Текст книги "Гуманная пуля. Книга о науке, политике, истории и будущем (сборник)"

И после Наполеона Францию еще долго сотрясали более мелкие революции и государственные перевороты, пока – уже к концу XIX века – она не пришла успокоенная, с низкой рождаемостью, с постаревшим по структуре и стабильным по численности населением.)

А вот примеры более современные и наглядные. В 50-е годы в процесс демографического перехода вступили среднеазиатские республики СССР, Азербайджан, автономии Северного Кавказа. Помнится, еще в конце 60-х подцензурная советская юмористика добродушно подшучивала над многодетностью тамошних семей. А в 1983 году, во время короткого царствования Андропова, когда прессе была дозволена чуть большая откровенность, не где-нибудь, в «Правде», прорвалась паническая статья о Таджикистане. Из-за высокой рождаемости в этой республике образовались громадные массы молодежи, не находящей себе никакого применения. Для того чтобы дать им занятие, специально строили заводы и фабрики, но «кишлачная молодежь» (так ее и называла газета) не шла туда. Она хотела традиционно работать на земле, а земли уже не хватало. Хотела заниматься торговлей, но в торговой сфере теснота и конкуренция (усугубляемые советской регламентацией) были и вовсе немыслимыми. «Срочно нужны решения!» – взывала «Правда».

Все решила сама жизнь. Советский Союз распался, а в Таджикистане началась яростная междоусобная война. Называть ее «гражданской» язык не поворачивается. В гражданских войнах все-таки воюют за идеи, а здесь – просто пошла взаимная резня выходцев из разных местностей, такая же абсурдная и дикая, как если бы в Ленинградской области уроженцы Всеволожского района стали резаться с уроженцами Колпинского.

Вариацию этих событий мы видим в Алжире, где достижения научно-технического прогресса уже изменили жизнь и психологию многих городских обитателей, прежде всего элиты, но в основной массе народа, хоть и проявляются снижением смертности от инфекций, некоторым улучшением питания и быта, наконец, потоками информации, еще почти не повлияли на традиционное сознание. Где за последние 40 лет население выросло более чем в 3 раза – с 10 миллионов до 30 с лишним – и продолжает стремительно расти. И где исламские террористы бессмысленно и яростно убивают десятки тысяч своих же соплеменников.

Сейчас процесс демографического перехода завершили страны так называемого «золотого миллиарда», в том числе Япония, прошедшая при этом через целый ряд агрессивных войн и многочисленные внутренние мятежи и военные путчи, разгромленная во Второй мировой, на финише которой получила для окончательного успокоения два атомных удара, и увеличившая за XX век, несмотря на все потери, свое население в три раза – с 40 до 120 миллионов. Завершили Россия, Украина.

Во всех странах, завершивших переход, установилась соответствующая возрастная структура – меньше молодежи, больше людей среднего и пожилого возраста, – и общая численность населения практически стабилизировалась. (Россия, как мы знаем, провалилась ниже этого равновесного состояния, в опасную зону, которая на научном языке именуется «депопуляцией», а на обычном русском – вымиранием). Все постпереходные страны – государства буржуазной демократии, с высоким уровнем жизни, движущиеся примерно вровень друг с другом по пути научно-технического прогресса и уже вошедшие в Период приближения к Цели гуманной пули. (Россия и здесь особь статья.)

Но в стадии перехода пребывают остальные пять миллиардов из нынешнего шестимиллиардного населения Земли, включая полуторамиллиардный Китай, где власти отчаянно и безуспешно пытаются сдерживать рождаемость, включая миллиардную Индию, включая разросшийся почти до полутора миллиардов исламский мир, источник главной на сегодняшний день опасности.

Разумеется, сам по себе ислам ничем не хуже и не лучше любой другой традиционной религии. Нынешний рост агрессивно-воинственных и террористических движений под исламскими зелеными знаменами – не что иное, как следствие демографического перехода и порождаемого им безумного стремления к экспансии. Поэтому с такими движениями очень трудно справиться. Социолог Денис Драгунский, анализируя причины фактического поражения нашей армии в чеченской войне 1994–1996 годов, заметил, что в этой войне у чеченцев была психология многочисленного народа, а у русских – малочисленного: 6–8 и 1–2 ребенка в семье.

Ярость афганских талибов, убежденных в том, что, заучив наизусть определенные суры Корана, они достигли вершин познания и получили право автоматом, гранатометом, петлей и огнем уничтожать всех, кто не признает в этих сурах высшей мудрости, – того же происхождения. Советский Союз своим нелепым вторжением в Афганистан в 1979 году только ускорил процесс. Но можно не сомневаться: и без этого, спустя каких-нибудь 10–15–20 лет афганский котел взорвался бы подобно таджикскому.

О Косове, где численность албанцев-мусульман за последние 30 лет выросла в 10 раз, а численность сербской общины не изменилась, и о косовской проблеме, которую так бездарно пытается решить НАТО, достаточно лишь упомянуть. Этот пример сейчас у всех перед глазами.

(Здесь поневоле вспомнишь оплеванного в советские времена Мальтуса. Он, кстати, был вовсе не таким людоедом, каким его клеймили в наших учебниках. Главная его мысль: «Принцип неограниченного роста населения решительно противостоит способности человеческих масс к совершенствованию».)

В начале 1930-х годов на Земле жили примерно 2 млрд человек, в 1965 году – 3,5 млрд, сейчас – 6 млрд. В мире каждую секунду рождается 21 человек, умирают 18. Население Земли ежедневно увеличивается на 250 тыс., в год – на 90 млн человек, и весь этот прирост приходится на развивающиеся страны.

По прогнозам ООН, в течение XXI века эти страны пройдут процесс демографического перехода: темпы прироста будут постепенно снижаться, к 2100 году население мира составит примерно 11 млрд человек, а к 2150 году будет достигнут постоянный предел – 11,6 млрд человек. Расчеты российских ученых (С. П. Капица «Рост населения Земли и его математическая модель», «Наука и жизнь», № 3, 1998) дают несколько иные, но, в общем, сходные результаты: замедление прироста, 12,5 млрд к 2135 году и постоянный предел на уровне 14 млрд человек к 2200 году.

Как успокоительный фактор, приводится заключение Международной организации питания о достаточном количестве продовольственных ресурсов на планете. И сейчас, и в обозримом будущем их хватит для пропитания даже 20–25 млрд. При современных сельскохозяйственных технологиях одна Аргентина могла бы прокормить весь мир.

Однако, при всем уважении к экспертам ООН, к их российским коллегам и лично к Сергею Петровичу Капице, согласиться с их расчетами невозможно. Разумеется, с математической точки зрения они безупречны. Но точно так же безупречны были расчеты начала XX века, которые предсказывали, что к 2000 году население Российской империи, включая Царство Польское и Великое княжество Финляндское, превысит 600 млн человек.

Разумеется, при терпимости и взаимном согласии народов продовольствия на Земле может хватить на многие десятки миллиардов жителей. Но при чем здесь продовольствие? В кайзеровской Германии 1900-х, идеологи которой вопили о нехватке «жизненного пространства», люди, что, голодали? Нет, питались даже лучше, чем в современной ФРГ. Нынешний «исламский джихад» против Запада и России организуют голодные бедняки? Нет, арабские мультимиллионеры. Так что, дело вовсе не в угрозе физического перенаселения или недостатке продовольствия и прочих ресурсов.

Уязвимость приведенных расчетов становится очевидной, если обратить внимание на их предпосылки. С. П. Капица пишет: «Все расчеты исходят из нынешней средней, точнее, среднемировой продолжительности жизни… Все страны – развитые и развивающиеся – в равной мере принадлежат к одной системе человечества и просто находятся в разных стадиях демографического перехода. Более того, теперь, в первую очередь благодаря обмену информацией, развитие так называемых „стран третьего мира“ идет вдвое быстрее, чем это происходило в развитых странах». Опираясь на эти постулаты, С. П. Капица, хотя и предвидит в процессе демографического перехода «не золотых» человеческих миллиардов большие потрясения, все же не считает, что они окажут значительное влияние на математически предсказанный им ход событий.

Боимся, что это не так. И к концу XXI века численность населения Земли составит не 11–12 млрд человек, а значительно меньше. Намного меньше, чем даже нынешние 6 миллиардов.

Надежды уважаемого С. П. Капицы на то, что современный обмен информацией (то есть, в конечном счете, наглядный пример развитых государств), а также экономические связи ускорят процессы гуманизации и социальной стабилизации в странах «третьего мира» с их фанатичной религиозностью, тоталитарными режимами и громадными массами неприкаянной молодежи, увы, отдают наивностью. Это не что иное, как новый вариант и последний отголосок европейских пацифистских иллюзий начала XX века, кануна Первой мировой войны.

В реальности все обстоит как раз наоборот: совершенствование технических коммуникаций только усиливает нетерпимость и обостряет мировой конфликт (все та же двойственная природа гуманной пули). Бурный прогресс транспорта, телевидения и средств связи ввел в прямой физический и непрерывный визуальный контакт ранее удаленные друг от друга части человечества. Именно из-за научно-технического прогресса, далеко опередившего перенаселение, Земля так быстро сделалась тесной. Народы, находящиеся на разных стадиях развития, оказались как бы в одной коммунальной квартире, лицом к лицу, и разница уровней жизни, религий, обычаев, моральных норм, – то, что прежде, в удалении, могло вызывать любопытство путешественников, – стало теперь возбуждать отвращение, зависть и ненависть.

Телевизоры, спутниковые телефоны, компьютеры с выходом в Интернет есть сейчас в Иране, в Чечне, даже в Афганистане. Но неужели кто-то всерьез полагает, что иранских «стражей исламской революции», чеченских боевиков, афганских талибов можно с помощью каких угодно технических средств убедить в том, что, говоря словами С. П. Капицы, все мы «в равной степени принадлежим к одной системе человечества и просто находимся в разных стадиях демографического перехода» (хоть это – святая правда)?

Нет, никакой ускоренной стабилизации в подобных регионах не произойдет. Будет все то же запаздывание морального прогресса по сравнению с научным, запаздывание – еще более страшное, чем прежде: из-за масштабов вовлеченных людских масс, из-за наступившей всепланетной тесноты, но более всего – из-за безнадежности. Ведь для выравнивания больше нет времени.

Повторим: дело вовсе не в порочности каких бы то ни было наций или религий. Нынешний мировой конфликт не носит расового характера. Не является он и конфликтом цивилизаций, как иногда утверждают, понимая под словом «цивилизация» совокупность исторически сложившихся религиозно-философских учений, идей, житейских традиций, свойственных разным народам. Такие утверждения опровергаются самой расстановкой сил в мировом конфликте «Запад – Юг»: сугубо азиатские страны – Япония, Южная Корея, Тайвань, с их восточной «цивилизацией традиций», – оказались вместе с Западом по одну сторону фронта.

Нет, это конфликт между разными частями одной и той же человеческой цивилизации, движущимися одним и тем же, единственно возможным путем научно-технического прогресса. Но одна часть начала движение раньше, успела пройти сквозь великие потрясения от ударных волн, которые порождает гуманная пуля в своем ускорении (в частности завершила демографический переход), и вошла в Период приближения к Цели. Другие – отстали, втянулись в демографический переход только тогда, когда научно-технические предпосылки для него им создали опередившие. И сознание многих отставших заблудилось в потемках религиозного фанатизма, националистического и тоталитарного безумия. Как раз на рубеже XXI века, когда фактор времени стал решающим.

Католическая церковь, которая ныне проповедует миролюбие и веротерпимость, в эпоху инквизиции XV–XVI веков и в пору Тридцатилетней войны 1618–1648 годов мракобесием и жестокостью затмевала любой «Талибан». Но у воинствующего католицизма было в запасе триста лет на то, чтобы трансформироваться в нынешнее состояние. А воинствующему исламизму история вряд ли сможет отпустить и три десятка лет. Скорость гуманной пули стала слишком велика. Измениться и догнать ее отставшие уже не успеют. Наступает время расчета.

Европа в XX веке имела половину столетия на то, чтобы перебеситься в мировых войнах и революциях и завершить демографический переход. У нынешних развивающихся стран, – при современном состоянии и перспективах научно-технического прогресса, – нет такого времени, а у Земли нет достаточных ресурсов, чтобы их демографический переход выдержать. Здесь возможны только два варианта: либо этот переход вызовет такие катастрофы, которые приведут к гибели цивилизации и самой жизни на Земле, либо… либо ему не дадут осуществиться.

Весной 1998 года еженедельник «Московские новости» обратился к известным политикам, ученым, деятелям культуры с просьбой ответить на ряд вопросов в преддверии наступающего XXI века. О том, что более всего интересовало редакцию, можно судить по тому, как составили анкету. Вот некоторые ее пункты: «Какие новые страхи появятся в XXI веке?», «Проявления жестокости в мире будут нарастать или ослабнут?», «От каких государств и правителей вы ожидаете в новом столетии действий, способных омрачить жизнь всего мирового сообщества?»

Многие опрошенные говорили об опасности, создаваемой демографическим взрывом в отсталых странах, и угрозе исламского экстремизма. Они просто проецировали в будущее современные тенденции и сокрушались: «Ах, как трудно противостоять террору и агрессии фанатиков!» Ни о каких рецептах противодействия речи не было.

И только один Владимир Войнович, немало поживший на Западе и знающий Запад, с мрачной откровенностью высказал мысль, которая давно уже носится в воздухе, но которой, конечно, не поделятся вслух респектабельные политики и публицисты. Он заявил:

«Неизбежное перенаселение планеты за счет роста отсталых народов подвигнет общественное мнение цивилизованных стран к мысли о насильственном ограничении рождаемости, и, возможно, будут совершены в этом направлении масштабные, решительные и нецивилизованные акции».

Ладно, Войнович – не ученый, а писатель-сатирик, скептический и желчный. Но вот Станислав Лем, философ, человек энциклопедической научной широты и великий гуманист. В одном из своих интервью он высказался о перенаселении Земного шара еще категоричнее: «Эту проблему придется решать насильственно. Или придут мировые катастрофы». И даже назвал примерную дату – 2030 год.

Что ж, за исключением единственного – повторного – уточнения, что речь должна идти не о физическом перенаселении (при согласии народов ресурсов Земли хватило бы на любое мыслимое число обитателей), а об относительном, ведущем к нетерпимости, безумию и конфликтам, слова Войновича и Лема можно считать убедительным предсказанием.

До недавнего времени, до начала в 1998 году систематических бомбовых ударов англо-американской авиации по Ираку, скрывающему свое оружие массового уничтожения, ударов, наносимых без мандата ООН (не будем пока говорить о воздушной войне НАТО против Югославии весной 1999 года, это иное явление), сама мысль о возможности каких-то массированных нецивилизованных действий Запада против любых его противников представлялась нелепой.

В ответ на взрывы, устраиваемые мусульманскими фанатиками в израильских автобусах, американских посольствах и торговых центрах, английских авиалайнерах, взрывы коварные и беспощадные, уносящие сотни человеческих жизней, Запад предпринимал меры, казавшиеся не адекватными и слабыми. Либо страны Запада, пытаясь придерживаться юридической процедуры, объявляли официальный розыск преступников и нескончаемо добивались от таких стран, как Судан и Ливия, их выдачи, предоставляя лидерам вроде Каддафи возможность вдоволь поизгаляться над собой. Либо отвечали неэффективными одиночными ударами с воздуха по базам террористов (Израиль в Ливане) и даже совершенно бессмысленными, тоже одиночными, пусками крылатых ракет по их лагерям, упрятанным в горах за тысячи километров (действия Америки против афганских лагерей бен Ладена).

Сами расчеты исламских фанатиков при подготовке терактов всегда строились и строятся именно на том, что Запад не ответит аналогичными действиями. Не станет, к примеру, взрывать бомбы на арабских базарах и в жилых домах или захватывать заложников. Собственная беспредельная жестокость представляется маньякам вроде бен Ладена смелостью и силой, а западная скованность нормами закона и морали – слабостью и трусостью. Явление, хорошо известное психиатрии, продемонстрированное миру еще германскими нацистами (как говорил один из героев Гроссмана, «вся сила их в том, что они людей не жалеют»). Все это приводит иных торопливых наблюдателей к мысли, что Запад загнан в глухую оборону и чуть ли не обречен. Например, С. Переслегин в упомянутой выше статье «О геополитическом положении Европы» развертывает целый сценарий-страшилку завоевания Европы и США исламистами и поет Западу отходную.

Реальность, однако, открывает нам несколько иные перспективы на XXI век. Прежде всего, Запад отлично сознает, откуда исходит опасность: «Хаос в „третьем мире“ занял место коммунизма в качестве самой большой угрозы безопасности США» (директор Американского Агентства международного развития Б. Этвуд). Во-вторых, в своих планах и замыслах, – пока только в них, но и это говорит о многом, – Запад никогда не страдал отсутствием решимости. Так, помимо исламского мира, на Западе весьма опасаются роста могущества Китая. И, по сообщению директора Российского Центра международных исследований А. Уткина, «внутри стратегического сообщества США существует фракция, которая полагает, что угрожающий Западу подъем Китая до статуса мировой державы следует предотвратить любым способом, включая превентивную войну».

Последнее может показаться вовсе невероятным, но еще во времена президентства Дж. Картера, известного либерала и борца за права человека (1977–1981), когда в США проповедовалась доктрина «ограниченной ядерной войны» с Советским Союзом (нанесение ударов не по городам, а только по военным объектам, для уменьшения жертв среди мирного населения), планировалось, по сообщениям прессы, в случае возникновения такой ограниченной войны с СССР, параллельно нанести – ни много ни мало – 100 ядерных ударов по Китаю. Просто так. На всякий случай.

Да, между планами и их осуществлением – дистанция огромного размера. Да, превыше всего Запад ценит свое благополучие и спокойствие, потому-то на угрозы своему спокойствию и реагирует с такой нервозностью и непоследовательностью. То пытается откупиться благотворительностью, то прибегает к бестолковым бомбежкам, то доходит до прямого заискивания перед мусульманским миром, владельцем обширных нефтяных запасов, с чем, например, связаны и демонстративная поддержка в косовском конфликте одной стороны – албанцев, и осуждение российских действий в Чечне осенью 1999 года. В последнем явно виден и подловатый расчет: отвести ярость исламского экстремизма от себя, перенацелить ее против одной России.

Такое поведение напоминает западную «политику умиротворения» германского нацизма и японского милитаризма в 30-е годы. Кое в чем нынешние политики Запада пошли даже дальше своих предшественников. Те заставили Чехословакию в 1938 году отдать гитлеровской Германии Судетскую область, где проживало много этнических немцев, – точный аналог истории с югославским краем Косово. Но тогда английский премьер Чемберлен, французский – Даладье и американский президент Франклин Рузвельт, по крайней мере, не бомбили ни Прагу, ни другие чешские города для того, чтобы сделать чехов сговорчивее.

«Политика умиротворения агрессора» была в прошлом – и, тем более, является сейчас – всего лишь бессмысленной потерей лица для западных руководителей. Ибо ее ценой может быть куплена, в лучшем случае, небольшая отсрочка. Безосновательны и расчеты на то, что исламский натиск сосредоточится на одной России. Как когда-то в планах нацизма Советский Союз был промежуточной целью, так и сейчас порождаемые демографическим взрывом экстремистские движения, в том числе воинствующий исламизм, видят и будут видеть в России только промежуточную цель. Для любой разновидности безумия, стремящейся к мировому господству, главным врагом был и останется оплот мирового рационализма – Запад. Тем более, что именно западные богатства, в отличие от российской нищеты, всегда будут вызывать настоящую зависть, а значит, и настоящую ненависть.

«Политика умиротворения» 30-х закончилась в 40-х включением на полную мощь научно-технического потенциала Запада, который только и дает ему преимущество над неадекватными противниками. Закончилась созданием «летающих сверхкрепостей», военной радиоэлектроники, ядерного оружия. Закончилась разрушением с воздуха немецких городов, сожжением Токио фугасными и зажигательными бомбами, атомными взрывами над Хиросимой и Нагасаки.

И сейчас Запад, давно интегрировавший в себя Германию с Японией, разросшийся до «золотого миллиарда» и все равно остающийся островком в афро-азиатском людском море, раздираемый экономическими противоречиями и все крепче сшиваемый скрепами транснациональных корпораций, неуклонно дозревает до тех «масштабных, решительных и нецивилизованных акций», о которых пишет Войнович.

Предпосылки готовы. Не только радиокомментарии, «отражающие точку зрения правительства США», но и статьи независимых западных публицистов, и прямое общение с американцами и западноевропейцами, показывают: в общественном сознании Запада давно сложилось убеждение, которое можно наименовать «комплексом Сережи Зыкова», в память комиссара ЧК из поэмы Луговского. Это убеждение, что западная модель, буржуазная демократия, – не то что оптимальная, но просто единственная, отвечающая самой природе человека и окружающего материального мира.

Могут возразить, что подобным комплексом одержимы и те же исламские фундаменталисты. Верно. Да только у них сей комплекс основан на религиозном самомнении, то есть на иллюзиях. А комплекс Запада порожден всей мощью его научно-технического прогресса. И, как бы ни были велики и отвратительны многие внутренние противоречия и прямые уродства Запада, иного реального критерия, действительно, не существует.

И в течение ближайших десятилетий,

– когда в ходе III–IV этапов НТР (Периода приближения к Цели гуманной пули) средняя продолжительность жизни в развитых странах возрастет на несколько десятков лет и превысит среднюю продолжительность жизни в развивающихся странах, как минимум, вдвое (100–120 лет против 50–60, с тенденцией к дальнейшему увеличению разрыва);

– когда за то же время число жителей Земли возрастет еще на 2–3 миллиарда за счет обитателей отсталых регионов;

– когда ударная волна этого нескончаемого демографического взрыва умножит на планете безумие и хаос;

– когда счет жертв в региональных конфликтах пойдет не на десятки тысяч человек, как сейчас в Алжире и Афганистане, и даже не на сотни тысяч, как в Руанде, а на миллионы;

– когда полицейские службы всех развитых стран будут отчаянно и безуспешно бороться с половодьем нелегальных иммигрантов, приносящих с собою невиданный рост преступности и террора;

– когда сам террор перейдет от обычных взрывов к попыткам применения отравляющих веществ, примитивного биологического оружия и, наконец, ядерных устройств;

– когда идеологи и организаторы террора, сами живущие в роскоши, способные купить лично для себя любые услуги западной медицины, станут разжигать в массах своих приверженцев, голодных, нищих, смертных, ненависть к обитателям Запада не только как к погрязшим в свинском богатстве «неверным», но еще и как к нелюдям, с дьявольской наглостью превращающимся – вопреки своему неверию – в каких-то полубессмертных существ;

– когда потребность Запада в нефти и прочих сырьевых ресурсах развивающихся стран неизбежно уменьшится за счет добычи нефти, газа и других полезных ископаемых на океанском шельфе (а возможно, и за счет начавшегося, наконец, перехода на другие источники энергии и энергоносители);

– когда перед лицом общей угрозы еще больше укрепится сплоченность западных государств;

– когда возросшая продолжительность жизни не просто поднимет в глазах западных обывателей ее ценность, но заставит их в еще большей степени, чем сейчас, ощутить себя избранниками, воплощающими цель и смысл всей мировой цивилизации;

– когда поэтому страх перед безумием террора и ненависть к террористам раскалят общественное сознание Запада до ответного безумия, —

тогда западный «комплекс Сережи Зыкова» дойдет до логических выводов Сережи Зыкова: «С наганом, динамитом, пулеметом они засели на дороге жизни, они хотят остановить ее. Кого остановить? Природу? Закон развитья?..» Их надо уничтожать!

Какими же видятся перспективы разрешения конфликта «Запад – Юг»? Помнится, в советских газетах сценарии ядерной войны печатали под заголовками «Мысли о немыслимом». Мы же попытаемся представить себе как раз мыслимый ход событий, то есть наиболее вероятный, подсказываемый известной информацией и логикой, а все мало-мальски сомнительные варианты будем отсекать.

Сразу надо заявить: абсолютное большинство тех прогнозов, которые сейчас, на рубеже веков, охотно публикует пресса, невозможно принять всерьез. Говорят, что генералы всегда готовятся не к будущей войне, а к прошедшей. Но то же самое можно сказать и о так называемых футурологах, зарубежных и отечественных. Сценарии XXI века, которые с таким важным видом излагают (и которыми, как видно, неплохо кормятся) эти директора институтов и председатели фондов с красивыми названиями, академики непонятных академий и т. п., грешат принципиальным недостатком: не учитывают научно-технического прогресса. Демографический переход в странах «третьего мира» принимается как данность, никакие возможности и вероятности искусственного (насильственного) воздействия на этот процесс не рассматриваются. Как само собой разумеющееся предполагается, что борьба Запада и Юга будет протекать только в форме прямых военных столкновений, и при этом Запад будет сражаться существующим, разве что немного усовершенствованным оружием.

Поэтому, если не обращать внимания на всевозможные геополитические комбинации, которые футурологи выкладывают на будущей карте мира с увлеченностью Чапаева, играющего картошкой, а добраться до сути их прогнозов, все сведется к двум вариантам: во-первых, местные конфликты с использованием только обычных средств поражения (по примеру «Бури в пустыне» 1991 года, налетов НАТО на Югославию 1999 года, а в форме наземной операции – по типу ближневосточных войн); во-вторых, военные конфликты более крупного, регионального масштаба, с возможным ограниченным использованием ядерного оружия. Отдельные пессимисты-футурологи предсказывают, что второй вариант может перерасти в третий: всеобщую ядерную войну Запада с Югом.

Но первые два варианта заведомо не решают главной задачи – остановки демографической лавины, а третий вариант должен быть отброшен именно как немыслимый. Для уничтожения многомиллиардных масс Юга (без чего в такой войне не будет победы) потребуется множество ядерных боеприпасов большой мощности. Все негативные последствия полномасштабной ядерной войны давно известны – радиоактивное заражение планеты, ядерная зима. Даже если Запад сумеет избежать ответных ударов со стороны Китая, Индии, Пакистана, Ирана, он все равно не защитит свои территории и свое население от последствий многочисленных взрывов собственных боеголовок. На заведомое самоубийство и вообще на сколько-нибудь значительный риск Запад, конечно, не пойдет.

Так отложим статьи футурологов и попробуем оценить, как в XXI веке научно-технический прогресс может повлиять на развитие событий. Нет ли свидетельств того, что Запад разрабатывает новые средства борьбы, которые позволят ему решить исход мирового конфликта в свою пользу без прямых военных действий? Да, такие свидетельства есть.

Еще в начале 80-х в ряде советских изданий, включая официальный журнал Министерства обороны «Зарубежное военное обозрение», появлялись перепечатки из открытой западной прессы о работах по созданию «генетического оружия». Имеется в виду биологическое оружие массового уничтожения для этнических чисток планетарного масштаба. Сущность его в том, что возбудитель смертельной болезни должен действовать избирательно, поражая только носителей определенных генетических структур, свойственных конкретной расе или этнической группе.

Странное, двойственное впечатление производили тогда эти публикации: тревожной достоверности и какой-то нарочитой абсурдности. Мы, молодые инженеры оборонки, посмеивались: «Вся, мол, штука в том, кто на кого первым такую бомбу сбросит: белые на черных, черные на белых, или желтые на тех и других!» И, уже всерьез, обсуждали нелепость самой идеи подобного оружия. Ну, как могли бы применить его, скажем, против черной или желтой расы Соединенные Штаты, когда в числе их собственных коренных граждан – десятки миллионов чернокожих и миллионы потомков выходцев из Азии? Как могли бы использовать «генетическую бомбу» Япония против Китая, Израиль против арабов и т. д.?

Более того, если бы рехнувшееся правительство какой-то страны, вообразив свою нацию абсолютно моноэтнической и ни на кого не похожей, решило бы сбросить «генетическую бомбу» на любых соседей по планете, взрыв неминуемо бы выкосил изрядную долю его собственного населения. В котле истории тысячелетиями переплавлялись и перемешивались массы людей самого разного происхождения. Никто не может поручиться за то, что его личные генетические особенности, унаследованные от неизвестных ему предков, затерявшихся в череде поколений, не обрекут его теперь на гибель.

Прошли годы, но сообщения о разработках «генетического оружия» по-прежнему появляются в мировой печати, прежде всего в американской и английской, а оттуда перелетают в российские издания (последней на эту тему попалась на глаза статья Г. Зеленко в журнале «Знание – Сила» № 4, 1996). Только теперь наряду с информацией о том, что такое оружие создается, приводится и критика идеи. Повторяются буквально все те доводы против нее, о которых мы, – инженеры, а не генетики, – говорили между собою еще 15 лет назад. Но есть и кое-что новое. Оказывается, в работе над «оружием» ученые установили, что все значащие генные структуры у всех рас одинаковы. Генетические же особенности, в том числе и те, которые предопределяют расовые различия во внешности, настолько незначительны, что зацепиться за них и обеспечить избирательное действие «оружия» не удается. Как будто это не было ясно с самого начала!