Текст книги "Теософические архивы (сборник)"

О критике, авторитетах и других материях

Перевод – К. Леонов

Литературные наброски Непопулярного Философа

Благоразумные и осторожные люди постоянно предостерегают теософов и издателей теософической периодики от того, чтобы они обижали «авторитеты», научные или общественные. Общественное мнение, настаивают они, это самый опасный из всех противников. Его критика губительна, говорят нам. Критика едва ли может надеяться на то, чтобы улучшить кого-либо или что-либо из того, что стало предметом обсуждения. Однако это обижает многих и вызывает ненависть к теософам. «Не судите, да не судимы будете», – таково обычное предостережение.

Именно потому, что теософы хотели бы судить самих себя и полагаются на беспартийную критику, они могут оказать этим услугу своим товарищам. Взаимная критика – это наиболее разумная политика, помогающая установить окончательные и определенные жизненные правила, не только в теории, но и на практике. Мы уже имели достаточно теорий. Библия полна полезных советов, но немногие из христиан когда-либо применяли хотя бы часть этих этических предписаний к своей повседневной жизни. Если одна критика вредна, то и другая – тоже; и так же обстоит дело с каждым нововведением, или даже с презентацией какой-либо старой вещи в новом аспекте, если обе они необходимым образом сталкиваются с взглядами того или другого «авторитета». Я придерживаюсь противоположной точки зрения и рассматриваю критику как огромный положительный фактор, способствующий в целом мышлению; и в еще большей мере это относится к тем людям, которые никогда не думают самостоятельно, а во всем ссылаются на признанные «авторитеты» и общепринятые правила.

Ибо что такое, в конце концов, «авторитет» в каком-либо вопросе? На самом деле, это не более чем свет, падающий на какой-либо предмет через одну единственную, более или менее широкую щель и освещающий его лишь с одной стороны. Такой свет, помимо того, что он является правдивым отражением личных взглядов, а частенько особых пристрастий лишь одного человека, никогда не может помочь в исследовании какого-либо вопроса или предмета со всех сторон или во всех его аспектах.

Авторитеты, призывающие к чему-либо, часто оказываются бесполезными, тогда как неспециалист, пытающийся представить данный вопрос или предмет в другом виде и с другой точки зрения, немедленно подвергается гонениям за его исключительную смелость. Не попытается ли он отвергнуть эти солидные «авторитеты» и бросить вызов респектабельной и освященной веками общепринятой мысли?

Друзья и недруги! Критика является единственным спасением от интеллектуальной стагнации. Это прекрасный стимул, который побуждает к жизни и действию – то есть к здоровым переменам – грузных жвачных животных, называемых Рутина и Предубеждение, и в частной, и в общественной жизни. Противоположные мнения подобны встречным ветрам, которые сдувают со спокойной поверхности озера зеленую пену водорослей, которые стремятся заселить его тихие воды. Если каждый чистый поток независимой мысли, который бежит по полю жизни вне старых канавок, проложенных Общественным Мнением, будет остановлен и окажется в тупике, то результаты будут очень грустными. Если эти потоки не будут больше питать этот водоем, называемый Обществом, то его воды загниют еще больше, чем сейчас. В результате этого, наиболее правоверные «авторитеты» общественного пруда будут первыми засосаны еще глубже в липкий ил и тину.

Положение вещей в том виде, как оно есть сейчас, не обнаруживает ясных перспектив в отношении прогресса и социальных реформ. В последней четверти нашего столетия только женщины достигли заметного благотворного прогресса. Мужчины со своим жестоким эгоизмом и привилегиями по половому признаку, упорно боролись, но потерпели поражение почти во всех отношениях. Таким образом, молодые поколения женщин выглядят полными надежд. Вряд ли они войдут в будущую категорию грубых и упрямых сторонниц м-с Гранди. Те, кто сегодня ведет ее ранее непобедимые батальоны по пути войны, это старые амазонки респектабельного общества; а ее молодые мужчины, – это мужские «цветы зла», ночные растения, которые цветут в оранжереях, известных под названием «клубов». Бруммели сегодняшнего дня стали еще большими сплетниками, чем старые кумушки начала нашего столетия.

Противостоять таким противникам или критиковать их, или даже находить у них малейшую ошибку – это значит совершить непростительное социальное прегрешение. Однако Непопулярный Философ не из пугливых, и высказывает свои мысли, не обращая внимания на самые громкие «воинственные вопли», звучащие в наше время. Он изучает своих врагов обоего пола спокойным и мирным оком человека, которому нечего терять, и подсчитывает безобразные прыщи и морщины на «священном» лице м-с Гранди так же, как он считал бы смертельно ядовитые цветы на ветвях великолепного mancenillier – в телескоп и издали. Он никогда не будет приближаться к дереву или отдыхать в его губительной тени.

«Ты не должен противостоять Божьему помазаннику», – сказал Давид. Но тогда как «авторитеты», социальные и научные, всегда первыми нарушают этот закон, другие иногда могут следовать ему. Кроме того, «помазанники» – не всегда те, кто помазан Богом; многие из них относятся к тем, кто сам себя помазал на царство.

Таким образом, если даже Непопулярного Философа обвиняют в том, что он пытается развенчать Науку и ее «авторитеты», он решительно возражает против этого заявления. Отвергать непогрешимость человека науки – это совсем не то же самое, что сомневаться в его знаниях. Специалист, особенно исходя из того, что он имеет какую-либо одну специальность, заслуживает меньшего доверия в других областях науки, и даже в общей оценке его собственного предмета. До сих пор официальная школьная наука базируется на временных основаниях. Она будет идти вперед по прямым дорогам до тех пор, пока не будет вынуждена отклониться от этих старых путей в результате свежих и неожиданных открытий в бездонных недрах знания.

Наука подобна железнодорожному составу, который перевозит багажный вагон от одной конечной станции к другой и к которому не имеет доступа никто, кроме железнодорожных чиновников. Но пассажиров, едущих тем же поездом, вряд ли можно удержать от того, чтобы они покидали на определенных станциях эту прямую линию, чтобы следовать дальше по дорогам, пересекающим эту главную дорогу. Они должны иметь эту возможность без того, чтобы их осуждали за клевету на главную линию. Двигаться далее конечной станции на лошади, в повозке или пешком, или даже стать первопроходцем, прокладывая совершенно новые пути через огромные девственные леса и дебри людского невежества, – это их бесспорная прерогатива. Другие исследователи, конечно, последуют за ними; и не менее ясно, что они будут критиковать этот вновь открытый путь. При этом они сделают больше пользы, чем вреда. Ибо правда, как говорит старая бельгийская пословица, это всегда результат столкновения мнений, подобно искре, вылетающей при ударе двух кремней друг о друга.

Почему человек знания всегда столь склонен рассматривать науку как свою личную собственность? Разве знание лишь какой-то вид неделимого семейного достояния, достающегося только старшим сыновьям науки? Истина принадлежит или должна принадлежать всем, за исключением тех немногих областей знания, которые должны постоянно сохраняться в тайне, как обоюдоострое оружие, которое и убивает, и спасает. Некоторые философы сравнивали знание с лестницей, вершины которой легче достичь человеку, не обремененному тяжелым багажом, чем тому, кто должен тащить с собой огромную кипу выцветших и засохших старых условностей. Более того, такой человек должен все время оглядываться назад из страха потерять что-либо из своих окаменелостей. Не потому ли, что у них был такой обременительный багаж, лишь немногие из них смогли достигнуть вершины лестницы, и не потому ли они утверждали, что выше ступеньки, достигнутой ими, нет ничего? Или же они отрицают саму возможность всякого свежего, живого цветения новых форм будущей жизни, ради сохранения старых, высушенных растений прошлого?

Каков бы ни был их ответ, без оптимистической веры в то, что когда-то наступит, жизнь была бы мало достойной жития. Мир находится под угрозой окаменения в своих старых предрассудках и рутине, из-за так называемых авторитетов, их страха перед малейшей критикой и ярости по отношению к ней, причем каждый из них требует, чтобы его считали непогрешимым в его собственной области. Консерватизм ухмыляется своей улыбкой мертвеца при каждой инновации или новой форме мысли. В великой борьбе жизни за выживание наиболее приспособленных, каждая из этих форм становится в свою очередь сначала мастером, а затем тираном, подавляющим всякий новый рост тогда, когда его собственный уже прекратился. Но истинный философ, как бы он ни был «непопулярен», пытается охватить истинную жизнь, которая бьет ключом из внутреннего источника Бытия, то есть из скалы истины, – он движется всегда вперед. Он чувствует одинаковое презрение ко всем этим маленьким и грязным лужицам, которые загнивают от лени на плоской, болотистой поверхности общественной жизни.

О непогрешимости еврейских писаний

Перевод – О. Колесников

[Второй рукописный фрагмент Е.П.Б., обнаруженный в Адьярском архиве – очевидно, часть того материала, который в конечном счете стал «Тайной Доктриной». В этом фрагменте чуть ниже упомянут 1879 год. Несмотря на то, что основное произведение Е.П.Б. не увидело свет до 1888 года, она действительно «делала первые шаги» для этого еще 23 мая 1879 года, когда велись «Дневники» полковника Олькотта, тоже хранящиеся в Адьярском архиве. Между 25 мая и 4 июня 1879 года была проделана кое-какая подготовительная работа, а именно, было написано «Предисловие» к этому новому труду, который в то время представлялся как «переработка» «Разоблаченной Изиды». По некоторым причинам следующий отрывок оказался вне выстроенного порядка расположения материала. – Составитель.]

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом», – сказал некогда великий философ. Если моя первая работа, «Изида», появляется «на полвека раньше, чем следовало бы», как отметил благодушный критик, то вера, что новый труд окажется своевременным, похоже, оправдана. Сейчас не век неприступных религиозных цитаделей с каменными идолами или непогрешимостью, не принимающей никаких апелляций. Едва начавшись, он стал свидетелем крушения небесного дома кровавой резни – «Святой Инквизиции», отмененной в 1808 году, которая наводила ужас на христиан почти семьсот лет; и вот теперь, на его 79-й период, авторитет непогрешимого «Слова Божьего» подорван, расшатан с самого его основания рукою ее собственного англиканского синедриона и нетвердым шагом идет к уничтожению.[472]472
  Публичное суждение не может быть слепым из-за обилия софизмов, походящих на следующее.


[Закрыть] Божественное Откровение делается раболепным к [здесь фраза прерывается]…

«Читателям… которые страшатся последствий даже самого слабого смягчения абсолютной словесной непогрешимости Ветхого Завета… мы надеемся, что сможем коротким разъяснением уменьшить их тревогу. Более ревностно мы станем убеждать их запомнить, что вопросы, на которые можно найти ответ в „Комментарии“, которые покажутся им в известном смысле оскорбительными, находятся полностью в границах христианской веры, не затрагивают ни Кредо, ни христианской доктрины, ни предписаний в отношении поведения, ни правил церкви. Как бы эти вопросы мы ни решали, вся ткань божественной истины остается точно такой же, какой была, неразделенной и целостной». («Quarterly Review», supra, с. 334).

Таким образом, нас просят верить, что после разрушения таинственности египетских деяний Моисея, дословной точности его мнимых приказов от Бога, предсказательного значения высказываний пророков, в том, что касается пришествия Христа, которые многие века выставлялись напоказ, основания христианской теологии по-прежнему остаются «неразделенными и целостными». Будет очень трудно, следуя вместе с этими апологетами чрезмерной веры, удовлетворить беспристрастного критика, в то время как многое из заявленного о божественном откровении выброшено на ветер, сохранив лишь частицу непогрешимости или оставшейся божественности. Как можно видеть, ситуация сходна с Гамлетом: «Быть или не быть – вот в чем вопрос». Вообразите верхнюю часть дома, поддерживающую саму себя в воздухе после того как убран самый нижний этаж и фундамент! Е.П. Блаватская

О разделении народов, языке жестов и санскрите

Перевод – К. Леонов

Мидийцы, кельты, славяне, индусы, персы, греки, римляне и германцы появились в нашей истории как нации и народы, отличающиеся по языку и истории, каждый со своим далеким прошлым, своими непохожими обычаями и обрядами, в период времени от двух до четырех тысяч лет назад. Они называются арийской и кавказской расами, и обе эти расы, как считают, произошли от одного и того же ствола – от древних ведийских ариев с Оксу, и только от них. И все же это разделение народов, следовательно, возраст Вед, определяется не древнее, чем три-четыре тысячи лет, хотя известно, что брахманы принесли их с собой в Индию [sic.]. Таким образом, ваша история оказывается в долгу перед филологией, а этнология делает из этого разделения народов фактическую Вавилонскую башню… плюс язык – в виде отдельной истории, формы, окраса и обычаев для каждого из них. Мы заявляем – и у нас есть убедительные исторические доказательства для подобного утверждения, – что так называемые варварские народы, «физические и политические представители зарождающейся арийской расы, говорившие на ныне исчезнувшем арийском языке» и жившие до разделения народов, обладали более высокой цивилизацией, будучи коренной расой и ее подрасой, чем это можно выявить в геологических слоях. И таким образом, хотя это и допускает, что самый удаленный период времени, о котором сохранились до наших дней документальные сведения, это лишь первый, самый ранний проблеск, едва видимая точка вашего исторического периода, за которым простирается необъятная и неопределенная череда доисторических веков, все же никакая цивилизация, никто, кроме варваров и дикарей, не заполняет их на протяжении 100 000 лет вплоть до того момента, который наступил три-четыре тысячи лет назад (для сравнения период развития нынешней цивилизации составляет два или три столетия). Более того, сам период времени, когда зарождающейся человеческой речи прокладывал дорогу язык знаков, как полагают, всего лишь на две тысячи лет предшествовал появлению санскрита – самого совершенного и наиболее возвышенного из всех человеческих языков!

Процесс индукции оспаривается историческими авторами, львами в сопровождении своры шакалов из ежедневной прессы.

Таким образом, геологи относят первое появление человека к периоду послеледникового дрейфа, к той эпохе, которая называется сегодня четвертичным периодом. И хотя первый период, несомненно, имел место между 250 и 300 тысячами лет назад, все же энциклопедисты настаивают на том, что древность этого события, «по крайней мере, не больше десятков тысяч лет». Это представление в высшей степени абсурдно как с физической и этнологической, так и с психологической и эволюционной точек зрения. Воображать, опираясь на свои собственные цифры, что множество рас в течение последних 25 тысяч лет были ничем не лучше животных, дикарей и нецивилизованных варваров (в лучшем случае), и затем от людей палеолитического, или древнего каменного века, за которыми следовали люди неолитического, или нового каменного века, вплоть до рас бронзового и раннего железного веков, с которых начинается историческая античность в Европе, произвольно перескакивать к древне вавилонской и египетской цивилизациям, – это весьма рискованное занятие. Почему же тогда не сделать напрашивающийся вывод о том, что поскольку между высокими цивилизациями Греции и Рима и современной цивилизацией (возраст которой едва перевалил за две сотни лет) находился смутный период темных и средних веков (в миниатюрном масштабе повторяя один из малых циклов), то сходный промежуток времени мог быть между древними вавилонянами и халдеями – самыми высокими цивилизациями Египта и Вавилонии, начало которых каждый истинный и беспристрастный ориенталист относит к периоду от 10 до 15 тысяч лет назад, и предшествующими им высокоразвитыми цивилизациями подрас, которые ныне канули в Лету. Двадцати вековая европейская история неспособна вместить возраст каменных орудий, найденных в Темзе или во французской Сомме. Не только перемещение ледников и донного льда, но и другие геологические факторы следует учитывать, прежде чем определять возраст даже для изделий из бронзы и высокохудожественных полированных украшений неолитического периода, не говоря уж о доледниковых орудиях древнего каменного века. Современное исчисление веков никогда до такой степени не входило в противоречие с исторической хронологией, как в данном случае. В скважинах, пробуренных в долине Нила, на глубине в шестьдесят футов были найдены кирпичи и осколки керамики, как было установлено, их возраст составляет, по крайней мере, 25 тысяч лет, а в некоторых местах подобные находки были сделаны на глубине в 120 футов. Если до сих пор были обнаружены лишь следы различных промежуточных цивилизаций низшего порядка, это вовсе не означает, что не было ни одной цивилизации более высокого уровня, чем одни эти древние цивилизации, причем этот другой уровень цивилизации и древность обнаруженных памятников, как правило, отбрасывается и игнорируется, а реликвии более интеллектуального [бытия] не могут дойти до нас – как и останки нашей современной литературы, искусства и науки не смогут достичь внимания археологов 6-ой расы, – что вполне закономерно… Остатки социальной или психологической культуры едва ли могут быть найдены в геологических слоях, в пластах земли. Повсеместно в Италии и Германии обнаруживаются реликвии древней до-римской цивилизации. Связь между внутренними водоемами и океаном очень сильно изменялась, а во многих случаях была полностью нарушена со времен бронзового века. Но до тех пор, пока разрушенные города Египта, подобно циклопическим постройкам Рамсеса, будут ожидать своей идентификации и определения собственной хронологии по Книгам Моисея, всецело завися от них, им нельзя приписать никакого возраста. Бругш-беи многочисленны, и их авторитет слишком мало подвергается сомнению и слишком многое от них зависит. Все то, что находится за пределами немногочисленных страниц всеобщей истории, ныне с легкой руки западных христианских народов становится чистым мифом, а все то, что обнаруживается в виде записей в сомнительных хрониках одного небольшого племени, происхождение которых историкам до сих пор неясно, считается подлинной историей, чья достоверность неоспорима.

О смерти и сатане
Редактору «Теософиста»

Перевод – К. Леонов

«Мадам, поскольку вы опубликовали посмертное письмо моего Учителя и дорогого друга, покойного Элифаса Леви, я полагаю, что вы могли бы напечатать, если посчитаете это возможным, некоторые выдержки из многочисленных рукописей, находящихся в моем распоряжении, написанных специально для меня и переданных мне моим незабвенным Учителем.

Для начала, я посылаю вам две статьи о «Смерти» и «Сатане», вышедшие из-под его пера.[473]473
  Учитель Кут Хуми, ознакомившись со статьями Элифаса Леви, опубликованными в октябрьском номере «Теософиста» за 1881 г., сделал на полях журнала заметки и пояснения, которые мы приводим в настоящем издании в квадратных скобках с пометкой – «К. Х.». Так же инициалами в квадратных скобках отмечены выделения в тексте, сделанные рукой Учителя. Экземпляр «Теософиста» с комментариями Кут Хуми хранится в Британском музее в так называемом «Архиве махатм». – Прим. редактора.


[Закрыть]

Я не могу закончить это письмо, не выразив глубокого негодования по поводу низменных обличений, напечатанных в лондонском «Спиритуалисте» и направленных против вашего Общества и его членов. Любой честный человек будет возмущен этими несправедливыми обвинениями, особенно если они исходят от такого уважаемого человека, как м-р Гаррисон (редактор «Спиритуалиста»), который принимает в свой журнал анонимные статьи, что равносильно публикации клеветы».

С величайшим уважением, мадам, преданный Вам, барон Дж. Спедальери

Марсель, 29 июля 1881 г.

С чувством искренней признательности мы благодарим барона Спедальери за его исключительно ценное предложение. Покойный Элифас Леви был самым ученым каббалистом и оккультистом нашего века в Европе, и все, что появилось из-под его пера, для нас поистине драгоценно, поскольку это помогает нам провести сравнение западных оккультных доктрин с восточными и, используя и те и другие, доказать миру спиритуалистов и мистиков, что две эти системы – восточно-арийская и западная, или халдео-еврейская каббала, – едины в своих главных метафизических учениях. Однако в то время как восточные оккультисты никогда не теряли ключ к своему эзотеризму и ежедневно проверяют и развивают свои доктрины посредством личных экспериментов, принимая во внимание данные современной науки, то западные, или еврейские каббалисты, помимо того, что они веками были введены в заблуждение внедрением в каббалу чужеродных элементов (таких как христианские догмы, буквальные истолкования Библии, и т. д.), они, несомненно, утратили подлинный ключ к эзотерическому смыслу каббалы Симона бен Йохаи и пытаются восполнить эту утрату при помощи истолкований, почерпнутых в глубинах собственного воображения и внутреннего сознания. Это очевидно в случае Дж. К., самозваного лондонского «адепта», чьи анонимные и беспомощные поношения Теософского общества и его членов совершенно справедливо называются бароном Спедальери «равнозначными клевете». Но мы должны быть более милосердны. Этот бедный потомок библейских левитов (кем он, насколько нам известно, является) в своих ничтожных попытках низвергнуть теософов, по всей видимости, разбил себе голову об одно из своих собственных «оккультных» утверждений. Таково, в частности, утверждение в «Спиритуалисте» за 22 июля, к которому мы привлекаем внимание мистически настроенных людей, ибо этот отрывок вполне вероятно и явился причиной печального происшествия, случившегося с человеком со столь «светлой» головой. Как бы то ни было, но это лишает теперь прославленного Дж. К. возможности «научно передавать свое знание» и вынуждает его в то же самое время оставаться, как он сам называет это, «в некоммуникабельном экстатическом состоянии». Ибо ни в каком ином «состоянии» наш великий современный адепт – автор такого «масштаба»,[474]474
  «Обвинить автора такого масштаба в невежестве – это столь же забавное недоразумение, как обвинить Порсона в незнании греческого языка», – пишет он в «Спиритуалисте» за 8 июля… – «Оккультное знание – это сфера моих профессиональных интересов, и… есть очень мало того… чего я не знаю», – добавляет он. У нас сразу же возникает вопрос по поводу вышеприведенной фразы. Не только никто из «адептов», но и никакой мирянин или непосвященный, даже если его интеллектуальные и личные качества пользуются всеобщим признанием, никогда не осмелится – из опасения, что с этого момента к нему начнут относиться как к самому что ни на есть смешному и нелепому из героев Эзопа – использовать такую формулировку, говоря о себе самом! Столь идиотски высокомерным и трусливо-нахальным показал он себя, скрываясь за щитом своих инициалов, в своих откровенных нападках на гораздо более честных и достойных людей, чем он сам, в вышеупомянутом номере «Спиритуалиста», что, вне всякого сомнения, мы первый и последний раз оказываем ему честь, упоминая о нем на наших страницах. Мы убеждены, что у нашего журнала намного более благородная задача, чем полемизировать с теми, кого обычно называют в народе хвастунами и хулиганами.


[Закрыть] что заподозрить его в невежестве так же вызывающе смело, как выразить сомнение в добродетели жены Цезаря – не смог бы написать следующие строки, в которых, как мы полагаем, он собирался дать ясное и точное объяснение своего собственного психокаббалистического учения, противопоставленного им «грубым», «заморским формулировкам», «моральным и философским банальностям» и «труднопроизносимым выражениям ученых теософов».

Вот каковы «драгоценные камни оккультной мудрости» знаменитого еврейского каббалиста, подобно неброской фиалке скрывающего свою оккультную ученость под двумя скромными инициалами.

«В каждом человеке находится в латентном состоянии в непроизвольной части его существа достаточное количество вездесущего, абсолюта. Для того чтобы пробудить сокрытый абсолют, который является непроизвольной частью нашего произвольного сознательного существа, чтобы он стал проявленным, важно, чтобы стала латентной произвольная часть нашего существа. После предварительного очищения от приобретенных грехов, должна произойти своего рода интроверсия: непроизвольное должно стать произвольным благодаря тому, что произвольное становится непроизвольным. Когда сознательное становится полубессознательным, то, что до того было для нас бессознательным, становится всецело сознательным. Частичке вездесущего, которая есть внутри нас, дарующему рост и жизнь, непроизвольному, оккультному или женскому принципу дается возможность выразить себя в произвольной, ментальной, проявленной или мужской части человеческого существа, тогда как последняя остается в состоянии совершенной пассивности, две прежде разъединенные части воссоединяются друг с другом в одно священное (все) совершенное существо, и божественное проявление становится неизбежным».

К счастью, Дж. К. сам дает нам ключ к этим высокопарным излияниям, добавляя:

«Осуществить все это с безопасностью можно лишь ведя исключительно строгую и чистую жизнь, ибо в противном случае возникает опасность утраты равновесия – безумия, или сомнительной формы медиумизма».

Курсив наш. Несомненно, у нашего безупречного «адепта непроизвольному, оккультному или женскому принципу» не позволили «выразить себя в произвольной, ментальной, проявленной или мужской части» его существа – и вот результат!

В назидание нашим индийским читателям, недостаточно «прогрессивным», чтобы читать писания Дж. К. или участвовать в «великой умственной трапезе», устроенной этим знаменитым «адептом» на станицах «Спиритуалиста», мы можем добавить, что в той же самой статье он информирует своих английских читателей, что именно «индусские мистификации, воздействуя на западную легковерность, произвели на свет Теософское общество». «Индийская философия», согласно этому великому светилу девятнадцатого века, это вовсе не «философия», но скорее «мистицизм».

«Следуя по стопам вводящих в заблуждение и заблуждающихся индусов, они (теософы) считают четыре вышеупомянутые способности (сиддхи Кришны): анима, махима, лагхима и гарима теми силами, к которым они (мы) должны стремиться».

Поистине, сколь нелепое смешение причины со следствием! Повреждение мозга должно было быть действительно очень серьезным. Остается надеяться, что своевременные и повторные примочки «гамамелиса» или «универсального магического бальзама» окажут свое благотворное воздействие. Тем временем, мы обращаем внимание наших индусских читателей и всех изучающих оккультизм на тождество во всех главных и жизненно важных моментах доктрин, проповедуемых Элифасом Леви (над которым этот «адепт» также презрительно насмехается, помещая его в компанию «братьев», «йогов» и «факиров»), и учениями наших восточных посвященных.

Смерть

Смерть является необходимым растворением несовершенных комбинаций. [1, 2, 3, 4 и 5-й. – К. Х.] Это повторное поглощение грубого контура индивидуальной [Личность и личное эго. – К. Х.] жизни в великую работу жизни универсальной; только совершенный [6-й и 7-й принципы. – К. Х.] бессмертен.

Это купание в забвении. [До времени воспоминания. – К. Х.] Это источник молодости, куда с одной стороны погружается старость, и откуда с другой стороны выходит младенчество.[475]475
  Перерождение эго после смерти. Восточная, и особенно буддийская, доктрина эволюции нового эго из старого.


[Закрыть]

Смерть – это преображение живого; трупы – это лишь мертвые листья на Древе Жизни, которое еще распустит все свои листья весной. Воскресение людей вечно напоминает эти листья.

Тленные формы обусловлены нетленными прототипами.

Все те, кто жил на земле, все еще живут в новых экземплярах своих прототипов, [К. Х.] но души, которые превзошли свои прототипы, получают в другом месте новую форму, основанную на более совершенном типе, так как они вечно восходят по лестнице миров;[476]476
  Из одной локи в другую, из положительного мира причин и деятельности в негативный мир следствий и пассивности.


[Закрыть] плохие экземпляры разрушаются, и их вещество возвращается в общую массу.[477]477
  В космическую материю, когда они необходимым образом утрачивают свои самосознания или индивидуальности, [Свою монаду, 6-й и 7-й принципы. – К. Х.] или уничтожаются, как говорят восточные каббалисты.


[Закрыть]

Наши души являются как бы музыкой, а наши тела – инструментами для нее. Музыка существует без инструментов, но она не может быть услышана без материального посредника; [Поэтому дух не может сообщаться. – К. Х.] нематериальное нельзя ни постигнуть, ни осознать.

Человек в своем нынешнем существовании помнит и сохраняет лишь некоторые предрасположенности своих прошлых существований. [Карма. – К. Х.]

Вызывания умерших – это всего лишь уплотнение памяти, воображаемое окрашивание теней. Вызвать тех, кого больше нет здесь, означает лишь вынудить их прототипы вновь появиться из воображения природы.[478]478
  Страстно желая увидеть умершего человека, следует вызвать образ этого человека, призвать его из астрального света или эфира, в котором остаются запечатленными образы Прошлого. Это именно то, что отчасти совершается на «сеансах». Спиритуалисты – это бессознательные НЕКРОМАНТЫ.


[Закрыть]

Чтобы находиться в непосредственном общении с воображением природы, необходимо быть либо в состоянии сна, опьянения, экстаза, каталепсии, или безумия. [И чтобы быть в непосредственном контакте с разумом Природы, ему нужно стать адептом.]

Вечная память сохраняет только нетленное; все то, что подвержено Времени, по праву подлежит забвению.

Сохранение трупов – это нарушение законов природы; это оскорбление благопристойности смерти, которая скрывает свою работу разрушения так же, как и мы скрываем свои акты воспроизведения. Сохранять трупы – это значит создавать призраки в воображении земли;[479]479
  Усиливать эти образы в астральном или звездном свете.


[Закрыть] [Мы никогда не хороним наших усопших. Их либо сжигают, либо оставляют над землей. ] привидения ночных кошмаров, галлюцинаций и страхов, являются лишь удивительными фотографиями сохраненных трупов. [Их отражения в астральном свете. – К. Х.] Именно эти сохраненные или плохо разрушенные трупы распространяют среди живых людей чуму, холеру, заразные болезни, уныние, скептицизм и разочарование в жизни.[480]480
  Люди начинают интуитивно осознавать эту великую истину, и во многих европейских странах сегодня создаются учреждения для сожжения тел и крематории.


[Закрыть] Смерть истощается смертью. Кладбищенские яды городской атмосферы и миазмы трупов отравляют детей даже в чреве их матерей.

Около Иерусалима, в долине Геенны, поддерживался постоянный огонь для сожжения останков и скелетов животных, и это об этом вечном огне упоминает Иисус, когда он говорит, что грешники будут гореть в Геенне, подразумевая, что с душами умерших будут обращаться так же, как и с их телами.

Талмуд говорит, что души тех, кто не верил в бессмертие, не станут бессмертными. Одна лишь вера дает личное бессмертие;[481]481
  Вера и сила воли. Бессмертие является обусловленным, как мы это всегда утверждали. Это награда чистому и доброму. Греховный человек, человек, увлеченный чувственным и материальным, только выживает. Тот, кто ценит лишь физические удовольствия, не живет и не может жить в посмертии как сознающее себя существо.


[Закрыть] [В девакхане эго видит и чувствует только то, к чему были направлены его устремления. Тот, у кого нет желания продолжения чувственной личной жизни после физической смерти, минует эту стадию. После нового рождения он останется бессознательным, как в переходном состоянии. – К. Х.] наука и разум могут утверждать лишь общее бессмертие.

Смертный грех – это самоубийство души. Такое самоубийство происходит, если человек посвящает себя служению злу со всей силой своего разума, с совершенным знанием добра и зла и полной свободой действия, которая кажется невозможной на практике, но возможна в теории, потому что сущность независимой индивидуальности – это неограниченная свобода. Божество ничего не навязывает человеку, даже существование. Человек имеет право даже удалиться прочь от божественной доброты, и догма об адском огне является лишь утверждением вечной свободы воли.

Бог не низвергает никого в ад. Это человек свободно может идти туда, бесповоротно, окончательно и по своему собственному выбору.

Те, кто находится в аду, то есть, так сказать, во мраке зла[482]482
  То есть, они вновь рождаются в «низшем мире», который не является ни «адом», ни каким-либо богословским чистилищем, но миром почти абсолютной материи, и после него следует последний мир в «круге необходимости», из которого «нет освобождения, ибо там царит абсолютная духовная тьма» («Книга Кхиу-ти»).


[Закрыть] и страданий неизбежного наказания, вовсе не желая этого, призываются выйти оттуда. Этот ад для них лишь чистилище. Проклят навсегда, абсолютно и без всякой отсрочки – Сатана, который есть не что-то разумно существующее, а просто необходимая гипотеза.

Сатана является последним словом творения. Он есть конец бесконечно освобожденного. Он возжелал быть равным Богу, противником которого он является. Бог – это гипотеза, необходимая для разума, Сатана – гипотеза, необходимая для безрассудства, утверждающего себя как свободную волю. [То, что подчеркнуто красным карандашом, на первый взгляд выглядит как противоречие, но это не так. – К. Х.]