Текст книги "От Ржева до Берлина. Воины 3-й гвардейской истребительной авиадивизии о себе и боевых товарищах"

Эти цифры присутствовали в материалах проверки 3-й гиад, которую с 16 по 22 января 1945 года проводила группа инспекторов во главе с генерал-инспектором ВВС КА генерал-лейтенантом авиации И.Л. Туркелем. Работа дивизии в целом нареканий не вызвала, воевала она хорошо, однако комиссия выявила ряд недочётов по линии работы штабов, штурманской и инженерно-авиационной служб, организации учебной и лётной подготовки, дисциплины. Сказалось и то, что проверка осуществлялась в период оперативной паузы. От начальников соответствующих служб и командира дивизии комиссия потребовала «в кратчайшие сроки устранить недочёты, выявленные инспекцией», и «реализовать практические указания, полученные на разборе»[672]672
  Там же. Л. 22.


[Закрыть]. Возможно, результаты проверки (впрочем, отнюдь не свидетельствовавшие о критическом положении дел) повлияли на последующее решение командования произвести своеобразную «рокировку» и назначить командиром 3-й гиад Иванова, а Сталина перевести на его место.

Ивану Иванову довелось командовать дивизией в самом конце войны. Он провёл её перебазирование на берлинское направление, где 3-я гиад приняла участие, хоть и ограниченное, в Берлинской наступательной операции. Свой последний боевой вылет в небе Германии выполнил и командир дивизии.

Но вернёмся к Ухову. Валентин Петрович вступил в командование 10-й гвардейской истребительной дивизией. В неё входили 111, 112 и 113-й истребительные полки, два из них были вооружены «лавочкиными», один Яками. 27 мая Ухов вступил в новую должность, его подпись появляется под документами за 3 июня[673]673
  ЦАМО РФ. Ф. 111 гиап. Оп. 236844. Д. 1. Л. 179.


[Закрыть]. На новом месте предстояло немало работы, и новый командир «с энергией и умением взялся за сколачивание и воспитание личного состава» полков. Много приходилось бывать в частях, помогая вводу в строй прибывшую из пополнения молодёжь (98 человек). Это удалось сделать до начала Львовской наступательной операции. Кроме молодёжи в дивизии имелось немало опытных бойцов, особенно славился ими 111-й гиап, там воевали Пётр Гнидо, Сергей Горелов, Аркадий Гребенёв, Алексей Губанов, Борис Рогов. Так что Валентину Ухову нужно было ещё и завоевать авторитет – и как командира, и как лётчика.

В ходе Львовской операции, с 14 по 28 июля 1944 года, дивизией было выполнено 1305 боевых вылетов (из них три командиром) на прикрытие войск 4-й танковой армии 1-го Украинского фронта) – сопровождение бомбардировщиков, разведку и перехват. Сбито было 56 самолётов противника. Потери составили 13 самолётов (одна небоевая) и шесть лётчиков. За умелое руководство дивизией командир 10-го иак генерал-майор авиации М.М. Головня 4 августа представил Ухова к ордену Богдана Хмельницкого II степени[674]674
  Там же. Ф. 33. Оп. 686043. Д. 103. Л. 97.


[Закрыть].

А затем 10-я гвардейская дивизия участвовала в Восточно-Карпатской и Западно-Карпатской, Моравско-Остравской и Пражской наступательных операциях 4-го Украинского фронта, освобождала Западную Украину, Закарпатье, Польшу, Чехословакию. К 24 января 1945 года лётчиками дивизии было выполнено ещё 2776 боевых вылетов и сбит 61 вражеский самолёт, а также уничтожено и повреждено два танка, 321 автомобиль и 14 бензоцистерн, до 92 повозок, до 16 паровозов и 72 вагонов, до 60 складов и до 720 солдат и офицеров противника. Самолёты дивизии активно занимались бомбометанием, сбросив на врага 498 ФАБ-50 и 1477 АО-25[675]675
  Там же. Оп. 690306. Д. 2769. Л. 259.


[Закрыть].

Всего же за время, когда дивизией командовал Валентин Ухов, её лётчиками было сбито и уничтожено на земле 317 и подбито 46 самолётов противника, а также 5 аэростатов-корректировщиков. Победную точку поставил старший лейтенант Владимир Губанов из 111-го гиап, сбивший 5 мая 1945 года Фш-156, а последний урон врагу лётчики дивизии нанесли 8 мая, уничтожив 16 грузовиков, 23 повозки, склад и до 30 неприятелей и вызвав три очага пожара в районе штурмуемых объектов. Тогда же дивизия понесла последние боевые и не боевые потери (двух лётчиков). А последние шесть боевых вылетов на разведку лётчики 112-го и 113-го гиап выполнили 11 мая[676]676
  ЦАМО РФ. Ф. 10 гиад. Оп. 1. Д. 38. Л. 167, 171–171 об., 175.


[Закрыть].

Свой вклад в разгром врага – не только как командира, но и как бойца – внёс и Валентин Петрович. Так, вечером 15 августа ведомая им четвёрка из 111-го гиап вылетала на штурмовку железнодорожных эшелонов на карпатских станциях Воловец и Тухля. На последней было обнаружено три эшелона. Бомбы (четыре ФАБ-50, по две АО-20 и АО-25) были сброшены с одного захода с километровой высоты, а затем, несмотря на зенитный огонь, истребители проштурмовали составы (расход 800 снарядов). Было «уничтожено до 7 вагонов и много повреждено», а Ухов лично уничтожил паровоз. Всего в тот день истребители-бомбардировщики наносили удар по станции шесть раз (в том числе и четвёрка майора Гребенёва, который летом 1942 года служил под началом Ухова)[677]677
  Там же. Оп. 1. Д. 17а. Л. 345; Ф. 111 гиап. Оп. 235807. Д. 2. Л. 113 об., 114.


[Закрыть].

29 августа Ухов парой совершил облёт района боевых действий, одновременно с бомбёжкой и штурмовкой составов и зениток на станции Тухля. 30 августа с ним вылетал его заместитель, герой боёв на Халхин-Голе подполковник В.Ф. Скобарихин. С высоты трёх тысяч метров четвёрка Ухова спикировала на обнаруженную западнее Грубешува цель – до 20 грузовиков с солдатами. Бомбы (восемь ФАБ-50) были сброшены с тысячи метров, а затем, несмотря на сильный зенитный огонь, четвёрка трижды проштурмовала цель, выпустив по ней 600 снарядов. Было уничтожено восемь машин и до 60 человек живой силы противника[678]678
  Там же. Ф. 10 гиад. Оп. 1. Д. 17а. Л. 361, 362; Ф. 111 гиап. Оп. 235807. Д. 2. Л. 120 об.


[Закрыть].

Ещё один вылет состоялся вечером 22 сентября. Ведомая Уховым шестёрка «лавочкиных» прикрывала шесть Ил-2, штурмовавших живую силу и технику противника в районе Чертижне. Четыре истребителя тоже бомбили и штурмовала зенитные точки в населённом пункте Кичара, и также автомашины, двигавшиеся по дороге Чертижне – Габуре, уничтожив две зенитные точки и до шести автомобилей с 20 солдатами. Помимо боевых вылетов командир дивизии выполнял перелёты по служебным делам и тренировочные полёты на Ла-5 и Як-3[679]679
  Там же. Ф. 10 гиад. Оп. 1. Д. 17а. Л. 379, 399, 416, 439, 459; Ф. 111 гиап. Оп. 235807. Д. 2. Л. 136–136 об.


[Закрыть].

К 24 января 1945 года на счету Ухова числились уничтоженные в ходе бомбоштурмовых ударов паровоз, три вагона, четыре повозки с грузами и до 15 солдат и офицеров противника[680]680
  Там же. Ф. 33. Оп. 690306. Д. 2769. Л. 259.


[Закрыть].

В боях над Карпатами Валентин Ухов одержал свои первые и последние победы в небе Великой Отечественной войны. В наградном листе на орден Кутузова II степени (15 февраля 1945 года он был удостоен ордена Красного Знамени) говорилось, что одна из этих побед была личной, а другая – групповой. На самом деле обе победы были личными, и это ясно видно из оперативных документов 10-й гиад и 111-го гиап.

16 сентября (вылет 12.15–13.15) генерал-майор Ухов повёл три Ла-5 на прикрытие четырёх Ил-2 из 571-го шап. С высоты 600200 метров Илы выполнили шесть заходов по артиллерийским позициям и войскам противника в районе Бубрки. В «Журнале боевых действий» 111-го гиап было отмечено, что штурмовики «бомбили хорошо», разрывы легли в расположении противника. В районе цели на высоте 2,5 тысячи метров были встречены четыре ФВ-190. Два из них попытались зайти в хвост самолёту Ухова. Заметив манёвр противника, он «с разворота снизу сзади с дистанции 100 м дал прицельную длинную очередь по ведомому, который с чёрным дымом с пикирования врезался в землю в лесу южнее Бубрка». Подтвердили победу старший лейтенант В.А. Кириченко (на следующий день он погиб)* и стрелки Илов, сержант И.П. Лобанов и ефрейтор И.П. Коломиец (знали ли они, что их прикрывал генерал?). А затем наша тройка успешно отбила атаки трёх оставшихся фоккеров по Илам. Расход боеприпасов составил 300 снарядов[681]681
  ЦАМО РФ. Ф. 10 гиад. Д. 17а. Л. 379 об.; Ф. 111 гиап. Оп. 235807. Д. 2. Л. 121.


[Закрыть].

А 15 октября Ухов вылетел в паре на охоту (вылет 13.15–14.20). Ведомым шёл командир 111-го гиап майор Холодов, который и раньше служил под началом Ухова, в 32-м гиап. В районе Дубрынич на высоте 2,2 км «охотники» встретили ФВ-189. Ухов сверху сзади, под ракурсом 1/4, со 100—70 метров дал по нему очередь. За ним атаковал Холодов, но безрезультатно. «При подходе к району Турлян – Ремети, – говорилось в оперативной сводке штаба дивизии, – Ухов вторично атаковал сверху сзади и третьей очередью зажёг ФВ-189, который горящий упал 2 км южнее Турлян – Ремени. Падение подтверждает гвардии майор Холодов. В момент атаки ФВ-189 наблюдали пролёт 2 Ме-109 с курсом 250°, которые в бой не вступили». На всё ушло 350 снарядов. В оперативной сводке даже подчёркивалось, что Ухов «лично сбил» эту «раму»[682]682
  Там же. Ф. 10 гиад. Оп. 1. Д. 17а. Л. 421.


[Закрыть].

Почему комдив стал активно летать, да ещё на столь опасные задания, как штурмовки, и над таким сложным горным районом? Возможно, надо было поддерживать авторитет, возможно, позволяла обстановка. А может, чувствовалось, что война подходит к концу, и Ухову хотелось снова ощутить себя не только командиром, но и бойцом. И ему повезло встретить воздушного противника.

Любопытно остановиться на вопросе о количестве сделанных им боевых вылетов. В документе под названием «Именные списки переписи лётного состава Управления и частей ИАД по состоянию на 20.7.42 г.» (210-й иад), значится, что полковник Ухов выполнил к тому времени 240 боевых вылетов на И-16 (с боевым налётом 200 часов)[683]683
  ЦАМО РФ. Ф. 3 гиад. Оп. 2. Д. 3. Л. 44.


[Закрыть]. Возможно, он летал на «ишаке» в 1941 году, но несомненно, что подавляющая часть этих вылетов, если не все, – это вылеты в небе Испании.

Последующая работа отражена в документах под названием «Сведения о боевой и лётной работе командира корпуса, командиров дивизии, их заместителей и командиров полков частей 10 истребительного авиационного Сталинградского ордена Богдана Хмельницкого корпуса» за март и апрель 1945 года. Составлялись эти сведения, как правило, на основе лётных книжек. К апрелю 1945 года за генерал-майором Уховым числилось 14 боевых вылетов, сделанных на МиГ-3 (в документе за 1942 год указан был только налёт – 20 часов, но не вылеты), 10 боевых вылетов на Як-1, 29 на Ла-5 и 4 на Ла-7. К маю количество вылетов на Ла-7 почему-то уменьшилось с четырёх до двух, но зато появилось 6 боевых вылетов на Як-3[684]684
  Там же. Ф. 35. Оп. 11304. Д. 1165. Л. 55, 211.


[Закрыть].

Ухов также пилотировал У-2, Р-Z, Р-5, И-15, И-153. На 1 апреля его общий налёт составил 2647 часов 25 минут, к 9 мая он ещё немного подрос[685]685
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, всего на И-16, МиГ-3, Як-1, Як-3, Ла-5 и Ла-7 в небе двух войн Валентин Ухов выполнил 303 боевых вылета, из них не менее 63 – в Великую Отечественную войну. В ходе этих вылетов он сбил не менее пяти-шести самолётов, из которых не менее трёх-четырёх лично.

Всего побед ≈ 4+2

За время войны Валентин Петрович был восемь раз отмечен в приказах Верховного Главнокомандующего и награждён пятью орденами. 24 июня 1945 года он удостоился чести участвовать в Параде Победы на Красной площади.

После окончания войны его дивизия вернулась на Родину и стояла в Закарпатье. А в декабре 1946 года Валентин Ухов был снят с должности (за высокую аварийность) и в апреле 1947 года назначен начальником Отдела боевой подготовки Управления 5-й воздушной армии (Одесский военный округ). С ноября того же года по декабрь 1949-го обучался в Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова, после чего служил заместителем командующего ВВС Таврического военного округа.

А 30 ноября 1950 года Валентина Петровича арестовали «за антисоветскую деятельность». В качестве обвинений фигурировало присвоение трофейного имущества, использование подчинённых не по назначению, клевета на руководителей страны, действия, способные привести к разглашению государственной тайны. Сам Ухов полагал, что причиной ареста стало неприязненное отношение к нему со стороны В. Сталина, находившегося тогда в зените своего могущества. 6 марта 1951 года, во время нахождения под арестом, он был уволен из армии (приказ от 28 августа). А 2 сентября 1952 года Военной коллегией Верховного суда СССР Валентин Ухов был осуждён по статьям 50–10 ч. 1 и 193-17 п. «а» и приговорён к десяти годам заключения[686]686
  Звягинцев В.Е. Трибунал для «сталинских соколов». М., 2008. С. 339, 352–353.


[Закрыть]. Но произошедшая вскоре смена власти в стране (смерть И.В. Сталина и свержение Л.П. Берия) спасли Валентина Петровича от отбывания всего срока, летом 1953 года он был освобождён и реабилитирован.

С 10 сентября Ухов стал работать преподавателем Военной кафедры Московского энергетического института (к сожалению, в архиве МЭИ его личное дело не сохранилось). 22 сентября 1955 года он вышел в отставку[687]687
  ЦАМО РФ. УПК В.П. Ухова.


[Закрыть]. Умер 9 июня 1957 года в возрасте 49 с половиной лет.

Валентин Петрович Ухов был награждён орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (трижды), Богдана Хмельницкого II степени, Суворова III степени, Красной Звезды, медалями «За оборону Москвы», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и юбилейной «30 лет Советской Армии и Флота». А ещё иностранными наградами: орденом Белого Льва III степени, Чехословацким Военным крестом и «Военной памятной медалью» (все – ЧССР), и медалью «Победы и Свободы» (ПНР).

Андрей Ильич Яньков

Комиссары в Русской армии появились после Февральской революции, а сам институт комиссаров был создан большевиками при строительстве Красной армии в 1918 году с целями вполне конкретными и жёстко-политическими. Это было мощное средство контроля над командирами (в массе старыми «военспецами») и красноармейской массой, наведения железной дисциплины и мобилизации личного состава на разгром врага. А ещё механизм воспитания армейских масс – политического и не только. Обладали комиссары широчайшими полномочиями.

Но время шло, страна развивалась, менялись её внешнеполитические приоритеты и положение, менялась внутренняя сущность власти и государства. Сообразно нуждам политического момента и состояния армии менялись и её политические институты, причём довольно часто. За несколько предвоенных лет институт военных комиссаров то упразднялся (военкомы становились помощниками командира по политической части), то восстанавливался вновь. Упразднённый в 1940 году, этот институт был восстановлен 16 июля 1941 года. Причиной стало тяжёлое положение на фронте и стремление руководства страны опереться на наиболее надёжную в политическом отношении и организованную силу – партию и комсомол, укрепив армейские структуры, особенно командные. И мобилизовать все силы личного состава армии и флота на борьбу с захватчиками.

А когда стало ясно, что армия выстояла, 9 октября 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об укреплении полного единоначалия и упразднения института военных комиссаров в Красной армии» этот институт был упразднён уже окончательно и заменён институтом заместителей командира по политической части. Реформа политорганов проходила до лета 1943 года. Политические институты в армии, а с ними и функции их представителей, стали другими. Но политическая роль партии и комсомола в Красной армии, как и в жизни советского общества, всё равно осталась значительной.

У каждой службы в армии была своя роль. И все они служили одному делу – скорейшей победе над врагом. Служили этому и политорганы. Военным комиссаром, а затем и заместителем командира 210-й иад/3-й гиад по политической части был Андрей Яньков.

Родился Андрей Ильич Яньков 23 ноября 1902 года в селе Нижний Шибряй Борисоглебского уезда Тамбовской губернии (затем Уваровского района Тамбовской области)[688]688
  Биографические данные приведены по «Учётно-послужной карточке» и «Учётно-послужной карточке политсостава».


[Закрыть]. (В этом селе 24 июня 1922 года в перестрелке был убит руководитель Тамбовского крестьянского восстания Александр Антонов.) Русский. По социальному происхождению из крестьян. В 1915 году окончил четыре класса, а потом, в 1935 году, находясь на военной службе, Андрей Ильич экстерном закончил школьный курс в полном объёме.

В мае 1924 года Яньков был призван в армию, направлен курсантом в Окружную школу младших командиров при 1-м отдельном батальоне связи. По её окончании в мае 1925 года стал помощником командира взвода этого батальона. Батальон находился на Туркестанском фронте (затем в Среднеазиатском военном округе) и вёл борьбу с басмачеством. В ноябре 1926 года Яньков вступает в партию. А в октябре 1927 года увольняется в запас. Чем он занимался дальше, его «Учётно-послужные карточки» умалчивают. В 1930 году Яньков оканчивает Школу связи. Потом начинается его военно-политическая карьера. С апреля 1934 года он служит политруком роты в 57-м стрелковом полку 19-й стрелковой дивизии (Московского военного округа), с февраля 1935 года – политруком Школы младших командиров 19-го отдельного батальона связи той же дивизии.

В 1935 году начинается его путь в авиации. С августа он является ответственным секретарём партийного бюро 18-й разведывательной авиационной эскадрильи МВО. 17 февраля Янькову присваивается звание политрук, а с июня он является ответственным секретарём партбюро Армии особого назначения (АОН) – оперативно-стратегического объединения, созданного на основе авиабригад тяжёлых бомбардировщиков. С 20 сентября 1937 года Яньков работает инструктором политотдела 11-й авиабригады. С 1 июня 1939 года он занимает должность секретаря армейской партийной комиссии АОН. 14 июня 1938 года становится батальонным комиссаром. А в сентябре зачисляется слушателем Высших военно-политических курсов Политического управления РККА, где повышает свои политические и военные знания.

После окончания Курсов, в июне 1939 года, Яньков возвращается к прежнему месту службы в АОН, принимает участие в освобождении Западной Белоруссии и Западной Украины. Но вскоре получает новое назначение: должность начальника политотдела 68-й авиационной бригады Ленинградского ВО, где и служит с 13 сентября. Очень скоро бригада приняла участие в советско-финляндской войне, соответственно, и Андрей Ильич стал участником этой войны, и по её окончании был награждён орденом Красной Звезды. 22 июля 1940 года ему было присвоено очередное звание – старший батальонный комиссар, что равнялось воинскому званию подполковник. Через два дня он становится заместителем начальника политотдела 4-й авиадивизии ЛВО. Здесь его и застаёт начало войны.

Согласно наградным документам, участие Янькова в Великой Отечественной войне отсчитывается с 22 июня 1941 года, согласно «Учётно-послужной карточке» – с июля. 26 (или 28) июля он назначается военным комиссаром 4-й смешанной авиадивизии, а 31-го становится полковым комиссаром. Дивизия начала воевать в Эстонии, затем сдерживала наступление противника в Псковской и Новгородской областях, действуя в интересах 27-й (затем 4-й ударной) армии. Следующее назначение состоялось 12 февраля 1942 года. Дивизия была обращена на формирование Управления ВВС 4-й ударной армии, и Яньков стал военкомом управления.

А 9 мая он был назначен военным комиссаром 210-й истребительной авиационной дивизии. В ВВС снова произошла структурная реформа, появились воздушные армии, опять создавались дивизии. На базе ВВС 4-й ударной армии была сформирована 210-я иад, её командиром, как было сказано, стал полковник Архангельский, начальником штаба – подполковник Хитров. А военкомом стал полковой комиссар Яньков, его подпись стоит под Отчётом о боевой работе частей этой дивизии за май[689]689
  ЦАМО РФ. Ф. 3 ВА (311). Оп. 4495. Д. 1. Л. 9.


[Закрыть]. Уже в июне эта дивизия была переформирована в 264-ю штурмовую. Тогда же началось формирование другой 210-й иад. И Яньков был назначен на такую же должность уже в эту дивизию. Согласно телеграмме военного комиссара 3-й воздушной армии от 15 июня, Андрей Ильич вступил в должность военкома 210-й иад (2-го формирования) 20 июня[690]690
  Там же. Ф. 3 гиад. Оп. 2. Д. 1. Л. 2.


[Закрыть]. Сам он вспоминал, что встретился с её командиром Уховым и начальником штаба Скляром чуть раньше, 18-го.

Дивизия только формировалась, предстояла большая работа по превращению её в боеспособное соединение, в том числе по линии политической. Облегчало задачу то, что партаппарат во многом состоял из людей, ранее уже работавших вместе. В одном из наградных листов отмечалось «самое активное участие», которое Яньков принял в формировании дивизии. «Он много поработал в организации партийно-политических органов, в укреплении политико-морального состояния личного состава частей», говорилось там[691]691
  Там же. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 68. Л. 16.


[Закрыть]. В 1942 году дивизия не раз принимала и отдавала полки, и всюду требовалось вести политработу, вникать в самый разнообразный круг вопросов, начиная от помощи командованию в организации учебной и боевой работы до решения бытовых проблем. Но самым непростым стало начало, когда дивизия только формировалась, складывался её политаппарат, налаживалась работа служб и частей, когда люди были незнакомы, и было неизвестно, кто что собой представляет, кто чем дышит, как воюет и работает. Необходимо было познакомиться с людьми, узнать их сильные и слабые стороны, начать изживать недостатки, а добросовестный труд и героизм оценить по достоинству, пропагандировать, сделать достоянием коллектива.

Если политработа не была формальной, бумажной или абстрактно-идеологической, то сутью её являлась именно работа с людьми, превращение их в коллектив: соединениие индивидуальностей, сплочение их общей идеей и целью, мобилизация на точное и качественное выполнение боевых задач. В этом и заключалась главная задача, стоявшая перед политорганами в годы войны. Политорганам 210-й иад требовалось проделать это в короткий срок, «быстрее сколотить части дивизии, сделать её боеспособной», «быстро освоить части» в партийно-политическом отношении, как говорил об этом сам Андрей Ильич.

«В руководстве твёрд, прямой и решительный. К трусам и паникёрам беспощаден, к героям отечественной войны заботлив и внимателен», – отмечалось в документах[692]692
  ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 690155. Д. 68. Л. 16 об.


[Закрыть]. Порой в борьбе с недостатками, «антигосударственными» и «антипартийными проявлениями» приходилось действовать жёстко. Сотрудники политотдела признавали, что поначалу могли иметь место «перегибы». Недостаток ли времени для спокойной работы был тому причиной? Или то обстоятельство, что люди вошедших в состав дивизии полков и частей были незнакомы (а это не мешает пониманию всех обстоятельств и причин их поведения и поступков)? А может, реальность была такой, как о ней говорили представители политорганов, и не все были готовы без остатка отдаваться работе и выполнять её так, как это требовалось, и в дивизии действительно имелись «нездоровые элементы»?

Те, чьи настроения или профессиональные качества, по мнению командования дивизии и политорганов, не отвечали поставленным задачам, были сняты с должностей, а то и того хуже. Так, 14 июля 1942 года органами НКВД был арестован механик по электро-спецоборудованию 1-й эскадрильи 163-го иап сержант Черновол Григорий Самсонович, и дело его разбирал прокурор 62-го района авиационного базирования. 29 июля арестован был механик звена того же полка младший воентехник Зенкин Виктор Иванович. 27 июля был арестован военком 226-й отдельной роты связи политрук Елпидин Михаил Андреевич. 11 августа Военным трибуналом на семь лет заключения с отбытием наказания на передовой был осуждён авиамеханик 1-го гиап старший сержант Карнаушенко Павел Акимович (он пропал без вести в ноябре 1943 года)[693]693
  Там же. Ф. 3 гиад. Оп. 2. Д. 3. Л. 28, 60, 72, 81.


[Закрыть]. А ещё в 1-м гиап было «дело Дранко». Не выдержав напряжения боёв, 23 августа застрелился комэск этого полка майор Антонов Николай Ефремович.

14 августа на шесть лет с отправкой на передовую Военным трибуналом 62-го раб был осуждён пилот 163-го иап сержант Дружинин Александр Фёдорович, одержавший к тому времени одну победу (над Ю-88)[694]694
  ЦАМО РФ. Ф. 3 гиад. Оп. 2. Д. 3. Л. 85; Оп. 1. Д. 6. Л. 51 об.


[Закрыть]. Он остался в полку и даже стал младшим лейтенантом, довёл боевой счёт до трёх личных и четырёх групповых побед, а 5 июля 1943 года не вернулся из вылета. Имелись и штрафники. Был отдан под трибунал, а затем убыл в штрафную эскадрилью (по сути – звено при 21-м иап) лётчик 2-й эскадрильи 163-го иап лейтенант Кутовой Василий Иванович, а из 521-го иап туда же 18 августа был отправлен командир эскадрильи, старший лейтенант Чертов Николай Иванович. Оба лётчика воевали хорошо, одерживали победы. Кутовой в штрафном подразделении сделал 23 боевых вылета, участвовал в 13 боях и сбил три самолёта. О его пути речь уже заходила. А Чертов выполнил 22 вылета, провёл семь боёв и сбил два самолёта (Ю-87 и Ме-109). После снятия наказания он стал командиром звена 157-го иап и погиб 14 ноября 1942 года.

Кстати, в штрафниках. Подобные случаи имелись не только в 210-й, но и в других дивизиях 3-й воздушной армии, например, 209-й иад. С 20 августа по 15 сентября 1942 года был штрафником старший лейтенант Александр Караев из 5-го гиап, впоследствии Герой Советского Союза (боевой счёт 23+3). В штрафной эскадрилье он провёл шесть боёв и в паре сбил Ю-88. А его однополчанин, командир звена старший лейтенант Радченко Павел Тимофеевич, за совершённое им 24 августа «членовредительство в воздухе» (самострел) и возврат с боевого задания Военным трибуналом 57-го раб 1 сентября был приговорён к высшей мере наказания. К тому времени лётчик (кстати, ранее служивший в 1-м гиап) уже имел две победы и был награждён орденом Красного Знамени. Перед строем полка приговор был приведён в исполнение[695]695
  Там же. Ф. 3 ВА. Оп. 4495. Д. 50. Л. 100 об.; Д. 25. Л. 125 об. – 126; Ф. 3 гиад. Оп. 2. Д. 1. Л. 48–48 об.; Ф. 5 гиап. Оп. 296907. Д. 1. Л. 176; Ф. 21 иап. Оп. 445247. Д. 6. Л. 91 об. – 92, 99 об. – 100.


[Закрыть].

Как видим, первое время дисциплину в дивизии наводили при помощи наложения партийной ответственности и Особого отдела НКВД. Впрочем, такие случаи носили единичный характер и, главным образом, пришлись на лето 1942 года. Затем, когда коллектив дивизии оказался сколочен, и она прошла проверку боем, таких мер уже не требовалось. Хотя некоторые попадали под трибунал и после, причиной чего становились дисциплинарные проступки или, скажем, разбитые по халатности и недисциплинированности самолёты.

Но гораздо чаще к таким крайним мерам не прибегали, а недостатки в работе и поведении старались исправить при помощи иных мер и повседневной работы, в том числе через партийные и комсомольские организации. Ставилась задача или определялась проблема – например, долгий ремонт или некачественная подготовка материальной части, высокая аварийность, неграмотная организация полётов, бытовые нарушения (карточные игры, пьянки), и искались пути её решения или исправления ситуации. Обсуждались и недостатки в организации боевой работы. Так, 14 июля 1943 года, по итогам двух дней наступления, в которых 1-й гвардейский истребительный корпус действовал не вполне удачно и не смог надёжно прикрыть войска 3-й и 63-й армий и 1-го гвардейского Танкового корпуса, в частях и соединениях были срочно устроены собрания партактива. На них выяснялись причины неудач и вёлся поиск путей исправления ситуации[696]696
  Горбач В.Г. Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве. М., 2007. С. 211.


[Закрыть].

А передовой опыт лучших людей популяризировался, делалось всё, чтобы равнялись именно на них. Политотделы армий, корпусов, дивизий изучали и обобщали поступавшие сведения о подвигах, успешных боях и добросовестной работе воинов, снабжали материалом аппарат агитаторов. Хорошими агитаторами могли стать только хорошие воины, пользовавшиеся авторитетом, слова которых подтверждались делами. Помимо пропаганды опыта и создания той «планки» в работе, на которую надо равняться, прививалась ответстсвенность за боевые дела части и соединения, любовь и гордость за них[697]697
  Маресьев А.П. На Курской дуге (Заметки о партийно-политической работе в авиационных частях в дни Курской битвы). М., 1960. С. 46.


[Закрыть].

Одним из стимулов и способов повышения качества боевой работы являлись социалистические соревнования. Так, в 1942 году во всех частях 3-й воздушной армии (согласно июльскому приказу № 066) требовалось развернуть такое соревнование – между полками, эскадрильями, экипажами. Вопреки позднейшим мифам, соревнование имело чисто практические цели. В истребительной авиации с их помощью предполагалось повысить качество предполётной подготовки, в том числе штурманской, чтобы устранить потери ориентировки. Ликвидировать потерю сопровождаемых штурмовиков и бомбардировщиков. Максимально эффективно использовать боекомплект (то есть повысить качество стрелковой подготовки). Подготовить истребители (и машины, и их пилотов) к применению бомбового вооружения. Отладить организацию управления, в том числе по радио, и целеуказание. Исключить отказы матчасти и вооружения по вине экипажа, ремонт вести быстро и качественно. Особо подчёркивалась необходимость овладения радиосвязью. Главной задачей истребительной авиации определялась борьба с бомбардировщиками, а не «карусели» с «Мессершмиттами». Свои соревнования намечались и в штабах – по вопросам организации, управления и контроля за выполнением заданий[698]698
  ЦАМО РФ. Ф. 3 гиад. Оп. 1. Д. 54. Л. 22–22 об.


[Закрыть].

Вот такие цели ставились командованием перед организаторами и участниками соцсоревнований. Ничего абстрактно-политического и коммунистического. Итоги устроенного в 210-й иад (приказ № 015 от 25 июля) соревнования должны были быть подведены к вечеру 25 августа.

Это не было прихотью «политруков». В одном из наградных листов о Янькове было сказано: «правильным руководством политработой помогает командиру выполнять приказы командования»[699]699
  Там же. Ф. 33. Оп. 682526. Д. 1774. Л. 212.


[Закрыть]. Эта фраза не была формальной. Та же организация соцсоревнований характеризовалась командиром дивизии полковником Уховым как «важное мероприятие по поднятию эффективности боевой работы». «Социалистическое соревнование в полках развёрнуто слабо, – возмущённо констатировал комдив в своём приказе № 060 от 23 сентября, – а командиры и комиссары частей соц. соревнованием не руководили». Оттого мероприятие носило случайный и бесконтрольный характер, и, «несмотря на ряд достижений в работе, соцобязательства частей остались не выполненными»[700]700
  Там же. Ф. 3 гиад. Оп. 1. Д. 54. Л. 71.


[Закрыть].

Соревнования показали, что в летних боях достижения были, например, несмотря на ещё имевшиеся недостатки, повысилась эффективность ведения огня, а отказы вооружения носили единичный характер. Как отмечал 7 сентября начальник воздушно-стрелковой службы дивизии инженер-капитан Бердников, за август 1942 года лётчики уничтожили и повредили 104 самолёта противника, потеряв 26 своих. «Такое соотношение в потерях говорит за то, что в частях основная группа лётного состава овладела искусством стрельбы в воздушном бою, а некоторые отдельные лётчики стали воздушными снайперами»[701]701
  Там же. Л. 61.


[Закрыть].

Недостатком оставалась слабая предполётная подготовка (отсюда и возвраты с боевого задания), высокая аварийность, слабое применение бомбового вооружения. Бомбы брали лишь тогда, когда об этом говорилось в приказе комдива, за август на бомбёжку было выполнено только 3,5 % вылетов. Много было и потерь сопровождаемых самолётов, особенно Ил-2, а командиры полков и эскадрилий не обобщали опыт сопровождений, тем самым ошибки не устранялись, что снова вело «к излишним потерям». Для проработки вопросов взаимодействия устраивались совместные лётные конференции истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков. Матчасть, по мнению Ухова, тоже восстанавливалась не так быстро, как хотелось бы, так как контроль инженеров полков за этим отсутствовал[702]702
  ЦАМО РФ. Ф. 3 гиад. Оп. 1. Д. 54. Л. 61, 71.


[Закрыть]. Приказ завершался требованием снова развернуть соцсоревнование (на сей раз оно посвящалось 25-летию Октябрьской революции). Цели ставились прежние[703]703
  Там же. Л. 72.


[Закрыть]. Организация соревнований и конференций стала важной частью работы политорганов.

Так что задачи командования и политорганов совпадали, и не только по этому вопросу. В 210-й иад (затем 3-й гвардейской) командир дивизии и её военком (потом замполит) действовали сообща, в одном направлении, без конфликтов. Помогало этому то, что Ухов сам был коммунист, понимавший значение политработы. И то, что Яньков, «тактически грамотный политработник», «показал образцы сочетания партийно-политической и боевой работы». В дни напряжённых боёв он принимал «непосредственное участие в руководстве частями», а в отсутствие командира дивизии руководил учебно-боевой работой (например, в апреле 1944 года, когда тот находился в командировке и занимался организацией перегонки новых самолётов)[704]704
  Там же. Ф. 33. Оп. 682526. Д. 1774. Л. 212; Ф. 3 гиад. Оп. 1. Д. 67. Л. 166.


[Закрыть].