Текст книги "Римская сага. Том III. В парфянском плену"

Маленькая хитрость Заиры

Этим утром Заира встала рано. После полудня ей надо было идти в бассейн. Там за её купанием должен был наблюдать сам царь. Из-за ширмы, конечно. Осеннее солнце ещё не согрело землю, в воздухе чувствовалась прохлада, служанки зябко кутались в тонкие накидки, а снаружи раздавались крики надсмотрщиков, которые с рассвета гоняли пленных за водой. Вскоре к Заире зашёл отец и сказал, что тоже будет вместе с сатрапом и принцем в бассейне. И хотя они все будут прятаться за большой ширмой, было видно, что отцу эта затея не нравилась. Однако он не хотел перечить Ороду. Заира жалела отца, поэтому успокоила его, сказав, что в этом нет ничего страшного, и напомнила, что он познакомился с её матерью тоже во время купания в оазисе. Старый Абгар немного поворчал, ответив, что пустыня и бассейн – разные места, но потом успокоился и ушёл. Ближе к полудню пришли служанки, и комнаты сразу наполнились заливистым смехом. Заира поспешила к ним, и девушки рассказали ей, что внизу разбилась огромная бочка. Вода залила пол, и рабы сейчас убирают её там. А ещё они все наперебой рассказывали о высоком сильном римлянине, который был без бороды и усов, причём они так приукрасили и переврали события, что, выслушав водопад сплетен, Заира не знала, чему верить. Это был первый урок дворцовой жизни, когда на её глазах из слухов рождались легенды. Но одно она поняла точно – внизу был именно тот римлянин, которого она видела около льва.

– А туда можно сходить, посмотреть? Хотя бы чуть-чуть? – осторожно спросила Заира. Девушки переглянулись и отрицательно покачали головами.

– Если толстый Рахман увидит, нас повесят! Всех. Нельзя! – громким шёпотом ответила одна. – Ты лучше свою тётку попроси. Она может сходить. Потом тебе расскажет.

Заира задумалась. Через какое-то время она подошла к спящей Хантре и коснулась её плеча.

– Что, уже пора? – спохватилась та.

– Нет, не кричи, – улыбнулась девушка. – Там в бассейне, говорят, бочка разбилась. Может, ты сходишь, посмотришь, убрали там или нет? – предложила она. – Вдруг что-то плохое случилось, и мне не надо будет встречаться с царём? Это же плохо? – по лицу Заиры пробежала тень грусти и сожаления, и тётка сразу же недовольно фыркнула в ответ:

– Ты что такое говоришь? Как это можно? Это нельзя… Какая вода разлилась?.. Что ты несёшь? Сиди здесь и никуда не выходи, поняла?! – суетливо накидывая на голову покрывало, приказала она.

– Тётушка, а можно я с тобой схожу? Ведь мне так интересно, где это всё будет. Никто не узнает. Возьмём двух служанок и сходим. А?

– Ты с ума сошла?! Хочешь меня погубить? И отца тоже? Тебя потом никто уже в жёны не возьмёт! Сиди тут, я сказала! – старуха заковыляла к выходу, на ходу приказав двум рабыням идти вместе с ней. Те быстро вскочили и стали заматывать платки. Хантра уже была за дверным покрывалом, когда Заира подошла к одной из девушек и взяла её за руку. Та от неожиданности вздрогнула.

– Тише! Дай мне, – прошептала она и сняла у неё с головы платок. – Посиди здесь. Только тихо. Я дам тебе потом свою шёлковую накидку, – пообещала она, зная, что девушке нравится этот кусок розовой ткани. Та радостно согласилась, и Заира, опустив голову, быстро шагнула вслед за первой рабыней, которая ушла вслед за старой Хантрой.

Когда они спустились в большую комнату для умывания, там никого не было. У самого входа тускло дрожали два светильника, но их света хватало только на то, чтобы осветить пол на два шага вперёд, поэтому дверей в зал с бассейном видно не было. Раздражённо кряхтя и осторожно ступая между мраморными лавками, Хантра на ощупь продвигалась вперёд. Коснувшись вытянутыми руками дверей, она обернулась к служанкам и хрипло прошептала:

– Стойте здесь! Я только взгляну, – она тихонько потянула дверь на себя, и та без скрипа открылась. Внутрь прорвалась тонкая, как лезвие кинжала, полоска света. Но этот свет тоже был тусклым. Заира, привстав на цыпочки, успела разглядеть несколько каменных чаш и угол бассейна. Когда Хантра приоткрыла дверь на ширину ладони, ей стала видна голова раба. Тот стоял рядом с бочкой и медленно сталкивал её с края плиты вниз. Заира радостно вздрогнула. Римлянин стоял в пяти шагах от дверей, мокрый и уставший. Длинная рубашка прилипла к телу, и только чёрный медальон на тонкой верёвке болтался на груди из стороны в сторону. Он был без бороды и усов. Большие бочки закатывали внутрь, он вместе с другими пленниками подкатывал их по доскам к краю бассейна и держал, пока не вытекала вся вода.

Старая служанка медленно закрыла створку и вернулась назад. В полной тишине они поднялись наверх, где тётушка, к огромной радости Заиры, неожиданно зашла в комнату евнухов. Оттуда послышался её скрипящий голос и радостное сопенье безбородых слуг гарема.

Отдав счастливой рабыне свой платок и шёлковую накидку, Заира радостно упала на ковёр и мечтательно уставилась взглядом в высокое окно под потолком.

Хантра вернулась быстро, но не стала ничего рассказывать, хотя то и дело бросала недовольные взгляды в сторону племянницы. Но та не обращала на неё никакого внимания.

Прошло довольно много времени, когда за ними пришёл старший евнух Рахман с двумя помощниками. Рабыни взяли вещи Заиры и под шёпот выглядывавших из других комнат девушек медленно направились в сторону купальной комнаты. Выйдя к бассейну, Заира вспомнила рассказы девушек о том, что римлянин упал в эту воду, и радостно улыбнулась. Скинув покрывало и длинную накидку, она села на край. Ей аккуратно собрали волосы сзади в надежде, что она проплывёт по кругу и выйдет. Но Заира прыгнула в воду, погрузившись туда с головой. Она не видела, с каким восхищением смотрел на неё сатрап Ород и как завистливо вздыхал рядом его сын Пакор, как, скривившись от неудовольствия, прятал лицо отец и как недовольно бормотала себе под нос тётка Хантра. Наплескавшись вдоволь, Заира вылезла из бассейна и ещё несколько раз прыгнула с разбега, как в детстве, чем вызвала неописуемый восторг за ширмой, и только присутствие Пакора и Абгара не дало Ороду выбежать из-за невысокой занавески и присоединиться к ней.

новая опасность

Во второй половине дня всех пленных загнали под навес и закрыли плетёными приставными стенками. Они так долго пробыли там, что Лаций даже заснул. Всего их было около пятидесяти человек. Остальные лежали в это время с другой стороны стены, ожидая очередные бочки. Никто из них не знал о том, что совсем рядом сатрап Парфии наблюдал за купанием своей невесты.

Когда в тишине раздался резкий крик надсмотрщика, римляне спали и поэтому не смогли быстро подняться. Стражники стали подгонять их палками и короткими копьями. Потом быстро развели по местам, и работа продолжилась. Оставалось наполнить ещё четыре маленьких каменных бассейна в глубине зала. С самого утра пленные ничего не ели и теперь еле двигались. Кто-то сказал, что еду принесут только вечером, перед концом работы. Но от этого было не легче. Лаций и пять других человек с трудом поднимали деревянные вёдра и разносили воду по чашам. Босые ноги тихо шлёпали по мокрому полу, пальцы еле держали выскальзывавшие верёвки и только плеск выливавшейся воды время от времени прерывал это однообразие.

Вернувшись на женскую половину дома, Заира попала в окружение любопытных служанок и рабынь. Те сразу стали расспрашивать её о том, как прошло купание в бассейне. Но она ничего не могла им рассказать. Ничего такого, что потом можно было бы обсуждать и пересказывать тем, кто сгорал от любопытства в других частях гарема. Вскоре девушки разочарованно разбрелись по комнатам, но вместо них появилась на редкость спокойная Хантра. Она выглядела очень довольной и даже несколько раз улыбнулась. Заира не верила своим глазам. Бросив на неё несколько осторожных взглядов, она, наконец, не сдержалась и спросила:

– Почему ты улыбаешься?

– Что? – тётушка от неожиданности остановилась и замерла, глядя на неё странным взглядом. – А-а, это я просто узнала хорошую новость, – она продолжила перекладывать вещи в сундуке.

– Какую? – Заира подошла к ней и села рядом, чувствуя, как внутри всё напряглось от неприятного предчувствия. То, что было хорошо для тётки, почему-то всегда оказывалось плохо для неё.

– На твоей свадьбе будет очень много важных гостей. Даже сатрап Мурмилак с женой приедет. И ещё армянский царь. Принц Пакор будет им показывать настоящее сражение.

– Сражение? Где? Здесь? – спросила она. Заира помнила, что служанки об этом уже говорили, но чему радовалась тётушка, пока не понимала.

– Да, здесь. Соберут кучу римлян и оденут для боя. А потом будут нападать на них, пока всех не перебьют.

– Как всех? Их же много! – не сдержалась она.

– А ты что так волнуешься? Тебе их жалко?

– Нет, но я не знала… Подожди, а кого туда возьмут?

– Кого надо. Ты, я смотрю, вся пятнами пошла. Что, никак из головы не выбросишь того римлянина? – лицо старухи перекосила гримаса злорадства. – Его сегодня толстый Рахман наказал. Евнухи говорят, хороший раб. Они хотели его к себе взять в гарем. Он волосы на лице срезал. За это они хотели ему всё остальное отрезать. Прямо сегодня. Ещё он бочку уронил. За это тоже… Но не успели. Сатрап пришёл.

– И что? – одними губами прошептала Заира.

– Ничего. Ты же сама всё видела. Ороду ты понравилась. Все так говорят. Отец придёт, сам всё расскажет.

– Нет, я не про отца. Ты сказала, что евнухи хотели забрать этого… – не договорила Заира, увидев, как сузились глаза тётки.

– Дура ты! Ты скоро будешь женой царя, а потом, если повезёт, родишь ему сына и станешь первой женой. Обрежут твоего римлянина, обрежут. Сегодня вечером, как закончит работать, так и станет евнухом. Рахман уже договорился с Пакором.

– Как же так?..

– Вот так! Говорю тебе, забудь о нём прямо сейчас! На свадьбе будешь краснеть, все заметят. Могут догадаться. Тогда и отцу твоему, и мне смерть сразу будет, – покачала головой Хантра, специально упомянув Абгара, чтобы племянница серьёзно отнеслась к её словам. – А этому, с голым лицом, уже всё равно. Его семя нигде не прорастёт.

Старуха ещё долго ворчала что-то себе под нос, но Заира уже не слушала. Она лихорадочно думала о том, как предупредить несчастного пленного о грозящей ему беде.

Череда неожиданных совпадений

Лаций сел на каменную лавку и поставил рядом ведро. Длинная рубашка была ещё мокрой, но вода уже не капала. Ткань неприятно липла к телу. Он проводил взглядом товарищей, которые вышли посидеть на солнце, пока не приехали очередные бочки. «Помылся в царском бассейне», – усмехнулся он про себя, набрал в ладони воду и плеснул в лицо. Затем зачерпнул из ведра ещё и вылил на грудь и плечи, поднял подол рубахи и стал плескать воду на ноги. Всё тело ныло, как будто он целый день таскал на плечах лошадь. Сквозь раскрытые двери и окна было видно, что солнце уже почти касается вершин дальних гор. Лаций подумал, что работы, скорей всего, больше не будет. Скоро должны были прийти стражники и слуги с едой. Капля воды повисла на кончике носа, но Лаций её не видел. Он тупо смотрел на ведро, ни о чём не думая. Вдруг снаружи послышался какой-то шум. Те, кто сидел на ступенях, подхватили свои вёдра и поспешили к показавшимся вдалеке парфянам. Вёдра пленным привязывали к рукам, чтобы они не бросали их и не могли свободно передвигаться. В конце работы они сдавали их в сарай с другой стороны бассейна. Если в ведре замечали трещины или дырки, били палками. Судя по радостным крикам римлян, парфяне принесли еду. Надо было спешить, иначе можно было остаться голодным. Он знал, что в общем лагере под стеной никто не оставит ему даже кусок лепёшки.

Сделав ещё несколько глотков, Лаций уже собирался встать, когда вдруг услышал за спиной тихий шёпот. Ему показалось, что кто-то произносит его имя. Он медленно повернул голову, думая, что ему это кажется. Светильников здесь не было. Свет сквозь открытые двери освещал большую часть зала, однако к вечеру тени становились длиннее и гуще. Людей нигде не было видно. Лаций обвёл взглядом стену и колонны, несколько статуй и даже поднял глаза на потолок. Снаружи послышались громкие голоса парфян. Перед уходом они должны были зайти сюда и проверить бассейн.

– Лаций! – послышалось где-то совсем рядом. Повернувшись на голос с такой силой, что хрустнула шея, он заметил, что створка узких дверей, ведущих внутрь дворца, приоткрыта, и там кто-то стоит. Лаций вскочил, но верёвка больно дёрнула за руку. Ведро было почти до краёв наполнено водой. Парфяне приближались, и их голоса становились всё громче. Лаций схватил ведро обеими руками, не зная, что с ним делать и куда бежать – то ли к выходу, чтобы его ни в чём не заподозрили, то ли к дверям, из-за которых его звал незнакомец. Он посмотрел на выход. Идти туда уже было поздно. Придержав ведро за край, Лаций опустил его в воду. Затем быстро перевернул и тихо достал уже пустым. Через мгновенье он уже стоял за дверью, в полной темноте у холодной стены. Незнакомец прикрыл створку и наблюдал за тем, что происходит в зале, прильнув глазом к узкой щели. Его почти не было видно. Парфяне зашли, постояли какое-то время у входа и вышли. Как только их голоса затихли, незнакомец осторожно раскрыл дверь, выглянул и, убедившись, что у в зале никого нет, быстро закрыл её за собой.

Опустив ведро на пол, он стоял, ничего не понимая и вглядываясь в темноту. Но это было бесполезно – окон в этом помещении не было. Рядом было слышно учащённое дыхание незнакомца. В зале снова послышались чьи-то голоса. Лаций вздрогнул, почувствовав, как растёртую кисть сильно сжала маленькая рука. Он закусил губу и прижался затылком к стене. От резкой боли перед глазами замелькали белые точки. В это время к дверям, за которыми они стояли, подошли несколько человек.

– Что с водой? – спросил старший евнух старшего надсмотрщика. – Всё налили?

– Да, до самых краёв.

– А почему пол вокруг мокрый? – недовольно произнёс он. – Гони сюда людей! Пусть вытирают всё! Ты понял?

– Да, Рахман. Сейчас всё сделаю.

– И давай мне двух посильнее. Где тот, большой, с голым лицом? Мне через неделю нужны два помощника. Вместо египтян. Сдохли, старые твари. Найди мне двух посильнее. Надо сегодня им всё обрезать. Чтоб через неделю уже ходить могли. К свадьбе сатрапа нужны люди. Что стоишь? Гони вытирать быстрее! И чтобы весь пол был сухой!

Старший надсмотрщик, опустив глаза, поклонился и направился к выходу, проклиная в душе толстого евнуха, которого все слуги при дворе Орода ненавидели, называя гнилым фиником.

Лаций не понял ни слова, но судя по тому, как сильно задрожала рука незнакомца, разговор касался кого-то из них. Стоять и молчать больше не было сил. В зале всё стихло.

– Ты кто? – тихо спросил он, но сразу замолчал, почувствовав на губах маленькую ладонь. Она была горячая. От неясного предчувствия он нахмурился и замер, пытаясь понять, что вызвало у него такое удивление. Ладонь соскользнула на грудь и нащупала медальон.

– Лаций. Это ты. Хорошо. Иди сюда, – услышал он тихий шёпот на греческом… Голос показался ему очень знакомым, но вспомнить никак не получалось. – Сюда, сюда, – маленькая ладошка больно сжимала саднящую кисть. Он слепо брёл в темноте за незнакомцем, осторожно ступая по холодному полу, пока через десять—двенадцать шагов тот не дёрнул его вниз. – Надо вниз. Надо гнуться. Садись! – услышал он. Стиснув зубы от садящей боли на руке, Лаций присел, всё ещё не понимая, кто его ведёт.

– Подожди! – прошептал он и, достав нож, отрезал верёвку. Ведро осталось стоять возле лавки, а ему пришлось стать на колени и наклонить голову. Незнакомец затащил его под длинную каменную плиту. На ощупь она напоминала большую лавку. Под ней был проход в другое помещение. Когда Лаций с трудом протиснулся в узкое отверстие, то сразу почувствовал сухость и пыль. Он зажал нос, но всё равно не сдержался и чихнул в ладонь. Звук был тихий, но здесь он прозвучал, как сход лавины в ущелье. Державший его за руку незнакомец вздрогнул и умоляющим тоном прошептал:

– Тише, прошу тебя!

И тут он вспомнил! Это была та девушка, которая принесла ему еду и нож в пустыне. Как же её звали?

– Лейла… Лейла, это ты? – наконец, вспомнил он.

– Лейла? – в её голосе послышалось удивление, девушка замолчала, а потом притянула его за руку к себе и горячо зашептала: – Да, да, Лейла. Только молчи и слушай!

– Зачем ты пришла? Тебя не убили? Что случилось? Почему ты это сделала? – Лация как будто прорвало, и он не мог остановиться.

– Помолчи! – резко ответила она и дёрнула его за руку.

– Уммм… – стиснув зубы, простонал он, стараясь разжать её пальцы. – Что случилось?

– Вас всех хотят убить.

– Кто хочет?

– Принц приехал к отцу. Здесь будет много гостей. У сатрапа будет свадьба. Пакор покажет гостям войну. Римляне и парфяне. Всех римлян будут убивать. Всех. Римлянам дадут щиты и шлемы. Парфяне будут нападать на них с копьями и убивать.

– Где? – уже более серьёзно спросил он.

– На площади. В городе.

– Но там мало места. Площадь маленькая. Пленных несколько тысяч. Это очень много, понимаешь? Очень много. Всех на площадь не загонишь.

– Да, понимаю. Будешь только ты и те, кто с тобой воду носят. Пять раз по сто человек.

– Откуда ты знаешь? – Лацию стало неприятно, потому что слова этой девушки был похожи на правду. А выхода из этой ловушки он пока не видел. Разве что ускакать на тех роскошных лошадях, которых он видел у новых стражников. Он тихо спросил: – И что делать? Как отсюда убежать?

– Убежать нельзя. Тебе надо уходить к другим пленным. За стену. К другим. Где больше римлян. Туда, внизу, в городе. Они камни носят. Здесь нельзя оставаться. Этих пленных всех возьмут для войны на площади.

– Когда?

– Скоро. Очень скоро. Семь дней или десять.

– Через семь дней?

– Да. Но тебе надо сейчас уходить. Быстро. Очень быстро. Один. Уходи ночью. Возьми вот, – она протянула ему чёрный нож, который он сразу узнал на ощупь.

– Откуда он у тебя? – взволнованно прошептал он, доставая из-под рубашки кусок длинной ткани, который обычно носил на поясе и в который заворачивал первый нож. Но откуда у неё были два ножа?

– Не спрашивай! Это неважно. Сегодня толстый Рахман злой на тебя. Он сказал взять тебя и сделать евнухом. Ему нужен евнух, чтобы помогать. Он хочет, чтобы ты встречал гостей, как евнух… через семь дней, – она замолчала, всматриваясь в темноту и стараясь уловить его дыхание. Но Лаций почти не дышал. Слова девушки настолько поразили его, что он опустил руки и медленно откинулся спиной на стену. Рядом что-то стояло. Не думая, он протянул руку и ощупал круглый деревянный предмет.

– Ведро, – пробормотал он, всё ещё путаясь в мыслях и не зная, стоит ли ему благодарить богов за временное спасение. Ведь дальше была неминуемая гибель. И он это прекрасно понимал.

– Да, здесь держат вёдра. Здесь никого нет. Тише! – вдруг прошептала она и схватила его за локоть. Лаций прислушался. С той стороны, откуда они проникли в это помещение, послышались негромкие голоса. Он не различал их, но Заира всё слышала и понимала. Это был старший надсмотрщик и стражники.

– Здесь смотрели? – совсем близко раздался его голос. Заира была уверена, что никто не знает об этой дыре под длинной лавкой в моечном зале, но она ошибалась. Когда сбоку мелькнул свет факела, она вздрогнула и сжалась в комок. Лаций скривил губы и пощупал лезвие ножа. Можно было надеяться, что одного или двух человек он успеет забрать с собой перед тем, как его изрубят на куски или проткнут копьём. – Что там? Вёдра? – прохрипел старший надсмотрщик, которому большой живот мешал нагнуться ниже. Ему пришлось опуститься на колени, но и в таком положении живот продолжать давить на грудь. Он еле дышал. Обернувшись, чтобы взять факел, он бросил взгляд на лица стражников, и ему показалось, что они усмехаются. Представив себе, как они будут смотреть на него, если он залезет под лавку, надсмотрщик фыркнул и приказал ближайшему воину, который, был таким же толстым, как и он, лезть вниз вместо него: – Давай, посмотри там! Мы пока пойдём дальше.

Воин согнулся и засунул голову под лавку. Когда ему дали факел, он попытался пролезть внутрь склада с бочками, но толстый живот не давал ему свободно двигаться и, стукнувшись несколько раз о край каменной лавки, он просто замер, стараясь не обжечься.

– Ну что, посмотрел? – спросил его сверху старший надсмотрщик.

– Да, – соврал тот, тяжело сопя и вытянув вперёд факел.

– Точно всё посмотрел? – донёсся глухой голос начальника.

– Да, – прохрипел тот, пятясь назад.

– Ладно, вылезай! Быстрее, что, не можешь?

В этот момент к ним подошёл другой стражник и осторожно напомнил, что они находятся на женской половине и дальше уже находятся комнаты гарема. То, что они вошли в купальню, уже грозило им страшным наказанием. Эти слова отвлекли старшего надсмотрщика, но он не мог показать слугам, что вынужден послушаться его совета. Это было унизительно. Сзади послышался шорох. В узкую дверь, ведущую в бассейн, просунулась голова ещё одного воина, который радостно сообщил:

– Там нашли этого, с голым лицом. Но их двое. Какого брать? – он застыл в растерянности, потому что не видел, где находится старший надзиратель. Но тот, услышав его слова и обрадовавшись удачному случаю, приказал всем убираться из этого помещения.

– Бери обоих, болван! Толстый Рахман хочет двоих помощников. Пусть берёт этих. Какая разница, кого обрезать? Пошли!

Они все поспешили к выходу из тёмного помещения. Вскоре в купальной зале всё стихло.

– Что они там искали? – тихо спросил Лаций.

– Тебя, – так же тихо ответила Заира и вздохнула. – Человека с голым лицом. Но они нашли два других. Там два голых лица. Они их возьмут.

– Что?! – вырвалось у него, но рот сразу закрыла маленькая ладонь. Двое пленных из бывшего легиона Октавия побрились два дня назад. Им помогли местные жители. Именно эти двое и натолкнули его на мысль сделать то же самое, сославшись на помощь горожан. Но теперь Парки хотели сыграть с этими бедолагами злую шутку, и они должны были пострадать вместо него. Лаций попытался встать, но девушка схватила его за руку.

– Тише. Тебе надо бежать ночью. Беги не сейчас. Ночью.

– Куда бежать? И как? – с отчаянием спросил он.

– Останься здесь до ночи. Потом ты выйдешь через дверь и дойдёшь до стены. Здесь нет воинов. У стены есть яма. Длинная. Там вода течёт, всё течёт вниз, под скалу. Ты ложись в яму и ползи. Так до скалы доползёшь. Там можно утром через стену перелезть. Надо попробовать. Ты сильный.

Он ничего не ответил, только покачал головой. До стены было шагов сто пятьдесят. Вряд ли там не было охраны. Разве что попытаться под утро, когда все будут спать. Парфяне не любят ночные караулы – в этом он уже успел убедиться за эти долгие месяцы в плену. Неожиданно ему на плечо легли две ладони, и возле уха раздался горячий шёпот:

– Тебе надо попробовать. Надо попробовать.

Лаций почувствовал на саднящей щеке прикосновение нежных губ, и вместе с ощущением теплого дыхания до него донёсся тонкий аромат разных масел и сладких цветов. Где-то совсем рядом на него смотрели красивые большие глаза, но он их не видел, только помнил. Две маленькие, сильные ладони касались его плеч. Он взял их и крепко сжал в своих грубых, жёстких руках. Перед глазами вдруг всплыла ночная река, носилки на берегу и они с Варгонтом по шею в воде. А рядом – плещущаяся под звёздным небом обнажённая Венера. У него снова перехватило дыхание, и сердце, замерев, вдруг застучало с бешеной силой.

– Я благодарю тебя. Боги послали тебя, чтобы… – но договорить Лаций уже не смог. Пытаясь отвести от себя её руки, он невольно коснулся плеч и шеи девушки. Почувствовав, как она выпрямилась и невольно качнулась ему навстречу, он обнял её и крепко прижал к себе. Дрожь нетерпения передалась его телу, и, как бурная река, которая прорывает старую плотину и устремляется вперёд, снося на своём пути все преграды к свободе, он с неистовой жадностью бросился в море страсти, целуя её лицо, волосы, шею и накрытые невидимой плотной тканью плечи, пока, в конце концов, безумие не овладело им полностью и Лаций совсем не потерял самообладание. Дальше он уже ничего не помнил. Его охватила безудержная жажда жизни, которую испытывают только обречённые герои или преступники, зная, что боги даруют им последние минуты безмятежного существования и больше у них не будет ни радости, ни горя – только смерть. Гибкое и упругое, как ветка речной ивы, тело льнуло к нему, и это заставляло его сердце биться сильнее и чаще. Угасающая искра разума ещё попыталась пробиться сквозь мрак безрассудной страсти, где-то мелькнула мысль о том, что громкое дыхание и шум могут выдать их, но через мгновение и эта мысль исчезла. Он целовал её, а она лишь глухо стонала, кусая губы и неистово прижимая к себе, повинуясь древнему закону любви.

Лаций устало лежал на боку и тяжело дышал. Он ничего не слышал. Гул в ушах заполнял всё вокруг. Она коснулась его плеча.

– Я ухожу. Жди ночь. И уходи вдоль стены. Ты сильный, – девушка провела ладонью по его руке и исчезла. Он даже не слышал, как она пробралась обратно в купальный зал, шурша своими одеждами. Лаций нащупал ножи и завернул их в длинный обрывок ткани. Постепенно дыхание успокаивалось. И вместе с ним успокаивались мысли. Теперь он уже мог думать. Но пока ещё ничего не мог сделать.