Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

3. Обладают ли они или нет силой проникновения между атомами любого объекта, будь это статуя (идол), картина или амулет, наделяя тем самым его своими способностями или силой, и даже одушевляя его?

4. Во власти ли адепта, йога или посвященного удерживать такие сущности в определенных объектах посредством белой или черной магии?

5. Каковы различные состояния (кроме нирваны и авичи) хорошего или дурного человека после смерти? и т. д., и т. п.

Все это может быть изучено по литературе древних классиков, и особенно – по литературе ариев. Между тем, я попыталась объяснить и привести коллективные и индивидуальные суждения всех великих философов древности по этому вопросу в моей «Тайной доктрине». Я надеюсь, что эта книга появится очень скоро. Однако для того, чтобы нейтрализовать эффект, произведенный такой несерьезной работой, как «Падший идол», на неискушенных людей, которые видят в ней лишь сатиру на наши убеждения, я думаю, было бы лучше привести здесь свидетельства веков, чтобы показать, что такие посмертные проделки, какие совершал поддельный аскет м-ра Анстея, умерший внезапной смертью, являются нередким явлением в природе.

Для того, чтобы сделать вывод, читатель может вспомнить, что если астральное тело человека – это не предубеждение, основанное на простых галлюцинациях, но реальность, существующая в природе, тогда становится волне логичным предположить, что такой эйдолон, индивидуальность которого полностью сконцентрирована после смерти в его персональном ЭГО, должен испытывать тяготение к останкам того тела, которое принадлежало ему в течение его жизни;[496]496
  Даже сожжение не может повлиять на его вмешательство или полностью предотвратить его – поскольку он сам может извлечь себя из пепла. Одна земля может лишить его силы.


[Закрыть] и в том случае, если последнее было сожжено и пепел похоронен, тогда он пытается продолжить свое существование при помощи замещения посредством либо овладевания каким-либо живым телом (телом медиума), либо привязываясь к своей собственной статуе, картине или какому-то обычному предмету в доме или местности, где он жил. Теория «вампиров» вряд ли может быть полностью предрассудком. Повсюду в Европе, в Германии, Сирии, Молдавии, Сербии, Франции и России для таких тел умерших, которые, как верили, становились вампирами, существовали специальные ритуалы их изгнания, установленные для них соответствующими церквями. И греческая и латинская церкви считают полезным выкапывать такие тела и пригвождать их к земле при помощи осинового кола.

Чем бы это ни было, истиной или предубеждением, древние философы и поэты, классики и светские писатели, верили так же, как и мы сейчас (и это длится уже несколько тысячелетий), что человек имеет внутри себя астрального двойника, который может появиться, отделяя себя или исчезая из грубого тела, как в течение жизни, так и после смерти последнего. С этого момента «призрачная душа» является носителем божественной души и чистого духа. Но как только языки пламени охватывают физическую оболочку, духовная душа, отделившая себя от simulacrum [подобия] человека, восходит к своему новому дому неомраченного сияния (Девачан, или Сварга), в то время как призрачный эйдолон опускается в царство Гадеса (лимб, чистилище, или камалока). «Я завершил свой земной путь», – восклицает Дидо, – «мой чудесный призрак (астральное тело), ОБРАЗ моей личности, опустится теперь во чрево земное».[497]497
  Это представляет собой не внутреннюю область земли, или ад, как этому учат антигеологически настроенные теологи, но космическую матрицу его царства – астральный свет нашей атмосферы.


[Закрыть]

«Et nunc magna mei sub terras ibit imago» («Энеида», кн. IV, стр. 654).

Сабинус и Сервий Гонорат (ученый комментатор Виргилия VI века) учили, как показал демонолог Делрис (книга II, главы XX и XXV, стр. 116), что человек, кроме своей души, состоит из тени (умбра) и тела. Душа восходит на небеса, тело распадается, а тень погружается в Гадес… Они говорят, что этот призрак – umbra seu simulacrum – это не настоящее тело, но проявление чего-то такого, до чего никто не может дотронуться рукой, так как оно избегает соприкосновения, подобно дыханию. Гомер отобразил такую тень в призраке Патрокла, который погиб, убитый Гектором, и все же: «Вот он стоит – лицо его и глас его, и кровь его еще струится из ран его!» (См. «Илиаду», XXIII, а также «Одиссею», I, XI). У древних греков и римлян было две души, anima bruta и anima divina, первая из которых – это животная душа, согласно Гомеру, образ и жизнь тела, а вторая – бессмертная и божественная.

Что касается нашей камалоки, то Энниус, по словам Лукреция, «нарисовал картину священных областей в Ахерузии, где живут не наши тела, не наши души, но лишь наши подобия, бледность которых невыносима!» Именно среди этих теней ему явился божественный Гомер, проливающий горькие слезы, как будто боги создали целомудренного человека лишь для вечной скорби. Именно из этого мира (камалоки), который жаждет установить связь с нашим собственным, третья (часть) поэта, его призрак, объяснила ему тайны природы…[498]498
  …Esse Acherusia templa


[Закрыть]

И Пифагор, и Платон разделяли душу на две части, независимые друг от друга – разумную душу, или λογον, и другую, неразумную, αλογον – причем последняя подразделялась на две части, или два аспекта, φυμιχον и επιθυμιχον, которые вместе с божественной душой и ее духом и телом образуют вместе семь принципов теософии. То, что Вергилий называет imago, «образ», Лукреций именует simulacrum, «подобие» (см. «О природе вещей», I), но все это названия одного и того же – астрального тела.

Таким образом, мы заключаем, что два представления древних полностью подтверждают нашу эзотерическую философию: (а) астральная, или материализованная фигура умершего, это не душа, не дух, не тело умершей личности, а просто ее тень, что оправдывает наше определение ее как «оболочки»; (б) хотя бы и бессмертный Бог (ангел) одушевлял объект, он никогда не сможет быть духом, то есть ДУШОЙ, или истинным духовным эго когда-то жившего человека; ибо они восходят вверх, и астральная тень (хотя бы это было тенью живого человека) никогда не может быть выше земного, или связанного с землей эго, или неразумной оболочки. Гомер был поэтому прав, когда его Телемах воскликнул, увидев Улисса, который явился своему сыну: «Нет, ты не мой отец, ты демон, дух, который меня соблазняет и вводит в заблуждение».

Ουσυγ Οδυσσευς εσσι πατηρ εμος αλλαμε δαιμων θελγει

(«Одиссея», XVI, 194.)

Такие иллюзорные тени, не принадлежащие ни земле, ни небесам, используются колдунами и другими адептами черного искусства, помогая им преследовать их жертвы; вызывать галлюцинации в мозгу искренних и разумных людей, становящихся жертвами ментальных эпидемий, вызванных ими для некой цели; и чтобы всеми способами противостоять благотворной работе хранителей человечества, как божественных, так и человеческих.

Таким образом, сказанного достаточно, чтобы доказать, что теософы имеют подтверждения справедливости своих доктрин, подкрепленные античностью в целом.[499]499
  В подтверждение теории о том, что в объекте поклонения может концентрироваться большое количество психической силы, мы можем привести следующий библейский рассказ о низвержении идола Дагона в его собственном храме высшей силой еврейского ковчега:


[Закрыть]

Оккультизм против оккультных искусств

Перевод – К. Леонов

Я часто слышал, но не верил до настоящего времени,

Что есть люди, способные могущественными чарами

Подчинить своей мрачной воле законы природы.

Мильтон

Некоторые письма, содержащиеся в корреспонденции за этот месяц, свидетельствуют о сильном впечатлении, которое произвела на некоторые умы статья «Практический оккультизм», помещенная в последнем номере. Такие письма еще лучше доказывают и усиливают следующие два логических вывода:

а) имеется больше хорошо образованных и вдумчивых людей, которые верят в существование оккультизма и магии (причем, совершенно непохожих друг на друга), чем это воображают современные материалисты; и —

б) большинство верящих (включая многих теософов) не имеют определенной идеи о природе оккультизма и смешивают его с оккультными науками в целом, включая сюда и «черную магию».

Их представления о силах, приобретаемых людьми, и о средствах, используемых для их получения, видоизменяются в зависимости от их фантазий. Некоторые воображают, что мастер искусства, показывающий путь, – это все необходимое для того, чтобы стать Занони. Другие полагают, что лишь переправившись через Суэцкий канал и добравшись до Индии, они расцветут в дальнейшем подобно Роджеру Бэкону и даже графу Сен-Жермену. Идеалом некоторых является Маргрейв с его вечной молодостью и малой заботой о душе, как о цене, заплаченной за это. Немало и таких, кто путает примитивный «Аэндорский ведьмизм» с оккультизмом, и кто «через разверзнутую землю из Стигийской тьмы вызывает на свет худых духов», и хочет, чтобы его рассматривали в связи с этим как полностью развитого адепта. «Церемониальная магия», в соответствии с правилами, насмешливо опровергнутыми Элифасом Леви, представляется иным alter ego [ «вторым я», лат. ] философии архатов древности. Коротко говоря, тот спектр, через который проявляется оккультизм для этих младенцев философии, столь многоцветен и разнообразен, сколь может его сделать таковым людская фантазия.

Почувствуют ли эти претенденты на Мудрость и Силу негодование, если сказать им откровенную правду? Это не только полезно, но это стало сейчас совершенно необходимо, чтобы вывести из заблуждения многих из них до того, как будет слишком поздно. Эта истина может быть выражена в нескольких словах: Среди сотен горячих западных поклонников, называющих себя «оккультистами», нет и полудюжины тех, кто имеет даже приблизительно правильное представление об идее природы науки, которой они хотят овладеть. За немногими исключениями, все они идут по проторенной дороге колдовства. Пусть они восстановят какой-нибудь порядок в своих умах, прежде чем они станут протестовать против этого утверждения. Пусть они сначала поймут истинное положение, в котором находятся оккультные науки по отношению к оккультизму, и различие между ними, и тогда проявляют свой гнев, если все еще будут считать себя правыми. Тем не менее, пусть они узнают, что оккультизм отличается от магии и других тайных наук так же, как сияющее солнце отличается от тусклого света свечи, как неизменный и вечный дух человека (отражение абсолютного, необусловленного и непознаваемого ЕДИНОГО) отличается от смертной плоти – человеческого тела.

В нашем высокоцивилизованном западном мире, где формируются современные языки и возникают слова вслед за идеями и мыслями – как это происходит в каждом языке, – чем больше последние материализуются в холодной атмосфере западного эгоизма и его непрерывной гонки за благами этого мира, тем меньше чувствуется потребность в создании новых терминов, выражающих то, что по умолчанию рассматривается как абсолютное и уже упраздненное «суеверие». Эти слова можно было бы отнести к тем понятиям, которые культурный человек вряд ли сможет представить в своем уме. «Магия», синоним плутовства; «колдовство», эквивалент полнейшего невежества; и «оккультизм», жалкий пережиток слабоумных пламенных средневековых философов – Якоба Бёме и Сен-Мартена, – являются выражениями, которых, полагаю, более чем достаточно, чтобы охватить целую область «профессионального мошенничества». Они выражают презрительное отношение, и используются обычно как намек на отбросы и дурное наследство темных веков и предшествовавших им миллиардов лет язычества. Поэтому мы не имеем в английском языке терминов, которые определяют или выявляют разницу между такими сверхнормальными силами или науками, которые приводят к их приобретению, с той точностью, какая существует в восточных языках – прежде всего в санскрите. Что вызывают слова «чудо» и «волшебство» (слова, идентичные в целом по смыслу, так как оба они выражают идею создания чудесного посредством нарушения законов природы, (!!) как это трактуется признанными авторитетами) в умах людей, которые слышат или произносят их? Христиане – вопреки нарушению «законов природы», – твердо верящие в чудеса, потому что это, как утверждается, было дано Богом через Моисея, все же отрицают волшебство, совершенное магами фараонов, или приписывают его дьяволу. Этого последнего наши набожные противники связывают с оккультизмом, в то время как их нечестивые враги, атеисты, смеются над Моисеем, магами и оккультистами, и покраснели бы от стыда, высказав хотя бы одну серьезную мысль о таких «предрассудках». Так происходит, потому что нет термина, показывающего различие; нет слов, чтобы выразить темное и светлое и провести линию разделения между великим и истинным, абсурдным и смехотворным. Последние являются теологическими интерпретациями, которые учат «нарушению законов природы» людьми, Богом или дьяволом; первые – научными «чудесами» и волшебством Моисея и магов в соответствии с природными законами, те и другие были обучены всей Священной Мудрости, которой располагают современные «Королевские общества»… и истинный ОККУЛЬТИЗМ. Это последнее слово, конечно, вводит в заблуждение, переведенное как производное от сложного слова гупта видья, «тайное знание». Но знание чего? Здесь могут помочь нам некоторые из санскритских терминов.

Для различных видов эзотерического знания или данных учений, даже в экзотерических Пуранах, имеется (среди многих других) четыре названия. Это – (1) яджна видья,[500]500
  «Яджна», – говорится в Пуранах, – «существует извечно, поскольку она исходит из Высшего Единого… в котором она пребывает в скрытом состоянии от «неимеющего начала». Это ключ к ТРИВИДЬЕ, трижды священной науке, содержащейся в стихах Риг, которые обучают ягам, или жертвенным мистериям. «Яджна» невидимо существует во все времена; она похожа на силу электричества, скрытую в электромашине, которой для того чтобы проявиться необходимо лишь определенное действие специального устройства. Предполагается, что она распространяется от ахаванья, или жертвенного костра, до небес, образуя мост или лестницу, с помощью которой жрец может общаться с миром богов и духов, и даже восходить при жизни к их обителям». – «Айтарейя Брахмана» в переводе Мартина Хауга.


[Закрыть] знание оккультных сил, пробуждающихся в природе благодаря совершению определенных религиозных церемоний и ритуалов; (2) маха видья, «великое знание», магия каббалистов и тантрических культов, часто колдовство наихудшего вида; (3) гухья видья, знание мистических сил, содержащихся в звуке (эфире), то есть мантрах (монотонно распеваемых молитвах или заклинаниях), и зависящих от используемого ритма и мелодии; другими словами, магическое действие, основанное на знании сил природы и их взаимоотношений; и (4) АТМА ВИДЬЯ, термин, который переводится просто как «духовное знание», истинная Мудрость у ориенталистов, но значащий много большее.

Последнее является единственным видом оккультизма, к которому следует стремиться каждому теософу, вдохновленному «Светом на Пути», и желающим быть мудрым и бескорыстным. Все остальное является неким ответвлением от «оккультных наук», то есть, искусств, основанных на знании конечной сущности всех вещей в царстве природы – таких как минералы, растения и животные, – следовательно, вещей, относящихся к сфере материальной природы, какой бы невидимой ни была их сущность, и сколь сильно ни ускользала бы она до сих пор от понимания нашей науки. Алхимия, астрология, оккультная физиология и хиромантия существуют в природе, и точные науки – называемые таким образом, вероятно, потому что они находятся в этом веке парадоксальных философий, переворачивающих все с ног на голову – открыли немалое количество тайн вышеназванных искусств. Но ясновидение, символизируемое в Индии «глазом Шивы», называемое в Японии «безграничным видением», – это не гипнотизм, незаконный сын месмеризма, и оно не может быть получено с помощью таких искусств. Все же остальные могут быть обретены и дать результаты, хорошие, плохие или нейтральные; но атма видья очерчивает их небольшую ценность. Она включает их всех и даже может случайно использовать их, но лишь после их очищения от нечистот, преследуя благие цели и заботясь о лишении их каких-либо эгоистических мотивов. Поясним это: любой мужчина или любая женщина могут самостоятельно изучать одно или все вышеназванные «оккультные искусства» без какой-либо серьезной предварительной подготовки, и даже без приспособления к чрезмерным ограничениям своего образа жизни. Кто-то может обойтись даже без достаточно высокого нравственного стандарта. Конечно, в последнем случае можно дать десять против одного, что ученик превратится в худший сорт колдуна, безудержно кинувшегося в черную магию. Но на что она способна? Вудуисты и дугпы едят, пьют и веселятся на гекатомбах жертв своих инфернальных искусств. То же самое делают любезные джентльмены вивисекционисты и дипломированные «гипнотизеры» медицинских факультетов; единственная разница между ними в том, что вудуисты и дугпы являются сознательными колдунами, тогда как команда Шарко-Рише – бессознательными. Таким образом, с тех пор, как и те, и другие пожинают плоды своих трудов и достижений в черном искусстве, западные практики заслуживают порицание, а не славу, с ее выгодами и удовольствиями, добытую таким путем. Ибо, скажем мы еще раз, гипнотизм и вивисекция, практикуемые в таких школах, – это колдовство в чистом виде, лишенное знания, которым обладают вудуисты и дугпы, и которое не могут добыть для себя никакие Шарко-Рише, хотя бы ценой пятидесятилетнего тяжелого труда и экспериментальных исследований. И пусть те, кто будет упражняться в магии, вникая в ее природу или нет, те, кто считает, что правила, предъявляемые к изучающим, слишком суровы, и кто, поэтому, отбрасывает атма видья или оккультизм, – пусть они получат свое. Пусть они всеми способами становятся магами, даже если они действительно станут вудуистами и дугпами в течение следующих десяти перерождений.

Однако интерес наших читателей, вероятно, будет обращен к тем, кто, безусловно, был привлечен «оккультизмом», но не осознал истинную природу своих устремлений и не приобрел устойчивости против различных страстей, недооценив истинное бескорыстие.

Нас будут спрашивать, как же обстоит дело с этими несчастными, которых разрывают надвое противоборствующие силы? Но это объяснялось уже столь часто, что не нуждается в повторении, к тому же сам этот факт открыт для наблюдения любому человеку; когда стремление к оккультизму действительно пробудилось в сердце человека, тогда для него не остается надежды на мир, спокойный отдых и удобства во всем этом мире. Он отправляется в дикие и безлюдные области жизни, понуждаемый вечно подтачивающим его беспокойством, которое он не может преодолеть. Его сердце слишком наполнено страстями и эгоистическими желаниями, чтобы позволить ему пройти через Золотые Врата; он не может найти покоя или мира в обыденной жизни. Должен ли он неизбежно впасть в колдовство и черную магию, и в течение многих перерождений накопить себе ужасную карму? Нет ли для него иного пути?

Конечно же, есть, отвечаем мы. Пусть он не стремится к чему-либо белее высокому, нежели, как он чувствует, он способен совершить. Пусть не берет он себе ношу слишком тяжелую, нежели он может нести. Не становясь «махатмой», буддой или великим святым, пусть изучает он философию и «духовную науку», и он сможет стать одним из величайших благодетелей человечества, не обладая какими-либо сверхчеловеческими силами. Сиддхи (или силы архатов) подвластны лишь тому, кто «готов к жизни», полной аскетизма, необходимой для такого обучения, и кто способен повиноваться беспрекословно. Пусть он, узнав однажды, навсегда запомнит, что истинный оккультизм или теософия – это «великое самоотречение от СЕБЯ САМОГО», безусловное и абсолютное, как в мыслях, так и в действиях. Это АЛЬТРУИЗМ, и он выводит практикующего за пределы каких-либо категорий и рангов среди всех живых существ. «Он живет не для себя, но для мира», как только он принял на себя этот труд. Многое прощается в течение первых лет испытания. Но он будет «принят» не ранее, чем его индивидуальность исчезнет, и он станет сплошной благотворной силой в природе. После этого для него существуют два полюса, два пути, и нет места для отдыха между ними. Он должен либо утомительно подниматься, шаг за шагом, часто через многочисленные перерождения, не надеясь на девакханический прорыв, золотую лестницу, ведущую к положению махатмы (архата, или бодхисаттвы), либо – он упадет с этой лестницы на первой же шаткой ступеньке и скатится до состояния дугпы…

Все это либо неизвестно, либо полностью ускользает от взгляда. Поистине, тот, кто способен следовать за молчаливой эволюцией предварительных устремлений кандидатов, часто находит весьма странными идеи спокойного овладения способностями своего разума. Существуют такие люди, чьи мыслительные процессы настолько искажены внешними воздействиями, что они воображают, что плотские страсти могут быть столь очищенными и возвышенными, что их ярость, сила и огонь будут, так сказать, направлены вовнутрь; что они могут быть отложены и сохранены в груди человека до тех пор, пока их энергия не начнет распространяться вовне, но она будет направлена в сторону высших и самых святых целей: а именно, пока их коллективная и не распространяющаяся сила не предоставит ее обладателям возможность войти в истинное святилище души и остаться там в присутствии Учителя – ВЫСШЕЙ СУЩНОСТИ! Ради этой цели они не борются со своими страстями, не уничтожают их. Они, просто, огромным усилием воли притушат сильные языки пламени и будут держать их под контролем внутри себя, позволяя огню тлеть под тонким слоем золы. Они с восторгом примут мучения спартанского мальчика, который предпочел позволить лисе терзать его внутренности, чем расстаться с ней. Бедные слепые визионеры!

Их надежда также слаба, как надежда на то, что шайка пьяных трубочистов, распаленных и грязных от своей работы, будучи запертой в святилище, где висят чистые белые полотна, вместо того, чтобы испачкать их и превратить своим присутствием в кучу грязных лохмотьев, они стали бы хозяевами в этом священном месте и, в конце концов, вышли бы оттуда столь же незапятнанными, как само это место. Почему бы также не вообразить, что дюжина скунсов, помещенных в чистую атмосферу Цзонгпа (монастыря), может выйти оттуда благоухая ладаном?.. Странное искажение человеческого разума. Может ли быть такое? Вряд ли.

«Учитель» в святилище наших душ – это «высшая сущность», божественный дух, сознание которого основано (во всяком случае, в течение жизни человека, в котором он заключен) исключительно на разуме, условно называемом человеческой душой (оболочкой духа является «духовная душа»). В свою очередь, первая (личная, или человеческая душа) – это высшая форма объединения духовных устремлений, желаний и божественной любви; и в своем низшем аспекте, плотских желаний и земных страстей, приданных ей посредством связей с оболочкой, их всех вмещающей. Таким образом, она является звеном и посредником между плотской природой человека, которую ее высший разум пытается подчинить себе, и его божественной духовной природой, к которой она притягивается всякий раз, когда она получает покровительство свыше в своей борьбе с внутренним животным. Последнее – это инстинктивная «плотская душа», являющаяся очагом тех страстей, которые, как только что показано, убаюкивают, вместо того чтобы искоренять, и которые запирают в своей груди неосторожные энтузиасты. Неужели они надеются превратить, таким образом, мутный поток животной сточной канавы в кристально чистые воды жизни? И где, на какой нейтральной территории можно заключить их в темницу, чтобы они не влияли на человека? Неистовые любовные страсти и похоть все еще живы, и им все еще позволяют оставаться на месте их зарождения – в той самой животной душе; ибо высшая и низшая части «человеческой души», или разума, отказываются от таких сожителей, хотя они и не могут избежать загрязнения из-за их соседства. «Высшая сущность», или дух, не может усвоить такие чувства, так же как вода не смешивается с маслом или нечистым жидким жиром. Страдает именно разум, единственное звено и посредник между земным человеком и Высшей Сущностью; он находится в постоянной опасности того, что он будет увлечен вниз этими страстями, которые могут пробудиться в любой момент, и погибнет в бездне материи. И как же он может настроить себя на божественную гармонию высшего Принципа, если эта гармония разрушается самим фактом наличия таких плотских страстей внутри святилища? Как может гармония восторжествовать и победить, если душа обуреваема шумом страстей и низменными плотскими желаниями, или даже «астральным человеком»?

Ибо этот «астральный», теневой «двойник» (имеющийся как у животных, так и у человека), – это спутник не божественного эго, но земного тела. Это связь между личным «ЭГО», низшим осознанием манаса и телом, и является оболочкой временной, ограниченной жизни. Подобно тени, отбрасываемой человеком, он рабски следует за его движениями и импульсами, и склоняется к материи, никогда не поднимаясь к духу. Лишь тогда, когда совершенно умирает сила страстей, и когда они уничтожаются в реторте непреклонной воли; когда отмирают не только все плотские желания и страсти, но исчезает и осознание личного «эго», и «астральное» вследствие этого уменьшается до нуля, – может иметь место союз с «высшим эго». Тогда же, когда «астрал» отражает только победившего человека, еще живого, но не имеющего больше подверженной страстям эгоистичной личности, тогда сверкающий аугоэйд, божественное ЭГО, может колебаться в сознательной гармонии с обоими полюсами человеческой сущности – очищенным материальным человеком и вечно чистой духовной душой – и находиться в присутствии УЧИТЕЛЯ ЭГО, мистического Христа гностиков, смешанное, сплавленное, и отныне единое с НИМ.[501]501
  Те, кто склонны видеть три эго в человеке, будут неспособны воспринять метафизический смысл этого. Человек – это троица, состоящая из тела, души и духа; но, тем не менее, человек един, и, конечно, не ограничивается своим телом. Как раз тело является его собственностью, временной одеждой человека. Три «эго» – это ЧЕЛОВЕК в его трех аспектах астрального, интеллектуального, или психического, и духовного планов, или состояний.


[Закрыть]

Как же это возможно для человека войти в «открытые врата» оккультизма, если его повседневные и ежечасные мысли связаны с мирскими вещами, желаниями обладания и силы, похотью, амбициями и обязанностями, которые, даже если и достойны уважения, все же самые что ни на есть житейские? Даже любовь к жене и семье – самое чистое, поскольку самое бескорыстное из человеческих влечений – является преградой для истинного оккультизма. Ибо, возьмем ли мы в качестве примера святую любовь матери к своему ребенку или мужа к своей жене, даже в этих чувствах, если их пронализировать до самых истоков, в первом случае налицо будет все-таки эгоизм, а во втором – égoisme à deux [обоюдный эгоизм, франц.]. Какая мать не принесла бы в жертву, ни минуты не колеблясь, сотни тысяч жизней за жизнь своего ребенка? И какой любящий человек или верный муж не разрушил бы счастье всякого другого мужчины или женщины около себя, чтобы удовлетворить желание той, которую он любит? Это вполне естественно, скажут нам. Безусловно; с точки зрения человеческих чувств; но это в гораздо меньшей степени верно с точки зрения божественной универсальной любви. Ибо, когда сердце переполняет забота относительно небольшого круга личностей, близких и дорогих нам, то как же в нашей душе найдется место для остальной части человечества? Какой процент любви и заботы останется для «великой сироты»? Как может быть услышан «все еще тихий голос» в душе, полностью занятой своими привилегированными обитателями? Какое же пространство останется для нужд человечества en bloc [в целом, франц. ], чтобы они отразились в ней и получили скорый отклик? И все же тот, кто хотел бы воспользоваться мудростью универсального разума, должен достичь этого с помощью всего человечества, без различий расы, темперамента, религии или социального положения. Именно альтруизм, а не эго-изм, даже в его наиболее законном и благородном проявлении, может привести одного человека к тому, чтобы слить свое маленькое эго с универсальными сущностями. Именно этим потребностям и этой работе должен посвятить себя верный ученик истинного оккультизма, если он хочет приобрести тео-софию, то есть божественную Мудрость и Знание.

Претендент должен произвести безусловный выбор между мирской жизнью и жизнью по оккультизму. Бесполезно пытаться объединить то и другое, ибо никто не может одновременно служить двум хозяевам и при этом угодить обоим. Никто не может служить своему телу и высшей душе, выполнять свои семейные обязанности и свой вселенский долг, не лишая своих прав либо одного, либо другого; ибо он или будет склонять свое ухо к этому «все еще тихому голосу» и не сможет слышать крики своих малышей, или же он будет прислушиваться лишь к желаниям последних и останется глух к голосу человечества. Это была бы постоянная, непрекращающаяся, безумная борьба почти за каждого женатого человека, который следовал бы истинному практическому оккультизму, а не его теоретической философии. Ибо он обнаружил бы, что постоянно колеблется между голосом безличной божественной любви к человечеству, и голосом личной, земной любви. И это могло бы привести его только к неудаче в том или другом, а, возможно, и в обоих случаях. И даже хуже, ибо тот, кто предается удовольствиям земной любви или похоти после того, как он посвятил себя ОККУЛЬТИЗМУ, должен будет вскоре почувствовать, каков результат этого: он будет непреодолимо выброшен из безличного божественного состояния в низший материальный план. Чувственное, или даже ментальное самоудовлетворение, включает немедленную утрату сил духовной проницательности; голос УЧИТЕЛЯ не сможет больше отличаться от голоса его страстей или даже страстей дугпы; истинное – от ложного, здоровая нравственность – от простой казуистики. Плод Мертвого моря принимает чудесный мистический вид, но превращается в золу на губах и в беспокойство сердца, приводя к тому, что:

Разверзлась бездна, и непроглядная сгустилась тьма;

Безумие сменило здравый ум, вина – невинность;

Страдание – восторг; надежда превратилась в безысходность.

Однажды ошибившись, большинство людей уклоняются от осознания своей ошибки, тем самым все больше и больше погружаясь в трясину. И, хоть бы первичное намерение и зиждилось на осуществлении белой, а не черной магии, однако результаты даже непроизвольного, неосознанного колдовства не могут не произвести плохой кармы. Достаточно уже было сказано, чтобы стало ясно, что колдовство – это любой вид злого влияния, оказываемого на других людей, которые страдают или заставляют страдать других. Карма – это тяжелый камень, брошенный в спокойные воды Жизни; он должен вызвать все расширяющиеся круги ряби, расходящиеся все дальше и дальше, почти ad infinitum [до бесконечности, лат.]. Такие причины должны вызвать следствия, и они с полной очевидностью обнаруживаются в справедливом законе возмездия.

Многого из этого можно избежать, если люди будут воздерживаться от того, чтобы бросаться в деятельность, природу и смысл которой они не понимают. Никто не надеется, что он сможет нести груз свыше своих сил. Существуют «прирожденные маги», мистики и оккультисты с момента рождения и по праву прямого наследования этой способности, связанной с серией перевоплощений и эонов страданий и неудач. Они, можно сказать, являются «устойчивыми» против страстей. Никакие искры земного происхождения не могут раздуть пламя в их чувствах и желаниях; никакой человеческий голос не найдет ответа в их душах, за исключением великого крика человечества. Только им может быть гарантирован успех. Но таких людей можно встретить повсюду, и они проходят через узкие врата оккультизма, поскольку не несут с собой личного багажа человеческих преходящих чувств. Они избавлены от чувства низшей личности и «астрального» животного существа, и перед ними открыты золотые, хотя и узкие врата. Не так обстоит дело с теми, кто должен нести в течение еще нескольких перевоплощений груз грехов, совершенных в прошлых жизнях и в их нынешнем существовании. Ибо для таких людей, хотя бы они и действовали с большим тщанием, золотые врата Мудрости могут превратиться в широкие врата и широкий путь, «который ведет к разрушению», и «много будет тех, кто войдут в них». Это врата оккультных искусств, практикуемых по эгоистическим мотивам и в отсутствии ограничивающего и благотворного влияния АТМА ВИДЬИ. Мы находимся в калиюге, и ее фатальное влияние на Западе в тысячу раз сильнее, чем на Востоке; отсюда легкая добыча, достигаемая Силами Века Тьмы в этой циклической борьбе, и множество иллюзий, над которыми в наше время бьется мир. Одной из них является относительная легкость, с которой, как кажется людям, они могут войти во «Врата» и преодолеть порог оккультизма без какой-либо великой жертвы. Это мечта большинства теософов, внушенная желанием достичь Силы и личного благополучия; но не эти чувства могут когда-либо привести их к желанной цели. Ибо, как хорошо было сказано уверовавшим в то, что надо принести в себя в жертву за человечество: «узки врата и прям путь, который ведет к жизни» вечной; поэтому «мало будет тех, которые найдут его». Действительно, он столь прям, что при одном лишь упоминании некоторых трудностей, испуганные западные кандидаты поворачивают назад и ретируются с содроганием…