Текст книги "Римская сага. Том III. В парфянском плену"

Удачный обман и жесткое наказание

Ярости Куги До не было предела. Он кричал на слуг и воинов, пинал ногами рабынь и пленных.

– Со скалы! Всех сбросить! Давайте, быстрее! Они не нужны, эти слуги шакалов! Пусть уходят к своим богам! – надрывался он, чувствуя, что готов убить любого, кто подвернётся ему на пути.

Оставшихся в живых воинов Панджара, которым не успели отрубить головы у котла, оттеснили копьями к краю скалы и стали сталкивать в пропасть. Те, как связанные гроздья винограда, дёргали друг друга за верёвки и летели вниз, с криками исчезая в пропасти. Когда на краю никого не осталось, Куги До приказал своим воинам перевернуть храм Изиды и дом Энея вверх дном и найти золото. Тому, кто это сделает, он пообещал отдать всех рабынь Лорнимэ и двух лошадей в придачу. Все, кроме стражников на площади, разошлись, и Куги До, устав кричать и бегать, снова присел на залитые кровью ступени. Чёрная борода упёрлась в грудь, и налитые кровью глаза уставились на рабынь и неподвижно лежавшего Панджара. Какое-то время разбойник невидящим взглядом смотрел на них, видя перед собой только золото. Однако через какое-то время его взгляд приобрёл осмысленное выражение, морщины на лбу распрямились и уголки губ привычно опустились вниз.

– Хм-м, – презрительно выдохнул он, увидев грязных и мокрых рабов. – Эй, тащи сюда этого! – приказал он слуге, указав на Лация. Когда того отвязали от слепого певца и бросили к его ногам, Куги До уже успокоился и к нему вернулась способность рассуждать. – Римлянин, ты меня слышишь? – обратился он к Лацию.

– Да, – еле слышно прошептал тот и перевернулся на спину. Его приподняли и посадили так, чтобы он видел вождя.

– Ты был в доме грека? Там нашли золото в сапоге, помнишь? – спросил Куги До.

– Да, – кивнул он.

– Ты стоял у двери и искал монету. Да?

– Да, – снова согласился Лаций.

– А откуда она взялась?

– Из сапога.

– Да? И как она оттуда выпала?

– Сапог упал с лавки, – ответил Лаций.

– Значит, ты знаешь, где остальное золото.

– Не знаю.

– Тогда скажи мне, кто знает! – напряг голос Куги До, но ещё не разозлился. – И я обещаю тебе, что останешься жить, – пообещал он, думая о том, как часто честные и благородные воины, типа Панджара и сатрапа Лидия, покупались на такие слова. Однако перед ним был достойный противник.

– Я не знаю, где оно точно находится, – пробормотал Лаций, прекрасно понимая, что кочевник врёт и убьёт его при первой возможности. Но ему надо было выиграть время. – Я думаю, что тебе это скажут жрецы. Они точно знают, – он ничего не соврал, потому что был уверен, что золото точно осталось у них.

– Они ничего не сказали, я уже спрашивал, – угрюмо произнёс Куги До.

– Ты сказал, что они убежали. Спрятались…

– Хм-м… – чёрная борода оторвалась от груди, и в прищуренных глазах кочевника промелькнула догадка. – Ты знаешь, где они?

– Нет. Эней должен знать.

– Ты думаешь, что они унесли с собой золото?

– Не знаю. Может, и унесли, а, может, и нет. Но зачем им прятаться, если у них ничего нет? Сделай так, чтобы они пришли сюда, и ты узнаешь, где золото.

– Хе-хе, ты хитрый раб, – задумчиво покачал головой Куги До. – И я оставлю тебя здесь до утра. Эй, Харам! – позвал он палача. – Подвал в храме пустой?

– Да, мой господин, – заискивающе кивнул головой тот. – Всех пленных вытащили, как ты велел.

– Там точно никого не осталось?

– Точно. Только лестница сломалась. Нужна новая. Брат сейчас делает. К вечеру будет.

– Чтоб ты сдох! Толстый и неповоротливый, как старый осёл. Ладно, свяжи всех рабов и засунь их обратно в дом. А вечером перетащишь в подвал. Понял?

Палач вместо ответа закивал головой и поспешил за верёвками. Их снова связали и отвели в ту самую ужасную комнату, где они провели два дня. Но там уже было столько мух и насекомых, что даже сами кочевники брезгливо крутили носами и не хотели туда заходить.

– Харам, тебя так зовут? – окликнул его Лаций.

– Ну? – повернулся в его сторону громила.

– Ты грек?

– Ну?

– Слушай, во дворе есть сарай… – он тяжело дышал и очень хотел пить. – С каменными стенами… там есть двери, засов… мы все связаны… и не сможем оттуда убежать. Но там сухая трава. Закрой нас в сарае, – попросил он. Заметив, что палач сомневается, Лаций быстро добавил: – Спроси их! – он кивнул на стражников. – Они будут не против.

Выслушав палача, разбойники какое-то время что-то обсуждали, размахивая руками, но потом всё же вытащили всех пленных во двор и закрыли в сарае. Лаций прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Он не знал, что делать, потому что доставать нож при свете было бесполезно и опасно. Сил совсем не было. Липкая рубаха стала холодной, в сапогах ещё оставалась вода. Он почувствовал дрожь, но даже не мог пошевелиться. Оставалось ждать и молить богов, чтобы побыстрее наступил закат. И ещё ему хотелось сделать хоть один глоток воды, чистой, прохладной воды…

Старый грек сразу рассказал Куги До, где найти жрецов. Его притащили обратно в сарай, и вместе с ним принесли воду. Это было настоящее счастье! Люди не могли ни о чём думать, кроме воды. Эней рассказал Лацию о своём разговоре с Куги До, но тот и так догадывался, о чём они говорили. Поэтому когда ближе к закату со стороны храма послышались крики, Лаций понял, что разбойники всё-таки нашли жрецов. Со стороны храма долго ничего не было слышно. Однако вечером двери сарая неожиданно распахнулись, и в них показалась неуклюжая большая фигура. Это был Харам. Он вытащил Лация из сарая и привязал к ноге верёвку. Второй конец он намотал себе на руку и, вытянув вперёд факел, повёл его к храму.

Этот день превратился для Лация в сплошную муку, и хотя он никогда не думал о том, чтобы покончить жизнь самоубийством, сегодня ему казалось, что он близок к тому, чтобы самому броситься со скалы вниз. Раньше, в трудных ситуациях, когда он обращался к своим покровителям, то чувствовал внутреннюю поддержку – они всегда были рядом. Сейчас же в душе было пусто. Как будто Парки специально заплели нить его судьбы в покрывало случайностей, чтобы другие боги не могли её увидеть. Ему немало досталось за эти два дня. Места ударов посинели и ужасно ныли. Кожа в некоторых местах была рассечена и поцарапана – от сухости эти раны постоянно трескались и кровоточили. Голова ныла и кружилась, его постоянно подташнивало. Нет, он не умирал, но был истощён навалившимися переживаниями до полного изнеможения.

Куги До стоял возле перевёрнутой чаши и злорадно усмехался. Неподалёку на земле сидели связанные жрецы. Их было всего пять человек. Прислужники и помощники, наверное, разбежались по окрестностям и прятались сейчас в горах между камней. Вождь кочевников что-то спросил их, и верховный жрец, который выделялся среди них своей крупной фигурой, закивал головой и стал что-то кричать, злобно вращая глазами.

– Ты даришь мне счастье, раб, – радостно произнёс Куги До, повернувшись к Лацию. – Мы нашли их золото, и я дарю тебе жизнь до завтрашнего утра. Как и обещал. Но они говорят, что могут принести завтра ещё столько же золота, – он кивнул на большой мешок, размером с амфору, который лежал у его ног, и усмехнулся. – И знаешь за что?

– Нет, – коротко ответил Лаций.

– За тебя! – со мехом фыркнул кочевник. – За раба! Ха-ха-ха! Мне это нравится! Им нужен ты. Они говорят, что ты убил сына главного жреца. Вот этого, большого жреца. Видишь его? – Куги До показал на священнослужителя, и Лаций вспомнил, как тот совал ему отрубленную руку своего сына. – Ты не просто хитрый, ты ещё очень изворотливый раб. Но ты очень хочешь жить. И мне это нравится. Ты приносишь мне золото. Знаешь, я подумал, а вдруг ты можешь предложить мне ещё больше золота, чем они, а? Вдруг ты знаешь, где Мурмилак прячет свою казну. Или ещё что-то? – смеясь, спросил он, и Лаций заметил, как напряглись лица жрецов, которые тоже знали греческий.

– У меня нет золота… – с трудом выговорил он.

– Ты не спеши, подумай! – с притворной добротой предложил ему Куги До. – Вдруг вспомнишь? Или попросишь своих богов, и они выполнят мои желания?

– А какие у тебя желания? – не думая, спросил он.

– Мне нужно золото. Много золота. Чтобы я мог построить себе город на берегу Окса и огромный дворец.

– И всё? Город можно построить, дворец – тоже. Для этого боги не нужны, – пожал плечами Лаций, не думая, что в любой момент этот разговор может закончиться для него смертью.

– Ты смеёшься надо мной? – нахмурился Куги До.

– Нет, – у него даже нашлись силы покачать головой. – Просто богов надо просить о невозможном, – добавил он и прошептал: – раз уже всё равно умирать. А город могут построить люди.

– Жаль, что ты не женщина, чтобы сделать меня счастливым, – через некоторое время как-то странно произнёс Куги До. Затем криво усмехнулся и сказал: – И не бог. Ведь ты не можешь подарить мне сына, – он замолчал, и вокруг тоже повисла тишина. Жрецы ждали его решения, Харам держал Лация, чтобы тот не упал, слуги молча стояли на почтительном расстоянии, и даже брат палача, который делал длинную лестницу у дальней стены, на время прекратил стучать и затих.

– Скажи, – вдруг нарушил тишину Лаций, – а что бы ты сделал, если бы боги послали тебе сына? – он уже пришёл в себя и чувствовал немного лучше. Куги До, услышав вопрос, сначала не понял его, а потом вдруг так изменился в лице, что было непонятно, что он собирается сделать.

– Ты глупый, хитрый раб, – произнёс он с таким презрением и ненавистью, что даже жрецы отшатнулись назад.

– Ты спросил меня. Почему я не могу спросить тебя? – задал вопрос Лаций, пытаясь сохранять спокойствие.

– Хорошо, я отвечу тебе, – раздув от негодования ноздри и прищурив глаза, ответил разбойник. – Я бы сделал всё! – вдруг неожиданно крикнул он. – Всё, слышишь, ты, мерзкий грязный червяк! Всё! – было похоже, что у него снова начиналась истерика, но Лаций перебил его.

– У тебя есть сын! – как можно громче произнёс он. Все онемели. Куги До повернул голову набок, как будто не расслышал его слов и спросил:

– Что ты сказал?

– У тебя есть сын. Ты сказал, что сделаешь всё, что угодно, если у тебя есть сын.

– Что? Что ты говоришь? Ты… – Куги До не мог совладать с речью, и было видно, что его язык не поспевает за мыслями.

– У тебя есть сын. И я могу это доказать. Но сначала выполни своё обещание – отпусти нас, – Лаций кивнул в сторону дома Энея.

– Не-ет, это ты сначала докажи, что у меня есть сын, подлый лгун! – прорычал кочевник и сделал шаг вперёд, как будто хотел его ударить. Но что-то мешало ему это сделать. Подлый раб уже несколько раз оказывался прав и теперь мог что-то знать… Когда Лаций рассказал ему услышанную от Энея историю о дочери и близнецах, Куги До приказал немедленно привести старого грека. Тот, заикаясь, подтвердил его слова.

– Значит, их было двое… как и нас… У меня тоже был брат-близнец. Его звали Фархи. Он погиб в Мерве, – пробормотал кочевник, выслушав последние слова о погребальной урне и судьбе Полимнии. – И где он сейчас? – спросил Куги До спустя некоторое время.

– Я не знаю, – пробормотал Эней, дрожа всем телом.

– А ты знаешь, раб? – суровый взгляд готов был разрезать Лация пополам, но теперь это была только угроза, а смерть пока отступила в сторону.

– Ты обещал сделать всё. Отпусти нас, и я скажу тебе, где его найти.

– Отпустить? Как ты смеешь указывать мне? Ты, предатель и обманщик! Я убью тебя!.. – задыхался от злобы Куги До.

– Я не заставлял тебя ничего обещать. Ты сам сказал, – ответил Лаций. – Если ты убьёшь меня, то не узнаешь, где твой сын. Если отпустишь, то узнаешь, – он замолчал. Больше добавить было нечего и оставалось только ждать, что победит в голове этого хитрого и лишённого всяких принципов человека – разум или злоба. Но победила хитрость.

– Скажи мне, как же я могу тебя отпустить, если ты должен мне показать, где находится мой сын? – начал свою игру Куги До.

– Ты отпустишь меня потом, – не подозревая подвоха, ответил Лаций.

– Хорошо, с этим я согласен. Но ты же умный раб. Скажи, как я могу отпустить сейчас Панджара?

– А почему нет? – насторожился он.

– Ха! Этот шакал сразу бросится на меня со своими воинами. И не будет ждать, пока ты покажешь мне сына. Разве не так? – Куги До хитро прищурился, и Лаций был вынужден признать, что тот рассуждает правильно. – Вот видишь, ты задумался. Значит, я прав, и Панджара отпускать сейчас нельзя.

– Но тогда ты можешь отпустить его вместе со мной, после встречи с Александром.

– Может быть, может быть… – осторожно согласился кочевник и провёл рукой по бороде. – Но тогда зачем отпускать остальных? Покажи мне сына, и я отпущу вас всех вместе, – с наивной простотой заключил он. Лаций усмехнулся в душе и вздохнул.

– Нет, так не пойдёт. Если ты не отпустишь меня и Панджара после встречи с сыном, мне будет легче. Я буду знать, что эти люди свободны, а я попался на твою хитрость.

– Свободны? Ха! Они же рабы! Они никогда не будут свободны. Ты казался мне умным человеком.

– Неважно. Я уже не могу стоять. Я сейчас упаду. Отпусти их всех, и я сразу проведу тебя к сыну, – Лаций медленно опустился на колени и упёрся рукой в землю. Сил стоять уже не было. Куги До что-то обдумывал. Он чувствовал, что отпускать рабынь и слепого певца не надо, но, с другой стороны, они всё равно были ему не нужны. Он продал бы их первому встречному, кто заплатил бы за них зерном для лошадей. Или убил…

– Ладно. Пусть идут! – он хлопнул ладонями по коленям и встал. – Харам, отведи всех рабов туда! – он кивнул в сторону видневшихся на краю площади всадников сатрапа Александрии. – Отдай их Лидию.

– И всё? – осторожно спросил палач.

– Да, всё! Давай, иди! Потом приведи сюда старого грека. Мы пойдём все вместе, не так ли? – обратился он к Лацию. – Эней должен подтвердить, что это тот самый Александр. Лаций ничего не ответил и растянулся на земле, закрыв глаза.

Солнце уже коснулось края гор, и тени на площади стали намного длиннее. Серые фигуры, хромая и падая, потянулись мимо него к дальнему краю площади. Последним шёл Павел Домициан. Он шатался из стороны в сторону и еле передвигал ноги.

– Где ты, друг мой? – неожиданно прозвучал его громкий голос. – Я не вижу тебя. Здесь только чёрный цвет…

Но Лаций не хотел говорить. Внутри было пусто, потому что вместе с Павлом Домицианом сейчас от него уходила последняя надежда на спасение. Он прекрасно понимал, что Куги До не отпустит его и убьёт ради удовольствия или мести. Но в башмаке ещё оставался нож, и темнота наступала так быстро, что скоро можно было попытаться его достать… Вот только мокрые верёвки могут высохнуть, и тогда всё будет уже хуже. Если бы только этот варвар развязал ему руки! Тогда всё было бы намного легче. Тогда можно было бы унести его в Аид вместе с собой…

С этими мыслями он ждал, пока Куги До прикажет его поднять. Вот уже первые рабыни дошли до всадников сатрапа Александрии, вот они исчезли в тени за поворотом, вот растворилась в сумраке худая фигура Павла…

– Ха-ха-ха! – раздался вдруг сзади непривычно весёлый смех Куги До. Лаций от неожиданности вздрогнул и хотел привстать, однако ноющая боль во всём теле не дала ему сделать это быстро. Кто-то поднял его под руки и поставил перед главарём. – Клянусь твоими богами, ты снова меня обманул! – тот искренне улыбался и смотрел на него весёлым взглядом. – Я чувствовал, что тут что-то не так. Жаль, что они ушли. Но ладно, всё равно от их толку мало. Мне надо было сразу спросить Энея, где прячется его внук, и он сам бы мне всё рассказал. Эх, ты снова оказался хитрее!

– Я не обманывал тебя, – с трудом произнёс Лаций. – Я готов показать тебе, где он прячется.

– Не надо. Эней уже всё рассказал! Он сделает это утром лучше тебя. Ночью мои люди не пойдут на кладбище. Так что, завтра я увижу его сам. А потом обменяю тебя на мешок с золотом. Жрецы ещё не знают об этом. Надо их обрадовать. Как ты думаешь, они сразу вырежут тебе сердце? Обычно они сначала отрезают язык и уши. Но могут и пощадить. Тогда ты будешь первым евнухом в храме Изиды. Хотя что-то мне подсказывает, что этого не будет. Ха-ха-ха! – разнёсся над тёмной площадью его громкий каркающий смех, и в наступившей ночи он прозвучал как зловещее предзнаменование. – Эй, Харам, зови своего брата! Что, он зря делал лестницу? Спусти их вниз. Только осторожно. Они мне нужны живые. Особенно Панджар. Пусть убьёт себя сам. Ха-ха-ха!

Этот страшных смех сопровождал их до самого угла храма, но потом от него осталось лишь слабое эхо и, когда Лаций упал на землю рядом с большой ямой, в ночной тишине был слышен только слабый треск костров, которые кочевники стали разжигать прямо на площади. Огромный, грузный палач вместе со своим братом притащил две длинных жерди, между которыми были привязаны обломанные палки. Казалось, что такая лестница не выдержит даже ребёнка, но брат палача быстро и проворно спустился на ней вниз, после чего толстый Харам обмотал Лация верёвкой и стал спускать вниз без лестницы. Следом за ним он спустил Панджара. Потом зажёг факел и присоединился к младшему брату, чтобы самому проверить пленных. Куги До не любил, когда его приказы исполнялись неправильно.

Когда в тусклом свете шипящего факела над Лацием склонилась необъятная фигура, он собрался с силами и позвал палача по имени:

– Харам! – по застывшему на стене пятну света было видно, что тот его услышал. – Харам, я не ел два дня. Я могу умереть. Если я умру, твой вождь будет зол. Принеси мне что-нибудь. Прошу тебя…

В наступившей тишине было слышно, как громко и тяжело сопит огромное тело, борясь с противоречивыми желаниями. Палач, наверняка, хотел уйти и не возвращаться к яме до утра, но слова Лация задели в его скудном уме нить страха, который управлял инстинктом самосохранения в этом человекоподобном существе. Не в силах принять решение, Харам промычал что-то нечленораздельное, переступил с ноги на ногу и, судя по всему, стал сильно волноваться.

– Прошу тебя! – постарался как можно жалобнее произнести Лаций. – Ты хороший человек. Я это вижу. Люди не ценят тебя. Но ты умный и сильный, – после этих слов тон мычания стал более мягким. – Поэтому я расскажу тебе одну тайну. Её никто не должен знать. Мне всё равно умирать. Завтра меня убьют. Поэтому я расскажу её только тебе. Ты станешь богатым, и у тебя будет много лошадей и свой гарем. Ты хочешь? – спросил он в конце.

– Э-э-э? – раздался непонятный звук, но в нём слышался вопрос.

– Ты будешь богатым. Я знаю, где много золота. Правительница Мерва не отдала его Куги До. Она спрятала его. Ты возьмёшь его и станешь богатым.

– Нет, – как-то странно ответил палач.

– Что нет? – осторожно спросил Лаций.

– Нет золота. Ты врёшь, – произнёс тот, и по его интонации было понятно, что ему хочется, чтобы его убедили.

– Я могу тебе доказать, – тихо произнёс Лаций. – Но мы не одни.

– Мар – мой брат, – буркнул Харам.

– Хорошо. Мне надо попросить богов… чтобы они помогли мне. Ты можешь постоять рядом?

– Ну, – снова прозвучал непонятный ответ.

– Я не могу сам встать на колени. Развяжи мне хотя бы руки. Я просто помолюсь… И тогда ты всё увидишь сам.

– Хм-м, – раздалось невнятное хмыканье, сопровождавшее, по всей вероятности, скудные размышления в его голове. Через какое-то время Харам опустился на колени и разрезал верёвку. Мокрые узлы всё ещё сдавливали Лацию руки, но теперь он мог ими шевелить и достать до шнурков на сапогах. Став на четвереньки, он стиснул зубы, чтобы не застонать от боли в плечах и шее, и повернулся спиной к Хараму. Тот видел его затылок, слышал какие-то слова на незнакомом языке, и всё. Руки и ноги ему видны не были.

Когда Лацию, наконец, после десятого поклона удалось развязать ремешки на правом сапоге, он понял, что первоначальный план с ножом был неосуществим. Достать нож и напасть на Харама было невозможно. Пальцы не слушались, как будто это были не его руки. С трудом нащупав под стопой монету, он зажал её в ладони и для верности прижал сверху другой рукой. Затем выпрямился и посмотрел в широкое, тупое лицо с растопыренными ушами и редкими волосками на подбородке.

– Ну? – снова прозвучал неясный вопрос.

– Боги любят тебя, – улыбнулся Лаций потрескавшимися губами и протянул вперёд руки. Харам поднёс факел поближе и увидел, что на грязной ладони странного раба что-то блестит. Он нахмурил брови и поджал верхнюю губу к носу от сильного волнения. Толстые короткие пальцы коснулись монеты, но с первого раза не смогли её взять. Тогда Лаций перевернул руку и положил монету ему прямо в ладонь. Палач поднёс её к глазам вместе с факелом и ткнул себя прямо в ухо. Раздался глухой крик, но потом жадность и любопытство заставили его снова приблизить свет к лицу. На ладони была настоящая золотая монета! Его дыхание на мгновение остановилось, и в глазах ярким светом вспыхнула радость. Он не умел представлять себе лошадей и женщин, но зато хорошо помнил, как завидовал другим разбойникам, когда те покупали их за золото.

– Ты умный и сильный, – повторил Лаций. – Прошу тебя, принеси мне поесть. И я расскажу тебе тайну, – он замолчал, ожидая ответа. Но вместо ответа громадное тело издало какой-то новый звук и резко вскочило на ноги.

– Пошли, пошли, – донеслось до Лация из угла, где стояла лестница, и, судя по скрипу, сначала по ней поднялся Харам, а затем его более лёгкий брат. В наступившей тишине Лацию оставалось молить богов, чтобы жадность этого варвара оказалась сильнее страха, и он не побежал с этой монетой к Куги До. Тогда его жизнь закончилась бы задолго до наступления утра.