Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

История книги

Перевод – О. Колесников

Так как вся пресса указывает на русское царство террора, как до, так и после смерти царя – и вполне вероятно первое, – общее описание устройства русского общества поможет нам лучше понять происшедшие события.

То, что нынче известно как русская аристократия, состоит из трех различных частей. Ими могут быть широко представленные первоначальные славяне, примитивные татары и смешанные русифицированные иммигранты из других стран и подданные завоеванных государств, например – провинции Балтики. Цвет haute noblesse,[240]240
  Высшее дворянство (фр.).


[Закрыть] те, чья переходящая по наследству родословная располагается без всяких сомнений в самом первом ряду – это Рюриковичи, или потомки великого князя Рюрика и предшествующие правящие семьи отделенных друг от друга княжества Новгорода, Пскова и т. д., которые вместе сплотились в империю московитов. Таковы князья Барятинские, Долгорукие, Шуйские (ныне, как мы считаем, исчезнувшие), Щербатовы, Урусовы, Вяземские и т. д. Москва была центром сосредоточения основной части этого княжеского класса до царствования Екатерины Великой; и хотя, в большинстве случаях, они разорилась, все же остались такими же гордыми и надменными, как французские аристократические семьи голубой крови квартала Сен-Жермен. Имена некоторых самых высочайших из них практически не известны за пределами границ империи, ибо, неудовлетворенные реформами Петра и Екатерины и неспособные так изящно выделяться при дворе, как те, которых к вящему удовольствию прозвали парвеню, они гордо довольствовались тем, что никогда не служили ни на одной должности, где требовалась субординация, и не вступали в контакт с Западной Европой и ее политиками. Живя лишь своими воспоминаниями, они составляют отдельный и обитают на своего рода высшем общественном плоскогорье, откуда наблюдают за самыми обычными смертными. Многие из древних фамилий вымерли, а многие из тех, кто остался, пребывают в благородной нищете.

Рюрик, как хорошо известно, был по рождению не славянином, а варяго-русом, хотя его национальность, как и национальность его народа, пришедшего вместе с ним в Россию, и по сей день находится под большим вопросом и стала причиной многолетнего диспута между двумя выдающимися санктпетербургскими профессорами, Костомаровым и Погодиным (ныне покойным). Когда славяне упрашивали Рюрика прийти и править их страной, к нему обратились делегаты с такими ужасными словами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: идите княжить и владеть нами», – словами, которые их потомки могут повторить и в наше время. Приняв приглашение, в 861 году от Р. Х. Рюрик со своими двумя братьями прибыл в Новгород и основал русскую нацию. Таким образом, «Рюриковичи» – потомки этого князя, его двух братьев и сына Игоря, род, содержащий долгую преемственность князей и глав княжеств. Царствующий дом Рюрика стал угасать со смертью Федора, сына Ивана Грозного. После «Смутного времени» к власти пришли Романовы, из мелкого дворянского рода. Но это случилось лишь в 1613 году, и не без резона князь П. Долгорукий, современный историк Екатерины II (его книга запрещена в России), страдая от чувства личной обиды, насмехался над нынешним императором с таким замечанием:

«Александр II не должен забывать, что меньше чем за два века до его воцарения Романовы поддерживали стремя князьям Долгоруким».

Но, несмотря на это, после того как Михаил Романов стал царем, Мария, княгиня Долгорукая, вышла за него замуж.

Татарские княжеские фамилии – это потомки татарских ханов и магнатов «Золотой Орды» из Казани, которые очень долго держали Россию в подчинении, но которых в 1523–1530 гг. покорил Иван III, отец Ивана Грозного. Из семей этой крови можно упомянуть сохранившийся род князя Дундукова, глава которого был не так давно генерал-губернатором Киева, а недавно служил в Болгарии на схожей должности. На эти роды отчасти презрительно взирают «Рюриковичи», а также литовские и польские княжеские фамилии, которые ненавидят русских потомков Рюрика, как те – своих римско-католических противников. А также есть третья группа, древние ливонские и эстонские бароны и графы, курлядское дворянство и freiherrs,[241]241
  Бароны (нем.).


[Закрыть] хвалящиеся своим происхождением от первых крестоносцев и презирающие славянскую аристократию; и еще, некоторые правители приглашали в страну различные иностранные фамилии, так что к российскому роду прививался западный элемент. Имена последних иммигрантов в некоторых случаях русифицировались так, что опознать их трудно; как, например, английские Гамильтоны, которые теперь стали Хомутовыми!

Мы не располагаем данными, по которым смогли бы указать численность каждого из вышеупомянутых классов; но перепись, проведенная в 1842 году, показала в итоге, что наследственных дворян было 551 970, и 257 346 человек имели личное дворянское звание. В империи множество различных степеней дворянских чинов, включая княжеские фамилии и нижний слой дворянства. Существует и нетитулованное дворянство, например потомки русских бояр, зачастую гордящиеся деятельностью своей семьи больше, нежели князья. Например, семьи Демидовых и Нарышкиных, хотя им часто предлагались княжеские и графские титулы, всегда высокомерно отказывались от этой чести, мотивируя свой отказ, что царь может сделать князем кого угодно, но никого – Демидовым или Нарышкиным.

Петр Великий, лишив бояр княжеских привилегий и создав в империи должности, доступные всем, впервые ввел чины, или касту городских служащих и государственных сотрудников, разделив чины на четырнадцать классов, из которых первые восемь давали наследственное дворянство человеку, носящему его, а шесть последних жаловались только за персональные заслуги человеку, занимающему соответствующую должность, и родовитость не передавалась его детям. Служба не всегда повышала человека до дворянства, но поднимала лица неблагородного происхождения на более высокий общественный ранг (чиновник, государственный служащий многие годы считалось презрительным словом в устах дворянства). Только с воцарением Александра отменили старый эдикт о лишении дворянского ранга, то есть понижения до статуса крестьянства, любой семьи, которая в течение трех последних поколений не служила правительству. Таких людей называли однодворцами, и некоторые из их старейших семей оказались среди них в 1845, когда император Николай распорядился устроить пересмотр благородных титулов. Скрупулезное различие на вышеупомянутые четырнадцать классов для любого иностранца было такой же головоломкой, как соответственный порядок старшинства по должностям и различные нагрудные значки китайских мандаринов или свита у паши.

Помимо этих конфликтующих элементов высшего и низшего дворянства, прямых наследников древних бояр – этих славянских пэров лучших времен России, – когда она была разделена на мелкие владычества, которые выбирали для себя князя, которому бы хотели служить, и оставляли ему по его усмотрению тех, кто становились его вассалами, а не подданными, и имели собственные статьи военных доходов, и без одобрения какого-либо великогерцогского «указа» могли служить кому угодно, – и помимо возведенных в дворянское достоинство чиновников, сыновей священников и мелких торговцев, насчитывается еще 79 000 000 других людей. В их число входит ставшие самостоятельными миллионы освобожденных крепостных (22 000 000) крестьян, которые переселялись в города, предпочитая разнообразную торговлю и лакейскую службу земледелию. Остальные составляют (1) мещане, или мелких землевладельцев, на ступень выше крестьян; (2) огромное количество купцов и торговцев, разделенных на три гильдии; (3) потомственные горожане, которые не имели никакого отношения к дворянству; (4) черное духовенство или монахи и монахини; и белое духовенство, то есть священники, имеющие право жениться – группа людей, которые всегда держались в стороне, а право было наследственным; и (5) военные.

Мы не станем включать в нашу классификацию 3 000 000 мусульман, 2 000 000 иудеев, 250 000 буддистов, языческих ижоров, савакотов и карелов, которых, похоже, российский закон удовлетворял исключительно из-за терпимости к их разнообразным объектам поклонения.[242]242
  По последним статистическим данным, в Российской империи у мусульман имелось 4189 мечетей и 7940 муфтиев и мулла; у буддистов – 389 мест, где они могли поклоняться, и 4000 священников; у иудеев – 445 синаног и 4935 раввинов и т. д.


[Закрыть] Таким образом, за исключением очень высокообразованных иудеев и некоторых фанатически настроенных мусульман, остальных почти не волновала рука, управляющая ими. Однако мы напомним читателю тот факт, что в России в то время проживало свыше тысячи различных национальностей и племен, говорящих больше, чем на сорока различных языках, и они были разбросаны по территории, равной 8 331 884 английских миль;[243]243
  Согласно подсчетам, совершенным в 1856 году ныне покойным Г. Швейцером, директором Московской обсерватории.


[Закрыть] что плотность населения всех русских, европейцев и азиатов была не больше 10 человек на квадратную милю; что железных дорог было очень мало и контролировать их было легко, а другие транспортные средства весьма скудны. Насколько возможно провести революционное изменение всей Российской империи, можно только строить догадки. Объединить такое множество наций в единое движение любому иностранцу казалось настолько безнадежным делом, что это приводило в уныние любого интернационалиста или нигилиста. Прибавьте к этому еще и необъяснимую преданность освобожденных крепостных и крестьянства к царю, в котором они видят благодетеля угнетенных, наместника Бога и главу их церкви, и это дело покажется еще больше проблематичным. В то же время нам нельзя забывать уроки истории, которые уже не раз показывали нам, как чрезмерная обширность империи при отсутствии единства среди ее подданных приводят к кризису, который и становится причиной ее краха.

В реальности, Санкт-Петербург, этот аристократический Parc aux Cerfs, место бесстыдного распутства и безудержных, буйных излишков, где так мало национального, что даже название его и то немецкое. Это и есть естественный порт для входа континентальных пороков, равно как полного равнодушия к нравственным идеалам, религии и общественному долгу, и все это постепенно становится господствующим. Парижское влияние коррупции, разложившее Францию, теперь перешло в Санкт-Петербург и оттуда разлагает Россию. Влиятельный российский журнал «Русская речь» на днях описал нам нижеследующую картину санктпетербургского общества:

Российское общество дремлет, или, скорее, ощущает сонливость. Оно лениво кивает, и иногда открывает свои безжизненные глаза, как может открывать их человек после тяжелого сытного ужина, вынужденный сидеть в неестественном положении, неспособный сопротивляться этой летаргической вялости и чувствуя, что он должен или расстегнуть пуговицы мундира и вздохнуть полной грудью, или… задохнуться. Но этот ужин официальный, и его тело, слишком полное для имеющейся одежды, буквально заковано в государственный мундир. Этот человек борется с непреодолимой дремотой; он чувствует, как кровь приливает к голове, ноги его дрожат, а рука механически тянется к пуговице мундира, чтобы сделать хоть один глубокий вздох, который прервал бы бесконечные мучения. Таково нынешнее состояние нашего общества.

Однако, опуская голову от угрозы апоплексии, от излишества трудно перевариваемой пищи, эти плотоядные подхалимы всегда готовы есть и пить и способны переварить, что бы им ни дали, но не уснуть. Нарушение седьмой заповеди, интеллектуально, как и физически, очерняет тело, разум и душу, это укоренилось в самом сердце общества. Прелюбодеи тела, прелюбодеи мысли, прелюбодеи знаний и наук, прелюбодеи труда – царствуют среди нас; они со всех сторон подкрадываются в виде представителей общества и народа, похваляясь своей немыслимой наглостью, причем весьма успешно, где бы они ни появлялись, отбрасывая в сторону стыд, и им совершенно все равно, разоблачены ли догола их деяния, даже в глазах тех, из кого они выжимают все, что можно выжать из такого дурака, каким есть – человек. Правительство и казначейство втихаря разворовывается; присваивается общественная и частная собственность; мошенники, плуты и жулики субсидируются бесчисленными дутыми предприятиями, биржевыми компаниями и обманными фирмами; профессиональными шулерами и насильниками женщин и детей, которых они растлевают и уничтожают; подрядчиками, ростовщиками, судьями-взяточниками и продажными советниками, хозяевами маклерских контор и жуликами всех мастей и национальностей, всех религий и всех общественных классов. Это и есть наша современная общественная сила. Подобно хищникам, преследующим добычу, они охотятся стаями, и эта сила, поглощая свою жертву, насыщаясь, с шумом грызет своими безустанными челюстями все – науку, литературу, искусство и даже свои мысли. Вот вам королевство этого мира, плоть от плоти, кровь от крови, которое создает образ животного, от которого впервые развилась великая ценность – человек.

Такова общественная мораль нашей современной России, по свидетельству русских. Если это так, то вскоре должна приблизиться кульминационная точка, из которой страна либо погрязнет в трясине разложения, подобно древнему Риму, либо потянется к возрождению, преодолевая все ужасы и хаос «Царства Террора». Пресса полна осторожных жалоб на «упадок сил» среди ее представителей, на постоянные знамения быстро надвигающегося общественного распада и глубокой апатии, в которую, похоже, низвергается русский народ. Единственные люди, полные жизни и деятельности среди этого избытка летаргии, похоже, это вездесущие и всегда невидимые нигилисты. Совершенно ясно, что шанс должен быть.

И из всей этой социальной грязи и неразберихи и черных поганок неожиданно развился нигилизм. Его теплое ложе готовилось годами посредством постепенно развивающихся живительных сил нравственного настроения и чувства собственного достоинства, а также разложения высшего класса, который всегда давал толчок для добра или зла тем, кто находился ниже их на социальной лестнице. Благодаря введению Николаем паспортной системы, возможность посещать Париж осталась только для богатого дворянства, которым царский каприз дозволил путешествовать. И даже им, привилегированным и богатым, приходилось заблаговременно, за полгода, печься о получении разрешения на выезд, да вдобавок заплатить тысячу рублей за паспорт; и довольно тяжкие штрафы в случае проведения за границей более разрешенного времени, к тому же любого ожидало наказание в виде конфискации всего имущества, если пребывание за границей продлится более трех лет. Однако потом, уже в царствования Александра, все изменилось; за освобождением крепостных последовали бесчисленные реформы – отмена цензуры, суд присяжных, равенство прав граждан, бесплатные паспорта и т. д. Несмотря на то, что сами по себе эти реформы стремились к хорошему, они были проведены весьма шероховато и плохо продуманно в отношении народа, совершенно не привыкшего к подобным привилегиям, что вызвало у них в сильнейшее возбуждение. И больной, высвободившись из своей смирительной рубашки, с дикими воплями стал носиться по улицам. Это привело к Польской революции 1863 года, в которой приняло участие множество русских студентов. За сим последовала реакция и, одна за другой, – жесточайшие репрессии, но было уже поздно. Сидящий в клетке зверь, вырвавшись из нее, почувствовал вкус к свободе, хотя, как обычно, к очень короткой, и а после этого он уже не стал таким покорным, как прежде. При прежнем царствовании редкий русский путешественник попадал в Париж, Вену и Берлин, теперь же там были тысячи и десятки тысяч путешественников; и такое же множество посредников неустанно трудились, чтобы импортировать порок и научный скептицизм. Имена Джона Стюарта Милля, Дарвина и Бюхнера не сходили с уст безбородых юнцов и беззаботных девушек, учащихся в университетах и колледжах. Первый проповедовал нигилизм, последний – Права Женщин и Свободную Любовь. Одни отращивали длинные волосы, как мужики, и одевались в красную национальную рубаху и крестьянский кафтан; другие коротко стриглись и предпочитали синие очки. Как грибы после дождя, под влиянием Интернационала, росли Трэйд Юнионы;[244]244
  Профсоюзы.


[Закрыть] а демагоги пустословили в общественных клубах о конфликте между трудом и капиталом. Котел начал закипать. И наконец пришел соответствующий человек.

Историю нигилизма можно вкратце поведать в двух словах. Этому названию мы обязаны великому писателю Тургеневу, который создал образ Базарова и наделил этот тип человека ярлыком нигилиста. Вряд ли знаменитый автор «Отцов и детей» мог бы даже вообразить в то время, в какое национальное вырождение сможет привести его герой русский народ спустя двадцать пять лет. Только «Базаров» – в котором романист описал с сатирической точностью основные черты некоторых «богемных» отрицателей всего на свете, – теперь ярко сверкает на горизонте студенческой жизни и имеет очень мало общего, не считая названия и тенденции к материализму, с таящимися сегодняшними революционерами и террористами. Угрюмый, раздражительный, желчный и нервный, этот studiosus medicinae[245]245
  Студент медицины.


[Закрыть] просто-напросто неспокойных дух всесметающего отрицания; дух печали, хотя научный скептицизм царствует ныне в самых высших умах; дух материализма, искренне верящий (как он сам честно проповедует); результат долгих раздумий над препарированными останками человека и лягушки в вивисекционной комнате, где мертвый человек дал его мыслям не больше, чем мертвая лягушка. Для него не существует ничего за пределами животной жизни; а лопух, выросший в придорожной канаве – это и есть все люди после смерти. И вот этот типаж, Базаров, считается наивысшим идеалом для университетских студентов. «Дети» начинают разрушать построенное их «отцами»… И теперь Тургенев вынужден отведать горькие плоды с посаженного им дерева. Подобно создателю Франкенштейна, который не смог контролировать своего искусственного монстра, созданного его гением из полуразложившихся останков, выброшенных на задний церковный двор, теперь он находит, что его новый «тип» – который был бы с самого сначала ненавидим и ужасен для него, превратился в нигилиста с горячечным бредом, социалиста с окровавленными руками. Пресса по инициативе издающейся уже сто лет газеты «Московские Ведомости» подняла этот вопрос и открыто обвиняет одного из самых блестящих талантов России, того, чьи симпатии всегда были на стороне «отцов», в том, что он первым посадил это ядовитое растение.

Из-за особенно неустойчивого состояния российского общества в 1850–1860 годах это наименование приветствовалось и поощрялось, и нигилисты стали появляться повсеместно. Они захватили национальную литературу, и их новые учения быстро распространились по всей империи. И теперь нигилизм вырос в довольно мощную силу – империю в империи. Однако в России больше идет борьба не с нигилизмом, а с ужасными последствиями идей 1850 года. «Отцы и дети» впредь должны занять выдающееся место, как в литературе, поскольку вышеуказанное произведение создано на высоком уровне мастерства, так и в качестве создателя новой страницы в российской политической истории, конца которой не сможет предсказать ни один человек.

История одной планеты

Перевод – К. Леонов

Никакая звезда среди бесчисленных мириад, мерцающих на ночном небосводе, не сияет столь изумительно, как планета Венера – и даже Сириус-Сотис, собака-звезда, любимая Изидой. Венера является королевой среди наших планет, драгоценной короной нашей солнечной системы. Ибо:

Не только светят звезды, но и учат, —

хотя их тайны до сих пор неизвестны и сокрыты от большинства людей, включая сюда и астрономов. Они поистине «прекрасны и таинственны». Но, по словам Байрона:

 
Где тайна есть, там, полагают,
И дьявол непременно обитает.
 

Таким образом, дьявол опознается предрасположенным ко злу людским воображением даже в этих ярко святящих глазах, которые прищурясь смотрят на наш греховный мир из-за покрывала эфира. Так появлялись оклеветанные звезды и планеты, так же как и опороченные мужчины и женщины. Слишком часто репутация и будущее одного человека или одной группировки приносится в жертву ради выгоды другого человека или группировки. Но как внизу, на земле, так и вверху, на небесах, и потому Венера, планета-сестра нашей Земли,[246]246
  «Венера – это вторая Земля», – говорит Рейнауд в «Terre et Ciel» (стр. 74), – «настолько, что если бы были возможны какие-нибудь сообщения между этими двумя планетами, то их обитатели могли бы рассматривать свои соответствующие земли как два полушария одного и того же мира… Они выглядят на небе как две сестры. Одинаковые по своей структуре, эти два мира являются также похожими по тому характеру, который определен для них во Вселенной».


[Закрыть] была принесена в жертву амбициям нашего маленького земного шара, чтобы представить его «избранной» Господом планетой. Она стала козлом отпущения, Азазелем небесного мира, за грехи Земли, или, скорее, грехи определенного класса человеческой семьи – духовенства, которое оклеветало сверкающее небесное светило, чтобы доказать то, что их честолюбие внушило им как лучшее средство для достижения власти, и непрестанно распространяло эту клевету среди суеверных и невежественных масс.

Все это происходило в средние века. И поныне этот грех лежит черным пятном на христианах и их научных вдохновителях, хотя это заблуждение и было успешно возведено в ранг величественной религиозной догмы, как и многие другие выдумки и измышления.

Поистине, весь звездный мир, планеты и их регенты – древние боги языческой поэзии – солнце, луна, стихии и все огромное множество бесчисленных миров, – по крайней мере те из них, о которых было известно отцам церкви, – всех их постигла та же самая судьба. Все они были оклеветаны и извращены из-за одного и того же ненасытного желания доказать, что одна маленькая система теологии – построенная и сконструированная из старого языческого материала – является единственно верной и святой, а все остальные, которые предшествовали ей или возникли после нее, – совершенно ложными. Нас просят поверить в то, что солнце и звезды, да и сам воздух, стал чистым и «искупленным» от первоначального греха и сатанинского элемента язычества только после 1 года н. э. Схоластики и комментаторы, дух которых «отвергал с презрением тщательные исследования и неторопливые выводы», показали, для удовлетворения непогрешимой церкви, что весь Космос находился во власти Сатаны вплоть до Рождества – плохой комплимент Богу; и христиане должны были либо поверить в это, либо подвергнуться проклятию. Однако нигде их тонкая софистика и казуистика не обнаружили себя столь явственно в своем истинном свете, как в вопросах об экс-сатанизме и последующем спасении различных небесных тел. Бедная прекрасная Венера потерпела поражение в этой войне так называемых божественных доказательств в большей степени, чем какие-либо из ее небесных собратьев. В то время как история остальных шести планет и их постепенного преобразования из греко-арийских богов в семитических дьяволов, и наконец – в «божественные атрибуты семи глаз Господа», известна лишь образованным людям, история о Венере-Люцифере стала семейной сказкой даже в наиболее неграмотных римско-католических странах.

Эта история должна быть рассказана и сегодня для пользы тех, кто склонен не обращать внимания на свою астральную мифологию.

Венера, охарактеризованная Пифагором как sol alter, второе Солнце, из-за своего величественного сияния – равного которому нет ни у кого из небесных тел – первой должна была привлечь внимание древних теогонистов. До того, как ее стали называть Венерой, она была известна в до-гесиодовой теогонии как Эосфор (или Фосфор) и Геспер, дитя рассвета и сумерек. Кроме того, у Гесиода эта планета разделяется на два божественных существа, два брата – Эосфор (Люцифер, на латыни), утреннюю, и Геспер, вечернюю звезду. Они были детьми Астрея и Эос, так же как и Кефала и Эос (Theog: 381, Hyg. Poet. Astron. 11, 42). Преллер, которого цитирует Декхарм, показывает, что Фаэтон идентичен с Фосфором, или Люцифером (Греческая мифология, I, 365). И, ссылаясь на авторитет Гесиода, он также рассматривает Фаэтона как сына двух последних божеств – Кефала и Эос.

Фаэтон, или Фосфор, «светящееся утреннее небесное тело», был унесен в ранней юности Афродитой (Венерой), которая сделала из него ночного стража своего святилища (Theog. 987–991). Он является «прекрасной утренней звездой» (см. Откровение Иоанна, 22:16), и его полюбила за лучезарное сияние богиня рассвета Аврора, которая, постепенно затмевая свет своего возлюбленного, таким образом, выглядит похитительницей звезды, вновь выпускающей ее на вечерний небесный горизонт, где она служит смотрителем небесных врат. Ранним утром Фосфор «появляется из вод Океана, поднимает в небеса свою священную голову, чтобы возвестить о приближении божественного света» (Илиада, XXIII, 226; Одиссея, XIII, 93; Виргилий, Энеида, VIII, 589; Mythol. de la Grece Anticue: 247). Он держит в своих руках факел и летит через пространство, так как он предшествует колеснице Авроры. Вечером он становится Геспером, «самой великолепной из звезд, сверкающих на небесном своде» (Илиада, XXII, 317). Он отец гесперид, хранительниц золотых яблок вместе с драконом (Ладоном); прекрасный дух с золотыми вьющимися локонами, которого воспевали и прославляли во всех древних эпиталамах (свадебных песнях как у ранних христиан, так и у языческих греков); тот, кто на исходе ночи правит свадебным кортежем и доставляет невесту в объятия жениха. (Carmen Nuptiale. См. Декхарм, «Mythol. de la Grece Antique»).

Кажется, что до сих пор здесь не было никакой возможности для rapprochement (сближения) или какой-либо аналогии между этими поэтическими персонификациями звезды, чисто астрономического мифа, и сатанизмом христианской теологии. На самом деле, тесная взаимосвязь между этой планетой как Геспером, вечерней звездой, и греческим Садом Эдемом с его драконом и золотыми яблоками, может при наличии некоторого полета фантазии навести на мысль о некоем мучительном сходстве с третьей главой Книги Бытия. Но этого недостаточно для того, чтобы оправдать воздвижение теологической стены для защиты от язычества, стены, сложенной из клеветы и ложных толкований.

Но из всех греческих эвгемеризаций, Люцифер-Эосфор является, однако, наиболее сложной и запутанной. Эта планета стала у римлян Венерой, или Афродитой-Анадиоменой, богиней, появившейся в море, «Божественной Матерью», одинаковой с финикийской Астартой, или еврейской Астарот. Все они назывались «Утренней Звездой» и Девами Моря, или Мар (отсюда – Мария), бездонной Синью, – имена, которые ныне дает Деве Марии римско-католическая церковь. Все они были связаны с луной и полумесяцем, с драконом и планетой Венерой, так же как и мать Христа была соотнесена со всеми этими атрибутами. Если финикийские мореплаватели путешествовали, укрепив на носу своих судов изображение богини Астарты (или Афродиты, Венеры Эруцины) и рассматривая вечернюю и утреннюю звезду как свою путеводную звезду, «глаз своей богини-матери», то же самое делают римско-католические моряки и по сей день. Они выставляют на носах своих кораблей Мадонну, и благословенная Дева Мария называется тогда «Морской Девой». Признанная покровительница христианских моряков, их звезда, «Stella Del Mar», и т. д., она устанавливается на лунном серпе. Подобно древним языческим богиням, она есть «Королева Небес» и «Утренняя Звезда», каковыми были и они.

Если из всего этого можно получить какие-либо объяснения, то предоставим это проницательности читателя. Между тем, Люцифер-Венера не имеет ничего общего с тьмой и имеет много общего – со светом. Когда она называется Люцифером, это означает – «носитель света», первый сияющий луч, который разрушает мертвящую темноту ночи. Когда ее именуют Венерой, планета-звезда становится символом рассвета, целомудренной Авророй. Профессор Макс Мюллер сделал правильное предположение о том, что Афродита, рожденная в море, является персонификацией рассвета дня и самым любимым из всех зрелищ в природе («Наука о языке»), ибо до своей натурализации греками Афродита была олицетворением Природы, жизнью и светом языческого мира, как это показано в прекрасном обращении к Венере у Лукреция, которое цитирует Декхарм. Она есть божественная Природа во всей ее полноте, Адити-Пракрити до того, как она стала Лакшми. Она есть та Природа, перед величественным и прекрасным ликом которой «ветры удаляются прочь, спокойное небо изливает потоки света, и утихают морские волны» (Лукреций). Если рассматривать ее как сирийскую богиню Астарту, Астарот Гиеропольскую, где отождествлением сверкающей планеты была величественная женщина, держащая в одной вытянутой руке факел, а в другой – изогнутый жезл в форме креста. (См. «De Dea Syrie» Лукиана, и «De Nat. Deorum» Цицерона, 3, стр. 23). Наконец, астрономически эта планета представляется как шар, парящий над крестом – символ, с которым не захотел бы быть отождествленным никакой дьявол, – в то время как Земля является шаром с крестом над собой.

crux ansata – Венера – Земля

Но в данном случае эти кресты означают не символ христианства, а египетский crux ansata, атрибут Изиды (которая есть Венера, а также Афродита и Природа); является фактом то, что Земля была перевернутым crux ansata, имеющим огромное оккультное значение, в которое нет необходимости вдаваться в данном случае.

Теперь о том, что говорит церковь и как она объясняет эту «ужасную связь»? Конечно, церковь верит в дьявола и не могла бы позволить себе утратить его. «Дьявол является главной опорой церкви», – беззастенчиво уверяет один защитник[247]247
  Это сказал де Мюссе в «Moeurs et Pratiques des Demons», стр. X, – и его подтверждает в этом утверждении кардинал де Вентура. Дьявол, говорит он, – «это один из главных персонажей, чья жизнь тесно сопряжена с жизнью церкви; и без него… никогда не смогло бы произойти падение человека. Без него (Дьявола) Спаситель, Искупитель, Распятый был бы лишь наиболее смешным из статистов, а Крест – оскорблением здравого смысла». И ежели все это так, тогда мы должны бы быть благодарны бедному Дьяволу.


[Закрыть] Ecclesia Militans (воинствующей церкви). «Все александрийские гностики говорят нам о падении Эонов и их Плеромы, и все они приписывают это падение желанию знать», – пишет другой волонтер из той же самой армии, как обычно, возводя напраслину на гностиков и отождествляя желание знать, или оккультизм и магию, – с сатанизмом.[248]248
  Де Мирвиль. «Нет Дьявола – нет Христа», – восклицает он.


[Закрыть] И далее он немедленно приводит цитату из «Философии истории» Шлегеля, чтобы показать, что семь ректоров (планет) Пэмандра, «уполномоченные Богом содержать феноменальный мир внутри своих семи кругов, углубились в любовь к своей собственной красоте[249]249
  Это является лишь другим вариантом Нарцисса, жертвы собственного самолюбования у греков.


[Закрыть] и стали восхищаться сами собой с такой силой, что из-за этого высокомерного эгоистичного низкопоклонства они в конце концов пали».

Таким образом, своенравие и порочность проложили свой путь среди ангелов, наиболее прекрасных созданий Бога, «обернувшихся против своего Творца». Таким созданием в теологическом воображении является Венера-Люцифер, или скорее наполняющий ее Дух, или Регент этой планеты. Это учение основывается на следующем соображении. Три главных героя великой небесной катастрофы, упоминаемой в Откровении, – это, согласно доказательствам отцов церкви, – «Verbum [Слово], Люцифер, его узурпатор, и великий Архангел, который побеждает его», и их «дворцами» (астрология называет их «домами») являются: Солнце, Венера-Люцифер и Меркурий. Это совершенно очевидно, поскольку позиция этих небесных тел в солнечной системе соответствует в их иерархическом порядке позиции «героев» XII-ой главы Откровения, и «их имена и судьбы (?) тесно связаны в теологической (экзотерической) системой с этими тремя великими метафизическими именами». («Записки» де Мирвиля для Французской Академии о духах-похитителях и демонах).