Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

Результатом всего этого было то, что теологическая легенда сделала Венеру-Люцифера сферой и владением падшего Архангела, или Сатаны, до его отступничества. Призванные согласовать это утверждение с тем фактом, что метафора «утренней звезды» относилась и к Иисусу, и к его Деве-матери, и что планета Венера-Люцифер кроме того была включена в число «звезд» семи планетарных духов, которым под новыми именами поклонялись римские католики,[250]250
  Знаменитый храм, посвященный Семи Ангелам в Риме и построенный Микеланджело в 1561 году, все еще находится там и называется ныне «Церковью св. Марии Ангелов». В старом католическом требнике, напечатанном в 1563 году – один или два экземпляра которого все еще можно увидеть в палаццо Барберини, – можно обнаружить религиозную службу (officio) семи ангелов и их старые и оккультные имена. То, что эти «ангелы» являются языческими ректорами под различными именами – еврейские имена замещались греческими и латинскими – семи планет, доказывается тем, что сказал папа Пий V в своей булле к испанскому духовенству, позволяющей и поддерживающей культ вышеупомянутых семи духов звезд. «Нельзя чрезмерно возвеличить эти семь ректоров мира, символами которых являются семь планет, так как это есть утешение для нашего века – стать, с благоволения Бога, свидетелем культа этих семи пылающих светил и этих семи звезд, культа, который вновь достиг своего блеска в христианских странах». («Les Sept Esprits et l'Histoire de leur Culte». Вторая записка де Мирвиля в академию. Том 2, стр. 358).


[Закрыть] защитники католических догм и верований отвечали на это следующим образом:

Люцифер, ревнивый сосед Солнца (Христа), сказал ему, переполненный своей великой гордыней: «Я поднимусь столь же высоко, как и ты!» Его намерению помешал Меркурий, хотя яркость последнего (который был св. Михаилом) столь же терялась в обжигающем пламени солнечного светила, как и он сам, и хотя Меркурий, подобно Люциферу, был лишь советником и хранителем славы Солнца (там же).

Скорее уж хранители «бесчестия», если учения теологического христианства были правы. Но здесь появляется раздвоенное копыто иезуита. Ревностный защитник римско-католической демонолатрии и культа семи планетарных духов в то же самое время притворно удивляется совпадениям между языческими и христианскими легендами, между басней о Меркурии и Венере и исторической правдой рассказа о св. Михаиле – «ангеле предстоящем» – земном двойнике, или придатке Христа. Он показывает их, говоря: «подобно Меркурию, архангел Михаил – это друг Солнца, вероятно, его Митра, ибо Михаил – это психопомпный гений, который ведет отделившиеся от тела души к предназначенным для них жилищам, и подобно Митре, он является общеизвестным врагом демонов». Это демонстрирует недавно открытая Хвольсоном книга «Набатеев», в которой зороастрийский Митра называется «великим врагом планеты Венера»[251]251
  Геродот показал идентичность Митры и Венеры, поэтому данная фраза в «Набатейском земледелии», очевидно, понята неправильно.


[Закрыть] (там же, стр. 160).

Есть что-то во всем этом. На этот раз – это искренняя уверенность в совершенной идентичности персонажей небесных и заимствованных из языческих источников. Это любопытно, если все же не чересчур беззастенчиво. Если в древних аллегориях маздеистов Митра побеждает планету Венеру, то в христианской традиции Михаил наносит поражение Люциферу, и оба они получают в качестве вознаграждения планету побежденного божества.

Митра, – говорит Доллингер, – владел в древности звездой Меркурием, находившейся между солнцем и луной, но ему была дана планета побежденного, и со времени этой победы его всегда отождествляют с Венерой («Иудаизм и язычество», том 2, стр. 109 во французском переводе).

В христианской традиции, – добавляет ученый маркиз, – Святой Михаил наделяется на небесах троном и дворцом врага, которого он победил. Кроме того, подобно Меркурию, этому демону-богу, которому во времена расцвета язычества посвящались все мысы на земле, Архангел является покровителем мысов и в нашей религии.

Означает ли это, если вообще во всем этом есть какой-либо смысл, что сегодня, во всяком случае, Люцифер-Венера является священной планетой, а не синонимом сатаны, поскольку св. Михаил стал ее законным наследником? Вышеприведенные заметки заканчиваются таким невозмутимым размышлением:

Очевидно, что язычество заблаговременно использовало, и наиболее удивительным способом, отличительные свойства и особенности князя, предстоящего Господу (Михаила), отнеся их к своему Меркурию, к египетскому Гермесу Анубису, и Гермесу-Христосу у гностиков. Каждый из них представлялся первым из советников и богом, ближайшим к солнцу, quis ut Deus.

Это имя, со всеми своими атрибутами, стало именем Михаила. Добрые отцы, мастера-масоны Храма христианской церкви, поистине знали, как использовать языческий материал для своих новых догм.

На самом деле, достаточно проверить некоторые египетские картуши (орнаменты), обнаруженные Росселини («Египет», том I, стр. 289), чтобы обнаружить Меркурия (двойника Сириуса в нашей солнечной системе) в качестве Сотиса, предваряемого словами «sole» и «solis custode, sostegnon dei dominanti, e forte grande dei vigilanti», «страж солнца, защитник владений и сильнейший из всех хранителей». Все эти титулы и атрибуты ныне относятся к Архангелу Михаилу, унаследовавшему их от демонов язычества.

Кроме того, путешественники, прибывшие в Рим, могут удостовериться в удивительном присутствии в статуе Митры, в Ватикане, хорошо известных христианских символов. Мистики хвастаются этим. Они обнаружат «в его львиной голове и в его орлиных крыльях – голову и крылья отважного Серафима, хозяина пространства (Михаила); в его кадуцее (жезле, обвитом двумя змеями) – борьбу доброго и злого начал, и особенно в двух ключах, которыми, как утверждают, обладает Митра, подобно св. Петру, – ключами, которыми серафим-покровитель, отпирает и запирает Небесные Врата, astra cludit et recludit». (Mem. стр. 162).

Если суммировать все это, то вышесказанное доказывает, что теологическая небылица о Люцифере была построена на разнообразных мифах и аллегориях языческого мира, и это вовсе не догма откровения, а просто догма, выдуманная для того, чтобы защитить и поддержать суеверие. Меркурий был одним из Солнечных советников, или киноцефалов египтян, буквально, сторожевых собак Солнца, другой же был Эосфором, самой прекрасной из планет, «qui mane oriebaris», рано восходящей, или у греков – ορφρινος. Он был идентичен с Амон-Ра, светоносцем Египта, и назывался всеми народами «вторым порождением света» (первым был Меркурий), началом путей его (Солнца) мудрости, и Архангел Михаил также считался principium viarum Domini (началом Божественных путей).

Таким образом, чисто астрономическая персонификация, построенная на оккультном значении, которое по-видимому не удалось разгадать никому за пределами восточной мудрости, стала сегодня догмой и составной частью христианского откровения. Грубое перенесение характерных свойств не может привести к тому, что мыслящий человек допустит пребывание в одной и той же тринитарной группе с одной стороны – «Слова», или Иисуса, Бога и Михаила (изредка дополненных Девой Марией), а с другой стороны – Митру, Сатану и Аполлона-Абадона: и все это по прихоти и по желанию католических комментаторов. Если Меркурий и Венера (Люцифер) являются (астрономически, в своем обращении вокруг Солнца) символами Бога Отца, Сына и их Наместника, Михаила, «Победителя дракона», согласно христианской легенде, почему же тогда, когда они называются Аполлоном-Абадоном, «Царем Хаоса», Люцифером, Сатаной или Венерой, они должны немедленно становиться дьяволами и демонами? Если нам говорят, что «победитель», или «Меркурий-Солнце», или, опять-таки, св. Михаил в Откровении, получил добычу побежденного ангела, а именно, его планету, то почему же этот позор должен и в дальнейшем иметь отношение к небесному телу, которое было таким образом очищено? Люцифер является ныне «предстоящим Лику Господа»,[252]252
  «И в библейской, и в языческой теологиях», – говорит де Мирвиль, – «Солнце имеет своего бога, своего защитника и своего кощунственного узурпатора, другими словами, своего Ормузда, свою планету Меркурий (Митра) и своего Люцифера, Венеру (или Ахримана), который был отнят у своего старого хозяина и ныне отдан его победителю» (стр. 164). Таким образом, Люцифер-Венера является ныне совершенно святым.


[Закрыть] потому что «этот лик отражается в нем». Но мы полагаем, что скорее потому, что солнечные лучи в семь раз больше отражаются от Меркурия, чем от Земли, и в два раза больше, чем от Люцифера-Венеры: христианский символ снова доказывает свое астрономическое происхождение. Но в астрономическом ли, мистическом, или же символогическом аспектах, Люцифер является столь же добрым, как и любая другая планета. Выдвигать в качестве доказательства демонического характера этой планеты и ее идентичности с Сатаной форму Венеры, придающую сходство серпу этой планеты с укороченными рогами – это явная чушь. Но связывать это с рогами «мистического дракона» в Откровении – «один из которых был сломан»[253]253
  В Откровении нет «сломленного рога», но в главе 13, ст. 3, просто сказано, что Иоанн видел, что «одна из голов его как бы смертельно была ранена». Иоанн в свое время ничего не знал о «рогатом» дьяволе.


[Закрыть] – во что хотели бы заставить поверить своих читателей во второй половине нашего века поборники воинствующей церкви: маркиз де Мирвиль и шевалье де Мюссе, – это просто оскорбление публики.

Помимо всего прочего, у Дьявола не было рогов до четвертого века христианской эры. Это было чистым изобретением отцов церкви, возникшим из их желания связать бога Пана и языческих фавнов и сатиров со своей легендой о Сатане. Демоны язычества были столь же безрогими и бесхвостыми, как и сам Архангел Михаил в воображении своих поклонников. «Рога» в языческом символизме были эмблемой божественной силы и творения, а также изобилия в природе. Отсюда и бараньи рога Амона, Бахуса и Моисея на древних медалях, и коровьи рога Изиды и Дианы, и т. д., и т. д., – и у самого Господа Бога Пророков Израиля. Ибо Аввакум предоставляет нам доказательства того, что этот символизм был принят «избранным народом» в той же степени, как и гоями-язычниками. В главе 3 этот пророк говорит о «Святом с горы Фаран», о Господе Боге, который «грядет от Фемана, и чей блеск как солнечный свет», и у кого есть «рога, выходящие из его руки».

Кроме того, если кто-нибудь прочитает еврейский текст книги пророка Исайи и обнаружит, что в Главе 14, стих 12 не упоминается никакой Люцифер, а говорится просто о Хиллел, «яркой звезде», то он вряд ли сможет удержаться от удивления тем, что образованные люди в конце нашего столетия могут быть столь невежественными и связывать сияющую планету – или еще что-либо другое из этой области – с ДЬЯВОЛОМ![254]254
  Буквально использованные в данном месте слова и их перевод таковы: «Aïk Naphelta Mi-Shamayim Hillel Ben-Shachar Negdangta La-Aretz Cholesch El-Goüm», или «Как ниспал ты с неба, Хиллел, Сын Утренней Зари, разбился о землю ты, мучитель народов». Здесь слово, переведенное как «Люцифер» – это Хиллел, и оно обозначает «светящий ярко или великолепно». Совершенно верно, что при помощи игры слов, которой столь подвержен еврейский язык, глаголу хиллел может быть придано значение «выть», отсюда, при помощи легкого преобразования, хиллел может быть переделан в «воющего», или дьявола, однако же, это такое создание, которое редко, если вообще когда-либо, можно услышать «воющим». Паркхарст в своем «Лексиконе» говорит: «В сирийском переводе хиллел переводится как «вой»; и даже Джером отмечает, что буквально это слово означает «выть». Михаэлис переводит его как «Вой, Сын Утренней Зари». Но в таком случае Хиллел, великий еврейский мудрец и реформатор, может быть также назван «воющим» и связан с дьяволом!


[Закрыть]

К вопросу о существовании древней расы гигантов

Перевод – К. Леонов

Гиганты древности – это не что иное, как выдумка, – утверждают современные западные мудрецы. Когда бы не находили кости предполагаемой расы людей-гигантов, неизменно приходит некий Кювье и поспешно придумывает отговорку с целью прославления 4-го стиха 6-ой главы боговдохновенной Книги, и чтобы растоптать цветы суеверия в зародыше, показывает, что они являются всего лишь костями Dinotherium giganteum из семейства тапиров. «Тайная Доктрина» – это сказка, а расы гигантов, которые предшествовали нашей расе, были плодом воображения древних людей, а сегодня – теософов.

Последние полностью готовы признать, что случайное появление гигантов мужского и женского пола ростом от семи до девяти футов в наше время не является полным доказательством. Они не гиганты в строгом смысле этого слова, хотя имеется научно показанная тенденция возвращения к первоначальному типу, которая еще не подвергалась сомнениям. Для того, чтобы послужить полной демонстрацией этого, остовы скелетов наших современных голиафов и структура их костей должны быть соразмерны по ширине и толщине с длинной тела, а также размером головы. Если это не так, тогда ненормальная длина может быть результатом как процессов гипертрофии, так и реверсии.

На все подобные вопросы постоянно давался один и тот же ответ: «время покажет» (см. «Тайную Доктрину», том II, стр. 345 и далее). «Если скелеты (существование которых решительно отрицают) из доисторических времен были столь долгое время бессильны доказать высказанное здесь утверждение, то это лишь вопрос времени». И сегодня мы верим, что наступило это время, и первое доказательство является весьма удовлетворительным. Мы цитируем из «Galignani Messenger» за 21 и 23 июня 1890 г. сообщения о следующей находке, из статьи, озаглавленной «Гиганты древности», которая говорит сама за себя:

Фигуры гигантов столь часто встречаются в наших легендах и древнейших историях мира, что очень важным был вопрос о том, не существовала ли раса гигантских людей в некий удаленный период времени, – например, в четвертичном периоде огромных млекопитающих, мастодонтов, мамонтов, и т. п., – не мог ли этот тип людей сохраниться и в последующие времена. У пигмеев был лучший шанс продолжить свое существование в условиях господства человека с нормальным ростом. Гиганты, подобно огромным четвероногим, были бы истреблены. Однако, наши древнейшие человеческие окаменелые останки, такие как черепа неандертальцев и кроманьонцев, не свидетельствуют о некоем исключительном росте. Невероятно высокие скелеты были найдены в некоторых дольменах и курганах, но они предположительно принадлежат к расе бронзового века, которая все еще является элементом европейского населения. Мосье Г. де Лапуж недавно сделал открытие, которое может пролить новый свет на данный вопрос. В доисторическом захоронении в Кастельно, неподалеку от Монпалье, возраст которого датируется периодом между эпохами полированного камня и бронзы, прошлой зимой он обнаружил среди многочисленных черепов один, имеющий гигантские размеры, который мог принадлежать лишь человеку, рост которого сильно превышал 2 метра (6 футов 6 дюймов), а морфологический тип был обычным для дольменов Лозары. Это был череп здорового юноши примерно 18-летнего возраста. Кроме того, в земле обширного могильника, в котором гробницы бронзового века в большей или меньшей степени разрушены более поздними захоронениями раннего железного века, он нашел некоторые фрагменты человеческих костей совершенно ненормального размера. Например, часть большой берцовой кости 16 см. в диаметре, часть бедренной кости 13 см. в обхвате, и внутреннюю часть плечевой кости в два раза превышающей нормальные размеры. Исходя из всего этого, мосье де Лапуж рассчитал, что рост этого субъекта должен был быть около 3,5 метра (11 футов), – то есть, это был, так сказать, настоящий великан в соответствии с народными представлениями. Он жил в четвертичном периоде или в начале нынешнего, но был ли он примером гипертрофированного развития или принадлежал к исчезнувшей сегодня расе гигантов, сказать это все еще невозможно. Довольно странно, что согласно преданию долина гигантов находится совсем недалеко от того места в пещере Кастельно, где были извлечены из кургана эти кости.

«Гипертрофия», которая распространяется на «длину, ширину и толщину» тела, увенчанного, к тому же, головой или черепом «гигантского размера», – выглядит подозрительно и походит на пустую отговорку для того, чтобы заставить разбитую теорию продержаться еще немного. Это правильно, что наука должна быть осторожной, но даже сорок «бессмертных» во всем величии своих академических санов подверглись бы осмеянию, если бы они попытались убедить нас в том, что ненормальная величина русской девочки-гиганта в шесть с половиной футов [ок. 2-х метров] при восьмилетнем возрасте, была результатом хронической водянки!

К вопросу изучения русского языка индийскими офицерами

Перевод – К. Леонов

В «Pioneer» от 19 февраля [1881 г. ] опубликовано письмо м-ра Уолтера Т. Лайэлла, Королевского консула в Тифлисе, на Кавказе, которое привело меня в настоящий восторг. Этот господин предлагает и даже настаивает на целесообразности изучения русского языка «индийскими и другими офицерами». Он рекомендует англо-индийскому правительству «предложить за это премию в 2 или 3 тысячи рупий, чтобы стремящийся к этому мог провести один год в какой-нибудь части России», предпочтительно на Кавказе, поскольку это «место наиболее подходит для такого выбора, так как здесь изучающий русский язык может овладеть также основами турецкого (или татарского) языка». Этот дружелюбный чиновник, заканчивая свое весьма либеральное и своевременное предложение относительно Кавказа (Русской Индии), еще раз повторяет, что «для изучающих было бы лучше получить (для начала) основные навыки в этих языках, добросовестно изучая их в Индии (в Лахоре), а затем провести один год на Кавказе для завершения обучения».

Вот уж поистине прекрасная и счастливая мысль! Какая вырисовывается замечательная картина взаимного счастья и доброжелательности, разумеется – если довести это дело до конца! Русскому консулу в Бомбее следует, не теряя времени, немедленно разослать подобные предложения офицерам российской армии, чтобы они как можно скорее «добросовестно приступили к получению основных навыков» в хиндустани, урду и маратхи сначала в Санкт-Петербурге, а затем продолжили изучение в течение года в Пуне, в Канпуре и Кашмире, «для завершения обучения»; ибо после принятия предложения м-ра Лайэлла, я не верю, что англо-индийское правительство поведет себя невоспитанно и незамедлительно не сделает подобного же предложения и не окажет такого же гостеприимства русским офицерам в Индии. Королевский консул в Тифлисе, очевидно, совершенно уверен в их радушном приеме, поскольку он с такой убежденностью пишет и приглашает их на Кавказ. Могу поручиться, что русских никогда не упрекали в недостатке гостеприимства, и эта черта объединяет их со всеми наполовину варварскими азиатскими народами. Не обнаружит индийский военный в Тифлисе и недостатка во вдовах («по той причине, что их героические супруги участвуют в чингисханской экспедиции по Центральной Азии»), чтобы «полаяться» в спокойные времена досуга. Нет, также, ни малейшего опасения в том, что их примут за «британских шпионов», ибо как только будущие лингвисты пересекут границы империи, эта опасность станет совершенно эфемерной. Лишенная благословения конституции, которая вынудила бы ее, хотя бы в исключительных обстоятельствах, скрывать двурушничество и подозрительность за правилами утонченного этикета, которые ей даже не снились, или как минимум оказывать уважение, она, с точки зрения рядового англичанина, прозябает в откровенно постыдном состоянии. Она хуже татарина для своих сыновей, но к чужеземцам она всегда была радушной и доброжелательной. Пусть индийские офицеры во что бы то ни стало приезжают на Кавказ. Россия, со всеми ее многочисленными «беспринципными поступками» в области политики, все же придерживается принципа «честности среди воров». Она никогда не перенесет на отдельных людей, прибывших с добрыми намерениями и с доверием в ее пределы для обучения, тот гнев, который она может испытывать в отношении их страны, с которой она находится в политической конфронтации.

Таким образом, картина будущего, в ее голубиной природе, – идиллически-положительная, а ее успокоительное влияние на все другие народы станет поистине неоценимым. Только представьте майора Батлера с достопочтенным Джорджем Напьером и капитаном Гиллом, возглавляемыми генералом Робертсом, изучающими русский язык на руинах Гуниба в Дагестане, в то время как генерал Скобелев, в окружении полковников Гродекова, Куропаткина и, может быть, Пржевальского, подобно Юпитеру с его спутниками, заручившись помощью одаренных переводчиков из русского министерства иностранных дел, овладевают трудностями «Bagh-o-Bahar» и «Baital Pachisi» в стране Wasudew Bulwant Phadke, или упражняются в переводе с хинди на русский в «законных владениях принца Рамчандры» – злополучного героя русского «Голоса», – в северо-западных провинциях! Не будете ли вы так любезны сообщить нам, последуют ли немедленно совету м-ра Уолтера Т. Лайэлла, или же нам придется ждать для этого завершения Калиюги?

К читателям «Люцифера»

Перевод – К. Леонов

Хотя вышло еще только четыре номера нашего журнала, его молодая жизнь уже полна забот и трудностей. Все обстоит так, как должно быть; то есть, ему, подобно любому другому изданию, вменяют в обязанность удовлетворять всех своих читателей, и это исключительно в природе вещей и участь каждого печатного органа. Но что кажется немного удивительным в этой культурной и свободомыслящей стране, так это то, что «Люцифер» получает такое количество анонимных, злорадных и даже оскорбительных писем. Конечно, это лишь случайное замечание, и мусорная корзина нашей редакции является в этом случае единственным адресатом; однако сам этот факт наводит на мысли о странных особенностях человеческой природы.[255]255
  «Verbum sap» [сокр. от: verbum sat sapienti, умному слово, лат.]. Мы не собираемся уделять внимание анонимным сообщениям, даже если бы они исходили из Ламбет Палас. Выражение «verbum sap» не для красного словца; оскорблениям противостоят факты; ибо сказано в Писании: «Оскорбляющим вас воздать скорбью!» (2 Фес., 1:6.)


[Закрыть]

Искренность является истинной мудростью; но это очевидно лишь для ума духовного философа. Она кажется грубостью и оскорблением для того, кто считает ложь и обман проявлением культуры и вежливости, и видит кратчайший, легчайший и наиболее надежный путь к успеху только в том, чтобы не трогать спящих собак и старые обычаи. Но, если собаки препятствуют пути к прогрессу и истине, а общество, как правило, отвергает мудрые слова (Св.) Августина, говорившего, что «никто не должен ставить обычай выше разума и истины», достаточная ли это причина для филантропа, чтобы свернуть с пути истины, или даже уклониться от него, поскольку некий эгоист поступает таким образом? Совершенно верно, как где-то заметил сэр Томас Браун, что не каждый человек является настоящим защитником истины, и не каждый способен принять вызов в этом случае. Слишком многие из таких защитников, вследствие своей неосмотрительности или слишком большого энтузиазма, способны столь быстро атаковать ошибки, что они сами «становятся трофеями, добытыми врагами истины». Вероятно, не каждый из нас (членов Теософского общества) может сделать это лично, но лишь те из наших членов, кто добровольно и заблаговременно принес себя самого в жертву великому делу Истины. Этому учит нас один из Учителей Мудрости в некоторых фрагментах своего послания.[256]256
  См. статью «Несколько слов о повседневной жизни».


[Закрыть] Подчеркивая, что те из нас, кто занимается общественной деятельностью, как то – редакторы, лекторы и т. д., должны бесстрашно говорить «Правду в лицо ЛЖИ», он вместе с тем признает негодной практику осуждения и критики, если она исходит от отдельных теософов как таковых.

К сожалению, публика и читатели придерживаются иного мнения. Поскольку наш журнал совершенно лишен сектантства, не будучи ни теистическим, ни атеистическим, ни языческим, ни христианским, ни ортодоксальным, ни еретическим, понятно, что его редакторы ищут вечные истины в самых противоположных друг другу религиозных системах и методах мышления. Таким образом, «Люцифер» не может дать полного удовлетворения как неверующему, так и христианину. На взгляд первого – будь он агностик, секулярист или идеалист – обнаружить, что в основе того «мусора», который содержится в еврейской Библии или в христианском Евангелии, лежит божественная или оккультная мудрость – отвратительно; по мнению последнего, признать, что истины, содержащиеся в еврейско-христианских священных текстах, те же, что и в индуистской, зороастрийской, буддийской и египетской религиозной литературе – богохульство и утрата душевного равновесия. Отсюда сильнейшая критика с обеих сторон, насмешки и оскорбления. Каждая партия хотела бы привлечь нас на свою сторону, признавая за истину лишь то, что соответствует требованиям ее сектантского «изма».

Но так не может быть, и так не будет. Наш девиз с самого начала – и он будет таковым всегда – состоит в том, что «НЕТ РЕЛИГИИ ВЫШЕ ИСТИНЫ». Истина – вот то, что мы ищем; найдя ее, мы заявим о ней всему миру, независимо от того, где мы ее нашли. И подавляющее большинство наших читателей полностью удовлетворено нашей политикой, что, в свою очередь, соответствует нашим намерениям.

Совершенно очевидно, что если терпимость не является следствием индифферентности, то она отражает отзывчивость и сострадание, простирающиеся очень широко, а также симпатию к широко мыслящим людям. Нетерпимость – это прежде всего следствие неведения и зависти. Тот, кто всерьез думает, что в его домашнем кувшине для воды заключен целый океан, будет, конечно, нетерпим по отношению к своему соседу, который также счастлив сознавать, что налил в свой собственный кувшин порядочную часть из моря истины. Но тому, кто, подобно теософам, знает, что этот океан вечной мудрости бесконечен и не поддается измерению никем из людей, классов или партий, и кто понимает отчетливо, сколь мало может вместить даже величайший из сосудов, созданных человеком, по сравнению с тем, что находится вне возможностей его восприятия, в темноте и глубине бесконечного, не поможет ничто, кроме терпимости. Ибо он видит, что и другие наполняют свои небольшие кувшины из того же огромного резервуара, в который он погружает свой собственный сосуд; и если вода в разных кувшинах иногда кажется неодинаковой, то это связано только с тем, что на ее цвет повлияли те загрязнения, что были в кувшине раньше, до того, как в нем оказался кристально чистый элемент – частица вечной и неизменной истины.

Лишь одна абсолютная истина имеется в Космосе, и только так и может быть. И если такие ограниченные существа, как мы, могут понять ее суть, то мы сознаем, что, будучи абсолютной, она должна быть также вездесущей и универсальной; и что поэтому она неизбежно должна быть заложена в любой мировой религии, являющейся продуктом мыслительной и познавательной деятельности огромного количества поколений мыслящих людей. Таким образом, признавая, что какая-то часть истины, большая или меньшая, содержится в любой религиозной и философской системе, при попытке найти ее мы должны исследовать происхождение и источники каждой из этих систем, их корни и самое начало роста, а не тот поздний этап, когда на них разрастаются секты и догматизм. Наша цель состоит не в том, чтобы разрушить какую-нибудь религию, а в том, чтобы помочь в очищении разных религий от присущих им загрязнений. Нашей деятельности такого рода противостоят все те, кто, вопреки всякой очевидности, утверждает, что только их собственный кувшин заключает в себя весь океан. Как может быть совершена наша работа, если нам противодействуют со всех сторон разного рода фанатики? Она была бы выполнима значительно легче, если бы, по крайней мере, интеллигентные люди, встречающиеся в каждой секте или системе, признали, что крошечная часть истины, которой обладают они сами, неизбежным образом смешана с ошибками, и что те ошибки, которые столь хорошо заметны у их соседей, равным образом, перемешаны с истиной.

Мы думаем, что свободная, сдержанная, чистосердечная дискуссия, не загрязненная враждебностью и личными выпадами, является наиболее эффективным средством очищения от ошибок и выявления истины; это относится и к публикациям, и к отдельным людям. Журнал имеет возможность выбора: быть ли ему терпимым или нетерпимым; он может заблуждаться самыми разными способами, как это делают и индивидуумы; и поскольку он отвечает за каждую публикацию так же, как отдельные личности, ему следует постоянно иметь это в виду, чтобы двигаться вперед без страха и упрека. Все это особенно справедливо в случае теософских публикаций, и «Люцифер» чувствует, что он был бы недостоин своего предназначения, если бы не обладал величайшей терпимостью и широтой, даже в тех случаях, когда он отмечает у своих братьев и соседей ошибки, которые они себе снисходительно позволяют. В то время как в редакционных и редакторских статьях он строго придерживается духа и учения «чистой» теософии, тем не менее, он часто предоставляет свои страницы статьям и письмам, далеко отстоящим от эзотерической доктрины, которой придерживаются как редакторы, так и большинство рядовых теософов. Поэтому, те читатели, которые привыкли находить в журналах и партийных публикациях лишь те взгляды и аргументы, которые редактор признает за безошибочно ортодоксальные – разумеется, с его точки зрения, – не должны подвергать осуждению каждую статью «Люцифера», с которой они не полностью согласны, или кажущуюся им обидной с ханжеской точки зрения, на том основании, что это не подходит для теософского журнала. Им следует напомнить, что «Люцифер» потому и является теософским журналом, что в нем могут публиковаться и писатели, чьи взгляды по разным вопросам не только в какой-то степени отличаются от их собственных, но могут быть и диаметрально противоположными взглядам редакторов. Это делается для того, чтобы установить истину, а вовсе не для того, чтобы способствовать прогрессу какого-нибудь «изма», или потворствовать тем или иным увлечениям, симпатиям и антипатиям какой-либо группы читателей. Лишь снобы и педанты могут, не обращая внимания на истинность или ошибочность идеи, изо всех сил придираться к отдельным словам и выражениям, встречающимся при ее изложении.

Теософия, если и выражает что-то, то только истину; а истина должна без какой-либо дискриминации, отбросив всякую партийность, обращаться равно с чтимым, как и с опальным сосудом. Никакая теософская публикация никогда не помышляла о том, чтобы использовать грубый – или, скажем, очень откровенный – язык Осии или Иеремии; однако поскольку эти святые пророки являются столпами христианской Библии, а Библия имеется в каждой благочестивой семье, будь она аристократической или плебейской, и поскольку Библию читают со склоненной головой и искренним уважением молодые невинные девушки и школьники, то как же наши христианские критики – в какой-нибудь околонаучной статье – могут употреблять грязные выражения? Вполне возможно, что те выражения, которые сейчас кажутся предосудительными, поскольку они относятся к библейской тематике, встретят громкими аплодисментами, если они будут направлены против какой-либо языческой системы верования (см. некоторые миссионерские издания). Немного милосердия, любезные читатели, милосердия и, прежде всего, справедливости и еще раз – СПРАВЕДЛИВОСТИ.

Справедливость требует того, чтобы читатель, если какая-либо статья в нашем журнале не находится в гармонии с его собственными идеями, рассматривал бы ее не просто как предмет критики, а скорее как проблему, требующую своего решения. Пусть он попытается извлечь отсюда урок, заключающийся в том, что его могут научить только те взгляды, которые отличаются от его собственных. Пусть он будет терпимым, даже если и не поистине милосердным, и отложит свое суждение до тех пор, пока не извлечет из статьи ту истину, которая в ней содержится, прибавив это новое приобретение к своему багажу. Враги могут научить лучше, чем друзья; и только в том случае, если читатель «Люцифера» проникнется истиной, он сможет справедливо соотнести то, во что он верит с ошибками неугодной статьи в дебете счета.