Текст книги "Злоба"

Гвенит медлила в дверях, оглядываясь на Таннона. Затем переменилась в лице:

– Кивэн!

Корбан пытался вспомнить, когда в последний раз видел сестру. Где же она теперь?

– Надо найти Кивэн, – сказала мама.

Гар положил ладонь ей на руку.

– Надо доставить Бана в безопасное место и надеяться, что по пути найдется и Кивэн. Если нет, я вернусь и найду ее, как только Бан будет в безопасности. Обещаю.

– Но…

– Она смелая и находчивая. Уж кто-кто вывернется из любой такой передряги, так это она. – Гар посмотрел ей в глаза. – Мы не можем ставить Бана под угрозу – жертва и так уже огромна…

Гвенит пристально поглядела на управляющего конюшен:

– Ты точно за ней вернешься?

– Клянусь. Как только уведем отсюда Бана.

Она коротко кивнула.

Дат вдруг сорвался с места, побежал обратно в трапезную, где на коленях скорбел его папа. Корбан немного помедлил, затем поспешил за ним вместе с Гаром и Фарреллом.

Они догнали Дата, когда он подошел к папе, который все еще склонялся над безжизненной фигурой Бетан в объятиях Вонна.

– Давай, пап, быстро, – выдохнул Дат. – Нам надо уходить.

Мордвир поднял взгляд. Дат осторожно обнял папу и попытался его поднять. Корбан передал молот Фарреллу и кинулся на подмогу.

– Оставь меня здесь, – пробормотал Мордвир, когда они общими усилиями поставили его на ноги, – Мне больше незачем жить.

– Живи ради меня, пап, – умолял его Дат. – Или, если тебе этого мало, живи, чтобы отомстить за Бетан!

Вонн взглянул на них, и лицо его исказилось мукой.

Мордвир все же позволил Дату и Корбану оттащить себя обратно к дверям; Вонн молча пошел следом. Галион и остальные ждали их в темном коридоре. Последними за порог шагнули Корбан и Гар, а мимо них протиснулась Гроза. Он оглянулся назад, в зал.

– Папа, – прошептал он. Гар склонил голову.

Корбан уже собирался отвернуться, как вдруг его внимание привлекло некое движение. Натаир и Сумур волокли труп Бренина куда-то в сторону. Оба смотрели прямо на Корбана. Корбан застыл на мгновение, глядя на Натаира. Гар дернул его назад, захлопнул дверь и подтащил длинную скамью, чтобы ее подпереть.

– Вот уберемся отсюда, тогда уж и поскорбеть будет можно, – сказал он.

Корбан кивнул, и они вместе побежали по коридору, а далеко впереди скачками мчалась Гроза.

Глава 87. Кастелл

Кастелл шел вместе со всеми по широкому извилистому проходу вдоль стены, спирально огибающему черную площадку. Он сделал несколько шаркающих шагов ближе к кромке прохода, заглянул за край и увидел далеко внизу проблеск синеватого света.

Вся дружина шла в тишине, нарушаемой лишь топотом ног и поскрипыванием кожи. В воздухе витала тяжесть, некий затхлый запах старости, который становился тем сильнее, чем глубже спускался отряд. Кастеллу сделалось тревожно. А вдруг снова великаны? Битва в подземном ходе почему-то показалась решающей – гунены бились с особым остервенением, точно обороняли последний рубеж. Но кто возьмется предсказать поведение гуненов? Мысли вновь обратились к битве среди могильных насыпей, ползучего тумана и земли, превратившейся в болото. Он вздрогнул, вспомнив, как воины медленно погружались в холодную, чавкающую, гибельную трясину.

Затем земля выровнялась, и глазам открылся вид на то, что лежало впереди.

Перед ними расстилалась толпа воителей – два ряда великанов, стоящих на коленях. Кастелл поспешно занес меч – а затем почувствовал себя дураком.

Они были мертвы. Давно мертвые, тела воинов не падали благодаря затвердевшим кожаным и кольчужным доспехам, а окостеневшие пальцы сжимали топоры и боевые молоты, вросшие в пол, – задние концы черенков уходили в углубления, выбитые в камне. Спаренные ряды мертвых ратников перемежались высокими столбами с чашами, в которых мерцало синее пламя.

Дружина медленно двигалась по широкой дороге, раздаваясь в стороны. В дальнем конце забрезжило нечто, отмеченное языком синего пламени. Кастелл окинул подозрительным взглядом оба ряда гуненов, подспудно готовясь к тому, что это окажутся какие-то новые чары. Возможно, воины-скелеты вдруг оживут и нападут на них. Кожу покалывало, он чувствовал, будто они пристально смотрят на него; но на их истончившихся лицах вместо глаз зияли одни только черные незрячие провалы. Иссушенные угловатые черепа, туго обтянутые кожей, сохранившейся в таком виде неведомо с каких времен, обрамляли заплетенные в косы лохматые пучки волос и усов.

Подойдя ближе к концу пещеры, Кастелл увидел впереди Ромара. А еще разглядел наконец то, что там находилось.

На широком возвышении стоял каменный стул, скорее даже трон, а на нем покоилось тело великана. На великане были железные латы, сработанные из листовидных чешуек, каждая из которых была пришита к кожаной подкладке. На тусклом железе доспеха, на шлеме с плюмажем из конского волоса на голове у исполина и на сапогах с наголенниками зловеще играли отблески синего пламени.

Костлявые пальцы сжимали длинное топорище двусторонней секиры, и металл ее лезвий чем-то отличался от всего остального железа в этом зале. Он был темен и, казалось, не отражал свет факелов, как прочее оружие в этом подземелье, а поглощал его без остатка. Более того, Кастеллу случалось видеть эту секиру и раньше – она хранилась как сокровище в одном из залов в Микиле.

– Мой топор, – выдохнул Ромар.

Мимо Кастелла пронеслись Альцион и Калидус с отрядом джехаров. Он оглянулся, и оказалось, что среди остатков Гадрая и людей Изилтира тоже рассредоточиваются воины в черных одеяниях.

Альцион и Калидус подошли к возвышению. Калидус остановился, Альцион же взошел наверх. Схватил топор, затем бережно извлек его из окостеневшей хватки трупа. Поднял его перед собой, и лицо его приобрело трепетно-восхищенное выражение.

– Подожди, – разорвал почти благоговейное безмолвие резкий оклик. – Это мой топор!

Альцион уставился на короля Изилтира своими черными глазками.

– Это топор Дагды, – произнес он тихо, чуть ли не шепотом, однако его слова разнеслись по всему залу.

– Дагда? Что еще за Дагда?

– Один из семь праотцов, владелец топора из звездный камень, – выдохнул Альцион, словно повторяя некий вызубренный наизусть древний закон. – Этот топор – одно из семь Сокровищ.

– Знаю, – сказал Ромар. – И он мой. Отдай его мне.

– Он принадлежит Натаиру, – возразил Калидус. – Я забираю его как наш единственный трофей, как награду за оказанную помощь. Не будь нашего вмешательства – вы бы даже не достигли Галдиса, не говоря уже о том, чтобы его покорить.

– Что?! – воскликнул Ромар. – Ну уж нет! Вы явились без приглашения, без спросу, без нужды прибились к нашему делу, и теперь вы стремитесь заиметь себе величайший трофей этой войны?! – Ромар шагнул к топору, явно и недвусмысленно бросая вызов.

– Я требую этот топор как трофей для Натаира, короля Тенебрала, нашей Яркой Звезды, Серена Дисглайра, – распевно произнес Калидус.

Кастелл нахмурился – последние слова Калидуса ничего ему не говорили, но в то же время он видел, как они повлияли на окруживших их воинов в темных одеждах: те словно начали к чему-то готовиться.

– Натаир, – пробормотал Ромар. – Серен… что? Он же всего лишь щенок, цареубийца, и он не получит от этого похода никакой добычи, ни одной монеты не заработает на нашей пролитой крови. Ну же, – перевел он взгляд на Альциона, – отдай его мне.

– Нет, – прорычал Альцион.

Ромар поставил ногу на возвышение, но Калидус закрыл ему путь наверх.

– Прочь с дороги, – сказал Ромар, пытаясь отпихнуть Калидуса в сторону. Однако сухощавый человек развернул короля лицом к себе.

Ромар вырвался из хватки Калидуса.

– Отстань! – рявкнул он, протягивая руку к мечу; его почетный караул медленно двинулся вперед.

Ромар поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Альцион замахивается топором, а в следующую секунду топор опустился ему на плечо и разрубил туловище короля от ключицы до грудной клетки.

На миг повисла гробовая тишина, затем люди бросились на Калидуса и Альциона, а джехары тронулись им наперерез. Теперь вокруг вновь бушевала откуда ни возьмись возникшая битва – столь же жестокая, как сражение с гуненами наверху.

Кастелл поднял меч и щит и невольно двинулся к Макуину, прикрывая друга со стороны израненного бока; они смотрели вокруг, потрясенные свирепостью вспыхнувшей сечи.

На глазах у Кастелла падали замертво его соратники-гадрайцы – их противники двигались быстрее и грациознее любых мечников, которых он когда-либо видел, ничуть не уступая Вандилу. Рядом с ними сражался Оргулл: воспользовавшись грубой силой, он поверг одного из джехаров на землю, но его тут же сменил другой – принялся фехтовать с лысым воином, не давая ему прорубиться к телу Ромара.

Вот и к нему, занеся над головой меч, двинулся один воин – вернее, воительница, как понял Кастелл. Юноша отразил ее удар, но женщина обогнула его с разгона, взмахнула мечом – и, наверно, подрезала бы ему сухожилия, если бы Макуин не сделал выпад вперед и не перенаправил ее клинок. Она обошла раненого ратника, мгновенно увидев его слабость. Кастелл заблокировал ее выпад в сторону Макуина, а затем она снова атаковала юношу, норовя обрушить поток ударов на голову и горло. Он с грохотом упал на спину, и меч джехарки просвистел там, где только что было его горло. Вместо того, чтобы положиться на наитие и откатиться как можно дальше, он покатился к ней и врезался ей в ноги. Она упала и почти уже встала на ноги, как вдруг его щит ткнулся ей в плечо, вновь сбив ее с ног, а меч Макуина внезапно вонзился ей в шею. Воительница дернулась один раз, а затем замерла.

Мгновение Кастелл лежал на земле, благодарный другу и не до конца уверенный, что все еще жив.

Потом юноша поднялся и обнаружил, что кругом по-прежнему свирепствует битва, только теперь в основном разделившаяся на множество мелких стычек. Где-то в отдалении размытым пятном метался Вандил: два его меча крутились в воздухе, высекая искры из длинного кривого клинка какого-то джехара. Он завертелся волчком, ударил, и один из мечей глубоко вонзился его противнику в грудь.

На мгновение клинок застрял. Вандил с усилием потянул за рукоять, но рядом неожиданно вырос Альцион. Великан нанес удар. Вандил увидел приближающееся лезвие и взмахнул свободным мечом, чтобы отбить топор, но удар оказался слишком мощным, пришелся в грудь и отбросил его назад, взметнув фонтан крови и костей. Предводитель Гадрая проехался по мощеному полу и остановился, неестественно подвернув одну руку под себя. Он не двигался.

– Давай, – крикнул Макуин, и они вдвоем побежали через зал к своему павшему вождю.

Сзади донесся звон железа, и Кастелл увидел, как Макуина атаковал другой джехар. Затем появился Оргулл – лысый мужчина вонзил острие клинка в спину напавшему на Макуина. Все трое рухнули во чрево одного из великаньих трупов и исчезли в облаке костяной пыли.

Он собрался было прыгнуть за ними, как вдруг перед ним появилась фигура Джаэла с мечом в руке. Его двоюродный брат улыбался.

– Прочь с дороги! – прорычал Кастелл.

– Нам нужно поговорить, – сказал Джаэл.

– Чего?! – не понял Кастелл.

«Поговорить? Здесь? Сейчас?»

Он оттолкнул Джаэла, но засек движение.

Сам по себе выпад Джаэла удалось заблокировать, но юноша отпрянул от брата с глубоким порезом на руке.

– Что ты делаешь? – прошипел он, переводя взгляд со своей кровоточащей руки на брата.

– Утверждаю свое право на престол, – изрек Джаэл, снова нанося удар по Кастеллу.

Джаэл сделал выпад, их мечи сошлись. Кастелл отразил удар, кольнул Джаэла в грудь, увидел, как его удар сменил направление, Джаэл же пробил защиту и треснул брата локтем в подбородок.

Кастелл отшатнулся на шаг, почувствовал вкус крови на губах, а затем его живот взорвался болью от удара, как будто туда заехали кулаком. Он посмотрел вниз и увидел у себя в животе глубоко вонзенный клинок.

Внезапно у юноши подкосились ноги, и его охватила невыносимая усталость. Стало холодно.

Джаэл выдернул меч и рассмеялся.

– Я тебе, кажется, задолжал, – сказал он.

Кастелл попытался что-то ответить, но голос ему уже не подчинялся. Он почувствовал, что куда-то проваливается, зрение помутилось, затем щека ткнулась в холодную землю. Последним, что он увидел, были сапоги Джаэла.

Глава 88. Корбан

В коридорах было темно и тихо, лишь иногда сквозь дверные проемы проникал слабый шум битвы. Корбан и Гар вскоре догнали остальную часть компании, и теперь их было примерно два десятка. Они бежали в почти полном молчании, поворачивая то туда, то сюда, пока Галион наконец не ввел их в какую-то комнату.

По занимающей чуть ли не половину покоев огромной резной кровати Корбан понял, что это опочивальня Бренина. Галион вышел на балкон и стал помогать людям перелезать через бортик и спрыгивать на пустую улицу внизу – благо, было не так уж и высоко. Первыми по привычке пошли Мэррок и Кэмлин, произвели разведку и затем подали знак остальным.

Корбан шел в хвосте и помог маме перелезть через балкон. За ними оставались только Гар, Фаррелл и Галион.

Его поразила внезапная мысль.

– Гроза ведь не прыгнет, – сказал он. – За бортиком ей ничего не видно, а в неизвестность она прыгать не станет.

– Отойди, – пробурчал Фаррелл. – Разойдись! – крикнул он тем, кто находился внизу, взмахнул молотом Таннона, и бо́льшая часть перил обрушилась на мостовую.

Фаррелл усмехнулся и застенчиво пожал плечами.

Вот внизу оказался последний из них, и Корбану пришлось принудить Грозу спуститься.

– Хорошо, – сказал Галион, сколачивая из их толпы подобие строя. – Теперь как можно быстрее к колодцу.

Они тронулись вперед рваной, нестройной колонной: Мэррок шел впереди, Корбан и Гроза с Гаром с одной стороны и Фарреллом с другой замыкали шествие. В самом конце, постоянно оглядываясь назад, шел Кэмлин.

До них то и дело долетал звон оружия, но битва ни разу не подкатилась к ним так близко, чтобы ее можно было увидеть. Они находились в задней части крепости, бо́льшая же часть боев все так же бушевала между Каменными вратами и замком.

Корбан оглянулся через плечо на оранжевое зарево, вставшее над горящими домами и осветившее небо над крепостью, и увидел, как где-то сзади вверху промелькнуло что-то черное. Вот оно мелькнуло опять, потом захлопали крылья, а затем Брине на голову спикировал Краф. Корбан почувствовал облегчение: облезлый старый ворон был по-прежнему с ними. А ведь столь многих уже никогда не поднять…

На бегу парень скривился от боли – щит терся о раненое плечо. Однако он, хоть и не без боли, все еще чудесным образом мог двигать рукой и даже поднимать ее – что было настоящим даром судьбы. Затем, без предупреждения, с боковой улицы им наперерез хлынули воины – около двух десятков, а то и больше, все в красных нарвонских плащах. Они не видели маленькую группу Корбана, пока Мэррок сам не ринулся на них в атаку. Затем Галион и его бойцы двинулись прорубать себе путь прямо сквозь ряды изумленного неприятеля; Фаррелл ревел и размахивал молотом Таннона, словно так и родился с ним в руках. Гроза, оскаля зубы, прыгнула на какого-то охваченного ужасом человека, и ее челюсти сомкнулись на его горле и лице, а когти впились бедняге в живот. Кэмлин без лишних слов бросился в гущу схватки, разя мечом направо и налево.

Со вспышкой боли Корбан обнажил свой собственный клинок, Гар прикрыл парню раненый бок, и они подключились к стычке. Через несколько секунд все было кончено, на последнего нарвонца, еще держащегося на ногах, налетела Гроза – и в два счета с ним разделалась.

Галион наспех пересчитал отряд и обнаружил, что пал из их числа лишь один. Однако многие другие были ранены. Лицо Дата заливала кровь, Тарбен хромал, но ни одно ранение не казалось смертельным. Когда они перестроились, откуда-то поблизости послышались новые крики.

– Надо двигаться, – тихо сказал Галион. – Мы только что наделали шума. Нас могли засечь другие.

Они снова отправились в путь, но услышали, что умерших в их недавней стычке обнаружил другой отряд, а значит, теперь за ними установилась целенаправленная погоня.

Некоторое время Корбан бежал, уткнувшись взглядом в булыжную мостовую, как вдруг что-то заставило его поднять глаза. Он увидел, что Брина и Геб от них отстали. Сначала он думал, что они просто не могут угнаться за всеми, но, когда повернул назад и дошел до них, понял, что это не так. Они даже, похоже, ничуть не запыхались, однако остановились и обратили лица назад, во тьму проулка.

Корбан подошел к Брине и Гебу и открыл было рот, чтобы их поторопить, но тут увидел, что они бормочут что-то себе под нос. Или нет, читают что-то нараспев или даже прямо поют приглушенными голосами. Он покосился на Гара и оглянулся на оставшуюся позади улицу, а топот преследователей тем временем становился все громче. И снова он пошел, чтобы их поторопить, а затем застыл в тревоге.

От земли поднимался туман – как водяной пар, но гуще. Он постепенно растекался и заволакивал собой всю улицу.

Брина покачнулась, и Геб протянул руку, чтобы не дать ей упасть. Они переглянулись, кивнули и отправились вслед за воинами, быстро тающими вдали. Сверху послышалось хлопанье крыльев.

– Ох и не нравится мне это, – пробурчал Фаррелл, устремив взгляд на туман, который по-прежнему с тревожной скоростью расползался у них на глазах и клубился по улице в их сторону.

– Мне тоже, – сказал Корбан, и они повернулись и побежали, догоняя Геба и Брину.

– Что это было? Там, сзади? – шепнул Корбан Брине, когда они остановились, чтобы отдышаться. – Что вы сделали?

– Ну да, лучшего времени для расспросов и не придумаешь, – закатила Брина глаза и отвернулась. – В другой раз.

– Корбан! – крикнул чей-то голос: очевидно, это кричал Галион. – Давай, показывай нам этот твой подземный ход.

Корбан провел всю компанию мимо водоема и спустился по лестнице в нишу, ведущую к колодцу. Зайдя внутрь, он неожиданно остановился: ведь у него не было кремня, чтобы зажечь факелы.

После короткого разговора с Галионом Мэррок и Кэмлин зажгли факелы от светильников в железных держателях на стенах и бросились рыться в поясных мешочках в поисках кремня.

Безмолвно, будто погребальное шествие, спускались они вереницей в пещеру, а на их лицах читались надежда и сомнение.

Корбан торопливо опустился на колени, лег ничком и перегнулся через край колодца, так что маме пришлось присесть на корточки и взять сына за ноги, чтобы не свалился. С секунду пошарил рукой, затем нашел выемку с холодной ручкой внутри и повернул засов. Из-за крышки послышалось шипение, затем раздался щелчок, а затем все в один голос ахнули: в стене колодца проступила дверь.

Корбан вскочил на ноги и не смог удержаться от улыбки – с таким уморительным видом все таращились на него, разинув рты. Он подошел к каменной двери и широко распахнул ее, скрипнув петлями.

– Постой-ка, – сказал Галион. – Об этом еще кто-нибудь знает?

Корбан пожал плечами и поморщился от острой боли.

– Никто из тех, кого я знаю.

«Кроме Кивэн».

– Об этом знает мой отец. И, может быть, еще один или два человека в его имении, – раздался голос и вперед выступил Вонн. – По крайней мере, насколько я знаю.

– Как можно доверять ему? – крикнул другой голос: это оказался Дат, гневно пожирающий взглядом сына Эвниса.

Вонн с вызовом посмотрел на него.

– Верно, мой отец оказался предателем. Но не я. Я принес присягу Бренину и всему Ардану. Я не поступлюсь всем этим так же легко, как отец… – он прервался, его голос почти надломился. – А еще сегодня ночью я кое-кого потерял. Кого-то, кто был мне очень дорог. – Он с дерзким видом огляделся вокруг. – С этой ночи моя верность более не принадлежит отцу.

Галион смерил его долгим пристальным взглядом, затем кивнул:

– Идем с нами. Но знай: за тобой будут наблюдать, и, если окажется, что ты нам солгал, ты умрешь.

Вонн кивнул в знак согласия, и они начали по очереди проходить через каменный дверной проем; Корбан увидел, как мама занесла ногу над порогом, а затем остановилась.

– Кивэн, – прошептала она. – Не могу я ее оставить. Я должна вернуться.

– Я вернусь за ней, как только вы с Баном будете далеко отсюда, – сказал Гар. – Подумай, Гвенит. Нельзя тебе туда возвращаться. – Его взгляд метнулся на Корбана, затем снова на Гвенит. А она так и стояла, дрожа, и вот на глаза ее навернулись первые слезы.

– Я должна, – снова прошептала она.

– Тебе ее не найти, – донесся голос последнего из тех, кто прошел через открытую дверь. Это был Мэррок. – Я видел, как она…

– Где? – перебила Гвенит. – Когда?

– Я видел, как она упала, – медленно, взвешивая каждое слово, произнес Мэррок. – Со стены над Каменными вратами.

– Что? – опешила Гвенит. – Не понимаю!

– Она сражалась с Коналлом. – Мэррок посмотрел на Галиона, который обернулся при упоминании своего брата.

– С Коналлом, говоришь? – резко переспросил он.

– Да. Он был среди тех, кто участвовал в измене Эвниса и помогал ему отпереть ворота, – бросил Мэррок. – Там были воины в черном, вроде Сумура, и Кивэн метала в них ножи. Коналл пытался ей помешать. Вот они вдвоем и упали. – Он покачал головой.

Гвенит всхлипнула, содрогнувшись всем телом, и свернула в темноту подземного хода; Гар последовал за ней. Мэррок посмотрел на Корбана.

– Еще не одному из нас эта ночь принесет скорбь.

Корбан не смог вымолвить ни слова – на него внезапно навалилась тошнота и усталость.

– Идемте, надо уходить, – сказал Галион, превозмогая собственное горе, и Корбан затворил каменную дверь.

Путешествие по туннелям прошло для Корбана в каком-то оцепенении: его преследовали воспоминания о Кивэн, словно сестра прямо сейчас шла рядом с ним.

В конце концов они вышли в широкую круглую комнату – ту самую, в которой Корбан когда-то был. Туша змея была по-прежнему на месте, хотя по сравнению с прошлым разом разложилась еще сильнее. Кожа свисала лоскутами, из-под нее поблескивали обнажившиеся позвонки. Картину довершало ужасающее зловоние.

Их вереница остановилась поглазеть на чудовище.

– Сколько еще? – спросил Галион у Корбана.

– Здесь сложно измерить время, – сказал Корбан, – но, по-моему, мы где-то на полпути до конца.

– А-а, – проворчал Галион. – А что потом? Куда ведет этот ход?

– В пещеру, которая выходит на взморье.

Галион удивленно огляделся.

– Как так вышло, что никто не нашел этого места раньше?

– Вход скрывали чары. Я нашел его чисто случайно.

– Веди нас.

Так Корбан и сделал.

Долгое время они шли по ходам с высокими потолками, а впереди, как и позади, неизменно царил беспросветный мрак. Поначалу все молчали: всех лишил дара речи ужас пережитой ночи, а также явное изумление – как-никак, подземелья, по которым они шли, лежали глубоко под их домами и притом скрывались от постороннего глаза уже немереное количество веков. Постепенно, однако, тишина стала сходить на нет, люди принялись вполголоса шушукаться друг с другом.

Корбан с Грозой, которая мягко ступала рядом, оставались во главе шествия и уводили народ все ниже и ниже в глубины скалистого мыса. Он вдруг понял, что кто-то вот уже некоторое время идет рядом с ним. Это была мама. Не говоря ни слова, она потянулась и взяла его за руку. Так они шли еще долгое время, спускаясь все глубже в недра холма.

В конце концов путь начал выравниваться, и вскоре они оказались в пещере, которую Корбан сразу же вспомнил, – широкой и высокой, с отвесными стенами и морскими волнами, что заливались через какую-то узкую щель и лениво бились о стены.

Корбан остановился и посмотрел на темные воды; у его плеча встал Галион.

– Проход к пещере находится там, – показал Корбан пальцем. – Похоже на сплошную скальную стену, но это всего лишь чары. Думаю, их оставили великаны.

Брина и Геб поспешили туда, куда указал Корбан, и целительница сунула руку внутрь скалы. Та вошла по локоть, и знахарка усмехнулась.

– Отлично! – воскликнул Геб. – Столько лет тут живем, а не знаем!

– Мы рядом с побережьем, – сказал Галион. – Надо выяснить, что нас ждет, когда мы выберемся наружу. Пока что мы еще не в безопасности.

Пока они обсуждали, как быть дальше, Корбан что-то услышал – какой-то плеск.

– Слышал? – пробормотал он, подтолкнув Гара.

– Да, – сказал Гар, щуря глаза и вглядываясь во мрак.

Из воды поднялась фигура – свет факелов дотуда не доходил, и она казалась просто невнятной бесформенной громадой. Затем она рванулась к ним – это был змей, покрытый влажной серовато-белой чешуей и оскаливший клыки. Он был крупнее, чем та туша в пещере, – намного крупнее – и бросился прямо на Корбана. Парень попытался увернуться, но гад двигался слишком быстро. Гроза молниеносно вцепилась зубами твари в шею, а когтями впилась в плоть. От ее удара змей потерял равновесие и под весом зверя ушел вниз. Выдающиеся клыки Грозы глубоко вонзились в чешуйчатое тело, змей издал отвратительное шипение и задергался. Мышцы его яростно сократились, и Гроза взлетела в воздух. Врезалась в стену, заскулила и, обмякнув, оползла на землю.

– Нет! – закричал Корбан. Не хватало еще и Грозу потерять этой ночью! Он обнажил меч и бросился на змея.

Его движение будто стряхнуло с окружающих какие-то чары, и почти все кинулись вслед за Корбаном в атаку. Змей вскинулся на дыбы, точно растерявшись от такого множества противников и обрушившихся на него ударов. Одного бойца он умертвил ядовитым укусом в шею. Затем Фаррелл бросился вперед и огрел чудовище молотом Таннона по башке. Раздался тошнотворный хруст, и змей с проломленным черепом безвольно упал наземь и замер.

Тарбен шагнул вперед и вонзил меч гадине в глаз.

– Перестраховаться никогда не помешает, – пояснил он для зрителей.

Корбан ринулся к Грозе. Та неуверенно поднялась и заскулила, когда Брина осмотрела ее плечо, но, помимо этого, с нею, кажется, было все в порядке.

– Будет жить, – объявила Брина, и Корбан облегченно выдохнул.

Они перевязали раны, а затем собрались перед зачарованной стеной. Первым, ведя за руку Эдану, прошел Галион. С самой трапезной принцесса не проронила ни слова и теперь равнодушно шла вперед, опустив глаза. Корбан и моргнуть не успел, как оба исчезли в толще скалы. Затем вперед двинулись другие люди – Мэррок, Кэмлин и все остальные, – пока в пещере не осталось всего несколько человек.

– Пойдем, – окликнул Корбана Геб. Теперь по эту сторону скалы были только Гар, мама и Гроза. Гар кивком велел ему идти первым. Парень непроизвольно зажмурился, вошел в скалу – и чуть не пошатнулся, когда не встретил сопротивления или почти никакого сопротивления. Со всех сторон, а также в ушах нарастало давление, кожу закололо, а затем он вышел с другой стороны и увидел перед собой всю их небольшую компанию, собравшуюся на узком скальном уступе.

Он услышал, как за стеной заскулила Гроза, посмотрел вниз и увидел, что она не вышла вместе с ним. Мгновение он неуверенно топтался на месте, потом ступил обратно в пещеру.

Гроза стояла перед каменной стеной, прижав уши к голове. Увидев Корбана, она описала круг и радостно взвизгнула.

– Уперлась – и ни в какую, – сказал Геб. – Пытался я помочь ей по мере сил, но она так на меня зыркнула, что я сразу понял, где она мою помощь видала.

Некоторое время Корбан уговаривал Грозу пройти через стену, Гар и Гвенит подталкивали ее сзади, но безуспешно.

– Давай же, – ворчал Корбан, пытаясь выманить ее из пещеры. – Ты меня смущаешь. Даже Краф никогда так не вредничал.

В конце концов, по предложению Гара, Гвенит оторвала от своей сумки полоску ткани, и Корбан повязал ее Грозе на глаза, а что осталось – забил волченихе в уши.

– С лошадьми срабатывает, – пожал плечами Гар.

Затем они попробовали по новой.

На этот раз план оказался более успешным, и, когда голова и передняя часть Грозы прошли сквозь зачарованный участок стены, Корбан снял с нее повязку. Она увидела впереди открывшийся путь и внезапно кинулась вскачь на ту сторону. Последним из всех прошел Геб.

Они очутились в пещере с высоким потолком, на узком, скользком каменном уступе, который омывало мерно бьющимися о скалы приливными волнами. Там, где они разбивались о выщербленные, обросшие моллюсками камни, вспенивались белые барашки. Пещеру наполнили отзвуки доносящегося от побережья шума прибоя.

Горстка людей нерешительно тронулась в путь; Мэррок и Кэмлин прокрались вперед, чтобы разведать обстановку. Тропа змеилась и извивалась, а пещера с каждым их шагом становилась все шире. Вскоре Кэмлин вернулся и шепотом велел загасить факелы. Когда они миновали очередной поворот, Корбан увидел лунный свет, который лился в устье пещеры и посылал по плещущей воде мерцающие отблески.

Они медленно выкарабкались из пещеры и невдалеке за мелководным заливом увидели взморье Гавана. Буря закончилась, перед ликом луны проносились тонкие клочья туч.

Вокруг, кажется, было все спокойно, хотя темные глыбы рыбацких лодок, выволоченных на берег, могли таить за собой много непрошеных наблюдателей. В бухте едва-едва виднелась темная громадина – это мягко поднимался и опускался на волнах корабль Натаира.

Галион созвал общее собрание, и вскоре они набросали что-то вроде чернового плана действий и шли по воде по направлению ко взморью, стараясь не поднимать слишком громкий плеск. Прилив спадал, вода была так холодна, что у Корбана временами перехватывало дыхание. Потом они пробирались через взморье, и теперь главенство взяли на себя Дат и Мордвир – и вот наконец подвели всю вереницу к собственной рыбацкой лодке, уткнувшейся килем в гальку.

С огромным усилием вся группа в без малого двадцать человек столкнула утлую лодчонку вниз по берегу к кромке воды. Сердце Корбана бешено грохотало от каждого хруста камешков у кого-нибудь под ногами или под скользящим килем лодки. Он почти возликовал, когда почувствовал, что его ноги лижут волны, а затем – что лодку схватило и повлекло морское течение.

Дат и Мордвир забрались на борт, остальные вытолкали лодку еще дальше, затем побежали к деревянной пристани чуть дальше по взморью. Стуча башмаками по доскам, поспешили на самый ее конец и стали ждать, когда же Дат и Мордвир подведут ялик к ним. Корбан увидел, как на мачте развернулись паруса, как затрепетали, когда их ласково приголубил ветер, а потом вдруг надулись, а вокруг носа, дугой прорезавшего воду по направлению к ним, вспенились белые волны.

Из всех мгновений, которые Корбан пережил этой ночью, нынешнее показалось ему самым пугающим, так как, сидя на конце деревянной пристани, они были почти беззащитны. Он взглянул на тусклую тень Дун-Каррега в первых бледных лучах рассвета и увидел оранжевое зарево – внутри огромных каменных стен по-прежнему полыхал пожар.

Внезапно лодка Мордвира приблизилась к пристани, и он перебросил через борт моток веревки. Галион поймал его, вместе с остальными помог подтянуть ялик вплотную, и тогда люди принялись карабкаться на борт. Вскоре они оттолкнулись от берега, и большинство изнеможенно растянулось на палубе – хотя, сказать по правде, трехместное суденышко было несколько тесновато для такой оравы.