Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

Наука магии

Перевод – О. Колесников

Во время пребывания в Итаке, где очень мало читают спиритические газеты вообще, и «The Banner of Light» в частности, но в нескольких домах гостеприимно относятся к выпускам «The Scientist», именно благодаря вашей газете я узнала о необыкновенно интересном и в высшей степени научном выступлении в редакторской статье, опубликованной в «Banner», против магии или, скорее, против тех, кто имеет глупость в магию верить. Так как намеки, касающиеся меня, благопристойно завуалированы (по крайней мере, в тех отрывках, которые я видела) и, похоже, в качестве жертвы на алтарь ангелам некоторые, на первый взгляд очень искренние, спиритуалисты избрали лишь полковника Олькотта, я оставляю этому джентльмену самому позаботиться о себе, если он сочтет это нужным, и скажу только несколько слов относительно якобы несуществующей магии.

Если бы я выступала только от своего имени и основывала защиту магии только на том, что видела сама и что достоверно знаю об этой науке в результате многих лет жизни в Индии и Африке, я, возможно, рисковала быть оказаться названной мистером Колби – с присущей почтенному издателю «The Banner of Light» непредубежденной утонченной вежливостью – «безответственной женщиной». Такое уже случалось. Поэтому в противовес поразительной уверенности этого господина в том, что никакой магии не существует и никогда в этом мире не существовало, я постараюсь найти авторитеты под стать ему, а может и выше, и тем самым опровергнуть ранее приведенное утверждение.

Неортодоксальным спиритуалистам, таким, как я, в наши дни следует быть осторожными и предусмотрительными, если они не хотят, чтобы их с неугасимой жаждой возмездия преследовала могущественная армия последователей индийских учений и всевозможных «наставников» нашей светлой Страны Вечного Лета.

Автор редакторской заметки пишет, что он:

Не считает вовсе невозможным существование духов-шарлатанов, старающихся обмануть некоторых сторонников оккультных наук и убедить их в том, что магия существует.

Я не только считаю это возможным, но абсолютно уверена и могу присягнуть в этом, что не раз либо слишком элементарные, либо мало развитые духи, подписываясь именем Теодор Паркер, совершенно явно обманывали и водили за нос нашего уважаемого редактора газеты «The Banner of Light», заставляя его печатать, например, что Апеннины находятся в Испании.

Более того, опираясь на свидетельства многих образованных спиритуалистов, общеизвестных своей честностью, я могу привести бесконечное число доказательств и примеров, когда элементарные «диакка», Esrito malins etfarfadeto и другие подобные ненадежные и невежественные натурализовавшиеся обитатели мира духов под прикрытием помпезных хорошо всем известных имен внезапно выдавали недоумевающим свидетелям такую жалкую, несусветную, явно выдуманную ерунду, а то и просто ересь, что многие, искренне верившие до того в спиритическую философию, либо молча отдалялись, либо, если изначально были приверженцами римской католической церкви, старались срочно припомнить, какой рукой делают крестное знамение, а, вспомнив, изрекали: «Vade retro, Satanas!» [Изыди, Сатана!] Таково мнение любого образованного спиритуалиста.

Если бы против магии так высказался неутомимый Аттила, преследователь и гонитель современного спиритуализма и медиумизма – доктор Дж. Бэрд, – я бы не удивилась, так как синие пилюли и черные настойки считаются лучшим средством против мистики и спиритуалистических домыслов; но для убежденного спиритуалиста, верящего в невидимые таинственные миры, полные существ, истинная природа которых все еще представляет неразгаданную тайну, было бы слишком дерзко начать саркастически отрицать то, существование чего доказано и во что верили на протяжении веков люди, более мудрые, чем он сам! И вот таким скептиком оказывается издатель ведущей спиритуалистической газеты! – человек, первейшая обязанность которого помогать своим читателям неустанно и упорно искать истину, в какой бы форме она ни предстала. Но вместо этого он рискует запутать множество людей, которые доверяют его притворной лояльности и легковерию. Каждый серьезный искренний спиритуалист не может не согласиться со мной в том, что если современный спиритуализм в течение еще хотя бы нескольких лет будет оставаться в таком же состоянии хаотической анархии, как сейчас, если позволить ему развиваться нынешним безумным путем, разрастаясь во все стороны пустыми гипотезами, основанными на суеверных, беспочвенных идеях, тогда действительно восторжествуют доктора Бэрды, доктора Марвины и прочие ученые(?) скептики.

Действительно, отвечать на смехотворные невежественные утверждения, как то, что заставило меня взяться за перо, кажется пустой тратой времени. Любому хорошо начитанному спиритуалисту здесь не нужен ни мой, ни чей-либо другой совет; встретив утверждение: «Существование когда-либо такой науки, как магия, никогда не было и не будет доказано», он просто пожмет плечами и улыбнется, как, возможно, улыбнулся попытке духов мистера Колби реорганизовать географию, поместив Апеннины в Испанию.

Неужели, о живой человек, ты никогда не открывал ни одной книги, кроме твоих же описаний того, как Том, Дик и Хэрри спускались из высших сфер специально чтобы напомнить дядюшке Сэму, как тот порвал гетры или сломал трубку на Дальнем Западе?

Неужели ты думал, что магия – удел ведьм, разъезжающих на помеле и оборачивающихся в черных кошек? Но даже эта суеверная чушь, всегда называвшаяся не магией, но колдовством, не покажется такой уж глупостью тому, кто твердо верит в превращение миссис Комптон в Кэти Бринкс. Законы природы неизменны. Условия, при которых медиум может под влиянием духа подвергнуться трансформации, стать похожим внешне на другого человека или животное, будут соблюдены всегда, когда этот дух, или, скорее, эта сила захочет принять форму кошки.

Проявление магических сил есть проявление сил природных, естественных, но высших по отношению к обычным процессам природы. Чудо – это не насилие над законами природы; разве только для невежд. Магия – это наука, глубокое знание оккультных сил природы и законов вселенной, управляющих видимым и невидимым миром. Спиритуализм в руках адепта превращается в магию, ибо он владеет искусством сочетания законов вселенной, не нарушая их и, следовательно, без насилия над природой. В руках опытного медиума спиритуализм становится невольным колдовством, так как, будучи беспомощным орудием в руках различных духов, о которых он сам ничего не знает кроме того, что сообщают ему сами духи, медиум открывает (того сам не сознавая) дверь между двумя мирами, через которую проникают слепые силы природы, скрывающиеся в астральном свете, а также хорошие и плохие духи.

Сильный месмеризатор, глубоко знающий это искусство, такой как барон Дюпоте и Регаццони Пьетро д’Амичис из Болоньи – это маг, ибо стал адептом, посвященным в великую тайну Матери Природы. Такие люди – и подобные Месмеру и Калиостро – управляют духами, а не позволяют им управлять собой; в руках таких людей спиритуализм в безопасности. При отсутствии опытных адептов для одаренного ясновидением медиума лучше положиться на случай и удачу и пытаться судить о дереве по плодам. Нечистые духи редко выбирают проводником чистого, добродетельного человека; еще реже чистые духи выбирают нечистых проводников. Подобное притягивает подобное.

Но вернемся к магии. Таких людей, как Альберт Великий, Раймонд Луллий, Корнелий Агриппа, Парацельс, Роберт Фладд, Евгений Филалет, Кунрат, Роджер Бекон и других, подобных им, в наш скептический век обычно считают мистиками, фантазерами; но точно так же и современных спиритуалистов и медиумов, – последних особенно – считают шарлатанами и трусами; однако никто и никогда не считал философов-герметистов глупцами и идиотами, каковыми, в ущерб нам и нашему делу, каждый неверующий почитает верующих в спиритуализм. В наше время можно не верить и сомневаться в учении герметистов, как и во всем остальном, но не следует сомневаться в их знании и могуществе при жизни, поскольку они всегда могли представить нужные доказательства – ибо сами управляли теми силами, которые теперь управляют беспомощными медиумами. У них была своя наука, и философию они использовали, чтобы опровергать смехотворные отрицания, в то время как мы, сентиментальные спиритуалисты, убаюкивая себя сладкой колыбельной, не можем отличить ложные явления от истинных, и нас ежедневно обводят вокруг пальца коварные шарлатаны. Хотя в философах прошлого сомневались так же, как и в современных спиритуалистах, однако их почитали и уважали даже те, кто абсолютно не верил в их оккультные силы, потому что это были гиганты мысли. Глубокие знание, как и развитые силы интеллекта, всегда были и будут в почете; но над нашими медиумами и их приверженцами презрительно посмеиваются, и все мы обречены на страдания, так как эти феномены подчиняются капризам своевольных и недобрых духов, которыми мы совершенно не в состоянии управлять.

Сомневаться в магии – значит отрицать саму историю, а также свидетельства множества очевидцев за последние 4 000 лет. Начиная с Гомера, Моисея, Гермеса, Геродота, Цицерона, Плутарха, Пифагора, Апполония Тианского, Симона Мага, Платона, Павзания, Ямвлиха – через целую плеяду великих людей, историков и философов, веривших в магию или самих бывшими магами, – до таких современных авторов, как У. Ховитт, Эннемоузер, Г. де Мюссе, маркиз де Мирвиль и наконец Элифас Леви, сам бывший магом – среди всех этих великих имен только одинокий мистер Колби, издатель «The Banner of Light», не признает существования магии. Он простодушно верит, что вся священная армия библейских пророков, начиная с Авраама и кончая Христом, – всего лишь медиумы; по мнению мистера Колби, ими управляли! Представьте лишь, что Христом, Моисеем, Аполлонием Тианским управляет индийский наставник! Возможно, почтенный редактор игнорирует тот факт, что в те времена духовных медиумов знали намного лучше, чем сейчас, а также и то, что сивиллами, пифиями и другими медиумами руководили и управляли высшие жрецы, посвященные в эзотерическую магию и мистерии храмов. Теургия была настоящей магией; как и в наше время, сивиллы и пифии были медиумами; но высшие священники храмов были магами. В их руках были все секреты теологии, включающие в себя и магию, как искусство призывать на службу духов-помощников. Они владели наукой различения духов, чем вовсе не может похвастаться мистер Колби. С помощью этого знания они подчиняли духи своей воле, допуская к своим медиумам лишь добрых духов. Такова была роль магии – реально существующей Белой, или Священной, магии, которая должна бы к настоящему времени стать наукой; оно так бы и было, если бы наука прислушивалась к тому, о чем настойчиво проповедуют спиритуалисты в течение последних 27 лет.

В былые времена неразвитые духи не допускались до провозглашения ересей. Оракулы сивилл или вдохновленные жрицы никогда не смогли бы утверждать в своих прорицаниях, что Афины – индийский город, или перенести гору Арарат в Египет.

Кроме того, если бы скептически настроенный автор издательской заметки меньше уделял времени болтовне индийских духов и больше – изучению серьезных предметов, он бы узнал, что у древних были и незаконные медиумы – я имею в виду тех, которые не принадлежали к храмам, – и духи, управлявшие этими медиумами, не контролируемые опытными магами, были предоставлены сами себе и обращались с медиумами как с беспомощными инструментами. Обычно считалось, что эти медиумы «одержимы» или их «обуяло», и это действительно было так: используя библейскую фразеологию, «в них вселялось семь бесов». Более того, было предписано убивать таких медиумов, так как нетерпимый маг Моисей, знавший мудрость Египта, сказал: «ворожеи не оставляй в живых». Сами египтяне и греки, даже более гуманные и справедливые, чем Моисей, брали таких медиумов в храмы и, если те оказывались неспособны к священным обязанностям прорицательства, лечили их, как Иисус Христос исцелил Марию Магдалину и многих других, «изгнав семь бесов». Мистеру Колби и K°. следует либо полностью отрицать чудеса, сотворенные Христом, апостолами, пророками, чудотворцами и магами, и следовательно – всю духовную и светскую историю, либо признать существование некоей силы в этом мире, способной управлять духами, хотя бы только злыми и неразвитыми элементарными сущностями. Чистые духи, развоплощенные, никогда не опустятся в нашу сферу, если их не притягивает поток сильной симпатии и любви, или для выполнения определенной миссии.

Я вовсе не имею цели осмеять или вызвать озлобление ко всем медиумам. Я сама принадлежу к числу спиритуалистов, если подразумевать под этим, по словам полковника Олькотта, твердую веру в бессмертие нашего духа и знание, что для нас всегда существует возможность общения с духами умерших и близких через честных, чистых медиумов или посредством Тайной Науки. Но я не из тех фанатичных спиритуалистов, коих много во всем мире, которые слепо принимают все, что сообщают любые «духи», ибо видела слишком много различных явлений, о которых в Америке никто даже не представляет. Я знаю, что магия существует, и 10 000 редакторов спиритуалистических газет не могут изменить моей веру в это знание. Белая и черная магия существуют, и ни один человек, когда-либо путешествовавший по Востоку и исследовавший данный вопрос, не может в этом усомниться. Моя вера тверда, и поэтому я готова поддержать и защитить любого честного медиума, и иногда даже такого, который кажется нечестным, ибо слишком хорошо знаю, какими беспомощными орудиями и жертвами эти медиумы становятся в руках неразвитых невидимых существ. Более того, я знаю, насколько порочны и злы элементарии и до какой степени они могут овладеть не только чувствительным медиумом, но и любым другим человеком. Хотя меня могут посчитать «безответственной» и несмотря на вред, который некоторые медиумы приносят искренним спиритуалистам несправедливостью, односторонностью и духовным сентиментализмом, я могу утверждать, что обычно быстро определяю, обманывает медиум сознательно или несознательно, будучи управляемым.

Итак, магия существует и всегда существовала, с доисторических времен. В известной истории она началась с самофракийских мистерий, затем непрерывно следовала своим курсом, приостановившись на время в связи с исчезновением теургических обрядов и церемоний в христианизированной Греции, но возобновилась в неоплатонической и александрийских школах, далее она продолжала существовать, передаваемая при посвящении немногочисленным избранным ученикам и философам, преодолела Средневековье и, несмотря на гневное преследование церкви, вновь обрела славу в руках таких адептов, как Парацельс и прочие, но исчезла в Европе с графом Сен-Жерменом и Калиостро, укрывшись от жестокосердного скептицизма на своем родном крае, на Востоке.

В Индии магия никогда не исчезала, она процветает там, как всегда. Ее практикуют, как и в Древнем Египте, только в храмах и называют «Священной Наукой». Ибо это наука, основанная на оккультных силах природы; но никак не слепая вера в глупую болтовню наловчившихся элементариев, готовых силой удерживать настоящих развоплощенных духов от общения с близкими им людьми.

Некоторое время назад некий мистер Менденхол посвятил несколько колонок в «Religio-Philosophical Journal» вопросам, перекрестным расспросам и критике таинственного Братства Луксора. Он предпринял безуспешную попытку получить ответ от этого Братства и таким образом разгадать загадку сфинкса.

Я могу удовлетворить любопытство м-ра Менденхола. Братство Луксора является одной из секций Великой Ложи, в которой я состою. Если этот господин питает сомнения по поводу моего утверждения – а я уверена, что дело обстоит именно так – то он может, ежели пожелает, обратиться в Лахор за дополнительными сведениями. Если же комитет Семерых грубо не ответит и не предоставит нужной информации, тогда я могла бы предложить ему небольшое деловое соглашение. У мистера Менденхола, насколько я помню, в мире духов есть две жены. Обе эти леди материализуются у М.Мотта и часто подолгу беседуют со своим супругом, о чем он не раз нас клятвенно заверял; более того, он утверждал, что не сомневается в подлинности этих духов. А если так, то пусть одна из этих усопших дам подскажет мистеру Менденхолу название секции Великой Ложи, к которой я принадлежу. Ибо для истинных, подлинных развоплощенных духов – ежели обе являются тем, за кого себя выдают – это сущий пустяк: им нужно лишь спросить других духов, прочитать мои мысли и тому подобное; для развоплощенной сущности, бессмертного духа, это простейшая вещь в мире. Если джентльмен, которому я бросаю этот вызов, хотя и не имею чести быть с ним знакомой, скажет мне, как называется секция – это название знают еще три неофита в Нью-Йорке, – я обещаю предоставить мистеру Менденхолу факты, касающиеся этого Братства, состоящего не из духов, как он мог бы подумать, а из живых смертных, и, более того, если он возжелает, напрямую связать его с Ложей, как я делала это для других. Но сдается мне, мистер Менденхол ответит, что духи не могут указать название, потому что ни Ложи, ни Секции не существует – и тем самым наша дискуссия будет закончена.

Наши три цели

Перевод – О. Колесников

Все поступки человеческого сердца, на которые мы взираем с похвалой или изумлением, суть примеры непреодолимой силы УПОРСТВА. Благодаря этому карьер становится пирамидой и отдаленные друг от друга местности соединяются каналами… Работы продолжались непрерывно, случались времена, когда преодолевались величайшие трудности, горы выравнивались, а океаны сдерживались слабыми силами человеческих существ.

Джонсон

Так и есть, и должно быть всегда, мои дорогие мальчики. Если бы Ангел Гавриил спустился с небес и повел успешное восстание против самой отвратительной и неправедной монополии, под тяжестью которой страдает бедный старый мир, то вполне вероятно, что он лишился бы своего благодушия за многие годы, возможно – за века, и не только из-за владельцев вышеупомянутой монополии, но и благодаря значительной массе тех людей, которых он освободил.

Хьюгз

Post nubila Phoebus.[385]385
  «После туч – Феб», т. е. после ненастья – солнце. Алан Лилльский (лат.).


[Закрыть] После ненастья – солнце. Этими словами начинаем пятый год издания «ЛЮЦИФЕРА»; и, имея целью прервать межличностные баталии, разразившиеся на протяжении предыдущего года, издатель чувствует себя так, словно она заработала право на перемирие. Решив любой ценой насладиться им в будущем, она движима как сильным чувством презрения со стороны тупоголовости, невежества и фанатизма своих соперников, так и чувством усталости от подобных утомительных глупых пререканий. До сих пор ей удавалось справляться со своим негодованием и не слишком спокойным характером, и впредь она будет относиться свысока к клеветническим заявлениям, постоянной жертвою которых, похоже, становится.

Начало года – самое подходящее время для обращения к прошлому; и теперь мы приглашаем читателя обратить на это внимание.

Если посторонняя публика видит теософию через дым сражения лишь как смутно проступающие тусклые очертания, то по крайней мере члены нашего Общества должны помнить о задаче продвижения к нашей цели. Было бы страшно, если бы они не придали этому значения, посреди грохота этой сенсационной дискуссии о принципах Общества и клеветнических измышлениях, направленных на его участников. В то время как узколобые атеисты, христиане и спиритуалисты состязаются друг с другом в попытках покрыть бесчестием одного из лидеров теософии и умалить его притязания на внимание публики, Теософическое общество с достоинством движется к своей цели, поставленной им с самого начала.

Бесшумно, но непреодолимо расширяется его круг полезных деяний, распространяется любовь к ним у разных народов. Пока клеветники заняты своею недостойной работой, Общество творит факты для его будущих историографов. Это не полемические памфлеты или сенсационные газетные статьи, регулярно появляющиеся в печати, а очевидная реализация его первоначального плана по созданию ядра вселенского братства, возрождению восточной литературы, философских систем и психологических наук. Обществу исполнилось почти четырнадцать лет, и все-таки как много оно еще не осуществило! Но как много работы уже совершено, причем работы самого высочайшего сорта! Наши противники, возможно, и не склонны оценивать нас по достоинству, однако наши доказательства (и оправдания) обязательно появятся позднее. Между тем, давайте проясним факты, чтобы зафиксировать их без преувеличения и приукрас. Итак, обозначенные соответствующими заголовками, они будут выглядеть следующим образом:

I. Братство

Когда в феврале 1879 года мы прибыли в Индию, на полуострове не было никакого единения между расами и сектами, ни ощущения обычных общих для всех интересов, ни расположения к поискам взаимных связей между несколькими ветвями древнего индуизма, равно и связей между верами в ислам, джайнизм, буддизм и зороастризм. Между индийскими индусами-брахманами и их родственниками, современными сингальскими буддистами, не имелось религиозных сношений с довольно отдаленной эпохи. И опять же, даже между несколькими сингальскими кастами – ибо, своим древним происхождением родственные по крови индусам, сингальцы все еще оставались верными касте, несмотря на букву и дух их буддистской религии – имела место полнейшая разобщенность, не говоря уже о браках между родственниками и духе патриотической однородности. Зато были мстительные и злобные сектанты и враждующие касты. Что касается международных взаимосвязей в общественных или религиозных делах между сингальцами и северными буддистскими народами, то таких не существовало вовсе. Каждый относился к точке зрения, желаниям и стремлением другого с совершенным пренебрежением и равнодушием. Наконец, между народами Азии, Европы и Америки царило абсолютное отсутствие взаимного понимания во всех религиозных и философских вопросах. Работы востоковедов, от сэра Уильяма Джона и Бюрнуфа до профессора Макса Мюллера, были созданы с научными и философскими целями, но отнюдь не для широких масс. Если к вышесказанному добавить, что все восточные религии без исключения были смертельно отравлены ядовитыми миазмами западной официальной науки, вопреки посредничеству образовательных агентств европейской администрации и пропаганде миссионеров, и еще что местные выпускники учебных заведений и студенты последних курсов учебных заведений Индии, Цейлона и Японии в большинстве становились агностиками и хулителями древних религий, можно понять, какую трудную задачу предстояло решить для того, чтобы вынести из всего этого хаоса хотя бы некоторое подобие гармонии и привнести туда терпимость, если не дружелюбные чувства, чтобы избавиться от ненависти, злобных подозрений и взаимного равнодушия.

Минуло десять лет, и что мы видим? Рассматривая все эти вопросы по порядку, мы находим – что по всей Индии прежнее разъединение сменилось единством и братством, что в одной только Индии находятся сто двадцать пять филиалов нашего Общества, и каждое являет собою ядро нашей идеи братства и центр религиозного и общественного единения. Среди их членов – представители всех лучших каст и всех индуистских сект, и большинство представляет собой класс наследственных видных ученых и философов, брахманов. Чтобы обратить их в христианство, миссионеры вели тщетную войну, и при этом у них были собственные задачи и хлипкая надежда на высший класс и на Миссии Оксфорда и Кембриджа. Президент нашего Общества, полковник Олькотт, несколько раз пересекал Индию по приглашениям и выступал перед огромными толпами на теософские темы – и посеял зерно, из которого в свое время будет собран большой урожай нашего евангелия от братства и взаимного доверия. Чувство дружелюбности растет, что можно доказать самыми разными способами: во-первых, беспрецедентным собранием рас, каст и сект на ежегодных Съездах Теософического общества; во-вторых, очень быстрым ростом популярности теософской литературы, пропагандирующей наши альтруистические взгляды; в создании разнообразных журналов на нескольких языках и быстром прекращении сектантских споров; в-третьих, во внезапном рождении и феноменально быстром развитии патриотического движения, которое сосредоточилось в организации под названием Индийский Национальный Конгресс. Эта влиятельная политическая организация была задумана и организована некоторыми из наших англо-индийских и индуистских членов по образцу и с особенностями Теософического общества и с самого начала руководилась нашими же коллегами, людьми, среди которых были самые влиятельные личности Индийской империи. Но при этом нет никакой связи, за исключением связи через отдельные личности, между Конгрессом и его материнской организацией – нашим Обществом. Но эта организация не могла возникнуть, если бы полковник Олькотт лично не приложил огромных усилий, чтобы пробиваться окольными путями человеческого братства, через политиков, социальные преобразования, и т. д. и т. д. Он сделал так много, сколько от него потребовалось. Мы пробудили спящий дух и подогрели арийскую кровь индусов, и она дала всход новой жизни, создав для себя этот Конгресс. Все это – уже в истории и изменению не подлежит.

Перебравшись на Цейлон, закрепляя чудесные преобразования, наше Общество работало над текстами многих речей и обращений, докладами и другими официальными документами, при этом принимая во внимание замечания наших читателей и обычной публики. Люди разных каст объединялись; сектанты, настроенные враждебно, оказались почти изгнаны; шестнадцать отделений Общества были созданы на Острове, и вся сингалезская община, как заметил кто-то, ожидала от нас совета, примера и руководства; делегация буддистов отправилась в Индию вместе с полковником Олькоттом, чтобы посадить кокосовую пальму – древний символ любви и доброжелательности – на территории индуистского храма Тинневелли, а благородные кандиане, прежде державшиеся в стороне от презренного низкого народа, в соответствии со своими феодальными традициями, теперь стали Президентами наших отделений и даже совершают поездки по стране в качестве буддистских лекторов.

Цейлон был foyer [вестибюлем], из которого религия Гаутамы заструилась потоком в Камбоджу, Сиам и Бирму; что же еще могло бы больше подходить, чем эта Священная Земля, для отправки братской миссии в Японию! Как эта миссия была воспринята, как осуществлена нашим Президентом и с какими восхитительными результатами – очень хорошо известно всему западному миру, так что нет никакой надобности очередной раз пересказывать эту историю в связи с настоящими событиями. Достаточно сказать, что она относится к важнейшим событиям в истории и представляет собой одно из серьезнейших, неопровержимых доказательств жизненной реальности нашего плана, нацеленного на то, чтобы породить чувство Вселенского Братства среди всех народов, рас, кланов, каст и цветов кожи.

Одно из доказательств практического здравого смысла, продемонстрированного нашей администрацией – это создание «Буддистского Флага», в качестве общепринятого символа религии, для отличия от всяческих сектантов. До сих пор буддисты не имели подобного символа, поскольку крест присвоили себе христиане, и в результате буддисты лишились этого весьма важного знака их связи друг с другом, – что, так сказать, подтвердило востребованность объединяющей братской силы нашего Общества. Буддистский флаг весьма действенно поддержал эти тенденции. По размерам флаг выдержан в обычных пропорциях национального флага и составлен из шести вертикальных цветных полос, расположенных в следующем порядке: сапфирно-голубая, золотисто-желтая, темно-красная, белая, алая и полоска, составленная из всех остальных цветов. Выбор оттенков не был произвольным, но для данной цели были нанесены краски, описанные в трудах на древнем пали и санскрите, которые отчетливо окаймляли психосферу, или ауру, личности Будды и весьма заметно отображали вибрацию цветов вокруг его образов на Цейлоне и в других странах. Эзотерически эта комбинация весьма многозначительна. Впервые новый флаг был поднят над нашей штаб-квартирой в Коломбо, затем с шумными приветствиями он пространствовал по всему Цейлону; и, будучи представленным полковником Олькоттом в Японии, был пронесен через всю Империю даже за очень короткий период недавнего визита нашего Президента в эту страну.

Никакие клеветнические высказывания не способны даже ни на йоту преуменьшить эти факты. Они прошли сквозь туман и мрак сегодняшней ненависти и, наконец, выбрались на солнечный свет, освещающий все события для зоркого глаза историка.

II. Восточная философия, литература и т. п.

Не будучи знаком с Индией и индусами, никто не сумеет сформировать концепцию о состоянии чувств среди самого молодого поколения – студентов колледжей и индусов, воспитывающихся в школе, где их обучают религии их предков, – которое преобладало в момент нашего прибытия туда десять лет назад. Материалистическая и агностическая направленность ума к абстрактной форме религии, что преобладает в западных университетах, передалась индийским колледжам и школам выпускниками этих университетов, европейскими профессорами, занявшими несколько кресел в местных храмах науки. Учебники подпитывали этот дух, и образованный индус, как класс, весь проникся скепсисом к религиозным вопросам и лишь следовал ритуалам и обычаям национального культа из соображений общественной необходимости. Что касается миссионерских колледжей и школ, они создавали только эффект сомнения и предубеждения против индуизма и всех религий, хотя по крайней мере не пытались навязывать христианство или обращать в свою веру. Чтобы вылечить это своеобразное «заболевание», необходимо было штурмовать цитадель скептицизма, научного дилетантизма и обосновывать основы религии вообще, а индуизма – в частности. Попытка справиться с этой задачей была предпринята нами с самого начала и продолжалась до победного конца; а результат очевиден для каждого путешественника, который интересуется нынешним состоянием индийских убеждений. Это изменение было отмечено сэром Ричардом Темплом, сэром Эдвином Арнольдом, мистером Кейном, членом Парламента, леди Джерси, сэром Монье Уильямсом, примасом Индии, епископами и архидиаконами всех округов колоний, учреждениями нескольких миссионерских обществ, директорами и профессорами колледжей страны, корреспондентами европейских журналов, целой уймой индийских авторов и издателей, конгрессами санскритских ученых мужей, и было воспринято с великой благодарностью в огромном количестве посланий и обращений к полковнику Олькотту во время его длительных поездок. Без преувеличения или опасности чрезмерно приукрасить можно заявить, что труды Теософического общества в Индии вдохнули новую и энергичную жизнь в индусскую философию; возродили индусскую религию; вернули людям, окончившим университеты, привязанность к древним убеждениям; породили увлеченность санскритской литературой, что демонстрируется переизданиями старых энциклопедий, древних писаний и комментариев, учреждением множества санскритских школ, покровительством местных принцев санскриту и различными иными способами. Кроме того, при помощи разнообразной литературы и всемирных агентств Общество рассеяло по всему миру знания и возродило вкус к арийской философии.