК партии, был выведен оттуда.

4 апреля 1953 года, когда «Правда» объявила о фальсификации «дела врачей-вредителей», была негласно дезавуирована кампания «борьбы с безродными космополитами». Через две недели Суслов утратил и должность агитпроповского руководителя. Получил другую – гораздо ниже. И пришло время Фадееву сводить счеты.

Он пытался искупить вину перед Гроссманом. Личным, а не только служебным достижением Фадеева стал новый триумф романа «За правое дело».

О Бубеннове, разумеется, Фадеев, Симонов и Сурков не забывали. Их стараниями в истории советской литературы имя автора романа «Белая береза» устойчиво ассоциировалось с осужденной на II съезде ССП «теорией бесконфликтности».

Она, как известно, считалась обусловленной пресловутым «культом личности Сталина». Так что Бубеннов утратил статус классика советской литературы. Правда, на исходе 1950-х годов Суслов, вновь избранный в Президиум ЦК партии, сумел помочь своему давнему протеже. Роман «Белая береза» переиздавался, хотя популярным не стал. Впрочем, убытки такого рода издателям не мешали. Они компенсировались из государственного бюджета, что отмечалось выше.

Гроссману же статус классика был официально возвращен. Это подтверждалось и на уровне публикаций. В 1955 году Воениздатом опять выпущен роман «За правое дело», ну а Гослитиздатом вновь напечатан двухтомный «Степан Кольчугин»[357]357
  Гроссман В. С. За правое дело. М.: Воениздат, 1955; Он же. Степан Кольчугин. М.: Гослитиздат, 1955.


[Закрыть]
.

Новая эпоха началась. Трудно сказать, выиграл ли Гроссман в итоге.


Конец первой книги


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации