Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

Для более подробного ознакомления с этим вопросом, читатель может обратиться к таким широко известным авторам, как лорд Роберт Монтегю в Англии; и на Континенте, Эдгар Квине: «L'Ultra-montanisme»; Мишле: «Le prêtre, la Femme et la Famille»; Поль Берт: «Les Jésuites»; Фридрих Нипполд: «Handbuch der Neuerster Kirchengeschichte and Welche Wege führen nach Rome?», и т. д., и т. д.

Тем временем, мы напомним слова предупреждения, которые мы получили от одного из наших теософов, ныне покойного д-ра Кеннета Маккензи, который, говоря об иезуитах, сказал:

«Их шпионы есть повсюду, во всех доступных слоях общества, и они могут выглядеть учеными и мудрыми, или же простыми и глупыми, в соответствии со своими инструкциями. Существуют иезуиты обоих полов и любого возраста, и является общеизвестным фактом, что члены ордена, принадлежащие к высокопоставленным семьям и имеющие утонченное воспитание, действуют как слуги в протестантских домах, и совершают другие дела такого рода для достижения целей Общества. Мы не можем быть здесь чересчур бдительными, ибо все Общество, основывающееся на законе беспрекословного повиновения, может употребить свою силу для достижения любой поставленной цели, с безошибочной и фатальной точностью».[731]731
  «Королевская масонская энциклопедия», стр. 369.


[Закрыть]

Иезуиты утверждают, что:

«Общество Иисуса – это не человеческое изобретение, но оно происходит от того, чье имя носит. Ибо Иисус сам определил это правило жизни, которому следует Общество, сначала своим собственным примером, а впоследствии – своими словами».[732]732
  Имаго, «Primi Sæculi Societatis Jesu», кн. I, гл. 3, стр. 64.


[Закрыть]

Теперь, пусть сами благочестивые христиане послушают и познакомятся с этим мнимым «правилом жизни» и заповедями их Бога, в понимании иезуитов. Петр Алагона (St. Tomæ Aquinatis: Summæ Theologiæ Compendium)[733]733
  Фома Аквинский (1225–1274): «Сумма богословия».


[Закрыть] говорит:

«По велению Бога законно убить невиновного человека, украсть или предать… (Ex mandato Dei licet occidere innocentem, furari, fornicari); потому что он – Господин жизни и смерти, и всех вещей, И ЭТО С ЕГО СОИЗВОЛЕНИЯ ВЫПОЛНЯЮТСЯ ЕГО ПРИКАЗЫ». (Ex primâ secundæ, Quæst., 94.)

«Член религиозного ордена, который на короткое время оставил свой обычай ради греховной цели, свободен от ужасного греха и не подвергается отлучению от церкви». (Де Руже: «Stele», lib. iii, sec. 2, Probl. 44, n. 212).[734]734
  Антоний Эскобар: «Universæ absque lite sententiæ», Theologiæ Moralis receptiore, ect., Tomus I, Lugduni, 1652 (Ed. Bibl. Acad. Cant.). «Idem sentio, e breve illud tempus ad unius horæ spatium traho. Religiosus itaque habitum demittens assignato hoc temporis intersititio, non incurrit excommunicationem, etiamsi dimmittat non solum ex causâ turpi, scilicet fornicandi, aut clàm aliquid abripiendi, set etiam ut incognitus ineat lupanar». Probl. 44, n. 213. («Разоблаченная Изида», том II, стр. 452.)


[Закрыть]

Табернский Иоанн Креститель ставит следующий вопрос:

«Обязан ли судья возвратить взятку, которую он получил за вынесение приговора? Ответ: «Если он получил взятку за вынесение несправедливого приговора, то, вероятно, он может ее не возвращать… Это мнение поддержали и защитили пятьдесят восемь докторов» (иезуитов)».[735]735
  «Synopsis Theologiæ Practicæ», pars. II, tra. 2, c. 31.


[Закрыть]

На этом мы вынуждены остановиться. Настолько отвратительно распущены, лицемерны и деморализующи почти все эти предписания, что большинство из них невозможно опубликовать, кроме как на латыни.[736]736
  См. «Принципы иезуитов, изложенные в цитатах их собственных авторов». Лондон, 1839 г.


[Закрыть]

Но что же мы должны думать о будущем Общества, если оно контролируется в своих словах и делах этой столь отвратительной основой! Чего мы должны ждать от публики, которая, зная о существовании вышеприведенных обвинений, и о том, что они не являются преувеличениями, но опираются на исторические факты, все же позволяет иезуитам, чуть ли не с благоговением, собираться, и в то же время всегда высказывает презрение к теософам и оккультистам? Теософия преследуется при помощи необоснованной клеветы и насмешек с подстрекательства тех же самых же иезуитов, и много есть таких, кто вряд ли осмелится открыто признать свою веру в философию архатства. И все же это не Теософское общество всегда угрожало публике моральным разложением и открытым проявлением в полном объеме семи смертных грехов под маской святости и следования Иисусу! И теософы никогда не держали в секрете своих правил, ибо они живут при ярком дневном свете истины и искренности. А что же можно сказать об иезуитах в этом отношении?

«Иезуиты, принадлежащие к высшей категории», – говорит, к тому же, Луис Ламберт, – «имеют полную и абсолютную свободу действий – даже на убийство и поджог. С другой стороны, те иезуиты, которые оказываются виновными в малейших попытках подвергнуть опасности или риску Общество Иисуса – безжалостно наказываются. Им позволяется писать наиболее еретические книги, при условии, что они не откроют тайны ордена».

Все эти «тайны», безусловно, имеют в высшей степени ужасную и опасную природу. Сравним некоторые из этих христианских заповедей и правил для вступления в это Общество, имеющих, как утверждается, «божественное происхождение», с законами, которые регулировали принятие в тайные общества (храмовые мистерии) язычников.

«Брат-иезуит имеет право убить всякого, кто может представлять опасность для иезуитизма».

«Христианские и католические сыны», – говорит Стефан Фагундес, – «могут обвинить своих отцов в преступлении или ереси, если те хотят увести их от веры, даже если они могут знать, что их родители будут сожжены и преданы смерти за это, как учит Толет… И они не только могут отказать им в пище… но они могут также справедливо убить их».[737]737
  В «Præcepta Decaloga» (издание Сионской библиотеки), том I, кн. IV, гл. 2, н. 7, 8.


[Закрыть]

Хорошо известно, что император Нерон никогда не осмеливался желать посвящения в языческие мистерии из-за убийства Агриппины!

В Разделе XIV «Принципов иезуитов» мы обнаруживаем, что убийство соответствует христианской этике, выраженной отцом Генри Генрикесом в «Summæ Theologiæ Moralis», том I, Венеция, 1600 г. (Ed. Coll. Sion):

«Если человек, совершивший прелюбодеяние, даже если он священнослужитель… подвергся нападению мужа и убил нападавшего… он не может считаться нарушившим закон (nonridetur irregularis)». (Кн. XIV, De Irregularite, раз. 10, § 3.)

«Если отец был опасен для Государства (будучи изгоем), и для общества в целом, и не было никаких других способов избежать этого дурного поступка, тогда я бы одобрил это (убийство сыном своего отца)», – говорится в части XV, «Об отцеубийстве и человекоубийстве».[738]738
  Мнение Джона Дикастилле, часть XV, «De Justitia et Jure», и т. д., стр. 319, 320.


[Закрыть]

«Для священнослужителя, или члена религиозного ордена, было бы законным убить клеветника, который пытается распространить ужасные обвинения против него самого или его религии»,[739]739
  «Cursûs Theologici», Tomus V, Duaci, 1642, Disp. 36, Sect. 5, n. 118.


[Закрыть] – это правило изложено иезиутом Франциском Амикусом.

Одним из наиболее непреодолимых препятствий для получения посвящения, как у египтян, так и у греков, было убийство любого рода, или даже просто невоздержанность.

Эти «враги рода человеческого», как их называют, еще раз получили свою старую привилегию работать в тайне, соблазнять и разрушать всякое препятствие на своем пути – с полной безнаказанностью. Но – «кто предостережен, тот вооружен». Люди, изучающие оккультизм, должны знать о том, что в то время как иезуиты при помощи своих методов умудрились заставить мир в целом, и англичан в частности, думать, что не существует такой вещи как МАГИЯ, эти хитрые и коварные интриганы сами содержат магнетические кружки и создают магнетические цепи посредством концентрации своей коллективной воли, когда они имеют какой-либо специальный объект для воздействия, или какую-нибудь особенную и важную персону для осуществления влияния на нее. Кроме того, они проявляют чрезвычайную щедрость, способствующую им в этом предприятии. Их богатство безгранично. Когда их недавно изгнали из Франции, они вывезли с собой столько денег, частично переведенные в английские ценные бумаги, что последние немедленно возросли в своей цене, о чем тогда сообщала «Daily Telegraph».

Они добились успеха. С этого времени церковь является их безвольным орудием, и папа – лишь бедный инструмент в руках этого ордена. Но надолго ли? Может настать такой день, когда их богатства будут насильно отняты у них, и они сами будут безжалостно уничтожены под гром проклятий и аплодисментов всех наций и народов. Существует Немезида – КАРМА, хотя она и позволяет часто Злу и Греху успешно продолжать свое дело в течение веков. Также тщетна их попытка, со своей стороны, угрожать теософам – своим непримиримым врагам. Ибо последние, вероятно, это единственная организация во всем мире, которая может не бояться их. Они могут попытаться, и возможно успешно, уничтожить отдельных членов. Но они напрасно протягивали бы свои руки, сильные и могущественные, нападая на Общество. Теософы столь же хорошо защищены, и даже лучше, чем они сами. Для современных ученых, для всех тех, кто ничего не знает, и тех, кто не верит в то, что они слышат о БЕЛОЙ и ЧЕРНОЙ магии, все вышеизложенное будет выглядеть как нонсенс. Пусть так, хотя Европа очень скоро почувствует, и уже сейчас ощущает тяжелую руку последней.

Иезуиты и их приверженцы клевещут и по любому поводу оскорбляют теософов. Их обвиняют в идолопоклонстве и суеверии; и все же мы читаем в тех же самых «Принципах» отцов-иезуитов:

«Более правильным является то мнение, что всем неодушевленным и неразумным объектам можно законным образом поклоняться», – говорит отец Габриэль Васкес, рассказывая об идолопоклонстве. – «Если правильно понимать учение, которое мы создали, то можно поклоняться не только Богу и нарисованному образу, и любому святому предмету, который пользуется авторитетом у народа, как Его образ, но также и любому другому объекту в этом мире, будь он неодушевленным и неразумным, или же разумным по своей природе».[740]740
  De Cultu: «Adorationis, Libri Tres», Lib. III, Disp. I, c. 2.


[Закрыть]

Таков римский католицизм, идентичный и с этого времени единый с иезуитизмом – как это показано в послании кардинала-епископа Кембрии, и папой Львом. Это наставление, делает ли оно честь христианской церкви или нет, может быть с пользой процитировано любым индусским, японским, или каким-либо другим «языческим» теософом, который все еще не отказался от веры своего детства.

Но нам пора заканчивать. На языческом Востоке существует пророчество относительно христианского Запада, которое, если его перевести на понятный английский язык, будет выглядеть так:

«Когда завоеватели всех древних народов будут побеждены, в свою очередь, армией черных драконов, созданных их грехами и порожденных разложением, тогда пробьют часы освобождения первых».

Нетрудно определить, кто эти «черные драконы». И они, в свою очередь, увидят, что их могущество остановлено и силой низвергнуто освобожденными легионами. Тогда, возможно, наступит новое вторжение Атиллы с далекого Востока. Однажды миллионы людей из Китая и Монголии, язычников и мусульман, снабженных всеми наиболее смертоносными видами оружия, изобретенными цивилизацией, и усиленные Небожителями Востока, опираясь на инфернальный дух торговли и жажде наживы на Западе, и, кроме того, хорошо обученные христианскими человекоубийцами, – ворвутся и захватят разлагающуюся Европу, подобно неудержимому потоку. Таков будет результат деятельности иезуитов, которые, как мы надеемся, падут его первой жертвой.

«Теософские махатмы»

Перевод – К. Леонов

С искренним и глубоким сожалением (хотя и без удивления, поскольку за долгие годы я смогла подготовиться к таким заявлениям) я прочла в рочестерском «Оккультном слове», издаваемом миссис Дж. Кейбл, преданным президентом Теософского общества в этом городе, ее редакционную статью, написанную совместно с м-ром У. Т. Брауном. Ее внезапное изменение чувств можно считать вполне естественным для женщины, поскольку у нее никогда не было таких возможностей, как у м-ра Брауна; и ее чувства, с которыми она пишет: «после большого желания… вступить в контакт с теософскими махатмами мы пришли к заключению, что бесполезно пытаться достигнуть психическим взором Гималаев…» – бесспорно разделяются многими теософами. Оправданы ли подобные жалобы, и кто в этом виноват, теософы или «махатмы», – вопрос остается открытым. Этот вопрос был в подвешенном состоянии в течение нескольких лет, и его следует решить сейчас, поскольку двое жалующихся заявляют, поставив под этим свои подписи, что «мы (они) не должны следовать за восточными мистиками, которые не могут подтвердить свою способность помочь нам». Эта последняя часть предложения требует серьезного исследования. Я прошу дать мне возможность сделать несколько замечаний по этому поводу.

Скажем вначале, что тон всей статьи – это тон настоящего манифеста. Сокращая и убирая библейские выражения, в изобилии встречающиеся в статье, ее можно свести к следующей декларации-парафразе: «Мы стучали в их дверь, и они не ответили нам; мы просили их о хлебе, они отказали нам даже в камне». Обвинение чрезвычайно тяжелое; тем не менее, это и несправедливо, и нечестно, – вот то, что я собираюсь показать.

Поскольку я была первой в Соединенных Штатах, кто сделал достоянием общественности факт существования наших Учителей, и сделала доступным священные имена двух членов Братства, неизвестных до того в Европе и Америке (за исключением немногих мистиков и посвященных), но священных и почитаемых на всем Востоке и особенно в Индии, что привело к возникновению множества вульгарных спекуляций и насмешек вокруг этих святых имен и закончилось публичным осуждением, поэтому я полагаю, что моим долгом является опровержение уместности последнего путем объяснения всей ситуации в целом, ибо я чувствую себя главным обвиняемым. Может быть, это будет полезно для некоторых, и интересно для других.

Пусть никто не думает, однако, что я выступаю как защитник тех, кто, совершенно очевидно, не нуждается в защите. То, что я намереваюсь сделать, это просто представить факты, а после этого ситуация пусть будет оцениваться по существу. На ясное заявление наших братьев и сестер о том, что они «жили шелухой (чем-то внешним и несущественным)», «искали странных богов», не получая доступа к ним, я, в свою очередь, спросила бы столь же открыто: «Уверены ли вы, что стучали в правильную дверь? Уверены ли вы в том, что не утратили своего пути, останавливаясь слишком часто во время путешествия у каких-то странных дверей, за которыми лежат в засаде злейшие враги тех, кого вы ищете?» Наши УЧИТЕЛЯ – это не «какой-нибудь ревнивый бог»; они просто святые смертные, и тем не менее более высокие, чем кто-либо в этом мире, в моральном, интеллектуальном и духовном отношениях. Сколь бы святыми и продвинутыми в науке мистерий они ни были, все же они люди, члены Братства, подающие пример служения его освященным временем законам и правилам. И одно из первых правил этого Братства требует, чтобы те, кто начинает свое путешествие на Восток под руководством и с благословения тех, кто является хранителями этих мистерий, следовали бы только прямой дорогой, не останавливаясь на каждом повороте и не пытаясь примкнуть к другим «Учителям» и профессорам, принадлежащим часто Науке Левой Руки; они должны иметь доверие и быть терпеливыми, а также удовлетворять некоторым иным требованиям. Не обладая ни одним из этих качеств, какое право имеют те или иные мужчины или женщины взывать к обязанности Учителей помогать им?

Поистине «Живущие на пороге находятся внутри!»

Каждый теософ, став кандидатом в челы, или удостоившись чести быть избранным, должен сознавать неписанное взаимное обязательство, даже если не последовало официального заявления и признания обеих сторон, – подобное обязательство является священным. Это – узы на весь семилетний испытательный срок. Если в течение этого времени, невзирая на многие недостатки и ошибки кандидата, вполне естественные для человека (за исключением двух, о которых нет необходимости заявлять в печати), он остается во всех своих искушениях верным избранному им Учителю, или Учителям (в случае мирских кандидатов), то только тогда теософ будет посвящен в…, и с этих пор ему позволено сколько угодно общаться со своим гуру, и все его просчеты, кроме одного специально оговоренного, будут рассматриваться сквозь пальцы: они принадлежат его будущей карме, но оставлены в настоящем на усмотрение и суд Учителя. Он один лишь имеет власть судить, можно ли в течение этих долгих семи лет, несмотря на ошибки и прегрешения челы, позволить ему отдельные контакты с гуру, инициатива которых принадлежит либо ему, либо адепту. Последний находится в курсе всех причин и побуждений, которые приводят кандидата к греху совершения или несовершения какого-либо поступка, и является единственным, кто может оценить разумность или неразумность ободрения и поощрения ученика; поскольку только он имеет право на это, считая, что он сам находится под действием неумолимого закона кармы, которого не может избежать никто, от дикого зулуса до высшего из архангелов, – и поэтому он должен быть в высшей степени ответственен за свои собственные поступки.

Таким образом, главное и единственное обязательное условие, требуемое от кандидата или челы в период испытания, – это просто безусловная верность выбранному Учителю и его целям. Это условие sine qua non [совершенно необходимое]; и это, как я говорила, связано не с каким-либо с чувством зависти, а просто с тем обстоятельством, что если магнетические отношения между обоими когда-нибудь разрушатся, то для их восстановления потребуется вдвое больше времени; и кроме того, несправедливо и неразумно, чтобы Учитель тратил свои силы на тех, чье конечное дезертирство часто можно ясно предвидеть заранее. Сколь многие из тех, кто ожидая «одобрения заранее», как я это назвала бы, и будучи разочарованы в этом, обвиняют своих Учителей в эгоизме и несправедливости вместо того, чтобы скромно повторять mea culpa [моя вина]? Они способны по своей воле рвать нить, связывающую их с Учителем, десять раз за один год, и все же будут каждый раз надеяться, что все вернется к старому! Я знаю об одном теософе, – разрешите мне не называть его имени, хотя я надеюсь, что он узнает себя сам, – спокойном, интеллигентном молодом джентльмене, мистике по природе, который в своем неблагоразумном энтузиазме и нетерпении менял Учителей и свои взгляды примерно полдюжины раз менее чем за три года. Прежде всего он предложил себя, был принят для испытания и дал клятву ученичества; примерно через год после этого, он внезапно решил жениться, хотя к тому времени он имел несколько доказательств телесного присутствия своего Учителя и был удостоен нескольких поощрений. Оставив планы на женитьбу, он начал искать «Учителей» в других странах и стал фанатичным последователем розенкрейцеров; затем он вернулся к теософии в качестве христианского мистика; после этого пытался совершенствовать свой аскетизм, живя с женой; в конце концов он оставил эту идею и превратился в спиритуалиста. И сейчас, решив еще раз попробовать, «чтобы его приняли назад как чела» (я имею его письмо), и не получив ответа от своего Учителя, он вообще отрекся от него и стал искать так же, как это сказано в вышеупомянутом манифесте, своего старого «Ессея-Учителя, и испытывать духов при помощи его имени». Талантливый и уважаемый редактор «Оккультного слова» и ее секретарь правы, они выбрали единственно верный путь, на котором с очень небольшим количеством слепой веры они, разумеется, не встретят ни разочарований, ни обмана. «Для многих из нас приятно», – говорят они, – «подчиниться зову „Человека Скорбей“, который никого не отправит назад из-за того, что тот является недостойным или не набравшим определенный процент личных добродетелей». Откуда они это знают? Разве только они приняли ужасную по своему цинизму и весьма опасную догму протестантской церкви, которая учит прощению даже самого тяжкого преступления, если только убийца искренне верит в то, что кровь «Искупителя» спасет его в последний момент, – что это, кроме слепой, далекой от философии, веры? Эмоциональность – это не философия; и Будда посвятил свою долгую, полную самопожертвования, жизнь тому, чтобы спасти людей именно от этого порожденного дьяволом суеверия. Почему мы говорим сейчас, не переводя дыхания, о Будде? Учение о спасении благодаря личным добродетелям и самозабвению – это краеугольный камень в учении Господа Будды. Оба вышеупомянутых автора могли «искать странных богов», и скорее всего они так и делали, но это не были наши УЧИТЕЛЯ. Они «трижды отреклись от Него», а теперь, «с кровоточащими ступнями и изнеможенным духом» хотят «молиться, чтобы Он (Иисус) взял нас (их) еще раз под свое крыло», и так далее. Конечно, «Учитель из Назарета» пока еще делает им одолжение. Они все еще «живут шелухой» и в «слепой вере». Но в этом они являются самыми лучшими судьями, и никто в нашем Обществе не имеет права вмешиваться в их личные верования; но лишь небеса могут помочь в том, чтобы однажды они, будучи глубоко разочарованными, не превратились в наших злейших врагов.

И все же тем теософам, которым не нравится наше Общество в целом, никто никогда не давал каких-либо поспешных обещаний; тем более, ни Общество, ни его основатели никогда не предлагали своих «Учителей» как премию за хорошее поведение. Многие годы каждому новому члену говорилось, что ему не обещают ничего; он должен всего ожидать лишь от своих личных заслуг. Теософ полностью свободен и ничем не ограничен в своих поступках. Если он чем-то недоволен, он волен alia tentanda via est [искать другие пути], менее тяжелые и утомительные; и так до тех пор, пока он не будет готов принять на себя ученичество и не решится заслужить покровительство Учителя. Прежде всего к таким людям я обращаюсь сейчас с вопросом: а выполнили ли вы свои обязательства и обещания? Вы, которые охотно возложили бы всю вину на Общество и его Учителей (последние – воплощение милосердия, терпимости, справедливости и вселенской любви), вели ли вы подобающую жизнь, которую должен вести человек, пожелавший стать кандидатом в ученики, и соблюдали ли вы все необходимые в таком случае требования? Пусть тот, кто чувствует в своем сердце и своей совести, что так оно и было, – что он не совершал никаких серьезных проступков, никогда не сомневался в мудрости своего Учителя, никогда не искал другого Учителя, или Учителей, стремясь как можно быстрее сделаться оккультистом и овладеть оккультными силами; и что он никогда не изменял ни в помыслах, ни на деле своему теософскому долгу, – пусть тот, говорю я, выйдет вперед и протестует. Он вправе делать это без всякого страха, поскольку не понесет за это никакого наказания и даже не получит ни единого упрека, если не считать того, что он будет исключен из Общества – того самого, которое известно своими самыми широкими и либеральными взглядами, наиболее всеобъемлющего из всех известных и неизвестных Обществ. Я опасаюсь, правда, что мое приглашение останется без ответа. Я знаю, что за одиннадцать лет существования Теософского общества из семидесяти двух принятых на испытательный срок полных чел и нескольких сотен мирских кандидатов всего лишь трое до сих пор не утратили своего статуса, и всего лишь один из них достиг истинного успеха. Никто не вынуждает кого-либо идти в ученичество; никаких обещаний не дается, – ничего, кроме того, что между Учителем и вероятным учеником существуют взаимные обязательства. Истинно, истинно, много есть званых, но мало избранных; или, точнее, мало тех, у кого есть достаточно терпения, чтобы пройти весь мучительно горький путь до конца, – если можно выразить таким образом простую настойчивость и единство цели.

И что же сказать об Обществе в целом за пределами Индии? Кто из многих тысяч его членов ведет истинную жизнь? Может быть так скажет тот, кто является вегетарианцем – но таковы ведь слоны и коровы, – или тот, кому случается быть холостым, хотя его бурная молодость шла совсем в другом направлении; или же тот, кто изучает «Бхагаватгиту» или «философию йоги», читая их шиворот на выворот, но являются ли они истинными теософами, живущими в соответствии с духом Учителей? Как не сутана делает человека монахом, так и длинные волосы с поэтическим выражением лица недостаточный повод, чтобы превратить кого-либо в истинного последователя божественной Мудрости. Посмотрите вокруг себя и на так называемое ВСЕОБЩЕЕ Братство! Общество, созданное для того, чтобы исправить бросающееся в глаза зло христианства, чтобы избегать фанатизма и нетерпимости, ханжества и суеверия, для того, чтобы развивать истинную всеобщую любовь, простирающуюся вплоть до бессловесных тварей, – во что превратилось это Общество в Европе и Америке за одиннадцать лет испытаний? Лишь в одном отношении нам удалось достичь успеха по сравнению с нашими христианскими братьями, которые, по красочному выражению Лоренса Олифанта, «убивают друг друга для пользы Братства и сражаются, как дьяволы, за любовь Бога»; успех состоит в том, что мы избавились от любых догм и пытаемся сейчас благоразумно избавиться от последних следов даже номинальной авторитарности. Но во всех других отношениях мы ничем не лучше их: злословие, клевета, немилосердие, критицизм, бесконечные призывы к войне, взаимные упреки, которыми мог бы гордиться сам христианский черт! И все это, надо полагать, вина Учителей? ОНИ не намерены при помощи пинков и скандалов помогать тем, кто помогает таким образом другим, идущим по пути спасения и освобождения от эгоизма. Поистине, мы являем собой пример для всего мира, и кто как не мы достойны составить компанию святым аскетам снежных гор!

Теперь несколько слов перед тем, как я закончу. Меня спросят: «И кто же Вы, чтобы находить у нас ошибки? Тот ли вы человек, кто имеет связь с Учителями и ежедневно получает Их одобрение? Являетесь ли Вы столь святой, никогда не ошибающейся и столь достойной?» На это я отвечаю: нет, не являюсь. Моя природа весьма несовершенна; у меня много бросающихся в глаза недостатков – и потому моя карма тяжелее, чем у какого-либо другого теософа. Это является – и так и должно быть – мишенью для моих врагов, а также некоторых друзей, поскольку столько лет я чувствую себя прикованной к позорному столбу, и вряд ли в этом что-то можно изменить. И все же я бодро встречаю испытание. Почему? Потому что я знаю, что несмотря на все мои недостатки, я нахожусь под защитой Учителей. И если это так, то причина этого весьма проста: за тридцать пять лет и даже более, с 1851 года, когда я впервые увидела Учителя во плоти и лично, я никогда не отрекалась от Него и даже никогда не усомнилась в Нем, хотя бы и мысленно. Никогда никакая жалоба или ропот, направленный против Него, не срывались с моих уст, и ни на мгновение не возникали они в моем сознании даже при самых тяжелых испытаниях. С самого начала я понимала, чего следует ожидать, и о чем я уже говорила выше, и что я не устаю повторять другим: как только кто-либо вступает на Путь, ведущий к ашраму благословенных Учителей, последних и единственных хранителей первичной Мудрости и Истины, – с тех пор его карма обрушивается на него целиком и сокрушает его всем своим весом, вместо того чтобы быть равномерно распределенной в течение всей его жизни. Тот, кто верит в то, что он исповедует, и в своего Учителя, тот преодолеет это и выйдет победителем из всех испытаний; а тот, кто сомневается, кто проявляет малодушие и боится получить то, что ему причитается по заслугам, пытаясь избежать правосудия, тот терпит неудачу. Он все равно не сможет избегнуть кармы, но он утратит и то, ради чего он шел на риск преждевременной встречи с ней. Именно поэтому, хотя карма столь постоянно и беспощадно избивала меня, используя моих врагов как свое бессознательное оружие, я и смогла все это выдержать. Я чувствовала уверенность в том, что Учитель не позволил бы мне погибнуть, что Он всегда появился бы в одиннадцатый час, – и так оно и было на самом деле. Три раза я была спасена Им от смерти; последний раз почти против моей воли; тогда я опять вернулась в этот холодный, греховный мир от любви к Тому, кто научил меня всему, что я знаю, и сделал меня тем, чем я являюсь. Поэтому я совершаю Его работу и выполняю Его указания, и это дало мне львиную силу для того, чтобы выдержать сокрушительные удары – физические и нравственные – одного из которых было бы достаточно, чтобы погубить любого теософа, если бы он усомнился в могущественной защите. Преданность Тому, кто служит для меня олицетворением долга, и вера в коллективную Мудрость этого великого, мистического и все же реального Братства святых людей, – это мое единственное достоинство и причина моего успеха в оккультной философии. И, повторяя сейчас вслед за Парагуру – моего Учителя УЧИТЕЛЕЙ – те слова, которые Он высказал в своем послании к тем, кто хотел бы превратить Общество в «клуб чудес», вместо того, чтобы сделать его Братством Мира, Любви и взаимной Помощи: «Уж лучше пусть прекратит свое существование Теософское общество, и его несчастные основатели останутся не у дел», и я добавляю к этому, – пусть лучше пропадут двенадцать лет упорного труда и даже сама наша жизнь, чем свершится то, к чему сейчас намечается тенденция: теософы, преуспевающие на политических «рингах» в поисках личной власти и авторитета; теософы, критикующие и клевещущие друг на друга, как это могут делать только две соперничающие христианские секты; наконец, теософы, отказывающиеся вести праведную жизнь и вместо этого критикующие и стремящиеся опорочить величайших и благороднейших людей потому лишь, что связанные своими мудрыми законами – древними и основанными на многотысячелетнем опыте человечества – эти Учителя отказываются взаимодействовать с кармой и быть на вторых ролях по отношению к любому теософу, взывающему к ним несмотря на свои собственные заслуги и прегрешения.

Если быстро не произойдут радикальные реформы в наших Американских и Европейских теософских обществах, я опасаюсь, что вскоре на весь мир останется лишь один центр теософских обществ и теософии, а именно – в Индии; к этой стране я возношу все молитвы моего сердца. Вся моя любовь и все мои устремления принадлежат моим возлюбленным братьям – сынам древней Арьяварты – родины моего УЧИТЕЛЯ.