Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

Что иллюстрирует теорию циклов лучше, чем следующий факт? Примерно за 700 лет до Р. Х. в школах Фалеса и Пифагора обучали теории об истинном движении Земли, ее форме и всей гелиоцентрической системе. А в 317 году н. э. Лактанций, наставник Цезаря Криспа, сына императора Константина, учил, что Земля является плоскостью, состоящей из огня и воды и окруженной небом. Более того, преподобные отцы церкви предостерегали своих учеников против еретической доктрины о шарообразной форме Земли, также как «отцы-преподаватели» Кембриджа и Оксфорда в наше время предостерегают своих студентов против пагубных и суеверных доктрин теософии – таких как вселенский разум, реинкарнация и т. п. Существует резолюция, молчаливо принятая членами Теософского общества в поддержку высказывания царя Соломона, приспособленного к нашим дням: «Один ученый умнее в своих собственных глазах, чем семь теософов». Поэтому не стоит тратить время на споры с ними; но с другой стороны, разоблачая их ошибки и просчеты, нельзя игнорировать их стремления. Научное самомнение востоковедов, особенно в наиболее молодой области этой науки – среди ассириологов и египтологов, – поистине феноменально. До сих пор некоторое доверие существовало по отношению к древним – во всяком случае по отношению к их философам и посвященным, – предполагалось, что они знают кое-что, что не могут открыть вновь наши современники. Но сейчас даже величайшие посвященные выдаются обществу за дураков. И вот тому пример. На страницах 15, 16 и 17 (Введения) в «Гиббертовых лекциях» профессора Сейса за 1887 год о «Древних вавилонянах», читатель лицом к лицу столкнется с загадкой того, сколь сильно может колебаться во взглядах простодушный последователь современных учений. Жалуясь на трудности и препятствия, с которыми встречаются ассириологи на каждом шагу в своих исследованиях, представив «печальный каталог» той гигантской борьбы, которую ведет переводчик при попытке найти смысл надписей в разрозненных обломках глиняных табличек, профессор признается, что ученый, читающий эти клинописные буквы, часто просто «создает фальшивую конструкцию на основе изолированных отрывков, причем ее контекст зависит от исходного предположения» (стр. 14). Несмотря на все это, ученый лектор ставит современного ассириолога выше древнего вавилонского посвященного в знание символов и даже его собственной религии!

Этот отрывок заслуживает того, чтобы быть процитирован in toto [целиком]:

Это правда, что многие сакральные тексты были написаны таким образом, чтобы быть понятными лишь для посвященных; но посвященные имели ключи и глоссарии, многие из которых находятся в наших руках… (?) Мы можем проникнуть в истинный смысл документов, которые для него (обычного вавилонянина) были закрытой книгой. Нет, более того, исследования верований народов мира в прошлом и настоящем, проведенные во второй половине нашего века, дали нам ключ к интерпретации этих документов, которого не было даже у инициированных жрецов.

Все вышеизложенное может быть лучше оценено, если преобразовать его в форме силлогизма.

Большая посылка: Древние посвященные имели ключи и глоссарии, созданные ими самими, к своим эзотерическим текстам.

Малая посылка: Наши востоковеды имеют многие из этих ключей.

Вывод: Ergo [следовательно], востоковеды имеют некий ключ, которым не обладали сами посвященные!!!

В таком случае, во что же были посвящены эти посвященные? – и кто же создал эту завесу, спрашиваем мы, делающую недоступным смысл этих текстов?

Мало кто из востоковедов мог бы ответить на этот вопрос; мы, однако, более великодушны, и далее надеемся показать то, во что никогда не были посвящены наши скромные востоковеды, то есть все их так называемые «ключи» в их истинном смысле.

II

Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого…

Бытие, XI, 7

Закончив с современными физическими науками, обратимся теперь к западным философиям и религиям. Каждая из них равным образом основана на языческой и, более того, экзотерической мысли, из которой она черпает свои теории и доктрины. Это можно легко проследить от Шопенгаура и Герберта Спенсера до гипнотизма и так называемой «ментальной науки». Немецкие философы модернизируют буддизм; англичане воодушевлены ведантизмом; французы же, заимствуя и у тех, и у других, добавляют к ним Платона во фригийской шапочке, и иногда, вместе с Огюстом Контом, таинственный сексуальный культ, или культ Марии старых римско-католических мистиков и ясновидящих. Новые системы, именуемые философскими, новые секты и общества внезапно вырастают с каждым днем во всех уголках наших цивилизованных государств. Но даже лучшие из них не согласны друг другом ни в одном пункте, хотя каждая претендует на верховенство. Но и они являются в лучшем случае всего лишь фрагментами из РЕЛИГИИ МУДРОСТИ и не могут оставаться в одиночестве и быть самодостаточными, ибо не представляют собой ни науку, ни философию. Для того, чтобы истина была полной, она должна быть неразрывно целостностной. В ней не должно быть ни брешей, ни недостающих звеньев. Но какая из современных нам религий, научных дисциплин или философских систем не имеет таких дефектов? Истина едина. Даже представляя собой весьма бледное отражение абсолютного, она все же не может быть более двойственной, чем сама абсолютность; она не может равным образом иметь два аспекта. Но в нашем мире иллюзий такая истина не годится для большинства, особенно для тех умов, которые лишены ноэтического элемента. Они должны заместить высоко духовную и квази абсолютную истину относительной, имеющей две стороны, или два аспекта, обусловленные несущественными обстоятельствами и приводящие наш «мозг-разум» или к интеллектуальному научному материализму, или к антропоморфической религиозности. Но даже такой сорт истины – если он хочет представлять последовательную и полную систему чего-либо – должен в своем столкновении с противоположной системой взглядов быть свободным от разрывов и противоречий, от частично или полностью отсутствующих звеньев внутри той доктрины, которую он берет на себя обязанность выдвигать и защищать.

Здесь следует сделать небольшое отступление. Мы уверены, что некоторые люди скажут: это то самое возражение, которое было высказано против теософских описаний, от «Разоблаченной Изиды» до «Тайной доктрины». Согласны. Мы готовы поверить, что особенно эта последняя работа превосходит по недостаткам такого рода все прочие теософские труды. Мы готовы признать дефекты, отмеченные критиками, – то, что она плохо организована, что изложение материала в ней непоследовательно, что она перенасыщена отступлениями во второстепенные разделы мифологии и т. д. и т. п. Но она не является ни какой-либо философской системой, ни конкретной доктриной, называемой тайной, или эзотерической, а всего лишь записью небольшого количества фактов, относящихся к ней, и свидетельством о ней. Она никогда не претендовала на то, чтобы быть исчерпывающим описанием системы (которую она отстаивает), во-первых, потому что автор, не будучи великим посвященным, не может разрешить такую гигантскую задачу, и во-вторых, потому что если бы автор был в одиночестве, он разгласил бы еще меньше. Никогда не предполагалось создание интегральной системы из сакральных истин, предназначенное для насмешек и глумления нечестивой и иконоборческой публики. Эта работа не стремится к тому, чтобы дать исчерпывающую до мельчайших деталей серию объяснений, раскрывающих тайны бытия; не ищет она и того, чтобы заслужить почетное наименование определенной системы мышления, сходной с тем, что создали Герберт Спенсер, Шопенгауэр или Конт. Наоборот, «Тайная доктрина» просто заявляет, что система, известная как РЕЛИГИЯ МУДРОСТИ, – результат работы многих поколений мудрецов и провидцев, священное наследие доисторических времен, – действительно существует, хотя она и сохранялась до сих пор в величайшем секрете посвященными нашего времени; она указывает на различные подтверждения существования этой религии в наше время, которые могут быть найдены в старых и современных работах. Приводя лишь немногие фрагменты, она показывает, как они объясняют религиозные догмы сегодняшнего дня и каким образом они могут служить западной религии, философии и науке в качестве указательных столбов на нехоженных путях открытий. Эта работа по существу фрагментарна; она описывает разнообразные факты, изучавшиеся в эзотерических школах, которые сохранялись до сих пор в секрете и посредством которых анализируется древняя символика различных народов. Она не дает даже ключей к ним, но лишь открывает нескольких, до сих пор скрываемых в тайне, авторов. Никакой новой философии в «Тайной доктрине» не содержится; здесь дается лишь скрытый смысл некоторых религиозных аллегорий древности, выясняемый с помощью эзотерических учений, и указывается общий источник, из которого выросли все мировые религии и философии. Ее основное устремление состоит в том, чтобы показать: какими бы различными с внешней стороны ни казались соответствующие доктрины и системы прошлого, их можно хорошо согласовать друг с другом, если исследовать эзотерическую, или внутреннюю, сторону этих верований и их символику и провести тщательное сравнение между ними. Также утверждается, что ее доктрины и учения, образующие интегральный цикл вселенских космических фактов и метафизических аксиом и истин, представляет собой полную и непротиворечивую систему, и тот, кто обладает достаточной смелостью и упорством, кто готов разрушить в себе животное и забыть человеческую личину, принеся их в жертву высшему эго, тот всегда может найти свой путь к посвящению в эти мистерии. Это все, что утверждает «Тайная доктрина». Не являются ли эти немногие факты и самоочевидные истины, содержащиеся в этой книге – несмотря на недостатки литературного их изложения, – те истины, которые давным-давно испытаны на практике, более приемлемыми, чем большинство остроумных «рабочих» гипотез, которые каждый день могут быть опровергнуты, а также необъяснимые тайны религиозных догм или большинство философских спекуляций, на первый взгляд глубокомысленных? Могут ли величайшие из этих спекуляций быть действительно глубокими, если от альфы до омеги они ограничены мозгом-разумом их автора, изуродованы на своем прокрустовом ложе и обкарнаны так, чтобы соответствовать своим ограниченным чувственным восприятиям, которые никогда не позволят интеллекту выйти за пределы своего заколдованного круга? «Философ», который смотрит на духовное царство как на чистый вымысел, проистекающий из предрассудков, и считает ментальное восприятие человека всего лишь результатом организации его мозга, не может быть достойным этого имени.

Не имеет права материалист на свое имя, поскольку оно означает «любящий мудрость», и Пифагор, который первым ввел этот термин, никогда не ограничивал мудрость нашей землей. Тот, кто утверждает, что вселенная и человек – всего лишь объекты чувств, и кто фатально связывает мысль с бесчувственной материей, как это делают дарвинисты, является в лучшем случае софиафобом, если не псевдофилософом, и уж никак не философом.

Именно поэтому в наш век материализма, агностицизма, эволюционизма и ложного идеализма не существует системы, хотя бы и изложенной интеллектуально, которая может стоять на своих собственных ногах и сопротивляться критике, которую обрушивает на нее представитель другой, столь же материалистической школы, как и она сама; даже Герберт Спенсер, величайший из всех, в какой-то мере не способен ответить на такую критику. Многие помнят жаркую полемику, которая бушевала несколько лет назад в английских и американских журналах между эволюционистами, с одной стороны, и позитивистами, с другой. Предмет дискуссии был связан с отношением между теорией эволюции и религией. Мистер Ф. Гаррисон, апостол позитивизма, обвинял Герберта Спенсера в ограничении религии царством разума, забывая, что способность чувствовать, а не сознавать, играет в ней наиболее важную роль. М-р Гаррисон сделал также выговор м-ру Спенсеру за «ошибочность и недостаточность» идей о «непознаваемом», развитых в его работах. Эта идея ошибочна, считал он, потому что она основывается на принятии метафизического абсолюта. Она недостаточна, возражал он, поскольку низводит божественное до пустой абстракции, лишенной всякого смысла.[136]136
  Поскольку все вышеприведенное изложено по памяти, оно не претендует на буквальную точность цитирования и имеет своей целью отразить суть аргумента.


[Закрыть] На это великий английский писатель отвечал, что он никогда не имел ввиду предлагать категории «непознаваемого» и «непостижимого» как предметы религиозного культа. Затем, на арену вышли почитатели и защитники Спенсера и Гаррисона; некоторые защищали материальную метафизику первого мыслителя (если мы можем использовать это парадоксальное, но точное определение философии Герберта Спенсера), другие пользовались аргументами безбожного и лишенного Христа римского католицизма Огюста Конта,[137]137
  Это эпитет м-ра Гексли. В своей лекции «О физической основе жизни», читанной в Эдинбурге в 1868 году, этот великий оппонент заметил, что «философия Конта на практике может быть кратко описана как католицизм минус христианство, и как антагонистическая самой сути науки».


[Закрыть] причем обе стороны наносили друг другу весьма тяжелые удары и получали их в ответ. Так, граф д'Альвиелла из Брюсселя[138]138
  Профессор церковной истории в Брюссельском университете, в философском труде «Эссе о религиозном значении непознаваемого».


[Закрыть] внезапно обнаружил в м-ре Г. Спенсере скрытого, но полного благочестия теиста, и сравнил м-ра Гаррисона с казуистами средневековой схоластики.

Мы не имеем ввиду обсуждать здесь относительные достоинства ни материалистического эволюционизма, ни позитивизма, выдвинутых этими английскими мыслителями; мы приводим эти примеры лишь для иллюстрации того смешения современной мысли, которое напоминает вавилонскую башню. Тогда как эволюционисты (школы Герберта Спенсера) исходят из того, что эволюция религиозного чувства в историческом аспекте состоит во все большем абстрагировании от атрибутов Божества и окончательном уходе от примитивных конкретных представлений – для обозначения этого процесса было создано такое сложное слово, как деантропоморфизация, т. е. исчезновение человеческих атрибутов, – последователи Конта, со своей стороны, придерживаются другой версии. Они утверждают, что наиболее примитивной религией человечества был фетишизм, т. е. непосредственный культ природы, и лишь процесс длительной эволюции привел к антроморфизму религиозных верований. По нашему мнению, их «божественность» – это человеческая природа, а Бог, которому они поклоняются, – это человечество. Поэтому единственный смысл проведения такой дискуссии состоит в том, чтобы разобраться, какая из этих двух «философских» и «научных» теорий является менее вредоносной и более правдоподобной. Правильно ли будет сказать, как уверяет нас д'Альвиелла, что «непознаваемое» Герберта Спенсера содержит все элементы, необходимые для религии? И верно ли, как утверждает этот знаменитый автор, что «религиозное чувство имеет тенденцию освобождать себя от всякого морального элемента»? Или же мы должны пойти на другую крайность и согласиться с последователями Конта, что постепенно религия сольется с альтруизмом и исчезнет в нем самом и в его служении человеческой природе?

Надо ли говорить, что только теософия, отрицающая односторонность и потому ограниченность обеих теорий, способна примирить их, т. е. эволюционистов и позитивистов – как на метафизической, так и на практической основе. Здесь не место обсуждать, как именно можно этого достичь, но каждый теософ, знакомый с основными идеями эзотерической философии, может сделать это сам. Мы верим в безличное «непознаваемое» и хорошо понимаем, что АБСОЛЮТУ, или абсолютности, ни к чему поклонение, основанное на антропоморфических представлениях; теософия отвергает спенсоровское «он» и заменяет безликое «оно» на личное местоимение при обращении к абсолюту и «непознаваемому». Она учит, что самой большой добродетелью является альтруизм и самопожертвование, братское отношение и сострадание ко всем живым существам, и несмотря на все это, обходится без почитания человека или человечества. Более того, у позитивиста, который не признает бессмертной души у человека и не верит в будущую жизнь, или перевоплощение, такое «почитание» приводит к худшему, чем фетишизм: это зоолатрия, культ животных. Ибо то единственное, что составляет реального человека – это, говоря словами Карлейля, «суть нашего бытия, тайна, находящаяся внутри нас, называемая „Я“… это дыхание неба; верховное существо обнаруживает себя в человеке». Если отрицать это, то человек является всего лишь животным – «стыдом и позором вселенной», как говорит Паскаль.

Это старая-старая история – борьба между материей и духом и «выживание неприспособленного», поскольку он является более сильным и материальным. Но период, когда рождающееся человечество, следуя закону естественной двойственной эволюции, спускалось вместе с духовным в материальное, уже окончился. Мы (человечество) сейчас помогаем материи подняться к духу; и на этом пути мы должны помочь веществу освободиться от мертвой хватки чувств. Мы, представители пятой коренной расы, являемся прямыми потомками первобытного человечества этой расы; мы те, кто, живя после потопа, пытались восстановить память об этих древних людях, чтобы сохранить истину и мудрость допотопного периода, и были побеждены в своих усилиях темным гением Земли – духом материи, которого гностики именовали Илдабаофом, а евреи – Иеговой. Не думаете ли вы, что даже в Библии Моисея, книге, которую вы так хорошо знаете и так плохо понимаете, это требование древней доктрины осталось без свидетельства? Нет, это не так. Позвольте подвести итог одним широко известным отрывком оттуда, интерпретируя его в истинном свете.

В начале времен, или точнее, в детстве пятой расы, «на всей земле был один язык и одни уста», – говорится в XI-й главе «Бытия». С эзотерической точки зрения это означает, что человечество имело тогда одну универсальную доктрину, философию, общую для всех, и то, что люди были связаны одной религией, производить ли этот термин от латинского relegere, что значит «собираться, или быть вместе» в речах или мыслях, или от religens, т. е. «почитание богов», или от religare, т. е. «быть крепко связанным друг с другом». Так или иначе, это с полной очевидностью означает, что наши праотцы, жившие до «потопа», принимали общую для всех истину – т. е. они верили в ту совокупность субъективных и объективных фактов, которые образуют логически последовательное и гармоничное целое, названное нами «религией мудрости».

Далее, читая между строк первые девять стихов той же главы, мы извлекаем оттуда следующую информацию. Наши праотцы, мудрецы своего поколения, очевидно были знакомы с непреходящей истиной о том, что сила лишь в единстве – в единстве мышления, также как и в единстве народа, разумеется. Поэтому чтобы не допустить разногласий и «рассеивания по лицу земли» с последующим раздроблением на множество фрагментов их религии-мудрости и чтобы продолжать, как и ранее, подниматься к небу посредством знания, а не падать на землю, руководствуясь слепой верой, – мудрые люди, которые «пришли с Востока», разработали некий план. В то время храмы были местом обучения, а не суеверия; священнослужители учили там божественной мудрости, а не изобретенным человеком догмам, и Ultima Thule [ «Крайняя Фула», т. е. крайний предел] их религиозной деятельности не имел никакого отношения к ящику для контрибуций, как это бывает сейчас. И поэтому «сказали они: наделаем кирпичей и обожжем огнем, и построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести.» («Бытие», XI, 3, 4).

Эта старая как мир история известна всем и каждому: начиная с последнего оборванца, посещающего воскресную школу, и кончая м-ром Гладстоном. Оба они искренне верят, что эти потомки «проклятого Хама» были гордыми грешниками, цель которых была похожа на устремления титанов: оскорбить и развенчать Зевса-Иегову, достигнув «неба», предполагаемого местопребывания их обоих. Но так как эта история рассказывается в богооткровенных (revealed)[139]139
  Любопытное и довольно неудобное для использования слово, так как в переводе с латинского оно означает диаметрально противоположное его теперешнему значению в английском языке. Поскольку слова «reveal» (откровение) и «revealed» (богооткровение) происходят от латинского revelare, которое означает не «открывать», а «закрывать вуалью», от re, «повторить», или «вернуть», и velare «вуаль», или сокрыть что-нибудь, от слова velum, «отводить глаза» (или создавать завесу). Таким образом, вместо сбрасывания покрова, или разоблачения, Моисей поистине «завуалировал» еще раз египетско-халдейские теологические легенды и аллегории, в которые он был посвящен как «обученный всей египетской мудрости». Однако Моисей не был первым, кто получил или, как метко выразил Рагон, сокрыл откровение. За тысячи лет до него Гермесу приписывали сокрытие тайны индийских мистерий с целью приспособить их к стране фараонов. И хотя ныне вряд ли найдутся классические авторитеты, способные удовлетворить ортодоксального филолога, но оккультные авторитеты, которые считают, что латинское слово revelare, означающее «повторное сокрытие», является исходным словом для «revelation», которое, таким образом, должно означать не «божественное откровение», но «создание завесы», или «завуалирование» предмета, о котором идет речь, – весьма убедительны.


[Закрыть] писаниях, она должна, как и все остальное в них, иметь свою эзотерическую интерпретацию. В этом нам поможет оккультный символизм. Выражения, которые мы выделяем курсивом, в иврите будут иметь совсем другую конструкцию. Итак:

1. «И вся земля (человечество) была из одних уст (то есть провозглашала одни и те же учения) и из одних и тех же слов» – а не из «языка», как в авторизованной версии.

Каббалистический смысл терминов «слова» и «слово» может быть найден в «Зогаре» и в «Талмуде». «Слова» (дабарим) означают «силы», а слово в единственном числе – это синоним мудрости. Например: «Произнесением десяти слов был создан мир» («Талмуд», «Pirkey Aboth» c. 5., Mish. I). Здесь «слова» связаны с десятью сефиротами, строителями вселенной. Опять-таки: «Словом (мудростью, логосом) были созданы Небеса» (там же).

2-4. «И человек (вождь вождей[140]140
  Дословный перевод с иврита. «Вождь вождей» (раби-маг) буквально означает мудрец-наставник, учитель или гуру, подобно Даниилу, который, как известно, долгое время прожил в Вавилоне.


[Закрыть]) сказал своему ближнему, «Пойдем и изготовим кирпичи (учеников) и будем обжигать их, пока они не прокалятся (посвящать, заполнять их священным огнем), построим для нас город (создадим мистерии и будем учить этой доктрине[141]141
  Так говорили некоторые герои Гомера, например отец Приама Лаомедон, что строят города, тогда как на самом деле создавали мистерии и внедряли религию мудрости в другие страны.


[Закрыть]) и башню (зиккурат, священный храм-башню), вершина которой может достичь небес»» (самого высокого предела, достижимого в пространстве). Великая башня Нево (Нави) на храме Ваала была названа «домом семи сфер небес и земли», а также «домом-крепостью (или твердыней, тагимут) и камнем, лежащим в основании неба и земли».

Оккультный символизм учит, что обжигать камни для города означает обучение магии, «обработанный камень» означает полностью посвященного; петр у греков и кеф у арамейцев – слова, обозначающие «камень» – имеют то же самое значение, а именно: «толкователь мистерий», иерофант. Высшее посвящение обозначалось как «обжиг с великим прокаливанием». Таким образом, «кирпичи обвалились, но мы будем строить (еще раз) из обработанных камней», что становится ясно из Исайи. Для истинной интерпретации четырех последних стихов генетической аллегории о предполагаемом «смешении языков» мы можем обратиться к легендарной версии иезидов и прочитать эзотерически стихи 5, 6, 7 и 8 в кн. «Бытие», гл. XI:

«И сошел Адонай (Господь) и сказал: вот, один народ (люди объединены в мыслях и деяниях), и один у всех язык (доктрина); и вот что начали они делать, и не отстанут они от того (они возжелали приобрести полную магическую силу, крийяшакти), что задумали делать.

Кто же такие иезиды и их версия, и что же такое Адонай? «Ад» – это «Господь», их древний бог; иезиды – это еретическая мусульманская секта, обитающая в Армении, Сирии и, особенно, в Мосуле, том самом месте, где был Вавилон (см. «Книгу Бытия в свете халдейских представлений»); они известны под странным именем «дьяволопоклонники». Их верования весьма оригинальны. Они различают две силы, или божества – Аллаха и Ада (или Адоная), но отождествляют последнего с Шайтаном, или Сатаной. Это естественно, так как Сатана – это также «сын Бога»[142]142
  В «Экклезиасте», XXI, 30, содержится призыв не проклинать Сатану, «чтобы не потерять свою собственную жизнь». Почему? Поскольку в своих превращениях «Господь Бог», Моисей и Сатана являются одним и тем же. Имя, которое дали евреи в период их пребывания в Вавилоне своему экзотерическому Богу, являющемуся заменой истинного Божества, о котором они никогда не говорили и не писали, было ассирийское Моше, или Адар, бог палящего солнца (буквально – «Господь Бог есть всепоглощающее пламя»!), поэтому Моше, или Моисей, также сверкает. В Египте Тифон (Сатана) красный отождествлялся с красным Ассом, или Тифоном, именуемым Сетом, или Сифом (и которому поклонялись хеттеи, или хетты), а также с Элом (богом Солнца ассирийцев и семитов, а также Иеговой) и с Моисеем, также красным (см. «Разоблаченную Изиду» том II, стр. 609). Ибо Моисей имел красный цвет кожи. В соответствии с Зогаром (т. 1, стр. 28), «B'sar d'Mosheh soomag», то есть «тело Моисея было темнокрасным»; к этому же относится высказывание: «лицо Моисея было подобно лику Солнца» (см. «Каббалу» Исаака Майера, стр. 93). Эти трое были тремя аспектами проявленного Бога (замещающего Эйн Соф, или бесконечное Божество), или природы в ее трех основных царствах: огненном, или солнечном; человеческом, или водном; животном, или земном. Не существовало Моше, или Моисея, до Вавилонского плена и Эзры, великого каббалиста; и тот, кого сейчас называют Моисеем, имел другое имя за 2000 лет до этого. Где еврейские свитки, написанные до этого времени? Более того, мы находим тому подтверждение в «Гиббертовых лекциях» д-ра Сейса (1887 г.). Адар – это ассирийский «Бог войны», или Господь Воинства, – то же самое, что и Молох. Ассирийский эквивалент Моше (Моисея) – это Масу, то есть «двойной», или «близнец», и Масу – это имя Адара, означающее также «герой». Всякий, кто внимательно прочтет вышеупомянутые лекции, стр. 40–58, не сможет не заметить, что Иегова, Масу и Адар, а также некоторые другие – являются пермутациями.


[Закрыть] (см. «Иов», I, 6). Как утверждается в «Гиббертовых лекциях» (стр. 346 и 347), Сатана-супостат был слугой и ангелом Бога. Когда иезидов спрашивают о причине их странного поклонения тому, кто стал воплощением Зла и темного духа на Земле, они объясняют это весьма логичным, хотя и непочтительным образом. Они говорят, что Аллах, будучи Всеблагим, не мог бы нанести вреда и самому малейшему из своих созданий. Ergo [следовательно], ему не нужны ни молитвы, ни всесожжения «первенцев, взятых из стада, ни их жир». Но поскольку их Ад, или Дьявол является воплощением всего плохого, грубым, завистливым, мстительным и гордым, они должны, с целью самосохранения, умилостивливать его с помощью жертв и всесожжений, которые столь приятны для его обоняния, а также ублажать и льстить ему. Спросите каких-нибудь шейхов из мосулских иезидов, что они могут сказать по поводу смешения языков, или наречий, когда Аллах «спустился и увидел город и башню, построенные сынами человеческими». Они скажут вам, что не Аллах, но Ад, бог Шайтан сделал это. Завистливый гений земли стал завидовать силе и святости людей (как бог Вишну позавидовал великой силе йогов, даже когда они были дайтьями); поэтому этот бог материи и похоти помрачил их разум, соблазнил и поймал «строителей» в свои сети; после этого, утратив свою чистоту, они потеряли вместе с ней и свое знание и магические силы, вступили в межродовые браки и оказались «рассеянными по лицу земли».

Это более логично, чем приписывать одному-единственному Всеблагому «Богу» такие небожественные поступки, о которых говорится в Библии. Кроме того, легенда о Вавилонской башне и смешении языков скорее всего не является оригинальной, а происходит от халдеев и вавилонян. Джордж Смит нашел другую версию в поврежденном фрагменте ассирийской таблички, где ничего не сказано о смешении языков. «Я перевел слово „язык“ в силу предубеждения», – говорит он («Книга Бытия в свете халдейских представлений»), – «я никогда не встречал ассирийского слова с таким значением». Всякий, кто сам прочтет перевод фрагментов, проделанный Смитом, на страницах 160–163 его книги, найдет версию, гораздо более близкую к версии иезидов, чем к тому, что есть в Книге Бытия. Это тот, чье «сердце было злобным» и кто был «нечистым», спутал «их планы», а не «язык», и разрушил «святилище… несущее мудрость», и «горько плакали они в Вавилоне».

Так же должны «плакать» все философы и любители древней мудрости; потому что с тех самых пор началась подмена одной истинной доктрины, или одних уст, тысячью и одной экзотерической фальшивкой, все более и более затемняющей человеческий интеллект и сопровождающейся пролитием невинной крови в угоду грубому фанатизму. Если бы наши современные философы, вместо того, чтобы насмехаться над старыми книгами мудрости – такими, как «Кабала» – изучали их, то для них открылись бы многие тайны церкви и общества древнего мира. Однако, поскольку они этого не делают, результат очевиден. Темный цикл калиюги возродил Вавилон современной мысли, в сравнении с которым «смешение языков» выглядит как гармония. Все темно и неопределенно; нет никаких аргументов ни в одной области, ни в науке, ни в философии или в юриспруденции, ни даже в религии. Но «горе тем, кто называет зло добром, а добро злом; кто ставит темноту вместо света, а свет вместо темноты», – сказал Исайя. Сами элементы оказываются смешанными, и климаты меняются, как если бы сами небесные «высшие десять» потеряли свои головы. Все, что может сделать каждый, это тихо сидеть и взирать грустно и покорно на происходящее, когда:

Вялый парус болтается из стороны в сторону;

Лодка, потеряв устойчивость, плывет по течению;

Она дрейфует вниз, беспорядочно поднимаясь и опускаясь;

Весла сломаны, – и вот уж утерян сам руль.