Текст книги "Римская сага. Том III. В парфянском плену"

Верблюды с пустыми мешками

Римляне напоминали умирающих муравьёв. Ветер дул со всех сторон, принося кучи пыли и песка, земля трескалась от жары, и сухие кустарники отрывались от холмов, устремляясь вслед обречённо плетущимся толпам оборванных пленников. Те, кто выжил в первые дни, постепенно превратились в животных, готовых драться за кусок кости или лепёшек, которые им бросали после захода солнца прямо в песок. Другой еды не было. Лаций тоже ел отбросы и делился ими с Варгонтом. Тот чувствовал себя лучше, но ещё плохо ходил. Они почти не разговаривали и больше молчали, слушая то звук шуршащего по песку ветра, то изредка приходящего в себя Павла Домициана. Во время нападения парфян под Синнаками он отбился от своего брата Мария и был схвачен далеко от обоза. Судьбу остальных ветеранов он не знал. Помнил только их имена. Слепого певца даже не связали. Он шёл, держась за последнюю верёвку в связке и иногда пел.

Днём трудно было держаться вместе, но вечером Лаций и Варгонт старались найти Икадиона и Атиллу Крония, чтобы вместе бороться за отбросы еды, воду и защищать друг друга. Павел Домициан обычно до них не доходил. Его часто забирали к себе иллирийцы, которые заставляли слепого певца рассказывать истории и петь им песни, чтобы хоть как-то отвлечься от страха и ужаса дневных переходов. Бывало, что те, кто слушал его ночью, к следующему вечеру были уже мертвы, и он повторял свои рассказы другим пленным.

Больше всего неприятностей доставляли верёвки. Как Лаций ни старался, растянуть их не получалось – конский волос не тянулся. Он даже подкладывал под них куски ткани, смягчал водой и плевал до изнеможения, но ничего не помогало – они всё равно растирали кожу до кровавых ран. Оставалось только подтягивать их повыше и идти так полдня, а потом опускать вниз и ждать привала. Это немного помогало – так кожа растиралась, но не лопалась.

Однажды парфяне остановились на невысоких холмах задолго до наступления заката. Песка здесь было меньше, чем в пустыне, и вокруг были кустарники и камни. Римлян, как всегда, сбили в кучу внизу. Лаций заметил несколько больших валунов и потащил к ним Варгонта, Икадиона и Атиллу.

– Зачем? – одними губами прошептал Варгонт.

– Утром прохладно. Под камнями будут капли, – устало ответил Лаций. – Можно будет слизать.

Они без сил повалились рядом с камнями. Остальные пленные расположились чуть дальше, до них было шагов пятнадцать—двадцать. Обычно перед остановкой все стремились оказаться в середине, потому что крайних всегда убивали первыми. Иногда это происходило из-за того, что там оказывались самые слабые, которые не могли больше двигаться, а иногда парфяне хватали их просто так, для развлечения. Лаций опёрся спиной на большой камень и стал растирать ноги и руки. Рядом проходили бродяги, проезжали телеги и плелись верблюды с пустыми мешками. Несколько раз он замечал знакомые лица нищих и гетер, которые были в римском лагере около Александрии и Антиохии. Они с такой же радостью следовали теперь за парфянами, развлекая и ублажая их, как делали это полгода назад в лагере римлян.

Жара ещё не спала. Спрятаться от солнца было практически негде. Варгонт сразу же впал в беспамятство. Лаций накрыл ему голову его же туникой. Сзади послышались странные звуки. Лаций приподнял голову. Всего в нескольких шагах от них стояли двугорбые животные. На спинах у них болтались грязные мешки. Из одного торчала сломанная стрела. «Верблюды, грязные верблюды, – проплыло у него в голове. – Верблюды победили Рим…» Лаций уронил голову на грудь и закрыл глаза. Он старался бороться со сном, чтобы не пропустить разносчиков воды. Они разрешали иногда промывать раны Варгонта. Грязь каким-то чудом ещё не попала тому в раны. Но это могло произойти в любой момент, и смерть наступила бы в течение двух дней. Варгонт и так долго продержался. Многие умирали гораздо быстрее. От плохой еды и тухлой воды у людей распухал правый бок, начинала болеть печень и они желтели прямо на глазах. Таких обычно добивали парфяне.

Варгонт тихо постанывал, лёжа под камнем. Глаза у него закатились, оголив белки, рот с потрескавшимися губами зиял чёрной ямой на фоне заросшей щетины и почерневшей кожи. Он даже не чесался, как остальные. Мелкие вши стали настоящим бедствием, от которого в Риме спасала обычно одежда из шёлка и термы. Но здесь единственной одеждой была кожа и густые длинные волосы, в которых эти паразиты чувствовали себя полными хозяевами.

Став на колени, Лаций поправил остатки накидки на теле друга и обвёл взглядом камни, как бы ища хоть что-нибудь, чтобы накрыться самому. Но тщетно. Он сглотнул вязкую слюну. Захотелось пить. Сразу вспомнились мешки с водой. У Евфрата их поили щедро. Хотя вода была грязной. Сейчас он бы много отдал даже за несколько капель. За камнями повсюду стояли одни верблюды. Ленивые, медленные животные. Лаций лежал грудью на камне и бездумно смотрел на них, чувствуя, что засыпает и скоро не сможет оторвать голову от рук. Но воду пропустить было нельзя. Он приподнялся и покрутил головой. На камнях убаюкивающе шевелились длинные тени верблюдов. Лаций поморщился. Перед глазами всё медленно расплывалось и начинало качаться из стороны в сторону. И даже резкий скрип колёс не сразу привёл его в себя. Прямо за верблюдами проехали две больших телеги с высокими бортами. Их сопровождали несколько всадников. Внезапно они остановились прямо напротив валунов, но их было плохо видно из-за двугорбых животных. Один из всадников подъехал к первой телеге. Оттуда показалось лицо старой женщины чем-то похожее на косточку персика. Похоже, она всегда и всем была недовольна, потому что в каждой морщине её лица застыли раздражение и злость. Лаций даже не догадывался, что это была старая служанка дочери Абгара, которая сидела в это время внутри. Услышав голоса разносчиков воды, он отвернулся и направился к ним.

Старуха тем временем что-то сказала всаднику, и тот, кивнув головой, отъехал в сторону. Она неожиданно быстро для своего возраста перелезла через край и направилась ко второй повозке. Там она долго что-то искала, пока ей в руки не попался нужный узел. Схватив его, женщина что-то недовольно пробурчала и зло посмотрела на двух девушек, которые со страхом наблюдали за ней из глубины повозки. Это были две рабыни, которые следили за вещами своей госпожи и этой служанки. Старуха никогда не хвалила их и всегда кричала. Поэтому они сидели, не дыша, и старались ничем не привлекать её внимание. Когда она, продолжая бормотать, вылезла из повозки, они с облегчением вздохнули. Всадники стояли позади и терпеливо ждали. Только их кони время от времени всхрапывали и махали хвостами, отгоняя назойливых мух.

Внутри первой повозки было тихо. Сверху и по бокам её плотно накрывали несколько слоёв ткани, поэтому снаружи невозможно было услышать то, что говорили внутри. Верблюды, которые стояли между повозками и римлянами, немного разбрелись и между ними показались валуны, за которым были видны лежавшие на склоне пленные. Накидка из толстой грубой ткани, покрывавшая повозку сверху и по бокам, почти не шевелилась. Только в одном углу ткань незаметно отошла в сторону, и оттуда выглянули чьи-то любопытные глаза. Но этого никто не заметил. Щель была слишком узкой и терялась в угловых складках.

– На, держи! Вот твои накидки. Не дышится ей… – старуха бросила узелок в повозку.

– Не сердись, – улыбнулась девушка и отложила узел в сторону. Старая служанка нахмурилась, услышав в её голосе радостные нотки. Жизнерадостность её раздражала. Старуха считала, что она всегда была причиной больших неприятностей.

– Чему радуешься? – раздражённо пропыхтела она. Но Заира не обращала на её ворчание никакого внимания.

– А ты сама видела раньше римлян? – вдруг неожиданно спросила она. Старуха повернула голову и увидела, что девушка смотрит в узенькую щелку между складками.

– Каких римлян? Ты что ж, меня специально туда отправляла? – прошипела она. – Ох, доиграешься ты! Доиграешься. Не смотри туда! – прошипела служанка, понизив голос.

– Смотри, какой большой воин… и какой странный, – не обращая внимания на клокочущую в её голосе злость, продолжала девушка. – У него такие руки. И красивые плечи. Интересно, кто он? Наверно, друг Красса или его брат? Очень большой и очень сильный. И такая смешная борода.

– Заира, прекрати! – прохрипела почти в самое ухо девушке старая служанка.

– Тётя Хантра, ну что ты так волнуешься? – с неудовольствием ответила та. – Я же только посмотрела… Ой, гляди, что он делает! – она вдруг схватила старую служанку за локоть и притянула к себе. От старухи пахнуло старым козьим сыром и прелым потом. Заира фыркнула и рассмеялась. Хантра с неудовольствием выдернула руку, но женское любопытство взяло верх и она склонилась к узкой полоске света над подушкой. В двадцати шагах от повозки она увидела усталого, измождённого римлянина, который какое-то время лежал на камне, глядя на верблюдов остановившимся взглядом, а потом вдруг перелез через него и подошёл к самому ближнему. Руки у него были связаны, но он мог идти. Хантра и Заира замерли. Им показалось, что пленный споткнулся и, чтобы удержаться, схватился за пустой мешок на боку животного. Верблюд переступил с ноги на ногу, но даже не повернул голову. Теперь римлянина не было видно из-за горбов, а вскоре сбоку подошёл ещё один верблюд. Его копыта подняли в воздух мелкую пыль, и пленный почти растворился в ней. Однако вскоре он появился чуть дальше, у камней, где пыли уже не было. Они увидели, что он в руках у него были два мешка.

– Смотри, он снял с верблюда мешки! – удивлённо прошептала молодая девушка. – Зачем они ему?

Старая служанка хотела что-то ответить, но замешкалась. Ей самой было интересно узнать, что будет дальше, поэтому она только недовольно пожала плечами и, засопев, стала пристально всматриваться вдаль.

Настойчивое любопытство Заиры

Лаций увидел, что Икадион и Атилла пошли за водой и устало вернулся к валуну. Его внимание снова привлекли верблюды. Что-то в них было не так. Он долго смотрел застывшим взглядом на пустые мешки из-под стрел, пока в голове не появилось слово «мешок». Повторив его несколько раз, он удивился, что не догадался об этом раньше. До верблюдов было всего несколько шагов. Он перелез через камень и, подойдя к ближнему, дёрнул мешок на себя. Тот не поддался. Оказалось, что они были привязаны с двух сторон. Лаций устало опёрся на бок животного. Тот несколько раз переступил с ноги на ногу и поднял целое облако пыли. Он боялся, что верблюд убежит. Но животное безразлично смотрело в другую сторону. Потянув мешок ещё раз из стороны в сторону, он окончательно убедился, что тот был привязан. Лаций провёл рукой под ним и нащупал на боку животного вязаную волосяную верёвку. Она проходила у того под брюхом. К ней как раз и были привязаны оба мешка. Сил удивляться уже не было, но он на мгновение остановился, чтобы запомнить эту хитроумную выдумку парфян. Ведь так можно было не заботиться о том, что верблюды стряхнут с себя мешки во время долгих переходов. А после боя их можно было нагрузить чем-то другим! Он вспомнил, что воду в Риме тоже развозили в кожаных мешках, которые были просто перекинуты через спину лошади. Их никогда не закрепляли. Это мимолётное сравнение ненадолго отвлекло его. Когда ему удалось найти узел и растянуть его из стороны в сторону, пальцы уже еле слушались. Зато два мешка, как награда лежали на земле. Чихая от пыли, он на ощупь развязал вторую верёвку и снял ещё два мешка. Теперь можно было возвращаться.

Подойдя к Варгонту, Лаций опустился на землю. Стоять не было сил. Он накрыл тело товарища одним мешком, а со второго попробовал сорвать верёвки. Но узлы из конского волоса были слишком крепкие. Он толкнул Атиллу и протянул ему два других мешка. Тот молча кивнул, взял один себе, а вторым накрыл Икадиона, протянув ему немного воды. Лаций сделал глоток и лёг рядом с Варгонтом. Тот спал. Беспощадное солнце теперь не так обжигало его тело, но скоро должна была наступить ночь, а вместе с ней и промозглый холод. Лаций надеялся, что под мешками будет теплее. Он ещё успел подумать, что утром их надо будет спрятать… но эта мысль, как трепетная птица, была сразу же сбита беспощадной стрелой усталости. Поэтому когда его голова коснулась локтя, он уже крепко спал. Спал и не видел две пары глаз, пристально наблюдавших за ним из большой повозки, – одни большие и чёрные, с застывшей в них искрой неподдельного восхищения, а другие – маленькие и злые, с бегающими зрачками под напряжённо нахмуренными бровями.

– Всё, поехали! – резким шёпотом прорычала старая служанка и дёрнула девушку за руку. Та поджала губы и откинулась назад, задумчиво уставившись в полумрак повозки. – Ты что, Заира? – окликнула её Хантра. – О чём думаешь, а? – старуха напрасно всматривалась в темноту, стараясь рассмотреть лицо девушки. Но в повозке было слишком темно и душно. Старуха тяжело дышала и от этого видела ещё хуже.

– Он накрыл своего товарища, – прошептала через какое-то время Заира.

– Что? – не поняла старуха.

– Ничего. Просто этот пленник не похож на других, – задумчиво ответила она.

– Да… все они не похожи поначалу. Ты смотри, не дури. Это всё рабы Сурены! А Сурена шутить не любит.

– Мы тоже его рабы, – вздохнула девушка. – Скажи, а мы могли бы купить его у Сурены? – заговорщицким голосом спросила Заира, неожиданно приблизившись к самому уху старухи и положив ей руку на плечо.

– Ты что?! – в страхе отмахнулась та. – И не думай! Ты – будущая жена Орода. И тебе нельзя об этом думать! Нельзя! Только словом обмолвишься, и всё, конец тебе… и мне тоже. И отец родной не найдёт. Не вздумай даже думать об этом, слышишь?! – горячо зашептала она, но, не услышав ответ, разнервничалась и дёрнула Заиру за край платья. – Ну-ка, дай мне слово, что никому об этом не скажешь!

– Хорошо, хорошо, успокойся. Даю тебе слово, – прошептала Заира.

– Нет, скажи, что ничего не сделаешь без моего ведома.

– Ничего не сделаю. Обещаю, – улыбнулась она.

– И никому не скажешь, никого не попросишь и никуда не пойдёшь! – опять дёрнула её за руку тётка.

– Да куда я пойду? Ты что, с ума сошла? Я же без тебя никуда и так не хожу! – искренне возмутилась девушка.

– Ну, ладно, ладно. Только смотри, не делай глупостей, – Хантра стала успокаиваться, чувствуя, что по-прежнему имеет власть над поведением девушки. – И даже не смотри в их сторону! – приказала она напоследок.

– Хорошо, хорошо, успокойся уже, – похлопала её нежно по спине Заира.

– Уж лучше бы их всех убили, – процедила сквозь зубы тётка, но девушка не слышала её слов. – Или может… – её вдруг осенила догадка, и она застыла у полога, держась одной рукой за край телеги.

– Ну, что, едем? – недовольно спросил снаружи один из всадников.

– А?! Что?.. – с трудом оторвавшись от своих мыслей, переспросила его старая служанка.

– Всё уже? Едем? – повторил воин и лениво тронул лошадь.

– Да, едем, – коротко ответила она и, высунувшись, махнула ему рукой. Повозки продолжили движение. Старуха несколько раз украдкой бросала на Заиру встревоженные взгляды, но та неподвижно сидела на подушках, погрузившись в свои мысли. И это только укрепило старую Хантру в её догадках.

Наивное доверие

Ночь, как всегда, наступила быстро. Повозки остановились в лагере, и служанки вместе с евнухами начали перетаскивать вещи в большой шатёр. Заира не спешила заходить внутрь, чтобы им не мешать. Тем более ей хотелось подольше постоять у входа, потому что отсюда она могла увидеть пленных римлян, если бы их вдруг стали перегонять в другое место. Старая Хантра видела это, но молчала. Она не хотела привлекать внимание евнухов и стражников, не говоря уже о рабынях, которые могли любую, даже самую нелепую глупость превратить в ужасные слухи. Хантра сама не раз пользовалась болтливостью рабынь и служанок и знала силу сплетен.

Когда первые волны прохладного воздуха коснулись её рук, Заира с удивлением оглянулась, не сразу поняв, почему ей вдруг стало зябко и неуютно. Спрятанное под накидкой лицо только сейчас почувствовало лёгкое дыхание наступившего вечера. Она поёжилась и зашла в шатёр. Время почему-то стало тянуться мучительно долго. Служанки и евнухи, казалось, спали на ходу и ей несколько раз хотелось прикрикнуть на них, но она сдерживалась. Внутренне волнение выдавали блестящие глаза, но никто, кроме старой тётки, этого не видел. Хантра тоже волновалась, но по другой причине. Она искала в уме подходящую причину, чтобы уйти из шатра после полуночи.

Наконец, все вещи были свалены в кучу, и рабыни стали раскатывать ковры. Вскоре по краям уже громоздились кучи подушек и одеял. Служанки взяли мешки и пошли за водой, и в этот момент Заира решилась подойти к Хантре.

– Сегодня холодно, – осторожно начала она.

– Тебе холодно? – с удивлением спросила та.

– Немного, – поджала губы Заира. – Но я не об этом, – она посмотрела в сторону выхода и вздохнула. Хантра заметила этот взгляд и коварно улыбнулась в душе.

– Ты опять за своё? – сказала она недовольным тоном, но осеклась, подумав, что это может отпугнуть девушку.

– Нет-нет, я ничего не думаю плохого… Но не могла бы ты помочь? – осторожно спросила она. Не услышав ответа тётушки, Заира приняла это за молчаливое согласие и продолжила. – Ты же сама говорила, что мне надо во всём с тобой советоваться. Я просто хотела тебя попросить о помощи. Ты можешь отнести тем двоим пленным немного воды и еды… и масла тоже? – она сделала глубокий вдох, чтобы справиться с волнением, и на мгновение замолчала.

– Масла? – переспросила Хантра, изобразив на лице удивление.

– Да. Ты же видела… у них раны, – умоляюще произнесла девушка.

– И ты хочешь… – Хантра хотела образумить её, но снова сдержалась. – Эх, молодость! Ты неправа, Заира… Но так и быть, для тебя я это сделаю, – ворчливо, но уже более миролюбиво добавила она.

– Спасибо, тётя Хантра! – не веря своим ушам, воскликнула она и радостно захлопала в ладоши, но старуха вдруг схватила её за кисти и резко одёрнула:

– Тише ты! Вдруг услышат!

Заира согласно закивала головой и обняла старую служанку за плечи. Та недовольно фыркнула и оттолкнула её от себя. Впрочем, не очень сильно.

– Иди, посиди там, в углу! – строго приказала она и стала искать тёплую большую накидку.

Навстречу манящей неизвестности

За пологом шатра было темно и холодно. Яркие звёзды безразлично светили над головой, но Заире было не до них. Она проводила старую Хантру трепетным взглядом и прислушалась к звукам ночного лагеря. Каждый день она слышала эти звуки тысячи раз, но сегодня ей хотелось услышать среди них голоса пленных. Хантра сразу же растворилась в темноте, и рядом никого не было. Заира вернулась и села на ковёр. Она не понимала, что с ней происходит. Рождённая среди кочевников и воспитанная суровым бытом их жизни, она стремилась к роскоши и богатству. С детства слуги учили её скакать на лошади и плавать в оазисах, ходить с верблюдами по пустыне и жить кочевой жизнью, которую так любил её отец. Наверное, причиной этому было желание отца иметь сына. Но его любимая жена так и не смогла родить второго ребёнка, а подвижная, весёлая, шумная Заира так была похожа на мальчика, что он не запрещал ей делать всё то, что делали остальные дети. До определённого возраста…

С одиннадцать лет её воспитанием занялась тётушка Хантра, и Заира стала постигать сложности взрослой жизни. Полгода назад она впервые увидела сатрапа Парфии и теперь её будущее было связано с ним, однако мысли об этом скорее раздражали и угнетали её, чем радовали. Долгое вынужденное заточение в гареме визиря изнуряло Заиру бездействием и скукой, и вот теперь, когда она столкнулась с такими ужасными и неизвестными ей людьми, как римляне, искреннее любопытство вдруг прорвалась наружу и она уже не могла не думать о них.

Некоторое время Заира задумчиво смотрела на огонь, и в её воображении рисовались невероятные картины, связанные с сильным и мускулистым пленником. Вот она подходит к нему, он замечает её и улыбается. О чём-то спрашивает. Она отвечает. Они разговаривают. Он называет её по имени…

Заира вдруг очнулась и оглянулась по сторонам. Имя? Как же она забыла! Надо было попросить Хантру узнать его имя! Ведь тётушка сама ничего не спросит! Бросит им воду с едой и молча уйдёт. Она в волнении бросилась к выходу. В лицо ей ударил прохладный ветер, смешанный с запахом костра и жареного мяса. «Может, взять еды?» – мелькнуло в голове. Но она не знала, когда вернутся служанки… Заира чуть не споткнулась о заснувшего стражника. Тот недовольно пошевелился, но не проснулся, только поджал под себя ноги и что-то пробормотал во сне. Она оглянулась: справа темнели шатры наложниц и евнухов, слева – небольшие палатки воинов. Оттуда доносилось фырканье стреноженных лошадей и чавканье верблюдов. Вдалеке виднелись пятна костров, вокруг которых сгрудились воины. Сегодня они кричали меньше. День был жарким, и все устали. Заире показалось, что старая служанка выбрала самый короткий путь – мимо евнухов вниз, к камням… Она пробежала несколько шагов. Луна ярко освещала холмы, и вокруг всё было видно, как на ладони. Здесь, на самом краю, было пусто. Хантры нигде не было видно. «Неужели она пошла другой дорогой?» – испугалась Заира и в отчаянии заметалась из стороны в сторону. Вскоре она поняла, что её могут заметить воины у костров и решила вернуться назад, чтобы поговорить со спящим стражником. К тому же их всегда было двое. Значит, второй ушёл проводить тётушку.

Обрадовавшись этой догадке, она кинулась назад. Спящий воин продолжал сидеть всё в той же позе, поджав под себя ноги и уронив голову на колени. Она уже наклонилась, чтобы разбудить его, но со стороны палатки евнухов вдруг раздался топот копыт, и Заира невольно подняла голову. Она узнала лошадь Кхабжа. Только у неё была такая тяжёлая походка с прихрамыванием на заднюю правую ногу. Она присмотрелась. Да, это был старый евнух. Он сполз с лошади и подошёл к небольшому костру. Там кто-то стоял. Не веря своим глазам, Заира сделала несколько шагов вперёд, стараясь лучше рассмотреть эту маленькую сутулую фигуру. Нет, ошибки быть не могло – Кхабж разговаривал с Хантрой! Слов слышно не было, но по жестам тётки Заира поняла, что та чем-то недовольна. Заира ненавидела Кхабжа. Старый, жадный и глупый, он любил только поесть и поиздеваться над рабынями, заставляя их работать днём и ночью. Ей было непонятно, зачем Хантра пошла к нему ночью. Она не хотела вмешиваться в их разговор и решила подождать, пока тётка отойдёт в сторону или останется одна. Однако ноги несли её вперёд, и, Заира, сама того не заметив, слишком близко подошла к палатке евнухов. До неё донеслись последние слова разговора.

– …с самого края. Двое. Они накрылись мешками, – это был голос Хантры.

– Ладно, ладно. Не волнуйся. Всё сделаю. Эй, вы! – Кхабж позвал двух помощников. – Идите с ней! – при этом он с довольным видом несколько раз подбросил на ладони какой-то свёрток, после чего спрятал его за пазуху. Заире показалось, что она услышала тихий звон.

Старая служанка и два евнуха направились в сторону лагеря, а евнух присоединился к остальным стражникам, которые что-то ели возле костра. Заира ничего не понимала. Зачем Хантра пошла дальней дорогой? «Может быть, там было удобней идти? Или более ровный склон?» – терялась в догадках она. Но сердце подсказывало ей, что здесь было что-то не так. Оно стучало всё быстрее и быстрее и никак не могло остановиться. Заира не стала больше раздумывать и решила встретить тётушку внизу, возле пленных. Сама она ни за что бы не подошла к ним, поэтому уговаривала себя в душе, что старая служанка решила спуститься вниз вместе с двумя стражниками и бояться ей нечего. Заира даже подумала, что сможет подойти к спящим пленным поближе, и её воображение рисовало картину их встречи: она представляла себе, как сильный римлянин с удивлением увидит её и скажет что-то приятное.

У шатра по-прежнему тихо спал стражник, внутри никого не было, и Заира быстро прошла на половину служанок. Взяв небольшой круглый кувшинчик с маслом, она вдруг подумала, что уставшие пленники не смогут его открыть – крышка прилипла к узкому горлышку и не поддавалась. На своей половине Заира достала кожаный мешок, который привёз отец после битвы с римлянами. Он показал ей и тётке странный чёрный меч и длинный нож, а также несколько плоских наконечников для коротких копий, которые забрал у одного знатного римлянина. Он не хотел, чтобы их кто-то видел, и приказал Хантре спрятать мешок среди одежд и тряпок. Заира схватила один из наконечников и попробовала открыть им тугую пробку. Но у неё дрожали руки, и лезвие всё время соскакивало с края сосуда. Снаружи послышались чьи-то шаги, и она, испугавшись, решила взять наконечник с собой. Всё это надо было куда-то спрятать. Заира обвела взглядом подушки и покрывала в поисках небольшого мешка, но так ничего и не нашла. Она вышла из своего шатра и подошла к шатру наложниц. Справа за занавеской были видны три тени. Они не шевелились. Рядом тихо спала Лейла. Ей было жарко, поэтому она всегда старалась лечь поближе к выходу. Она то и дело вздрагивала во сне, что-то бормоча и держась за большой круглый живот. У её ног лежал длинный шёлковый платок. Оглянувшись по сторонам, Заира схватила его, завернула маленький кувшин с наконечником и направилась к склону. Страх заставлял её спешить, но она то и дело останавливалась и оглядывалась назад. Вскоре Заира оказалась на другой стороне соседнего холма и опомнилась только, когда увидела впереди те самые камни, за которыми лежали пленные. До них было не больше двадцати шагов. Но подойти к ним она не решилась. Она отошла к противоположному склону и спряталась там под большим камнем. Он отбрасывал небольшую тень, в которой Заиру нельзя было увидеть даже на расстоянии шага. Время шло, но Хантра не появлялась. Заира успокаивала себя, придумывая разные оправдания. Но когда у неё от холода стали неметь руки и ноги, она поняла, что со старой служанкой что-то случилось. Или она уже была здесь и успела уйти раньше её. Заира подняла глаза вверх. Знакомые звёзды уже были в другой стороне. Дрожа всем телом, она привстала и медленно оглянулась. Вокруг никого не было. Шум на холме тоже стих. В лагере все спали. Но смутные волнения продолжали тревожить душу. В глубине души она любила свою старую тётушку и всегда прощала её старческое недовольство и брюзжание, но сегодня та слишком быстро согласилась с ней, и только теперь Заира начинала понимать, что это было не зря.

Время шло, и холод начал проникать ей под одежду. Пора было возвращаться. Но вместо этого ноги медленно направились в сторону чёрных валунов. В голове всё смешалось, и Заира задрожала всем телом, прислушиваясь к каждому шороху. Любой посторонний звук мог в этот момент разорвать её сердце на части.

Когда до первого камня оставалось не более полушага, она остановилась и прижала руки к груди. В горле всё пересохло, и, казалось, что туда насыпали пыль. Надо было упокоиться. Заира присела на край камня и у неё ничего не получилось. Осторожно выглянув из-за выступа, она увидела спящих римлян. Двое или трое были накрыты мешками. «Они!» – чуть не вырвалось у неё, и после этого она решила подойти и оставить масло рядом с крайним мешком. Несколько шагов дались ей с огромным трудом. Наконец, Заира подошла почти вплотную и осторожно приподняла край мешка, чтобы увидеть лицо. Пленный крепко спал и не шевелился. Она потянула ещё чуть-чуть и увидела тёмный силуэт головы – чёрной и широкой, покрытой спутавшимися волосами ото лба до подбородка, но лица видно не было. Заира наклонилась чуть пониже в надежде, что перед ней тот высокий сильный римлянин, которого она видела днём, как вдруг сверху обрушилось что-то страшное и тяжёлое. Она даже крикнуть не успела, как оказалась спиной на земле. Твёрдое колено упёрлось ей в грудь и придавило к земле, грубые пальцы плотно зажали рот, дыхание прервалось и последнее, что она увидела на фоне яркой луны, была рука с зажатым в ней камнем.