Текст книги "Злоба"

Глава 36. Корбан

К тому времени, когда Корбан пронесся сквозь Каменные врата и оказался в прохладной тени Дун-Каррега, он совсем вспотел. Мальчик не отрывал глаз от земли под ногами, боясь, встретиться с чьим-нибудь укоризненным взглядом.

«Что скажет Мэррок? Все ли уже знают, что я позволил разбойникам сбежать?»

За ним вприпрыжку бежал Буддай, а Гроза тряслась у Корбана под мышкой. Мальчик отчаянно хотел вернуться в крепость как можно скорее и потому всю дорогу бежал без остановки, хотя то, что он мог обнаружить по возвращении, пугало его в такой же степени.

От известия, что Мэррок жив, у Корбана словно гора с плеч свалилась.

Брейт сдержал слово и отпустил заложника.

Или, быть может, Мэррок сбежал.

У него было так много вопросов.

Куда теперь идти? Наверняка Мэррока доставили прямо к Бренину. Но это было довольно давно. Достаточно давно, чтобы весть о возвращении Мэррока разошлась по крепости, а также чтобы Мэррок успел рассказать изрядному количеству народа обо всем, что произошло, включая причастность Корбана к побегу пленника.

Он поднял голову и увидел серую стену своего дома. Так вот куда вели его ноги! Дверь была открыта, в проеме стояла мама. Грудь начало сжимать, словно сердце увеличивалось в размерах, более не помещаясь в грудную клетку. Ему не нравилось, как мама на него смотрит – насупив брови, с плотно сжатыми губами и тревогой в глазах.

Гроза извивалась у него под мышкой, пытаясь вырваться. Он поставил ее на землю, и она побежала вперед вместе с Буддаем, проскользнув у Гвенит мимо ног.

Когда Корбан подошел к двери, мама не сдвинулась с места. Он остановился, медленно поднимал голову, пока их глаза не встретились. Гвенит протянула руку и провела длинными пальцами по его волосам, смахивая прилипшие ко лбу пряди.

– У тебя гость, – объявила она.

– Г-где? – заикнувшись, спросил Корбан, пытаясь посмотреть через ее плечо на кухню.

Гвенит отошла в сторону, несмотря на то что он продолжал стоять неподвижно. Ощущение было такое, будто он ступил на какой-нибудь из баглунских зыбунов.

– В саду, – сказала Гвенит.

Преодолев себя, он вошел на кухню и, даже не спросив, кто его ждет, направился к задней двери. Путь Корбана пролегал под гигантским боевым молотом его отца, что висел над дверью. Вместе с ним в закрывающийся проем протиснулась Гроза.

Мэррок сидел на пне у поленницы, глядя в его сторону, Кивэн молча стояла рядом с ним. У нее в руке был нож – скорее всего, когда приехал Мэррок, она упражнялась в его метании. Корбан на мгновение застыл, часто моргая от слепящего солнца, затем направился к воину. Когда Корбан подошел ближе, Мэррок поднялся на ноги. Он был бледен, шрам на его лице выделялся сильнее обычного. Спина и плечо были обмотаны повязкой. Мальчик и воин молча смотрели друг на друга, затем Мэррок жестом предложил Корбану сесть.

– Он сделал все, что мог, для тебя и для меня! – внезапно выпалила Кивэн. – Ты был бы мертв, если бы он повел себя по-другому!

– Тише, – сказал Мэррок, поднимая руку. Поморщившись, он сел на свое место и повернулся к ним обоим.

«Все равно защищает меня, хоть и считает, что я поступил неправильно», – подумал Корбан, с благодарностью глядя на сестру.

На них опустилось тяжелое молчание. Мэррок смотрел на брата с сестрой, Кивэн сердито глядела в ответ, а Корбан переводил взгляд с одного на другую.

– Я перед тобой в долгу, – произнес Мэррок; его ярко-голубые глаза впились в Корбана. – Ты спас мне жизнь.

Это было неожиданно. Тут же давление где-то между лопатками и основанием черепа как рукой сняло.

«Он меня не винит».

Но тут волна беспокойства захлестнула его с новой силой.

«Но кто еще знает?»

Корбан оторвал взгляд от воина и уставился на густую траву у своих ног. Он не знал, что делать, что говорить, а потому просто стоял и молчал.

– Как вы вообще там оказались? – спросил Мэррок. – У колодца?

Корбан пожал плечами, бросив взгляд на Кивэн. Брат и сестра спорили и об этом. Кивэн полагала, что они должны пойти прямо к Бренину и рассказать ему обо всем, в том числе о местонахождении потайной двери и подземных ходов под крепостью. Корбан думал иначе.

Он даже самому себе не мог объяснить, почему он так сильно хотел сохранить в тайне туннели. Мальчик знал только то, что об этом никому не стоит говорить, и поклялся: если Кивэн кому-либо проболтается, он заклеймит ее клятвопреступницей.

– Случайность, – пробормотал он.

Мэррок выдохнул и откинулся назад, переводя взгляд с Корбана на его сестру и обратно.

– Случайность? Что ж, Элион, должно быть, припас для меня какое-то важное задание, раз привел вас ко мне в тот самый миг.

Корбан снова пожал плечами. Сделал глубокий вдох.

«Лучше узнать сейчас, так или иначе».

– Ты кому-нибудь говорил? О нашей причастности?

– Да, парень. Говорил.

Корбан попытался сглотнуть, но во рту было слишком сухо. Вдруг горло словно пережало, стало трудно дышать.

«Что ж, будь что будет», – подумал он, пытаясь следовать совету Гара – дышать через нос, медленно и глубоко.

– Но об этом знают только король и мой дядя, – продолжил Мэррок. – По правде говоря, Бренин заставил нас поклясться, что о вашем участии никто больше не услышит.

На сад опустилась тишина, нарушаемая лишь легкими шорохами и ветром, что вздыхал меж ветками яблонь.

Корбан почувствовал волну облегчения.

– Вы смельчаки, каких еще поискать, – похвалил воин. – Вы оба. Гораздо смелее многих воинов, что я видел. Будь на то моя воля, ваши имена торжественно объявили бы с самых высоких башен, но у Бренина на этот счет другое мнение. Он уверен: если люди узнают о вашем участии, они могут неправильно это воспринять. Бренин не хочет, чтобы вы в ответ на свою храбрость получили презрение, а то еще и что похуже. Итак. – Он улыбнулся, отчего его шрам перекосился. – Давайте это останется нашей тайной. Вы-то кому-нибудь рассказывали о том, что произошло?

– Нет, – хором ответили Корбан и Кивэн.

– Вот и ладно. Пусть так оно и останется.

– Ты сбежал? – спросила Кивэн.

– Сбежал? Нет, дорогая моя. Как бы неприятно мне ни было это говорить, Брейт сдержал свое слово. Он отпустил меня на рассвете, как и обещал. – Мэррок поднял руку и провел ею по волосам. – Видели шрам Брейта? Что шел вот отсюда сюда. – Он приложил палец сбоку от левого глаза и медленно провел им до челюсти.

– Видели, – кивнул Корбан.

– Подарил ему этот шрам мой отец, Рагор. Так он мне сказал. Брейт много говорил о моем отце. – Мэррок замолчал, прикрыв глаза. – Они сражались в Темнолесье. Он сказал, что до моего отца ни один человек не касался его мечом. Брейт его и убил – в тот самый день в Темнолесье…

На мгновение лицо Мэррока исказило выражение полного отчаяния, но оно пропало так же быстро, как и появилось. Он выдохнул и снова улыбнулся.

– Где ты научилась так ловко метать ножи? – спросил воин.

– От мамы, – застенчиво улыбнулась Кивэн в ответ. – Она учила меня вон там. – Девочка указала на ствол старого дерева, что стоял возле розовых кустов. Он был весь покрыт засечками в местах, куда втыкались ножи. – Немногие знают, что я так умею. Большинству мужчин, похоже, не нравится, когда девушка умеет метать ножи. Мама говорит, им от этого не по себе.

Мэррок фыркнул.

– Ну, я-то, положим, рад, что ты набила руку в этом деле.

Кивэн улыбнулась.

Шумно выдохнув, к ногам Корбана плюхнулась Гроза – и подняла заднюю лапу, чтобы почесать за ухом.

– Как дела у твоего волчня? – спросил Мэррок, глядя на Грозу.

– По-моему, хорошо, – ответил Корбан. – Мы воспитываем ее так же, как отец учил Буддая.

– И как оно?

– До сих пор ни одного цыпленка не придушила, – ухмыльнулся Корбан. – Помнишь ведь тот день, день охоты, когда я стоял перед Алоной? Ты в тот раз за меня заступился. Если бы ты тогда сказал иначе, то она вряд ли была бы сейчас с нами. – Он провел рукой по густеющей шерсти щенка. – Почему ты это сделал?

– По правде говоря, парень, я и сам не знаю. Оставить волчня в живых – не самое… разумное… решение. Я чувствовал, что поступаю правильно. Знаешь вот, иногда в тебе просто просыпается какой-то внутренний голос, – пожал он плечами. – Я очень рад, что тогда тебя поддержал. Если бы я этого не сделал, то ты, возможно, не захотел бы заступиться за меня там, у колодца.

– Нет, он бы все равно заступился! – отрезала Кивэн. – Бан не такой!

Мэррок поднял руки в примирительном жесте и улыбнулся.

– Осмелюсь заявить, что ты права. В тебе, парень, безусловно, есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Ты стоял лицом к лицу с Брейтом, самым опасным преступником в Ардане, и осмелился с ним торговаться. У твоих ног покорно сидит волчень, да и сестра твоя – настоящая воительница.

Кивэн боевито ухмыльнулась. Мэррок встал.

– Что ж, мне пора. А то женушка моя места себе не находит – уж так ей охота за мной поухаживать. Помните, я у вас в долгу. Вы спасли мне жизнь. – Он протянул руку Кивэн и сжал ее предплечье в воинском объятии, отчего ее лицо снова расплылось в улыбке. – Береги свою волчениху, парень, – велел ратник Корбану, пожав ему руку. – Далеко не все рады, что она жива. У Эвниса в крепости много приспешников.

* * *

Корбан вышел из тени рябин на Поле. Остановился, глубоко вздохнул, прежде чем идти дальше, и двинулся в сторону Галиона. Мальчик не сводил глаз с оружейного наставника, но все равно ощущал, как воздух вокруг него так и потрескивает от накала всеобщего внимания: отовсюду слышались вздохи и перешептывания.

Он привел Грозу на Рябиновое поле.

С тех пор как вернулся Мэррок, прошло десять ночей, и жизнь почти вернулась к своему обыденному течению. Вонн достаточно оправился, чтобы вернуться в дом отца, поэтому Брина на некоторое время освободила Корбана от выполнения своих обязанностей. В тот день, когда объявился Мэррок, с ним что-то случилось. Странно почти до неловкости было слышать в тот день от воина про свою собственную «отвагу» и «храбрость». Все, что Корбан помнил о той ночи у колодца, так это ощущение полнейшего ужаса, словно внутри вдруг все размякло и превратилось в кашу. Но тем не менее он дал Брейту какой-никакой отпор, даже поторговался с ним. Это должно было что-то значить, пусть в глубине души мальчик и понимал, что на самом деле он так себя вел отнюдь не из-за храбрости.

Он устал прятать Грозу. Корбан сказал отцу за завтраком рано утром, что собирается взять Грозу на Поле. Мальчик думал, что родитель будет кричать или, по крайней мере, скажет резкое «нет», но ничего такого не произошло. Вместо этого Таннон просто бросил на него хмурый взгляд из-под густых бровей.

– Как хочешь, – вот и все, что ответил ему отец, после чего вновь занялся грудой лежащих перед ним овсяных лепешек.

Корбан посмотрел на Грозу, что шла рядом с ним. За ту луну, что прошла после их возвращения из Баглуна, она заметно выросла. Волчениха стала выше в холке, пропал детский пушок, а на белом меху еще заметнее проступили темные полосы. Корбан знал, что ее появление на Поле вызовет у некоторых болезненные воспоминания, но в этом не было ее вины. Гроза принадлежала ему, и он ею гордился.

– Убери это отродье Азрота с Поля!

Корбан поднял взгляд. Между ним и Галионом возникла небольшая группа людей. Некоторые из них – помоложе, еще не сидевшие Долгую ночь, но были и другие, более старые воины. Среди идущих он увидел знакомое лицо Рэйфа.

Корбан огляделся. Многие ратники просто наблюдали за разворачивающимися событиями.

– Этой твари здесь не место, – раздался из разрастающейся перед мальчиком толпы безликий голос. За их спинами он увидел, как Галион двинулся в его сторону.

Корбан попытался обойти небольшую толпу, но Рэйф вышел вперед и встал у него на пути.

– Уйди с дороги, – буркнул Корбан.

– Ты все слышал, сын кузнеца, – бросил Рэйф. – Убери эту тварь отсюда! Тебе повезло, что Вонн еще не вернулся на Поле!

«Вдохнуть поглубже», – мысленно произнес Корбан, ощущая в животе знакомое шевеление. Он медленно выдохнул.

– Нет, – вырвалось из его рта, и Корбан был рад, что голос не дрогнул. Он начал проталкиваться вперед.

Рэйф сжал кулак и замахнулся, но Корбан был к этому готов. Он уклонился от удара, наступил Рэйфу на один сапог и сильно толкнул его обеими руками в грудь. Противник бессознательно попытался сохранить равновесие, но прижатая нога его подвела, и он упал на землю.

Прежде чем Корбан смог двинуться дальше, его схватила и развернула чья-то сильная ладонь. Это был воин, широкий и приземистый, с мощными руками и усмешкой на устах. Глин. Он поднял Корбана так, что тот касался земли лишь кончиками пальцев. Гроза зарычала, и дружинник Эвниса замахнулся, чтобы пнуть щенка.

– Опусти парня на землю, Глин.

На краю толпы стоял Галион – и выглядел совершенно расслабленным – разве что вокруг рта наметились складки.

– Не суй нос не в свои дела, – буркнул воин, глядя на Галиона.

– Это Рябиновое поле, Глин. Обиды остаются за деревьями, помнишь?

– Это не тот случай. Ты не местный, иначе понял бы. Вали отсюда.

– Нет.

Глин отпустил Корбана, оттолкнув его на пару шагов, и повернулся к Галиону. Высокий воин поднял руки, показывая пустые ладони.

– Нет нужды продолжать, Глин. Все мы время от времени идем на поводу у сердца. Давай оставим это, а?

– Не смей меня наставлять, чужак! – взревел Глин, двинувшись к Галиону, который остался на своем месте, лишь слегка поменяв стойку.

– Что здесь происходит? – прозвучал за спинами собравшихся глубокий голос. Над головами Корбан увидел высокую широкоплечую фигуру, что шла в их сторону. Это был Тулл.

Толпа расступалась перед телохранителем Бренина, пока он не оказался рядом с Корбаном. Рэйф вскочил на ноги и попятился на несколько шагов.

– Что здесь происходит? – повторил Тулл. Посмотрел сначала на Корбана, а затем перевел взгляд на Галиона с Глином. Оружейный наставник Корбана промолчал, без труда выдержав взгляд Тулла.

– Ответьте мне уже кто-нибудь, пока у меня кулаки не зачесались череп кому-нибудь проломить, – прорычал стареющий ратоборец.

Вокруг них кольцом встали люди. Вперед пробился хмурый Коналл, брат Галиона.

– Он притащил на Поле эту свою Азротову псину, – выпалил Рэйф из-за спины Глина. Тулл резко обернулся, словно орел, что увидел добычу, и впился глазами в сына Хельфаха. – Он насмехается над нами, глумится над памятью воинов, что пали на охоте, – заикаясь и глядя в землю, закончил Рэйф.

– Мальчик говорит правду, – пробормотал Глин, и другие голоса в толпе его поддержали.

Тулл поднял руку, озираясь по сторонам. В конце концов его взгляд упал на Корбана и щенка, что сидел у его ног. На собравшихся опустилась гнетущая тишина. Первый меч короля смерил его оценивающим взором, и Корбан остро чувствовал на себе внимание окруживших его людей. Наверняка за их стычкой наблюдала бо́льшая часть собравшихся на Поле. Корбан мысленно выругался.

«Что я наделал?»

– Парень, разве не ты требовал Королевского суда и предстал перед нашей королевой Алоной? – громко спросил Тулл, чтобы все его услышали.

– Д-да, – запинаясь промямлил Корбан.

– Говори громче. Если ты достаточно смел, чтобы говорить перед нашей королевой, наверняка в тебе хватит смелости, чтобы говорить перед этим сбродом.

– Да, – отчетливо повторил Корбан.

– И разве она не провозгласила свое решение по твоему вопросу?

– Провозгласила.

– Каково было ее решение?

– Что я не несу ответственности за все то, что произошло в Баглуне. И могу оставить щенка.

Тулл хмыкнул.

– Все слышали?

Тишина.

– Королевский суд постановил, что этот щенок остается с парнем и тот может брать его с собой туда, куда ему захочется. Кто-нибудь, – произнес Тулл, обводя взглядом толпу и остановив его на Рэйфе, – хоть кто-нибудь не согласен с решением нашей королевы?

Снова тишина.

– Отлично. Как и следовало ожидать. Напоминаю, я меч короля. Оскорбление, что мне здесь нанесли, я оставлю без внимания. Но только на этот раз. – Он стоял молча и сердито смотрел на толпу, что остановила Корбана. Один за другим они отступили, пока не осталось никого.

Тулл нахмурился и посмотрел на Корбана.

– Я буду за тобой следить, – сказал он и ушел.

– Ты как, парень? – спросил Галион. Корбан смотрел вслед удаляющейся спине Тулла.

– Я… Я в порядке, – пробормотал Корбан.

– Хорошо. Тогда идем.

Они подошли к стойке с оружием, выбирая учебный меч по душе. Что-то заставило Корбана оглянуться. В тени рябин стояли две фигуры: одна огромная, другая стройная и не такая высокая. Они уходили, а когда Корбан моргнул, уже скрылись из виду.

– Уверен, что с тобой все в порядке? – снова спросил его Галион, когда они нашли место для занятия. – Вид у тебя бледный.

Корбан тяжело вздохнул. У него действительно слегка кружилась голова.

– Я этого не ожидал, – сказал он.

– Не ожидал? – Галион вопросительно поднял бровь.

– Нет. Я привык к косым взглядам, грубым словам. Но это…

– Сильные чувства, парень, часто перерастают в рукоприкладство.

– Да. Это я уже понял.

– Зачем ты это сделал? Зачем привел сюда волчня?

Корбан опустил взгляд, наблюдая за лежащей в траве Грозой, – ее медные глаза смотрели на него в ответ.

– Потому что скрывать ее неправильно, можно подумать, будто она сделала что-то не так, – сказал он. – Она заслуживает большего. И я тоже не совершил ничего плохого и не буду вести себя так, будто совершил. – Он улыбнулся Галиону. – Спасибо тебе.

– За что?

– Ты за меня вступился. Больше никто так не сделал.

– Пожалуйста. А теперь давай начнем.

Высокий воин поднял оружие, затем бросился на Корбана, нанося удары по голове и груди. Отпрянув назад, Корбан сумел отразить нападение, но затем рядом с ним что-то промелькнуло, и Галион, вскрикнув, отступил. Он запрыгал на одной ноге и отчаянно затряс другой.

Мгновение Корбан не понимал, что происходит, а затем увидел комок меха, что прицепился к ноге Галиона. Гроза вгрызлась в него зубами и отказывалась отпускать. Галион перестал прыгать, и волчениха опустила лапы на землю, не разжимая челюстей. Только медные глаза двигались, неотрывно глядя на рослого ратника. Она зарычала.

Когда Корбан рванулся вперед, на мгновение опустилась тишина, но ее нарушил хохот Галиона.

– Гроза, ко мне! – резко выкрикнул Корбан, и щенок отступил к нему.

– Полагаю, в этом нет ее вины, – признал Галион, успокоившись. – Она думала, что я на тебя напал. Но имей в виду. – Он ткнул пальцем в Корбана. – Сейчас это, может быть, и смешно, но, когда она станет размером с пони, уже будет не до смеха.

Корбан тоже засмеялся, представив такую картину.

– Приучили же мы ее не кидаться на цыплят, – сказал он, – так что я просто научу ее не кидаться на тебя.

– Был бы признателен. Но не мешай ей тебя защищать. Это может оказаться весьма кстати.

– Я и не буду. Я учу ее различать друзей и врагов.

– Что ты имеешь в виду?

Корбан подошел к Галиону, встал рядом с ним на колени и подозвал Грозу.

– Протяни руку, – произнес Корбан. Галион присел на корточки и сделал, как было сказано. Гроза обнюхала ладонь воина и зарычала.

– Друг, – проговорил Корбан. Рычание тут же прекратилось.

Галион фыркнул.

– Да брось, парень! Не настолько же она умная.

– Отец говорит, что настолько. Он учит своих собак отличать друзей от врагов, но говорит, что им требуется гораздо больше времени, чтобы это понять. Даже Буддай долго обучался этой команде. Отец говорит, что Гроза очень умная и может различать запахи лучше, чем любая другая собака, с которой он когда-либо сталкивался.

Галион удивленно поднял брови, но недоверие на его лице стало не столь явным.

Внезапно он посмотрел поверх щенка, сузив глаза, затем встал и быстрым шагом направился к оружейному двору. Корбан немного помедлил, затем последовал за ним.

Оружейное ристалище на самом деле представляло собой квадратную каменную площадку, что находилась на Поле. Это было место, где воины сражались друг с другом. Ступить на камень дозволялось только тем, кто высидел Долгую ночь.

Когда Корбан поспешил за Галионом, он увидел, что на поле стоит Тулл, как старый дуб среди саженцев, а перед ним – две фигуры меньших размеров. Он моргнул, узнав в фигурах Дата и его отца, Мордвира.

«Ну конечно, – подумал он, чувствуя прилив радости. – У Дата ведь день именин».

Лицо его друга было напряженным от волнения и собранности. Корбан видел, как он улыбнулся, когда Тулл стиснул воинской хваткой его запястье.

«По крайней мере, теперь у меня на Поле будет хоть один друг».

Галион тем временем достиг оружейного ристалища и остановился, сложив руки и неотрывно наблюдая за тем, что там происходит.

Двое мужчин сражались друг с другом, если происходящее можно было назвать сражением. Один постоянно двигался и наносил удары, а другой явно был ему неровней и отчаянно пытался хотя бы защититься. Это был Глин.

Проворный боец остановился и рассмеялся. Это был Коналл, брат Галиона.

– Береги голову, – улыбнулся Коналл и снова атаковал Глина. – Вот так. Теперь правое бедро! – крикнул он. – Живот! Левое плечо! Шея! – Через долю секунды после каждой из фраз учебный меч Коналла срывался с места и ударял точно в то место, которое называл воин. Многие из собравшихся на площадке посмеивались, хотя остальные неодобрительно хмурились.

– Левое колено! – крикнул Коналл, но на этот раз его оружие врезалось Глину в запястье с громким треском. Учебный меч выпал из оцепеневших пальцев, а острие оружия Коналла внезапно оказалось у горла противника, прижатое чуть ниже подбородка. Коналл усмехнулся, шагнул вперед и оттолкнул Глина.

– Как будешь снова разговаривать с моим братом, – прорычал Коналл, – попробуй повежливее.

Он сделал еще один шаг вперед, и Глин, отступая, споткнулся и упал на спину.

Коналл харкнул и плюнул ему под ноги, затем развернулся и пошел прочь. Ухмыльнулся, увидев Галиона, и двинулся к брату.

Корбан наблюдал, как Глин медленно поднимается, потирая горло. Щеки его покраснели, и он бросил в спину Коналлу убийственный взгляд.

– Как думаешь, понравился ему урок, а, Гал? – спросил Коналл, переводя дух, но на лице его все еще красовалась широкая улыбка. Галион молча смотрел на приближающегося брата, пока тот не подошел вплотную и не обхватил рукой его плечо. – В следующий раз будет знать, как себя вести.

– Я и сам за себя постоять умею, Кон, – возразил Галион.

– Ты слишком мягок, братишка, – парировал Коналл, уводя Галиона с ристалища. Корбан и Гроза последовали за ними.

– Он тебя оскорбил, назвал чужаком. – На лице у Коналла вспыхнул гнев. Впрочем, пропал он так же мгновенно, как появился, и воин лучезарно улыбнулся. – Готов поспорить, такого больше не повторится.

– Может быть, и нет, – сказал Галион. – Но ведь и ты своим поступком оттолкнул от себя возможных друзей.

– Друзей? Меня не волнуют друзья. У меня одна забота – и это ты. Мой брат. Есть только ты и я, помнишь?

У Галиона разгладились черты лица.

– Помню, Кон, но не забывай, что мы здесь только по милости Бренина. Не злоупотребляй его гостеприимством.

Коналл помрачнел.

– Я не потерплю, если кто-то вдруг станет возводить хулу на меня или на моих родичей, вне зависимости от того, чьей милости могу из-за этого лишиться.

– Будь осторожен, Кон. Я-то, по крайней мере, хочу остаться здесь. Твой острый язык и характер… – Галион оглянулся, затем сделал глубокий вдох. – Говорю же тебе, я и сам за себя постоять сумею.

Коналл резко убрал руку от брата, затем, бросив на него сердитый взгляд, направился к тропе, скрывающейся под сводом рябин.

Галион стоял и смотрел ему вслед, пока брат не исчез из поля зрения. Он вздохнул и перевел взгляд на Корбана.

– Идем, парень. Продолжим занятие.