Текст книги "Злоба"

– Не суйся не в свое дело, – негодующе бросил широкоплечий детина, исподлобья глядя на Корбана.

Не особо отдавая себе отчет, Корбан взбрыкнул обеими ногами, двинув Фаррелла под голени. Тот его неожиданно уронил, и мальчик отшатнулся назад.

– Я ж-же п-помочь п-пытаюсь, – промямлил Корбан.

Фаррелл только зыркнул на него сощурив глаза, а затем развернулся и неуклюже помчался прочь.

Рэйф и Крэйн рассмеялись и пошли дальше.

– Давай-давай, старайся, заводи друзей – может, когда-нибудь и получится! – крикнул Рэйф через плечо, все еще посмеиваясь.

Корбан некоторое время стоял на месте, потрясенный и обозленный. Он же просто хотел помочь – он-то знал, каково это, когда Рэйф выбирает тебя в качестве мишени для издевательств. В конце концов все же отправился дальше, яростно пиная булыжники. Затем вспомнил, что чувствовал, когда Рэйф впервые поколотил его во время Весенней ярмарки, как он был напуган, как зол, как было стыдно, что он ничего не мог сделать в ответ. А потом за него вступилась Кивэн. В тот раз он тоже был не слишком-то благодарен. Какое-то время Корбан размышлял об этом. Может, стоит попробовать поговорить с Фарреллом, извиниться?

Как же он ненавидел Рэйфа!

«Уж я-то тебя дождусь!» – сказал сын ловчего.

«Что ж, как скажешь».

Подняв взгляд, он понял, что ноги сами привели его в конюшню. В загоне стояла сестра – ножиком обскребала лошадиное копыто, а передняя нога лошади упиралась ей в колено. Он остановился у колышка в нескольких шагах от Кивэн, ожидая, пока она закончит.

Вдоль шеи по спине и рукам вдруг расползлось некое странное ощущение, по коже побежали мурашки. Он поспешно вскинул голову – и увидел около дверей конюшни Гара с каким-то высоким темноволосым человеком, который держал под уздцы огромного серого в яблоках жеребца. Лицо у человека было исполосовано глубокими шрамами, похожими на следы от когтей. Оба смотрели на него.

– Кто это, с Гаром? – спросил он сестру.

– А? – буркнула Кивэн, сосредоточенная на копыте. Быстро подняла взгляд. – Ой, да он еще с утра приехал. Как там Гар его называл-то? Вроде бы Мейкал.

Глава 50. Верадис

Верадис стоял на галечной гряде, скрестив руки на груди, перетянутой кожаными ремнями, и глядел вдаль.

В бухте стояли на якоре четыре десятка кораблей, и экипаж этих кораблей состоял из людей, которых он до недавнего времени считал своими врагами. Теперь же они были его союзниками, и при виде их Верадис еще сильнее стремился к тому, чего желало сердце.

Мандрос…

Призыв Оркуса задержать короля Карнатана слишком поздно долетел из покоев Аквилуса. Мандрос бежал, так спеша покинуть Джеролин, что даже не собрал всех своих воинов. Орлиная стража Аквилуса кинулась в погоню, но разрыв между ними был слишком велик, а бегство Мандроса – слишком отчаянно: он без жалости терял людей по крутым склонам и заснеженным ущельям Агульских гор, но все дальше уходил от преследования. Спустя почти целую луну те, кто был послан схватить Мандроса, вернулись в Джеролин с поникшими головами и с пустыми руками.

Погребение Аквилуса к этому времени уже состоялось: над мертвым королем воздвигли каирн, а бароны Тенебрала собрались у его подножия, чтобы отдать дань уважения и присягнуть на верность все еще слабому и бледному ликом Натаиру. Ножевая рана не задела ни одного из жизненно важных органов, но, пока принц лежал в покоях отца, ожидая прибытия целителей, он чуть было не скончался от потери крови, а его хватка на руке Верадиса становилась все слабее и слабее.

Уже не в первый раз Верадис почувствовал, как в нижней части живота вспыхнуло пламя. С самого дня середины зимы его снедала лютая ярость. Тогда он чувствовал дикий стыд – еще бы, ведь его короля убили, его принца и друга ранили, оставив истекать кровью, а он стоял без дела в коридоре! Но с тех пор его чувства отстоялись, и в сухом остатке сохранилась лишь голая, холодная, непреходящая ярость, которой он не испытывал никогда раньше.

Мандрос за все заплатит.

Еще когда охотники за Мандросом вернулись без добычи, у Верадиса появилось искушение самому выступить в поход, но Натаир все еще не оправился, да и пути через Агульские горы были сейчас непреодолимы для более-менее крупного отряда, превышающего пару человек. А для того, чтобы найти Мандроса, потребуется куда больше. Так что он благополучно вернется в свое Карнатанское королевство, окруженное его дружинами, которые будут охранять горные перевалы, ведущие в его владения. Ликос – его Натаир вызвал вскоре после нападения – согласился переправить войска к побережью Карнатана, но советовал воздержаться от морских походов, пока не закончатся Бурная и Снежная луны. Поэтому они ждали, строили планы, заготавливали съестные припасы, спорили о целях и предпочтительной стратегии.

К большому удивлению Верадиса, общее руководство походом Натаир передал в руки Перитусу.

– Он прошел через много войн, – объяснил Натаир. – Независимо от наших с ним разногласий, в этом он хорош, и пламя его ярости против Мандроса горит так же ярко, как и у тебя. Наблюдай за ним, учись у него.

Верадис неохотно согласился и вскоре признал, что Натаир прав. Перитус был умелым стратегом и человеком огромных полководческих способностей. И вот теперь он стоял на взморье на южном побережье Карнатана и наблюдал, как с вин-талунских кораблей сходят сотни воинов, а над их рядами простирает крылья орел Тенебрала.

Высадку начали на рассвете: первые из множества разведчиков быстро разъехались за пределы взморья. Сейчас дело уже шло к солнцевыси.

Он смотрел, а с дюжину людей на берегу вдруг подняли крик. Воз, который они катили вниз по широким сходням, потерял управление и накренился. Одно колесо закрутилось в воздухе, а потом телега сорвалась и рухнула в полосу прибоя – поклажа полетела во все стороны, в воздух поднялось облако брызг.

Юноша выругался про себя, прикинув, сколько времени придется потратить на то, чтобы собраться с силами и спасти загубленное добро.

– Терпение, – произнес кто-то. Он оглянулся – и в нескольких шагах от себя увидел Перитуса.

Верадис кивнул и снова принялся наблюдать, как воины вереницей сходят на берег. Там они выстраивались в два рыхлых отряда. Меньшей была его когорта: около шестисот человек, выживших после похода в Тарбеш, – у каждого был при себе зуб драйга. Вместе с более крупной когортой Перитуса все их силы насчитывали чуть менее трех тысяч мечей. Не слишком-то велико было войско, чтобы отправляться с ним в самое сердце вражеских владений, но они надеялись, что малозаметность сыграет им на руку. Мандрос наверняка будет ждать, что они подождут до весенней оттепели и перейдут Агульские горы с бо́льшими силами, когда откроются перевалы, но до этого оставалось еще по меньшей мере пол-луны. Разведка же доложила, что войска противника стягиваются к Тарбе – крепости, охраняющей проход через горы в сам Карнатан.

У них и правда была еще одна когорта, собирающаяся в Джеролине и готовая с началом оттепели двинуться через горы, но хотелось надеяться, что к тому времени Мандрос будет уже пойман. Теперь задача состояла в том, чтобы идти на север к собственной крепости карнатанского короля. Ликос заверил его, что Мандрос сбежал туда и затаился, как лис, спасающийся от гончих.

Между тем от выстроившихся на берегу воинов Верадиса отделился человек и замахал ему рукой – то был Раука. Он целеустремленно взобрался на галечную гряду, испещренную жидкими, клочковатыми островками травы, и встал рядом с Верадисом.

– Когда-нибудь, уже в скором времени, о нас будут слагаться песни, – усмехнулся он. – Ребята будут мечтать о том, чтобы стать как мы, а девчата – те просто будут мечтать о нас.

Верадис фыркнул, и Раука улыбнулся еще шире.

– Гляди, как бы эти песни не оказались погребальными, – заметил Перитус.

– Не бывать этому. Я рассчитываю стоять в бою плечом к плечу с Верадисом от начала до конца.

Верадис покачал головой. Трое мужчин молча наблюдали, как с палуб вин-талунских кораблей стекают последние ратники и по песку выкатывают на более твердую землю множество возов.

Флотилия задвигалась, развернулась, и Верадис одобрительно кивнул, увидев, что корабли разделились на два потока: один исчез на востоке, другой – на западе.

– Зачем это им? – спросил Раука.

– Они разделяются, чтобы разорить укрепления Мандроса вдоль побережья, – ответил Перитус. – В таком случае, если флотилию вдруг обнаружат, решат, что это просто пираты.

Полководец повернулся к Верадису:

– Хоть мне и претит получать помощь от Вин-Талуна, но, должен признать, она имеет стратегическую ценность. У Натаира явно есть голова на плечах.

– Да, – согласился Верадис. Прямо сейчас об этом думать не хотелось: еще не изгладились последние воспоминания об Аквилусе, о том, как покойный король бранил Натаира за его связи с Вин-Талуном.

Натаир не рассказывал о последних словах, которыми он обменялся со своим отцом, пока они были наедине. Верадис надеялся, что они успели как-то примириться до того, как все было кончено. Кончено… Мысли обратились к Мейкалу и разговору, который они тогда вели, выйдя из королевских покоев. Он тогда решил взяться за допрос советника поплотнее, но обнаружил, что, вскоре после того, как разнеслась весть о смерти Аквилуса, Мейкал покинул Джеролин. Валин сказал ему, что Мейкал седлал коня одновременно с воинами, которые отправились в погоню за Мандросом. Конюший начальник предположил, что он и уехал вместе с ними, но он этого не сделал. Вот что беспокоило Верадиса: куда уехал советник? И почему так поспешно? Натаир нуждался в его советах.

Юноша вздохнул, потирая глаза.

– Тогда вперед, – объявил он. – До Дун-Багула путь неблизкий.

Они решили не везти с собой лошадей – Ликос смог собрать только четыре десятка кораблей, а лошади занимали больше места, чем люди, поэтому они пожертвовали скоростью передвижения по суше ради большей скрытности. Кроме того, возы задавали нужную скорость, да и большинство воинов предпочитало скорее сражаться пешими, чем трястись в седле, а уж когорта Верадиса – тем более. Он с нетерпением ждал, когда же можно будет выстроить стену щитов против других людей, а не против драйгов и великанов.

– Да, – пробормотал Перитус. – До Дун-Багула и мести.

* * *

– Нас засекли, – мрачно сказал Перитус, когда Верадис вошел в палатку полководца; вслед за ним туда же проскользнул Раука, после чего ночное небо снаружи снова задернулось шкурой.

Перитус согнулся над столом, а перед ним расстилался пергамент.

– Мы успешно продвинулись довольно-таки далеко вглубь, – пожал плечами Верадис. На горизонте еще не показались старые крепостные стены Дун-Багула, но теперь они были уже близко, не более чем в одном дневном переходе.

– Да. Но теперь мы идем по лезвию ножа. У Мандроса имеется дружина, по крайней мере равная нашей, а вероятно, и больше того.

– Хорошо. Тогда он может поддаться искушению и покинуть свою лисью нору, чтобы вступить с нами в сражение.

– Он пошлет просьбу о помощи, – ткнул Перитус пальцем в расстеленный перед ним пергамент. – Его ближайшие укрепления – это Раэн на востоке и Иска на западе. У нас не хватит людей, чтобы остановить их прорыв, но, если наши союзники из Вин-Талуна правы, тамошние дружины невелики: большинство воинов отправлено оттуда на восток, ожидают, что мы ударим напрямую через горы. – Полководец утомленно потянулся. – Надо выманить его из логова и довести дело до боя, прежде чем подоспеет помощь.

– Да, – хмыкнул Верадис. – Если он не выступит навстречу нам на поле боя, я осрамлю его перед всем его народом, гласно объявлю о его деяниях… – Он прервался на мгновение, по всему телу пробежала дрожь. «Убийца», – прошептал голос в голове. – Я вызову его на Суд мечей – что угодно, только бы вытянуть его из-за стен.

– Мы могли бы взять Дун-Багул штурмом, – сказал Перитус. – Его стены вовсе не неприступны, но за это придется заплатить дорогой ценой, как людьми, так и временем. Мандрос не дурак, да и особого малодушия за ним до сих пор не замечено. Удачнее всего для нас будет подойти вот здесь. – Он снова ткнул пальцем в пергамент, и Верадис с Раукой подошли ближе, глядя на карту, расстеленную на столе. Перитус провел через нее черту: – Между нами и Дун-Багулом протекает вот эта река. Моста нет, один брод, если только не делать пятидневный крюк. С одной стороны брод граничит с лесом, с другой к нему подступают холмы. Для того чтобы устроить нам засаду, лучше места и не придумаешь. Мандрос точно прознает об этом – и если он сочтет, что наши силы хотя бы равны, то, вполне вероятно, что он не упустит такой возможности.

Верадис мрачно улыбнулся:

– Позволь мне провести авангард через реку.

Перитус нахмурился:

– Даже если мы будем ждать засады и подготовимся к ней, это все равно будет самая опасная точка.

Раука засмеялся, но его резкий смешок ничуть не разрядил напряженную обстановку.

– Теперь-то мы привыкли бывать в опасных точках. По крайней мере, на этот раз на нас не будет переть орда кровожадных драйгов и великанов.

– Ну не знаю, – протянул Перитус. – Я как-то не стремлюсь возвращаться в Тенебрал без первого меча нашего нового короля.

– Ты же видел выучку нашей когорты, – пылко воскликнул Верадис. – Ты же знаешь, мы лучше всего подходим для этой задачи, мы сможем принять на себя удар любой засады, любого нападения – наша стена щитов создана именно для подобного положения.

– Может быть, и так, – неожиданно усмехнулся Перитус. – Кажется, в тебе есть что-то от твоего брата.

Верадис хмыкнул, не зная, что сказать. Крелис крепко сдружился с Перитусом во время его пребывания в Джеролине – и часто говорил о хитроумном полководце Аквилуса.

– Хорошо, ты будешь в авангарде и переправишься первым. Мы выступим на рассвете, не спеша дойдем до реки и просто понадеемся, что Мандрос будет действовать на основании сведений, которые его лазутчики доставят ему сегодня ночью.

По шатру снаружи постучали, и раздался голос стражника Перитуса.

– Войдите.

В шатер вошли трое: два воина, а между ними – какой-то мужчина. Мужчина был облачен в потертое кожаное одеяние и укутан в темный плащ. Он откинул капюшон – и открылось широкое плоское лицо: румяные щеки и тревожно мечущиеся глаза.

Верадис услышал, как Перитус еле слышно вскрикнул. Он уже видел этого человека на совете у Аквилуса.

На Верадиса беспокойно глядел Гундул, сын Мандроса.

* * *

Верадис ступил на мелководье – ледяная вода бурлила вокруг ног, просачивалась сквозь сапоги и цепенила стопы. По обе стороны от него тянулась неровная вереница где-то из шести десятков человек. Галька осыпа́лась под ногами, и он покачнулся, чувствуя спиной немалый вес щита.

Перед ним, на весьма немалом расстоянии, простирался дальний берег реки. Затем был пологий склон, ведущий в лес.

Он старался не засматриваться на деревья, а искать, не мелькнет ли где-нибудь блик солнечного света на железе, и не сводил глаз с воды. Позволив себе мельком оглянуться через плечо, он увидел, что бо́льшая часть его отряда уже вошла в реку, а позади них более рыхлым строем рассредоточились воины Перитуса.

– Теперь уже не вернуться, – пробормотал Раука стоя рядом с ним. – И кого вообще посетила столь дурацкая мысль – послать нас первыми переправляться через реку?

– Ага, – проворчал Верадис и выдавил ухмылку, несмотря на поселившееся где-то глубоко внутри дрожащее чувство невесомости.

Взгляд снова устремился вперед, неумолимо притягиваясь к полосе деревьев в полусотне шагов от края реки. Если Мандрос там, он дождется, пока когорта частично не выйдет из реки, чтобы его можно было атаковать как с фланга, так и с фронта. Лобовая атака не даст им выйти из реки, но неожиданный удар по флангу обычно наносит больше урона. Он может даже решить исход битвы.

«Мандрос».

Мысль о короле Карнатана отбросила все сомнения. Мандрос явно служил Черному Солнцу. Предатель выхватил у Натаира его личный кинжал, ударил короля Аквилуса в горло и вонзил его принцу в бок. Нельзя было тогда впускать Мандроса в покои.

«Справедливость», – прошептал голос в голове.

Сегодня свершится справедливость: темная, беспощадная, кровавая справедливость.

Они преодолели уже где-то половину реки, и до дальнего берега оставалось сорок шагов, тридцать, двадцать…

Внезапно из-за деревьев донесся клич – пронзительный оглушительный боевой клич. На свет ринулись люди, заблистало железо обнажаемого оружия, послышался топот: они бросились вниз по склону к Верадису и его людям.

Верадис сдернул щит со спины и завопил:

– В стену щитов становись!

Вынул свой короткий остро заточенный меч, поднял щит и удовлетворенно почувствовал, как он с убедительным стуком сомкнулся со щитом Рауки слева и со щитом Боса – справа. У него было лишь мгновение, чтобы найти опору на зыбком дне реки и взглянуть за оковку щита на набегающий людской поток. Подобная тактика их, похоже, смутила. Так сражаться было не принято. Его отряд должен был двинуться в наступление на берег реки, схлестнуться с врагом, а там битва быстро распалась бы на беспорядочную череду отдельных стычек. Если бы не слабость в коленях, он бы рассмеялся.

Затем кричащая лавина врезалась в стену. Сотни щитов столкнулись друг с другом в громовой разноголосице. Стена дрожала, но удерживалась, толпа нападающих теснила свои первые ряды, превращала их в сдавленную, клокочущую мешанину рук и ног.

Верадис согнул колени, налег плечом на щит и крякнул от навалившегося на него огромного веса множества тел. Он снова и снова высовывал руку за край щита и наносил уколы. Его клинок вонзался в чьи-то мышцы, сухожилия, скреб по чьим-то костям. Его кисть, всю его руку то и дело обдавало струей горячей крови, а люди кричали, мертвые тела держались стоймя только потому, что на них напирали новые люди. Его воины по обе стороны от него делали то же самое, направо и налево раздавая смертоносные удары.

Он обернулся, через плечо прокричал команду, услышал, как воин позади него передал ее соседу, и через мгновение раздался звук рога. Все в первой шеренге стены щитов сделали шаг вперед, оттеснив напирающую толпу врага, затем – еще и еще. Песок и галька под ногами превращались в плоть, кожу и дерево – ступать приходилось по мертвым телам. Река вокруг них окрасилась алым, груды тел отмечали границу прилива, на которой стояла стена щитов. Когорта Верадиса медленно, неумолимо проталкивалась вперед. Некоторые в первых рядах падали, спотыкаясь о мертвых или просто не выдерживая встречного напора, но зазоры мгновенно заполнялись. Затем Верадис почувствовал, что земля под ним изменилась и стала более твердой, а берег реки также стал красным оттого, сколько людей пало на нем, будучи раздавленными о непробиваемую стену из дерева и железа.

Давление на его щит неожиданно снизилось. Он увидел, что передние ряды врага отступили вверх по берегу: теперь в их глазах читался страх. Сражения часто выигрывались в яростном порыве первой атаки, пока в жилах еще кипела кровь. Этот бой должен был стать избиением более малочисленного противника, барахтающегося по колено в бурной реке. Однако на деле потери понесло преимущественно войско Мандроса.

Верадис почувствовал, как его члены налились свежей силой, и, приободрившись, двинулся вперед, а его воины последовали за ним.

Теперь стало легче. Под ногами была твердая земля, вражеские ратники уже не так бешено рвались в атаку. Прочие люди Мандроса обошли фланги его колонны, с облегчением возвращаясь к привычному способу ведения боя, поскольку теперь из реки выходили люди Перитуса.

Когорта Верадиса безрассудно рассекала вражеские ряды. Затем сквозь шум битвы донесся протяжный дикий крик. Он поднял взгляд и различил возле полосы деревьев чью-то фигуру верхом на коне; юноша удивленно моргнул, увидев лес так близко. Фигурой оказался сам Мандрос – он изрыгал какую-то тираду, полную ярости пополам со смятением, подгоняя своих людей и дико сверкая глазами. «Убей его!» – прогремел голос в голове. Вокруг Мандроса топталась кучка всадников с мрачными и сосредоточенными лицами.

Он рванулся вперед, яростно нанося удары, опережая своих товарищей по оружию. Бок свело резкой болью: его щит пронзил чей-то клинок, но его защитила кольчуга. Острие соскользнуло вниз, ужалило его в бедро, и по ноге хлынула кровь. Юноша споткнулся, его внезапно одолела слабость, затем его схватили, подняли и потянули назад чьи-то руки. Верадис увидел Мандроса и выругался, сплюнув кровью на землю у ног. Он был так близко!

Затем где-то сверху и справа затрубили рога. На мгновение битва, казалось, затихла – все следили за звуком.

У подножия холма, который окаймлял поле битвы, строились шеренги воинов – в основном пехотинцев, но с тыла их прикрывали около двух десятков конников. Верадис увидел, как один из них достал меч и занес его над головой. Гундул, сын Мандроса, издал громогласный боевой клич, и его бойцы с криком понеслись вниз по склону.